Арчер Вадим. Алтари Келады

   Госсар приподнял меч, направляя острие в грудь Берсерену.
   Правитель попятился, отступая, пока его не остановила спинка кровати. В это мгновение Госсар нанес ему резкий удар в грудь. Берсерен свалился на кровать, короткая агония стерла негодующее изумление, не покидавшее его лицо с самого начала разговора. Госсар вытер меч о халат правителя Келанги и вышел из спальни.
   Уттаки, руководимые Каморрой, с утра разобрали топоры и веревки.
   Затем они углубились в лес и в течение всего дня рубили и вязали там плоты.
   Вечером Каморра с помощниками притаился в чаще у моста, ожидая сигнала Госсара.
   Заметив три белых огня, сообщавшие, что городские ворота открыты, маг выехал на своем вороном на край леса и послал через диск приказы спящим дикарям. Кончик его жезла поворачивался то вправо, то влево, выбирая получателей очередного приказа, и вспыхивал, закрепляя нужные действия в уттакских головах.
   Под действием неслышного приказа отряды уттаков поднимались один за другим, как завороженные. Они единой массой подходили к берегу, спускали в реку плоты и, забыв обычный страх перед водой, загребали шестами. Слаженности их действий позавидовал бы и Маветан, долгими трудами добивавшийся ее от дворцовых танцовщиц.
   Каморра не мог видеть, как его дикари переправляются через Тион, но следил за их перемещениями через диск. Когда обе группы оказались на другом берегу, он разделил каждую на части, посылая одних. в городские ворота, других — на войска Берсерена, стоявшие лагерем у моста. Потоки уттаков потянулись и к босханским, и к тионским, и к оккадским воротам, и в тыл береговой защите города.
   Тревога поднялась, когда первые уттаки уже достигли ворот. Дикари хлынули на улицы Келанги, сминая беспорядочно выбегающие навстречу войска. Они вдруг разом обрели голоса и завопили, завизжали, заулюлюкали, ошеломляя застигнутых врасплох горожан. Бой за мост был бурным и недолгим. Когда защита была снесена, через мост потекла основная масса уттаков, накрывая Келангу опустошающей, сеющей смерть волной. Город наполнился стуком секир, воплями, стонами и криками ужаса, треском разрушаемых дверей и окон. В каждом переулке текла кровь и валялись убитые, горели костры, сложенные из дорогой мебели, на которых оголодавшие уттаки жарили еще теплое мясо.
   К утру бой закончился. Восход осветил разоренный город, казавшийся одним огромным, растерзанным трупом. Дикари занялись грабежом, оставшиеся в живых люди тайком выбирались за городские ворота, спасаясь бегством. Каморра со своей свитой победителем проехал по улицам Келанги к дворцовым воротам и потребовал открыть их. Стражники отправились к Госсару, оставив завоевателя на площади.
   — Какого аспида, Госсар! — зарычал Каморра, когда тот подошел и ворота наконец открыли. — Из-за тебя я торчу перед воротами собственного дворца, как нищий!
   — Ночь была трудной, я только что прилег отдохнуть, — пояснил Госсар. — Я пришел сразу же, как мне доложили о вас.
   — Тебе нужно было предупредить стражников, чтобы встретили меня как должно, а не выставляли на смех перед моими людьми, — проворчал маг.
   — Верность моих людей и без того подверглась испытанию при виде этой резни, — сухо ответил Госсар. — Неужели нельзя было придержать своих уттаков?
   — Ты дерзок, Госсар, — нахмурился Каморра. — Здесь нет твоих людей, здесь есть только мои люди. Советую тебе помнить, кто ты и кто я.
   — Я ни на миг не забываю этого.
   — Ладно. — Маг истолковал ответ главы рода Лотварна в свою пользу.
   — И впредь не учи меня, как распоряжаться уттаками.
   — Если вы собираетесь править в городе, вам следовало пощадить его жителей. Ведь не хотите же вы быть правителем без подданных?
   — Когда уттаки заняты грабежом, их тупые головы делаются недоступными для моей магии, — признался маг. — Что делать, дикари есть дикари.
   Госсар принял к сведению, что, оказывается, и Каморра не имеет полной власти над уттаками, но вслух ничего не сказал. Опыт придворной жизни точно указывал ему, в каких случаях лучше промолчать.
   — Где Берсерен? — спросил его Каморра.
   — Он мертв.
   — Как мертв?! — вскипел маг. — Он должен был стать моим пленником.
   Старикашка дешево отделался, и это по твоему недосмотру, Госсар!
   — Я не знал, что он нужен вам живым.
   — Лжешь! Я говорил тебе это!
   — Ночью у меня было немало дел поважнее. Обратите внимание, здесь уцелел каждый кустик, каждая скамейка. — Госсар обвел рукой вокруг. — Где сейчас в Келанге найдется еще одно такое место?! Думаете, нам было легко всю ночь сдерживать уттаков?
   Маг по-хозяйски оглядел дворцовый парк.
   — Вижу. — В голосе Каморры прозвучало торжество. — Я доволен тобой, Госсар.

Глава 33

   Путь по Иммарунскому лесу был спокойным пожалуй, даже приятным.
   Тревинер безошибочно выбирал направление и отыскивал ручьи для привалов, издали замечал дичь или съедобную травку, заботясь о своих менее привычных к лесу спутниках с естественным добродушием хлебосольного хозяина, принимающего у себя гостей. Витри использовал каждый удобный случай, чтобы поучиться у охотника искусству стрельбы из лука, и через два дня усиленной практики количество попаданий у него сравнялось с количеством промахов.
   — Завтра выберем цель на десять шагов дальше, чем сегодня, — сказал Тревинер, довольный успехами ученика. — Конечно, ствол дуба не дикая утка, но у тебя все впереди, парень! И я когда-то мазал по козлиной шкуре, которую нам с Вальборном вывешивал на заборе Лаункар. Зато теперь… Витри, помни, что мастерство в своем деле — это свобода! Я и сыт, и одет, и никто мне не указ. До чего ж люблю такую жизнь!
   — Разве ты не на службе у правителя Бетлинка? — спросил Витри. — Я думал, это он приказывает, что ты должен делать.
   — Может, кому-то и кажется, что он распоряжается мной, — весело прищурился охотник, — но мой правитель никогда не прикажет мне того, что я не захочу выполнить. Я сам себе хозяин, Витри, и надеюсь, что всю жизнь проживу именно так.
   — Всю жизнь? — удивился Витри. — Здесь, в лесу?
   — Здесь же замечательно! — Тревинер слегка взмахнул кистью руки, как бы охватывая и солнечную поляну, и вздрагивающие под слабым ветром верхушки деревьев, и кусочек голубого неба. — Когда я в лесу, мне нечего больше желать.
   Мой лук, Чиана и я — отличная компания!
   Витри проникся бесшабашным настроением Тревинера.
   — А как же жена, детки? — спросил он, втайне надеясь, что охотник рассеет и эти затруднения.
   — Слово-то какое — жена… — приоткрыл глаз охотник. — Когда я выхожу из леса и вижу красавицу — для меня это праздник. А жена? Тесная вонючая изба и она в ней — день и ночь, в любом виде, в любом настроении, с нечесаной головой, с немытой мордой. Что и говорить, праздничек! Поглядел я в свое время и на родителей, и на соседей… Детки визжат, дерутся, то у них понос, то сопли. Конечно, не все так думают, но не все и живут, как я. Их право.
   — Ну а как же… — В памяти Витри возникло круглое личико Лайи, капризное и хорошенькое, ее вздернутый носик и светлые кудряшки. — Бывает же, что двое полюбят друг друга и поженятся, чтобы никогда не разлучаться…
   — Наверное, бывает, — согласился Тревинер. — Но я не из тех чудаков, для которых свет сходится клином на одной паре глазок. Мир большой, красавиц в нем много. Всегда найдутся и те, которые окажут благосклонность бродяге-охотнику.
   — Да, но… — Витри сделал жест руками, будто бы противопоставляя их друг другу. — А если, допустим, тебе хотелось бы благосклонности какой-нибудь красавицы, а она тебя не замечает. Замечает другого, а не тебя.
   Тогда что?
   — Пожелаю ей счастья и посмотрю, нет ли у нее хорошенькой подружки или соседки, — подмигнул ему охотник. — Я в таких делах не жадничаю. Вон наш приятель Альмарен — боится, как бы я не приударил за этой маленькой колючкой, с которой он сам не сводит глаз. Объяснил бы я ему, да эти чудаки такие обидчивые! Да и девчонка не в моем вкусе. Красавица должна быть большой, пышной, мягкой, и пусть сколько угодно притворяется умной, лишь бы не была. — Взгляд Тревинера вдруг сделался грустным и сочувствующим. — Я и подхожу-то к ней только посмотреть, правильно ли она птичку щиплет к ужину, а он на меня аспидом глядит. Чудак!
   «И я был таким же чудаком», — подумал Витри, вспомнив, как боялся, что его невеста выйдет замуж за Шемму. Тревинер тихим свистом подозвал кобылу, пасшуюся здесь же, и они с Витри вернулись на дневную стоянку, где маги изучали книгу.
   Вечером Витри подсел поближе к охотнику, догадываясь, что неистощимый оптимизм Тревинера вплотную связан с его жизненными взглядами. Куча вопросов вертелась на языке у лоанца, он с нетерпением дожидался, пока охотник управится с миской обжигающей каши. Когда ужин был съеден, Витри спросил охотника:
   — Послушай, Тревинер, а ты помнишь своих родных, близких? Ты скучаешь по ним?
   — Помнить — помню, — отозвался тот, наблюдая, как магиня укладывает миски и кружки в котелок из-под каши, чтобы идти их мыть на ручей. — Но скучать? Мы — разные люди, у нас разные интересы. Я ушел из дома мальчишкой и никогда не жалел об этом. Если я по кому-то и скучаю, то по Вальборну, и уверен, что и мой правитель меня не забывает. — Тревинер пошевелил палкой головешки костра. — Но еще больше я скучаю по Бетлинку. Мне некуда вернуться, я не могу въехать в его ворота, взбежать по лестнице… Проклятые уттаки!
   Охотник замолчал. Витри, не зная, что сказать, чувственно вздохнул.
   — Чайку бы еще выпить, — вспомнил Тревинер. — Кто сегодня солил кашу? Альмарен, я видел, это ты крутился у котла!
   — Когда я мешал ее, она была совершенно несоленой, — откликнулся из-за костра Альмарен.
   — Рубил бы лучше дрова вместо того, чтобы мешать варить кашу, — посоветовал ему охотник. — Запить твою стряпню и ведра воды не хватит.
   Он снял с перекладины котелок с остатками чая, поискал кружку, но, вспомнив, что посуду унесли мыть, поднес черный край котелка ко рту.
   — Ой! Тьфу! — Котелок выпал из рук охотника и покатился по земле.
   — Жжется-то как! — Тревинер зафыркал, обдувая обожженную губу. — Ладно, там и было-то на донышке. — Схожу-ка я за водичкой… — Он отыскал на земле котелок и пошел к ручью.
   — Я схожу, — заступил ему дорогу Альмарен. Пожав плечами, Тревинер отдал ему котелок и вернулся на свое место.
   — Ну что я тебе говорил, парень! — сказал он Витри, когда маг скрылся за кустами. — Чудак! Витри рассеянно кивнул.
   — Ты живешь такой жизнью, Тревинер, и ты счастлив? — спросил он в продолжение своим мыслям.
   — Разве по мне этого не видно? — бодро ответил тот. — Только ты, Витри, не думай, что такое счастье подходит каждому — я ведь вижу, куда ты клонишь. Не примеряй на себя мою жизнь. Не может быть счастлив тот, кто взял себе чужую судьбу. Пробуй, ищи, и, если повезет, ты отыщешь и свою долю.
   Витри задумался.
   — У нас в селе никто не ищет свою долю, — сказал он наконец. — Просто живут, и все.
   — Если бы каждый знал, что ее нужно искать, мир был бы полон счастливых людей, — ответил охотник. — Большинство живет, оглядываясь на других, перенимая себе чужое, мучая себя и своих близких.
   — Ты ушел из дома, когда понял это?
   — Ну конечно нет. Я был строптивым, скверным мальчишкой, мне не нравилась моя жизнь, и я сбежал. Я понял это позже, когда стал взрослым.
   Витри вновь замолчал, размышляя над словами Тревинера.
   — Что-то долго его нет, — вспомнил он об Альмарене, ушедшем за водой. — Я сбегаю узнаю, что случилось.
   — Сиди! — Пальцы охотника неожиданно жестко легли на плечо Витри.
   — Что нам с тобой эта кружечка чаю? Успеем мы ее выпить.
   Когда Альмарен наконец появился из-за кустов, котелка с ним не было. Тревинер вгляделся в лицо мага и наклонился к Витри, морщась, будто от зубной боли.
   — Не повезло парню на этой прогулке, — шепнул он лоанцу. — Молодой еще, бестолковый, ничего не умеет. Ну, зачем он так подставляется? Объяснил бы я ему, как надо, да он все равно слушать не станет.
   Альмарен, не глядя вокруг, прошел мимо костра. Оба собеседника молча следили, как он переступил через разбросанные вещи и уселся поодаль, прислонившись к дереву.
   — А как надо, Тревинер? — тем же шепотом спросил Витри.
   — Что бы ты, парень, ни чувствовал, никогда не подавай вида, что ты от нее зависишь, что готов принять любые условия. Как бы дело ни обстояло, оно от этого только ухудшится. Понимаешь?
   Витри вспомнилось, как Лайя называла его тюфяком, как говорила, что выйдет замуж только за героя.
   — Представь себе, Тревинер, еще как понимаю…
   Эта бессонная ночь показалась Альмарену бесконечной. Он снова и снова вспоминал подробности разговора у ручья, сотни раз возвращаясь к каждому слову. Какая усталость была в ее глазах, каким печальным был ее голос: «Не говори мне ничего, Альмарен. Какая глупая жизнь, сколько потерь, а теперь еще и это… Прошу тебя, избавь меня от этого груза!» Но он не замолчал, потому что казалось невозможным, невероятным, чтобы ей было не нужно все, что он чувствовал к ней. Ему это и сейчас казалось невероятным, хотя она сказала, что не может забыть человека, которого давно нет в живых.
   На следующий день они пересекли дорогу, ведущую с Оранжевого алтаря в Келангу. Всем было радостно встретить хоть какой-то признак человеческого жилья. Над восточным краем леса показались острые голубоватые верхушки скал Ционского нагорья, а к вечеру путников остановил берег Тиона, поворачивающего здесь с востока на юг.
   С Чианы сняли мешки, и каждый взялся за привычную работу — Альмарен ушел за водой, магиня занялась кухней, а Тревинер и Витри разбрелись по лесу в поисках дров.
   Витри углубился в лес, чтобы найти сушняк потолще, набрал подходящих веток и поволок их к стоянке, но зацепился за встретившийся на пути кустарник. Вытащив все ветки на ровное место, лоанец разогнул спину и вдруг обмер от неожиданности. За доли мгновения он осознал, что к нему приближается человеческая фигура в бесформенном, мерцающем голубоватым светом балахоне.
   — Витри, это ты?! — позвала она. Витри увидел, что существо в балахоне очень похоже на погибшего Шемму.
   «Какой ужас! — пронеслось у него в голове. — Привидение!» — Ты не узнаешь меня, Витри?! — воззвало привидение.
   «Он пришел, чтобы взять меня с собой!» — догадался Витри.
   Вскрикнув от ужаса, он бросился бежать к стоянке. Привидение с громкими криками «Витри! Постой, Витри! Подожди!» погналось за ним.
   Витри бежал по лесу, призывая на помощь, за ним, пыхтя и топая, неслось привидение. Его друзья, всполошенные криками, помчались к нему навстречу, впереди — Тревинер с луком наготове. Витри добежал до них, задыхаясь. Он никак не мог выговорить, что с ним случилось, но они сами увидели светящуюся фигуру, испуганно остановившуюся поодаль.
   — Витри, это я, Шемма! — завопила фигура.
   — Там… Там… — Витри замахал на нее рукой. — Привидение…
   — Что ему нужно? — спросила Лила.
   — Это мой погибший односельчанин — Шемма. Он зовет меня к себе.
   Мне говорили, что они забирают людей с собой.
   — Витри, я живой! Я настоящий! — позвало привидение. — Пощупай меня, если не веришь!
   — Нет уж! — с дрожью в голосе ответил Витри, хотя и чувствовал себя увереннее рядом с друзьями. — К тебе подойдешь, а ты и утащишь меня в скалы!
   — Не утащу, честное слово, не утащу, — жалобно заныла фигура. — Да ты проверь меня, Витри! Привидения, они ничего не едят, а ты брось мне кусочек хлеба, и вот увидишь, как я его съем!
   Альмарен, стоявший позади лоанца, фыркнул от смеха, за ним засмеялись и остальные.
   — Пусть подойдет поближе. Что он один нам сделает! — сказала Лила и позвала привидение:
   — Эй ты, иди сюда!
   Фигура опасливо приблизилась. Это был вылитый Шемма, только исхудавший до невозможности.
   — Шемма, ты? — спросил Витри.
   — Я, конечно. Вот пощупай, живой. — Шемма протянул руку.
   Витри взялся за нее, ожидая чего угодно, но рука оказалась живой и теплой.
   — Шемма! — обрадовался он. — А я думал, что ты давно погиб!
   Оба лоанца шагнули друг к другу и неожиданно для себя обнялись.
   — Шемма!
   — Витри!
   — Вот это встреча!
   — А мне как повезло! Только вылез оттуда — сразу ты! Я-то как перепугался — если уж ты не признал меня в этом балахоне, то другие и близко не подпустят.
   — Вид у тебя, я скажу… будто и впрямь из могилы вылез.
   — Ел бы ты целый месяц одни овощи, посмотрел бы я на тебя… А мясца у вас нет?
   Последний вопрос табунщика окончательно рассеял сомнения Витри.
   — На ужин будет заяц, — сказал он Шемме. — Пойдем с нами.
   Все отправились назад на стоянку. Лила, поравнявшись с Шеммой, пощупала край его балахона.
   — Такую одежду носят привидения со скал, — заметила она. — Где ты ее взял?
   — У них, — ответил табунщик. — Они держали меня в плену, но случилась беда, и меня выпустили искать магов.
   — Считай, что ты их нашел, — откликнулся Альмарен. — Какая у тебя беда?
   — Не у меня, а у этих, подземных, — уточнил Шемма. — У них испортился шар, поэтому им угрожает голод. По мне, так нет ничего хуже голода.
   Вы уж помогите им!
   — Какой шар? — не понял Альмарен.
   — Оранжевый. Висит в пещере, а вокруг — пруд с саламандрами.
   Альмарен и Лила быстро переглянулись.
   — Этот шар существует! — воскликнула магиня. — Я чувствовала это, Альмарен, я говорила тебе!
   — Как же он мог испортиться? — спросил Шемму маг.
   — Никто не знает, в том-то и дело, — ответил табунщик. — У них вся надежда на вас.
   — После ужина расскажешь нам обо всем, а мы подумаем, как им можно помочь, — сказала Лила.
   В этот вечер Шемма до самой полуночи рассказывал о своих приключениях.
   — Тревинер, уттаки захватили Оранжевый алтарь в прошлое новолуние? — спросила Лила, когда лоанец закончил свой рассказ.
   — Кажется, дня два спустя, — уточнил охотник.
   — Все сходится. Это Каморра, как и на празднике Саламандры, перекрыл силу алтаря прежде, чем напасть на него. Знакомое дело, я сумею с ним справиться, но пока босханец на Оранжевом алтаре, нельзя надеяться, что это не повторится.
   — Уже неделя, как там нет уттаков, — напомнил Шемма.
   — Это скверно, — отозвался Тревинер. — Там была вся армия Каморры, а значит, неделю назад она выступила в Келангу. Если вы, маги, надеетесь разрушить силу Каморры, нам нужно поторопиться в Босхан.
   — Мы зайдем вниз и поможем им, это нас не слишком задержит, — ответила Лила.
   — А мне хотелось бы побольше узнать о Белом шаре, о Трех Братьях, — добавил Альмарен. — Кроме того, у подземных жителей могут сохраниться книги, где есть нужное нам заклинание.
   — Спросим и это, — согласилась магиня. — Шемма, отведешь нас завтра вечером на место встречи.
   Наутро они остались на стоянке. После завтрака Тревинер ушел в лес за добычей, а Альмарен, прихватив книгу, уселся поболтать с магиней. Витри вернулся с берега Тиона с вымытой посудой и поставил ее под куст, где лежали вещи. Внезапно он понял, что сегодня — первый день с самого отъезда из родного села, который можно провести беззаботно, ни о чем не думая и никуда не спеша.
   Лоанец осмотрелся вокруг. И в золотистом утреннем свете, освещающем ответное золото в недавно еще зеленой листве, и в поблекшей, поникшей лесной траве чувствовалась тишина и усталость. Жаркое келадское лето незаметно сменилось осенью.
   Он разыскал Шемму, который забился в тень, пряча от солнца слезящиеся глаза.
   — Отвык я от света, Витри, — пожаловался табунщик. — В темноте стал видеть как сова, а на свету — глаза болят, ничего не вижу.
   — Привыкнешь, — утешил его Витри, — Поначалу я поведу тебя, а потом привыкнешь.
   — У тебя есть лишняя одежда? В моей только людей пугать, да и зашибить могут ненароком.
   — Если только у Тревинера… — задумался Витри. — Мы все трое пошли на Керн налегке.
   — Куда пошли? — удивился Шемма. Витри вспомнил, что его товарищ ничего не знает о путешествии за Красным камнем, и начал рассказывать о своих приключениях.
   — Да у тебя все было еще хуже, чем у меня! — ужаснулся табунщик, когда Витри рассказал о василиске и о посланце Каморры.
   — Ничего, обошлось. Видишь, я перед тобой, живой.
   — Неужто мы в целости вернемся домой? — вздохнул Шемма.
   — Вернемся, — заверил его Витри. — А камень вы достали?
   — Достали..
   — Я видел точно такой же, только желтый, — заявил табунщик, когда Витри описал ему Красный камень. — У владычицы в короне.
   — Ты уверен?
   — Еще бы! Удивительная штуковина, ее ни с чем не спутаешь.
   — Это нужно немедленно рассказать им! — Витри побежал к магам, встрепенувшимся при его появлении.
   — Кто там на тебя опять напал, Витри? — спросил Альмарен.
   — Там, под землей, есть Желтый камень! — выпалил тот. — Шемма видел его у владычицы. Оба мага вскочили на ноги.
   — Где он?!
   — У нее в короне.
   — Шемма где?
   — В кустах, — указал Витри.
   Отыскав Шемму, Альмарен присел рядом и вытащил из-за пазухи Красный камень.
   — Посмотри, Шемма, ты видел такой же?
   — Да, — оживился табунщик. — Если бы не цвет, их и не отличить бы.
   — Лила! — Альмарен обернулся к матине. — Мы можем попросить у монтарвов награду за помощь! — Он кивнул на камень.
   — Камень из короны владычицы — слишком большая цена за любую услугу, — засомневалась она.
   — Если мы получим Желтый камень, тогда мы сможем пойти на Белый алтарь, не заходя в Босхан. — Альмарен был совсем не уверен, что Магистру удалось вернуть Синий камень. — Вон и Тревинер говорит, что нам нужно поторопиться.
   — Пожалуй, ты прав, Альмарен, — согласилась с ним магиня. — Но будет лучше объяснить им все как есть и сказать, что камень нужен нам для разрушения магии Каморры. Ведь последствия этой войны настигли и их.
   Вечером Шемма привел своих новых знакомых туда, где у подножия трех пиков располагался вход в подземное жилище монтарвов. Табунщик улегся спать на указанном Пантуром камне, остальные устроились под раскидистым дубом на краю поляны. Поначалу никто не спал, ожидая появления подземных жителей, но время шло, монтарвы не появлялись, и путники один за другим заснули.
   После полуночи голос Шеммы разбудил остальных. Проснувшись, они увидели, что рядом с табунщиком стоит фигура такого же роста и сложения. Издали могло показаться, что Шемма раздвоился, но на близком расстоянии стали заметны седые волосы его спутника и крупные серо-желтые глаза с вертикальными зрачками, каких не было ни у кого на Келаде.
   Выйдя навстречу, друзья первыми приветствовали спутника Шеммы.
   — Он не знает языка людей сверху, — ответил за монтарва табунщик.
   — Я все ему перескажу.
   Он заговорил с монтарвом на языке коренных жителей острова. Лила тихонько подтолкнула Витри:
   — Ты понимаешь, что он говорит?
   — Да, — ответил лоанец. — С трудом, но понимаю. Шемма передает ему наши приветствия.
   Когда табунщик закончил говорить, его спутник обвел взглядом компанию и указал на себя:
   — Пантур.
   Из рассказа Шеммы им уже было известно, что так зовут монтарва, искавшего встречи с магами. Все по очереди назвали свои имена, а затем монтарв что-то спросил на своем языке.
   — Он спрашивает, кто из вас маг, — перевел Шемма.
   Лила и Альмарен выступили вперед. Пантур долго рассматривал обоих, затем вновь обратился к Шемме.
   — Вы понравились ему, — обрадованно сообщил табунщик. — Он приглашает всех войти.
   Пантур жестом подтвердил его слова. Все наспех собрали мешки и потянулись вслед за Пантуром к скалам, туда, где в нагромождении камней скрывался подземный ход. Несмотря на светящуюся одежду Пантура и Шеммы, остальные двигались за ними почти ощупью. Альмарен засветил перстень Феникса, магиня проделала то же с перстнем Саламандры и передала амулет спотыкавшемуся позади Витри. В глубине туннеля им встретились стражники в светящихся балахонах. Пантур сказал им несколько слов, они расступились и пропустили пришельцев внутрь.
   Дорога до подземного города была долгой. Путники, впервые попав под землю, с любопытством рассматривали гладкие, искрящиеся своды туннеля проложенного в цельном граните, а ученый украдкой разглядывал пришельцев, так не похожих на табунщика, к внешности которого он успел привыкнуть.
   Он видел людей сверху только издали и не предполагал, что их мужчины бывают такими высокими, как эти двое. Третий, по всей видимости, был соплеменником Шеммы. Женщина, ростом не выше монтарвских, показалась ему не правдоподобно хрупкой — даже не верилось, что она может подчинять себе неведомую ему силу магии. Пантур замедлил шаг, поравнялся с магами и начал расспрашивать их, используя Шемму как переводчика.
   — Вы уже знаете, какая у нас беда? — спросил он.
   — Да. Шемма рассказал нам все, — ответила женщина.
   — Вы знаете, как с ней справиться?
   — Знаем, — кивнула магиня, — но этого недостаточно. Такое ведь случалось у вас несколько раз, начиная с весны?
   — Да. Это Шемма рассказал вам?
   — Он упоминал об этом, и это помогло мне догадаться о причине.
   Сейчас мы сумеем вам помочь, но чтобы порча шара не повторялась, вы тоже должны помочь нам.
   — Я уверен, что владычица сделает для вас все, если шар будет восстановлен, — сказал ей Пантур. — Когда вы исправите его?
   — У нас сейчас ночь, мы в это время отдыхаем, — ответила магиня. — Мне нужно выспаться, потому что восстановление шара потребует всех моих сил.