Как старинную монету и сегодняшний чекан.[155]
Настоящими деньгами, неподдельными ничуть,
Лучшими из самых лучших, знаменитыми везде
Среди эллинов и даже в дальней варварской стране,
С крепким, правильным чеканом, с пробой верной, золотой
Мы не пользуемся вовсе. Деньги медные в ходу,
Дурно выбитые, наспех, дрянь и порча, без цены.
Так и граждан благородных, славных домом и умом,
Справедливых, безупречных, убеленных сединой,
Выросших в хорах, в палестрах, знающих кифарный строй,
Их мы гоним, любим медных, чужеземцев и рабов,
Подлых и отродье подлых, ловких новичков из тех,
Кто на виселицу прежде пригодился бы едва.
Хоть сейчас-то измените свой обычай вы, глупцы,
Верьте тем, кто стоит веры, сразу все похвалят вас.
Если ж и случится злое, так не попусту, не зря,
А на дереве хорошем и повеситься не жаль.
Эписодий четвертый
Эписодий пятый
Агон
Настоящими деньгами, неподдельными ничуть,
Лучшими из самых лучших, знаменитыми везде
Среди эллинов и даже в дальней варварской стране,
С крепким, правильным чеканом, с пробой верной, золотой
Мы не пользуемся вовсе. Деньги медные в ходу,
Дурно выбитые, наспех, дрянь и порча, без цены.
Так и граждан благородных, славных домом и умом,
Справедливых, безупречных, убеленных сединой,
Выросших в хорах, в палестрах, знающих кифарный строй,
Их мы гоним, любим медных, чужеземцев и рабов,
Подлых и отродье подлых, ловких новичков из тех,
Кто на виселицу прежде пригодился бы едва.
Хоть сейчас-то измените свой обычай вы, глупцы,
Верьте тем, кто стоит веры, сразу все похвалят вас.
Если ж и случится злое, так не попусту, не зря,
А на дереве хорошем и повеситься не жаль.
Эписодий четвертый
Из дверей выходят Эак и Ксанфий.
Эак
Хор
Эак
Ксанфий
Свидетель Зевс, мужчина благороднейший
Хозяин твой.
Эак
Еще б не благороднейший!
Ему бы только пьянствовать и девок мять!
Ксанфий
А странно, что тебя не изувечил он,
Когда ты, раб, назвал себя хозяином.
Эак
Попробовал бы только!
Ксанфий
Это сказано,
Как слугам подобает. Так и я люблю.
Эак
Ты любишь?
Ксанфий
Да, себя царем я чувствую,
Чуть выбраню исподтишка хозяина.
Эак
А любишь ты ворчать, когда посеченный
Идешь к дверям?
Ксанфий
Мне это тоже нравится.
Эак
А суетиться попусту?
Ксанфий
Еще бы нет!
Эак
О Зевс рабов! А болтовню хозяйскую
Подслушивать?
Ксанфий
Люблю до сумасшествия!
Эак
И за дверьми выбалтывать?
Ксанфий
И как еще!
Мне это слаще, чем валяться с бабою.
Нежные объятия. Во дворце слышится шум.
О Феб! Так протяни мне руку правую,
И поцелуй, и дай поцеловать тебя!
Эак
Но ради Зевса, во плетях нам общего,
Скажи мне, это что за крик ужаснейший
И ругань?
Ксанфий
Еврипид с Эсхилом ссорятся.
Эак
Да ну?
Ксанфий
Дела, дела пошли великие.
Средь мертвецов восстанье небывалое!
Эак
А что?
Ксанфий
Закон старинный установлен здесь
Для всех искусств, могучих и прославленных:
Кто всех сильней и выше в мастерстве своем,
Тем в Пританее угощенье дарится {10}
И трон с Плутоном рядом.
Эак
Понимаю все.
Ксанфий
Когда другой придет, сильнее прежнего,
Соперники в искусстве состязаются.
Эак
Эсхила что ж так сильно опечалило?
Ксанфий
Трагическим престолом он давно владел,
Как величайший мастер.
Эак
Ну, и что ж теперь?
Ксанфий
Когда сошел под землю Еврипид, собрал
Вокруг себя воров он и налетчиков,
Отцеубийц, грабителей и взломщиков —
Их в преисподней множество. Наслушавшись
Словечек ловких, доводов и выдумок,
Они взбесились и мудрейшим мастером
Его признали. Возгордившись, занял он
Эсхила трон.
Эак
Его избили до крови?
Ксанфий
Ничуть! Народ судилища потребовал,
Чтобы решить, кто в мастерстве искуснее.
Эак
Вот негодяи!
Ксанфий
И какие! Подлые!
Эак
Но разве не нашел Эсхил союзников?
Ксанфий
Людей немного честных на земле и здесь.
Эак
А что ж Плутон намерен предпринять теперь?
Ксанфий
Велел он к состязанию готовиться
И к тяжбе из-за трона.
Эак
Почему, скажи,
Престола и Софокл себе не требовал?
Ксанфий
И не подумал даже. Снизойдя в Аид,
Поцеловал Эсхила он и руку дал,
И тот его на троне посадил с собой.
Теперь же обещал он (Кледемид сказал)[156]
Быть очередным. Если победит Эсхил,
Не тронется он с места. Если ж нет, тогда
Он с Еврипидом вступит в состязание.
Эак
Когда ж начало?
Ксанфий
Скоро, Зевс свидетель мне.
Вот здесь, пред нами, совершится судьбище,
Здесь на таланты будут весить музыку.[157]
Эак
Они подвесят на безмен трагедию?
Ксанфий
Они линейки вынесут, и гири слов,
И слитки изречений.
Эак
Будут плиты лить?
Ксанфий
И рычаги и клинья. Еврипид клялся,
Что по словечкам разберет трагедии.
Эак
Я думаю, Эсхил ужасно сердится.
Ксанфий
Как грозный бык взглянул он и нахмурил лоб.
Эак
А кто ж судьею будет?
Ксанфий
Много спорили.
Людей с рассудком не легко нигде найти,
К тому же брать афинян не хотел Эсхил.[158]
Эак
Воров нашел бы много и налетчиков.
Уходят в дом.
А остальные все – невежды круглые
В делах искусства. К твоему хозяину
Тут обратились. Он знаток художества.
Но в дом войдем! Где господа дерутся, там
Достаточно и нам перепадает слез.
Хор
Желчью чудовищной здесь изойдет громоносный вития
В час, как увидит врага, наточившего едкие зубы
С острым оскалом. Тогда в исступленье и злобе
Завращаются глаза.
Спор шлемоблещущий вспыхнет словес, оперенных султаном,
С колкими стружками шустрых острот и с занозами мыслей
Хитрого мужа. Подымется он против силы
Конновздыбленных речей.
Всхолмив чудовищных косм золотую летучую гриву,
Страшно морщины стянув и насупив тяжелую складку,
Этот взревет и речений, окованных медью,
Исполинский вырвет вздох.
Тот же – расчетливый фокусник слов, изощренный искусник, —
Гибкий язык наточив, раскидает словечки, расщепит
Зычную бурю речей и запутает петли,
Губы ядовито сжав.
Эписодий пятый
В яростном споре входят Еврипид и Эсхил. С ними Дионис.
Еврипид
(торжественно)
(Еврипиду.)
Еврипид
Дионис
Не откажусь от трона, уговоры брось!
Я говорю, что в мастерстве сильней его.
Еврипид
Эсхил, чего ж молчишь ты, иль не слышишь слов?
Дионис
Сначала станет важничать. Ведь всякий раз
Чудачит точно так же он в трагедии.[159]
Еврипид
Постой, дружок, не городи напраслину!
Эсхил
Его давно я знаю, раскусил давно.
Певца невежд, горластого, строптивого,
С безудержным, неистовым, безумным ртом,
Бахвала, витьеватого, трескучего.
Дионис
Богини огородной порождение,[160]
Что ты сказать посмел мне! Попрошайка слов,
Тряпичников властитель и лоскутьев швец!
Не будешь рад отваге!
Эсхил
Замолчи, Эсхил!
Не раздувай дыханье в жаркой ярости!
Дионис
Отнюдь, сперва изобличу я этого
Творца уродов. Кто он? И насколько нагл?
Эсхил
Овцу, овцу, рабы, ведите черную![161]
Грозит нагрянуть ураган чудовищный.
Дионис
Изобретатель песенок изнеженных,
Любви развратной выдумщиц, ужо тебе!
Еврипид
Замолкни, удержись, Эсхил почтеннейший!
А ты, несчастный Еврипид, покуда жив,
Беги от бури и от градобития,
Чтобы, метнув увесистым речением,
Не размозжил он темени и «Телефа»![162]
А ты, Эсхил, без ярости, но с кротостью
Доказывай, доказывай! Не дело ведь,
Чтоб трагики бранились, как разносчики.
Ты ж сразу вспыхнул, словно подожженный дуб.
Дионис
Что до меня, готов я, не боясь ничуть,
Кусать и получать укусы, взвесив все:
Стихи и песни и костяк трагедии.
«Эола» и «Пелея» отдаю на суд,
И «Мелеагра», и, конечно, «Телефа».
Эсхил
А ты что делать хочешь, говори, Эсхил?
Дионис
Не препираться – вот мое желание.
Здесь не равны мы в споре.
Эсхил
Почему ж это?
Дионис
Моя со мной не умерла поэзия.
Его же – с ним скончалась, под рукой она.
Но если хочешь, будет пусть по-твоему!
Хор
Сюда огня нам дайте и кропильницу.
Я помолюсь пред тем, как в состязании
Судить начну. Пусть будет мудр и прям мой суд.
А вы начните песню, восхвалите Муз.
Дионис
Зевсовы дочери, чистые девы,
Музы, о дивные девять! Вы видите замысел смелый
Этих мужей, созидателей слов. Они ринутся в битву
Ярую, в споре сойдутся, метнутся в словесном ристанье.
Музы, явитесь и силу вселите
В страшную распрю речей,
Стружек словесных и кряжей стихов!
Мудрость вступила в великую битву. Час приходит.
Эсхил
Вы оба помолитесь перед прением.
(торжественно)
Дионис
Деметра-матерь, разум мой вскормившая,[163]
Твоих мистерий даруй мне достойным быть!
(Еврипиду.)
Еврипид
Возьми и ты кропильницу, молись!
Дионис
Готов!
Но я богам молюсь совсем особенным.
Еврипид
Как? Собственным и нового чекана?
Дионис
Да!
Еврипид
Что ж! Помолись особым божествам своим!
Совершается жертвоприношение.
Эфир, питатель мыслей, языка рычаг,
Со мною будь! Ищейки – ноздри чуткие,
Слова хватать и расщеплять позвольте мне!
Агон
Первое полухорие
Ода
Предводитель хора
Эпиррема
(Эсхилу)
(Эсхилу)
Антода
Дионис
Антэпиррема
Строфа
Антистрофа
Еврипид
(говорит стихи)
Ода
Хор пляшет.
Мы пришли и здесь собрались
Выслушать от хитроумцев,
Как из-за стихов и песен
В боевой пойдут поход.
Распален язык отвагой,
Нрав свиреп, ужасно сердце,
Мысли быстры и легки.
Знаем, будет спор жестокий,
Утонченно, изощренно
Будет говорить один,
А другой, с корнями вырвав
Слов стволы,
Бросит их. И хруст промчится
По ристалищу речей.
Предводитель хора
Еврипид
Для прений время настает. Так говори ж искусно,
Не подражая никому, по-своему и тонко.
Эпиррема
Дионис
Каков я сам и каково мое искусство, после
Я всесторонне разъясню. Сперва ж его ошибки
Разоблачу и докажу, что он – бахвал и гаер
И вводит зрителей в обман. Немало уж и Фриних
Морочил нас. Сперва, лицо закутав покрывалом,
Сажает в одиночку он Ахилла иль Ниобу {11} —
Трагические чучела. Они молчат, не пикнут.
Еврипид
Клянусь богами, да!
Дионис
А хор четыре песни кряду,
Топоча оземь, пробубнит. Актеры ж все ни слова.
Еврипид
А мне вот нравилось, клянусь, молчанье их не меньше,
Чем нынешняя болтовня.
Дионис
Ты глуп и неотесан,
Поверь мне!
Еврипид
Видимо, что так. Зачем же так чудит он?
Дионис
От шарлатанства, для того чтоб зритель ждал смиренно,
Пока откроет рот Ахилл. Тут и конец всей драме.
(Эсхилу.)
Каков мошенник! Нагло как обмануты мы были!
Еврипид
Чего ж мычишь ты, что рычишь?
Эсхил
Боится обличений.
Покуда он дурачит вас, подходит к середине
Потеха. Дюжину еще словес прибавит бычьих,
С бровищами, с хвостищами, как пугала ребячьи,
А зрители ни бе ни ме.
Дионис
О, горе!
Еврипид
Помолчи ты!
Дионис
Не скажет слова в простоте.
(Эсхилу)
Еврипид
Да не скрипи зубами!
Дионис
Скамандры всё, и крепости, и на щитах звенящих
Орлы-грифоны, медь и блеск речей головоногих, —
Понять их – величайший труд.
Эсхил
Да, видит Зевс, вот так же
И я промучился без сна всю ночь![164] Понять старался,
Что значит рыжий конь-петух. Ну что это за птица?
Дионис
Невежда! Знак на кораблях такой изображают.
Эсхил
Я ж коне-петухом считал павлина Филоксена.[165]
Еврипид
А ты, посмешище богов, какие пишешь драмы?
Дионис
Да не про коне-петухов, не про козлов-оленей,
Как любишь ты, как чертят их на завесах мидийских.
Ничуть! Когда из рук твоих поэзию я принял,
Распухшую от пышных слов, надутую от бредней,
Сперва ее я подсушил, от тучности избавил
Пилюлями истертых слов, слабительным из мыслей
И кислым соком болтовни, настоянным на книжках.
Потом на песнях воспитал Кефисофонта тонких.[166]
Герой не мямлит у меня и вздора не городит,
Нет, выходя, он всякий раз свое происхожденье
Сперва рассказывает.
Еврипид
Да, твое намного хуже.[167]
Эсхил
С начала драмы ни один актер не остается
Без дела. Всем даю слова: и женщинам, и слугам,
И девушкам, и господам, старухам даже.
Еврипид
Боги!
Какой ты казни заслужил за дерзость?
Дионис
Зевс свидетель!
Любовь народа – цель моя!
Еврипид
Дружок, молчал бы лучше,
Тебе не очень-то к лицу такие разговоры![168]
Эсхил
Витийствовать я научил вас всех.
Еврипид
Ну да, негодный!
А лучше прежде чем учить, ты сам бы разорвался.
Эсхил
Безмены ввел я, и углы, и меры красноречья,
Чтоб можно было весить, жать поэзию и мерить,
Стругать, слесарничать, паять.
Еврипид
Вот-вот, паять – согласен.
Дионис
Заговорил я о простом, привычном и домашнем.
Меня проверить всякий мог. В ошибках каждый зритель
Мог уличить. Но я не врал, не фанфаронил вздорно,
Не надувался как индюк, не надувал сограждан,
Кичливых Кикнов выводя, Мемнонов-пустозвонов.[169]
Теперь его учеников с моими вы сравните.[170]
Его – отпетый Меганет[171] и рукосуй Формисий,[172]
Удар-ярыго-дракуны, трескун-ревун-редеди.
Мои же – умник Клитофонт и Ферамен глумливый.[173]
Еврипид
Да, Ферамен – премудрый ум и мастер на все руки,
Пускай товарищи в беде, пусть поскользнется ближний, —
Сухим он выйдет из воды, за грош алтын получит.
Дионис
Умело их я обучил,
Пример для жизни показал,
В поэзию науку ввел
И здравый разум. Рассуждать
Теперь способны все про все,
И в государстве, и в домах,
Хозяйничать на новый лад
Способен всяк, и всяк кричит:
Уж я задам, уж я вас!
Второе полухорие
Да, Зевс свидетель мне. Теперь
Афинянин, в свой дом войдя,
На домочадцев и на слуг
Кричит: подать сюда горшок!
Кто голову у пескаря
Отгрыз? На рынке прошлый год
Кувшин купил я, он погиб.
Позавчерашний где чеснок?
Оливку кто тут надкусил?
А домочадцы-дурачки,
Как фатюки, как малюки,
Сидят, разинув глотки.
(Эсхилу)
Антода
Хор пляшет.
Это видит твой взор, блестящий Ахилл,
Что же ты на это скажешь?
Но держи себя в поводьях,
Чтобы грохочущий гнев
Не умчал тебя за вехи.
Издевался враг ужасно.
Ты же, милый, воздержись,
Не плати за ругань бранью.
Паруса свернувши, в море
Осторожно выплывай!
Бег ускорив понемногу,
Зорко бодрствуй,
Чтоб устойчиво и ровно
Легкий ветер вел корабль!
Дионис
Эсхил
Ты ж, среди эллинов первый, кто важных речей взгромоздил величавые башни,
Кто трагедию вырядил в блеск золотой, дай излиться ключу красноречья!
Антэпиррема
Еврипид
Эта встреча ярит меня. Злоба горит, распаляется сердце от гнева.
Неужели с ним спорить я должен? Но все ж, чтоб меня не считал побежденным,
Отвечай мне: за что почитать мы должны и венчать похвалою поэтов?
Эсхил
За правдивые речи, за добрый совет и за то, что разумней и лучше
Они делают граждан родимой земли.
Дионис
Если ж ты поступал по-иному,
Если честных, разумных, почтенных людей негодяями низкими делал,
Так чего ты тогда заслужил, говори!
Эсхил
Лютой казни! Не спрашивай дальше!
Еврипид
Погляди, поразмысли, какими тебе передал я когда-то сограждан.
Молодцами двужильными были они, недоимок за ними не знали,
Шалыганами не были, дрязг не плели, как сейчас, не водились с ворами.
Нет, отвагой дышали они, и копьем, и шумящим султаном на шлемах,
Как огонь, были поножи, панцирь, как блеск, бычье мужество в пламенном сердце.
Дионис
Заварилась беда, завелась болтовня! Ведь не в лавке мы здесь оружейной,
Расскажи нам толково, как добрыми ты и достойными делал сограждан.
Эсхил
Объясни нам, Эсхил, своенравным не будь, не упорствуй, не важничай чванно!
Дионис
Создал драму я, полную духа войны.
Эсхил
Но какую же?
Дионис
«Семь полководцев». {12}
Кто увидит ее, тот о львиной душе затоскует и сердце отважном.
Эсхил
В этом очень ошибся ты. Сделал фиван и воинственней всех, и храбрее,
И в осадах сильнее, – обида для нас. Получай поделом пораженье!
Дионис
Вы могли бы сравниться, героями стать не слабей, не хотите, однако.
Я трагедию «Персы»[174] поставил потом, чтоб вложить в вас стремленье к победе,
К превосходству великую волю вдохнуть. Я одел ее в блеск и величье.
Эсхил
До упаду смеялся я, помню, тогда, про покойника Дария слыша,
Вышел хор и в ладони захлопал, завыл и протяжно заплакал: «Иайой!»
Дионис
Вот о чем мы, поэты, и мыслить должны, и заботиться с первой же песни,
Чтоб полезными быть, чтобы мудрость и честь среди граждан послушливых сеять.
Исцеленью болезней учил нас Мусей[175] и пророчествам. Сельскую страду,
Пахотьбу, и посевы, и жатвы воспел Гесиод.[176] А Гомер богоравный
Потому и стяжал восхваленье и честь, что прославил в стихах величавых
Битвы, воинский подвиг, оружье мужей.
Эсхил
У Гомера напрасно учился
Пантаклей, злополучный левша.[177] Прошлый год, выступая на праздниках в хоре,
Шлем сперва он навьючил, а после султан навязать собирался на гребень.
Еврипид
Но припомни о многих, о славных других! О воителе Ламахе вспомни!
По заветам Гомера в трагедиях я сотворил величавых героев —
И Патроклов и Тевкров, с душой как у льва.[178] Я до них хотел граждан возвысить,
Чтобы вровень с героями встали они, боевые заслышавши трубы.
Но, свидетель мне Зевс, не выдумывал я Сфенебей или Федр – потаскушек.[179]
И не скажет никто, чтоб когда-нибудь я образ женщины создал влюбленной.
Эсхил
Ну, еще бы, тебе незнакома была Афродита!
Дионис
Пускай незнакома!
Но зато и тебе и всему, что с тобой, она слишком уж близко известна.[180]
Оттого-то навеки ушиблен ты ей.
Еврипид
Это верно, свидетели боги!
Что о женщинах выдумал подлого, все по своей это знаешь ты шкуре.
Эсхил
Ну, а чем повредили отчизне, скажи, неразумный, мои Сфенебеи?
Еврипид
Тем, что женщин примерных, отличных супруг соблазняли страстям нечестивым
Предаваться и зелья цикутные пить из-за всяческих Беллерофонтов.
Эсхил
Или, скажешь, неправду и с жизнью вразрез рассказал я о Федре несчастной?
Еврипид
Зевс свидетель, все – правда! Но должен скрывать эти подлые язвы художник,
Не описывать в драмах, в театре толпе не показывать. Малых ребяток
Наставляет учитель добру и пути, а людей возмужавших – поэты.
О прекрасном должны мы всегда говорить.
Эсхил
Это ты, с Ликабет воздвигая[181]
И с Парнеф громоздя словеса, говоришь о прекрасном и доброму учишь?
Человеческим будет наш голос пускай!
Еврипид
Злополучный, сама неизбежность
Нам велит для возвышенных мыслей и дел находить величавые речи.
Подобает героям и дивным богам говорить языком превосходным.
Одеянием пышным и блеском плащей они также отличны от смертных.
Но законы искусства, что я утвердил, изувечил ты.
Эсхил
Чем изувечил?
Еврипид
Ты царей и владык в лоскуты нарядил и в лохмотья, чтоб жалкими людям
Показались они.
Эсхил
Ну и что ж? Нарядил. Объясни, что плохого я сделал?
Дионис
Из богатых и знатных не хочет теперь ни один выходить в триерархи.[182]
Они рубища носят, как ты им велел, сиротами безродными плачут.
Эсхил
Да, Деметрой клянусь, а внизу, под тряпьем – из отменнейшей шерсти рубашку.
И, разжалобив всхлипом и ложью народ, выплывают в садках живорыбных.
Дионис
Научил ты весь город без толку болтать, без умолку судачить и спорить.
Ты пустынными сделал площадки палестр, в хвастунов говорливых и вздорных
Превратил молодежи прекраснейший цвет. Ты гребцов обучил прекословить
Полководцам и старшим. А в годы мои у гребцов только слышны и были
Благодушные крики над сытным горшком и веселая песня: «Эй, ухнем!»
Эсхил
От натуги вдобавок воняли они прямо в рожу соседям по трюму,
У товарищей крали похлебку тишком и плащи у прохожих сдирали.
Нынче спорят и вздорят, грести не хотят и плывут то сюда, то обратно.
Дионис
Сколько зла и пороков пошло от него:
Это он показал и народ научил, {13}
Как в священнейших храмах младенцев рожать,
Как сестрицам с родимыми братьями спать,
Как про жизнь говорить очень дерзко – нежизнь.
Вот от этих-то мерзостей город у нас
Стал столицей писцов, крючкотворов, лгунов,
Лицемерных мартышек, бесстыдных шутов,
Что морочат, калечат, дурачат народ.
Средь уродов и кляч не найдешь никого,
Кто бы с факелом гордо промчался.
Первое полухорие
Никого! Видят боги! До колик на днях
Я смеялся на празднике Панафиней.[183]
Вздумал в беге участвовать кто-то, кривой,
Белотелый и пухлый. Он страшно отстал,
Он пыхтел, и хрипел, и сопел. У ворот
Керамика народ колотить его стал
По загривку, по заду, под ребра, в бока.
Отбиваясь от палок, щелчков и пинков,
Навоняв, пропотев,
Он свой факел задул и умчался.
Строфа
Второе полухорие
Спор сердитый, гнев великий, бой жестокий закипел.
Кто рассудит злую тяжбу,
В десять ртов один грохочет,
А другой ударить сзади норовит, врага прижав.
Ждать нельзя, не время мешкать,
И сноровок, и уловок, и лазеек много есть.
Если вышли состязаться,
Говорите, спорьте, ссорьтесь
Об искусстве старом, новом.
Антистрофа
Хор пляшет.
Постарайтесь поизящней, помудрее говорить.
Если страшно вам, боитесь, что невежественный зритель
Не оценит полновесно ваших тонких, острых мыслей,
Попечения оставьте! Не заботьтесь! Страх смешон.
Здесь сидит народ бывалый,
Книгам каждый обучался, правду каждый разберет.
Все – испытанные судьи,
Изощренные в ристаньях,
Так не бойтесь, спорьте смело,
Состязайтесь. По заслугам
Зрители оплатят вам.
Еврипид
Дионис
Сперва твоими я займусь прологами —
Ведь это доля первая в трагедиях.
Твое искусство взвешу достохвальное.
Еврипид
А что ты будешь весить?
Дионис
Все и всячески.
Сперва из «Орестеи» прочитай стихи! {14}
Эсхил
Все замолчите, тише! Говори, Эсхил!
(говорит стихи)
Дионис
«Бог недр, Гермес, отца наместник властного,
Спасителем явись мне и союзником!
В страну сию притек и возвратился я…».
Еврипид
Ну что? Нашел ошибку?
Дионис
Сразу дюжину.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента