Страница:
Недавно Кочару присвоено звание заслуженного деятеля искусств Армянской ССР. Он полон энергии. Его забота о молодежи и вера в нее трогают.
- Мы начали строительство Еревана, когда нас было всего восемь - десять человек. Теперь в столице трудится более трехсот архитекторов разных поколений. Я верю в талантливые поиски молодежи. Ереван - благодатная почва для творчества. Я верю, что родятся еще новые Таманяны, которые приумножат славу армянских зодчих. Они смело войдут в архитектурные мастерские и на строительные площадки своего города, продолжат традиции старшего поколения и скажут новое слово, обязательно скажут! - так закончил свой рассказ мой современник Геворг Кочар.
1964
ДРУЖБА НЕ ЗНАЕТ РУБЕЖЕЙ
Заветное имя великого
латышского поэта-революционера
Яна Райниса горячо любимо
армянским народом.
Аветик Исаакян
Вместе с великим русским народом, боровшимся за светлое будущее человечества, шли и угнетенные малые народы. Среди них мы видим армян и латышей. Эти народы связывали свою судьбу с революционной Россией, находили много общего в своей исторической участи и сочувствовали друг другу. Царское правительство преследовало свободомыслящих патриотов России, Армении, Латвии и других народов, ссылало их в отдаленные края империи. В борьбе с антинародным царским режимом выковывалось классовое единство, революционное сознание.
Поистине трогательна дружба между великим поэтом и борцом за свободу латышского народа Яном Райнисом и армянскими революционными социал-демократами. В далекой ссылке в Вятской губернии, в городе Слободском, Райнис сблизился с армянским политическим ссыльным Ашотом Хумаряном.
Трагическое прошлое армянского народа, веками боровшегося с кровавым гнетом иноземных завоевателей, нашло глубокое сочувствие в сердце великого гражданина Латвии и вызвало большой интерес к высокой культуре и героической истории Армении.
В 1900 году, в результате общения со своими армянскими друзьями политическими ссыльными, Райнис написал для газеты "Диенас Лапа" статью об Армении под заглавием "Армения, ее история и культура"*. Эта статья должна была познакомить латышский народ с армянским, с его многовековой культурой и борьбой за свою свободу. Этим выступлением Райнис преследовал цель содействовать дружбе народов России и крепить единство революционного движения народов против царского самодержавия. Уже в то время в заметках, относящихся к 1905 году, Райнис предвосхитил широкие и величественные перспективы развития латышской и армянской культур под благотворным влиянием культуры великого, русского народа.
______________
* Очерк написан на русском языке и переписан, как видно, сестрой поэта Дори, которая в это время разделяла ссылку своего мужа (П.Стучки) в г.Слободском.
Будучи в изгнании, он сам особенно остро переживал горе целого народа-изгнанника и глубоко сочувствовал судьбе армян. Вот почему Райнис перевел на латышский язык восемь песен из цикла народных "Песен изгнанников". Начал он этот цикл известным "Крунком", который был ему особенно по душе.
Для того чтобы написать статью "Армения, ее история и культура", Райнис, находясь в ссылке, запросил газетные материалы об Армении, а также монографии по истории и литературе Армении, познакомился не только со многими сочинениями армянских классиков XIX века, но и с древнеармянской литературой. Например, он хорошо знал "Историю Армении" Моисея Хоренского и назвал его "Гомером армянского народа". Однако статья Райниса об Армении была опубликована на латышском языке в журнале "Izgliba" только в 1922 году после предварительной переработки, а в 1925 году вошла в первое издание Полного собрания сочинений под названием "Самый несчастный народ и самая несчастная страна"*. Его вступление** к этой статье полно высокого гуманного чувства к армянскому народу и сознания дружбы народов России.
______________
* В инвентарном списке за номером 1/4 хранятся 7 листов рукописи Райниса на латышском языке - отрывки из его статьи об Армении 1925 года и 25 корректурных листов этой статьи с поправками Райниса. Эта статья впоследствии вошла также в новое Собрание сочинений Я.Райниса (т. XI, Рига, 1931, стр. 317).
** Вступление к этой статье об Армении написано на латышском языке и хранится в архивных фондах Яна Райниса. Там же хранится схематическая карта Армении, как видно сделанная рукой одного из его армянских друзей политических ссыльных.
Сама статья состоит из следующих разделов: "Заметки об армянах и Армении", "Об истории Армении", "Исторический период. Самостоятельность Армении. Потеря самостоятельности", "Преследования, страдания, эмиграция, попытки вернуть независимость", "Занятия армян, состояние образования, школы, интеллигенция", "Армяне Персии. Турецкая Армения - больное место. Хатти-гумаюм. Национальная конституция и ее конец", "Создается армянский вопрос. Опять избиение армян. Чего не видело солнце. Коронованный убийца. Мировая война". Вторая часть статьи тематически излагается в следующем порядке: "Древняя армянская литература. Что осталось от армянской поэзии? Нерсес Прекрасный", "Народная поэзия. Христианская вера ее уничтожает", "Христианская вера приобретает народную поэзию. Вардан Мамиконян. Вместо драмы - религиозные церемонии. Христос и Анаит и бог огня". В последнем разделе рассматривается состояние новейшей армянской литературы и обозревается содержание армянской периодики.
Уже этот перечень заголовков дает представление о том, каким вопросам посвящена статья. Она затрагивает главнейшие проблемы истории и культуры армянского народа. Конечно, в наши дни приводимый в статье материал частично устарел. Устарели также некоторые оценки, которые давал Райнис тем или иным общественным явлениям, но и они представляют большой интерес с точки зрения широты охвата, столь характерной для творчества Райниса. Говоря об армянской литературе, он сплошь и рядом дает меткие характеристики и определения.
Чуткое сердце Райниса особенно бурно реагировало на кровавые события в Турецкой империи - резню армян в 1895 - 1896 годах.
В 1897 году, будучи в Париже, Райнис в своих беседах часто касался Армении, ее истории и литературы.
Впоследствии (в 1922 году) он опубликовал новую статью о судьбе армянского народа.
Возмущенный Райнис в годы первой мировой войны писал: "Прежде, во времена самого страшного турецкого варварства, в 1895 - 1896 годах, было вырезано около миллиона армян. Но заметьте: это не павшие в бою, это систематически уничтожаемое мирное население. В Турции верховодили тогда немецкие советники, но уничтожение все-таки происходило. И уцелевшее от резни армянское население не только не получило политической самостоятельности, как целый ряд других малых и уничтожаемых народов, - мы об этом тоже кое-что знаем! - но Армения осталась разделенной между тремя государствами: Турцией, Россией и Персией".
Райнис стремился заострить внимание общественности на несчастной судьбе армян, не забывая при этом аналогичной судьбы своего родного латышского народа. Он понимал, что в трагической судьбе армян прежде всего повинны империалистические государства.
"...К несчастью для армян, армянский вопрос не является легко разрешимым. Турецкая Армения "нужна" Европе, чтобы спасти статус-кво... И "коронованный убийца" ловко использует в своих интересах удобную ситуацию..." - писал Райнис.
В своей статье Райнис делает краткий экскурс в историю Армении. Он говорит о происхождении армян, о древнейшем периоде истории Армении, останавливается на завоеваниях и выселениях армян в последние эпохи. Райнис касается проекта образования Армяно-грузинского царства под протекторатом России при Екатерине II. В дальнейшем Райнис говорит о численности армян, живущих в различных местах, об их занятиях, об образовании и культурной жизни, подробно разбирает реформы султанской Турции, которые привели лишь к новой резне и новому, еще более жестокому, истреблению армян.
Говоря о великой трагедии, переживаемой армянским народом в годы первой мировой войны, Райнис не теряет надежды видеть светлое будущее армянского народа. Он пишет: "Но веря в духовные силы и жизнеспособность армянского народа, мы не сомневаемся, что скоро наступит конец мукам этого многострадального народа".
Ян Райнис, как блестящий литературовед, обращает особое внимание на историю развития армянской литературы с древнейших времен до наших дней. В своей статье он говорит о всех более или менее известных представителях древнеармянской и современной армянской литературы, давая нередко яркие образные характеристики.
Высокую оценку Райнис дает древнеармянской поэзии, одновременно считая, что у армянской поэзии "отнята ее оригинальнейшая часть: древняя языческая эпическая поэзия", которая "почти совсем исчезла, и ее памятников мало сохранилось до наших дней". "Христианская вера, - по его словам, - подавила в душе армянского народа ту поэтическую радость творчества, с которой древнеармянские сказители и певцы пели древние мифологические и героические предания. Однако, - продолжает он, - как бы ни были малочисленны дошедшие до нас памятники народного творчества, все же их достаточно, чтобы доказать, что в языческой Армении существовала светлая, гордая и жизнерадостная поэзия". В доказательство сказанного Райнис приводит одну из жемчужин армянской поэзии - сказание о рождении Ваагна, которое Райнис с любовью перевел на латышский язык.
Он считает, что подобных поэтических произведений у армян было много. "Армянин, - говорит он, - по своей натуре и темпераменту стремится к лиризму. Он всегда глубоко любил поэзию, которая и в древности была одним из основных элементов его общественной и частной жизни".
Ян Райнис интересуется не только древнеармянской поэзией, его глубоко трогает современная народная поэзия армян. По его словам, армянская народная песня "свежа, наивна и благородна, как все песни, которые выливаются из сердца народа". В качестве доказательства он приводит переведенную на латышский язык армянскую колыбельную песню.
Он указывает, что христианская религия в Армении уничтожала памятники языческой культуры, но намечала совершенно новые линии в творческой и духовной жизни народа, давала народному гению другое, совершенно новое направление.
"Народный дух, - пишет Райнис, - постепенно приобретал меланхолическое, печальное направление в этой мистической темноте, теряя там свою интеллектуальную силу..." Но, по его словам, "задерживает литературное и интеллектуальное развитие народа не одно только сковывающее влияние церкви: этому во многом способствовало постоянное преследование армян со стороны народов-победителей, вновь и вновь разрушавших Армению". Райнис по опыту своего собственного народа хорошо знал и чувствовал, что представляет собой иноземное порабощение: он с горечью говорит о последствиях немецкого ига, которое искусственно задерживало дальнейшее культурное развитие народов Прибалтики. Результатом этого явился, по его мнению, застой не только в литературном языке, но и во всей интеллектуальной жизни этих народов вообще.
По словам Райниса, армянской средневековой литературе "свойственна какая-то сугубо лиричная красота. В ней выражено единство народного духа, она опирается и на мощное самосознание народа, служит выразителем горя народа, которому пришлось перенести больше, чем любому другому народу... С этой точки зрения армянская духовная литература остается великой и в своей печали, и в окровавленных лохмотьях..."
Большое внимание Райнис обращает на поэзию Григора Нарекаци. Он считает, что его "Книга скорбных песнопений" является одним из лучших и самых типичных произведений армянской средневековой лирики. Райнис знакомит читателя с некоторыми отрывками величайшего произведения Григора Нарекаци и говорит, что, "читая эти кошмары в стихах Григора, вспоминаешь Апокалипсис, письмена святой Терезы и "Песню песней", Фра Анжелико и Ван-Эйка". "Но этот самый Григор, - продолжает он, - писал и нежные стихи, полные лиризма и красочного мистицизма, напоминающие поэзию языческого времени". Тонкая душа латышского поэта уловила дух эпохи, который отразился в поэзии Григора Нарекаци. Это был период (X век) взлета и расцвета средневековой армянской феодальной культуры, давшей шедевры творчества не только в поэзии и в прозе, но и в архитектуре. В этот период мы сталкиваемся в культурном творчестве армянского народа с такими явлениями, которые напоминают времена предренессанса и раннего Ренессанса Италии. Райнис, говоря о женщине-матери, которая является центральной фигурой "Книги скорбных песнопений" Григора Нарекаци, восклицает: "Не могло ли бы это быть и (новое воплощение) явлением Венеры? Не приходит ли в голову картина Боттичелли "Весна"? А это ведь только песня о святой деве..."
Подобно Райнису, самобытностью армянской культуры и литературы восхищались М.Горький и В.Брюсов. "При всех... превратностях судьбы армяне за тысячелетия своей исторической жизни создали самостоятельную культуру, внесли свои вклады в науку и оставили миру богатую литературу", - отмечает Валерий Брюсов.
Ян Райнис с большой теплотой и задушевностью говорит и о современной армянской литературе: "Армянская литература новейшего периода является уже продуктом XIX века. У нее есть замечательный предшественник - богатая старая литература, в которую входят накопленные за четырнадцать веков произведения, созданные на классическом литературном языке". По его мнению, XIX век вызвал к жизни целый ряд энергичных борцов культуры, которые "создали новый литературный язык, дали первые образцы различного рода литературных жанров, до этого не известных армянам. Они сумели пробудить любовь своего народа к книге и положили основы новейшей литературы".
Райнис отмечает, что в новой армянской литературе можно найти "много одаренных писателей и по-настоящему художественные произведения, которые делали бы честь литературе любого народа".
Райнис особенно обстоятельно говорит о Хачатуре Абовяне и его романе "Раны Армении", который он намеревался перевести на свой родной язык. Латышскому патриоту особенно было близко произведение, в котором показана героическая борьба армянского народа, с помощью русского оружия освободившего от персидских башибузуков Восточную Армению в 1827 - 1828 годах.
Великий латышский писатель хорошо понял Абовяна, который в освобождении армян от восточного деспотизма турок и персов видел наиболее реальную гарантию предотвращения угрозы физического уничтожения родного народа. Райнис подметил, что именно в этот переломный период развития литературы древнеармянский литературный язык сменился новоармянским литературным языком. По его словам, "классический армянский язык, так называемый грабар, имевший множество форм, благозвучие и силу, на котором были написаны лучшие философские, исторические и духовные произведения древней армянской литературы, уже в начале XIX века изжил себя. Этот язык остался языком церковного богослужения... У народа был свой собственный язык - ашхарабар, который делился на ряд диалектов... Нужно было выработать общий литературный язык. Абовян был инициатором этой идеи, он стал отцом новейшей армянской литературы". Абовян написал свой роман на ереванском диалекте и поэтому был всем понятен.
"Будущий художник действительной армянской жизни, - говорит Райнис, сам вышел из народа: он - сын крестьянина Эриванской губернии. Уже с детства Абовян видел тяжелое положение армянского народа под игом персов. Жизнь народа, унижение и молчание, вечный страх за имущество и жизнь - все это глубоко врезалось в сознание вдумчивого юноши.
...Его славой явился роман "Раны Армении". Появление этого романа было событием как в отношении формы, так и содержания.
Судьба, - заключает Райнис, - предназначила Абовяну выступить в переходное время, когда армянский народ, после многовековых мучений, вновь начал стремиться к свету и культуре".
Говоря о современной армянской классической литературе, Райнис особенное внимание обращает на Раффи и Патканяна. Как отмечает он, Раффи "является самым замечательным армянским романистом". "Литературное наследие, - пишет он, - которое Раффи оставил своему народу, широко и многообразно; но самыми выдающимися являются те его работы, в которых он защищает турецких армян, изображая их тяжелое положение и печальную судьбу".
Говоря о Патканяне, латышский поэт-интернационалист Ян Райнис пишет:
"Нет такого армянина, который бы не знал стихов Патканяна, нет такого уголка земли, где армяне не пели бы его "Слез Аракса". И это не удивительно, ибо Рафаэл Патканян - поэт-патриот, особенно в последние годы жизни. Он жалуется... он плачет о жертвах турецких зверств, и всюду чувствуется его истекающее кровью сердце и горячая любовь к родине".
В поле зрения Райниса попали и такие вопросы, как история возникновения армянского книгопечатания (начало XVI века), выход в свет первой армянской газеты (1794 год) и первых журналов.
Райнис касается таких выдающихся деятелей армянской культуры, как "замечательный публицист и поэт" Микаэл Налбандян, который совместно с С.Назаряном издает в Москве "остро радикальный" журнал "Северное сияние". Он отмечал, что реакционные силы выступили против Налбандяна, который был обвинен в государственном преступлении и после долгого одиночного заключения в тюрьме умер от чахотки. Для Райниса не мог не быть интересным Микаэл Налбандян, современник и единомышленник Герцена, Белинского, Добролюбова, Чернышевского.
Райниса особенно интересуют те писатели и поэты, которые стоят близко к народу.
"Его романы знакомят нас с народной жизнью, экономическим положением и обычаями... С таким умением и такими подробностями описывает он безыскусственную сельскую жизнь, так умеет встать на точку зрения простого народа, что, прочитав его книги, ясно можешь представить себе жизнь армянских крестьян", - пишет он о Перче Прошяне.
Наиболее выдающимся поэтом девяностых годов он считает "поэта трудящихся" Ованеса Туманяна.
В распоряжении Райниса не было материалов, чтобы писать о более поздних периодах армянской литературы. "О дальнейшем развитии армянской культуры и литературы у меня в настоящий момент нет более точных сведений; если будет хоть где-нибудь чувствоваться интерес к этому вопросу и кто-нибудь скажет о судьбе этого многострадального народа или о развитии его прекрасной поэзии, тогда... я смогу еще об этом писать и дать больше переводов из оригинальной лирики, - может быть, даже составить маленькую книжку".
Эта статья завершается совершенно переосмысленным, глубоко поэтическим пересказом легенды о муках и пытках Григория Просветителя. Превращая ее в символ, Ян Райнис заключает словами: "Так, вечно страдавшая в веках, живет Армения!"
Ян Райнис еще на заре революционного движения в России предвидел, что во главе прогресса человечества станет русский народ, что за великим исполином в грядущее пойдут латышский, армянский и другие угнетенные народы. Его предсказания стали живой действительностью в наше счастливое время, когда в экономике, литературе, архитектуре, музыке, живописи - во всех областях человеческих знаний так ярко проявляет себя гений советского народа. Знамя дружбы, поднятое пламенным Райнисом еще в условиях самодержавной России, высоко и крепко держат в руках верные его последователи - латышские писатели.
И хотя далеко от горной солнечной Армении, среди густых лесов и озер, у самого Балтийского моря раскинулись латвийские земли, но семена братства, посеянные еще Яном Райнисом, дали в наши дни пышные всходы. Для сердечной близости народов нет ни расстояний, ни границ. Вот почему Андрей Упит говорит:
"Многое роднит нас - армянский и латышский народы: многовековая угнетенная жизнь под властью иноземных захватчиков: борьба за национальную самостоятельность, культурные ценности, народные традиции и, наконец, совместная борьба за коммунизм, за творчество, за созидание"*.
______________
* "Гракан терт", 1953, № 37 (717).
Золотые нити традиций связывают латышскую советскую литературу с фольклором, с реалистическими писателями конца прошлого и начала нашего века, в особенности же с великим Райнисом. Сильнейшее влияние на развитие латышской литературы оказали творения русских писателей и мыслителей, у которых учились, брали пример и черпали энергию все латышские реалистические и прогрессивные писатели досоветского периода с революционным Райнисом во главе. У русских писателей, у Горького, у Маяковского и у наших современников не перестают учиться и молодые латышские писатели, и ветераны латышской литературы. Благодаря русскому языку совершенно новый, богатейший мир раскрыли перед латышским народом произведения писателей братских республик. Все это помогало созданию национальной по форме, социалистической по содержанию литературы.
За советские годы Андрей Упит создал лучшие свои творения - романы "Земля зеленая" и "Просвет в тучах". В них с большой жизненной правдой и художественным мастерством показаны и латвийская деревня, и Рига, значительные экономические сдвиги, класс эксплуататоров и первые борцы за дело пролетариата в конце прошлого и в начале нашего века.
Народный писатель Вилис Лацис в своих романах "Буря" и "К новому берегу" придвигает линию исторического повествования ближе к новому времени, и события в них сливаются с нынешним днем. И "Буря", и "К новому берегу" помогли и помогают раскрывать истинное лицо классового врага, помогают повышать бдительность, бороться с остатками буржуазного национализма. Оба романа ярко и правдиво показывают расцвет Советской Латвии, глубокую любовь народа к Коммунистической партии, новых людей латышской деревни.
И Упит, и Лацис изображают исконную дружбу латышского и русского народов.
Можно было бы назвать еще много славных имен, украшающих латышскую литературу, многих писателей, произведения которых ярко отражают величие наших дней.
Многие латышские писатели побывали в Армении.
Мирдза Кемпе написала стихотворение "Армянский камень". Она нашла этот камень на берегу Севана. Теперь он постоянно лежит на письменном столе писательницы.
Тепло рассказывает она своим друзьям о впечатлениях, полученных в Армении:
"Я видела Армению. Я видела ее суровые горы, ее цветущие сады и голубую древнюю воду Севана. Я видела ее народ - в темных пламенных глазах армян я читала скорбь прошедших веков, радость и огненную силу настоящего дня. И каждый камень на армянской земле, могучие строения прошедшего и настоящего говорили мне о великой любви к свободе этого высокоодаренного и мудрого народа. Я прислушивалась к прекрасному армянскому языку, - продолжает она, как он звучен в песнях, в поэзии, в разговоре! Мы имели счастье говорить с великим армянским поэтом Аветиком Исаакяном. Его проникновенные и мудрые стихи, произведения тонкого прозаика Степана Зорьяна, пылкого Наири Зарьяна и других армянских писателей читает и любит мой народ"*.
______________
* "Гракан терт", 1953, № 37 (717).
В 1948 году, в дни, когда отмечалось столетие со дня смерти великого армянского просветителя Хачатура Абовяна, побывал в Армении и Фрицис Рокпельнис.
"Неизгладимое впечатление, - рассказывает он, - произвело на меня то глубокое чувство любви, с которым армянский народ хранит память своего великого сына, его бессмертное наследство. И в этой драгоценной сокровищнице будут вечно живыми слова Абовяна, которые так созвучны голосу сердца латышского народа: "Имя русского должно быть для нас свято, как и его кровь, благодаря которой мы освободились навсегда..."
И если мы сегодня знаем друг друга, если мы можем обмениваться за тысячи миль дружеским словом, то это лишь потому, что на свете есть Коммунистическая партия, есть Москва, что великий русский народ нас познакомил, и, встретившись раз, мы уже больше неразлучны. Ведь нет ничего на свете ценнее дружбы..."*
______________
* "Гракан терт", 1953, № 37 (717).
Благодаря русскому языку произведения латышских писателей вышли на широкие мировые просторы. Настольными книгами стали для армянского читателя "Буря" и "К новому берегу" Вилиса Лациса, переведенные на армянский язык Ашиком Газаряном.
Целый номер "Гракан терт" ("Литературная газета") был посвящен дружбе латышского и армянского народов. Побывали в Риге армянские поэты Наири Зарьян и Сильва Капутикян, и не только они.
Проникновенные стихи написала о Яне Райнисе Сильва Капутикян:
Я - дочь Армении, поэт своей страны,
Сегодня обошла всю Родину мою.
И вот, дойдя до берегов Двины,
Перед могилой Райниса стою...*
______________
* Сильва Капутикян. Стихи. Ереван, Айпетрат, 1953.
Дальше поэтесса рассказывает, что видела рядом с памятником Райнису плиту из белого мрамора, надпись на которой говорит о том, что там похоронен лейтенант Советской Армии армянин Владимир Манвелян, павший смертью героя 16 сентября 1944 года в боях за освобождение Советской Латвии. Боец-армянин покоится рядом с великим латышским поэтом, который питал глубокую любовь к армянскому народу, с восхищением высказывался об армянской культуре и литературе.
- Мы начали строительство Еревана, когда нас было всего восемь - десять человек. Теперь в столице трудится более трехсот архитекторов разных поколений. Я верю в талантливые поиски молодежи. Ереван - благодатная почва для творчества. Я верю, что родятся еще новые Таманяны, которые приумножат славу армянских зодчих. Они смело войдут в архитектурные мастерские и на строительные площадки своего города, продолжат традиции старшего поколения и скажут новое слово, обязательно скажут! - так закончил свой рассказ мой современник Геворг Кочар.
1964
ДРУЖБА НЕ ЗНАЕТ РУБЕЖЕЙ
Заветное имя великого
латышского поэта-революционера
Яна Райниса горячо любимо
армянским народом.
Аветик Исаакян
Вместе с великим русским народом, боровшимся за светлое будущее человечества, шли и угнетенные малые народы. Среди них мы видим армян и латышей. Эти народы связывали свою судьбу с революционной Россией, находили много общего в своей исторической участи и сочувствовали друг другу. Царское правительство преследовало свободомыслящих патриотов России, Армении, Латвии и других народов, ссылало их в отдаленные края империи. В борьбе с антинародным царским режимом выковывалось классовое единство, революционное сознание.
Поистине трогательна дружба между великим поэтом и борцом за свободу латышского народа Яном Райнисом и армянскими революционными социал-демократами. В далекой ссылке в Вятской губернии, в городе Слободском, Райнис сблизился с армянским политическим ссыльным Ашотом Хумаряном.
Трагическое прошлое армянского народа, веками боровшегося с кровавым гнетом иноземных завоевателей, нашло глубокое сочувствие в сердце великого гражданина Латвии и вызвало большой интерес к высокой культуре и героической истории Армении.
В 1900 году, в результате общения со своими армянскими друзьями политическими ссыльными, Райнис написал для газеты "Диенас Лапа" статью об Армении под заглавием "Армения, ее история и культура"*. Эта статья должна была познакомить латышский народ с армянским, с его многовековой культурой и борьбой за свою свободу. Этим выступлением Райнис преследовал цель содействовать дружбе народов России и крепить единство революционного движения народов против царского самодержавия. Уже в то время в заметках, относящихся к 1905 году, Райнис предвосхитил широкие и величественные перспективы развития латышской и армянской культур под благотворным влиянием культуры великого, русского народа.
______________
* Очерк написан на русском языке и переписан, как видно, сестрой поэта Дори, которая в это время разделяла ссылку своего мужа (П.Стучки) в г.Слободском.
Будучи в изгнании, он сам особенно остро переживал горе целого народа-изгнанника и глубоко сочувствовал судьбе армян. Вот почему Райнис перевел на латышский язык восемь песен из цикла народных "Песен изгнанников". Начал он этот цикл известным "Крунком", который был ему особенно по душе.
Для того чтобы написать статью "Армения, ее история и культура", Райнис, находясь в ссылке, запросил газетные материалы об Армении, а также монографии по истории и литературе Армении, познакомился не только со многими сочинениями армянских классиков XIX века, но и с древнеармянской литературой. Например, он хорошо знал "Историю Армении" Моисея Хоренского и назвал его "Гомером армянского народа". Однако статья Райниса об Армении была опубликована на латышском языке в журнале "Izgliba" только в 1922 году после предварительной переработки, а в 1925 году вошла в первое издание Полного собрания сочинений под названием "Самый несчастный народ и самая несчастная страна"*. Его вступление** к этой статье полно высокого гуманного чувства к армянскому народу и сознания дружбы народов России.
______________
* В инвентарном списке за номером 1/4 хранятся 7 листов рукописи Райниса на латышском языке - отрывки из его статьи об Армении 1925 года и 25 корректурных листов этой статьи с поправками Райниса. Эта статья впоследствии вошла также в новое Собрание сочинений Я.Райниса (т. XI, Рига, 1931, стр. 317).
** Вступление к этой статье об Армении написано на латышском языке и хранится в архивных фондах Яна Райниса. Там же хранится схематическая карта Армении, как видно сделанная рукой одного из его армянских друзей политических ссыльных.
Сама статья состоит из следующих разделов: "Заметки об армянах и Армении", "Об истории Армении", "Исторический период. Самостоятельность Армении. Потеря самостоятельности", "Преследования, страдания, эмиграция, попытки вернуть независимость", "Занятия армян, состояние образования, школы, интеллигенция", "Армяне Персии. Турецкая Армения - больное место. Хатти-гумаюм. Национальная конституция и ее конец", "Создается армянский вопрос. Опять избиение армян. Чего не видело солнце. Коронованный убийца. Мировая война". Вторая часть статьи тематически излагается в следующем порядке: "Древняя армянская литература. Что осталось от армянской поэзии? Нерсес Прекрасный", "Народная поэзия. Христианская вера ее уничтожает", "Христианская вера приобретает народную поэзию. Вардан Мамиконян. Вместо драмы - религиозные церемонии. Христос и Анаит и бог огня". В последнем разделе рассматривается состояние новейшей армянской литературы и обозревается содержание армянской периодики.
Уже этот перечень заголовков дает представление о том, каким вопросам посвящена статья. Она затрагивает главнейшие проблемы истории и культуры армянского народа. Конечно, в наши дни приводимый в статье материал частично устарел. Устарели также некоторые оценки, которые давал Райнис тем или иным общественным явлениям, но и они представляют большой интерес с точки зрения широты охвата, столь характерной для творчества Райниса. Говоря об армянской литературе, он сплошь и рядом дает меткие характеристики и определения.
Чуткое сердце Райниса особенно бурно реагировало на кровавые события в Турецкой империи - резню армян в 1895 - 1896 годах.
В 1897 году, будучи в Париже, Райнис в своих беседах часто касался Армении, ее истории и литературы.
Впоследствии (в 1922 году) он опубликовал новую статью о судьбе армянского народа.
Возмущенный Райнис в годы первой мировой войны писал: "Прежде, во времена самого страшного турецкого варварства, в 1895 - 1896 годах, было вырезано около миллиона армян. Но заметьте: это не павшие в бою, это систематически уничтожаемое мирное население. В Турции верховодили тогда немецкие советники, но уничтожение все-таки происходило. И уцелевшее от резни армянское население не только не получило политической самостоятельности, как целый ряд других малых и уничтожаемых народов, - мы об этом тоже кое-что знаем! - но Армения осталась разделенной между тремя государствами: Турцией, Россией и Персией".
Райнис стремился заострить внимание общественности на несчастной судьбе армян, не забывая при этом аналогичной судьбы своего родного латышского народа. Он понимал, что в трагической судьбе армян прежде всего повинны империалистические государства.
"...К несчастью для армян, армянский вопрос не является легко разрешимым. Турецкая Армения "нужна" Европе, чтобы спасти статус-кво... И "коронованный убийца" ловко использует в своих интересах удобную ситуацию..." - писал Райнис.
В своей статье Райнис делает краткий экскурс в историю Армении. Он говорит о происхождении армян, о древнейшем периоде истории Армении, останавливается на завоеваниях и выселениях армян в последние эпохи. Райнис касается проекта образования Армяно-грузинского царства под протекторатом России при Екатерине II. В дальнейшем Райнис говорит о численности армян, живущих в различных местах, об их занятиях, об образовании и культурной жизни, подробно разбирает реформы султанской Турции, которые привели лишь к новой резне и новому, еще более жестокому, истреблению армян.
Говоря о великой трагедии, переживаемой армянским народом в годы первой мировой войны, Райнис не теряет надежды видеть светлое будущее армянского народа. Он пишет: "Но веря в духовные силы и жизнеспособность армянского народа, мы не сомневаемся, что скоро наступит конец мукам этого многострадального народа".
Ян Райнис, как блестящий литературовед, обращает особое внимание на историю развития армянской литературы с древнейших времен до наших дней. В своей статье он говорит о всех более или менее известных представителях древнеармянской и современной армянской литературы, давая нередко яркие образные характеристики.
Высокую оценку Райнис дает древнеармянской поэзии, одновременно считая, что у армянской поэзии "отнята ее оригинальнейшая часть: древняя языческая эпическая поэзия", которая "почти совсем исчезла, и ее памятников мало сохранилось до наших дней". "Христианская вера, - по его словам, - подавила в душе армянского народа ту поэтическую радость творчества, с которой древнеармянские сказители и певцы пели древние мифологические и героические предания. Однако, - продолжает он, - как бы ни были малочисленны дошедшие до нас памятники народного творчества, все же их достаточно, чтобы доказать, что в языческой Армении существовала светлая, гордая и жизнерадостная поэзия". В доказательство сказанного Райнис приводит одну из жемчужин армянской поэзии - сказание о рождении Ваагна, которое Райнис с любовью перевел на латышский язык.
Он считает, что подобных поэтических произведений у армян было много. "Армянин, - говорит он, - по своей натуре и темпераменту стремится к лиризму. Он всегда глубоко любил поэзию, которая и в древности была одним из основных элементов его общественной и частной жизни".
Ян Райнис интересуется не только древнеармянской поэзией, его глубоко трогает современная народная поэзия армян. По его словам, армянская народная песня "свежа, наивна и благородна, как все песни, которые выливаются из сердца народа". В качестве доказательства он приводит переведенную на латышский язык армянскую колыбельную песню.
Он указывает, что христианская религия в Армении уничтожала памятники языческой культуры, но намечала совершенно новые линии в творческой и духовной жизни народа, давала народному гению другое, совершенно новое направление.
"Народный дух, - пишет Райнис, - постепенно приобретал меланхолическое, печальное направление в этой мистической темноте, теряя там свою интеллектуальную силу..." Но, по его словам, "задерживает литературное и интеллектуальное развитие народа не одно только сковывающее влияние церкви: этому во многом способствовало постоянное преследование армян со стороны народов-победителей, вновь и вновь разрушавших Армению". Райнис по опыту своего собственного народа хорошо знал и чувствовал, что представляет собой иноземное порабощение: он с горечью говорит о последствиях немецкого ига, которое искусственно задерживало дальнейшее культурное развитие народов Прибалтики. Результатом этого явился, по его мнению, застой не только в литературном языке, но и во всей интеллектуальной жизни этих народов вообще.
По словам Райниса, армянской средневековой литературе "свойственна какая-то сугубо лиричная красота. В ней выражено единство народного духа, она опирается и на мощное самосознание народа, служит выразителем горя народа, которому пришлось перенести больше, чем любому другому народу... С этой точки зрения армянская духовная литература остается великой и в своей печали, и в окровавленных лохмотьях..."
Большое внимание Райнис обращает на поэзию Григора Нарекаци. Он считает, что его "Книга скорбных песнопений" является одним из лучших и самых типичных произведений армянской средневековой лирики. Райнис знакомит читателя с некоторыми отрывками величайшего произведения Григора Нарекаци и говорит, что, "читая эти кошмары в стихах Григора, вспоминаешь Апокалипсис, письмена святой Терезы и "Песню песней", Фра Анжелико и Ван-Эйка". "Но этот самый Григор, - продолжает он, - писал и нежные стихи, полные лиризма и красочного мистицизма, напоминающие поэзию языческого времени". Тонкая душа латышского поэта уловила дух эпохи, который отразился в поэзии Григора Нарекаци. Это был период (X век) взлета и расцвета средневековой армянской феодальной культуры, давшей шедевры творчества не только в поэзии и в прозе, но и в архитектуре. В этот период мы сталкиваемся в культурном творчестве армянского народа с такими явлениями, которые напоминают времена предренессанса и раннего Ренессанса Италии. Райнис, говоря о женщине-матери, которая является центральной фигурой "Книги скорбных песнопений" Григора Нарекаци, восклицает: "Не могло ли бы это быть и (новое воплощение) явлением Венеры? Не приходит ли в голову картина Боттичелли "Весна"? А это ведь только песня о святой деве..."
Подобно Райнису, самобытностью армянской культуры и литературы восхищались М.Горький и В.Брюсов. "При всех... превратностях судьбы армяне за тысячелетия своей исторической жизни создали самостоятельную культуру, внесли свои вклады в науку и оставили миру богатую литературу", - отмечает Валерий Брюсов.
Ян Райнис с большой теплотой и задушевностью говорит и о современной армянской литературе: "Армянская литература новейшего периода является уже продуктом XIX века. У нее есть замечательный предшественник - богатая старая литература, в которую входят накопленные за четырнадцать веков произведения, созданные на классическом литературном языке". По его мнению, XIX век вызвал к жизни целый ряд энергичных борцов культуры, которые "создали новый литературный язык, дали первые образцы различного рода литературных жанров, до этого не известных армянам. Они сумели пробудить любовь своего народа к книге и положили основы новейшей литературы".
Райнис отмечает, что в новой армянской литературе можно найти "много одаренных писателей и по-настоящему художественные произведения, которые делали бы честь литературе любого народа".
Райнис особенно обстоятельно говорит о Хачатуре Абовяне и его романе "Раны Армении", который он намеревался перевести на свой родной язык. Латышскому патриоту особенно было близко произведение, в котором показана героическая борьба армянского народа, с помощью русского оружия освободившего от персидских башибузуков Восточную Армению в 1827 - 1828 годах.
Великий латышский писатель хорошо понял Абовяна, который в освобождении армян от восточного деспотизма турок и персов видел наиболее реальную гарантию предотвращения угрозы физического уничтожения родного народа. Райнис подметил, что именно в этот переломный период развития литературы древнеармянский литературный язык сменился новоармянским литературным языком. По его словам, "классический армянский язык, так называемый грабар, имевший множество форм, благозвучие и силу, на котором были написаны лучшие философские, исторические и духовные произведения древней армянской литературы, уже в начале XIX века изжил себя. Этот язык остался языком церковного богослужения... У народа был свой собственный язык - ашхарабар, который делился на ряд диалектов... Нужно было выработать общий литературный язык. Абовян был инициатором этой идеи, он стал отцом новейшей армянской литературы". Абовян написал свой роман на ереванском диалекте и поэтому был всем понятен.
"Будущий художник действительной армянской жизни, - говорит Райнис, сам вышел из народа: он - сын крестьянина Эриванской губернии. Уже с детства Абовян видел тяжелое положение армянского народа под игом персов. Жизнь народа, унижение и молчание, вечный страх за имущество и жизнь - все это глубоко врезалось в сознание вдумчивого юноши.
...Его славой явился роман "Раны Армении". Появление этого романа было событием как в отношении формы, так и содержания.
Судьба, - заключает Райнис, - предназначила Абовяну выступить в переходное время, когда армянский народ, после многовековых мучений, вновь начал стремиться к свету и культуре".
Говоря о современной армянской классической литературе, Райнис особенное внимание обращает на Раффи и Патканяна. Как отмечает он, Раффи "является самым замечательным армянским романистом". "Литературное наследие, - пишет он, - которое Раффи оставил своему народу, широко и многообразно; но самыми выдающимися являются те его работы, в которых он защищает турецких армян, изображая их тяжелое положение и печальную судьбу".
Говоря о Патканяне, латышский поэт-интернационалист Ян Райнис пишет:
"Нет такого армянина, который бы не знал стихов Патканяна, нет такого уголка земли, где армяне не пели бы его "Слез Аракса". И это не удивительно, ибо Рафаэл Патканян - поэт-патриот, особенно в последние годы жизни. Он жалуется... он плачет о жертвах турецких зверств, и всюду чувствуется его истекающее кровью сердце и горячая любовь к родине".
В поле зрения Райниса попали и такие вопросы, как история возникновения армянского книгопечатания (начало XVI века), выход в свет первой армянской газеты (1794 год) и первых журналов.
Райнис касается таких выдающихся деятелей армянской культуры, как "замечательный публицист и поэт" Микаэл Налбандян, который совместно с С.Назаряном издает в Москве "остро радикальный" журнал "Северное сияние". Он отмечал, что реакционные силы выступили против Налбандяна, который был обвинен в государственном преступлении и после долгого одиночного заключения в тюрьме умер от чахотки. Для Райниса не мог не быть интересным Микаэл Налбандян, современник и единомышленник Герцена, Белинского, Добролюбова, Чернышевского.
Райниса особенно интересуют те писатели и поэты, которые стоят близко к народу.
"Его романы знакомят нас с народной жизнью, экономическим положением и обычаями... С таким умением и такими подробностями описывает он безыскусственную сельскую жизнь, так умеет встать на точку зрения простого народа, что, прочитав его книги, ясно можешь представить себе жизнь армянских крестьян", - пишет он о Перче Прошяне.
Наиболее выдающимся поэтом девяностых годов он считает "поэта трудящихся" Ованеса Туманяна.
В распоряжении Райниса не было материалов, чтобы писать о более поздних периодах армянской литературы. "О дальнейшем развитии армянской культуры и литературы у меня в настоящий момент нет более точных сведений; если будет хоть где-нибудь чувствоваться интерес к этому вопросу и кто-нибудь скажет о судьбе этого многострадального народа или о развитии его прекрасной поэзии, тогда... я смогу еще об этом писать и дать больше переводов из оригинальной лирики, - может быть, даже составить маленькую книжку".
Эта статья завершается совершенно переосмысленным, глубоко поэтическим пересказом легенды о муках и пытках Григория Просветителя. Превращая ее в символ, Ян Райнис заключает словами: "Так, вечно страдавшая в веках, живет Армения!"
Ян Райнис еще на заре революционного движения в России предвидел, что во главе прогресса человечества станет русский народ, что за великим исполином в грядущее пойдут латышский, армянский и другие угнетенные народы. Его предсказания стали живой действительностью в наше счастливое время, когда в экономике, литературе, архитектуре, музыке, живописи - во всех областях человеческих знаний так ярко проявляет себя гений советского народа. Знамя дружбы, поднятое пламенным Райнисом еще в условиях самодержавной России, высоко и крепко держат в руках верные его последователи - латышские писатели.
И хотя далеко от горной солнечной Армении, среди густых лесов и озер, у самого Балтийского моря раскинулись латвийские земли, но семена братства, посеянные еще Яном Райнисом, дали в наши дни пышные всходы. Для сердечной близости народов нет ни расстояний, ни границ. Вот почему Андрей Упит говорит:
"Многое роднит нас - армянский и латышский народы: многовековая угнетенная жизнь под властью иноземных захватчиков: борьба за национальную самостоятельность, культурные ценности, народные традиции и, наконец, совместная борьба за коммунизм, за творчество, за созидание"*.
______________
* "Гракан терт", 1953, № 37 (717).
Золотые нити традиций связывают латышскую советскую литературу с фольклором, с реалистическими писателями конца прошлого и начала нашего века, в особенности же с великим Райнисом. Сильнейшее влияние на развитие латышской литературы оказали творения русских писателей и мыслителей, у которых учились, брали пример и черпали энергию все латышские реалистические и прогрессивные писатели досоветского периода с революционным Райнисом во главе. У русских писателей, у Горького, у Маяковского и у наших современников не перестают учиться и молодые латышские писатели, и ветераны латышской литературы. Благодаря русскому языку совершенно новый, богатейший мир раскрыли перед латышским народом произведения писателей братских республик. Все это помогало созданию национальной по форме, социалистической по содержанию литературы.
За советские годы Андрей Упит создал лучшие свои творения - романы "Земля зеленая" и "Просвет в тучах". В них с большой жизненной правдой и художественным мастерством показаны и латвийская деревня, и Рига, значительные экономические сдвиги, класс эксплуататоров и первые борцы за дело пролетариата в конце прошлого и в начале нашего века.
Народный писатель Вилис Лацис в своих романах "Буря" и "К новому берегу" придвигает линию исторического повествования ближе к новому времени, и события в них сливаются с нынешним днем. И "Буря", и "К новому берегу" помогли и помогают раскрывать истинное лицо классового врага, помогают повышать бдительность, бороться с остатками буржуазного национализма. Оба романа ярко и правдиво показывают расцвет Советской Латвии, глубокую любовь народа к Коммунистической партии, новых людей латышской деревни.
И Упит, и Лацис изображают исконную дружбу латышского и русского народов.
Можно было бы назвать еще много славных имен, украшающих латышскую литературу, многих писателей, произведения которых ярко отражают величие наших дней.
Многие латышские писатели побывали в Армении.
Мирдза Кемпе написала стихотворение "Армянский камень". Она нашла этот камень на берегу Севана. Теперь он постоянно лежит на письменном столе писательницы.
Тепло рассказывает она своим друзьям о впечатлениях, полученных в Армении:
"Я видела Армению. Я видела ее суровые горы, ее цветущие сады и голубую древнюю воду Севана. Я видела ее народ - в темных пламенных глазах армян я читала скорбь прошедших веков, радость и огненную силу настоящего дня. И каждый камень на армянской земле, могучие строения прошедшего и настоящего говорили мне о великой любви к свободе этого высокоодаренного и мудрого народа. Я прислушивалась к прекрасному армянскому языку, - продолжает она, как он звучен в песнях, в поэзии, в разговоре! Мы имели счастье говорить с великим армянским поэтом Аветиком Исаакяном. Его проникновенные и мудрые стихи, произведения тонкого прозаика Степана Зорьяна, пылкого Наири Зарьяна и других армянских писателей читает и любит мой народ"*.
______________
* "Гракан терт", 1953, № 37 (717).
В 1948 году, в дни, когда отмечалось столетие со дня смерти великого армянского просветителя Хачатура Абовяна, побывал в Армении и Фрицис Рокпельнис.
"Неизгладимое впечатление, - рассказывает он, - произвело на меня то глубокое чувство любви, с которым армянский народ хранит память своего великого сына, его бессмертное наследство. И в этой драгоценной сокровищнице будут вечно живыми слова Абовяна, которые так созвучны голосу сердца латышского народа: "Имя русского должно быть для нас свято, как и его кровь, благодаря которой мы освободились навсегда..."
И если мы сегодня знаем друг друга, если мы можем обмениваться за тысячи миль дружеским словом, то это лишь потому, что на свете есть Коммунистическая партия, есть Москва, что великий русский народ нас познакомил, и, встретившись раз, мы уже больше неразлучны. Ведь нет ничего на свете ценнее дружбы..."*
______________
* "Гракан терт", 1953, № 37 (717).
Благодаря русскому языку произведения латышских писателей вышли на широкие мировые просторы. Настольными книгами стали для армянского читателя "Буря" и "К новому берегу" Вилиса Лациса, переведенные на армянский язык Ашиком Газаряном.
Целый номер "Гракан терт" ("Литературная газета") был посвящен дружбе латышского и армянского народов. Побывали в Риге армянские поэты Наири Зарьян и Сильва Капутикян, и не только они.
Проникновенные стихи написала о Яне Райнисе Сильва Капутикян:
Я - дочь Армении, поэт своей страны,
Сегодня обошла всю Родину мою.
И вот, дойдя до берегов Двины,
Перед могилой Райниса стою...*
______________
* Сильва Капутикян. Стихи. Ереван, Айпетрат, 1953.
Дальше поэтесса рассказывает, что видела рядом с памятником Райнису плиту из белого мрамора, надпись на которой говорит о том, что там похоронен лейтенант Советской Армии армянин Владимир Манвелян, павший смертью героя 16 сентября 1944 года в боях за освобождение Советской Латвии. Боец-армянин покоится рядом с великим латышским поэтом, который питал глубокую любовь к армянскому народу, с восхищением высказывался об армянской культуре и литературе.