„Вот так-то, Инночка,” – мысленно произнёс Владислав. – „Сандра была права.”
   Я с трудом подавила горький вздох. Слова регента о престоле похоронили наши последние надежды на то, что Сандра ошиблась в своих догадках насчёт целей Мэтра. Но особенно мне не понравилось, что Ференц Карой упомянул об этом как бы между прочим, словно речь шла о чём-то давно решённом и не подлежащем дальнейшему обсуждению.
   – Вы считаете, что Мэтр затеял всё это, чтобы возвести нас на престол? – спросила я.
   – Сам я так не считаю, – ответил регент. – Зато так считают другие. И, надо признать, имеют для этого веские основания. Со времени образования Священной Империи ею правил Мэтр – Великий. Но он ушёл, на свете не осталось других Великих, и людям представляется совершенно естественным, что теперь во главе самого могущественного государства Граней должен встать высший маг. А ещё лучше, чтобы правителей было двое – муж и жена, король и королева. Уже по этой причине вы, Инна, как единственная женщина среди высших магов, и Владислав, как ваш муж, являетесь главными претендентами на трон.
   – Но ведь народ нас совсем не знает, – попыталась возразить я. – Для него мы чужаки.
   – Не больше, чем другие высшие маги, за исключением меня. Из всей нашей компании один только я «свой» для граждан Империи, а остальные такие же чужаки, как и вы. Они живут в далёких краях и правят своими собственными королевствами, которые, хоть и не враждуют с Империей, всё же соперничают с нею за сферы влияния. В этом смысле они ещё большие чужаки, чем вы, поскольку вы просто чужаки, тогда как они – чужаки-соперники. Что же касается меня, то я слишком стар для короны, а государству нужны молодые и энергичные правители, способные обеспечить стабильность верховной власти и, что немаловажно, её преемственность. Вы оба высшие маги, а потому есть неплохой шанс, что хотя бы один из ваших детей в полной мере унаследует вашу силу.
   – Однако, – заметил Владислав, – сами вы не думаете, что Мэтр хотел сделать нас королём и королевой.
   Регент удивлённо взглянул на нас, но в следующую секунду в его глазах отразилось понимание.
   – Я этого не говорил, юноша. Вы неверно истолковали мои слова... впрочем, и я выразился далеко не лучшим образом. Я лишь имел в виду, что не считаю это главной целью Мэтра. Безусловно, я согласен с тем, что он, помимо всего прочего, хотел посадить вас на свой трон. Но это не всё, далеко не всё.
   – А что же ещё?
   Ференц Карой беспомощно развёл руками:
   – Вот тут-то мы переходим из области догадок в зону сплошных загадок. Я чувствую, что Мэтр затеял крупную игру, ставкой в которой является что-то гораздо более значительное, чем даже корона Империи. Слишком много он темнил, слишком уж сильно рисковал – а он никогда не был склонен к неоправданному риску. И к неоправданным жертвам, кстати, тоже. А судя по тому, что говорил вам Велиал, бойня на Агрисе была спланирована Мэтром наперёд; теперь и мне ясно, что в течение многих лет он готовил эту Грань для вашей схватки с Нечистым. Но зачем? Для чего? И почему Нижний мир принял его вызов, бросил против вас такие колоссальные силы, пожертвовал столь ценным своим агентом на Гранях?.. Только ли для того, чтобы не допустить вас на престол? Не верю! – Регент резко вскочил с кресла и быстро прошёлся от стены к стене (разумеется, прошёлся у себя в кабинете, но нам казалось, что он расхаживает прямо перед нами). – Что же ты задумал, старик? – с неожиданным пылом произнёс он, глядя в потолок, вернее, не в потолок, а сквозь него куда-то вверх. – Что ты учудил на этот раз? Ты всегда был великим кукловодом, при своей земной жизни ты манипулировал людьми, как марионетками... Неужели ты собираешься дёргать за ниточки и с небес?
   Мы с Владиславом в растерянности смотрели на него. Регент вернулся в своё кресло и сел, понурившись. Лишь спустя минуту он заговорил:
   – Прошу прощения за мою вспышку, молодые люди. Я совершенно выбит из колеи. Меня всегда бесила та бесцеремонность, с которой Мэтр вмешивался в судьбы отдельных людей и целых народов, оправдывая свои действия заботой о благе всего человечества. Однако на сей раз он, похоже, превзошёл самого себя. Решил, так сказать, напоследок громко хлопнуть дверью. Я понятия не имею, что он замыслил, и не берусь гадать, чем всё закончится, но одно знаю наверняка: ни за какие сокровища мира я бы не согласился поменяться с вами местами. Вы оказались между молотом и наковальней, и помоги вам Бог... если Он вообще есть на свете. Вы многое пережили за последние полгода, но на этом ваши испытания вряд ли закончатся. Боюсь, это были только цветочки...
 
   «...А какие будут ягодки, тот ещё вопрос», – думала я, лёжа в уютных объятиях мужа. И время для ребёнка сейчас явно неподходящее. Во всяком случае, нам следует подождать ещё год, до истечения срока завещания Мэтра. Тогда наше положение станет более определённым, и...
   Хотя, с другой стороны, это ничего не изменит. И через год найдутся не менее веские причины, чтобы отложить мысли о детях до лучших времён. Так можно откладывать из года в год, из десятилетия в десятилетие, и даже обещанной нам долгой жизни может не хватить, чтобы дождаться тех самых лучших времён. Если бы все люди заводили детей только тогда, когда они полностью уверены в своём будущем, человеческий род давно прекратил бы своё существование.
   Под влиянием этих мыслей я привела в действие заклинание, нейтрализующее противозачаточные чары. Владислав, конечно, почувствовал это и сразу понял, что я сделала. Он не стал ни о чём спрашивать, он вообще не стал ничего говорить, а просто начал действовать.

Глава 4
СИДДХ. ВОССТАВШИЙ ИЗ АДА

   Раскрыв глаза, Сиддх увидел над собой серый, местами покрытый плесенью потолок, на котором плясали багровые отблески горевших где-то поблизости факелов. Он лежал навзничь на неровном каменном полу, раскинув в стороны руки и широко раздвинув ноги. Воздух был сырой и затхлый, отчего он чувствовал позывы к кашлю; его тело закоченело от пробиравшего до костей холода.
   С некоторым усилием Сиддх принял сидячее положение, машинально убрал с лица длинную прядь волос и обвёл мутным взглядом просторное сумрачное помещение. Судя по царившей здесь сырости и отсутствию окон, это было какое-то подземелье, возможно очень глубокое. Место на полу, где он только что лежал, было исчерчено линиями заключённой в круг пентаграммы; в концах всех пяти её лучей стояли каменные чаши, в которых пылало алое пламя. Когда в глазах Сиддха перестало туманиться, он разглядел поодаль жертвенник с выпотрошенным тельцем грудного младенца, рядом с которым растянулись ниц на полу семь фигур в чёрных балахонах. Но они кланялись не жертвеннику, а пентаграмме, вернее, сидевшему в её центре человеку...
   «Получилось! – мелькнуло в мозгу Сиддха, который начал понемногу соображать. – Я снова на Гранях».
   От резкого движения головы на его глаза вновь упали волосы – длинные, тёмные, прямые. Он поднял руку, чтобы убрать их, и только тогда заметил, что она у него не сильная и мужественная, как было раньше, а маленькая, изящная, с нежной ладошкой и тонкими пальчиками.
   Сиддх опустил глаза и увидел на своей груди два маленьких бугорка, прикрытых зелёной тканью одежды. Скользнув взглядом вниз, вдоль гибкого стана, он обнаружил, что одет не в костюм с брюками, а в платье с многослойными юбками. Его наряд, довольно роскошный, был основательно потрёпан и выглядел весьма неряшливо: очевидно, прежняя обладательница этого тела последние несколько дней провела не в самых комфортабельных условиях.
   Сиддх закатил юбки, открыв своему взору худенькие ножки в изодранных чулках и башмачках на низком каблуке. Подобрав юбки до самой талии, он обнажил поросшую редким тёмным пушком нижнюю часть живота. Главный признак, который свидетельствовал о его принадлежности к мужской части рода человеческого, отсутствовал напрочь. Зато присутствовал другой признак – чей девственный вид, вкупе с худобой ног, неразвитостью таза и слабой выпуклостью груди, свидетельствовал о том, что сей признак принадлежит (вернее, принадлежал) очень молоденькой девушке. Желая убедиться в реальности происходящего, Сиддх опустил руку и легонько провёл пальцем по промежности. Ощущение, которое он испытал, было довольно странным, но в целом приятным.
   «Да, – подумал Сиддх; мысли его наконец обрели ясность и чёткость. – Теперь я женщина».
   Фигуры в чёрных балахонах по-прежнему лежали ниц, не смея поднять головы. Сиддх медленно встал на ноги, расправил платье и сделал несколько осторожных шагов, внимательно прислушиваясь к своему новому телу. Оно было сильное, здоровое и, что немаловажно, обладало врождёнными колдовскими способностями. Правда, способности эти были значительно слабее инквизиторских, но в сочетании с мастерством Сиддха и его неограниченным доступом к энергетическим ресурсам Нижнего мира, они представляли собой грозную силу.
   Убедившись, что тело подчиняется ему, а колдовские способности находятся под контролем, Сиддх отложил выяснение всех менее важных частностей на потом и обратился к распростёршимся ниц фигурам:
   – Встаньте! – Голос его оказался неожиданно тонким, чуть ли не писклявым, и прозвучал чересчур громко. Гораздо сдержаннее он добавил: – Встаньте, верные слуги.
   Фигуры зашевелились и робко поднялись с пола. Но полностью выпрямилась только одна из них, а шестеро других стояли сгорбленные, низко склонив головы и молитвенно сложив на груди руки. Все они были мужчинами в возрасте от двадцати пяти до сорока лет. Самый старший – тот, что выпрямился полностью и который наверняка был среди них главным, широкоплечий шатен с типично кельтскими чертами лица, глядел на Сиддха с восторгом и благоговением.
   – Приветствуем тебя на Гранях, прекрасная госпожа! – торжественно произнёс он и отвесил низкий поклон. Шестеро его товарищей поклонились ещё ниже, едва не ударив челом о землю. – Мы твои преданные рабы.
   – Вы хорошо поработали, – сказал Сиддх. – Повелитель не забудет вашей усердной службы.
   Все шестеро чёрных магов вновь поклонились. Старший при этом попятился к жертвеннику, взял большую фарфоровую чашу, которая стояла рядом с выпотрошенным младенцем, и почтительно подступил к Сиддху.
   – Не соблаговолит ли прекрасная госпожа испить свежей кровушки?
   Сиддх утвердительно кивнул, но принимать чашу не спешил. Он оценивающе глядел на мужчину и про себя поражался тому, какой тот огромный – нависает над ним, словно скала. Да и все его товарищи великаны, как на подбор... Лишь с некоторым опозданием Сиддх сообразил, что это не они большие, а он маленький, и его новые органы зрения воспринимают мир в других масштабах, нежели те, к которым он привык.
   «Вот чёрт, – недовольно подумал Сиддх. – Неужели так трудно было найти высокую женщину?..»
   Впрочем, выражать своё неудовольствие вслух он не стал, а вместо этого спросил у старшего:
   – Если не ошибаюсь, ты Ангус МакГрегор?
   – Совершенно верно, моя госпожа, – с поклоном ответил мужчина.
   Сиддх принял из его рук чашу и сказал:
   – Твоё здоровье, Ангус МакГрегор.
   Выпив половину свежей, ещё тёплой крови, Сиддх вытер тыльной стороной ладони губы и вернул чашу МакГрегору.
   – Испей и ты, верный слуга. И угости своих товарищей.
   Чёрный маг благоговейно поднёс чашу к губам, сделал несколько глотков, затем открыл веко своего перстня и высыпал в оставшуюся кровь желтоватый порошок, который с тихим шипением быстро растворился. Его помощники не видели этих манипуляций, поскольку МакГрегор стоял к ним спиной и прикрывал чашу плечами. Ничего не подозревая, они выпили по глотку крови и низко поклонились Сиддху, благодаря за оказанную честь.
   МакГрегор вернул пустую чашу на жертвенник и привёл в действие заклинание, активизирующее подсыпанный в кровь яд. Все шестеро, как подкошенные, рухнули наземь и забились в предсмертных корчах. Сиддх невозмутимо смотрел, как затихают их конвульсии, а когда всё было кончено, перевёл взгляд на оставшегося в живых чёрного мага.
   – Повелитель вознаградит их за преданную службу, – сдержанно произнёс он. – Больше никто об этом не знал?
   – Никто, госпожа. Только эти шестеро были посвящены в твою тайну. – МакГрегор быстро взглянул на безжизненные тела у подножия жертвенника. – А рассказать никому не могли. Отправляясь за телом для тебя, они считали, что я просто хочу принести в жертву девственницу-колдунью. О том, что должно произойти на самом деле, я сообщил им лишь перед самой церемонией.
   – Вот и хорошо. Кстати, как меня зовут?
   В глазах МакГрегора мелькнула тревога.
   – Не могу знать, госпожа. Повелитель не изволил назвать мне твоего имени. Он лишь сказал, что ты – одна из его высокопоставленных приближённых... – Наряду с тревогой во взгляде чёрного мага отразились ужас и паника. – Уверяю тебя, прекрасная госпожа, я сделал всё правильно. Я точно следовал инструкциям повелителя...
   – Всё в порядке, – с лёгкой улыбкой успокоил его Сиддх. – Я помню, кто я такая. – Он едва не сказал «такой», но вовремя спохватился, и решил в дальнейшем следить за своей речью. – Воплощение прошло безупречно, и тебе это зачтётся. А спрашивала я, как зовут моё новое тело.
   МакГрегор не удержался от облегчённого вздоха.
   – Беатриса фон Гаршвиц. Дочь барона фон Гаршвица с Грани Нолан.
   – Беатриса, – повторил Сиддх. – Что ж, звучит неплохо. Пожалуй, я сохраню это имя... Но ладно, с этим мы разберёмся позже. Где-то здесь для меня найдётся чистая одежда?
   – Непременно найдётся, госпожа. Она в башне наверху. Там же ты сможешь помыться и привести себя в порядок.
   – Так пойдём туда.
   Бросив прощальный взгляд на тела своих товарищей, чёрный маг пригласил Сиддха следовать за ним.
 
   Склеп, который группа МакГрегора использовала для отправления своих обрядов, находился в подземелье недостроенного и давно заброшенного замка, постепенно разрушавшегося под воздействием времени. Таких руин – своеобразных памятников неудачным попыткам колонизировать новые территории – на Гранях было великое множество. В отличие от жёстко замкнутой Основы, где любой клочок суши представлял самодостаточную ценность, в условиях Граней, где земли хватало на всех в избытке, её ценность определялась прежде всего доступностью к трактовым путям, которые связывали местных жителей со всем остальным человечеством и способствовали развитию торговли. По этой причине подавляющее большинство населённых Граней (за исключением самых цивилизованных, буквально опутанных трактами) не были заселены полностью. Человеческая деятельность сосредотачивалась в радиусе от нескольких сотен до нескольких тысяч миль от ближайшего выхода на трактовый путь, а за пределами этих областей присутствие цивилизации почти не чувствовалось.
   На протяжении последних пяти-шести веков освоение новых земель шло по принципу «сначала тракт – потом заселение», но всегда находились чудаки, желавшие испробовать обратный метод – сперва поселиться на необитаемой Грани, обжить её, а затем добиться подведения к ней тракта. Иногда им это удавалось, иногда – нет. В данном конкретном случае некий вельможа-колдун, решивший основать собственное королевство, потерпел неудачу. Он привёл на эту Грань пару тысяч своих подданных, организовал несколько поселений, начал строить замок и почти достроил его, однако не смог убедить потенциальных инвесторов выложить крупную сумму, необходимую для прокладки и последующего обслуживания короткого ответвления от ближайшего трактового пути. В конце концов он бросил свою затею и вместе с подданными вернулся на родную Грань.
   Историю этого замка поведал Сиддху Ангус МакГрегор, пока они поднимались по спиральной каменной лестнице на поверхность. Он был внебрачным сыном праправнука незадачливого вельможи и из семейных преданий знал о существовании недостроенного замка на необитаемой Грани. Встав на путь служения Нижнему миру, он отыскал упоминаемый в преданиях замок, организовал в нём своё убежище, а в подземелье обустроил капище Вельзевула. Как с гордостью сообщил МакГрегор, лет семь назад у него гостил сам Женес, который тогда направлялся на Агрис, чтобы довести до конца давнюю месть роду Бодуэна де Бреси. Ему так понравился замок с подземельем, что он решил по завершении дел на Агрисе устроить здесь свою штаб-квартиру, но из-за известных событий не успел осуществить эти планы.
   Сиддх слушал МакГрегора вполуха, а мысленно пытался воззвать к Велиалу. Ответа не было – впрочем, повелитель предупреждал, что на первых порах прямая связь с Преисподней будет отсутствовать, поэтому Сиддх не очень тревожился. Его сознание должно освоиться в новом теле, а это может занять от нескольких часов до нескольких дней. Главное, что он контролировал колдовские способности тела и имел доступ (правда, ещё не полный) к источникам энергии в Нижнем мире.
   Они вышли из подземелья и поднялись на верхний уровень уцелевшей башни, где располагались жилые помещения. МакГрегор провёл Сиддха в небольшую комнатушку, скромная обстановка которой состояла из дивана, ветхого кресла, двух сундуков, большой деревянной лохани с водой и принадлежностями для мытья, а также перекошенного трюмо с треснутым зеркалом.
   – Здесь твои наряды, госпожа, – произнёс чёрный маг, указывая на один из сундуков. – Там, кроме платьев, есть пара дорожных костюмов. Смею предположить, что для своего путешествия ты предпочтёшь юбкам брюки.
   Сиддх ничего не ответил и вообще никак не отреагировал на его слова. Он стоял перед трюмо и потрясённо глядел на отражённую в мутноватом зеркале щуплую фигурку девочки-подростка лет тринадцати, от силы четырнадцати, со спутанными каштановыми волосами и бледным продолговатым лицом, на котором, словно две звезды, сияла пара ясных серых глаз. Несмотря на свой неряшливый вид, девочка была удивительно хороша, а если вдобавок её умыть, приодеть и расчесать ей волосы, то она должна превратиться в блестящую красавицу.
   Однако Сиддх был поражён не красотой девочки, а тем фактом, что это была именно девочка. Ещё в самом начале, осматривая свои руки, ноги и живот, он пришёл к выводу, что ему досталось юное тело; но он даже подумать не мог, что тело окажется настолько юным!
   Резко повернувшись к МакГрегору, Сиддх раздражённо спросил:
   – Ты что, не мог найти девицу постарше?
   Уловив в его голосе гневные нотки, чёрный маг грохнулся на колени:
   – Не серчай, прекрасная госпожа! Я лишь выполнял приказ повелителя.
   Сиддх мигом остыл:
   – Значит, это тело выбрал он?
   – Не совсем так, госпожа, – ответил МакГрегор, продолжая стоять на коленях. – Мне было велено раздобыть для твоего воплощения девственницу-колдунью, у которой ещё не начались месячные циклы. Я предложил кандидатуру младшей дочери барона фон Гаршвица, Ребекки, недавно отметившей своё девятилетие. Повелитель одобрил мой выбор и приказал действовать. Мы похитили девчонку, а её сестру Беатрису прихватили за компанию – чтобы принести в жертву во время церемонии твоего воплощения...
   – То есть, – перебил его Сиддх, – сначала повелитель хотел дать мне ещё более юное тело?
   – Да, госпожа.
   – Но потом передумал?
   – Нет, просто изменились обстоятельства. Незадолго до намеченного воплощения случилось несчастье, и вина за это целиком ложится на меня. Я содержал Ребекку здесь, – МакГрегор кивнул в сторону небольшой двери, очевидно, ведущей в смежную с этой комнатой спальню, – в чистоте и комфорте, ведь её тело предназначалось тебе, и я не хотел, чтобы оно томилось в подземной темнице, где мы держали старшую сестру. Беатрису же я собирался принести в жертву, поэтому не имело значения...
   – Да, понимаю. Теперь ясно, почему я так скверно выгляжу. Но что же случилось с Ребеккой?
   – Как раз к этому я и веду, прекрасная госпожа. Поскольку тело Ребекки предназначалось тебе, я решил, что перед твоим воплощением ей следует помыться, переодеться во всё чистое и вообще привести себя в порядок, дабы ты с самого начала не испытывала никаких неудобств. Я снял с неё сонные чары, чтобы она могла совершить свой туалет, а негодная девчонка возьми да сигани в окно. И, конечно, с такой высоты разбилась в лепёшку. Не уследил я за ней, – с раскаянием заключил МакГрегор. – Это целиком моя вина.
   – Ага, – сказал Сиддх. – И тогда, как я понимаю, повелитель приказал вселить меня в тело старшей, Беатрисы?
   – Совершенно верно. Правда, я предлагал похитить другую девчонку, была у меня одна на примете, но повелитель заявил, что сойдёт и Беатриса. Он поторапливал меня, поэтому ты получила тело в таком неподобающем виде. Но смею тебя заверить, прекрасная госпожа, что оно великолепно, – немного осмелев, добавил МакГрегор. – Ты сама в этом убедишься, когда приведёшь его в порядок.
   Сиддх рассеянно кивнул и задумался. Велиал ничего не говорил о предполагаемом возрасте его нового тела, а он не посмел спросить. Вернее, ему это даже в голову не пришло. Представлялось очевидным, что оно будет молодое – но в меру молодое, не младше шестнадцати лет. У Сиддха и мысли такой не возникало, что его могут воплотить в тринадцатилетнюю девочку, а уж тем более – в девятилетнюю, ещё не вступившую в пору полового созревания. Какой в этом смысл? Может, чем тело моложе, тем легче в него вселиться? Или здесь что-то другое?..
   – Ладно, – наконец сказал Сиддх. – Встань, Ангус МакГрегор.
   Только теперь чёрный маг поднялся с колен.
   – Пока я буду заниматься собой, – продолжал Сиддх, – ты ступай собери для меня всё необходимое в дорогу и оседлай свою лучшую лошадь. Я не собираюсь здесь долго задерживаться.
   – Всё, что нужно для твоего путешествия, уже собрано, – ответил МакГрегор. – Всё, кроме одежды. Я подумал, госпожа, что ты сама захочешь выбрать наряды, которые возьмёшь с собой.
   – Правильно подумал, – кивнул Сиддх.
   – А что касается лошади, то я приготовил для тебя не одну, а две, – добавил чёрный маг. – Чтобы на одной ехала ты, а другая везла поклажу.
   – Молодец, МакГрегор. Ты отличный слуга. Иди снаряжай лошадей в дорогу.
   МакГрегор молча поклонился и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
   Оставшись один, Сиддх первым делом нагрел воду в лохани, что заняло у него не больше минуты. Затем сбросил с себя всю одежду, тщательно обмылся, попутно изучая своё новое тело, после чего насухо вытерся большим ворсистым полотенцем и подошёл к двум одинаковым сундукам, отличавшимся друг од друга только выгравированными на крышках готическими буквами – «R.v.H.» и «B.v.H.».
   Он не помнил, на который из них указывал МакГрегор, поэтому открыл оба и обнаружил, что и тот и другой доверху набиты женской (вернее, девичьей) одеждой. С некоторым опозданием Сиддх сообразил, что те буквы на крышках есть не что иное как инициалы владелиц – Rebecka и Beatrice von Harschwitz, – а значит, ему нужны наряды из сундука, помеченного «B.v.H.».
   Чтобы не тратить время на рытьё в сундуке, он просто вывалил его содержимое на диван и убедился, что здесь имеются наряды на все случаи жизни, включая обещанные МакГрегором дорожные костюмы. Судя по всему, сёстры были похищены не из дому и не на прогулке, а во время путешествия – и, видать, неблизкого, раз они прихватили с собой столько одежды.
   Подавив мимолётный соблазн надеть платье, Сиддх облачился в костюм из плотной, но мягкой тёмно-синей ткани, обул сапожки для верховой езды, затем собрал на затылке волосы и после нескольких неудачных попыток закрепил их с помощью заколки. Наконец он надел малиновый берет и, подступив к зеркалу, внимательно осмотрел своё отражение.
   Теперь Сиддх был больше похож не на девочку-подростка, а на прелестного мальчика-пажа – как раз такие больше всего нравились ему. Даже сейчас, глядя на своё отражение, он чувствовал, как в нём поднимается волна возбуждения. Это ощущение было не таким, какое он испытывал, будучи мужчиной. Оно было не лучше и не хуже, просто оно было другим. Женским.
   «Вот ты и стал женщиной, – сказал себе Сиддх. – Доволен?»
   Он не знал, доволен ли он. И вообще, он не знал, правильно ли поступил, согласившись на женское тело. Он не был трансвеститом или транссексуалом, он был стопроцентным мужчиной-гомосексуалистом и предпочитал обладать другими мужчинами чисто по-мужски. Навязчивое желание Сиддха стать женщиной не имело никакого отношения к его сексуальной ориентации. Просто по складу ума он был гораздо ближе к женщинам, чем к мужчинам, с ними он легче вступал в дружеский контакт и в их обществе чувствовал себя свободно и раскованно. Однако мужское тело не позволяло ему стать полноценным членом женского мира, большинство женщин вольно иль невольно воспринимали его не как друга, а как представителя противоположного пола, и именно это обстоятельство побуждало Сиддха мечтать о женском теле. Теперь же, когда его мечта стала реальностью, он пребывал в полном смятении чувств. Если по правде, то Сиддх никогда прежде не задумывался, что будет с его сексуальной жизнью, когда он станет женщиной.
   «Ну что ж, – подвёл итог своим размышлениям Сиддх, – буду с этим разбираться. И, пожалуй, пора уже начать думать о себе как о женщине. То бишь, как о будущей женщине...»
   Однако с последним он решил немного повременить. За такое нелёгкое дело лучше всего браться на свежую голову, полным сил и энергии. Вот тронется в путь, проедет пару часов, сделает привал (он не чувствовал себя достаточно бодрым для полноценного дневного перехода), отоспится, а с утра начнёт думать о себе как о тринадцатилетней ведьме Беатрисе.