Тогда он кинулся на меня, отбросив назад, и я внезапно почувствовал,
что несмотря на все мое искусство, он все же был сильнее. Возможно, он был
одним из самых великих фехтовальщиков, с которыми я когда-либо имел дело.
Внезапно у меня возникло чувство, что я не смогу победить его, и я стал
отбиваться как сумасшедший, отступая назад по мере его неумолимого
наступления, шаг за шагом. Оба мы несколько веков были учениками самых
великих мастеров шпаги. Самым великим и непревзойденным из всех был наш брат
Бенедикт, но его не было рядом, чтобы помочь -- так или иначе. Я схватил со
стола какие-то мелочи -- первое попавшее мне под руку -- и бросил их в
Эрика. Но он быстро нырнул и продолжал наступать так же стремительно, а я
принялся постепенно отступать левее, делая круг, но все это время я видел
кончик его шпаги у моего левого глаза. И я был испуган. Он фехтовал
блестяще. Если бы я не так ненавидел его, то зааплодировал бы такому
искусству.
Я продолжал отступать, а страх следовал за мной по пятам, страх и
знание того, что я не могу победить его. Когда дело касалось шпаги, он был
лучше меня. Я выругался про себя, но это ничего не меняло. Я провел еще три
хитроумные атаки и был побежден в каждой из них. Он небрежно парировал и
заставлял меня отступать под градом сыпавшихся на меня ударов.
Только не поймите меня неправильно. Я фехтовал безупречно. Просто
казалось, что он -- лучше.
Затем в зале снаружи зазвучали какие-то звонки -- сработала система
сигнализации. Скоро здесь будут наемники Эрика, и если он не убьет меня до
тех пор, то они наверняка довершат начатую им работу -- может, это будет
стрела арбалета, может, что-то другое, все это уже не имело значения.
С его правой кисти капала кровь. Рука его все еще оставалась твердой,
но у меня внезапно возникло ощущение, что при других обстоятельствах, все
время обороняясь, мне удалось бы вымотать его до такой степени, что раненая
рука помешала бы парировать ему одну из моих атак.
Я выругался, на сей раз вслух, и он засмеялся.
-- Ты просто дурак, что явился сюда.
Он не понял, что я намеревался сделать давным-давно, до тех пор, пока
уже не было поздно. Я специально отступал так, чтобы дверь очутилась за моей
спиной. Это было рискованно, так как у меня почти совсем не оставалось
пространства дла отражения его атак, но это было лучше, чем верная смерть.
Левой рукой я исхитрился задвинуть дверь на засов. Это была очень
тяжелая дверь, и теперь им придется высадить ее, чтобы проникнуть в
библиотеку. Это давало мне еще несколько минут. Это также стоило мне ранения
в плечо от удара, который я мог лишь частично отразить, пока закрывал дверь
на засов левой рукой. Но это было мое левое плечо, а мне важна была моя
правая рука со шпагой. Я улыбнулся, чтобы показать ему, насколько я уверен в
себе, и сказал:
-- Возможно, это ты поступил глупо, войдя сюда. Так что кто из нас
дурак, это еще бабушка надвое сказала. Вот видишь, ты уже фехтуешь
медленнее.
И тут я попытался провести быструю, бешеную по скорости атаку.
Он отпарировал, но отступил при этом на два шага.
-- Эта рана тебя доканает, -- прибавил я. -- Рука твоя слабеет. Неужели
ты не чувствуешь. что в ней почти не осталось силы?
-- Заткнись! -- сказал он.
И я понял наконец-то, что задел его. Это на несколько процентов
увеличило мои шансы, и я стал наступать на него со всех сил, на какие только
был способен, одновременно понимая, что не выдержать долго такой
убийственной скорости.
Но Эрик этого не понимал. Я насадил в нем ростки страха, он позорно
отступал перед моей бешеной атакой.
В дверь заколотили, но об этом я мог теперь не беспокоиться, по крайней
мере на первых порах.
-- Я убью тебя, Эрик, -- сказал я. -- Я стал куда жестче, чем был,
братец, так что приготовься к смерти.
Тогда я увидел, что страх появился в его глазах, а потом отразился на
лице, и манера его фехтования изменилась соответствующим образом. Теперь он
только защищался и отступал. Я знал, что мой блеф удался, потому что он
фехтовал всегда лучше, чем я. Но что, если с моей стороны это было только
психологическим трюком? Что, если я просто убедил себя в том, что я слабее,
потому что Эрик внушал мне это? Что, если я все время обманывал самого себя?
Может быть, я фехтовал ничуть не хуже его? Со странным чувством появившейся
во мне уверенности я предпринял ту же атаку, что и раньше, и вновь мне
удалось ранить его в ту же руку. Я сказал Эрику:
-- Вот это уже совсем глупо, Эрик. Два раза попасться на одну и ту же
удочку.
Тут он, отступая, зашел за большое широкое кресло, и некоторое время мы
дрались прямо через него.
Колотить в дверь перестали, и голоса, которые кричали, пытаясь узнать в
чем дело, замолкли.
-- Они пошли за топорами, -- пыхтя, сказал Эрик. -- Ты и оглянуться не
успеешь, как они будут здесь.
Я ответил ему, не переставая улыбаться:
-- И все же это займет несколько минут. Вполне достаточно для меня,
чтобы покончить с нашим делом. Ты обороняешься с большим трудом, и из руки
кровь так и хлещет -- посмотри-ка на нее!
-- Заткнись!
-- К тому времени, как они высадят эту дверь, здесь будет только один
принц Эмбера, и им будешь не ты!
Тогда левой рукой он смахнул в моем направлении ряд книг с полки. Они
полетели в меня, стукая и падая вокруг. Однако он не воспользовался этой
предоставившейся ему возможностью атаковать. Он кинулся через всю комнату и
подобрал небольшой стул, который прижал к себе левой рукой. Потом он забился
в угол и вытянул стул вместе со шпагой перед собой.
-- Подходи! -- вскричал он. -- Попробуй-ка победить меня сейчас!
-- Ты испугался, -- сказал я.
Он расхохотался.
-- Вопрос чисто академический. Ты не успеешь убить меня, потому что у
тебя не хватит времени: скоро дверь рухнет. И тогда твоя песенка спета.
Я быстро подошел к противоположной стене комнаты. Левой рукой я открыл
дверь, через которую сюда вошел.
-- Ладно, -- сказал я. -- Похоже, что ты не умрешь, по крайней мере,
сейчас. Тебе повезло. Но в следующий раз, когда мы встретимся, тебе уже
некому будет помочь.
Он плюнул в мою сторону и обругал меня нашими традиционными грязными
ругательствами, даже опустив на пол стул, чтобы сделать рукой еще более
грязный жест, в то время как я отодвигал дверь и закрывал ее за собой.
Раздался тупой удар, и восемь дюймов стали торчали из панели двери с
той стороны, с которой я запирал ее на засов. Рискованно, если я вдруг
вернусь, но он знал, что у меня уже не было времени.
Я спускался по лестнице так быстро, как только мог, к той комнатке, где
так недавно спал. Спускаясь, я обдумывал мое возросшее мастерство в
фехтовании. В начале хода поединка я был подавлен человеком, который всегда
выходил победителем из стычек со мной. Теперь же я задумался. Может быть, те
века, которые я провел в Отражении Земли, не прошли даром? Может быть, я
действительно стал искуснее в течение этого времени? Теперь я чувствовал,
что, по крайней мере, я ровня Эрику на шпагах. Это чувство было мне приятно.
Если мы встретимся снова, а я был уверен, что такая встреча произойдет, и
нам никто не будет мешать -- кто знает? Шансы у нас равные. И сегодняшний
поединок напугал его. В этом я был уверен. Может быть, это замедлит его
атаки, вызовет колебания, так необходимые мне при следующей встрече.
С последнего лестничного пролета я просто спрыгнул -- там было ступенек
пятнадцать -- чуть подогнув колени при приземлении. Я был на эти, вошедшие в
поговорку, пять минут впереди погони, но я был уверен, что смогу
воспользоваться этим и бежать.
Потому, что за поясом у меня была колода карт.
Я снова вытащил карту, на которой был изображен Блейз, и пристально
посмотрел на нее. Плечо у меня болело, но я позабыл о ране, когда холод
постепенно начал охватывать меня. Было два способа уйти из Эмбера сразу в
Отражение... Одним из них являлся Лабиринт, редко используемый для этой
цели.
Другим способом была Червовая Масть, если тебе, конечно, не страшно
было довериться брату.
Я думал о Блейзе. Ему я почти мог верить. Он был моим братом, но у него
были неприятности, и он не отказался бы от моей помощи.
Я уставился на фигуру на карте, одетую во все красное и оранжевое, со
шпагой в правой руке и бокалом вина -- в левой.
Сам дьявол плясал в его голубых глазах, борода сверкала, а рисунок на
шпаге, неожиданно понял я, повторял рисунок части Лабиринта. Кольца на его
пальцах сверкали. Казалось он зашевелился.
Контакт я ощутил как порыв ледяного ветра.
Теперь фигура на карте, казалось, стала в натуральную величину и
изменила положение на то, в котором находилась в настоящий момент. Глаза его
еще не увидели меня, но губы уже зашевелились.
-- Кто это? -- спросил он, я явно услышал слова.
-- Корвин, -- ответил я, и он протянул вперед левую руку, в которой на
этот раз не было кубка с вином.
-- Тогда иди ко мне, если хочешь.
Я тоже протянул руку, и пальцы наши соприкоснулись. Я сделал шаг.
Я все еще держал карту в левой руке, но мы с Блейзом уже стояли рядом
друг с другом на скале, а слева от нас была пропасть, а справа возвышался
высокий замок. Небо над нашими головами было цвета пламени.
-- Привет, Блейз, -- сказал я, засовывая карту за пояс, в колоду со
всеми остальными. -- Спасибо за помощь.
Внезапно я почувствовал слабость и понял, что кровь все еще текла из
моего левого плеча.
-- Ты ранен! -- он обнял меня рукой за плечи, и я собрался было кивнуть
головой, соглашаясь, но вместо этого потерял сознание.
Позже ночью, удобно растянувшись на огромном кожаном кресле, я
потягивал виски. Мы курили, передавая бутылку друг другу, и разговаривали.
-- Значит, ты действительно побывал в Эмбере?
-- Вот именно.
-- И ты ранил Эрика в поединке?
-- Да.
-- Лучше бы ты убил его. Хотя нет. Против тебя у меня меньше шансов,
чем против него...
Я решил быть с ним предельно честным.
-- Все мы претендуем на трон, поэтому нам нет причин лгать друг другу.
Я не собираюсь убивать тебя ради этого -- слишком бы это было глупо -- но, с
другой стороны, я не собираюсь отказываться от своих шансов только потому,
что ты такой радушный хозяин. Рэндом тоже не отказался бы поучаствовать в
этой игре, но с ним можно не считаться. О Бенедикте давно никто ничего не
слышал. Жерар и Каин, кажется, предпочитают скорее поддерживать Эрика, чем
претендовать на трон самим. То же самое и Джулиан. Значит, остается Брандт и
наши сестры. Где сейчас Брандт и чем он занимается, я понятия не имею, но я
знаю, что Дейдра абсолютно беспомощна, разве что только ей удастся вместе с
Льювиллой получить помощь в Рэмбе, а Флора целиком принадлежит Эрику. Я не
знаю, правда, что замышляет Фиона.
-- Так что, остаемся мы с тобой, -- сказал Блейз, вновь наполняя рюмки.
-- Да, ты прав. Я не знаю, что замышляет каждый из нас, но, по-моему, если
сравнить твое и мое положение, то я сейчас сильнее. Ты мудро поступил, что
пришел ко мне. Окажи мне помощь, и я дам тебе Регентство.
-- Благослови тебя бог за доброту, -- сказал я. -- Там видно будет.
Мы прихлебнули по глоточку виски.
-- Что еще можно сделать? -- спросил он, и я понял, что это очень
важный вопрос.
-- Для осады Эмбера я могу набрать целое войско, -- ответил я.
-- В каком Отражении находится это твое войско?
-- А вот это уже, без всякого сомнения, касается меня одного, --
ответил я, -- но с тобой я драться не буду. Когда речь идет о троне, то я
предпочту видеть на нем тебя, меня, Жерара или Бенедикта -- если он все еще
жив.
-- И конечно, предпочтительнее всех -- тебя?
-- Конечно.
-- Тогда мы понимаем друг друга. А, следовательно, на этом этапе мы
можем работать вместе.
-- Я тоже так думаю, -- согласился я. -- Иначе с какой стати я
добровольно отдался бы тебе в руки?
Он улыбнулся из-за своей густой бороды.
-- Тебе нужна была хоть какая-то помощь, а я был наименьшим злом из
всех остальных.
-- И это верно, -- вновь согласился я.
-- Как бы я хотел, чтобы здесь был Бенедикт. И чтобы Жерар не
переметнулся.
-- Желания, желания. Желай одно, делай другое, и посмотри, что из этого
получится. Тогда ты в любом случае не проиграешь.
-- Хорошо сказано.
Некоторое время мы молчали, потом он спросил:
-- Насколько я могу доверять тебе? -- но я молчал.
-- Тогда давай заключим договор. Честно говоря, я уже много лет считал
тебя мертвым. Я не мог предвидеть, что ты появишься в самый критический
момент и заявишь о своих правах. Но ты здесь, так что теперь и говорить не о
чем. Будем союзниками -- об'единим наши силы и осадим Эмбер. Тот из нас, кто
выживет, займет место на самом верху. Если мы выживем оба -- какого черта, в
конце концов, мы можем драться на дуэли!
Я обдумал его слова. Они звучали как самый порядочный договор, который
мне когдалибо предлагали. Поэтому я ответил:
-- Ну, хорошо, утро вечера мудренее. Я дам тебе ответ завтра утром.
Годится?
-- Годится.
Мы допили виски и ударились в воспоминания. Мое плечо немного гудело,
но виски помогло, легче было и от мази, которую наложил на рану Блейз. Через
некоторое время мы совсем размякли.
Это кажется странным, я думаю, иметь родных и обходиться без всяких
родственных чувств, потому что жизнь предопределила каждому из нас свой
путь. Боже! Ночь кончилась прежде, чем мы наговорились до устали. Тогда он
хлопнул меня по здоровому плечу и сказал, что начал чувствовать усталость и
что слуга подаст мне завтрак в постель. Я кивнул головой, мы обнялись, и он
ушел к себе.
Затем я подошел к окну, и с той огромной высоты, на которой я
находился, посмотрел в пропасть.
Костры лагеря, расположенного внизу, блестели как звезды. Их было
тысячи. Я видел, что Блейз собрал большое войско, могучую силу, и я
позавидовал ему. Но, с другой стороны, это хорошо. Если кто-нибудь и мог
победить Эрика, то, скорее всего, это был Блейз. Да и он не был бы таким уж
плохим монархом в Эмбере, просто я предпочитал видеть на этом месте себя.
Я все продолжал стоять у окна и смотреть вниз, и увидел, что между
кострами движутся странные тени. Тогда я задумался, что же это на самом деле
была за армия. Какой бы она ни была, у меня и этого не было. Я вернулся к
столу и налил себе последнюю рюмку.
Однако прежде, чем выпить, я зажег светильник. При его свете я вытащил
колоду украденных мною карт.
Я разложил их перед собой и остановился на той, где был изображен Эрик.
Я положил ее в центр стола и убрал остальную колоду в пачку.
Через некоторое время картинка ожила, и я увидел Эрика в его ночных
одеяниях и услышал сонный голос:
-- Кто?
Рука его была перевязана.
-- Я, -- ответил я. -- Корвин. Как поживаешь?
Тогда он выругался, а я засмеялся. Это была опасная игра и, может быть,
не выпей я столько виски, я бы не затеял ее, но я продолжал:
-- Мне просто захотелось тебе сказать, что у меня все в порядке.
Хотелось также напомнить тебе нашу семейную поговорку о перекладывании с
больной головы на здоровую. Хотя тебе твою голову долго носить не удастся.
Та что, привет, братец! Тот день, когда я снова войду в Эмбер, будет днем
твоей смерти! Просто мне захотелось тебе об этом сказать -- ведь этот день
не за горами!
-- Приходи, -- ответил он, -- только на этот раз я тебя не пожалею.
Глаза его были в этот момент прямо передо мной, и мы были близки.
Я сделал ему нос и закрыл карту ладонью.
Это произвело тот же эффект, что и вешание телефонной трубки, и я
засунул Эрика вместе с остальными картами.
Однако, засыпая, я подумал о войске Блейза там, внизу, и о том, какой
защитой обладает Эрик.
Это будет нелегко.
Это место называлось Авернус, и набранное войско состояло не совсем из
людей. Я внимательно осмотрел их на следующее утро, идя вслед за Блейзом,
который совершал обход. Каждый из воинов был семи футов ростом, с очень
красной кожей, на которой почти не было волос, кошачьими глазами и
шестипалыми руками и ногами. На них были одежды настолько легкие, что
напоминали шелк, хотя они явно были сотканы из другого материала. У них была
серая с голубым форма. На поясе каждого висели две короткие сабли, загнутые
на конце. Уши у них были остроконечные, а пальцы оканчивались когтями.
Климат здесь был теплый, цвета -- приятные для глаза, и все думали, что
мы -- боги.
Блейз нашел такое место, где религия говорила о братьях-богах, похожих
на нас и воюющих друг с другом. Неизбежно в их мифологии злой брат
захватывает власть и пытается угнетать хороших братьев. И, конечно, среди
них бытовала легенда из Апокалипсиса, по которой сами они будут призваны
сражаться на стороне добрых братьев.
Моя рука была на черной перевязи, я шел, осматривая войско и размышлял
о том, что скоро они погибнут. Перед одним воином я остановился и окинул его
взглядом, спросив у него:
-- Знаешь ли ты, кто такой Эрик?
-- Князь Тьмы, -- ответил он.
-- Молодец, -- поощрил я его и пошел дальше.
Прогремел пушечный салют в честь меня и Блейза.
-- Какова численность твоей армии? -- спросил я.
-- Примерно пятьдесят тысяч.
-- Приветствую тебя, идущего на смерть, -- перефразировал я. -- Ты не
только не сможешь завоевать Эмбер, тебе даже не удастся довести их до
подножия Колвира. Смешно даже думать выставить этих несчастных против
бессмертного города с их игрушечными шпагами и пушками.
-- Знаю, -- ответил он, -- но это все, что у меня есть.
-- Да, скорее можно считать, что этого у тебя просто нет.
-- А что ты скажешь о трех флотилиях, примерно в половину сил Каина и
Жерара, вместе взятых?
Это уже было серьезнее.
-- Все это недостаточно. Можно сказать, что это -- только начало, --
сказал я
-- Знаю. Я набираю силы.
-- И чем скорее мы это сделаем, тем лучше. Эрик будет отсиживаться в
Эмбере и уничтожать наши войска, когда мы будем идти по Отражениям. Когда
остатки армии дойдут до Колвира, ему удастся уничтожить очень много людей.
Затем надо будет подняться до Эмбера. Как ты думаешь, сколько сотен наших
воинов останется в живых, когда мы достигнем города? Остатки наших сил можно
будет уничтожить за пять минут, причем безо всякого труда для Эрика. Если
это все, что у тебя есть, брат Блейз, то мне постепенно начинает не
нравиться твой поход.
-- Эрик об'явил свою коронацию через три месяца. К тому времени я смогу
по меньшей мере утроить силы. Наверное, мне удастся собрать четверть
миллиона войск из Отражений, чтобы бросить их в бой против Эрика. Существуют
другие миры, похожие на этот, и я наберу такие силы святых крестоносцев,
какие еще никогда не осаждали Эмбер.
-- А у Эрика будет ровно столько же времени, чтобы усилить защиту. Я не
знаю, Блейз, не знаю. Это практически самоубийство. Я не знал истинного
положения вещей, когда пришел сюда...
-- А что есть у тебя? Ничего! Ходили слухи, что когда-то ты командовал
великолепным войском. Где оно?
-- Их больше нет в живых, -- отвернулся я. -- Я уверен.
-- Может, тебе удастся найти Отражение своего Отражения?
-- Я не хочу даже пытаться, -- ответил я. -- Прости.
-- Тогда какую же ты можешь принести мне пользу?
-- Я уйду, если это все, что ты от меня хотел -- пушечного мяса.
-- Подожди! -- вскричал он. -- Я сказал, не подумав. Даже если у тебя
больше ничего нет, мне не обойтись без твоих советов. Пожалуйста, останься
со мной. Я даже извинюсь, если хочешь.
-- Это не обязательно, -- ответил я, зная, что значит для принца Эмбера
просить прощения. -- Я останусь. Я думаю, мне удастся помочь тебе.
-- Чудесно! -- он дружески хлопнул меня по здоровому плечу.
-- И я достану тебе войско, -- добавил я, -- можешь не беспокоиться.
Войско я ему достал. Среди многих Отражений, которые я прошел, я
обнаружил расу мохнатых существ с когтями и клыками, похожих более или менее
на людей, но с разумом тупоголового учителя подготовительных классов --
прошу у вас прощения, мальчики -- я хочу сказать, что они были преданы,
честны, и их слишком легко было обмануть таким негодяям, каковыми являлись
мы с Блейзом. Я себя чувствовал при этом по меньшей мере неуютно. Около ста
тысяч таких созданий буквально молились на нас, вплоть до того, что целовали
наши руки.
На Блейза это произвело впечатление и он заткнулся. Почти через неделю
плечо мое выздоровело. Через два месяца наше войско превышало четверть
миллиона солдат.
-- Корвин! Корвин! Ты все еще прежний, Корвин! -- сказал он, и мы
выпили по этому поводу.
Но чувствовал я себя несколько странно. Почти всем нашим солдатам была
уготована смерть. И ответственен за нее буду я. Я чувствовал некоторое
раскаяние, хотя прекрасно понимал разницу между Отражениями и
действительностью. Тем не менее, каждая смерть будет самой настоящей смертью
-- это я тоже знал. Много ночей провел я, раскладывая карты. В моей колоде
были те отсутствующие карты, которых не хватало у Флоры. На одной из них был
рисунок самого Эмбера, и я знал, что с его помощью могу в любой момент
проникнуть в город. На других были наши исчезнувшие братья. А на одной из
них был Отец, и я быстро убрал ее обратно в колоду. Он пропал без вести. Я
долгое время всматривался в лица, пытаясь сообразить, чего можно добиться от
каждого из них. Несколько раз я раскладывал карты, и каждый раз на них
выпадало одно и то же. Это был Каин.
Он был одет во все зеленое и черное, в темной треугольной шляпе с
зеленым плюмажем из перьев, свисающих назад. За поясом был заткнут кинжал, в
рукоять которого был вделан изумруд. Волосы у него были темными.
-- Каин, -- сказал я.
-- Кто?
-- Корвин.
-- Корвин? Это что -- шутка?
-- Нет.
-- Чего ты хочешь?
-- А что ты можешь предложить?
-- Ты знаешь.
В его глазах что-то мелькнуло, когда он посмотрел на меня, но я глядел
на его руку рядом с кинжалом.
-- Где ты?
-- С Блейзом.
-- Ходили всякие слухи, что ты недавно побывал в Эмбере, и я о многом
думал, глядя на перевязанную руку Эрика.
-- Ты хочешь знать, зачем я тебя вызвал? Ответ прост. Назови свою цену.
-- Что ты имеешь в виду?
-- Послушай, давай говорить откровенно, по крайней мере, сейчас. Как ты
думаешь, мы с Блейзом можем победить Эрика?
-- Нет. Именно поэтому я с ним. И я не продам свою армаду, если ты
вызвал меня за этим -- ведь это верно, а?
-- Хитроумный брат, -- улыбнулся я. -- Ну что ж, мне было очень приятно
побеседовать с тобой. Может, увидимся в Эмбере.
Я стал поднимать руку, и он торопливо вскрикнул:
-- Подожди.
-- Зачем?
-- Я ведь даже не знаю, что ты можешь мне предложить.
-- Нет, знаешь, -- ответил я. -- Ты догадался и дал мне понять, что
тебя это не интересует.
-- Я этого не говорил. Просто я знаю, что теперь сильнее.
-- Ты хочешь сказать -- власти.
-- Пусть будет так. Что ты можешь предложить мне взамен?
Мы разговаривали около часа, после чего северные морские пути были
открыты для меня и трех флотов Блейза, которые, войдя туда, получили бы
подкрепление.
-- Если ты проиграешь -- трое в Эмбере лишатся своих голов, -- сказал
он.
-- Но ведь ты так не думаешь, правда?
-- Нет. Я думаю, что скоро на троне окажешься либо ты, либо Блейз. Меня
вполне устроит служить победителю. Регентство мне тоже не помешает. Хотя мне
все еще хочется выторговать у тебя голову Рэндома как часть нашего договора.
-- Не пойдет. Либо мы договорились, либо нет.
-- Договорились.
Я улыбнулся, закрыл карту ладонью, и он исчез.
Жерара я оставлю на следующий день. Каин меня окончательно вымотал. Я
повалился в кровать и уснул.
Жерар, узнав, как обстоят дела, согласился нас не трогать. Может,
потому, что попросил его об этом я, так как до сих пор он считал Эрика
меньшим злом из всех существующих. Я быстро договорился с ним, пообещав все,
что он просил, благо ничьих голов ему не требовалось. Затем я вновь провел
смотр войскам и рассказал им об Эмбере. Странным образом они неожиданно
быстро сдружились -- верзилы с красной кожей и мохнатые человечки с когтями.
Это было печально и это было правдой. Мы были их богами, и больше тут
нечего было говорить.
Я видел великую флотилию, плывущую по волнам большого океана цвета
крови. Я задумался. В тех Отражениях миров, через которые им предстояло
проплыть, многие погибнут. Я думал о войске из Авернуса и моих рекрутах из
Отражения, которое они называли Риик. Им предстояло пройти к настоящей
земле, к Эмберу.
Я перемешал колоду карт и разложил их. Я поднял карту с Бенедиктом.
Долгое время я пытался разыскать его, но, кроме холода, ничего не
почувствовал.
Затем я взял в руки карту с Брандтом. И опять долгое время не
чувствовал ничего, кроме холода.
Затем послышался крик. Это был даже скорее не крик, а вопль,
раздирающий душу.
-- Помоги мне! -- кричал голос.
-- Как? -- спросил я.
-- Кто это? -- спросил он, и я увидел, что его тело забилось в
судорогах.
-- Корвин.
-- Забери меня отсюда, брат Корвин! Все, что ни попросишь, отдам тебе
взамен!
-- Но где ты?
-- Я...
И в моем мозгу возникли какие-то туманные странные картины, которые он
отказался принять, и еще один крик, как в предсмертной агонии, потом --
тишина. Затем поверхность карты вновь стала холодной.
Я понял, что весь дрожу. Отчего, я не знал. Я закурил и подошел к окну,
глядя в ночь, оставив раскинутыми картами по столу в той комнате, которую
мне отвели.
Звезды на небе были далекими, в туманной дымке. Ни одного созвездия я
не узнавал. Маленькая голубая луна быстро взошла на небе. Ночь принесла с
собой неожиданный зыбкий холод, и я плотнее завернулся в плащ. Я подумал о
зиме, той неудавшейся кампании в России. Боги! Я чуть было не замерз до
смерти! И к чему все это привело!
Ну конечно, к трону Эмбера. Потому что это было достаточным
удовлетворением всех прошлых горестей.
Но что с Брандтом? Где он? Что с ним происходило и кто придумал для
что несмотря на все мое искусство, он все же был сильнее. Возможно, он был
одним из самых великих фехтовальщиков, с которыми я когда-либо имел дело.
Внезапно у меня возникло чувство, что я не смогу победить его, и я стал
отбиваться как сумасшедший, отступая назад по мере его неумолимого
наступления, шаг за шагом. Оба мы несколько веков были учениками самых
великих мастеров шпаги. Самым великим и непревзойденным из всех был наш брат
Бенедикт, но его не было рядом, чтобы помочь -- так или иначе. Я схватил со
стола какие-то мелочи -- первое попавшее мне под руку -- и бросил их в
Эрика. Но он быстро нырнул и продолжал наступать так же стремительно, а я
принялся постепенно отступать левее, делая круг, но все это время я видел
кончик его шпаги у моего левого глаза. И я был испуган. Он фехтовал
блестяще. Если бы я не так ненавидел его, то зааплодировал бы такому
искусству.
Я продолжал отступать, а страх следовал за мной по пятам, страх и
знание того, что я не могу победить его. Когда дело касалось шпаги, он был
лучше меня. Я выругался про себя, но это ничего не меняло. Я провел еще три
хитроумные атаки и был побежден в каждой из них. Он небрежно парировал и
заставлял меня отступать под градом сыпавшихся на меня ударов.
Только не поймите меня неправильно. Я фехтовал безупречно. Просто
казалось, что он -- лучше.
Затем в зале снаружи зазвучали какие-то звонки -- сработала система
сигнализации. Скоро здесь будут наемники Эрика, и если он не убьет меня до
тех пор, то они наверняка довершат начатую им работу -- может, это будет
стрела арбалета, может, что-то другое, все это уже не имело значения.
С его правой кисти капала кровь. Рука его все еще оставалась твердой,
но у меня внезапно возникло ощущение, что при других обстоятельствах, все
время обороняясь, мне удалось бы вымотать его до такой степени, что раненая
рука помешала бы парировать ему одну из моих атак.
Я выругался, на сей раз вслух, и он засмеялся.
-- Ты просто дурак, что явился сюда.
Он не понял, что я намеревался сделать давным-давно, до тех пор, пока
уже не было поздно. Я специально отступал так, чтобы дверь очутилась за моей
спиной. Это было рискованно, так как у меня почти совсем не оставалось
пространства дла отражения его атак, но это было лучше, чем верная смерть.
Левой рукой я исхитрился задвинуть дверь на засов. Это была очень
тяжелая дверь, и теперь им придется высадить ее, чтобы проникнуть в
библиотеку. Это давало мне еще несколько минут. Это также стоило мне ранения
в плечо от удара, который я мог лишь частично отразить, пока закрывал дверь
на засов левой рукой. Но это было мое левое плечо, а мне важна была моя
правая рука со шпагой. Я улыбнулся, чтобы показать ему, насколько я уверен в
себе, и сказал:
-- Возможно, это ты поступил глупо, войдя сюда. Так что кто из нас
дурак, это еще бабушка надвое сказала. Вот видишь, ты уже фехтуешь
медленнее.
И тут я попытался провести быструю, бешеную по скорости атаку.
Он отпарировал, но отступил при этом на два шага.
-- Эта рана тебя доканает, -- прибавил я. -- Рука твоя слабеет. Неужели
ты не чувствуешь. что в ней почти не осталось силы?
-- Заткнись! -- сказал он.
И я понял наконец-то, что задел его. Это на несколько процентов
увеличило мои шансы, и я стал наступать на него со всех сил, на какие только
был способен, одновременно понимая, что не выдержать долго такой
убийственной скорости.
Но Эрик этого не понимал. Я насадил в нем ростки страха, он позорно
отступал перед моей бешеной атакой.
В дверь заколотили, но об этом я мог теперь не беспокоиться, по крайней
мере на первых порах.
-- Я убью тебя, Эрик, -- сказал я. -- Я стал куда жестче, чем был,
братец, так что приготовься к смерти.
Тогда я увидел, что страх появился в его глазах, а потом отразился на
лице, и манера его фехтования изменилась соответствующим образом. Теперь он
только защищался и отступал. Я знал, что мой блеф удался, потому что он
фехтовал всегда лучше, чем я. Но что, если с моей стороны это было только
психологическим трюком? Что, если я просто убедил себя в том, что я слабее,
потому что Эрик внушал мне это? Что, если я все время обманывал самого себя?
Может быть, я фехтовал ничуть не хуже его? Со странным чувством появившейся
во мне уверенности я предпринял ту же атаку, что и раньше, и вновь мне
удалось ранить его в ту же руку. Я сказал Эрику:
-- Вот это уже совсем глупо, Эрик. Два раза попасться на одну и ту же
удочку.
Тут он, отступая, зашел за большое широкое кресло, и некоторое время мы
дрались прямо через него.
Колотить в дверь перестали, и голоса, которые кричали, пытаясь узнать в
чем дело, замолкли.
-- Они пошли за топорами, -- пыхтя, сказал Эрик. -- Ты и оглянуться не
успеешь, как они будут здесь.
Я ответил ему, не переставая улыбаться:
-- И все же это займет несколько минут. Вполне достаточно для меня,
чтобы покончить с нашим делом. Ты обороняешься с большим трудом, и из руки
кровь так и хлещет -- посмотри-ка на нее!
-- Заткнись!
-- К тому времени, как они высадят эту дверь, здесь будет только один
принц Эмбера, и им будешь не ты!
Тогда левой рукой он смахнул в моем направлении ряд книг с полки. Они
полетели в меня, стукая и падая вокруг. Однако он не воспользовался этой
предоставившейся ему возможностью атаковать. Он кинулся через всю комнату и
подобрал небольшой стул, который прижал к себе левой рукой. Потом он забился
в угол и вытянул стул вместе со шпагой перед собой.
-- Подходи! -- вскричал он. -- Попробуй-ка победить меня сейчас!
-- Ты испугался, -- сказал я.
Он расхохотался.
-- Вопрос чисто академический. Ты не успеешь убить меня, потому что у
тебя не хватит времени: скоро дверь рухнет. И тогда твоя песенка спета.
Я быстро подошел к противоположной стене комнаты. Левой рукой я открыл
дверь, через которую сюда вошел.
-- Ладно, -- сказал я. -- Похоже, что ты не умрешь, по крайней мере,
сейчас. Тебе повезло. Но в следующий раз, когда мы встретимся, тебе уже
некому будет помочь.
Он плюнул в мою сторону и обругал меня нашими традиционными грязными
ругательствами, даже опустив на пол стул, чтобы сделать рукой еще более
грязный жест, в то время как я отодвигал дверь и закрывал ее за собой.
Раздался тупой удар, и восемь дюймов стали торчали из панели двери с
той стороны, с которой я запирал ее на засов. Рискованно, если я вдруг
вернусь, но он знал, что у меня уже не было времени.
Я спускался по лестнице так быстро, как только мог, к той комнатке, где
так недавно спал. Спускаясь, я обдумывал мое возросшее мастерство в
фехтовании. В начале хода поединка я был подавлен человеком, который всегда
выходил победителем из стычек со мной. Теперь же я задумался. Может быть, те
века, которые я провел в Отражении Земли, не прошли даром? Может быть, я
действительно стал искуснее в течение этого времени? Теперь я чувствовал,
что, по крайней мере, я ровня Эрику на шпагах. Это чувство было мне приятно.
Если мы встретимся снова, а я был уверен, что такая встреча произойдет, и
нам никто не будет мешать -- кто знает? Шансы у нас равные. И сегодняшний
поединок напугал его. В этом я был уверен. Может быть, это замедлит его
атаки, вызовет колебания, так необходимые мне при следующей встрече.
С последнего лестничного пролета я просто спрыгнул -- там было ступенек
пятнадцать -- чуть подогнув колени при приземлении. Я был на эти, вошедшие в
поговорку, пять минут впереди погони, но я был уверен, что смогу
воспользоваться этим и бежать.
Потому, что за поясом у меня была колода карт.
Я снова вытащил карту, на которой был изображен Блейз, и пристально
посмотрел на нее. Плечо у меня болело, но я позабыл о ране, когда холод
постепенно начал охватывать меня. Было два способа уйти из Эмбера сразу в
Отражение... Одним из них являлся Лабиринт, редко используемый для этой
цели.
Другим способом была Червовая Масть, если тебе, конечно, не страшно
было довериться брату.
Я думал о Блейзе. Ему я почти мог верить. Он был моим братом, но у него
были неприятности, и он не отказался бы от моей помощи.
Я уставился на фигуру на карте, одетую во все красное и оранжевое, со
шпагой в правой руке и бокалом вина -- в левой.
Сам дьявол плясал в его голубых глазах, борода сверкала, а рисунок на
шпаге, неожиданно понял я, повторял рисунок части Лабиринта. Кольца на его
пальцах сверкали. Казалось он зашевелился.
Контакт я ощутил как порыв ледяного ветра.
Теперь фигура на карте, казалось, стала в натуральную величину и
изменила положение на то, в котором находилась в настоящий момент. Глаза его
еще не увидели меня, но губы уже зашевелились.
-- Кто это? -- спросил он, я явно услышал слова.
-- Корвин, -- ответил я, и он протянул вперед левую руку, в которой на
этот раз не было кубка с вином.
-- Тогда иди ко мне, если хочешь.
Я тоже протянул руку, и пальцы наши соприкоснулись. Я сделал шаг.
Я все еще держал карту в левой руке, но мы с Блейзом уже стояли рядом
друг с другом на скале, а слева от нас была пропасть, а справа возвышался
высокий замок. Небо над нашими головами было цвета пламени.
-- Привет, Блейз, -- сказал я, засовывая карту за пояс, в колоду со
всеми остальными. -- Спасибо за помощь.
Внезапно я почувствовал слабость и понял, что кровь все еще текла из
моего левого плеча.
-- Ты ранен! -- он обнял меня рукой за плечи, и я собрался было кивнуть
головой, соглашаясь, но вместо этого потерял сознание.
Позже ночью, удобно растянувшись на огромном кожаном кресле, я
потягивал виски. Мы курили, передавая бутылку друг другу, и разговаривали.
-- Значит, ты действительно побывал в Эмбере?
-- Вот именно.
-- И ты ранил Эрика в поединке?
-- Да.
-- Лучше бы ты убил его. Хотя нет. Против тебя у меня меньше шансов,
чем против него...
Я решил быть с ним предельно честным.
-- Все мы претендуем на трон, поэтому нам нет причин лгать друг другу.
Я не собираюсь убивать тебя ради этого -- слишком бы это было глупо -- но, с
другой стороны, я не собираюсь отказываться от своих шансов только потому,
что ты такой радушный хозяин. Рэндом тоже не отказался бы поучаствовать в
этой игре, но с ним можно не считаться. О Бенедикте давно никто ничего не
слышал. Жерар и Каин, кажется, предпочитают скорее поддерживать Эрика, чем
претендовать на трон самим. То же самое и Джулиан. Значит, остается Брандт и
наши сестры. Где сейчас Брандт и чем он занимается, я понятия не имею, но я
знаю, что Дейдра абсолютно беспомощна, разве что только ей удастся вместе с
Льювиллой получить помощь в Рэмбе, а Флора целиком принадлежит Эрику. Я не
знаю, правда, что замышляет Фиона.
-- Так что, остаемся мы с тобой, -- сказал Блейз, вновь наполняя рюмки.
-- Да, ты прав. Я не знаю, что замышляет каждый из нас, но, по-моему, если
сравнить твое и мое положение, то я сейчас сильнее. Ты мудро поступил, что
пришел ко мне. Окажи мне помощь, и я дам тебе Регентство.
-- Благослови тебя бог за доброту, -- сказал я. -- Там видно будет.
Мы прихлебнули по глоточку виски.
-- Что еще можно сделать? -- спросил он, и я понял, что это очень
важный вопрос.
-- Для осады Эмбера я могу набрать целое войско, -- ответил я.
-- В каком Отражении находится это твое войско?
-- А вот это уже, без всякого сомнения, касается меня одного, --
ответил я, -- но с тобой я драться не буду. Когда речь идет о троне, то я
предпочту видеть на нем тебя, меня, Жерара или Бенедикта -- если он все еще
жив.
-- И конечно, предпочтительнее всех -- тебя?
-- Конечно.
-- Тогда мы понимаем друг друга. А, следовательно, на этом этапе мы
можем работать вместе.
-- Я тоже так думаю, -- согласился я. -- Иначе с какой стати я
добровольно отдался бы тебе в руки?
Он улыбнулся из-за своей густой бороды.
-- Тебе нужна была хоть какая-то помощь, а я был наименьшим злом из
всех остальных.
-- И это верно, -- вновь согласился я.
-- Как бы я хотел, чтобы здесь был Бенедикт. И чтобы Жерар не
переметнулся.
-- Желания, желания. Желай одно, делай другое, и посмотри, что из этого
получится. Тогда ты в любом случае не проиграешь.
-- Хорошо сказано.
Некоторое время мы молчали, потом он спросил:
-- Насколько я могу доверять тебе? -- но я молчал.
-- Тогда давай заключим договор. Честно говоря, я уже много лет считал
тебя мертвым. Я не мог предвидеть, что ты появишься в самый критический
момент и заявишь о своих правах. Но ты здесь, так что теперь и говорить не о
чем. Будем союзниками -- об'единим наши силы и осадим Эмбер. Тот из нас, кто
выживет, займет место на самом верху. Если мы выживем оба -- какого черта, в
конце концов, мы можем драться на дуэли!
Я обдумал его слова. Они звучали как самый порядочный договор, который
мне когдалибо предлагали. Поэтому я ответил:
-- Ну, хорошо, утро вечера мудренее. Я дам тебе ответ завтра утром.
Годится?
-- Годится.
Мы допили виски и ударились в воспоминания. Мое плечо немного гудело,
но виски помогло, легче было и от мази, которую наложил на рану Блейз. Через
некоторое время мы совсем размякли.
Это кажется странным, я думаю, иметь родных и обходиться без всяких
родственных чувств, потому что жизнь предопределила каждому из нас свой
путь. Боже! Ночь кончилась прежде, чем мы наговорились до устали. Тогда он
хлопнул меня по здоровому плечу и сказал, что начал чувствовать усталость и
что слуга подаст мне завтрак в постель. Я кивнул головой, мы обнялись, и он
ушел к себе.
Затем я подошел к окну, и с той огромной высоты, на которой я
находился, посмотрел в пропасть.
Костры лагеря, расположенного внизу, блестели как звезды. Их было
тысячи. Я видел, что Блейз собрал большое войско, могучую силу, и я
позавидовал ему. Но, с другой стороны, это хорошо. Если кто-нибудь и мог
победить Эрика, то, скорее всего, это был Блейз. Да и он не был бы таким уж
плохим монархом в Эмбере, просто я предпочитал видеть на этом месте себя.
Я все продолжал стоять у окна и смотреть вниз, и увидел, что между
кострами движутся странные тени. Тогда я задумался, что же это на самом деле
была за армия. Какой бы она ни была, у меня и этого не было. Я вернулся к
столу и налил себе последнюю рюмку.
Однако прежде, чем выпить, я зажег светильник. При его свете я вытащил
колоду украденных мною карт.
Я разложил их перед собой и остановился на той, где был изображен Эрик.
Я положил ее в центр стола и убрал остальную колоду в пачку.
Через некоторое время картинка ожила, и я увидел Эрика в его ночных
одеяниях и услышал сонный голос:
-- Кто?
Рука его была перевязана.
-- Я, -- ответил я. -- Корвин. Как поживаешь?
Тогда он выругался, а я засмеялся. Это была опасная игра и, может быть,
не выпей я столько виски, я бы не затеял ее, но я продолжал:
-- Мне просто захотелось тебе сказать, что у меня все в порядке.
Хотелось также напомнить тебе нашу семейную поговорку о перекладывании с
больной головы на здоровую. Хотя тебе твою голову долго носить не удастся.
Та что, привет, братец! Тот день, когда я снова войду в Эмбер, будет днем
твоей смерти! Просто мне захотелось тебе об этом сказать -- ведь этот день
не за горами!
-- Приходи, -- ответил он, -- только на этот раз я тебя не пожалею.
Глаза его были в этот момент прямо передо мной, и мы были близки.
Я сделал ему нос и закрыл карту ладонью.
Это произвело тот же эффект, что и вешание телефонной трубки, и я
засунул Эрика вместе с остальными картами.
Однако, засыпая, я подумал о войске Блейза там, внизу, и о том, какой
защитой обладает Эрик.
Это будет нелегко.
Это место называлось Авернус, и набранное войско состояло не совсем из
людей. Я внимательно осмотрел их на следующее утро, идя вслед за Блейзом,
который совершал обход. Каждый из воинов был семи футов ростом, с очень
красной кожей, на которой почти не было волос, кошачьими глазами и
шестипалыми руками и ногами. На них были одежды настолько легкие, что
напоминали шелк, хотя они явно были сотканы из другого материала. У них была
серая с голубым форма. На поясе каждого висели две короткие сабли, загнутые
на конце. Уши у них были остроконечные, а пальцы оканчивались когтями.
Климат здесь был теплый, цвета -- приятные для глаза, и все думали, что
мы -- боги.
Блейз нашел такое место, где религия говорила о братьях-богах, похожих
на нас и воюющих друг с другом. Неизбежно в их мифологии злой брат
захватывает власть и пытается угнетать хороших братьев. И, конечно, среди
них бытовала легенда из Апокалипсиса, по которой сами они будут призваны
сражаться на стороне добрых братьев.
Моя рука была на черной перевязи, я шел, осматривая войско и размышлял
о том, что скоро они погибнут. Перед одним воином я остановился и окинул его
взглядом, спросив у него:
-- Знаешь ли ты, кто такой Эрик?
-- Князь Тьмы, -- ответил он.
-- Молодец, -- поощрил я его и пошел дальше.
Прогремел пушечный салют в честь меня и Блейза.
-- Какова численность твоей армии? -- спросил я.
-- Примерно пятьдесят тысяч.
-- Приветствую тебя, идущего на смерть, -- перефразировал я. -- Ты не
только не сможешь завоевать Эмбер, тебе даже не удастся довести их до
подножия Колвира. Смешно даже думать выставить этих несчастных против
бессмертного города с их игрушечными шпагами и пушками.
-- Знаю, -- ответил он, -- но это все, что у меня есть.
-- Да, скорее можно считать, что этого у тебя просто нет.
-- А что ты скажешь о трех флотилиях, примерно в половину сил Каина и
Жерара, вместе взятых?
Это уже было серьезнее.
-- Все это недостаточно. Можно сказать, что это -- только начало, --
сказал я
-- Знаю. Я набираю силы.
-- И чем скорее мы это сделаем, тем лучше. Эрик будет отсиживаться в
Эмбере и уничтожать наши войска, когда мы будем идти по Отражениям. Когда
остатки армии дойдут до Колвира, ему удастся уничтожить очень много людей.
Затем надо будет подняться до Эмбера. Как ты думаешь, сколько сотен наших
воинов останется в живых, когда мы достигнем города? Остатки наших сил можно
будет уничтожить за пять минут, причем безо всякого труда для Эрика. Если
это все, что у тебя есть, брат Блейз, то мне постепенно начинает не
нравиться твой поход.
-- Эрик об'явил свою коронацию через три месяца. К тому времени я смогу
по меньшей мере утроить силы. Наверное, мне удастся собрать четверть
миллиона войск из Отражений, чтобы бросить их в бой против Эрика. Существуют
другие миры, похожие на этот, и я наберу такие силы святых крестоносцев,
какие еще никогда не осаждали Эмбер.
-- А у Эрика будет ровно столько же времени, чтобы усилить защиту. Я не
знаю, Блейз, не знаю. Это практически самоубийство. Я не знал истинного
положения вещей, когда пришел сюда...
-- А что есть у тебя? Ничего! Ходили слухи, что когда-то ты командовал
великолепным войском. Где оно?
-- Их больше нет в живых, -- отвернулся я. -- Я уверен.
-- Может, тебе удастся найти Отражение своего Отражения?
-- Я не хочу даже пытаться, -- ответил я. -- Прости.
-- Тогда какую же ты можешь принести мне пользу?
-- Я уйду, если это все, что ты от меня хотел -- пушечного мяса.
-- Подожди! -- вскричал он. -- Я сказал, не подумав. Даже если у тебя
больше ничего нет, мне не обойтись без твоих советов. Пожалуйста, останься
со мной. Я даже извинюсь, если хочешь.
-- Это не обязательно, -- ответил я, зная, что значит для принца Эмбера
просить прощения. -- Я останусь. Я думаю, мне удастся помочь тебе.
-- Чудесно! -- он дружески хлопнул меня по здоровому плечу.
-- И я достану тебе войско, -- добавил я, -- можешь не беспокоиться.
Войско я ему достал. Среди многих Отражений, которые я прошел, я
обнаружил расу мохнатых существ с когтями и клыками, похожих более или менее
на людей, но с разумом тупоголового учителя подготовительных классов --
прошу у вас прощения, мальчики -- я хочу сказать, что они были преданы,
честны, и их слишком легко было обмануть таким негодяям, каковыми являлись
мы с Блейзом. Я себя чувствовал при этом по меньшей мере неуютно. Около ста
тысяч таких созданий буквально молились на нас, вплоть до того, что целовали
наши руки.
На Блейза это произвело впечатление и он заткнулся. Почти через неделю
плечо мое выздоровело. Через два месяца наше войско превышало четверть
миллиона солдат.
-- Корвин! Корвин! Ты все еще прежний, Корвин! -- сказал он, и мы
выпили по этому поводу.
Но чувствовал я себя несколько странно. Почти всем нашим солдатам была
уготована смерть. И ответственен за нее буду я. Я чувствовал некоторое
раскаяние, хотя прекрасно понимал разницу между Отражениями и
действительностью. Тем не менее, каждая смерть будет самой настоящей смертью
-- это я тоже знал. Много ночей провел я, раскладывая карты. В моей колоде
были те отсутствующие карты, которых не хватало у Флоры. На одной из них был
рисунок самого Эмбера, и я знал, что с его помощью могу в любой момент
проникнуть в город. На других были наши исчезнувшие братья. А на одной из
них был Отец, и я быстро убрал ее обратно в колоду. Он пропал без вести. Я
долгое время всматривался в лица, пытаясь сообразить, чего можно добиться от
каждого из них. Несколько раз я раскладывал карты, и каждый раз на них
выпадало одно и то же. Это был Каин.
Он был одет во все зеленое и черное, в темной треугольной шляпе с
зеленым плюмажем из перьев, свисающих назад. За поясом был заткнут кинжал, в
рукоять которого был вделан изумруд. Волосы у него были темными.
-- Каин, -- сказал я.
-- Кто?
-- Корвин.
-- Корвин? Это что -- шутка?
-- Нет.
-- Чего ты хочешь?
-- А что ты можешь предложить?
-- Ты знаешь.
В его глазах что-то мелькнуло, когда он посмотрел на меня, но я глядел
на его руку рядом с кинжалом.
-- Где ты?
-- С Блейзом.
-- Ходили всякие слухи, что ты недавно побывал в Эмбере, и я о многом
думал, глядя на перевязанную руку Эрика.
-- Ты хочешь знать, зачем я тебя вызвал? Ответ прост. Назови свою цену.
-- Что ты имеешь в виду?
-- Послушай, давай говорить откровенно, по крайней мере, сейчас. Как ты
думаешь, мы с Блейзом можем победить Эрика?
-- Нет. Именно поэтому я с ним. И я не продам свою армаду, если ты
вызвал меня за этим -- ведь это верно, а?
-- Хитроумный брат, -- улыбнулся я. -- Ну что ж, мне было очень приятно
побеседовать с тобой. Может, увидимся в Эмбере.
Я стал поднимать руку, и он торопливо вскрикнул:
-- Подожди.
-- Зачем?
-- Я ведь даже не знаю, что ты можешь мне предложить.
-- Нет, знаешь, -- ответил я. -- Ты догадался и дал мне понять, что
тебя это не интересует.
-- Я этого не говорил. Просто я знаю, что теперь сильнее.
-- Ты хочешь сказать -- власти.
-- Пусть будет так. Что ты можешь предложить мне взамен?
Мы разговаривали около часа, после чего северные морские пути были
открыты для меня и трех флотов Блейза, которые, войдя туда, получили бы
подкрепление.
-- Если ты проиграешь -- трое в Эмбере лишатся своих голов, -- сказал
он.
-- Но ведь ты так не думаешь, правда?
-- Нет. Я думаю, что скоро на троне окажешься либо ты, либо Блейз. Меня
вполне устроит служить победителю. Регентство мне тоже не помешает. Хотя мне
все еще хочется выторговать у тебя голову Рэндома как часть нашего договора.
-- Не пойдет. Либо мы договорились, либо нет.
-- Договорились.
Я улыбнулся, закрыл карту ладонью, и он исчез.
Жерара я оставлю на следующий день. Каин меня окончательно вымотал. Я
повалился в кровать и уснул.
Жерар, узнав, как обстоят дела, согласился нас не трогать. Может,
потому, что попросил его об этом я, так как до сих пор он считал Эрика
меньшим злом из всех существующих. Я быстро договорился с ним, пообещав все,
что он просил, благо ничьих голов ему не требовалось. Затем я вновь провел
смотр войскам и рассказал им об Эмбере. Странным образом они неожиданно
быстро сдружились -- верзилы с красной кожей и мохнатые человечки с когтями.
Это было печально и это было правдой. Мы были их богами, и больше тут
нечего было говорить.
Я видел великую флотилию, плывущую по волнам большого океана цвета
крови. Я задумался. В тех Отражениях миров, через которые им предстояло
проплыть, многие погибнут. Я думал о войске из Авернуса и моих рекрутах из
Отражения, которое они называли Риик. Им предстояло пройти к настоящей
земле, к Эмберу.
Я перемешал колоду карт и разложил их. Я поднял карту с Бенедиктом.
Долгое время я пытался разыскать его, но, кроме холода, ничего не
почувствовал.
Затем я взял в руки карту с Брандтом. И опять долгое время не
чувствовал ничего, кроме холода.
Затем послышался крик. Это был даже скорее не крик, а вопль,
раздирающий душу.
-- Помоги мне! -- кричал голос.
-- Как? -- спросил я.
-- Кто это? -- спросил он, и я увидел, что его тело забилось в
судорогах.
-- Корвин.
-- Забери меня отсюда, брат Корвин! Все, что ни попросишь, отдам тебе
взамен!
-- Но где ты?
-- Я...
И в моем мозгу возникли какие-то туманные странные картины, которые он
отказался принять, и еще один крик, как в предсмертной агонии, потом --
тишина. Затем поверхность карты вновь стала холодной.
Я понял, что весь дрожу. Отчего, я не знал. Я закурил и подошел к окну,
глядя в ночь, оставив раскинутыми картами по столу в той комнате, которую
мне отвели.
Звезды на небе были далекими, в туманной дымке. Ни одного созвездия я
не узнавал. Маленькая голубая луна быстро взошла на небе. Ночь принесла с
собой неожиданный зыбкий холод, и я плотнее завернулся в плащ. Я подумал о
зиме, той неудавшейся кампании в России. Боги! Я чуть было не замерз до
смерти! И к чему все это привело!
Ну конечно, к трону Эмбера. Потому что это было достаточным
удовлетворением всех прошлых горестей.
Но что с Брандтом? Где он? Что с ним происходило и кто придумал для