всеми видами оружия. Ведь это Бенедикт научил меня фехтовать...
Может быть, вложить шпагу в ножны будет не только учтиво, но и
разумно. Вдруг он захочет сначала поговорить? Я понимал, что сам
напрашиваюсь не неприятности, но ничего не мог с собою поделать. Мне было
страшно.
Я вытер мокрую от пота ладонь о плащ в тот момент, когда Бенедикт
показался за поворотом. Думаю, мы увидели друг друга одновременно, и он
тут же ослабил поводья, переходя с галопа на рысь. Однако останавливаться
он явно не собирался.
У меня возникло такое ощущение, что свершается великое таинство.
Окружающий мир стал нереален. Казалось, время остановилось, и я ждал целую
вечность, глядя на человека, который был моим братом. В грязной одежде, с
лицом, почерневшим от копоти, он приближался ко мне, нелепо задрав обрубок
правой руки к небу. Огромный черный конь с красной гривой и красным
хвостом бешено вращал глазами. На губах его застыли клочья пены, и дышал
он так тяжело, что больно было на него смотреть. Шпага Бенедикта висела на
перевязи за спиной. Управляя конем с помощью ног, он свернул с дороги, не
отрывая от меня горящего взгляда. Левая рука его взметнулась, словно
отдавая салют, и ухватилась за эфес, торчавший над правым плечом. Шпага со
свистом вылетела из ножен, очертила сверкающий полукруг и замерла,
нацеленная для смертельного удара. Сталь клинка блестела, как осколок
зеркала. В эту минуту Бенедикт был настолько величествен, что я даже
растрогался. Его шпагу, напоминающую формой косу, я видел раньше. Только
тогда мы стояли плечом к плечу и отражали нападение врагов, которых, как я
считал, победить было невозможно. В ту ночь Бенедикт доказал, что я
ошибаюсь. Теперь это грозное оружие он направил против меня, и неожиданно
я почувствовал, что могу умереть, - ощущение, которое я испытывал впервые
в жизни.
Мое оцепенение прошло, и я отступил, встав за молодые деревца. Конь
Бенедикта остановился, захрипел и повернулся боком, выбрасывая из-под
копыт комья торфа. Их ноздрей его шел пар. Рука Бенедикта мелькнула с
молниеносной быстротой, подобно языку жабы; перерубленное деревце примерно
в три дюйма толщиной постояло на месте и медленно упало на траву.
Каблуки сапог со стуком ударили в землю, и вот уже Бенедикт шел ко
мне, небрежно помахивая шпагой направо и налево, а молодые деревца падали,
освобождая ему путь. Если б только он не был таки уверенным в себе, если б
только он не был Бенедиктом...
- Бенедикт, - произнес я самым обычным тоном. - Она уже взрослая и
вправе принимать любые решения самостоятельно.
Он и бровью не повел. Клинок звенел, проносясь по воздуху, тупо
вгрызался в дерево, замедлял движение на долю секунды и вновь звенел с
прежней силой.
Я поднял Грейсвандир, направив острие ему в грудь.
- Ни шагу дальше! Я не хочу с тобой драться!
Он встал в позицию и произнес только одно слово:
- Убийца!
Затем неуловимым движением он отбил мою шпагу далеко в сторону. Я
блокировал прямой удар и сделал выпад, который Бенедикт небрежно
отпарировал, продолжая наступать.
- Не понимаю, - сказал я, отражая атаку. - Я давно никого не убивал.
Тем более в Авалоне.
Очередное перерубленное деревце начало падать, и Бенедикт чуть было
меня не достал. Я успел отскочить в последнюю секунду.
- Убийца! - повторил он.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Лжец!
Я уперся ногами в землю и перестал отступать. Черт побери! Какая
бессмыслица - умирать из-за поступка, которого ты не совершал! Я стал
фехтовать быстрее, пытаясь найти незащищенное для атаки место.
Такого места не существовало.
- По крайней мере скажи, в чем дело! - вскричал я. - Прошу тебя!
Но Бенедикт, видимо, сказал все, что хотел. Он продолжал идти вперед,
и я вновь вынужден был отступить. Фехтовать с Бенедиктом было все равно,
что драться с горной лавиной. Я подумал, что он сошел с ума, но легче от
этого мне не стало. Если б на его месте оказался кто-нибудь другой, потеря
рассудка рано или поздно заставила бы его допустить ошибку. Но рефлексы
моего брата вырабатывались на протяжении многих веков, и я был искренне
убежден, что движения Бенедикта останутся столь же уверенными и
отточенными, даже если ему вырежут мозжечок.
Мое внимание было настолько поглощено поединком, что я не заметил,
как в него вмешался Ганелон.
Издав боевой клич, он накинулся на Бенедикта сзади и прижал его руку
со шпагой к туловищу.
Пожелай я убить Бенедикта в этот момент, у меня ничего не получилось
бы, поскольку Ганелон недооценил силу и ловкость моего брата.
В мгновение ока он отклонился вправо, прикрываясь Ганелоном как
щитом, и ударил его обрубком правой руки в висок. Подхватив обмякшее тело,
он что было сил швырнул его в мою сторону. Я еле успел отскочить, а
Бенедикт подобрал с земли оброненную шпагу и снова кинулся в наступление.
Краешком глаза я увидел, что Ганелон неподвижно лежит шагах в десяти от
меня.
И вновь я лишь парировал атаки, продолжая отступать. Про запас я
держал одну маленькую хитрость, хотя мне прискорбно было думать, что она
не удастся и тогда Эмбер лишится своего законного владыки.
К сожалению, фехтовать с левшой всегда труднее, чем с правшой. Тут
мне не повезло, потому что я должен был кое-что проверить, а излишне
рисковать не хотел. Впрочем, выхода у меня не было.
Сделав шаг назад и очутившись вне пределов досягаемости его шпаги, я
отклонил корпус и бросился в атаку. Это был до тонкости рассчитанный
маневр, но результат получился совершенно неожиданным (я до сих пор
убежден, что мне просто повезло), потому что мне удалось пробить его
защиту и задеть мочку уха. Я попытался развить успех, но к Бенедикту было
не подступиться. Он даже не обратил внимания на эту пустяковую царапину,
хотя кровь капала на плечо. Впрочем, мне тоже не стоило отвлекаться по
пустякам.
Я сделал то, что должен был сделать и чего боялся. Я чуть-чуть
открылся, зная, что он мгновенно воспользуется моей оплошностью и нанесет
прямой удар в сердце.
Я не ошибся. Мне до сих пор не хочется вспоминать, как близок я был
тогда к смерти.
И вновь я начал отступать, выбираясь на открытое место. Я только
защищался, не проводя ни одной атаки, делая вид, что ничего не могу
придумать.
Затем я опять открылся точно как же, как в первый раз, и опять
остановил Бенедикта в самый последний момент, а он стал теснить меня с
удвоенной силой, прижимая к обочине Черной Дороги.
Тут я наконец перестал отступать, уперся ногами в землю и постепенно
стал менять положение тела, стремясь очутиться именно там, где задумал.
Мне придется сдерживать его атаки несколько мгновений, чтобы он встал...
Это были очень неприятные мгновения, но я бился отчаянно, так как
терять мне было нечего.
Затем я опять открылся.
Я знал, что меня ждет все тот же прямой укол в сердце, и поэтому
приготовился заранее. Не дожидаясь конца атаки, я слегка ударил по его
шпаге, отбивая ее в сторону, спружинил ноги и прыгнул назад, оказавшись на
Черной Дороге. В ту же секунду я вытянул Грейсвандир во всю длину руки,
почти касаясь плеча Бенедикта.
Он сделал то, на что я надеялся. Пренебрежительно отбив мою шпагу, он
шагнул вперед...
...И вступил на полянку черной травы, которую я перепрыгнул.
Сначала я даже не осмелился поглядеть вниз. Я стоял и дрался, не
отступая ни на шаг, предоставив флоре возможность осуществить свой
замысел.
Прошло не меньше минуты, прежде чем Бенедикт понял, что с ним
произошло нечто непонятное. Он попытался передвинуть ноги, и на лице его
появилось сначала изумление, потом беспокойное выражение. Трава выполнила
свою миссию.
Правда, я сомневался, что ей удастся долго удержать Бенедикта, и
поэтому я отбежал в сторону и снова через нее перепрыгнул, теперь в
обратном направлении. Бенедикт попытался повернуться, но ноги его до самых
колен были как в тисках, и он покачнулся, с трудом удержав равновесие.
Я остановился за его спиной. Один выпад - и мой брат стал бы
покойником, но, естественно, сейчас в этом не было необходимости.
Он перекинул руку со шпагой через плечо и постепенно начал
высвобождать левую ногу, напряженно следя за каждым моим движением.
Я сделал шаг вправо и ударил его клинком Грейсвандир плашмя по шее.
Бенедикт застыл на месте, слегка оглушенный, и тогда я подошел к нему
вплотную и стукнул костяшками пальцев по почке, а когда он согнулся -
снова по шее, на этот раз кулаком. Бенедикт упал как подкошенный, а я
вытащил шпагу из его руки и отбросил далеко в сторону. Кровь продолжала
течь из мочки уха моего потерявшего сознание брата, создавая впечатление
какой-то экзотической серьги.
Я отложил Грейсвандир, схватил Бенедикта под мышки и оттащил от
Черной Дороги. Трава сопротивлялась изо всех сил, но я напряг мускулы и
одержал верх.
Очнувшийся Ганелон, хромая, подошел ко мне и уставился на Бенедикта.
- Это - воин! - воскликнул он. - Да, это - воин! Что вы собираетесь с
ним делать?
Я поднял Бенедикта на руки.
- Отнести к фургону. А ты подбери, пожалуйста, наши шпаги.
- Хорошо.
Я пошел по дороге и, поравнявшись с фургоном, бережно положил
Бенедикта под высокое дерево, росшее на обочине. Слава богу, он так и не
пришел в в сознание и тем избавил меня от лишних хлопот.
Когда Ганелон вернулся, я вложил шпаги в ножны, а потом попросил его
развязать несколько коробок и принести мне веревки. Он отправился
выполнять мое поручение, а я быстро обыскал Бенедикта и нашел то, что
искал.
Мы крепко привязали Бенедикта к стволу дерева, стреножили черного
коня у ближайшего куста и повесили на тот же куст шпагу, напоминавшую
косу.
Затем я забрался на козлы, а Ганелон сел рядом.
- Вы решили оставить его здесь? - спросил он.
- Временно.
Я встряхнул вожжами, и мы плавно покатили по дороге. Ганелон не
утерпел и оглянулся.
- Ваш брат все еще без сознания, - сообщил он и, помолчав добавил: -
никто не мог так запросто меня бросить. Одной левой.
- Именно поэтому я приказал тебе ждать меня у фургона, а не лезть в
драку.
- А что с ним теперь будет?
- Я позабочусь о Бенедикте.
- Значит, за него можно не беспокоиться?
Я кивнул.
- Это хорошо.
Примерно через две мили я остановил лошадей и спрыгнул на землю.
- Не удивляйся, что бы ни случилось, - сказал я Ганелону. - Я
постараюсь, чтобы Бенедикту оказали помощь.
Я сошел с дороги, встал в тени деревьев и вытащил колоду карт,
которую, естественно, Бенедикт всегда носил с собой. Быстро просмотрев ее,
я выбрал карту Жерара, а остальные положил обратно в деревянный ящичек с
инкрустацией слоновой костью на крышке и обитый изнутри шелком. Бенедикт
бережно относился к вещам.
Я держал перед собой карту Жерара и смотрел на нее.
Через некоторое время она стала теплой на ощупь, изображение
зашевелилось. Я почувствовал присутствие Жерара. Он был в Эмбере и шел по
одной из улиц, которую я сразу узнал. Он был очень на меня похож, только
подбородок чуть больше выдавался вперед, а тело казалось необычайно
мощным. Я заметил, что Жерар отпустил бороду.
Он резко остановился и уставился на меня.
- Корвин!
- Да, Жерар. Ты прекрасно выглядишь.
- Твои глаза! Ты видишь!
- Да, я вижу.
- Где ты?
- Приходи в гости, узнаешь.
Он прищурился.
- Никак не могу, Корвин. Извини, но сегодня я занят.
- Речь идет о Бенедикте. Насколько я знаю, только ты можешь ему
помочь.
- Бенедикту?! У него что-нибудь случилось?
- Да.
- Тогда почему он сам ко мне не обратился?
- У него нет такой возможности.
- Что ты имеешь в виду?
- Слишком долго объяснять. Поверь, Бенедикту необходима твоя помощь.
Он закусил нижнюю губу.
- А сам ты не можешь ее оказать?
- Нет.
- А я могу?
- Безусловно.
Он взялся за эфес шпаги.
- Мне бы не хотелось думать, что ты решил заманить меня в ловушку,
Корвин.
- Я говорю правду. Если б я хотел тебя обмануть, то придумал бы
историю куда более убедительную.
Он тяжело вздохнул.
- Хорошо.
- Жду тебя, - сказал я и протянул руку.
Он кивнул. Сделал шаг вперед. Хлопнул меня по плечу. Улыбнулся.
- Корвин. Я рад, что у тебя есть глаза.
Я отвернулся.
- Спасибо.
- Кто это в фургоне?
- Друг. Его зовут Ганелон.
- А где Бенедикт? Что случилось?
Я махнул рукой.
- Примерно в двух милях отсюда, у самой обочины. Он крепко привязан к
дереву.
- Тогда почему ты здесь?
- Скрываюсь от погони.
- Кто за тобой гонится?
- Бенедикт. Это я связал Бенедикта, а его коня стреножил рядом.
Жерар нахмурился.
- Не понимаю.
Я покачал головой.
- Произошло какое-то недоразумение. Бенедикт не пожелал меня
выслушать, и мы скрестили шпаги. Мне удалось оглушить его и привязать к
дереву. Я не мог поступить иначе, потому что, придя в сознание, он тут же
накинулся бы на меня еще раз. Но в беспомощном состоянии его тоже нельзя
оставить, поэтому я позвал тебя. Пожалуйста, освободи Бенедикта и отведи
его домой.
- А ты что собираешься делать?
- Убраться отсюда как можно скорее и скрыться на отражениях. Ты
окажешь нам обоим большую услугу, если уговоришь Бенедикта прекратить
преследование. Я не хочу с ним драться.
- Понятно. Может, все-таки расскажешь мне, что случилось?
- Сам не пойму. Он назвал меня убийцей. Даю тебе честное слово, что
за все время пребывания в Авалоне я никого не убивал. Пожалуйста, передай
это Бенедикту. У меня нет причин тебе лгать, и я клянусь, что говорю
правду. Есть еще одно обстоятельство, из-за которого он мог меня
возненавидеть. Если Бенедикт упомянет о нем, скажи, чтобы он серьезно
поговорил с Дарой. Она все ему объяснит.
- Что именно?
Я пожал плечами.
- Если Бенедикт заведет этот разговор, ты все узнаешь. Если нет,
позабудь о том, что я тебе рассказал.
- Значит, с Дарой?
- Да.
- Хорошо, я выполню твою просьбу... Послушай, как тебе удалось бежать
из Эмбера?
Я улыбнулся.
- Праздное любопытство? Или ты готовишься к худшему?
Он ухмыльнулся.
- Хотелось бы знать, на всякий случай.
- Увы, брат мой! Мир не подготовлен к этому знанию. Если б я кому
сказал, то только тебе, но ты ничего не выиграешь, а мне оно может
пригодиться в будущем.
- Иными словами, ты нашел способ появляться в Эмбере и исчезать из
него, когда тебе вздумается. Что ты намерен предпринять, Корвин?
- А ты как думаешь?
- Ответ, естественно, напрашивается сам собой. Не знаю, что и
сказать. Я в растерянности.
- Почему?
Он указал в сторону Черной Дороги.
- Она доходит уже до подножья Колвира. Разнообразные твари используют
ее для нападения на Эмбер. Мы защищаемся и всегда побеждаем, но они
атакуют все чаще, все яростнее. Сейчас не время думать о троне, Корвин.
- Наоборот. Самое время о нем подумать.
- Ты говоришь о себе, а я - о благополучии Эмбера.
- Эрик справляется со своими обязанностями?
- Безусловно. Я же сказал, что мы всегда побеждаем.
- Я не о том. Он пытался выяснить причину возникновения Черной
Дороги?
- Я и сам прошел по ней довольно большое расстояние.
- И?...
- Мне не удалось дойти до конца. Ты ведь знаешь, что чем дальше от
Эмбера, тем непонятнее становятся отражения?
- Да.
- ...А потом ты теряешь над ними контроль и постепенно сходишь с ума?
- Да.
- ...За этими отражениями лежит царство хаоса. Я убежден, что дорога
ведет туда, Корвин.
- Значит, мои опасения подтверждаются, - сказал я.
- Вот почему, независимо от того, склоняюсь я на твою сторону или
нет, мне хочется, чтобы ты отказался от осуществления своих планов.
Безопасность государства - прежде всего.
- Понятно. Будем считать, что наш разговор закончен.
- Какое решение ты принял?
- Ты ведь не знал моих планов, поэтому нет смысла говорить, что они
остались неизменными. И тем не менее они остались неизменными.
- Я не уверен, что хочу пожелать тебе удачи, но счастья желаю от всей
души. Я рад, что ты снова видишь. - Он крепко пожал мне руку. - А теперь
пойду к Бенедикту. Я правильно тебя понял? С ним все в порядке?
- Безусловно. Я лишь оглушил его. Не забудь передать то, о чем
просил.
- Не забуду.
- И отведи его в Авалон.
- Постараюсь.
- Что ж, до свидания, Жерар.
- До свидания, Корвин.
Он повернулся и пошел по дороге. Я смотрел ему вслед, пока он не
скрылся за поворотом, затем положил его карту в колоду, забрался на козлы
и вновь поехал по дороге, ведущей в Антверпен.
Я стоял на вершине холма, поросшего кустарником, и смотрел на дом.
Настроение у меня было скверное.
Я и сам не знал, что ожидал увидеть. Пожарище? Машину у подъезда?
Счастливое семейство, отдыхающее на веранде, меблированной красным
деревом? Вооруженную охрану?
Крыша дома прохудилась в нескольких местах и требовала срочного
ремонта. Лужайка заросла. Странно еще, что в доме было выбито всего одно
окно, да и то сзади.
Итак, на первый взгляд, дом выглядел брошенным. Я задумался.
Расстелив на земле куртку, я уселся на ее и закурил. Других домов
поблизости не было.
За алмазы я получил около семисот тысяч долларов, и на заключение
сделки ушло полторы недели. Из Антверпена мы переехали в Брюссель, и
несколько вечеров провели в Rue de Char et Pain, где и встретились с
нужным мне человеком.
Выслушав мой заказ, Артур крайне удивился. Бывший офицер ВВС,
невысокий, худой, с аккуратно подстриженными усиками, он прервал меня в
самом начале разговора и, поминутно качая головой, засыпал вопросами о
доставке. Когда речь клиента звучала невразумительно, Артур всегда
волновался. Больше всего на свете его беспокоило, что неприятности с
оружием могут произойти во время или сразу после доставки. Он почему-то
считал, что это подрывает его авторитет, и обычно бывал куда услужливее
других, когда речь шла о транспортировке. Мои планы его взволновали по той
простой причине, что у меня их вообще не было.
Дело в том, что для соглашений подобного рода требуется сертификат,
подтверждающий, что государство "Х" действительно заказало военную технику
и имеет право на экспорт из страны-изготовителя. Документ этот придает
соглашению официальный характер, даже если всем ясно, что оружие
отправится в государство "Y", как только пересечет границу. Так уж
повелось, что за определенную плату можно заручиться поддержкой
представителя посольства государства "Х" - желательно того, у кого есть
родственники или друзья в министерстве обороны, готовые подписать
сертификат. Он стоит очень дорого, но я уверен, что Артур в одну секунду
назвал бы и сумму, и людей, к которым надо было обратиться.
- И все-таки как вы собираетесь переправить груз? - в который раз
задавал он вопрос, звучавший в разных вариантах. - Как вы доставите его к
месту назначения?
- Пусть это вас не беспокоит. Я обо всем позабочусь.
Артур опять покачал головой.
- Не мелочитесь, полковник. На этом не следует экономить. - (для него
я был полковником - сам не знаю почему - со времени нашей первой встречи,
лет двенадцать назад.) - нет, не следует. Сэкономив несколько долларов, вы
рискуете потерять все и нажить кучу неприятностей. Послушайте, что я вам
скажу: есть у меня на примете молодой представитель африканской
республики, который очень недорого берет...
- Нет. Мне нужно только оружие.
Во время нашей беседы Ганелон молча сидел и дул пиво. Рыжая борода и
разбойничье выражение на лице моего спутника выглядели впечатляюще. Он ни
слова не понимал по-английски, но строго следовал моим инструкциям и
изредка обращался ко мне на языке тари. Чистое мальчишество. Бедный старый
Артур был прекрасным лингвистом, и ему очень хотелось выяснить, для кого
предназначается оружие. Когда я болтал с Ганелоном о всяких пустяках,
Артур из кожи лез вон, пытаясь определить, на каком языке мы
разговариваем. В конце концов он начал многозначительно кивать, как будто
ему это удалось, а затем вытянул шею и сказал:
- Я читаю газеты, полковник. И не сомневаюсь, что эти ребята могут
дать вам гарантии. Все же...
- Нет, - перебил я. - Поверьте, когда я получу от вас автоматические
ружья, они просто исчезнут с лица земли.
- Вы шутите. Даже я не знаю, где выполнят ваш заказ.
- Это не имеет значения.
- Хорошо, что вы уверены в себе. Но упрямство... - Он пожал плечами.
- впрочем, дело ваше.
Когда я объяснил, какие мне нужны патроны, Артур решил, что я
окончательно свихнулся. Он уставился на меня, забыв покачать головой.
Прошло минут десять, прежде чем мне удалось уговорить его хотя бы
взглянуть на расчеты. За это время он пришел в себя и качал головой изо
всех сил, невнятно бормоча о серебряных пулях и невзрывающихся капсюлях.
Наш спор разрешил самый неподкупный судья: наличные. Убедившись, что
я непреклонен, Артур обрисовал мне ситуацию. Заказать и получить ружья
несложно, купить грузовики - не проблема, но изготовление нужных мне
патронов и капсюлей будет стоить бешеных денег. И вообще он не уверен, что
военный завод согласится выполнить подобный заказ. Когда я сказал, что
готов заплатить любую сумму, он расстроился еще больше. Если я могу
позволить себе роскошь экспериментировать с патронами, которые не
стреляют, и капсюлями, которые не детонируют, почему бы мне не приобрести
сертификат...
Нет, ответил я, и еще раз нет. Кажется, мы уже договорились, напомнил
я ему.
Он вздохнул и дернул себя за ус. Затем кивнул. Конечно, конечно.
Будет так, как я решил.
Цену он заломил баснословную. Естественно. Если я не сошел с ума -
значит, мне подвернулось выгодное дельце. Хоть его и заинтересовал мой
заказ, он больше ни о чем не спрашивал, видимо, боясь быть замешанным в
какую-нибудь неприглядную историю. Более того, как только ему удалось
договориться с военным заводом (как выяснилось, в Швейцарии), он тут же
свел меня с его представителем, получил комиссионные и был таков.
Мы с Ганелоном прибыли в Швейцарию по фальшивым паспортам. Он стал
немцем, а я - португальцем. Мне, собственно, было наплевать на запись в
паспорте, лишь бы фальшивка не подвела, но Ганелону я выбрал
национальность с определенной целью. Во-первых, ему легко давался немецкий
язык, а во-вторых, в Швейцарии всегда полным-полно немцев-туристов. По
моему совету Ганелон говорил, что родился и вырос в Финляндии.
В течение трех недель я следил за тем, как выполняется мой заказ, и
остался доволен результатами. Серебро, кончено, стоило очень дорого. Быть
может, я перестарался, но что там ни говори, этот металл слишком часто
оказывал мне услуги в Эмбере, а деньги никогда не были для меня проблемой.
К тому же нет лучше пули - кроме золотой - для короля. И если я убью
Эрика, может, кто и крикнет: "Слава павшему величию!" Будьте
снисходительны ко мне, братья.
Убедившись, что заказ будет выполнен в срок, я отправил Ганелона
путешествовать, благо он пустился во все тяжкие, вжившись в образ финского
туриста. Он отбыл в Италию с камерой на шее и отсутствующим выражением на
лице, а я сел в самолет и полетел домой, в штаты.
Домой? Да. Я сидел на холме и смотрел на небольшой дом, в котором
прожил больше десяти лет. Я возвращался в него, когда попал в ту самую
автомобильную катастрофу, после которой начались мои мытарства.
Я затянулся сигаретой. Тогда мое жилище не было столь запущенным. Я
всегда тщательно за ним следил; и дом, и участок были полностью оплачены.
Шесть комнат, гараж на две машины. Семь акров земли - практически весь
склон холма. Большую часть времени я проводил в одиночестве. Мне здесь
нравилось. Я любил возиться в мастерской, работать в уютном кабинете.
Интересно, висит на его стене гравюра Мори или ее украли? Она называлась
"Лицом к лицу", и на ней была изображена смертельная схватка двух воинов.
Хорошо бы ее увидеть. Впрочем, насколько я знал закон, то, что не
разворовали, должно было пойти с молотка для уплаты налогов штату
Нью-Йорк. Странно еще, что дом не продали. Я продолжал смотреть на него,
чтобы окончательно в этом убедиться. Спешить было некуда.
С Жераром я связался сразу же по прибытии в Бельгию, а с Бенедиктом -
не рискнул. Я боялся, что он тут же нападет на меня, а мне не хотелось ни
сражаться с ним на шпагах, ни мериться силой воли.
Жерар оглядел меня с головы до ног.
- Корвин? Да...
- Что с Бенедиктом?
- Я нашел его там, где ты сказал. Он кинулся было тебя преследовать,
но мне удалось убедить его, что это бессмысленно. Пользуясь тем, что
Бенедикт долго был без сознания, я сказал, что ты уехал давным-давно.
Затем мы отправились в Авалон. Я остался на похороны, а сейчас иду в
Эмбер.
- Какие похороны?
- Ты действительно не знаешь?
- Если б я знал, черт тебя побери, я бы не спрашивал!
- Слуг Бенедикта убили. Он говорит, это сделал ты.
- Нет. Чушь какая-то. Зачем мне убивать его слуг?
- Когда Бенедикт вернулся, в доме никого не было. Он отправился на
поиски и обнаружил три трупа, а тебя и след простыл.
- Понятно... Где он их нашел?
- В небольшой рощице за садовым участком. Могила была совсем
неглубокой.
Все верно... Лучше не говорить, что я видел эту могилу.
- Но с чего он взял, что их убил именно я?
- Бенедикт в недоумении, Корвин. Он никак не может понять, почему ты
не прикончил его, когда тебе представилась такая возможность. И он
поражен, что ты позвал меня на помощь.
- Бенедикт несколько раз назвал меня убийцей, но... Ты передал ему
то, о чем я просил?
- Да. Сначала он отмахнулся от меня, как от мухи, заявив, что ты
лжешь. Я сказал, что ты говорил искренне и настаивал на своей
невиновности. Это его сильно обеспокоило. Он спросил, верю я тебе или нет.
Может быть, вложить шпагу в ножны будет не только учтиво, но и
разумно. Вдруг он захочет сначала поговорить? Я понимал, что сам
напрашиваюсь не неприятности, но ничего не мог с собою поделать. Мне было
страшно.
Я вытер мокрую от пота ладонь о плащ в тот момент, когда Бенедикт
показался за поворотом. Думаю, мы увидели друг друга одновременно, и он
тут же ослабил поводья, переходя с галопа на рысь. Однако останавливаться
он явно не собирался.
У меня возникло такое ощущение, что свершается великое таинство.
Окружающий мир стал нереален. Казалось, время остановилось, и я ждал целую
вечность, глядя на человека, который был моим братом. В грязной одежде, с
лицом, почерневшим от копоти, он приближался ко мне, нелепо задрав обрубок
правой руки к небу. Огромный черный конь с красной гривой и красным
хвостом бешено вращал глазами. На губах его застыли клочья пены, и дышал
он так тяжело, что больно было на него смотреть. Шпага Бенедикта висела на
перевязи за спиной. Управляя конем с помощью ног, он свернул с дороги, не
отрывая от меня горящего взгляда. Левая рука его взметнулась, словно
отдавая салют, и ухватилась за эфес, торчавший над правым плечом. Шпага со
свистом вылетела из ножен, очертила сверкающий полукруг и замерла,
нацеленная для смертельного удара. Сталь клинка блестела, как осколок
зеркала. В эту минуту Бенедикт был настолько величествен, что я даже
растрогался. Его шпагу, напоминающую формой косу, я видел раньше. Только
тогда мы стояли плечом к плечу и отражали нападение врагов, которых, как я
считал, победить было невозможно. В ту ночь Бенедикт доказал, что я
ошибаюсь. Теперь это грозное оружие он направил против меня, и неожиданно
я почувствовал, что могу умереть, - ощущение, которое я испытывал впервые
в жизни.
Мое оцепенение прошло, и я отступил, встав за молодые деревца. Конь
Бенедикта остановился, захрипел и повернулся боком, выбрасывая из-под
копыт комья торфа. Их ноздрей его шел пар. Рука Бенедикта мелькнула с
молниеносной быстротой, подобно языку жабы; перерубленное деревце примерно
в три дюйма толщиной постояло на месте и медленно упало на траву.
Каблуки сапог со стуком ударили в землю, и вот уже Бенедикт шел ко
мне, небрежно помахивая шпагой направо и налево, а молодые деревца падали,
освобождая ему путь. Если б только он не был таки уверенным в себе, если б
только он не был Бенедиктом...
- Бенедикт, - произнес я самым обычным тоном. - Она уже взрослая и
вправе принимать любые решения самостоятельно.
Он и бровью не повел. Клинок звенел, проносясь по воздуху, тупо
вгрызался в дерево, замедлял движение на долю секунды и вновь звенел с
прежней силой.
Я поднял Грейсвандир, направив острие ему в грудь.
- Ни шагу дальше! Я не хочу с тобой драться!
Он встал в позицию и произнес только одно слово:
- Убийца!
Затем неуловимым движением он отбил мою шпагу далеко в сторону. Я
блокировал прямой удар и сделал выпад, который Бенедикт небрежно
отпарировал, продолжая наступать.
- Не понимаю, - сказал я, отражая атаку. - Я давно никого не убивал.
Тем более в Авалоне.
Очередное перерубленное деревце начало падать, и Бенедикт чуть было
меня не достал. Я успел отскочить в последнюю секунду.
- Убийца! - повторил он.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь.
- Лжец!
Я уперся ногами в землю и перестал отступать. Черт побери! Какая
бессмыслица - умирать из-за поступка, которого ты не совершал! Я стал
фехтовать быстрее, пытаясь найти незащищенное для атаки место.
Такого места не существовало.
- По крайней мере скажи, в чем дело! - вскричал я. - Прошу тебя!
Но Бенедикт, видимо, сказал все, что хотел. Он продолжал идти вперед,
и я вновь вынужден был отступить. Фехтовать с Бенедиктом было все равно,
что драться с горной лавиной. Я подумал, что он сошел с ума, но легче от
этого мне не стало. Если б на его месте оказался кто-нибудь другой, потеря
рассудка рано или поздно заставила бы его допустить ошибку. Но рефлексы
моего брата вырабатывались на протяжении многих веков, и я был искренне
убежден, что движения Бенедикта останутся столь же уверенными и
отточенными, даже если ему вырежут мозжечок.
Мое внимание было настолько поглощено поединком, что я не заметил,
как в него вмешался Ганелон.
Издав боевой клич, он накинулся на Бенедикта сзади и прижал его руку
со шпагой к туловищу.
Пожелай я убить Бенедикта в этот момент, у меня ничего не получилось
бы, поскольку Ганелон недооценил силу и ловкость моего брата.
В мгновение ока он отклонился вправо, прикрываясь Ганелоном как
щитом, и ударил его обрубком правой руки в висок. Подхватив обмякшее тело,
он что было сил швырнул его в мою сторону. Я еле успел отскочить, а
Бенедикт подобрал с земли оброненную шпагу и снова кинулся в наступление.
Краешком глаза я увидел, что Ганелон неподвижно лежит шагах в десяти от
меня.
И вновь я лишь парировал атаки, продолжая отступать. Про запас я
держал одну маленькую хитрость, хотя мне прискорбно было думать, что она
не удастся и тогда Эмбер лишится своего законного владыки.
К сожалению, фехтовать с левшой всегда труднее, чем с правшой. Тут
мне не повезло, потому что я должен был кое-что проверить, а излишне
рисковать не хотел. Впрочем, выхода у меня не было.
Сделав шаг назад и очутившись вне пределов досягаемости его шпаги, я
отклонил корпус и бросился в атаку. Это был до тонкости рассчитанный
маневр, но результат получился совершенно неожиданным (я до сих пор
убежден, что мне просто повезло), потому что мне удалось пробить его
защиту и задеть мочку уха. Я попытался развить успех, но к Бенедикту было
не подступиться. Он даже не обратил внимания на эту пустяковую царапину,
хотя кровь капала на плечо. Впрочем, мне тоже не стоило отвлекаться по
пустякам.
Я сделал то, что должен был сделать и чего боялся. Я чуть-чуть
открылся, зная, что он мгновенно воспользуется моей оплошностью и нанесет
прямой удар в сердце.
Я не ошибся. Мне до сих пор не хочется вспоминать, как близок я был
тогда к смерти.
И вновь я начал отступать, выбираясь на открытое место. Я только
защищался, не проводя ни одной атаки, делая вид, что ничего не могу
придумать.
Затем я опять открылся точно как же, как в первый раз, и опять
остановил Бенедикта в самый последний момент, а он стал теснить меня с
удвоенной силой, прижимая к обочине Черной Дороги.
Тут я наконец перестал отступать, уперся ногами в землю и постепенно
стал менять положение тела, стремясь очутиться именно там, где задумал.
Мне придется сдерживать его атаки несколько мгновений, чтобы он встал...
Это были очень неприятные мгновения, но я бился отчаянно, так как
терять мне было нечего.
Затем я опять открылся.
Я знал, что меня ждет все тот же прямой укол в сердце, и поэтому
приготовился заранее. Не дожидаясь конца атаки, я слегка ударил по его
шпаге, отбивая ее в сторону, спружинил ноги и прыгнул назад, оказавшись на
Черной Дороге. В ту же секунду я вытянул Грейсвандир во всю длину руки,
почти касаясь плеча Бенедикта.
Он сделал то, на что я надеялся. Пренебрежительно отбив мою шпагу, он
шагнул вперед...
...И вступил на полянку черной травы, которую я перепрыгнул.
Сначала я даже не осмелился поглядеть вниз. Я стоял и дрался, не
отступая ни на шаг, предоставив флоре возможность осуществить свой
замысел.
Прошло не меньше минуты, прежде чем Бенедикт понял, что с ним
произошло нечто непонятное. Он попытался передвинуть ноги, и на лице его
появилось сначала изумление, потом беспокойное выражение. Трава выполнила
свою миссию.
Правда, я сомневался, что ей удастся долго удержать Бенедикта, и
поэтому я отбежал в сторону и снова через нее перепрыгнул, теперь в
обратном направлении. Бенедикт попытался повернуться, но ноги его до самых
колен были как в тисках, и он покачнулся, с трудом удержав равновесие.
Я остановился за его спиной. Один выпад - и мой брат стал бы
покойником, но, естественно, сейчас в этом не было необходимости.
Он перекинул руку со шпагой через плечо и постепенно начал
высвобождать левую ногу, напряженно следя за каждым моим движением.
Я сделал шаг вправо и ударил его клинком Грейсвандир плашмя по шее.
Бенедикт застыл на месте, слегка оглушенный, и тогда я подошел к нему
вплотную и стукнул костяшками пальцев по почке, а когда он согнулся -
снова по шее, на этот раз кулаком. Бенедикт упал как подкошенный, а я
вытащил шпагу из его руки и отбросил далеко в сторону. Кровь продолжала
течь из мочки уха моего потерявшего сознание брата, создавая впечатление
какой-то экзотической серьги.
Я отложил Грейсвандир, схватил Бенедикта под мышки и оттащил от
Черной Дороги. Трава сопротивлялась изо всех сил, но я напряг мускулы и
одержал верх.
Очнувшийся Ганелон, хромая, подошел ко мне и уставился на Бенедикта.
- Это - воин! - воскликнул он. - Да, это - воин! Что вы собираетесь с
ним делать?
Я поднял Бенедикта на руки.
- Отнести к фургону. А ты подбери, пожалуйста, наши шпаги.
- Хорошо.
Я пошел по дороге и, поравнявшись с фургоном, бережно положил
Бенедикта под высокое дерево, росшее на обочине. Слава богу, он так и не
пришел в в сознание и тем избавил меня от лишних хлопот.
Когда Ганелон вернулся, я вложил шпаги в ножны, а потом попросил его
развязать несколько коробок и принести мне веревки. Он отправился
выполнять мое поручение, а я быстро обыскал Бенедикта и нашел то, что
искал.
Мы крепко привязали Бенедикта к стволу дерева, стреножили черного
коня у ближайшего куста и повесили на тот же куст шпагу, напоминавшую
косу.
Затем я забрался на козлы, а Ганелон сел рядом.
- Вы решили оставить его здесь? - спросил он.
- Временно.
Я встряхнул вожжами, и мы плавно покатили по дороге. Ганелон не
утерпел и оглянулся.
- Ваш брат все еще без сознания, - сообщил он и, помолчав добавил: -
никто не мог так запросто меня бросить. Одной левой.
- Именно поэтому я приказал тебе ждать меня у фургона, а не лезть в
драку.
- А что с ним теперь будет?
- Я позабочусь о Бенедикте.
- Значит, за него можно не беспокоиться?
Я кивнул.
- Это хорошо.
Примерно через две мили я остановил лошадей и спрыгнул на землю.
- Не удивляйся, что бы ни случилось, - сказал я Ганелону. - Я
постараюсь, чтобы Бенедикту оказали помощь.
Я сошел с дороги, встал в тени деревьев и вытащил колоду карт,
которую, естественно, Бенедикт всегда носил с собой. Быстро просмотрев ее,
я выбрал карту Жерара, а остальные положил обратно в деревянный ящичек с
инкрустацией слоновой костью на крышке и обитый изнутри шелком. Бенедикт
бережно относился к вещам.
Я держал перед собой карту Жерара и смотрел на нее.
Через некоторое время она стала теплой на ощупь, изображение
зашевелилось. Я почувствовал присутствие Жерара. Он был в Эмбере и шел по
одной из улиц, которую я сразу узнал. Он был очень на меня похож, только
подбородок чуть больше выдавался вперед, а тело казалось необычайно
мощным. Я заметил, что Жерар отпустил бороду.
Он резко остановился и уставился на меня.
- Корвин!
- Да, Жерар. Ты прекрасно выглядишь.
- Твои глаза! Ты видишь!
- Да, я вижу.
- Где ты?
- Приходи в гости, узнаешь.
Он прищурился.
- Никак не могу, Корвин. Извини, но сегодня я занят.
- Речь идет о Бенедикте. Насколько я знаю, только ты можешь ему
помочь.
- Бенедикту?! У него что-нибудь случилось?
- Да.
- Тогда почему он сам ко мне не обратился?
- У него нет такой возможности.
- Что ты имеешь в виду?
- Слишком долго объяснять. Поверь, Бенедикту необходима твоя помощь.
Он закусил нижнюю губу.
- А сам ты не можешь ее оказать?
- Нет.
- А я могу?
- Безусловно.
Он взялся за эфес шпаги.
- Мне бы не хотелось думать, что ты решил заманить меня в ловушку,
Корвин.
- Я говорю правду. Если б я хотел тебя обмануть, то придумал бы
историю куда более убедительную.
Он тяжело вздохнул.
- Хорошо.
- Жду тебя, - сказал я и протянул руку.
Он кивнул. Сделал шаг вперед. Хлопнул меня по плечу. Улыбнулся.
- Корвин. Я рад, что у тебя есть глаза.
Я отвернулся.
- Спасибо.
- Кто это в фургоне?
- Друг. Его зовут Ганелон.
- А где Бенедикт? Что случилось?
Я махнул рукой.
- Примерно в двух милях отсюда, у самой обочины. Он крепко привязан к
дереву.
- Тогда почему ты здесь?
- Скрываюсь от погони.
- Кто за тобой гонится?
- Бенедикт. Это я связал Бенедикта, а его коня стреножил рядом.
Жерар нахмурился.
- Не понимаю.
Я покачал головой.
- Произошло какое-то недоразумение. Бенедикт не пожелал меня
выслушать, и мы скрестили шпаги. Мне удалось оглушить его и привязать к
дереву. Я не мог поступить иначе, потому что, придя в сознание, он тут же
накинулся бы на меня еще раз. Но в беспомощном состоянии его тоже нельзя
оставить, поэтому я позвал тебя. Пожалуйста, освободи Бенедикта и отведи
его домой.
- А ты что собираешься делать?
- Убраться отсюда как можно скорее и скрыться на отражениях. Ты
окажешь нам обоим большую услугу, если уговоришь Бенедикта прекратить
преследование. Я не хочу с ним драться.
- Понятно. Может, все-таки расскажешь мне, что случилось?
- Сам не пойму. Он назвал меня убийцей. Даю тебе честное слово, что
за все время пребывания в Авалоне я никого не убивал. Пожалуйста, передай
это Бенедикту. У меня нет причин тебе лгать, и я клянусь, что говорю
правду. Есть еще одно обстоятельство, из-за которого он мог меня
возненавидеть. Если Бенедикт упомянет о нем, скажи, чтобы он серьезно
поговорил с Дарой. Она все ему объяснит.
- Что именно?
Я пожал плечами.
- Если Бенедикт заведет этот разговор, ты все узнаешь. Если нет,
позабудь о том, что я тебе рассказал.
- Значит, с Дарой?
- Да.
- Хорошо, я выполню твою просьбу... Послушай, как тебе удалось бежать
из Эмбера?
Я улыбнулся.
- Праздное любопытство? Или ты готовишься к худшему?
Он ухмыльнулся.
- Хотелось бы знать, на всякий случай.
- Увы, брат мой! Мир не подготовлен к этому знанию. Если б я кому
сказал, то только тебе, но ты ничего не выиграешь, а мне оно может
пригодиться в будущем.
- Иными словами, ты нашел способ появляться в Эмбере и исчезать из
него, когда тебе вздумается. Что ты намерен предпринять, Корвин?
- А ты как думаешь?
- Ответ, естественно, напрашивается сам собой. Не знаю, что и
сказать. Я в растерянности.
- Почему?
Он указал в сторону Черной Дороги.
- Она доходит уже до подножья Колвира. Разнообразные твари используют
ее для нападения на Эмбер. Мы защищаемся и всегда побеждаем, но они
атакуют все чаще, все яростнее. Сейчас не время думать о троне, Корвин.
- Наоборот. Самое время о нем подумать.
- Ты говоришь о себе, а я - о благополучии Эмбера.
- Эрик справляется со своими обязанностями?
- Безусловно. Я же сказал, что мы всегда побеждаем.
- Я не о том. Он пытался выяснить причину возникновения Черной
Дороги?
- Я и сам прошел по ней довольно большое расстояние.
- И?...
- Мне не удалось дойти до конца. Ты ведь знаешь, что чем дальше от
Эмбера, тем непонятнее становятся отражения?
- Да.
- ...А потом ты теряешь над ними контроль и постепенно сходишь с ума?
- Да.
- ...За этими отражениями лежит царство хаоса. Я убежден, что дорога
ведет туда, Корвин.
- Значит, мои опасения подтверждаются, - сказал я.
- Вот почему, независимо от того, склоняюсь я на твою сторону или
нет, мне хочется, чтобы ты отказался от осуществления своих планов.
Безопасность государства - прежде всего.
- Понятно. Будем считать, что наш разговор закончен.
- Какое решение ты принял?
- Ты ведь не знал моих планов, поэтому нет смысла говорить, что они
остались неизменными. И тем не менее они остались неизменными.
- Я не уверен, что хочу пожелать тебе удачи, но счастья желаю от всей
души. Я рад, что ты снова видишь. - Он крепко пожал мне руку. - А теперь
пойду к Бенедикту. Я правильно тебя понял? С ним все в порядке?
- Безусловно. Я лишь оглушил его. Не забудь передать то, о чем
просил.
- Не забуду.
- И отведи его в Авалон.
- Постараюсь.
- Что ж, до свидания, Жерар.
- До свидания, Корвин.
Он повернулся и пошел по дороге. Я смотрел ему вслед, пока он не
скрылся за поворотом, затем положил его карту в колоду, забрался на козлы
и вновь поехал по дороге, ведущей в Антверпен.
Я стоял на вершине холма, поросшего кустарником, и смотрел на дом.
Настроение у меня было скверное.
Я и сам не знал, что ожидал увидеть. Пожарище? Машину у подъезда?
Счастливое семейство, отдыхающее на веранде, меблированной красным
деревом? Вооруженную охрану?
Крыша дома прохудилась в нескольких местах и требовала срочного
ремонта. Лужайка заросла. Странно еще, что в доме было выбито всего одно
окно, да и то сзади.
Итак, на первый взгляд, дом выглядел брошенным. Я задумался.
Расстелив на земле куртку, я уселся на ее и закурил. Других домов
поблизости не было.
За алмазы я получил около семисот тысяч долларов, и на заключение
сделки ушло полторы недели. Из Антверпена мы переехали в Брюссель, и
несколько вечеров провели в Rue de Char et Pain, где и встретились с
нужным мне человеком.
Выслушав мой заказ, Артур крайне удивился. Бывший офицер ВВС,
невысокий, худой, с аккуратно подстриженными усиками, он прервал меня в
самом начале разговора и, поминутно качая головой, засыпал вопросами о
доставке. Когда речь клиента звучала невразумительно, Артур всегда
волновался. Больше всего на свете его беспокоило, что неприятности с
оружием могут произойти во время или сразу после доставки. Он почему-то
считал, что это подрывает его авторитет, и обычно бывал куда услужливее
других, когда речь шла о транспортировке. Мои планы его взволновали по той
простой причине, что у меня их вообще не было.
Дело в том, что для соглашений подобного рода требуется сертификат,
подтверждающий, что государство "Х" действительно заказало военную технику
и имеет право на экспорт из страны-изготовителя. Документ этот придает
соглашению официальный характер, даже если всем ясно, что оружие
отправится в государство "Y", как только пересечет границу. Так уж
повелось, что за определенную плату можно заручиться поддержкой
представителя посольства государства "Х" - желательно того, у кого есть
родственники или друзья в министерстве обороны, готовые подписать
сертификат. Он стоит очень дорого, но я уверен, что Артур в одну секунду
назвал бы и сумму, и людей, к которым надо было обратиться.
- И все-таки как вы собираетесь переправить груз? - в который раз
задавал он вопрос, звучавший в разных вариантах. - Как вы доставите его к
месту назначения?
- Пусть это вас не беспокоит. Я обо всем позабочусь.
Артур опять покачал головой.
- Не мелочитесь, полковник. На этом не следует экономить. - (для него
я был полковником - сам не знаю почему - со времени нашей первой встречи,
лет двенадцать назад.) - нет, не следует. Сэкономив несколько долларов, вы
рискуете потерять все и нажить кучу неприятностей. Послушайте, что я вам
скажу: есть у меня на примете молодой представитель африканской
республики, который очень недорого берет...
- Нет. Мне нужно только оружие.
Во время нашей беседы Ганелон молча сидел и дул пиво. Рыжая борода и
разбойничье выражение на лице моего спутника выглядели впечатляюще. Он ни
слова не понимал по-английски, но строго следовал моим инструкциям и
изредка обращался ко мне на языке тари. Чистое мальчишество. Бедный старый
Артур был прекрасным лингвистом, и ему очень хотелось выяснить, для кого
предназначается оружие. Когда я болтал с Ганелоном о всяких пустяках,
Артур из кожи лез вон, пытаясь определить, на каком языке мы
разговариваем. В конце концов он начал многозначительно кивать, как будто
ему это удалось, а затем вытянул шею и сказал:
- Я читаю газеты, полковник. И не сомневаюсь, что эти ребята могут
дать вам гарантии. Все же...
- Нет, - перебил я. - Поверьте, когда я получу от вас автоматические
ружья, они просто исчезнут с лица земли.
- Вы шутите. Даже я не знаю, где выполнят ваш заказ.
- Это не имеет значения.
- Хорошо, что вы уверены в себе. Но упрямство... - Он пожал плечами.
- впрочем, дело ваше.
Когда я объяснил, какие мне нужны патроны, Артур решил, что я
окончательно свихнулся. Он уставился на меня, забыв покачать головой.
Прошло минут десять, прежде чем мне удалось уговорить его хотя бы
взглянуть на расчеты. За это время он пришел в себя и качал головой изо
всех сил, невнятно бормоча о серебряных пулях и невзрывающихся капсюлях.
Наш спор разрешил самый неподкупный судья: наличные. Убедившись, что
я непреклонен, Артур обрисовал мне ситуацию. Заказать и получить ружья
несложно, купить грузовики - не проблема, но изготовление нужных мне
патронов и капсюлей будет стоить бешеных денег. И вообще он не уверен, что
военный завод согласится выполнить подобный заказ. Когда я сказал, что
готов заплатить любую сумму, он расстроился еще больше. Если я могу
позволить себе роскошь экспериментировать с патронами, которые не
стреляют, и капсюлями, которые не детонируют, почему бы мне не приобрести
сертификат...
Нет, ответил я, и еще раз нет. Кажется, мы уже договорились, напомнил
я ему.
Он вздохнул и дернул себя за ус. Затем кивнул. Конечно, конечно.
Будет так, как я решил.
Цену он заломил баснословную. Естественно. Если я не сошел с ума -
значит, мне подвернулось выгодное дельце. Хоть его и заинтересовал мой
заказ, он больше ни о чем не спрашивал, видимо, боясь быть замешанным в
какую-нибудь неприглядную историю. Более того, как только ему удалось
договориться с военным заводом (как выяснилось, в Швейцарии), он тут же
свел меня с его представителем, получил комиссионные и был таков.
Мы с Ганелоном прибыли в Швейцарию по фальшивым паспортам. Он стал
немцем, а я - португальцем. Мне, собственно, было наплевать на запись в
паспорте, лишь бы фальшивка не подвела, но Ганелону я выбрал
национальность с определенной целью. Во-первых, ему легко давался немецкий
язык, а во-вторых, в Швейцарии всегда полным-полно немцев-туристов. По
моему совету Ганелон говорил, что родился и вырос в Финляндии.
В течение трех недель я следил за тем, как выполняется мой заказ, и
остался доволен результатами. Серебро, кончено, стоило очень дорого. Быть
может, я перестарался, но что там ни говори, этот металл слишком часто
оказывал мне услуги в Эмбере, а деньги никогда не были для меня проблемой.
К тому же нет лучше пули - кроме золотой - для короля. И если я убью
Эрика, может, кто и крикнет: "Слава павшему величию!" Будьте
снисходительны ко мне, братья.
Убедившись, что заказ будет выполнен в срок, я отправил Ганелона
путешествовать, благо он пустился во все тяжкие, вжившись в образ финского
туриста. Он отбыл в Италию с камерой на шее и отсутствующим выражением на
лице, а я сел в самолет и полетел домой, в штаты.
Домой? Да. Я сидел на холме и смотрел на небольшой дом, в котором
прожил больше десяти лет. Я возвращался в него, когда попал в ту самую
автомобильную катастрофу, после которой начались мои мытарства.
Я затянулся сигаретой. Тогда мое жилище не было столь запущенным. Я
всегда тщательно за ним следил; и дом, и участок были полностью оплачены.
Шесть комнат, гараж на две машины. Семь акров земли - практически весь
склон холма. Большую часть времени я проводил в одиночестве. Мне здесь
нравилось. Я любил возиться в мастерской, работать в уютном кабинете.
Интересно, висит на его стене гравюра Мори или ее украли? Она называлась
"Лицом к лицу", и на ней была изображена смертельная схватка двух воинов.
Хорошо бы ее увидеть. Впрочем, насколько я знал закон, то, что не
разворовали, должно было пойти с молотка для уплаты налогов штату
Нью-Йорк. Странно еще, что дом не продали. Я продолжал смотреть на него,
чтобы окончательно в этом убедиться. Спешить было некуда.
С Жераром я связался сразу же по прибытии в Бельгию, а с Бенедиктом -
не рискнул. Я боялся, что он тут же нападет на меня, а мне не хотелось ни
сражаться с ним на шпагах, ни мериться силой воли.
Жерар оглядел меня с головы до ног.
- Корвин? Да...
- Что с Бенедиктом?
- Я нашел его там, где ты сказал. Он кинулся было тебя преследовать,
но мне удалось убедить его, что это бессмысленно. Пользуясь тем, что
Бенедикт долго был без сознания, я сказал, что ты уехал давным-давно.
Затем мы отправились в Авалон. Я остался на похороны, а сейчас иду в
Эмбер.
- Какие похороны?
- Ты действительно не знаешь?
- Если б я знал, черт тебя побери, я бы не спрашивал!
- Слуг Бенедикта убили. Он говорит, это сделал ты.
- Нет. Чушь какая-то. Зачем мне убивать его слуг?
- Когда Бенедикт вернулся, в доме никого не было. Он отправился на
поиски и обнаружил три трупа, а тебя и след простыл.
- Понятно... Где он их нашел?
- В небольшой рощице за садовым участком. Могила была совсем
неглубокой.
Все верно... Лучше не говорить, что я видел эту могилу.
- Но с чего он взял, что их убил именно я?
- Бенедикт в недоумении, Корвин. Он никак не может понять, почему ты
не прикончил его, когда тебе представилась такая возможность. И он
поражен, что ты позвал меня на помощь.
- Бенедикт несколько раз назвал меня убийцей, но... Ты передал ему
то, о чем я просил?
- Да. Сначала он отмахнулся от меня, как от мухи, заявив, что ты
лжешь. Я сказал, что ты говорил искренне и настаивал на своей
невиновности. Это его сильно обеспокоило. Он спросил, верю я тебе или нет.