Автор неизвестен. Сломанная Головоломка

сделал следователь в деле о взносах. Теперь понятно?
И добавил рассерженно: -- Видите, не такой уж я и придурок.
Семен Семенович и Михаил Сергеевич жестами выразили полное согласие.
-- И спросить у вас, Семен Семенович, я только одно это и хотел! --
продолжил Шурик. -- Выписываете вы сначала -- в качестве особого этапа в
расследовании -- все-все версии происшедшего? Но так, чтобы точно уж все без
исключения версии перебрать, беспристрастно. Чтобы потом работать с этим
полным набором версий. Или нет? -- Семен Семенович улыбнулся. -- Вот и все,
-- Шурик стащил с головы шапочку, сунул ее в карман ватника и замолчал,
почему-то уставившись в большую лужу пива на сером заплеванном столе. Семен
Семенович не выдержал и взглянул в лужу. В ней он увидел перевернутое
отражение Шурика, их взгляды встретились. Шурик попросил тихонько: --
Расскажите, как вы поступаете? Правда нужно...
Михаил Сергеевич тоже, сбоку, удивленно уставился в лужу пива, пытаясь
понять, что они там высматривают. Все трое молчали. На съезде тоже что-то
притихли, похоже, опять затеяли голосование.
-- Как я провожу расследование? Гм... -- переспросил, улыбнувшись,
Семен Семенович. Задумавшись, он осторожно поднес к губам кружку с пивом
цвета чайной розы на самом донышке.
-- Что ж. Вот как раз и расскажу историю про детский сад! Ту, о которой
только что вспоминал! Очень для тебя показательная в плане методологии
выйдет история. Именно то, что тебе нужно. Отработка версий. -- Пригладив
усы он спросил: -- Ты, я вижу, хоть трактатов и не пишешь, тоже не прочь
байку послушать, а, Сергеич?
-- О чем речь, Семеныч!
-- Ну а тогда, Шурик, что надо сделать? -- сказал Семен Семенович. Он
нахмурился, пристукнул кулаком по столу и, улыбнувшись, объяснил: --
Быстренько. За пивом!
Испугавшийся было Шурик рассмеялся, сгреб шесть пустых кружек,
ввинтился в толпу у прилавка продираясь поближе к Сереже.
-- Пошел на подхват, -- молвил Михаил Сергеевич, собирая оставшиеся
кружки.
Семен Семенович, оперев подбородок о ладонь и посмеиваясь, разглядывал
зал. Он посмотрел, как тихонько плачет растрепанная, все еще нецелованная
девушка у соседнего столика; как Шурик, расплескивая пиво, передает через
головы полные кружки Михаилу Сергеевичу, как носит их тот по четыре к столу,
как, улыбаясь до ушей, возвращается Шурик с рыбкой на бумажных тарелочках.
-- Суки! -- продолжая улыбаться, выругался Шурик. -- Толкаются,
сволочи, как в... на вокзале!..
Улыбался и Михаил Сергеевич, улыбался, глядя на них обоих, и Семен
Семенович.
-- Ну? -- кивнул Шурик Семену Семеновичу. -- Начнем?.. Что это за дело?
Семен Семенович кивнул в ответ, задумался, взял кружечку.
-- Начнем, -- сказал он, громко отпив два глотка. -- Дело довольно
необычное...
За окном валил мокрый снег, налипавший на ветки деревьев и плечи людей.
Над проспектом Мира зажглись вдруг желтые фонари -- как-то незаметно и
неожиданно рано стемнело, наверное из-за плохой погоды.
-- Рассказывать, Шурик, я буду, все-таки, не про то, как я сам
раскручивал это очень непростое дело. Лучше, мне кажется, будет, если ты сам
сможешь все сделать. А я буду в случае чего только помогать, говорить -- так
я рассуждал, или нет. Сам все раскрутишь -- отлично поймешь и мой метод.
Идет?
-- Идет! -- удовлетворенно кивнул Шурик.
-- Начну я, поэтому, к ак положено: с самого-самого начала, -- Семен
Семенович достал из кармана длинную черную трубку с серебряным кольцом на
мундштуке и не спеша набил ее табаком, поглядывая косо, как, размахивая у
самого лица плачущей девушки руками, громко втолковывает ей что-то ее лысый
возлюбленный, Михаил Сергеевич угостил Шурика "Беломором". Все закурили.
-- Так вот. Темным зимним утром, -- начал свой странный рассказ Семен
Семенович, -- родители, приведя детей в детский сад, обнаружили, что входная
дверь заперта... -- говорил он негромко, отчетливо, лишь изредка замолкая и
попыхивая трубкой... Шурик и Михаил Сергеевич внимательно слушали.
-- На снегу, выпавшем в начале ночи, не было еще никаких следов, и,
естественно, первой мыслью стоявших у дверей было: "Эти подлецы проспали
начало рабочего дня!". Но нянечка тетя Катя, пришедшая вскоре, озадачила
всех словами о том, что в садике на ночь оставалась другая нянечка --
Ниночка -- с четырьмя круглосуточниками. Все заволновались и принялись еще
громче стучать в дверь "Не иначе, что-то там случилось", -- первой
почувствовала недоброе тетя Катя.
Пришла вторая воспитательница, у которой были свои ключи от двери, и
все поняли, что дверь заперта изнутри. Еще примерно через полчаса, когда
совсем рассвело, решили дверь ломать. Детишки, сидевшие на скамейках у ворот
садика, очень обрадовались таким приключениям, мрачные родители при участии
очень кстати подвернувшегося участкового принялись вышибать дверь, что им в
конце концов и удалось: отскочила, разодрав в клочья дверной косяк, стальная
петля, в которую изнутри была вставлена державшая дверь тяжелая задвижка,
запертая, к тому же, на висячий замок. То есть (это я сразу тебе говорю,
Шурик, чтобы ты не ломал голову), снаружи дверь так запереть было совершенно
невозможно. Ну и, к тому же, свежий снег без единого следа.
-- Угу... -- Шурик задумчиво закивал.
-- Первыми в дом вошли участковый милиционер и еще двое мужчин,
остальные остались у дверей. Вскоре эти двое вышли обратно и попросили всех
расходиться по домам, ничего не объясняя, но очень волнуясь. Тут же
подъехала вызванная участковым следственная бригада...
-- Кошмар, -- тихо сказал Михаил Сергеевич. -- Что-то сделали с
детьми?..
-- Нет, -- Семен Семенович как-то странно взглянул на него. --
Следующая порция информации, Шурик, -- Семен Семенович выпил одним глотком
полкружки пива, сморщился, закрыл лицо руками. Отняв наконец руки от лица,
он, уже совершенно спокойно, сказал: -- Ниночка висела на люстре в самой
большой комнате, веревка, перекинутая через крюк люстры, была привязана к
батарее так, что ноги Ниночки примерно метра не доставали до пола.
Шурик напряженно думал.
-- А дети? -- опять спросил Михаил Сергеевич, -- как они? Сколько их
там было?
-- Четверо. Два мальчика и две девочки, всем по пять лет. Они еще
сладко спали. Их тут же унесли.
-- Здание садика, конечно, обыскали? -- спросил Шурик.
-- От подвала и до крыши, -- вздохнул Семен Семенович. -- Нигде никого
не было. И никаких необычайных вещей, ничьих следов...
Все выпили немножко пива.
-- Если это было убийство, -- задумчиво сказал Шурик, -- то, очевидно,
возможны только две версии: первое -- либо убийца, сделав свое дело,
выбрался из садика...
-- Я уже сказал: нет. Дверь. Снег. Здесь все, в плане версий, сложилось
на редкость удачно. На всех окнах -- решетки, хорошие, крепкие решетки, люк
на чердак закрыт изнутри на висячий замок. Заперта изнутри дверь запасного
выхода на втором этаже, видно, что после недавнего ремонта ни ее, ни люк, ни
окна не открывали. Форточки -- крошечные. И, опять же, решетки на окнах...
-- Либо, -- продолжил Шурик, -- второе: убийца спрятался внутри и вышел
потом.
-- Нет. Внутри действительно никого не было. Выйти незаметно он не смог
бы.
Шурик почесал лоб, и, уткнувшись носом в кулак, задумался.
-- А почему, -- резонно спросил Михаил Сергеевич, показав на Шурика. --
этот... Шерлок Холмс... так прицепился к убийству? Она ведь -- сама
повесилась, верно?..
Шурик, и вправду, смутился и, вопросительно кивнув, взглянул на Семена
Семеновича.
Семен Семенович разжег гаснущую трубку: -- Здесь и началось все самое
неприятное, -- сказал он и, вздохнув, объяснил: -- Нет, Шурик, нет Михаил
Сергеич, это не было самоубийство...
Шурик и Михаил Сергеевич, теперь уже оба, вопросительно смотрели на
Семена Семеновича. Тот отпил еще немного пива, нахмурился на мгновение и
продолжил, вставив трубку в угол рта:
-- Версия о самоубийстве, действительно, сразу же после того, как
оказалось, что обычными способами преступник выбраться вроде бы не мог,
стала основной... -- Семен Семенович выпустил облако дыма. -- Но вот что
было необычного в этой версии. Как обычно человек вешается?.. -- Семен
Семенович посмотрел на Шурика. -- Давай, перебери, что ли, как ты говорил,
все-все варианты...
Шурик чуть подумал и сказал: -- вариант, собственно, один. Человек,
пока он жив, надевает петлю на шею и затем использует свой вес: либо, я
знаю, есть такие случаи -- поджимает ноги, но здесь это не проходит, нянечка
висела высоко... -- Семен Семенович кивнул, -- ...либо самое
распространенное -- прыгает с подставки или выталкивает подставку из-под
себя.
Семен Семенович несколько раз кивнул головой и сказал: -- Все дело в
том, что никакой подставки рядом не было.
Все замолчали. Стало слышно, как спорят о чем-то хриплыми голосами у
соседнего столика растрепанная девушка и лысый юноша.
-- А... -- начал Шурик, но Семен Семенович перебил его:
-- Да. Эта идея тоже была на поверхности -- что подставку каким-то,
неясным пока образом, -- Семен Семенович быстро взглянул на Михаила
Сергеевича, -- каким-то образом убрали после того, как девушка повесилась.
Ты это хотел сказать, Шурик? -- Шурик кивнул. -- Так вот, -- продолжил Семен
Семенович, -- оказалось, что подставки не было вообще.
Шурик и Михаил Сергеевич молчали. Семен Семенович пододвинул новую
кружку пива, отпил из нее большой глоток и объяснил, как это определили.
Нянечка, и в самом деле, ниоткуда не прыгала. Во-первых, на нянечке не было
обуви, и нигде во всем садике, кроме недавно вымытого пола -- ни на
столиках, ни на подставках для цветов, нигде -- не было, почему-то,
отпечатков ее ног. Два очень четких отпечатка ступней, зато, были на
линолеуме под тем местом, где она висела. И, во-вторых, самое главное: когда
тело сняли, стало ясно, каким образом оно оказалось в том положении, в
котором его нашли. Растяжение волокон веревки и потертости на крюке, через
который веревка была переброшена, однозначно говорили, что тело было
подтянуто кверху за привязанный к батарее конец веревки.
Шурик молча выпил кружку пива, взял у мрачно замолчавшего Михаила
Сергеевича еще одну папиросу, закурил. Его взгляд бессмысленно блуждал по
столу, потом остановился на тарелочке с окурками. Все молчали.
-- Значит, -- сказал, наконец, Шурик, -- ее повесили? Но как же тогда
убийца смог выбраться?.. Семен Семенович!..
Семен Семенович молча глядел на Шурика, затем перевел взгляд на Михаила
Сергеевича.
-- Дверь заперта изнутри, -- сказал тот. -- Повторите, какие там еще
были выходы? -- Шурик тоже кивнул.
-- Дверь, окна, люк на чердак, дверь черного хода. Еще преступник мог
проникнуть в здание через канализацию. В принципе, -- Семен Семенович
смотрел на Шурика, -- и такая версия возможна, да?
Шурик недовольно нахмурился, собрался что-то возразить, но передумал.
Семен Семенович продолжал: -- Но единственный выход, которым в этом здании
пользовались -- входная дверь. Другие варианты, вроде замаскированного
подкопа или происков нечистой силы, мы, я думаю, можем отбросить, так,
Шурик?
Шурик рассеянно кивнул.
-- Как, вы сказали, была закрыта дверь? -- спросил он.
Семен Семенович подробно описал задвижку с висячим замком, дверные
петли, сказал из какого материала дверь была сделана. Шурик внимательно
слушал.
-- Меня сейчас интересует прежде всего ключ, -- выслушав все, сказал
он.
-- Где был ключ?
Михаил Сергеевич насторожился, Семен Семенович удовлетворенно кивнул
головой и ответил:
-- Его нашли в кармане халата нянечки.
-- К чему это ты? -- спросил Шурика Михаил Сергеевич.
-- Есть еще одна версия, -- ответил Шурик. -- Если дверь была заперта
изнутри, то это не значит еще, что убийца не мог через нее выйти.
Михаил Сергеевич недоуменно поднял брови.
-- Ее могли закрыть после того, как убийца вышел, -- тихо сказал Шурик
и сосредоточенно принялся раскуривать грозящую погаснуть папиросу.
Все замолчали.
-- Но кто? Сама нянечка ведь не могла! -- наконец спросил Михаил
Сергеевич. -- Ты на кого намекаешь?
-- Да, -- сказал Шурик и опять опустил глаза на папиросу. -- Это
элементарная логика! Некто, назовем это так, остававшийся в доме помимо
убитой.
Семен Семенович кивнул: -- Эта версия, естественно, тоже была. -- Семен
Семенович поднял палец: -- Но, во-первых, задвижка с замком была расположена
в верхней части двери, более, чем в полутора метрах от пола. А детишки --
совсем маленькие, по пять лет. И карман воспитательницы, в котором найден
ключ -- тоже метрах в полутора от земли. Но это -- только что касается
фактической стороны дела. А ведь кроме этого, -- Семен Семенович разогнул
второй палец и развел руками, -- есть еще психологическая сторона!
-- Да нет, это же бред! Не проходит! -- сердито сказал Михаил
Сергеевич.
Шурик молчал. Михаил Сергеевич, подумав немного, спросил: -- Ее,
все-таки, точно повесили? Может, все-таки, как-то сама?..
Семен Семенович пожал плечами, глядя в окно, снег все валил и валил.
-- Или, может быть... этот наш... -- он поморщился, -- "кто-то,
остававшийся в доме"... убрал подставку? -- опять принялся за свое Шурик.
-- И стер с нее все отпечатки! -- брезгливо глядя на Шурика, добавил
Михаил Сергеевич. -- Да и зачем им было двигать среди ночи мебель, сам
посуди!
Семен Семенович вздохнул и еще раз, очень подробно, объяснил, как по
веревке, на которой висит груз, можно точно определить, повесили груз на уже
висевшую веревку, или подняли этот груз на метр за свободный конец.
Все замолчали, Михаил Сергеевич, а потом и Шурик с Семеном Семеновичем
выпили пива.
-- Значит, -- сказал Шурик, -- мы на данном этапе знаем следующее:
дверь заперта изнутри, убийца из дома не выходил. В доме никого постороннего
тоже не было, -- Шурик опять взял кружку. -- Следовательно, девушка
повесилась сама, -- он залпом допил пиво. -- Чего тоже быть не могло, так?..
Михаил Сергеевич молча принялся чистить скумбрию, швыряя клочки рыбы в
тарелочку с окурками.
В противоположном углу зала раздался вдруг чей-то оглушительный,
истошный вопль:
-- Собчак!!!.. А-а-а! Собчак!!!..
Все вздрогнули.
Где-то на пол грохнулась кружка, в наступившей на мгновение тишине
стало слышно, как отскакивают от кафельного пола ее осколки. Еще через
секунду все взорвалось.
Крикнувшему "Собчак!" дедушке соседи по столу пытались объяснить
насколько тот был не прав, тот ругался в ответ и прикрывал локтем лицо,
кто-то его защищал, остальные хохотали, перегнувшись от смеха пополам.
Кто-то, правда, ворчал, что и действительно начал говорить Собчак, надо
послушать.
Парень и девушка у соседнего столика хохотали громче всех, басовито
повторяя "Собчак! Собчак!..". Кто-то для пущего смеху швырнул скумбрией в
громкоговоритель. Смеялись все. Стало как-то уютно, казалось, потеплел даже
желтый свет, льющийся из-под серого потолка и освещающий за оконным стеклом
медленно проплывающие по диагонали мохнатые снежинки.
Шурик, глядя куда-то в сторону, сказал вдруг: -- И все-таки, раз уж мы
договорились перебирать все без исключения версии, то должны набраться
мужества обсудить и эту...
Он пожевал рыбку, выплюнул ее и спросил: -- Значит, вы говорите, что
дети дверь за убийцей запереть не могли.
-- Для этого, -- ответил Семен Семенович, внимательно глядя на
напряженно думающего Шурика, -- им понадобилось бы дважды подставлять
табуретку -- запирая замок и возвращая ключ в карман висящей
воспитательнице. Ты можешь себе такое представить?
-- Уж лучше я замерю диаметр канализационных труб, тоже мне логик!.. --
возмутился Михаил Сергеевич.
-- Действительно, Шурик, ты только представь себе, -- продолжал Семен
Семенович, -- пятилетнего карапуза, зачем-то кладущего ключик в кармашек
нянечке... у которой язык уже вывалился на четыре пальца...
Шурик поморщился.
-- И тогда уже, -- брезгливо сказал Михаил Сергеевич, -- я, на твоем
месте, лучше представил бы себе, что наружную дверь заперла сама нянечка! А
они, как-то случайно, играючись убрали, не оставив отпечатков, подставку, с
которой та прыгнула...
-- Да не было подставки! -- рассердился Семен Семенович. Михаил
Сергеевич замолчал... Шурик допил очередную кружечку.
-- А что, кстати, сказали... э... ребятишки? -- спросил он Семена
Семеновича. -- Их спрашивали? Или они в съезд играли?..
-- Попробовали осторожно спросить. Все сказали, что ничего не знают.
Шурик думал, обхватив голову обеими руками и шевеля беззвучно губами.
Михаил Сергеевич глядел на снег за окном и цедил пиво, окунув в него усы.
Подошла старушка-уборщица в сером засаленном халате и коричневой морщинистой
ручкой сгребла со стола бумажные тарелки.
-- Так, -- сказал Шурик. -- Я чувствую, как вы относитесь к тому, что я
думаю. Поэтому первым делом показываю, что я не мог к этой версии не прийти.
Логика, никаких эмоций. -- Шурик показал два пальца: -- Основных версий у
нас -- всего две. Какое-то действие совершает либо сам человек -- это у нас
отпадает; либо, и это так -- кто-то другой. Кто? -- Шурик посмотрел в глаза
Семену Семеновичу, потом Михаилу Сергеевичу. Оба отвели взгляд. Шурик поднес
к губам кружку, понял, что она пустая, выругался и придвинул к себе
последнюю. -- Какой вывод следует из того, что убийца уйти не мог? --
спросил он. -- Если это не самоубийство, то вывод один, -- все молчали, --
убийца остался внутри. Логично? Только не нужно эмоций.
Михаил Сергеевич мрачно смотрел в окно; Семен Семенович тронул его за
рукав, тот отдернул руку. Повернувшись к Шурику, Семен Семенович сказал
грустно:
-- Что ж, действительно. Логика. Я знал, что ты, со своим методом,
дойдешь и до этой... страшной... версии... -- Шурик, широко открыв глаза,
смотрел на Семена Семеновича. -- Честно говоря, уже давно ожидаю этой
версии. Ты вполне последователен...
Семен Семенович оглядел шумный зал, криво ухмыльнулся, заметив, как
лысый юноша теперь уже сам пытается обнять сердито упирающуюся в него
локтями девушку; взглянув опять на Шурика, Семен Семенович помрачнел,
вздохнул.
-- Детей, как я уже говорил, -- голос Семена Семеновича звучал
спокойно, -- было четверо: два мальчика и две девочки, все очень славные
ребятишки... Настолько славные, что этот, последний, вариант -- вроде бы и
не лучше варианта с... э... канализацией, -- Семен Семенович грустно
улыбался, Шурик молчал. -- Не хочется в это верить, но: следствие есть
следствие. А в такое время, как сейчас... -- Семен Семенович задумался о
чем-то, но тут же спохватился: -- Извини! Да, так вот. Версия есть версия.
Надо было отработать и ее. Самое главное, Шурик, вот что... Нянечку
подтянули вверх за свободный конец веревки... -- Семен Семенович жестом
изобразил это. -- Так вот: детишки, даже если предположить, что тянули за
веревку они все вчетвером... -- Михаил Сергеевич икнул, наверное, от
отвращения, -- ...детишки весили, в сумме, все вместе, намного меньше, чем
нянечка. И никак не могли ее поднять. Физически. Так что эта твоя версия,
Шурик, тоже не проходит...
Шурик, подумав немного, заморгал, а затем очень тихо, очень тоскливо и
очень неприлично выругался. Михаил Сергеевич, похоже, просто утомился и,
судя по тупому взгляду, начал думать о чем-то совсем постороннем. Опять
подошла бабулька-уборщица и попыталась стянуть своей лапкой две пустые
кружки. Ее отогнали. За соседним столиком чуть было не началась драка --
кому-то плеснули в лицо пивом -- но все как-то сразу и закончилось: облитый
человек случайно упал на пол и встать не смог.
Депутаты не унимались, снег все валил и валил. Михаил Сергеевич
принялся икать и ушел в туалет. За ним туда же сходил Семен Семенович. В
туалете очень нехорошо пахло. Шурик допил последнее пиво и нашел под столом
вполне приличный окурок. Вернувшийся Семен Семенович дал Шурику прикурить и
долго-долго смотрел на него грустным взглядом. Шурик, закурив, пьяно
всхлипнул и уткнулся лицом в кулак, шевеля при этом губами, хмурясь и
пожимая изредка плечами -- похоже, он, все-таки, продолжал думать!..
Вернулся, покачиваясь, Михаил Сергеевич, неся еще три кружки -- Вот у
нас во дворе одного мужика прямо в подворотне раздели!.. -- начал было он,
но, взглянув на Шурика, передумал и замолчал.
-- Но ведь все же правильно, Семен Семенович? -- надрывно прочнее
Шурик. -- Давайте еще раз. Двери закрыты, снег вокруг дома. Значит, никто не
выходил. Подтянуть себя сама она не могла! И в доме никого нет, кто мог бы
это сделать!
-- Вроде все правильно... -- согласился Семен Семенович. Шурик скрипнул
зубами.
-- Да ты спокойнее, -- посоветовал Михаил Сергеевич. -- Спокойнее! Это
слишком бы просто все было. Сейчас обмозгуем -- и осенит! Вот увидишь. Нет,
ну что ты психуешь!! Ты думай, думай! Да, Семеныч?.. Ну просто смотреть на
него больно! -- Шурик с ненавистью взглянул на Михаила Сергеевича.
Семен Семенович тоже принялся успокаивать: -- Действительно, Александр.
Пока что все правильно. Ни одной ошибки -- безупречное расследование. Ты уже
держишь разгадку! Ну, последний шаг -- только спокойнее. Да веселее, черт
возьми! Вот смотри: люди целуются! -- парень с девушкой у соседнего столика
и вправду стояли обнявшись и целовались взасос.
-- Нет! Ну смотрите: либо версия с самоубийством, либо версия с
убийством, -- опять начал срывающимся голосом Шурик. -- Но если никто не
убивал, убийцы в доме не было, то как же?..
Михаил Сергеевич тоже наконец задумался и вдруг -- похоже, совершенно
искренне -- удивился:
-- А правда, Семеныч. Что-то мы, наверное... не так поняли? -- сказал
он.
-- Да нет, все правильно! -- удивился Семен Семенович.
-- Но ведь... что-то здесь не так... -- Михаил Сергеевич, закусив губу
и удивленно подняв брови, думал.
-- Прости, Семеныч, -- сказал он, наконец. -- Как же так? Ведь... -- он
показал на Шурика, -- ты же слышал! Действительно... Как-то странно?
-- Ну что, что странно?! Шурик! Все у тебя уже в руках! Ну!
Элементарная логика! -- он с надеждой смотрел на Шурика, потом посмотрел на
Михаила Сергеевича. Шурик покачивался, нахмурившись и закрыв глаза.
-- Значит, все-таки, все правильно?.. Как же тогда так, Семеныч? Ты же
слышал, -- Михаил Сергеевич показал на Шурика, -- ведь, действительно,
что-то не выходит... Ну смотри! Версий, он сказал, у нас, по большому счету,
было только две -- самоубийство и убийство. Так?
-- Так, -- кивнул Семен Семенович.
-- Обе версии мы отработали. Ни одна, оказывается, не подходит. Или,
все-таки, какую-то из них мы зря отбросили, поспешили? Скажи.
-- Нет, тут все правильно, -- согласился Семен Семенович.
-- Ну? -- спросил Михаил Сергеевич.
-- Что? -- спросил Семен Семенович.
-- Что? Ни одна версия ведь не проходит!
-- Горячо! -- закричал Семен Семенович.
-- Что "горячо"?!. -- рассердился Михаил Сергеевич. -- Ни кто-нибудь,
ни сама!..
-- Ну же, ну!.. -- помогал Михаилу Сергеевичу Семен Семенович, замахав,
даже, от волнения, руками. Михаил Сергеевич молчал.
-- Шурик! -- обернулся Семен Семенович. -- Ну это же твоя любимая
ло-ги-ка! -- он с размаху три раза стукнул себя по лбу. -- Что с тобой?
Элементарный вывод... Ох, -- Семен Семенович с обидой посмотрел на Шурика.
-- Вот уж не ожидал. Без интеллектуальной честности в нашем деле никуда.
Шурик молчал, тупо выпучив глаза.
-- Господи! -- Семен Семенович всплеснул руками. -- Ведь все же ясно...
Все молчали.
-- Ну смотрите! Мы перебрали все версии. Все! И все они оказались
неверны. Действительно неверны. Все до одной! Значит? Значит никак не могло
такого быть! Ну? Понимаете?!!
Шурик икнул, снял очки, спрятал их в карман.
Михаил Сергеевич начал медленно-медленно, осторожно-осторожно, глядя в
глаза Семену Семеновичу, расплываться в улыбке...
-- Жива нянечка?.. -- тихим голосом спросил он. Семен Семенович
улыбнулся и устало кивнул. Михаил Сергеевич, тоже облегченно улыбаясь,
помотал головой:
-- И вправду. Ведь если ну никак не могло быть -- так и не могло же!..
А я-то: за детишек, Семеныч, прости, ох как боялся, как боялся!.. Ой, ну
слава богу!.. -- стерев выступивший на лбу пот, он громко рассмеялся. --
Жива! Ух, хорошо!
Семен Семенович тоже улыбался. Он взял кружку и, чокнувшись с Михаилом
Сергеевичем, допил пиво.
Михаил Сергеевич повернулся к Шурику: -- Слышь, ты, козел философский?
-- брезгливо сказал он. -- Дети были ни при чем, понял, да? Выродок... -- и
он смачно сплюнул на пол.
-- Понимаешь?.. -- осторожно спросил у Шурика Семен Семенович. -- Сам
же видишь: не самоубийство, не убийство... Ни одна версия не проходила. Ну
не могло этого быть...
-- Не понимает... -- посмотрев на Шурика, сказал Михаил Сергеевич.
Бар закрывался. В зале погасили половину лампочек, шатающиеся
посетители по одному потянулись к выходу. Шурик молчал, глядя куда-то вдаль.
-- Совдепия проклятая! -- простонал он вдруг в наступившем полумраке. И
заплакал. -- Совдепия проклятая!.. У!.. Совдепия проклятая!.. -- колотя
кулаками по столу, он раскачивался из стороны в сторону. -- Гады!!
Коммунисты, ненавижу!.. -- а в конце еще тихонько, тоненько завыл почему-то:
-- И-и-и... Славя-я-яне...
Михаил Сергеевич и Семен Семенович недоуменно переглянулись. Опять
подошла старушка уборщица с тряпкой в руках и, остановившись, принялась
смотреть на Шурика, Михаила Сергеевича и Семена Семеновича. Маленькая такая,
морщинистая, в пуховом платочке.
-- Чего тебе, бабуль? -- спросил Михаил Сергеевич. Та в ответ
улыбнулась беззубым ротиком, но не ушла: все рассматривала нежно их,
наклонив голову набок.
Зал почти опустел. Пьяный лысый паренек и его растрепанная счастливая
теперь девушка тоже, обнявшись и склонив друг к другу головы, покачиваясь,
пошли к выходу. Только несколько человек, застыв, внимательно слушали
сообщение об итогах заключительного голосования.