Айронс Моника. О, Коломбина!

   Амели следовала за Луизой словно во сне, она выполняла указания Алехандро, но не очень-то верила в успех предприятия. Как только приехал ее отец, вся ее уверенность словно испарилась.
   Несмотря на ранее сказанные храбрые слова, Амели превращалась в кролика перед лицом папочки. Иногда ей удавалось позвонить Рафаэлю, но часто приходилось бросать трубку прямо посередине разговора.
   — Сопротивляйся своему отцу, — сказала ей Луиза однажды вечером. — Скажи ему, что выйдешь замуж только за Рафаэля и больше ни за кого.
   — Тебе легко говорить, — вздохнула Амели.
   — Но это и на самом деле легко.
   — Для тебя, ты ведь не боишься никого и ничего.
   Я боюсь своего будущего, подумала Луиза.
   Сейчас оно выглядит таким тусклым и безрадостным.
   — Луиза, что же мне делать? Ты сказала, что Алехандро все устроит, но как он это сделает?
   Если затея не удастся, папа увезет меня домой. Я даже не могу увидеться с Рафаэлем.
   — Напиши ему письмо, — предложила Луиза. А я отнесу.
   — Правда? Ой, спасибо, спасибо тебе!
   — Пиши сейчас. Рафаэль будет работать сегодня вечером?
   — Не знаю, — ответила Амели. — Но я дам тебе его домашний адрес.
   Через несколько минут письмо было запечатано в конверт, и Луиза поспешила уйти, надеясь, что не встретится с Эженом, но ей это не удалось.
   — Куда вы идете? — пророкотал он. — Пора ужинать.
   — Я присоединюсь к вам позже, мне надо кое-что сделать.
   — Не опаздывайте.
   Луизе пришлось сверяться с картой, чтобы найти крошечную улочку, на которой жила семья Вальдесов. Темнота уже окутывала город, начинали сиять огоньки на вывесках все еще открытых магазинчиков на задворках города. Свет лился и из открытых окон домов.
   Она нашла нужную улицу и заколебалась перед тем, как постучать, потому что внезапно ее одолело смущение. Луиза слышала доносящиеся изнутри звуки радостных голосов и смеха. Наконец она постучала.
   Дверь открыл Алехандро. На секунду они застыли, удивленно глядя друг на друга. Луиза смотрела на его лицо и видела там только смятение, такое же сильное, как и у нее.
   — Я пришла к Рафаэлю, — сказала она. — Он дома?
   — Да, — коротко ответил он и посторонился, чтобы дать ей пройти.
   — Кто это? — послышался глубокий и теплый женский голос.
   В следующий момент Луиза увидела его обладательницу. Румяная толстушка радушно улыбнулась ей, и Луиза не могла не улыбнуться в ответ.
   — Здравствуйте!
   — Кармен, эта сеньорита — француженка. Она пришла к Рафаэлю.
   — А, вы знаете моего сына?
   — Немного, — ответила Луиза. — У меня для него письмо от Амели.
   Кармен вскрикнула от удовольствия.
   — Вы хороший друг. Я — Кармен Вальдес.
   — Я Луиза, — ответила она и чуть не задохнулась в объятиях толстушки.
   — Да, я знаю. Донья Луиза.
   — Нет, — быстро ответила она. — Просто Луиза.
   Кармен прокричала куда-то вглубь дома:
   — Рафаэль!
   А затем она повлекла Луизу к двери, ведущей во внутренний дворик.
   — Идите сюда. Мы только начали ужинать, и вы будете кушать вместе с нами.
   — О нет, я не хочу вам мешать, — ответила Луиза. Ее очень нервировало то, что все это время Алехандро стоял рядом и молча смотрел на нее. — Я только отдам Рафаэлю письмо и уйду.
   — Нет, нет, вы будете кушать вместе с нами, стала настаивать Кармен.
   Она унеслась прочь, прокричав что-то на карибском наречии.
   — Тебе придется остаться, — тихо сказал Алехандро. — Когда местная семья приглашает иностранца к себе, это большая честь.
   — Но ты ведь не хочешь, чтобы я осталась? сказала она, повернувшись к нему.
   — Это ничего не значит. Я не у себя дома.
   — Да, ты не оказывал мне чести приглашением к себе домой.
   — Это не так. Ты была в моем настоящем доме, доме моего сердца. Я думал, что там начал узнавать и твое сердце тоже. Ну и глупцом же я был.
   Луиза ощутила отчаяние. Где тот мужчина, которого было так легко полюбить? Он исчез, а на его месте появился кто-то другой, с ног до головы закованный в доспехи. Но, должно быть, ее любимый все еще там, под поверхностью брони. Как вызволить его оттуда?
   Тут к Луизе подбежал Рафаэль.
   — Мама говорит, что у тебя есть для меня послание.
   Луиза отдала письмо. Он прочитал его, охваченный радостным восторгом, и поцеловал бумагу. За бумагой последовала Луиза.
   — Спасибо, спасибо, дорогая Луиза. — Он бросил на Алехандро быстрый взгляд. — Я поцеловал ее как брат, надеюсь, ты не возражаешь?
   — Ни капельки, — сказал Алехандро с усмешкой, которая обманула бы любого, но только не Луизу.
   Теперь она была внимательна к каждой мелочи, к каждому нюансу его поведения, и знала, что это лишь маска, которой он защищается от боли.
   — Идите есть, — закричала Кармен из дворика.
   — Но я не могу, — запротестовала Луиза.
   — Кармен обидится, — сказал Алехандро.
   — Но месье Дюпон ждет меня обратно…
   Ей не стоило этого говорить. Губы Алехандро искривились в невеселой усмешке.
   — Денежный мешок щелкает пальцами, и ты со всех ног бежишь к нему. Да, месье, нет, месье.
   Можно мне разрушить еще чью-нибудь жизнь для вас, месье?
   — Я не разрушала ничьих жизней!
   — Откуда ты знаешь? — спросил он с горечью.
   Луиза смотрела на него и ошеломленно осознавала, как глубоко она его ранила. Разрушенная жизнь? У кого, у этого богатенького мальчика, который всегда делал лишь то, что ему нравится? Неужели это так задело его?
   — Алехандро…
   Она протянула руку и дотронулась бы до него, но Кармен вновь позвала их, и он откликнулся:
   — Уже идем.
   Он взял ее за руку, и она ощутила его прикосновение так, словно это была сталь, скрытая бархатными ножнами. Он не просил, он приказывал.
   Во внутреннем дворике располагался великолепный садик, посреди которого были накрыты два длинных стола. Наступили сумерки, и на столах в стеклянных стаканах стояли маленькие свечи, отбрасывающие мягкий свет на лица семьи Вальдес. Луиза тщетно пыталась запомнить их имена, когда ей представили главу семейства, его двух братьев, трех старших сыновей, дочь, мужа дочери и целую ораву ребятишек. К тому моменту, как церемония знакомства была закончена, она совсем запуталась.
   К величайшему удивлению и смущению Луизы, ее представили семье, как героиню, друга Рафаэля, которая помогает ему воссоединиться с Амели. Поскольку не было никакой возможности объяснить, как все обстоит на самом деле, ей ничего не оставалось, как молча терпеть это мучение.
   Рафаэль сидел на самом конце стола, он усадил Луизу по правую руку от себя. Алехандро уселся напротив нее.
   — Расскажи мне, как Амели, — попросил Рафаэль. — Она скучает по мне? Она также несчастлива вдали от меня, как и я?
   Луиза рассказала ему все, что могла, снова и снова повторяя, как сильно Амели его любит.
   — Спасибо, — с жаром поблагодарил ее Рафаэль. — Пока у нас есть такие друзья, мы не утратим надежду.
   — Будь осторожен, Рафаэль, — резко сказал Алехандро. — Ты забыл, что Луиза приехала, чтобы разрушить твою жизнь?
   — Это не так… — запротестовала она.
   — Конечно, нет, — сразу же сказал Рафаэль. — Ты была введена в заблуждение, а сейчас ты наш друг, и это единственное, что важно.
   Он похлопал Алехандро по плечу.
   — Забудь про это.
   — Не все могут быть такими всепрощающими, как ты, Рафаэль, — импульсивно сказала Луиза. — Я рада, что у Амели будет такой добрый муж.
   — Это я рад, что у меня будет такая жена. — Внезапно он схватил ее за руку. — Луиза, ты ведь не думаешь, что я охотник за богатством?
   — Конечно, нет, — тепло ответила она, сжимая в ответ его руку и улыбаясь ему. — Я знаю, что у вас все будет в порядке, потому что, когда двое людей любят друг друга, так и должно быть.
   Это не может просто взять и закончиться.
   Луиза пыталась понять, слышит ли Алехандро эти слова и понимает ли, что они обращены и к нему тоже. Она взглянула в его сторону и увидела, что он смотрит на нее, но из-за света свечей было невозможно различить выражение его глаз.
   Ужин состоял из бесконечной череды блюд: сначала суп, за которым последовала рыба, затем тушеная со специями телятина, затем сладкие пироги. Луиза ела все, что ей давали, что заслужило всеобщее одобрение.
   — Ты скажешь Амели, что я буду ждать ее завтра вечером? — спросил Рафаэль.
   — Ты будешь на балу?
   — Пусть неофициально, но он там будет, — ответил за него Алехандро.
   — Алехандро обещал, что все будет хорошо, и ты поможешь нам, — сказал Рафаэль. — Через двадцать четыре часа все наши проблемы будут разрешены.
   Тут он вскочил и побежал помогать матери.
   — Что ты ему наобещал? — спросила Луиза.
   Алехандро уселся на освободившееся место рядом с ней.
   — Ничего невыполнимого. Что я обещал, то и сделаю.
   — Надеюсь, ты не дал этим двоим ложную надежду, ведь Арлекин не настолько умен, как он считает. Если он перестарается, то споткнется на ровном месте.
   — Но только не тогда, когда рядом с ним Коломбина. Она всегда поднимает его и помнит о тех вещах, которые он забыл.
   — Не слишком рассчитывай на Амели.
   — А я не ее имею в виду.
   — Но я буду Клеопатрой, разве продавщица в твоем магазине не сказала тебе?
   — Сказала. Очень хороший выбор, потому что этот костюм бросается в глаза. Эжен никогда не узнает, что в этом костюме вовсе не ты.
   — А где я в этот момент буду?
   — Я думал, ты догадалась. Ты ускользнешь в укромное местечко и там переоденешься в костюм Коломбины.
   — Это сумасшедшая идея, — выдохнула она.
   — Эта сумасшедшая идея, которая сработает.
   Он так близко наклонился к ней, что его дыхание достигало ее лица. Его глаза блестели. Пусть он и не простил ее, но ее близость влияла на него. И с ней было то же самое. Соседи по столу потихоньку отодвинулись от них. Они с улыбкой глядели на двоих, которые потерялись в мире, принадлежавшем только им одним.
   Я должна преодолеть барьер, который он воздвиг между ними, подумала Луиза.
   Призвав всю свою смелость, она наклонилась вперед и поцеловала его. Она почувствовала его шок и решимость противостоять ей. Еще секунда, и она поняла, что риск был оправдан. Ум говорил ему отодвинуться, но он не мог этого сделать. Она застала его врасплох и потому выиграла первый раунд.
   — Перестань, — прошептал он прямо в ее губы.
   — Это ты перестань, — сказала она. — Скажи мне, что ты не любишь меня.
   — Не люблю…
   — Лжец, — сказала она, заставляя его замолчать.
   Через несколько мгновений, которые показались им обоим вечностью, она отодвинулась, но не очень далеко. Его глаза горели. Где-то вдалеке она слышала аплодисменты семьи, которая наслаждалась происходящим. Но двое, сидящие рядом, вовсе не вели разговор влюбленных, нет.
   Между ними шла дуэль.
   — Не делай этого, Луиза.
   — Буду. Не думаю, что ты оттолкнешь меня перед всеми.
   — Не делай на это ставку.
   — Ты забыл, что моя семья только и делает, что ставки. Я лучше твоего могу оценить перевес.
   — По-моему, счет в мою пользу. Ты не сможешь выиграть.
   — Если ты любишь меня, то я не могу проиграть.
   — Я не люблю тебя.
   — А я говорю, что любишь.
   — Так вот чего ты хочешь: полной и безоговорочной сдачи. Но ты однажды уже ее получила.
   Помнишь то утро, когда я пришел в «Санта Лучию» и умолял тебя простить мой обман? А ты позволила мне болтать всю эту чепуху.
   — Потому что мне нравилось все то, что ты говорил, — пылко ответила она. — Потому что я любила тебя. Я помню и другие вещи, которые ты говорил. О годах, которые мы проведем вместе. Это было прекрасно!
   — Конечно, ведь это значило, что ты великолепно справилась со своей работой. Какое, должно быть, это было удовольствие, видеть меня у своих ног! Так довольствуйся этим. Не отбирай у жертвы остатки достоинства.
   — Провались это достоинство в тартарары!
   Посмотри, как я рискую своим достоинством. Что мне делать после завтрашнего вечера, Алехандро? Уйти и всю оставшуюся жизнь вспоминать о мужчине, который был слишком глуп и упрям, чтобы понять, что я люблю его? Я вовсе не такая, какой ты меня считаешь!
   — А какая ты? Откуда мне знать?
   — А почему бы тебе не разузнать это?
   — И снова выставить себя дураком?
   Не успев договорить эти слова, он поцеловал ее. Он хотел и ссориться с ней, и любить ее, и все никак не мог понять, чего же он хочет больше.
   Я должна помочь ему, подумала Луиза и придвинулась ближе. Он задрожал, обнимая ее за плечи, придвигая ближе, целуя ее все крепче, пока она не начала задыхаться. Он был зол и расстроен, и в его поцелуях был вкус гнева. Но она чувствовала, что он сердится не только на нее, но и на себя.
   Восхищенные выкрики раздавались вокруг них, но они ничего не слышали. Сердце Луизы было готово выпрыгнуть из груди, любовь смешивалась в нем с чувством победы. Алехандро принадлежал ей, неважно, хотел он это признать или нет.
   Она сделала неловкое движение рукой, и ближайший бокал упал на землю и разбился вдребезги.
   Алехандро словно пришел в себя, отодвинулся и взглянул на нее горящими глазами. Луиза поняла, что своей неловкостью все испортила.
   — Говорят, что бокалы бьются к счастью, — сказал он. — Этот оказал мне большую услугу.
   Луиза дернулась, как от удара. Ее глаза наполнились слезами, но она сморгнула их, решив не показывать ему свою слабость. Ее трясло от разочарования.
   — Мне лучше уйти, — сказала она.
   Она обошла всех членов семьи, попрощалась и пообещала Рафаэлю передать Амели его заверения в любви. Кармен проводила ее до двери, где она с удивлением обнаружила Алехандро.
   — Я пройду часть пути вместе с тобой, — сказал он.

12

   Она ожидала, что Алехандро сразу после того, как они выйдут, извинится и уйдет, но он шел рядом с ней, спокойный и холодный.
   — Нехорошо было с твоей стороны говорить так, — наконец нарушила молчание Луиза. — Про бокал…
   — Извини, я не хотел быть грубым.
   — Будто мне так важна твоя вежливость! закричала она. — Дело не в этом. У нас ведь все еще может получиться.
   — Если бы это было возможно! — ответил он через несколько секунд. — Ты сама знаешь, как действуешь на меня. Только в этом нет никакой пользы.
   — Почему ты так твердо намерен противостоять мне? — страстно спросила она.
   — А что еще должен делать мужчина, если он встретил свой идеал женщины, но, как оказалось, она обманывала его за деньги?
   — Идеал? — прошептала она, не уверенная, что все правильно расслышала.
   — Смешно, не правда ли? Я считал себя таким умным, таким ловким, но как же я ошибался!
   — Поэтому ты ненавидишь меня?
   — Я не ненавижу тебя. Просто ты больше не выглядишь прежней, а я хотел бы, чтобы все было иначе. Видишь ли, рай для дураков, он такой прекрасный, особенно когда тебя оттуда вышвыривают. Ты хочешь найти путь обратно, убедить себя в том, что не знаешь того, что знаешь… Поверь мне, я несколько последних дней пытался вернуться обратно в этот рай, даже зная, что там живут одни дураки. Потому что самое прекрасное время в моей жизни прошло там.
   — И для меня тоже, — тоскливо сказала она. Неужели нет никакого пути обратно?
   — Если бы я мог, давно бы уже нашел его.
   — Все было бы иначе, если бы мы не встретились так.
   — Нет, все дело в том, — сказал он, — что у тебя душа истинного жителя Регонды. С того самого времени, как мы познакомились, ты носила маску.
   — Нет, — отрицательно покачав головой, сказала она, — Я носила ее только в начале.
   — Все время, — повторил он. — Когда казалось, что ты снимаешь маску, ты всего лишь меняла ее на другую. Ведь у тебя их так много. И кто может разобраться в этом лучше меня?
   — Но я была не единственной, кто носил маску. Ты сразу должен был сказать мне, кто ты такой.
   — Должен был, но я влюбился. Разве в это время имеют какое-то значение имена? Я думал, что ты самая потрясающая девушка, которую я когда-либо видел. Я устал от хлопот моего дяди, который постоянно представлял мне женщин, жаждущих стать графинями. Ты смотрела на меня, а не на титул, так мне тогда казалось, и я не мог сопротивляться желанию рассказать тебе все позже… — Он сухо рассмеялся. — Правда, нелепо, словно я был героем какой-то идиотской сказки.
   Я был рад, что ты не охотишься за моими деньгами и титулом, а ты все это время думала, что это я охочусь за твоими деньгами.
   — Ты сам заставил меня подозревать худшее.
   Когда я сказала тебе, что я баронесса, ты стал таким странным, будто это имело для тебя какое-то значение.
   — Имело. Я не мог поверить, что встретил женщину, которую могу любить и на которой могу жениться, и мой дядя не будет против. Я думал, что ты — единственная честная женщина в мире интриганов. — Он вздохнул. — Наверное, мне надо извиниться перед тобой. Было нечестно ставить тебя на пьедестал, потому что, если бы я не сделал этого, мне было бы не так тяжело, когда ты свалилась с него.
   Ее гнев все усиливался.
   — Тогда хорошо, что я свалилась сейчас, потому что рано или поздно с тебя упали бы розовые очки. Алехандро! Твои мечты не были реальностью. Я обычная женщина, которая пытается жить так, как может. Я вступаю в компромиссы, не всегда поступаю правильно, часто делаю то, что приходится делать, неважно, нравится мне это или нет. Я стиснута обстоятельствами так же, как и все. Впрочем, ты — исключение из правил.
   У тебя больше свободы, чем у кого бы то ни было. У тебя есть две жизни, и ты прыгаешь из одной в другую, когда тебе вздумается!
   — Ты же не думаешь, что я поверю, что дочь барона де Монтале занимается подобными вещами только для того, чтобы зарабатывать себе на хлеб?
   — Да, черт побери, я ожидаю, что ты поверишь в это, — гневно воскликнула она. — Все деньги, которыми владел мой отец, пошли на «лошадок», так он их называет, или осели на столах в Монте Карло. Вся собственность заложена до последнего гвоздя, и банки жаждут возвращения кредитов. Жениться на мне? Для этого надо сойти с ума. Папа попросил бы у тебя денег взаймы в первые же пять минут после венчания, и если бы ты был глупым настолько, чтобы дать их, он бы от тебя не отстал. Так что будь счастлив, что все произошло именно так!
   Она ускорила шаг, и ему пришлось бежать, чтобы нагнать ее. Какое-то время они шли молча.
   Казалось, полная луна лукаво прячется между пальмами, скудно освещая землю. Луиза повернула на темную улицу.
   — И потом, ведь дело было не в деньгах, сказала она, и ее голос таинственно поплыл к Алехандро из темноты. — Я взялась за эту работу, потому что хотела наказать всех обманщиков за Жюля. Я говорила тебе о нем в наш первый вечер.
   — Мужчина, которого ты любила, и которого, как тебе показалось, ты увидела в лодке? Так это была правда?
   — Да, правда. Я не придумывала его. Как ты помнишь, мы должны были приехать на Регонду в свой медовый месяц, но я не сказала тебе, что был выбран отель «Санта Лучия», Королевский номер. Жюль ожидал, что я буду оплачивать счета. Он думал, что я наследница не только титула, но и денег. Когда он обнаружил правду, то сразу исчез.
   Алехандро пробормотал что-то, что звучало как ругательство.
   — И ты приехала сюда, в этот отель?
   — Мне ничего не оставалось делать.
   — И Жюль был здесь, вместе с тобой? — резко спросил Алехандро. — В твоем уме, в твоем сердце?..
   — Да, всю дорогу от аэропорта до острова, согласилась она. — Всю дорогу до Главного Канала, и в номере он тоже был со мной. Его призрак шептал мне на ухо, что весь мир — это одна большая афера. Он превратил Регонду в горькую шутку, хотя она могла быть такой прекрасной… — Ее горло перехватило при мысли о том, чем стал для нее остров благодаря Алехандро.
   Но она потеряла его и теперь выпускает из рук последний шанс вернуть его любовь. Потому что больше не может бороться. У нее вдруг кончились силы.
   Алехандро должно быть почувствовал это и сделал шаг вперед, но Луиза отшатнулась от него.
   Он беспомощно стоял и смотрел на ее силуэт, растворяющийся в сумраке…
   — Жюль был свиньей, — наконец сказал он. — Хорошо, что ты избавилась от него.
   Она рассмеялась истерическим смехом.
   — Я тоже так думала, но в этом-то все и дело.
   Я никогда не избавлюсь от него. Он изменил меня.
   Мужчины теперь выглядят совсем иначе. Я все время пытаюсь понять, в чем же они лгут. Когда Эжен рассказал мне о задании, я была рада. Вот!
   Ты хотел правду? Вот она! Она ужасна, не так ли? Такова я внутри.
   — И ты была уверена, что я тоже лгу?
   — Я видела тебя сквозь кривое зеркало, которое появилось в моих глазах из-за Жюля. Думаю, так будет всегда. Я не могу измениться обратно.
   — И ты так думала все время, пока мы были вместе? — в ужасе прошептал он.
   — Нет, — прошептала она в ответ. — Не все время. Когда ты стал заботиться обо мне, все очень запуталось.
   — Почему ты мне этого не объяснила?
   — Как я могла? Я думала, что ты Рафаэль. А потом я узнала правду, но было уже поздно. Я все разрушила. Ведь так?
   Он ничего не смог ответить.
   Луиза вся дрожала от боли, но все же продолжала говорить:
   — Я превратилась в ту, кого ты не можешь любить. Наверное, не стоит винить тебя в этом.
   Ты любил иллюзию. А я настоящая не очень-то привлекательна. Я жесткая и циничная…
   Он рассердился.
   — Не говори так о себе!
   — Почему? Разве ты не говорил мне то же самое? Я только что поняла, что не могу сделать тебя счастливой. — Ее резкий смех болью отозвался в его ушах. — Мне надо было ненавидеть Жюля вовсе не за то, что он бросил меня. Он сделал меня своим подобием. Знаешь поговорку: не доверяй обманутой женщине. Я не могу никому верить, и потому нельзя доверять мне.
   — Луиза! — Странно, но когда она начала нападать на себя, он почувствовал необходимость защищать ее.
   Но она не стала его слушать и продолжала, следуя своему желанию облечь мысли в слова.
   — Мы ничего не можем изменить, да и зачем пытаться? — пылко спросила она. — Ты никогда не почувствуешь, что знаешь меня, что можешь доверять мне, и как мы можем любить друг друга в таком случае?
   — Скажи мне сама, — попросил он. — У Коломбины есть ответы на все вопросы.
   — Она не знает ответа на эту загадку. Не думаю, что он вообще существует. Может быть, правильно, что мы расстаемся. Извини, если я ранила тебя, Алехандро, но я думаю, что ты страдаешь из-за раненой гордости.
   — Ты действительно думаешь, что дело в ней? — спросил он, и его голос снова стал раздраженным.
   — Да. Несмотря на все улыбки, ты не умеешь легко прощать, веришь, что маски — это только твоя прерогатива. И когда кто-нибудь еще пользуется ими, твой мир рушится. Гордость… Ну что же, у меня тоже есть гордость. Все кончено. Завтрашний вечер принадлежит Рафаэлю и Амели, поэтому нам лучше попрощаться прямо сейчас.
   — Сейчас? А может, у меня тоже есть, что сказать?
   — Ты уже все сказал. Ты что-то выиграл и что-то проиграл. Я проиграла, но будут и другие игры.
   Она увидела, как блеснули его глаза.
   — Будешь искать следующую жертву, Луиза?
   Она собиралась сказать, что после него не будет никого, но сдержалась. Это было бы проявлением слабости.
   — Может быть, — вызывающе ответила она. Когда я покину Регонду, тебе уже не будет важно, что я делаю и где. Но прежде, чем я уйду, хочу сделать еще одну вещь.
   Она быстрым движением наклонила его голову, застав Алехандро врасплох, и в полной мере воспользовалась его замешательством, обняв и крепко прижавшись к нему. Через секунду он тоже обнял девушку, но это все еще был ее поцелуй. Луиза все сильнее прижимала свои губы к его губам, дразня его прикосновениями языка, напоминая ему о том, от чего он отказался.
   — Луиза…
   — Все кончено, — прошептала она прямо в его губы. — У нас могло получиться что-то замечательное, но мы упустили шанс. Сейчас я вижу все совершенно отчетливо и понимаю, что не подхожу тебе.
   — Разве женщина целует так мужчину, когда все уже кончено? — хрипло спросил он.
   — Да, если она хочет, чтобы он запомнил ее.
   А я хочу, чтобы ты меня запомнил.
   Она немного отодвинулась от него. В темноте Алехандро не мог разглядеть ее лица, но он чувствовал теплое дыхание.
   — Помни меня, Алехандро, когда я уйду. Коломбина ведь всегда уходит…
   — Если только Арлекин не заставляет ее остаться.
   Она мягко засмеялась, и в его крови зажегся огонь.
   — Арлекину никогда не удавалось заставить ее что-нибудь сделать. Он недостаточно умен для этого.
   — Ты права. — Он пытался увидеть ее лицо, найти там что-то, а что, он и сам не знал. — Что бы он ни думал, бедный дурачок всегда танцует под ее дудку, — сказал он. — Но кто же ты? Кто ты?
   — В этом-то все и дело, ведь так, мой дорогой? — спросила она севшим голосом, тщетно борясь со слезами. — Ты никогда не будешь знать это точно, и это всегда будет стоять между нами.
   Хорошо, что мы вовремя выяснили это.
   Луиза снова поцеловала его, на этот раз с нежностью, и это был действительно прощальный поцелуй. Она выскользнула из его объятий и быстро зашагала прочь. Он слышал ее шаги по каменной мостовой, а когда она дошла до конца улицы и вышла к маленькому, освещенному фонарями каналу, он разглядел ее тоненькую фигурку, которая вскоре пропала из виду. Он подождал, уверенный, что она вернется. Но этого не произошло, и он побежал к каналу. За мостом путь делился на три улицы, и она могла пойти по любой из них.
   Алехандро прошел до конца моста и встал, напрягая слух, надеясь, что звук ее шагов подскажет ему направление. Но она исчезла в ночи, и тишину нарушал лишь тихий плеск волн о камни. Он прикоснулся к лицу. Оно было мокрым, но понять, были ли это ее слезы или его собственные, он не смог.