Айвори Джудит. Рыжий ангел

   Ответа не последовало, хотя вопрос был справедливый. Снова поднялся ветерок. В дальнем конце оранжереи зашелестели листья. Напряжение Кристины постепенно рассеивалось, остались лишь тревожные нотки, сравнимые с жужжанием пчел, кружащихся над цветами цитрусовых. Адриан нарушил молчание.
   – Вот, – сказал он.
   Не сходя с места, он наклонился и вытащил из-под верстака тетрадь. Она была исписана четким аккуратным почерком. Латинские названия, графы, пометки. И в конце каждой страницы написано «не способна к размножению».
   – Это мои записи, – поддразнил он. – Показать?
   – Нет. – Кристина взглянула на него. Казалось, он теперь о чем-то просил, так искренно, так бесхитростно. Она рассмеялась. – Вы настоящий ученый.
   – Нет, я дилетант. С сотней хобби. Но предпочитаю, чтобы ко мне откосились немного серьезнее, чем к простому любителю. Спасибо за комплимент.
   Это было чудесное мгновение. Глядя в тетрадь, Кристина переворачивала страницы, ведя по строчкам пальцем.
   – Я бесплодна, – сказала она. Это вырвалось само собой, без всякой причины. – Вся эта чепуха, что я развожусь с мужем, – выдумки Эванджелин. Это муж разводится со мной.
   Кристина тут же пожалела о сказанном. Это не тема для разговора. Почему она ему это сказала? Но, кажется, Адриан прекрасно все понял.
   – Ваш муж болван, – пробормотан он.
   Его пальцы пробежали по ее руке, вызывая дрожь. Потом Адриан повернул Кристину и потянул к себе. Она уперлась ладонями ему в живот, сохраняя дистанцию.
   Он глянул на нее сверху вниз.
   – Вы полагаете, что я совершу насилие? – сказал он. – Вы об этом подумали? Я собирался поцеловать вас.
   – Я не хочу.
   – Нет, хотите, – прошептал он ей на ухо.
   Его губы были теплыми и уверенными. Они двигались по ее рту, изучая его форму, его нежность. Его язык коснулся уголков ее губ, а потом проскользнул внутрь, исследуя каждый дюйм. Кристина на мгновение смутилась. Казалось, все перевернулось вверх дном. Пугающий и завораживающий жар разгорался у нее внутри. Дыхание стало скованным, грудь покалывало. Кристина вдруг остро ощутила шелк его галстука, мягкую шерсть сюртука, батист своего платья. Ее тело ожило. Сердце неистово колотилось. Голова кружилась. Ноги подкашивались…
   Потом руки Адриана ослабли. Только ладонь прошлась по ее руке. Это давало Кристине выбор. Отступив назад, она прислонилась к верстаку. Адриану пришлось поддержать ее, иначе она упала бы. Кристина была не в состоянии говорить. Она толком не могла дышать. Прижав тыльную сторону ладони к щеке – руки были ледяные, а щеки пылали, – она смотрела на него.
   Адриан нахмурился. Прикрыв глаза, он шумно выдохнул.
   – Я недооценил вас, – пробормотал он. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы продолжить: – Вы так красивы, нет… – он резко качнул головой, – больше чем красивы. Вы… – он не мог найти подходящего слова, – так необычны…
   Кристина опустила глаза.
   – Не делайте этого.
   – Я хочу заняться с вами любовью.
   – Я этого не позволю.
   Глаза Адриана пристально изучали ее. Кристина чувствовала, что он видит ее насквозь, видит то, что она сама предпочитала бы скрыть от себя.
   – Думаю, позволите.
   Кровь бросилась ей в лицо. Кристина отвернулась.
   – Какая неслыханная дерзость…
   Позабавленный ее высказыванием, Адриан с сомнением выдохнул.
   – Вы дрожите, когда я касаюсь вас. Постоянно краснеете. Стоит мне войти в комнату, и вы не спускаете с меня глаз. Или следите за мной из окна. – Он замолчал, дав время обдумать его слова. – Я редко в этом ошибаюсь.
   – Да. Я вижу, вы эксперт по дамскому румянцу. Мне нужно идти.
   Сапог перегородил узкую дорожку между розами. Кристина споткнулась о ногу Адриана. Ее охватила настоящая тревога. Адриан поставил ногу на край кадки с лимоном, преграждая дорогу. Кристина, чтобы не упасть, оперлась руками о его бедро.
   – Не смущайтесь, – пробормотал Адриан. – Я знаю, что вы заинтересованы. Вы не забеременеете, не девственница, не замужем.
   – И не проститутка.
   Адриан в ответ фыркнул.
   – Я в отличие от матросов его величества предлагаю нечто исключительное и действую тайно.
   Кристина деланно рассмеялась.
   – Как откровенно вы об этом говорите. Не знаю, что делать перед лицом такой самонадеянности.
   – Уступить.
   Она снова нервно рассмеялась и в ответ лишь отрицательно покачала головой. Кристина увидела, как его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. Эмоции волнами накатывали на нее: страх, тревога, что-то еще… Он стоял так близко… Его лицо было совсем рядом.
   Кристина смотрела на его ногу, загораживающую путь к бегству. Что-то в ее позе позабавило Адриана.
   – Вы уже представили, как, лежа на полу, сопротивляетесь моим непристойным поползновениям? – поддразнил он.
   – Нет, – поспешно ответила Кристина.
   – Это хорошо. – Последовала пауза. – Мне бы не хотелось, чтобы вы боролись.
   – Уверяю вас, я стану это делать, если…
   Она не сумела закончить. Напряжение внутри превратилось в нечто такое, чего она не могла определить. Господи, он дьявольски привлекателен. И так близко.
   Адриан попытался притянуть ее к себе. Кристина высвободила руку.
   – Не надо, – проговорила она. – Я не могу… Не здесь. – И, сообразив, что сказала, поправилась: – Нигде.
   – Где хотите. Будьте со мной.
   – Вы сумасшедший.
   Адриан наклонил голову, его взгляд трудно было понять. Кристина подумала, что он сердится. Она внезапно вспомнила слова Эванджелин о графе. «Его очарование носит отпечаток тирании. Он хочет идти своим путем, ни с кем не считаясь, главное, ему это приятно». Кристина сознавала, что оказалась здесь, потому что недооценила его, и все-таки не понимала, какое отношение имеют слова кузины к человеку, продолжавшему действовать, несмотря на ее протесты. В чем здесь тирания? Джентльмен недвусмысленно и нежно продолжает склонять даму к соучастию.
   Ее губы дрожали, когда Адриан наклонился поцеловать ее. Но Кристина не отстранилась. Она позволила ему взять в плен ее рот. Смутно, робко, застенчиво она сознавала, что хочет испытать это еще раз.
   Но этот поцелуй был другим. Адриан принял ее покорность, потом поцеловал. Она и не подозревала, что такие поцелуи существуют. Адриан решительно поднял ее. Его рука легла на ее талию, прижимая к себе. Язык глубоко скользнул в ее рот, ладонь легко поглаживала бедра. Кристина почувствовала все его длинное тело. Он тут же нарочито медленно отстранился.
   Кристина не знала такого распутного поцелуя. Она попыталась ужаснуться, но не смогла обидеться на его выходку. Наоборот, она чувствовала себя необыкновенно привлекательной. Кристина бессознательно открыла рот. Его язык пробрался глубже. Ее женская сущность остро отзывалась на его мужское начало. Сомкнув руки вокруг Адриана, Кристина привстала на цыпочки. Ее ноги слегка раздвинулись, когда он, приподняв ее, прижал к своим бедрам. Все связные мысли улетучились у нее из головы. Какая у него мускулистая грудь, широкие плечи… а его бедра… как они давят туда, где… Вслед за этим пришла досада: при всей его грации он такой тяжелый, будет так трудно…
   Кристина оторвалась от его губ, пытаясь выбросить из головы эту мысль.
   На этот раз Адриан, однако, не отпустил ее. Он позволил ей отвернуться, но поцеловал ее шею. Он держал ее крепко, его губы путешествовали к нежному местечку за ухом. Кристина застонала. Начавшись как протест, стон превратился в тихий возглас удовольствия.
   Адриан снова нашел ее рот, и она снова не отказала. Он был так нежен… Его рука поднялась к ее лицу, большой палец поглаживал щеку, остальные запутались в волосах. Потом рука начала медленно двигаться по ее спине.
   Секундой позже теплый ветерок скользнул по ее лопаткам. Чудесное ощущение тут же встревожило: его пальцы проворно спускались к ее талии, безошибочно справляясь с крючками и застежками дамского платья.
   Эта мысль привела Кристину в чувство, хотя ее ответ был довольно вялым:
   – Нет…
   Адриан с готовностью остановился. Но сделанного уже не поправишь. Он немного спустил платье и, наклонившись, целовал ее шею, плечи. Потом его рука сквозь ткань сжала ее грудь.
   – О Господи, – прошептала Кристина и облизала губы, с трудом переводя дыхание.
   Она ощущала на своей коже его влажные губы и язык. Поцелуи оставили горячую дорожку вдоль выреза платья, потом ниже, в ложбинке между грудей. Руки Адриана тем временем все ниже спускали ткань с ее плеч. Кристина поймала платье, когда оно было уже у локтей. Нагие плечи. Открытая спина. Только ее скрещенные руки создавали видимость скромности.
   Ладони Адриана свободно скользили по ее спине, сильнее спуская платье. Кристина слышала его хриплое дыхание. Он напрягся. Ему пришлось опереться на низкий столик с цветочными горшками. Казалось, Адриан тоже не в силах справиться с чувствами. Пальцы Адриана добрались до ее волос.
   Шпильки посыпались на пол. Каскад медно-золотых волос тяжелой волной хлынул ей на плечи. Адриан уткнулся лицом в изгиб ее шеи, бормоча что-то неразборчивое на чужом языке. Потом, словно это самая естественная вещь на свете, он опустил руки Кристины вниз. Платье упало.
   Открылась нагая грудь. Высокая, округлая, подрагивающая от дыхания.
   – Моn Dieu,^[4] Кристина, – пробормотал он.
   Адриан тихо сказал что-то еще на чужом языке. Тело Кристины изогнулось.
   – Ай! – вырвалось у нее, когда его пальцы властно и мягко сомкнулись, потягивая сосок.
   Она нерешительно подняла руку, чтобы оттолкнуть его пальцы, но лишь застонала от досады и смущения. Если бы она могла хоть на мгновение утихомирить его… Но его темная голова наклонилась ниже. Запах его волос дурманил ее.
   Всхлипнув, Кристина потянулась к Адриану, взяв его лицо в свои ладони. Господи, она должна остановить его, прекратить это непристойное и неземное наслаждение… Но он поймал ее руки и поцеловал ладони. Адриан стряхнул цеплявшееся за запястье платье и повернул ее. Низкий столик, который он одним движением очистил от горшков, ударил ее сзади по бедрам. Отклонившись назад, Кристина оперлась на руки.
   Она смутно припоминала, что собиралась остановить Адриана, но причина ее сопротивления растворилась в затуманенном сознании. Он склонился над ней, взяв в рот другую грудь. Волны удовольствия набегали одна за другой. Ничего не существовало, кроме его языка и губ, играющих с ее нагой плотью.
   Кристину охватило какое-то сумасшествие, желание, чтобы Адриан был всюду, чтобы она чувствовала жар в каждом изгибе своего тела. Она легко выгнулась, предлагая ему свою грудь, свою наготу.
   Он принял предложенный дар. Его колено уперлось в стол, требуя места между ее ногами. Кристина отпустила руки и легла спиной на стол. Она чувствовала, что тонет… тает… Позволь ему, думала она. Позволь все, что он хочет…
   И вдруг ничего. Совсем ничего.
   Кристина забарахталась, но мужчина над ней оставался неподвижен. Момент затянулся. Смутно Кристина услышала позвякивание колокольчиков, подвешенных на террасе. Они звучали вдалеке, за кустами и деревьями. В оранжерее время, казалось, остановилось.
   – Что случилось? – тихо простонала она.
   – Ш-ш… – Он прикрыл ее рот ладонью.
   – Что? – Кристина покачивалась в тумане желания и в море смущения. Что он собирается делать?
   – Мы не одни, – прошептал Адриан.
   Он потянул ее за руки, пытаясь поднять, но она обмякла словно тряпичная кукла. Его губы коснулись ее уха.
   – Сегодня вечером, – пробормотал он и потянул вверх лиф платья, чтобы прикрыть ее.
   На этот раз Кристина тоже услышала. Смех Эванджелин разносился по ветру вместе с позвякиванием металлических трубочек, подвешенных на террасе.
   – Спасибо, – произнес голос Эванджелин. – Теперь я ее найду.
   Послышалась веселая песенка. Эванджелин напевала, шагая по дорожке, ведущей к оранжерее.

Глава 7

   – Кристина! – позвала Эванджелин. – Кристина!
   – Кристина, вставайте, – прошептал Адриан, – иначе я не смогу застегнуть платье. – Он поднял ее на ноги.
   Это все равно, что очнуться после волшебного оцепенения. Ее лицо и открытые плечи вдруг почувствовали всю прохладу дня. На Кристину ушатом холодной воды опрокинулась реальность, да с такой силой, что стало невозможно поднять глаза на стоявшего перед ней Адриана.
   – Ну же, повернитесь, – шептал он. Кристина подчинилась, придерживая лиф платья.
   Перекинув пышные волосы ей на грудь, он проворно занялся застежкой.
   – Сегодня вечером, – повторил он, застегивая крючки. – Мне надо поговорить с доктором по поводу мисс Чизуэлл, потом я отвезу ее домой. Она живет недалеко. Я вернусь к девяти…
   – Нет. – Кристине трудно было произнести это слово, словно она потеряла способность выражать свою волю. – Нет, – повторила она. – Я… я… лучше пусть все останется как есть…
   – Я вернусь не поздно…
   – Нет.
   Она отвернулась. Нужно прервать деликатные прикосновения его рук, отодвинуться. Кристина оттолкнула его. Ей хотелось как можно скорее покончить с неловкой ситуацией.
   – Я совершила ужасную оплошность, позволив вам подумать…
   – Вы не совершили ничего ужасного…
   – Я позволила вам поверить, – Кристина не могла найти подходящих слов, чтобы выразить свою мысль, – что я… – снова пауза, – …доступная. – Она опустила голову. Господи, какой ужас!
   Но Адриан взял ее за подбородок и поднял лицо. Она заметила сердитый наклон его головы, вопросительно поднятую бровь.
   – Доступная? – спросил он.
   – Не заставляйте меня объяснять. Я сама себя не понимаю. Но вы не должны прикасаться ко мне…
   – Почему? – еще сильнее нахмурился Адриан.
   – Потому что наверху находится женщина со сломанной рукой.
   – Я не ломал ей руку.
   – Не в руке дело.
   – А в чем?
   – До этого там тоже была женщина.
   – Вы хотите быть единственной?
   – Нет… – Кристина запнулась. Именно этого она хотела? – Нет.
   Эванджелин наконец нашла нужную дорожку. Шаги зазвучали в правильном направлении. А Кристина и Адриан по-прежнему стояли, глядя друг на друга.
   – Чего вы ждете от меня, Кристина? Любви? Я слишком мало знаю вас, чтобы любить. Я могу объяснить только то, что чувствую в этот момент. Я очарован вами.
   – Как мартовский кот.
   Адриан фыркнул.
   – Кристина, вы знали, что я собой представляю, и все-таки шли сюда со мной. Я подумал, что это часть игры…
   – Верно! – отрезала она. – Я любопытна. Как ни прискорбно, но это так. Я очень сожалею…
   – Я хочу близости с вами.
   Кристина полоснула его взглядом.
   – Мы не всегда получаем то, чего хотим.
   Челюсти Адриана сжались, но он сдержался. И Кристину охватило сожаление. Она попыталась смягчить резкость своей фразы.
   – Честно говоря, я понятия не имею, как вести себя с таким человеком, как вы. Я бы все испортила, говоря и поступая не так, как нужно…
   Его глаза совершенно похолодели.
   В следующее мгновение в окно постучали.
   – Я не помешаю? – спросила Эванджелин, входя в оранжерею. – Вот ты где, Кристина! – Она улыбалась лукавой, почти озорной улыбкой. – Извини. Джон-Джона сегодня утром тошнило, и нельзя было уехать из дома, пока он не успокоился. О Господи… – Она перевела взгляд с Кристины на Адриана, а потом тихо сказала: – Я все-таки помешала.
 
   Эванджелин расправила складку на платье Кристины, сняла листок с ее волос.
   – А ты, оказывается, темная лошадка. Сколько это продолжается?
   – Это не то, что ты подумала, Эви. Я его ужасно обидела.
   Эванджелин рассмеялась.
   – Думаю, к такого сорта обидам он привык.
   – Нет…
   – Все это не имеет значения. Он быстро оправится и не отступится так легко, как тебе кажется. Если ты ему понравилась, Кристина… – Эванджелин не договорила. Казалось, она увидела кузину в новом свете. Потом, пожав плечами, прислонилась к двери. – Он может быть очень убедительным.
   – Ты спала с ним? – Вопрос был не слишком вежливый.
   Но в голове Кристины сейчас мелькали далеко не лестные предположения.
   Эванджелин молчала, перебирая колючие листики на макушке ананаса.
   – На пятьдесят миль в округе вряд ли найдется женщина, которая этого не делала.
   – Значит, и ты тоже.
   Эванджелин подняла голову.
   – Да, и я тоже. Несколько лет назад. – И более дружелюбно добавила: – Не будь дурочкой, Кристина. Он не станет настоящей любовью и не женится на тебе. Но он восхитителен, это я могу тебе сказать. – Она склонила голову к плечу. – Чего ты хочешь? Все ищешь принца? Обаятельного ты уже находила, и из этого ничего хорошего не вышло. Может быть, тебе нужен мрачный, который изредка будет приходить к тебе в постель?
   – Эванджелин!
   – Не будь я твоей подругой, я бы этого не сказала. И… – Эви помолчала, – не предупредила бы тебя. Половина женщин, что сейчас гостят у графа, влюблены в него. Не давай ему точку опоры. Я-то знаю, что он может сделать, какой вред причинить. Он потребитель, Кристина. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю. Он очарователен, красив, обаятелен, но абсолютно эгоистичен. Единственный способ общения с ним – быть столь же эгоцентричной, как он.
   Кристина никогда не слышала от Эванджелин, да и вообще от женщины подобных слов. Эта философия казалась ей ошибочной. И вместе с тем в ней был здравый смысл.
   – И еще одно, Эви.
   – Да?
   Кристина смущалась, но хотела это выяснить.
   – Или я разум потеряла, или он говорит по-французски?
   На лице Эванджелин мелькнула удивленная улыбка.
   – Да. Думаю, иногда он говорит по-французски.
   – Почему? Он английский лорд…
   – Его мать француженка. Он вырос во Франции и переехал в Англию, когда ему исполнилось шестнадцать или семнадцать. – Эви сделала паузу. – Думаю, теперь он в совершенстве освоил английское произношение. Но в свое время ужасно тараторил. – Эванджелин усмехнулась. – Почему ты так разволновалась? Он сказал что-нибудь непристойное?
   – Не знаю. Я почти ничего не поняла.
   – Я знаю все непристойные французские слова, – озорно улыбнулась Эванджелин. – Могу помочь.
   – У тебя есть грамматика? Учебник?
   – Наверное, где-то валяется, – озадаченно посмотрела на нее Эванджелин. – Только вряд ли ты найдешь в учебнике то, что он сказал.
   – Не важно. Я хочу навести порядок в голове. Будет чем заняться.
   Вздохнув, Кристина провела рукой по волосам и застонала. Она совсем забыла, что ее прическа в плачевном состоянии, шпильки и гребни рассыпались.
   – Надо было уж грешить до конца. Ни одна душа здесь не поверит, что я снова подверглась нападению банды грабителей.
   – Ты хочешь сказать, что ничего не было? – спросила Эванджелин, закалывая пряди кузины. – Я имею в виду греха. – Запрокинув голову, она рассмеялась. – Милая кузина, в таком случае я не дам и двух пенсов, что тебе удастся освободиться от него. Нет, если ты затеяла это и не довела дело до конца. – Ее смех стал вызывающе громким. – Что ж, нам предстоит понаблюдать за активным ухаживанием. Брачный танец Адриана Ханта. Давно с ним так не обходились. Браво, старушка! – Эванджелин потрепала Кристину по плечу. – Браво!
 
   Как только Адриан вошел в дом, его тут же перехватили Томас Лиллингз, Сэм и Чарлз Слоун. Томас и Сэм помогли перенести Сибил Чизуэлл в дом.
   – Где ты был? – спросил Томас. – Мы тебя повсюду ищем.
   – Я зашел в конюшню посмотреть лошадь мисс Чизуэлл и послал мальчика за ветеринаром. А доктор Уиллис уже приехал?
   – Он наверху, у больной. Адриан…
   Тревожный взгляд Томаса на мгновение стал обвиняющим.
   – Я и Кристину не мог найти.
   – Я только что видел, как она вышла в сад.
   – Миссис Пинн не главная проблема, – вмешался Сэм. – Что стало с женщиной, за которую мы ее приняли? Ты что-нибудь слышал о француженке, с которой мы должны были встретиться в то утро?
   Томас, Сэм и Чарлз вместе с Адрианом спасали французских аристократов от гильотины.
   – Ни слова, – ответил Адриан.
   – Значит, она вернулась домой? Французы знают?
   – Мне неизвестно, что стало с этой женщиной. Но и французы, похоже, ничего не знают. Наши друзья в Париже проверили все источники информации. И в Ла Форс, и в других местах знают об этом деле не больше нас.
   – Не понимаю я этого, – насупился Сэм. – Почему эта особа приезжает сюда, несколько недель выслеживает нас до твоего порога, а потом исчезает?
   – Понятия не имею.
   – Что нам теперь делать?
   – Думаю, продолжать действовать. Только очень осмотрительно.
   – Ты хочешь ехать послезавтра?
   – Остается либо возобновить действия, либо испугаться и бросить это дело. Ты этого хочешь?
   – Нет, – нахмурившись, быстро ответил Сэм.
   – Томас? Чарлз?
   – Уверен, что никто не хочет прекратить работу, – сказал Томас.
   – Хорошо. Спросите остальных. Если ничего не произойдет, мы уедем в пятницу ночью, как и планировали. Я тем временем попытаюсь связаться с Эдвардом Клейборном. Именно он высказал предположение, что эта женщина – шпионка, работающая на Францию. Посмотрим, не узнал ли он еще чего-нибудь.
   – Ох, совсем забыл, – вмешался Чарлз. – Когда я приехал, посыльный принес это. – Он вытащил записку и передал Адриану.
   Она была от Клейборна, английского министра иностранных дел. Он требовал встречи. Немедленно. В записке указывался расположенный неподалеку дом.
   Адриан вздохнул.
   – Клейборн, должно быть, догадался, что «человек, сующийся не в свое дело», о котором он говорил мне на прошлой неделе, оказался у него под носом. Полагаю, меня вызывают на ковер.
   Неделю назад Клейборн выразил решительное возмущение действиями некоего «типа, сующего нос не в свое дело», спасающего узников из французских тюрем. Министру не нравилось, что кто-то создает Франции больше проблем, чем он сам, построивший свою карьеру на извечной борьбе Англии и Франции.
   – Мне пора. Если удастся, я выужу у него какую-нибудь информацию.
   Адриан сложил записку и неохотно пошел к лестнице. Краем глаза он увидел, что Эванджелин и Кристина входят в дальнюю дверь террасы. Он остановился. Кристина словно светилась. Ее медно-золотые кудри ореолом сияли вокруг головы, кажется, она не смогла их аккуратно причесать. Глаза блестели. Кожа порозовела. Никогда она не выглядела так восхитительно, подумал Адриан. Поднимаясь по лестнице, он улыбнулся про себя. Нежные ласки в оранжерее пошли Кристине на пользу.

Глава 8

   Клейборн заставлял себя ждать. «Занят», – объявил слуга. Адриан взглянул на часы: три минуты двенадцатого – и снова зашагал по комнате.
   Когда он выехал из дома Чизуэллов, было уже темно. Адриан отвез неудачливую гостью домой, как только доктор закончил заниматься ее рукой. А потом отправился сюда. Послание старого министра было категоричным: «Приезжай немедленно».
   Подумать только, немедленно! Адриан снова посмотрел на часы. Похоже, он встретит рассвет нового дня, прежде чем отправится домой. Старик ничуть не изменился.
   Адриан бродил по маленькой пыльной комнате, лишенной мебели. Он останавливался, снова принимался шагать, барабанил пальцами по стене. Дальний особняк, в который его привела записка, пустовал. За исключением старого интригана, тут никого не было. Место соответствовало склонности министра к драматическим эффектам.
   Адриан уже проложил аккуратную дорожку в пыли, в сотый раз шагая по комнате, когда вернулся впустивший его слуга.
   – Прошу. – Слуга указал фонарем на темный коридор. Адриан последовал за ним.
   – Минуточку, – послышался из угла комнаты знакомый скрипучий голос.
   Но именно комната, а не говоривший, привлекла внимание Адриана. Она была данью привычкам Клейборна. Только в дальнем углу мерцал какой-то свет. В камине потрескивал огонь, но массивный письменный стол загораживал его. На столе горели две маленькие масляные лампы, которые освещали лишь небольшой диванчик, стоявший в нескольких футах от стола. Остальное пространство большой комнаты было погружено в темноту.
   – Садись. Я сейчас займусь тобой.
   Адриан подошел к стоявшему напротив стола диванчику и взглянул на старика. Всякий раз при взгляде на министра у Адриана возникало ощущение дежа-вю. Эдвард Клейборн. Министр иностранных дел Англии. За глаза его звали Старый Заговорщик, Старик. Последний раз Адриан работал с ним три года назад, в 1789-м.
   – Тебе нужно верное направление, – сказал тогда Клейборн, – цель в жизни. И я могу дать тебе это.
   Адриан впервые поехал во Францию по заданию Клейборна одиннадцать лет назад. Его послали в роли неофициального дипломата. При старой монархии семья матери Адриана и его друзья занимали высокие посты. Выросший в их среде, Адриан был своим среди французской аристократии. Это делало его неоценимым в тех случаях, когда становилось невозможно действовать официальным путем. Но постепенно маленькие поручения превратились в нечто большее: Клейборну нравилось, когда Адриан заводил знакомства с целью собрать информацию или невзначай оказать влияние. У Адриана были собственные счеты с Францией, с культурой, которая взрастила и воспитала его.
   Адриану понравилась такого рода работа. Клейборн оказался прав. Это вызов. Двойное отступничество перед первой и второй родиной. Большая игра, в которой Адриан по собственной инициативе устанавливал баланс сил. Сообщая Клейборну конфиденциальную информацию, он предавал Францию. А временами, кое-что умалчивая, изменял Англии. В конце концов, он стал доверенным лицом в обеих странах, секретным агентом, который стравливал противные стороны. Пару раз его чуть не поймали на обеих территориях.