Айвори Джудит. Рыжий ангел

   Более того, когда в спальне ей захотелось сохранить дистанцию, он позволил это. Пятнадцать минут они не тревожили друг друга. Между ними не было ничего, кроме дружеского спокойствия, способности побыть наедине с собой в присутствии другого.
   Сев на подоконник, Кристина выглянула в окно. Позади нее послышался шум: Адриан плескался в тазу, стоявшем у ее кровати. Она накинула на плечи одеяло. В камине разгорался огонь. Внизу было темно, но в свете луны можно было разглядеть тени деревьев. И Томаса, который лежал на траве, потягивая бренди и созерцая звезды.

Глава 13

   В дверь тихо постучали, это принесли завтрак. Стук испугал Кристину, но Адриан не шевельнулся. Кристина взяла со столика у двери поднос. На нем была только одна чашка, но больший, чем обычно, чайник. Традиционные хлеб и джем. И молоко, которое она не пила. Тактично, подумала она. Внизу все знали. Никто откровенно не демонстрировал этого, но доказательства стояли на подносе.
   Кристина, закутавшись в одеяло, откусывала намазанный джемом ломтик хлеба и запивала его чаем. Кроме одеяла на ней ничего не было. Рядом с ней спал Адриан в рубашке из дорогого шелка. Рукава и застежка отделаны пышным кружевом, края подшиты тонкими стежками. Кристина улыбнулась. Ее интересовали детали его одежды, все связанное с ним было для нее источником удовольствия. Каждый факт, каждое открытие очаровывали ее. Она собирала свои наблюдения как настоящие драгоценности. Какое наслаждение изучать его, рассматривать так близко. Это глупо, неправильно, думала Кристина, но испытывала подлинную радость от того, что он в ее постели. Она чувствовала себя ребенком, которому на Рождество сделали необычный, невероятный подарок.
   Небритое лицо Адриана было спокойным и безмятежным, но под глазами залегли тени. Его смуглая нагота удивительно контрастировала с ее белой кожей. Длинные изящные пальцы. На одном тяжелое золотое кольцо с резным камнем – личная печать.
   Распахнутые полы рубашки открывали плоский живот. Ночью Кристина почувствовала завитки волос на его груди. Но теперь набралась смелости и взглянула ниже. Волосы сбегали по животу узкой полосой и прерывались… шрамом. Живот был мускулистый, бедра узкие. Прекрасной физической форме Адриана позавидовал бы и мужчина гораздо моложе его. Охота, теннис, танцы, верховая езда шли ему на пользу. Должно быть, отчасти поэтому он выжил три года назад во Франции. Но было в этом что-то уникальное. Любой другой умер бы тогда от потери крови и инфекции. А он даже после тяжелейшей травмы пышет здоровьем.
   Кристина провела рукой по шраму. Пальцы едва касались кожи, но мышцы графа вдруг напряглись. Вздохнув, Адриан поймал ее руку.
   – Что ты делаешь?
   – Смотрю на тебя.
   Он рассмеялся.
   – Смотришь на меня? – повторил он. – Почему?
   – Потому что ты красивый.
   Адриан снова рассмеялся, теперь уже немного неловко. Он, казалось, смутился.
   – Мужчина не может быть красивым.
   – А ты красивый.
   Казалось, Адриан не знал, как это воспринять, но рассмеялся. Он казался сонным, обычная гладкая речь еще не вернулась к нему, и это было приятно. Кристине нравилось новое открытие: оказывается, он может быть безоружным хотя бы на мгновение и свободным от своего бесконечного самообладания.
   – Ты совершенен, – сказала она, – как статуя.
   Она не могла отвести глаз от шрама. Он кривой линией огибал его тело от лопатки, под рукой, через живот на бедро, становясь толще.
   – Какой ужас, – пробормотала она. – Расскажи, как это случилось.
   Адриан пожал плечами:
   – Рассказывать, собственно, нечего. Разъяренная голодная толпа вытащила нас на улицу и, бросив в пыль, грабила дом. Нас не слишком мучили. Мне надо было вести себя тихо, а я вместо этого плюнул в одного из них. Глупо, конечно. Вот он и перерезал меня пополам.
   – Плюнул?
   – Это единственное, что я мог сделать, лежа в ночной рубашке, связанный шнурком от штор. – Адриан рассмеялся. – Глупо, правда? Но я тогда не мог сдержаться. – Он погладил Кристи ну по щеке и притянул к себе.
   – Нужно вставать, – улыбнулась она. – Не можем же мы весь день…
   Адриан чуть поднял брови и улыбнулся, давая понять, что не видит в этом ничего дурного. Он поцеловал ее с легкостью и неторопливой удовлетворенностью. Его руки гладили ее спину. Потом он оказался сверху, стараясь освободиться от мешающих простыней и одеял.
   Кристина уцепилась за них. Адриан с озорством тянул за простыни.
   – Без них ты гораздо красивее.
   – И больше смущаюсь. – Кристина одержала временную победу. – Ричард как-то сказал, что только шлюхи занимаются любовью без одежды. За дополнительную плату. Ты считаешь, это правда?
   – Чем больше я слышу об этом Ричарде, тем меньше он мне нравится.
   Кристина засмеялась.
   – И все-таки это правда? Про дополнительную плату?
   Адриан сел, накинув на плечи простыню.
   – Не знаю, – покачав головой, улыбнулся он. – Я со шлюхами дел не имел. А Ричард с ними знается?
   – Этот педант? – Кристина рассмеялась открытым радостным смехом, как давно не смеялась. – Этот напыщенный, самодовольный ханжа?!
   Ее смех оборвался. Адриан рассматривал ее наготу. Потом ко взгляду присоединились руки. Странно, но после всех страхов и тревог Кристина поняла, что абсолютно ему доверяет. Это было физическое доверие, не имевшее ничего общего с клятвами и обещаниями. Ее тело было открыто для него. Она могла позволить ему все, ничего не стесняясь.
   – Что теперь? – пробормотала она и указала взглядом на дверь. – Все прекрасно, но когда принесли чай…в конце концов нам придется открыть дверь. – Казалось, Адриан не понимает, о чем речь. – Знаешь, это не так просто.
   – Давай не будем снова обсуждать «положение графской любовницы».
   – Я не любовница.
   – А я думаю, что любовница, – улыбнулся он.
   – Я пытаюсь объяснить тебе обратное.
   – Прекрасно. – На его лице появилась напускная серьезность. – Уверен, ты права. А теперь повернись на минутку.
   Адриан коснулся ее бедер. Он умел обращаться с женским телом.
   – Нет, – пробормотала Кристина. – Ох… – Она вздохнула. – Адриан… Ооо!.. Я не могу… Ах! Я не могу думать, когда ты это делаешь.
   – Вот и хорошо, – пробормотал он. Он перевернул ее на живот и поднялся.
   – Боже милостивый! Что ты делаешь? – смеясь, сопротивлялась она.
   У него вырвался властный звук. Его тело изогнулось над ней.
   – Прекрати! – уже серьезнее вскрикнула Кристина.
   Адриан мгновенно отпрянул. Она повернулась. И увидела перед собой оскорбленного мужчину. Словно ему сделали выговор за сексуальные извращения.
   Он помолчал, потом сказал:
   – Я бы не причинил тебе боли.
   – Знаю. – Кристина коснулась его щеки, потом покачала головой и отвела взгляд. – Нет, мы оба знаем, что в конечном итоге мне было бы больно.
   Он этого не отрицал. Для графа без наследников дочь юриста не может быть любовью до гробовой доски. Именно поэтому Кристина так боялась вступать с ним в связь, ее окончание легко было предвидеть.
   – Кристина… – начал Адриан, словно в объяснениях и обещаниях была необходимость. Потом вздохнул и встал с кровати. – Где чай?
   – Здесь.
   В маленькой спальне повеяло холодком.
   – А молоко?
   – Разумеется, принесли, – фыркнула она в ответ. – В маленьком молочнике. Кстати, принесли только одну чашку.
   Налив себе чаю, Адриан вернулся к кровати. Матрас прогнулся, когда он, сев, прислонился к спинке.
   Кристина медленно съехала к нему. Ей пришлось приложить усилия, чтобы отодвинуться.
   – Почему ты не женат?
   – Не вижу в этом необходимости.
   – А наследник?
   – Я могу признать кого-нибудь из своих детей.
   – У тебя есть дети? – заморгала Кристина.
   – Они появлялись в силу естественного хода событий.
   – Бастарды?
   – Не слишком изящное выражение для невинных крошек. Да, у меня есть незаконнорожденные дети.
   – Много?
   – Пятеро.
   – Господи! – Кристину ошеломила насыщенность его жизни, тех тридцати четырех лет, которые прошли без нее. И ночь, проведенная с ним, вдруг показалась незначительной мелочью. – Ты не хочешь иметь жену? Настоящую семью? – спросила она.
   – У меня есть настоящая семья. Кроме детей, у меня есть во Франции дед, есть родственники за границей.
   – Я не это имела в виду.
   Адриан снова вздохнул.
   – Я знаю. И если, не женившись на тебе, я причинил бы тебе боль, то ты права.
   Неужели она так предсказуема? Кристина отодвинулась от него как можно дальше и повернулась к Адриану спиной. Это было правильное решение, поскольку она готова была расплакаться.
   – Кристина, – сказал Адриан, – почему брак и только брак? Тебя не интересуют привязанность, романтические отношения, любовь?
   – Я все это связываю с браком.
   – И твой муж дал тебе все это?
   – Не загоняй меня в угол своей показной логикой.
   – Показной? Потому что она не ведет к нужному тебе решению? Но брак не дал тебе ничего из того, что ты ожидала, Кристина. – Адриан выдержал паузу. – А я даю.
   В его словах не было заносчивости. Адриан не сказал ничего такого, что было бы им обоим неизвестно. Была ли это любовь, привязанность или романтические отношения, но он внес в жизнь Кристины то, что ей было необходимо: волнение, переживания, соблазн.
   – Знаю, – сказала она.
   Адриан притянул Кристину ближе, положил ее голову себе на колени, устроился поудобнее и принялся пить чай, играя ее волосами.
 
   В тот же самый день произошло маленькое, но яркое событие. Днем с визитом явились Сибил Чизуэлл и ее отец.
   Они приехали без предварительного письма и без всякого предупреждения, сразу после чая. И были тут же приняты графом. У Кристины упало сердце. Гости провели за закрытыми дверями его кабинета около часа. И когда вышли, молодая леди держала Адриана под руку и что-то шептала на ухо. Они прошли в комнату, чтобы поговорить вдвоем.
   Кристина старалась вести себя как обычно и не вертеться поблизости, ожидая окончания этого эпизода. Она вышла с остальными гостями в сад. А когда вернулась, комната была пуста.
   Позже Кристина нашла Адриана на террасе.
   – Ты выглядишь одиноким и отчаявшимся, – сказала она.
   Адриан с удивлением посмотрел на нее и улыбнулся:
   – Всегда печально видеть, что возможности человека ограничены.
   – Твои возможности?
   Он кивнул.
   – Это имеет какое-то отношение к разговору с Чизуэллами?
   – Разумеется. Это был разговор на тему «действуй без промедления». Генри Чизуэлл хотел знать мои «намерения». Не шучу ли я с чувствами его дочери. Милые старомодные слова и старый добрый финал. – Он взглянул на нее. – Никогда в жизни мне не приходилось за один день так много рассуждать о браке. Я в этом не очень силен. Лорд Чизуэлл остался недоволен.
   – Значит, ты сказал ему, что не намерен жениться на его дочери?
   – Весьма многословно. – Адриан указал рукой вдаль. – Видишь тот лес на горизонте? Там граница его земли, ее приданого. Земля действительно хороша и расширила бы мои владения.
   – Тогда почему ты этого не сделал?
   Он пожал плечами.
   – Я собирался. Но почему-то расширение владений вдруг показалось глупой причиной для женитьбы. Думаю, виной всему наш утренний разговор. О любви и привязанности. – Адриан посмотрел на нее. – Ты притупила цинизм, который я холил и лелеял почти десять лет.
   – Я польщена, – улыбнулась Кристина. – И как она это восприняла?
   – Тактично. Чересчур тактично. Хотя был один неловкий момент… После того как мы с ее отцом уже все обсудили, она настояла на разговоре наедине. Знаешь, что она хотела мне сказать? – Кристина покачала головой. – Что она все понимает. Что «у здорового зрелого мужчины могут быть побочные интересы, и если сложность в этом…»
   – Вот это да! – тихо засмеялась Кристина. – И что ты ответил?
   Прислонившись к балюстраде, Адриан посмотрел на Кристину.
   – Я ответил, – с улыбкой сказал он, – что это проблема не жены, а любовницы.
   – Так и сказал?
   – Нет, – рассмеялся Адриан. – Но подумал. – Он посерьезнел. – Между нами все было бы кончено, правда? Если бы я вышел из этой комнаты помолвленным с молодой леди.
   Кристина опустила голову.
   – Такая понимающая женщина была бы тебе хорошей женой.
   – Верно. – Он обнял ее за талию. – А я тут вожусь со строптивой особой, не имеющей ни малейшего понимания.
   – Да, – подтвердила Кристина, – ни малейшего.

Глава 14

   Жить рядом с Адрианом Хантом было не так легко, как поначалу вообразила себе Кристина. В его жизни было множество дел, обязательств, светских обязанностей, которые переплетались с его личными потребностями и многолетней привычкой потакать своим прихотям. За долгие годы это стало его движущей силой и требовало неустанной энергии. Пытаться подстроиться под его ритм – все равно что обсуждать курс с несущимся под всеми парусами кораблем. Адриан действовал быстро и всегда точно знал цель. Кристине льстило его явное желание того, чтобы она была рядом с ним. Шли дни, и она все меньше возражала против этого и чувствовала себя шлюпкой, которую тащит за собой флагманское судно.
   Время проходило весело: танцы, вечеринки, теннис, верховая езда. Адриан брал ее то поохотиться на фазанов, то пострелять по мишеням. Они ездили на чай к соседям, на сельский праздник, на спектакль в город. Кристине нравилась такая жизнь, хотя и казалась более утомительной, чем в девятнадцать лет. К середине лета все уже привыкли видеть молодую миссис Пинн за поздним обедом или среди ночи за карточным столом. Потом граф, извинившись, брал ее веер и вел Кристину наверх, в спальню.
   – Он никогда так не увлекался, – уезжая, сказала Кристине Эванджелин. Беременность начала тяготить ее, и Чарлз повез жену домой. – Думаю, ты войдешь в историю.
   Как лестно, подумала Кристина, и печально. Даже Эванджелин говорила об этой любви в выражениях, предсказывающих ее финал.
   К августу большинство гостей разъехались. Большая группа отправилась в Лайм.
   – Обычно я уезжаю с ними, – сказал Адриан Кристине. – Но сейчас не хочу. Я хочу, чтобы ты осталась. Здесь. Со мной. Останешься?
   – Лайм?
   – Лайм-Риджис. Это маленький городок на берегу пролива. Там галереи с минеральной водой, как в Бате, купание, как в Брайтоне, но нет толчеи. Если хочешь, поедем, там действительно очень мило, но… мне хотелось бы побыть с тобой наедине.
   – С удовольствием. – Ответ прозвучал легко и естественно.
   Время от времени приезжали гости из Лондона или какой-нибудь важный посетитель со свитой нарушал их покой. Визитеры, казалось, наезжали волнами, но задерживались ненадолго.
   Стояла чудесная погода. Адриан, однако, не очень этому радовался. Ему все чаще приходилось уезжать. Все лето он периодически пропадал на два-три дня, возвращался на неделю, потом снова исчезал. Кристина была уверена, что он ездит во Францию, но Адриан больше не признавался, что бывает там. Он выдумывал разнообразные объяснения: дела в Лондоне, проблемы с поместьем в Корнуолле.
   Адриан дал понять, что последние дни августа проведет дома. Постановление о разводе Кристины огласят 31 августа. Адриан обещал проводить ее в Лондон и поддержать во время последнего испытания.
   Кристина понимала, что не может жить с ним вечно. Рано или поздно удача улыбнется какой-нибудь новой леди. И Кристина хотела избавить себя и Адриана от неловкости, когда в его доме появится хозяйка. Напрашивался единственный логичный вывод: как только будет получен развод, Кристине нужно зажить собственным домом.
   Оказалось, что основные нерешенные вопросы находятся прямо во владениях Кьюичестера. Накануне отъезда в Лондон Кристина вместе с Адрианом прошла в западное крыло его дома. Он и раньше периодически исчезал там, но она никогда не составляла ему компанию.
   Он тут же погрузился в бухгалтерские книги.
   – Адриан, – мягко окликнула его Кристина.
   Он продолжал читать, что-то писал, снова перечитывал. Огромный письменный стол имел массу ящиков и выдвижных полочек, на мраморной столешнице разместились стопки бумаг, три чернильницы с перьями, исписанный календарь и хрустальное блюдечко с зажженной сигарой.
   В комнате больше не было ничего интересного. Через десять минут Кристина заскучала. Западное крыло состояло из бесконечной череды комнат и кабинетов, в которых работали клерки и юристы.
   – Никому и в голову бы не пришло, что я так похож на банковского клерка, – со смехом сказал Адриан, открывая замок висевшим на часовой цепочке ключом.
   Кристина видела, что Адриан отдается делам с той же энергией, что и светским развлечениям. Он владел двумя банковскими лицензиями, двадцатью семью процентами судовой компании, молочной фермой, не говоря уже о том, что управлял наследственным поместьем. Кристине польстило, что Адриан допустил ее в свою святая святых, и слегка позабавило. Перед ней сидел своевольный упрямец, заядлый охотник и наездник, любитель выпивки и распутства, плодящий бастардов анфан-террибль, избалованный сын высшего света и до последней мелочи вникал в скучные дела. Ее удивили его серьезность и ответственность.
   Кристина поднялась и побрела в соседнюю комнату.
   – Куда ты идешь? – Адриан с бумагами в руках и с сигарой во рту стоял в дверях.
   Она пожала плечами.
   – Я думала, мне можно посмотреть.
   – Немного.
   – Ты хорошо складываешь цифры? – улыбнулся он.
   – Я предпочитаю осмотреться.
   – Я предпочитаю, чтобы ты этого не делана. Люди работают.
   Кристина рассмеялась.
   – Ты в самом деле хочешь, чтобы я все утро сидела и смотрела, как ты работаешь?
   Адриан действительно этого хотел. Она поняла это, заметив, что ее вопрос привел его в недоумение.
   – Ты найдешь меня, когда закончишь.
   – Кристина…
   В соседней комнате клерк задумчиво взглянул на нее, юрист удивленно поднял голову от книги. Но люди знали, кто она, и не задавали вопросов. Кристина быстро прошла сквозь анфиладу комнат, стремясь покинуть этот деловой центр.
   Наконец она вышла в коридор и пошла дальше, заглядывая в каждую дверь. Тут было тихо и сонно, как в музее. Комнаты чистые, но нежилые, пустые, лишенные украшений. Они мало чем отличались от кабинетов, только тут не было клерков, Адриана, ощущения его непостижимого присутствия в каждом углу. Но одна комната оказалась иной. Погруженная во мрак, она имела величественные пропорции и размеры. Наверное, это библиотека. Книг немного. Большие удобные кресла, скамеечки для ног. Повсюду на столиках канделябры, чтобы удобно было читать. Кристина подошла к одному столу, тронула лежащий сверху рулон бумаги, потом развернула его. Это была карта. Карта Франции, густо помеченная разноцветными чернилами. Кристина снова оглядела кресла и вдруг увидела их в новом свете. Их было десять или двенадцать, и все они были обращены к большому столу и стоявшему за ним креслу. Ее охватило дурное предчувствие. Поездки во Францию планировались здесь, в этой комнате. И то, что они зарождались здесь, в этой маленькой Мекке западного крыла, говорило о серьезных и тайных целях. Незаконная деятельность Адриана, какова бы она ни была, приняла вдруг угрожающие размеры.
   Кристина отпустила край карты, и лист сам свернулся в рулон.
   Подойдя к окну, Кристина отдернула тяжелые шторы. Солнечный свет хлынул в комнату, придавая ей благородный вид. Это приятно удивило Кристину, и она одно за другим освободила от штор четыре больших окна. Комната предстала перед ней во всей красе. На одной из стен в ряд были развешаны живописные полотна.
   Кристина вышла на середину комнаты. Пятнадцать портретов, написанных в разных стилях и в разное время, предстали перед ней. Когда она взглянула на последний, сердце подпрыгнуло в груди.
   – Господи, – пробормотала Кристина и подошла ближе.
   Очень юное, но вполне узнаваемое лицо с вызовом смотрело из тяжелой рамы. Отступив назад, Кристина снова оглядела ряд портретов. Графы Кьюичестеры были изображены здесь вместе с женами. Перед ней – родословная дома Хантов.
   Кристина пристально всматривалась в изображенные на портретах лица: суровые, скучающие, но у всех характерное властное выражение. У последнего портрета она снова замерла с величайшим интересом.
   Он был написан по меньшей мере лет двенадцать назад, Адриану здесь около двадцати. Он стоял в позе, олицетворявшей аристократическую мужественность, и выглядел скорее милым, чем красивым. Длинные черные волосы завязаны сзади атласной голубой лентой. На нем не было пудреного парика, хотя в те годы это было очень модно. Он не следовал моде ни тогда, ни сейчас. Кристина задумалась. Его заставляет презирать условности тщеславие? Или всего лишь желание освободиться от заботы о своих волосах?
   В юности Адриан определенно был не так красив, как сейчас. Но что-то придавало нарисованному лицу мягкость. Глаза. В них была невинность. Кристина знала, что порой его лицо бывает таким во сне. Но здесь художник ухватил чистоту, наивность и неиспорченность.
   Кристина, заметив неровную отметину на стене, потянулась потрогать ее.
   – Что ты делаешь? – раздалось позади нее. Ухватившись за раму портрета, чтобы не упасть, Кристина обернулась.
   – Господи, Адриан, ты меня до смерти напугал!
   Она взглянула на пятно на стене и снова потрогала его. Адриан был уже рядом. Она почувствовала, как его губы коснулись ее шеи.
   – Посмотри, Адриан. Штукатурка выцвела.
   – Да. Давно надо было оклеить стены обоями.
   – А здесь потрескалась. Видно, что заделывали щель. Ой, тут еще один портрет. Кто это?
   Адриан не ответил, и Кристина повернулась к нему. Не давая ей отойти, он прижал ее к стене. Кристина сообразила, что он не намерен отвечать. Он собирается поцеловать ее.
   Она коснулась рукой его губ.
   – Кто это? – снова спросила она.
   Нахмурившись, он смотрел на маленькую руку, закрывшую ему рот. Легко прикусив ее пальцы, Адриан прижался к ней. Прислонившись к стене, Кристина подумала, что пора бы уже привыкнуть к этому. Но его близость, его заигрывания по-прежнему волновали ее.
   – Ты пытаешься уклониться от ответа. Почему? Ты… – у нее вырвался стон. – Ты нарочно сбиваешь меня с толку.
   – Мм… верно, – тихо засмеялся он. – Как только ты ушла, я пожалел об этом. Я ничего не мог делать. Поэтому, сказал я себе, я тоже должен смутить Кристину.
   Единственным свидетельством того, что произошло, были ее помятые юбки и свободно повисшие полы его рубашки. Адриан сидел, привалившись спиной к стене. Его согнутые в коленях ноги мостом нависали над Кристиной. Она лежала словно в импровизированном шалаше.
   Снизу вверх рассматривала она отметины на стене, где висел таинственный портрет.
   – Кто это? – спросила она.
   – Где?
   – На портрете.
   – Ты приставучая, как репей. – Адриан погрозил ей пальцем и рассмеялся. – Моя жена, – ответил он. – Можно было догадаться, что это портрет моей жены.
   – Твоя жена! – Кристина села. Она бы поднялась, но Адриан выпрямил ноги, прижимая ее к полу. – Ты никогда не говорил, что у тебя есть жена!
   – А у меня ее нет. Сейчас.
   – Не понимаю. Что?.. Где?.. – Кристина пыталась успокоиться. – Что с ней стало? Она умерла?
   – Насколько мне известно – нет.
   – Пропала? В море? – Кристина пожалела о своих словах. Не слишком приятно рассуждать вслух о миссис Хант. О леди Хант, поправила она себя, о графине Кьюичестер. – Отпусти меня, Адриан. Мне нужно идти.
   – Прекрати, – мягко пожурил он. – Мы развелись.
   Учитывая ее собственный неудачный брак, эта новость могла бы принести Кристине облегчение. Но этого не произошло. Сам факт, что она впервые слышит об этом, был зловещим и грозным.
   – Почему ты раньше не упоминал об этом?
   – Не знаю. Мне это казалось не важным.
   – Не важным? В то время, когда мне предстоит стать парией, тебе казалось не важным сообщать мне, что ты уже пережил то же самое?
   – Это не то же самое. Развод для графа – это… – Адриан состроил гримасу. – Король и королева этого не одобряют.
   – Ты хочешь сказать, что в твоем случае все было гораздо хуже?
   – Многократно. И я не хочу снова оживлять это в памяти. Кристина, это действительно не важно. Это было давно.
   – Как давно?
   – Девять лет назад. Немного больше.
   – Что значит немного?
   – В следующем мае будет десять лет.
   – Ты так точно это помнишь? Такое не важное событие?
   Адриан поднялся на ноги.
   – Кристина, это было давно. И теперь ничего не значит. Как и другие женщины, если ты боишься этого.
   – Их было так много. – Она села. – И на одной из них ты женился, Адриан. Женился!
   – Мне тогда было девятнадцать.
   – Это не оправдание…
   – А как же твой брак, в который ты вступила в девятнадцать лет? Может быть, мне начать ревновать к Ричарду? – Адриан подал ей руку. – Идем. Я хочу уехать.
   Смягчившись, Кристина поднялась.
   – Экс-жена, – тихо сказала она.
   – Что?
   – Это новый термин, я недавно его услышала. Ты назвал ее женой, Адриан. Когда женщина разводится, она становится бывшей женой.
   – Не хочу спорить, Кристина. У нас осталось так мало времени. К четвергу я буду в Корнуолле, а ты…
   – Да уж, в Корнуолле! – пробормотала она.
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – Ты не поедешь в Корнуолл.
   – Почему?
   – Потому что ты не можешь быть одновременно в Корнуолле и в Нормандии.
   Возникла пауза.
   – Почему в Нормандии?