Айзекс Мэхелия. Невольница любви

   Ей захотелось умереть на месте. Она-то надеялась незаметно проскользнуть к себе, но лишь теперь поняла, как призрачны были ее надежды. Проницательная графиня не упускала ничего и, судя по самодовольному блеску в глазах, не преминула рассказать Синтии, куда и, главное, с кем отправилась ее подруга.
   Анри притормозил неподалеку от террасы, но прежде чем выйти из машины, украдкой бросил на Джун почти виноватый взгляд.
   — Я здесь ни при чем, — заверил он чуть слышно и повернулся к Софи, которая стремглав бросилась к ним.
   — Где вы Пропадали?! — сердито спросила девушка, подхватив отца под руку. — Вас же не было целую вечность! Дядюшка Бруно уже решил, что вы попали в аварию.
   Анри слегка принужденно улыбнулся.
   — Но ведь вы же знали, куда мы поехали. Разве бабушка вам не сказала?
   — Конечно, сказала! — Софи лучезарно улыбнулась Джун, которая присоединилась к ним. Если бы только я знала, что вы поедете в часовню, непременно напросилась бы с вами.
   — Ни в коем случае! — Анри с легкой насмешкой взглянул на испуганное лицо Джун. — Ты разве забыла, дорогая? В моей машине только два места.
   — А-а… — разочарованно протянула Софи, однако тут же нашлась:
   — Но мы могли бы взять вторую машину. «Роллс-ройс», например, или «рено».
   — О да, конечно, — насмешливо подхватил Анри. — Думаешь, бабушка пришла бы в восторг, если бы ты отправилась в горы на «роллс-ройсе»?
   — Мда, пожалуй…
   На этом бессмысленный спор закончился — тем более что они уже поднялись на террасу. Синтия привстала, и Джун уже приготовилась к неприятной сцене, но инициативу перехватила графиня.
   — Как вы раскраснелись, дитя мое! — воскликнула она, укоризненно взглянув на внука. Надеюсь, Анри, ты не позволил Джун слишком долго оставаться на солнцепеке?
   — Но я вовсе не… — начала Джун и смятенно осеклась, когда Анри наклонился, чтобы поцеловать бабушку. При этом он задел рукой бедро Джун, и, хотя никто этого не заметил, молодая женщина поверить не могла, что это вышло случайно.
   — Бьюсь об заклад, бабуля, Джун подтвердит, что я хорошо ее опекал. Но мы ехали в открытой машине…
   — Понятно. — Графиня кивнула, и Анри выпрямился. — Но, может быть, Джун хочет освежиться и привести себя в порядок перед обедом? Нам всем не составит труда ее подождать.
   Джун невольно задалась вопросом, знает ли старая дама, насколько своевременно ее любезное предложение, однако вежливо поблагодарила и поспешно направилась к себе.
   Пару минут спустя, разглядывая свое отражение в зеркале, Джун с облегчением заключила, что выглядит не так уж плохо. Она и вправду немного раскраснелась, как справедливо заметила графиня, и помады на губах почти не осталось, но, поскольку Джун и так почти не пользовалась косметикой, подобные мелочи ее внешность не портили. Куда более опасным показался ей непривычный, смятенный блеск в глазах — он мог выдать постороннему взору сумятицу чувств Джун. Поэтому она старательно умылась холодной водой, чтобы хоть немного снять возбуждение, а затем заново заплела косу.
   Вернувшись на террасу, Джун обнаружила, что Анри поглощен разговором с Синтией. Возможно, он просто извинялся за то, что уехал утром, так и не повидавшись с ней, но Джун после случившегося в часовне терзали самые недобрые предчувствия. Она не знала, как теперь посмотрит в глаза Синтии, и винить во всем произошедшем Анри было несправедливо. Джун и сама повела себя не лучшим образом, так что Синтия вправе презирать обоих.
   Что ж, подумала Джун, как только закончится уик-энд, соберу вещи и вернусь в Англию.
   Она догадывалась, что Синтия не преминет высказать ей свое мнение по поводу утренней поездки с Анри, — и такой случай представился сразу после обеда. Графиня имела привычку днем отдыхать, дядюшка Бруно решил на сей раз последовать ее примеру. Анри занялся хозяйственными делами, по крайней мере, так он сказал, Софи тоже куда-то исчезла, и подруги остались на лоджии одни.
   При других обстоятельствах Джун охотно просидела бы здесь до самого ужина — с интересной книжкой или просто развалясь в плетеном кресле. Синтия, однако, была настроена поговорить, и Джун не могла винить ее за это.
   — Ты ему сказала?
   — Сказала? — эхом отозвалась Джун. — О чем?
   — Не валяй дурака! — фыркнула Синтия. — О том, почему мне было плохо.
   — Нет. Я сказала только, что у тебя болит голова, вот и все.
   — Хм! — Судя по всему, Синтия не поверила. Что же он так подробно расспрашивал о моем самочувствии?
   — Ну.., не знаю. Наверное, просто беспокоился о тебе. А ты как думаешь?
   — Понятия не имею. Я вообще не всегда могу понять Анри. — Она скорчила гримаску. — Наверное, потому, что он на три четверти француз.
   Джун кивнула и предприняла попытку переменить тему.
   — Давно ты встала?
   — Э нет! — Синтия предостерегающе вскинула руку. — Мы еще не закончили разговор, так что не финти! Что ты задумала, а? С какой стати ты решила, что можешь завладеть Анри на все утро? Я же почувствовала себя полной дурой, когда спустилась на лоджию и обнаружила там только старую каргу да дядюшку-маразматика!
   — Мне очень жаль… — Джун тяжело вздохнула.
   — И правильно! Не затем я привезла тебя сюда, чтобы ты усложняла мне жизнь! Кстати, ты еще не рассказала, каким образом вообще устроилась эта утренняя прогулка? Ты напросилась в спутницы к Анри?
   — Вовсе нет! — негодующе возразила Джун. — Разумеется, я его ни о чем не просила! Просто он заговорил о старинной часовне, и тогда графиня…
   — Ну да, конечно! — Синтия зло фыркнула. — Так я и знала, что виной всему старая карга! — Она покачала головой. — Бедняга Анри! Старуха вечно вертит им, как хочет. Ты ведь тоже это заметила, верно?
   Джун могла бы положа руку на сердце заверить, что ничего такого не заметила, но если Синтия считает, что поездку устроила графиня, тем лучше. Им и так еще предстоит поговорить на другие, куда менее приятные темы.
   — Помнишь, что было, когда вы вернулись? — раздраженно продолжала Синтия. — Анри был не виноват, что ты поехала на прогулку с непокрытой головой, но разве его бабка это признала? Как же! Чем скорее эта карга отправится в богадельню, тем лучше!
   Джун хотела сказать, что Анри вряд ли согласится изгнать престарелую бабушку из дома, где та прожила чуть ли не всю жизнь, но, поразмыслив, прикусила язык. Что она, собственно, знает о Анри? Только то, что он соизволил ей рассказать. И если хоть половина того, что рассказывала об их связи Синтия, правда… Что ж, приходится признать: Джун и вовсе не знает Анри ле Брени.
   — Между прочим, я не шучу, — продолжала между тем вошедшая в раж Синтия. — Для нас обеих эта вилла будет слишком тесновата, а если мы с Анри поженимся…
   — Поженитесь? Ты уверена, что хочешь именно этого? — Джун порывисто повернулась к подруге. Она сразу поняла, что ее вопрос Синтии не по вкусу, но остановиться уже не могла. — Подумай хорошенько, дорогая! Все эти люди, конечно, очень славные, но неужели ты и впрямь считаешь, что будешь здесь счастлива? Я хочу сказать, ты ведь не привыкла к такому образу жизни, верно? Мне всегда казалось, что ты истая горожанка и не в восторге от радостей сельской жизни. Здесь ведь нет ни ночных клубов, ни…
   — Клубы есть в Сен-Рафаэле, — перебила Синтия, — во всяком случае, приличные забегаловки с музыкой. А у Анри имеется квартирка в Канне. Именно там он жил, когда мы познакомились.
   Джун покачала головой.
   — По-моему, ты рассуждаешь легкомысленно.
   — То есть?
   — У тебя будет ребенок. За малышом нужен постоянный присмотр, не говоря уж о том, что тебе предстоит кормление…
   — И ты полагаешь, что я стану портить себе грудь? — не на шутку изумилась Синтия. — Вот еще! У ребенка будет няня, и с самых первых дней его будут кормить из бутылочки.
   — А если Анри не согласится? Что тогда?
   — Анри? — Синтия подозрительно уставилась на нее. — Что он тебе наговорил?
   — Ничего. — Джун беспомощно пожала плечами. — Да и что он мог сказать? Он ведь даже не знает о ребенке.
   — Вот именно. В таком случае, откуда у тебя такая осведомленность? Или то, что ты успешно подлизалась к графине, дает тебе право совать нос в мои личные дела?
   — Да нет же! — ужаснулась Джун. — И вовсе я не подлизывалась к графине, не выдумывай.
   — Да ну? — ядовито отозвалась Синтия. — Отчего же тогда она говорит при тебе только по-английски?
   — Не знаю. — Джун при всем желании не могла отрицать этот факт. — Может быть, она узнала, что я не понимаю по-французски… В отличие от тебя.
   — А откуда старухе знать, что ты ни бум-бум по-французски? Помнится, ты ей об этом не говорила!
   — Ну-у… — Джун замялась. Не признаваться же, что об этом знает Анри: чего доброго, Синтия разозлится пуще! — Наверное, ты как-то помянула при Анри, что я не знаю французского.
   Синтия нахмурилась, припоминая, но видно было, что довод на нее подействовал.
   — Ладно, мы отвлеклись от темы. Какого черта ты взялась рассуждать, стоит мне выходить за Анри или нет? Тебе-то какое дело?
   Джун обреченно вздохнула.
   — Просто я хотела убедиться: ты знаешь, что делаешь. Ты не пробовала посоветоваться со своей матерью?
   — С моей матерью?! — В голосе Синтии зазвенело неподдельное презрение. — Когда это я хоть о чем-то советовалась с ней? Думаешь, мне хочется быть похожей на нее? Ни за что!
   Джун пожала плечами, в глубине души признав, что эта идея и впрямь не из лучших. Родители Синтии разошлись, когда она была совсем еще маленькой, и Синтия никогда не знала своего отца. Миссис Туайдел неизменно предпочитала перекладывать заботу о дочери на плечи других, и уже в отрочестве Синтия с матерью стали совершенно чужими.
   — Как бы то ни было, я отлично знаю, что делаю! — объявила между тем Синтия. — Я намерена выйти замуж за Анри, и все тут. Не дура же я, в конце-то концов!
   — Ты хочешь выйти за него, потому что беременна?
   — А на твой взгляд, этого недостаточно? — саркастически осведомилась Синтия. — Или ты полагаешь, что из меня выйдет хорошая мать-одиночка? — Она одарила Джун пренебрежительным взглядом. — Извини, детка, но меня не слишком-то привлекают радости материнства!
   Просто я хочу знать: что бы ни случилось в будущем, я могу быть уверена в.., прочности своего положения.
   — Ты имеешь в виду деньги?
   — Вот именно, деньги. Ты хоть представляешь, как велико состояние семейства ле Брени?
   Джун пожала плечами.
   — Должно быть, немаленькое.
   — Точно! — Синтия картинно раскинула руки. — Только вообрази: одна эта вилла стоит миллионы франков!
   — Я не разбираюсь в французской валюте, — сухо заметила Джун.
   — Ну ладно, зануда, миллион фунтов стерлингов! Тебе ли не знать, что одно лишь антикварное старье в этом доме стоит целое состояние!
   — Ну и что?
   — Как — ну и что? — опешила Синтия. — Брось, подружка, пошевели мозгами! Неужели ты отказалась бы от такой заманчивой перспективы?
   Джун прерывисто вздохнула.
   — А разве.., разве Анри уже сделал тебе предложение?
   — Нет еще, — с легким раздражением призналась Синтия. — Его так просто на крючок не поймаешь. Все мужчины боятся свадьбы как огня — уж нам ли с тобой этого не знать! По правде говоря, Пол — помнишь моего первого мужа? — тоже не хотел жениться. Все мужчины одинаковы. Им бы только попользоваться нашей слабостью, а там — дай Бог ноги!
   Джун покоробило от такого цинизма, но в глубине души она знала, что Синтия права. Всем мужчинам нужно лишь одно, и Анри не исключение. Тем отвратительнее казалась ей мысль о его браке с Синтией. Как сможет подруга доверять такому человеку?
   — И все-таки я считаю, что ты совершаешь ошибку, — ровным голосом сказала она. — Подумай хорошенько, дорогая. Если тебе понадобится моя помощь…
   — Еще чего! — хмыкнула Синтия. — Тебе не терпится включить меня в свой список добрых дел?
   В отличие от твоей матери я пока еще не инвалид.
   Джун стиснула зубы, стараясь подавить вспышку гнева.
   — Моя мать — совсем другое дело, — процедила она.
   — Ну да, ты всегда ценила родственные связи… в отличие от меня, — небрежно согласилась Синтия. — Кстати, о родственных связях. Что скажешь насчет несносной дочурки Анри? Мне совсем не улыбается, чтобы она вечно крутилась у меня под ногами. К тому же они со старухой заодно.
   — Мне она нравится. И потом, Софи ведь студентка. Что плохого, если ей захотелось провести каникулы с отцом?
   — Ну да, и особенно хорошо ей это удалось нынче утром, — ядовито отозвалась Синтия. — О Господи, легка на помине!.. Пойду-ка приму ванну.

Глава 13

   Джун спала.
   Ей снилось, что она вновь оказалась на руинах часовни — только на сей раз стояла ночь. Тоненький серп месяца, то скрываясь за тучами, то выныривая, едва озарял ночной мрак, зато в бархатно-черном небе над головой ярко сияли звезды. Воздух был теплым, точно парное молоко, и полуразрушенные стены древней часовни причудливо чернели на фоне звездного неба. В их очертаниях была какая-то дикая, необычная красота.
   Джун нисколько не боялась — напротив, ощущала себя небывало сильной. Земные узы более не сковывали ее, и южная ночь, как сестра, распахнула ей свои чарующие объятия.
   Ей снилось, что камни под ее ногами поросли жесткой горной травой. Отчего-то Джун была босиком, но это нисколько ее не смущало. Она лишь наслаждалась прохладой травы, которая покорно стелилась под ее босые ступни, наслаждалась небывалой, неведомой прежде свободой.
   И лишь когда легкий ночной ветер всколыхнул подол ее рубашки, Джун осознала, что не просто боса, — под тонкой рубашкой она была нага. Прохладный ветерок с дерзостью опытного любовника ласкал ее бедра, и в безумном восторге Джун запрокинула руки над головой и закружилась в беззвучном танце.
   Не сразу поняла она, что не одна. То ли шорох чужого дыхания вспугнул ее, то ли обжег чей-то взгляд — но она медленно обернулась и увидела Анри. Он сидел на том самом месте, откуда они любовались орлиным гнездом.
   Анри вытянул вперед ногу и подпер кулаком подбородок. В отличие от Джун он был одет полностью — весь в черном: гибкий, загадочный и нестерпимо притягательный.
   Сердце Джун стремительно застучало, кровь запела в жилах. Анри протянул руку, и она, не задумываясь, шагнула навстречу этому безмолвному властному зову.., однако тут же остановилась, вспомнив, какие преграды разделяют их.
   Но Боже милосердный, как изнывала ее плоть от желания оказаться в объятиях Анри!
   — Не бойся, — тихо сказал он, но Джун не тронулась с места, и тогда Анри встал и шагнул к ней. — Ты ведь сама искала меня.
   — Вовсе нет! — ужаснулась Джун, но он лишь тихо засмеялся.
   — Искала, — повторил, подходя вплотную. — А я искал тебя, так что мы квиты.
   Джун судорожно сглотнула.
   — Чего ты хочешь?
   — А чего хочешь ты?
   — Я? — смятенно переспросила она. — Не понимаю, о чем ты…
   — Отлично понимаешь. — Кончиками пальцев Анри провел по ее обнаженному плечу. — Потому и пришла сюда. Что проку возражать и спорить? Твое тело всякий раз выдает тебя.
   — Что ты знаешь о моем теле?
   — Кое-что. — Ладонь его легла на ее бедро. — Знаю, что ты вся дрожишь и сердце твое бьется, как безумное. Этого довольно.
   Рука его скользнула под невесомый край рубашки, и Джун в испуге отпрянула.
   — Не надо!
   — Разве? — мягко переспросил Анри. Темный жаркий взгляд его будто прожигал Джун насквозь. — Почему же не надо? Здесь никого нет, кроме нас с тобой.
   — Потому что.., потому что так нельзя!
   — Нельзя? — Он наклонился ниже, губами прижался к ее шее, и она ощутила на коже холодок его ровных зубов. — А я думаю — можно. И нужно.
   — О нет! — бессильно взмолилась Джун, чувствуя, как властная рука, проникнув меж ее бедер, касается сокровенной влажности лона; Прошу тебя…
   — Чего просишь? — прошептал Анри. — Чтобы я не касался тебя? Чтобы даже не смотрел?
   Ты прекрасна. Не бойся своего тела.
   — Я и не боюсь, — дрожащим голосом шепнула Джун, хорошо сознавая, что лжет.
   Тело предавало ее прежде и готово было предать теперь: она знала это, но ничего не могла с собой поделать.
   — Тогда позволь мне делать то, что хочу я, — прошептал он, чувственным поцелуем впиваясь в ее приоткрытые губы.
   Дерзкая ладонь его все откровеннее ласкала Джун, затем Анри выше приподнял на ней рубашку и обеими руками сжал полные напрягшиеся груди. Джун застонала, более не, в силах сдерживаться, и с губ Анри сорвался удовлетворенный вздох, когда она помимо воли приникла к нему всем телом.
   Она знала, что играет с огнем, но пальцы ее сами собой уже нашарили и расстегнули молнию на его джинсах, коснулись горячей и напряженной мужской плоти, и пламя блаженного торжества охватило Джун, когда она поняла, как велико желание Анри.
   Непостижимо как, но миг спустя они, обнаженные, уже лежали на траве. Свободной рукой Анри расплел косу Джун, и освобожденные волосы волной накрыли их, Что-то шепча, Анри прильнул к ней всем телом. Джун не могла дольше противиться зову страсти. Никогда в жизни не испытывала она такого упоения. Анри осыпал поцелуями ее влекущее тело, постепенно опускаясь все ниже, и, когда его губы коснулись влажных завитков сокровенного треугольника между бедер, Джун затрепетала от неведомого доселе нетерпения.
   Всем своим существом жаждала она великолепного завершения этих медлительных, но изысканных в своей дерзости ласк, жаждала принять в себя всю силу страсти Анри, слиться с ним в извечном ритме жаждущей плоти и…
   Этого не случилось.
   Отчего-то Анри медлил, затем отстранился, и у Джун не хватило сил открыть глаза и посмотреть в чем дело. Она хотела взмолиться: «Сжалься, не покидай меня, забудь обо всем, мы с тобой — одно, и да будет так!» — но с губ ее не сорвалось ни слова. И, когда Джун ощупью протянула руки к Анри, она наткнулась на пустоту.
   Безмерный ужас охватил ее, и она рванулась вперед, но не смогла даже шевельнуться, спеленатая незримыми тенетами. С отчаянным криком она рванулась сильнее…
   И проснулась.
   Все еще дрожа от призрачного ужаса, Джун лихорадочно огляделась. Постель ее была смята, в ногах валялась скомканная простыня — ее-то, видимо, Джун и приняла во сне за таинственные путы. Сама она все еще прижимала к груди подушку — так же страстно, как обнимала в грезах Анри.
   Застонав, Джун с омерзением отшвырнула прочь треклятую подушку. Господи, да что это с ней творится? Никогда прежде она не позволяла себе такого бесстыдства.., даже во сне.
   Волосы ее в беспорядке рассыпались по плечам, и, когда Джун обнаружила это, ее ужаснула мысль: что, если это был не сон? неужели Анри взаправду был здесь.., со мной?
   Да нет же! Она горько усмехнулась собственной глупости. К чему искать оправдания? Ведь я заперлась на ночь, и Анри никак не мог проникнуть в спальню. А если бы и смог.., неужели остановился бы на полпути? Неужели не захотел бы довершить то, что начал еще утром, на руинах часовни?
   Да, всему виной эта проклятая поездка! И я позволила себе настолько забыться, что мечтала во сне о мужчине, который уже обрюхатил мою подругу и едва не сделал то же самое со мной!
   Джун содрогнулась от отвращения к себе, осознав внезапно, что эта мысль отозвалась в ней сладостной дрожью. Она и впрямь желала принадлежать Анри, принять в себя его семя, понести и родить его дитя…
   Вне себя от ужаса, Джун соскочила с кровати и с ненавистью воззрилась на свое обнаженное тело. Оказывается, во сне она не только расплела косу, но и сорвала с себя рубашку — теперь та комком валялась в изножье кровати.
   Неужели я схожу с ума? Каким зельем опоил меня Анри ле Брени, если из нормальной рассудительной женщины я превратилась в полубезумную распутницу?! Как бы там ни было, я должна бежать, укрыться от его колдовской власти — и чем скорее, тем лучше.
   Она встала под душ, содрогаясь всем телом, но ледяные струи помогли ей немного прийти в себя. Дрожа всем телом, Джун наконец ступила на мраморные плиты ванной, насухо вытерлась и накинула халат.
   Заснуть она уже не могла, а потому, высушив и заплетя волосы в косу, принялась укладывать свои скудные пожитки. При этом Джун избегала смотреть в зеркало, страшась увидеть собственное лицо. В который уже раз она горько пожалела, что так и не взяла напрокат машину, ну да ничего не поделаешь — придется воспользоваться любезностью графини и вести себя так, словно ничего не случилось.
   Да и в самом деле — ничего. Еще вечером, укладываясь в постель, Джун была уверена, что происшедшее в часовне — лишь досадная минутная слабость. И лишь сейчас поняла, что обманывала себя, только теперь оценила всю глубину своего падения.
   Больше этого не случится. Никогда.
   Отдавая себе отчет, что ведет себя глупо, к завтраку Джун оделась как можно непригляднее.
   Черные брюки в обтяжку и короткая, до середины бедер, футболка лишь подчеркивали все недостатки ее фигуры — вернее то, что она искренне считала недостатками. Пусть себе Синтия лезет вон из кожи, чтобы очаровать своего ветреного любовника, ей, Джун, красоваться ни к чему, да и не перед кем. :
   Она намеренно медлила спускаться вниз и дождалась, пока за ней зашла Синтия. Подруга, как и следовало ожидать, выглядела в высшей степени соблазнительно — от вчерашнего недомогания не осталось и следа. Топик на тонюсеньких бретельках призывно облегал ее пышную грудь, а тесные шорты вызывающе подчеркивали соблазнительные округлости бедер.
   — Господи, на кого ты похожа?! — притворно ужаснулась Синтия, разглядывая подругу с явным удовольствием. — Можно подумать, ты решила своим видом довести старую каргу до инфаркта!
   — Разумеется нет! — раздраженно огрызнулась Джун. Какое дело ей, в конце концов, что подумает о ней графиня? — Пойдем. Сразу после завтрака нам, наверное, нужно будет собираться в дорогу.
   — Зачем же так спешить? — возразила Синтия, когда они вышли из спальни. — Я еще надеюсь провести с Анри все утро — тем более что вчерашний день пропал впустую.
   — А вчерашняя ночь? — осторожно спросила Джун. — Разве вы не…
   — Представь себе, нет! — Синтия скорчила гримаску. — Софи, видишь ли, захотела, чтобы папочка отвез ее на вечеринку, а когда он вернулся, я уже спала!
   — Вот как…
   — Ну да! — Синтия кипела от досады. — Правда, я пыталась его дождаться, но старая карга, как назло, не желала оставить меня одну. Бьюсь об заклад, если бы Анри вернулся пораньше, она придумала бы для него какое-нибудь неотложное дело!
   Джун возликовала при мысли, что Анри провел ночь не в постели Синтии, и тут же возненавидела себя за это.
   — Знаешь, — торопливо сказала она, — я, пожалуй, скажу, что хочу уехать сразу после завтрака. Шофер отвезет меня, а Анри доставит тебя домой попозже — днем, а то и вечером, как уж. пожелаешь.
   Синтия нахмурилась, но тут же просияла.
   — Да, это было бы неплохо! — с воодушевлением согласилась она и крепко стиснула руку подруги. — Ты и вправду этого хочешь?
   — Конечно, — солгала Джун, презирая себя за двуличие, и все же похвалила себя за такое решение, когда, выйдя на лоджию, увидела графиню и Анри.
   Все, что угодно, лишь бы оказаться подальше от него, думала она мрачно, когда Анри, завидев их, вежливо встал из-за стола. Он окинул взглядом ее растянутую футболку и нелепые брюки.., и Джун едва не умерла от смущения, поняв, что он при этом подумал. Желая избавиться от неловкости, она поспешно заговорила с графиней.
   Анри между тем вполголоса обменялся несколькими словами с Синтией, а затем как ни в чем не бывало направился к Джун.
   — Хорошо спала? — осведомился он вполголоса, бесцеремонно дернув прядку волос, которая выбилась из косы. — Вид у тебя какой-то… странный.
   — Усталый, хочешь сказать? — Джун порывисто обернулась к нему и смешалась, обнаружив, что графиня и Синтия следят за ними с откровенным интересом. — Мне плохо спалось.
   — Мне тоже.
   Анри сделал это признание таким многозначительно интимным тоном, что Джун на миг растерялась. Помимо воли ей припомнился постыдный сон… Бежать, бежать отсюда, пока она окончательно не выдала себя!
   Спасла Джун графиня. Впрочем, то, что она сказала, нисколько не успокоило молодую женщину.
   — Анри пришла в голову одна мысль, — любезно промолвила старая дама, глядя на Джун и подчеркнуто не замечая Синтию. — Он предлагает — на мой взгляд, это замечательная идея, — чтобы вы, Джун, погостили у нас несколько дней. Здесь, на вилле, вам будет попросторнее, чем в городской квартире.., да и поспокойнее.
   Поспокойнее? Рядом с Анри? О да — точь-в-точь как обитателям курятника, куда пробралась лиса!
   Джун хотела вежлив отказаться, объяснить, что она должна срочно вернуться в Англию, но вмешалась Синтия.
   — Джун хочет поскорее уехать в Сен-Рафаэль, графиня. Она буквально минуту назад жаловалась мне, что на вилле ей нечем заняться, а безделье ее утомляет. Она собиралась уехать сразу после завтрака, верно ведь, дорогая?
   — Верно, — пробормотала Джун; скрипнув зубами.
   Жаркая кровь прилила к ее лицу. И зачем только Синтия так некстати принялась говорить за нее!
   — Вот как! — Глаза графини опасно блеснули, но внук опередил ее.
   — По-моему, бабуля, Джун сказала только то, что хотела услышать ее подруга, — ловко вставил он, метнув на Синтию такой взгляд, что та мгновенно прикусила язык. — Мы все знаем, Синтия, что тебе скучно на вилле, — добавил Анри, выразительно пожав плечами. — Что же, мы не станем тебя задерживать. Сразу после завтрака шофер отвезет тебя в Сен-Рафаэль.