Бачило Александр Геннадьевич. Красный Гигант

   Веревки, стягивающие ему руки за спиной, опасно трещали.
   – Зачем же ты пришла?! Что ты наделала, дочь»!
   – Дочка ваша? - тепло, по-родственному спросил комбриг. Один ус его смотрел вверх, другой вниз, что на этом нетесаном лице должно было изображать улыбку.
   – Хорошая девушка. Прямо невеста! А который годок? Катя отвернулась от него, прижавшись лицом к груди отца.
   – Послушайте! - взволнованно заговорил Горошин. - Поверьте же мне наконец! Они улетели навсегда! Очень далеко, к звездам. Никакой опасности от них больше быть не может! Они все равно что умерли!
   – Кому это все равно? - оборвал его Кирпотин. - Это тебе все равно! А Советской республике не все равно! Ей покою нет, пока жива хоть одна белая гнида! Хоть на звездах, хоть на облацех! Повсюду будем бить ее, до полного искоренения! И ты нам поможешь.
   Доктор молчал.
   Катя снова заглянула ему в глаза.
   – Нет, - произнес Горошин. - Я не стану… Комбриг развел руками.
   – Ну, нет, так нет. Придется нам самим за ручки подергать, наудачу.
   – Попробуйте, - доктор усмехнулся. - Но это верная смерть.
   – Так ведь мы не сами дергать будем, - разулыбался Кирпотин. - Мы вот Катю попросим! - и, обернувшись к конвойным, добавил: - Взять!
   Исполнительные красноармейцы, живо закинув винтовки за спину, подскочили к Горошину, чтобы оторвать вцепившуюся в него девушку.
   Но тут случилось непредвиденное. Веревка на запястьях доктора вдруг лопнула, издав глухую балалаечную ноту. Мигом освободив руки, Горошин бережно отодвинул дочь и встретил подбежавшего бойца ударом щедро отпущенного ему природой кулака. Красноармеец покатился по земле и остался лежать неподвижно, а доктор, явно знакомый с приемами английского бокса, тут же принял и второго пациента. Тот, хоть и был здоровым деревенским парнем, в кузнице батьке помогал, но устоять на ногах не смог. Жалобно всхлипнув от удара в подвздошье, он лег и стал ловить ртом воздух у самой земли.
   – К ракете! - крикнул Горошин, указывая на черные конусы снарядов, торчащие из тумана.
   – Стой, сволочь! - затвор клацнул под рукой старшего расстрельной команды.
   Горошин не стал смотреть, как в него целятся, а бросился вслед за Катей. Грохот выстрела скакнул от стены к стене пещеры и заглох в тумане.
   – Не стрелять! - гаркнул комбриг. - Спец живой нужен! Отсекай его, гада, от машин!
   Со всех сторон послышалось сапожное буханье - солдаты отовсюду бежали к снарядам. Но Кате и Максиму Андреевичу удалось опередить всех. Помог туман и поднявшийся переполох. Доктор с дочерью, незамеченные, добежали до ближайшего снаряда.
   – Быстро в люк! - Максим Андреевич подхватил Катю на руки и буквально забросил ее в дыру, зиявшую в корпусе снаряда на высоте человеческого роста. Катя тихо вскрикнула - должно быть, ударилась обо что-то.
   – Ничего там не трогай! - предупредил отец.
   Он ухватился за край люка, подтянулся и влез в отверстие, к счастью, достаточно широкое даж amp;для его могучих плеч. Внутри снаряда было довольно просторно, но темновато. Мерцание разноцветных огней по стенам придавало большой круглой комнате, в которой оказался Горошин, вид таинственный и праздничный. Впрочем, Максим Андреевич бывал здесь не раз и к виду комнаты давно привык.
   Оказавшись внутри снаряда, он прежде всего живо закрыл люк массивной круглой заглушкой, опускавшейся сверху на шарнире и точно подходящей по величине.
   – Ну вот и все, - облегченна вздохнул Горошин, закончив работу.
   Он повернулся к дочери и вдруг замер. На него насмешливо смотрели веселые и наглые глаза Яшки. Кирпотинский ординарец стоял у противоположной стены и, казалось, любовно обнимал Катю. На самом деле он крепко держал девушку, намотав на руку ее косу и приставив к горлу тусклый кавказский кинжал.
   – Дурак ты, папаша, - сказал Яшка. - Хоть и здоровый конь, а дурак. Стой там, не балуй! А не то гляди, косарем, да по белой шейке - чик, и нету барышни, лебедушки моей ненаглядной…
   Он провел тыльной стороной ладони по Катиной щеке.
   – Не смей! - Катя рванулась, но Яшка крепко держал ее за волосы.
   – Тпру, шалая! - прикрикнул он. - Обрежешься же, дура! Кто тебя замуж возьмет? А так, глядишь, и я посватаюсь! Только мне жена смирная нужна. Я ведь, если что не по мне, и убить могу!
   Он снова повернулся к Максиму Андреевичу.
   – Ну, чего встал, папаша? Отчиняй дверь! Живо!
   Он поднес лезвие к лицу Кати, будто собирался ее брить. Она вздрогнула от холодного прикосновения, по щекам ее текли слезы.
   – Короче, так, - сказал Яшка, обращаясь к Максиму Андреевичу. - Либо ты везешь нас вдогон за белыми, либо дочке каюк. Что решаешь? Резать аль нет?
   – Убери нож, - тихо произнес Горошин. - Я открываю…
   Он повернул рычаг, и люк с шипением поднялся, открывая круглый лаз, за которым уже шевелился частокол штыков. Максим Андреевич повернулся к ним спиной.
   – Отпусти ее, - сказал он Яшке. - Я покажу, как управлять ракетой.
   – Конечно, покажешь, - Яшка подтолкнул Катю к люку. - Куда ж ты денешься?..
   Час спустя над уснувшим было Карадагом снова поднялись дымные столбы, и огненные стрелы принялись с воем чертить небо, исчезая в вышине, среди высыпавших уже звезд.
 
   – …А у нас все по-прежнему, - несмотря на тошноту, Мустафа сладко жмурился, как кот, вернувшийся на родную печку.
   – Где это - у вас? - ехидно спросил Егор.
   Мустафа хоть и летал однажды на «Союзе-ТМ», но полет прошел неудачно, на расчетную орбиту корабль не вышел, и до стыковки с «Миром» дело не дошло. Счастье еще, что спускаемый аппарат отработал штатно, все вернулись живыми-здоровыми. В программу полета задним числом вписали «испытание двигательных систем», а стыковку благополучно потеряли. Тем не менее станцию Каримов знал хорошо, куда лучше своего экипажа, если можно так назвать двух космических туристов, толком не прошедших подготовку. Эх, деньги-денежки! Каких только чудес вы не вытворяете! Можете сделать российскими космонавтами двух богатых бездельников, а можете безжалостно затопить вполне еще работоспособную станцию - красу и гордость отечества!
   – Вот мы и дома! - сказал командир, не обращая внимания на ехидного Егора. - Жорик, заползай!
   Джеймс медленно, с торжественным видом пересек комингс и вступил на территорию станции, а вернее, вплыл в ее огромный, особенно после тесноты спускаемого аппарата, цилиндрический объем.
   – Орбитальная станция «Мир», - сообщил он, как всегда, ни к кому не обращаясь. - Руина великой эпохи!
   Счастливый он, позавидовал американцу Егор. Каждое мгновение смакует, будто его в кино снимают. И торжественное слово к любому случаю готово. А я что же? Денег-то не меньше вбухал, надо бы радоваться - мечта детства и все такое… Хотя мои деньги все равно бы пропали. Тетке Вере с ее сизомордым не достались - и хорошо…
   – Джеймс! Я давно хотел тебя спросить… - начал он.
   – Спросите, Егор, - кивнул Купер. - Ты будешь сто двадцать шестых человеков, задающих мне этого вопроса.
   Русские слова Джеймс произносил почти без акцента, но употреблять склонения и спряжения так и не научился.
   – Откуда ты знаешь, какой у меня вопрос? - по привычке заспорил Егор. - Может, я ценами на картошку в Оклахоме интересуюсь.
   Джеймс добродушно рассмеялся.
   – Бросай, бросай, Егор! Со мной за последний два месяца говорили сто двадцать пять русские людей, включительно генерала эфэсби, и все задавали одного и того же вопроса: зачем мне все это нужно? Хотя… - Джеймс наморщил лоб, припоминая, - хотя нет, господин генерал не сказал «зачем». Он произнес другое слово…
   – Да мы знаем! - Егор поморщился. Его, как и всех, еще немного мутило в невесомости. - И все-таки зачем тебе это нужно, Джеймс? Ведь никто не узнает!
   – Почему не узнает? - любезно улыбнулся Джеймс. - Я напишу об этом полете в своих мемуарах…
   – И станешь писателем-фантастом, - подхватил Егор. - Ни одна живая душа в вашей НАСе не знает, что мы здесь. Завтра вернемся на землю, послезавтра «Мир» будет затоплен, и у тебя не останется никаких доказательств.
   – На кой черт мне доказательства? - Джеймс высокомерно выпятил толстую нижнюю губу. - Я совершаю этот полет для сам себя, а не для прессы. У русских есть космос, и они им торгуют. У меня есть деньги, и я его покупаю, - Купер приблизился к иллюминатору и с хозяйским видом обозрел окрестное мироздание. - Мне плевать на что думают в НАСА или в Международном Космик Эйдженси. Вы ведь тоже не ради славы полетели, Егор? Наверное, в детстве мечтали стать космонавтом? Вам повезло, ваше детство еще не кончилось, а вы уже космонавт!
   – От скуки я полетел, - буркнул Егор. - И назло родне. С детством меня как-то быстро кинули…
   Он вспомнил отца, вечно спешащего, вечно с телефонной трубкой возле уха и неизменной бутылкой виски на расстоянии вытянутой руки, не дальше. «Для тебя ведь мудохаюсь, наследник, тебе все достанется, кому еще? Вот погоди, завалю «Интерникель», мы с тобой еще в космос слетаем! А хрен ли нам, мужикам? Все в наших руках! Были б деньги…»
   – Что есть слава? - продолжал философствовать Джеймс Купер. - Сублимация половых комплексов. Спросите наш капитан, он тоже не за славой полетел, а за вознаграждением, ему нужно кормить свою большую татарская семья. Правильно ли я говорю, Мустафа, сэр?
   Мустафа, хлопотавший возле пульта, не обернулся, только пожал плечами, отчего его крепкая, коренастая фигура качнулась, как на морской волне.
   – Я полетел, чтоб вы тут руками ничего не трогали, - буркнул он.
   – О! Это совершенно не так! - рассмеялся Джеймс. - Здесь можно трогать руками хоть что угодно! - он ухватился за торчащий из стены шлейф проводов и выдернул его из разъема. - Два дня после сегодня все, что не сгорит в атмосфере, будет лежать на дне океана…
   – А ты и рад!
   Егора задевало лучезарное настроение Джеймса.
   – Я рад, - кивнул Купер. - Очень рад, что я успел. После нас уже никто не сможет сюда побывать…
   И тут в обшивку станции постучали.
   – Это еще что такое?! - обернулся Мустафа. - Жорик, твои фокусы?
   – God damn it! - ошеломленно пробормотал Джеймс и вдруг отлетел к стене, припечатавшись спиной к беговой дорожке. Егор и Мустафа грохнулись рядом. Невесомости не было. Экипаж «Мира» копошился на полу, безуспешно пытаясь преодолеть тяжесть всех своих внезапно вернувшихся килограммов.
   – Долетались, мать вашу! - выругался Мустафа. - Кто двигатели врубил?! Поубиваю на хрен, т-туристы!
   Егор сел и прислушался.
   – Молчат двигатели.
   – Как же молчат? А это что?
   Где-то коротко взвыли сервомоторы, послышалось шипение стравливаемого воздуха.
   – Разгерметизация! - побелевшими губами прошептал Джеймс совсем без акцента.
   Но шипение прекратилось, люк запасной шлюзовой камеры плавно отъехал в сторону, и в отверстии холодно блеснуло граненое лезвие винтовочного штыка.
   – Не трепыхайсь, хлопцы! - раздался голос из камеры. - Сыдыть смырнэнько, руки в гору! Я вже до вас иду!
   Следом за штыком показался длинный ствол винтовки, а потом и лохматая, заросшая бородой голова в папахе.
   – Знатна кадушка, - сказала она, озираясь. - Давай сюды, братва!
   Человек в гимнастерке полностью выбрался из люка и мягко спрыгнул на пол. Следом за ним снаружи полезли другие - такие же лохматые и с винтовками. Запахло потом и сапогами. Последним в отверстии люка показался молодой парень с маузером в руке.
   – Ну, что тут, Тищенко?
   – Ось, люды якись, товарыщу командир! - доложил парню красноармеец, появившийся первым. - С виду офицерня!
   Командир оглядел сидящих на полу космонавтов.
   – Что за люди? Откуда? Куда?
   – А-а! Я понял! - сказал вдруг Егор. - Это же артисты! Джеймс, нас с вами кинули! Никакого полета не было! Мы на Земле!
   Джеймс, медленно багровея, поднялся на ноги и повернулся к Мустафе.
   – Как это понимать, сэр? Что за цирк?
   – А ну сядь! Ты! - красноармеец саданул Джеймса прикладом в спину так, что тот перелетел через беговую дорожку и рухнул на велоэргометр.
   – Да вы что, клоуны, сдурели?! - Егор вскочил. - Я вам такие терки устрою - в зоопарк не примут!
   – Сядь Егор, - тихо сказал Мустафа. - Спокойно. Тут что-то не так.
   – Я американский гражданин! - заявил Джеймс, вытирая кровь с разбитой губы. - У вас будет крупных неприятностей!
   – Чудные какие-то, - покачал головой бородатый красноармеец. - Яш, а может, в расход их?
   – Обожди, - Яшка прищурился на Мустафу. - А ну-ка ты! Иди сюда! Кто такой?
   Мустафа поднялся.
   – Я майор Каримов, командир экипажа орбитальной станции «Мир».
   – Я ж кажу - офицерня! - подтвердил красноармеец.
   – Ну а вы кто такие? - спросил Мустафа.
   – Ишь любопытный! - бородатый неодобрительно покачал головой.
   – Погодь! - оборвал его Яшка. - Мы-то? - он усмехнулся и коротко козырнул. - Командир разведроты отдельного истребительного полка Смертоносной революционной бригады имени товарища Энгельса Косенков! Так что, сами понимаете, господа контра, дело ваше - дрянь!
   – Почему же контра? - спокойно возразил Мустафа. - Мы выполняем важное государственное задание. Эта станция - собственность Российской Федерации.
   – Российской Федерации? - переспросил Яшка. - Которая РСФСР?
   – Да, она построена в РСФСР. Вон и красный флаг на борту, с серпом и молотом.
   Яшка обернулся к бородатому.
   – Тищенко! Был флаг?
   – Не приметил я.
   – А вот по зубам как съезжу, чтоб вперед примечал!
   – Да врут, поди! Ты на морды-то их погляди! Сразу видать белую кость! К стенке, без разговоров!
   – Стой, братва! - Яшка покачал головой. - Как бы нам тут дров не наломать. Может, они спецы…
   – Я могу еще кое-что показать! - Мустафа подошел к шкафчику.
   – Но-но-но! Руки-то убери! - Яшка поднял маузер. - Тищенко, проверь!
   – Что за комедия, Мустафа? - недоуменно спросил Егор. - Чего ты с ними разговариваешь? Мы же на Земле! Концерт окончен, пошли за пивом!
   – Сиди, малец, бо тоже схлопочешь! - Тищенко отпихнул Егора от шкафчика и открыл дверцу. - На Земле он! Я той Земли, почитай, уж три месяца нэ бачив… Тут прапор якись! - Он вынул из шкафчика и протянул Яшке треугольный кумачовый вымпел с золотой бахромой и вышитыми гладью портретами вождей мирового пролетариата.
   – Ишь ты! - Яшка пощупал ткань. - Красота-то какая! Это на пику, что ли, вешать?
   – На стену, - сказал Мустафа. - Комсомольцы подарили. Портреты узнаешь? Ленин, Маркс и смертоносный товарищ Энгельс.
   – Ленин?! - Яшка с благоговением погладил портрет. - Так вот он какой! - глаза его подобрели. - Этакий флажок мандата стоит, - он повернулся к Мустафе. - Ты вот что скажи, товарищ спец, у тебя телеграф есть?
   – Есть радио, - сказал майор Каримов, подошел к передатчику и щелкнул тумблером. Егор осторожно переглянулся с Джеймсом. Кажется, командир вел хитрую игру.
   – Так что ж ты молчал, недогада! - оживился Яшка. - Сказал бы сразу про радио, мы бы тебе и душу не мытарили! Зараз же и узнаем, из которого чугунка ты щи хлебаешь! А ну, передавай на Землю, - он прокашлялся. - Москва, Кремль, Ленину!
   Рука Мустафы, тронувшая было регулятор настройки узконаправленной антенны для связи с ЦУПом, остановилась.
   – Кому?!
   Яшка самодовольно провел ладонью по едва намечающимся усам.
   – Да ты не сомневайся, браток! У нас такое донесение, что прямо ему надо! Лично! Пиши, пиши давай! «Героические бойцы Смертоносной бригады имени товарища Энгельса в пламенных битвах на просторах нашей трудовой рабоче-крестьянской Галактики водрузили освободительное знамя диктатуры пролетариата на трех планетах земного типа с кислородной атмосферой!» Ну, чего ты на меня выпучился? Я цельный месяц слова учил! Дальше пиши! «Шлём боевой привет вождю революции и просим помочь с патронами, а также с обмундированием, потому как бойцы здорово дерут его об штыки по причине тесноты в паровозах». Подпись: «Комбриг-один Кирпотин». Фу-у! - Яшка с облегчением вытер пот со лба. - Думал, не довезу!
   – «Байкалы»! - раздался вдруг в отсеке громкий голос. - Почему вышли на связь по открытому каналу? Что случилось? Докладывайте!
   – У нас тут красноармейцы! - закричал Егор. - С винтовками! Яшка и его бойцы ошеломленно крутили головами, ощетинившись штыками во все стороны. ЦУП озадаченно молчал.
   – Ну кто тебя просил?! - прошипел Мустафа.
   – Пьяные, сволочи, - послышался из динамика усталый голос. - Узнаю, кто пронес водку на борт - выгоню из отряда! А туристов твоих оштрафую! Так что они без штанов домой отправятся!
   – Товарищ руководитель полетов! - сказал Мустафа официальным голосом. - У нас на борту посторонние, называющие себя красноармейцами.
   – Спокойно, Каримов! - в голосе руководителя полетов зазвучало спокойствие, которое бывает только при чрезвычайных ситуациях. - У вас отравление закисью азота. Перекройте вентиль три-пятнадцать в кислородном отсеке.
   – А ну, дай-ка я сам с товарищем поговорю! - сказал вдруг Яшка, оттеснив Мустафу от пульта. - Слушай, браток! Ты донесение Ленину передал? Ты передавай, не тяни! А не то я сейчас сам на паровозе прилечу и лично с вот этого вот маузера, - он ткнул стволом в панель приборов, - за такую твою несознательность посчитаюсь.
   – Кто это говорит? - голос руководителя дрогнул.
   – Косенков говорит! Яков Филимоныч. Командир отдельного истребительного… В общем, на паровозе мы! Прилетели с планеты имени товарища Бебеля. Передавай немедля, человечно тебя прошу, не доводи до греха!
   ЦУП опять надолго замолк.
   – Можно вас спрашивать? - произнес вдруг Джеймс Купер, обращаясь к одному из красноармейцев. - Когда вы отбыли с Земли к этот… Бабель-планета?
   – Хрен же его пересчитаешь без луны да без солнца! - задумчиво сказал боец. - Когда ночь, когда день - неизвестно! Но так, по износу обмундирования - месяца три назад выходит.
   – А год какой? - спросил Джеймс.
   – Да что ты прилип, как банный лист! - оборвал его Яшка. - Прошлый год! В аккурат третью годовщину революции справили, Врангеля с Крыму вышибли и полетели вдогон! - он повернулся к Мустафе. - Ну, чего он молчит, телефонист твой?
   – Двадцатый год, - задумчиво сказал Мустафа. - Гражданская война. Это было восемьдесят один год назад.
   – Чего-о?! - недоверчиво протянул Яшка. - Ты мне зубы-то не заговаривай, а то ведь я и осерчать могу! Ты мне связь с Лениным давай!
   – Не могу, - сказал Мустафа, надеясь, что его слышат и в ЦУПе.
   – Ленин умер в двадцать четвертом, а сейчас две тысячи первый.
   В повисшей тишине оглушительно щелкнул взведенный курок маузера.
   – А вот за эти слова, - медленно вскипая, заговорил Яшка, - ты мне ответишь по всей строгости революционного закона! А ну - к стене!
   – Внимание, станция «Мир»! - раздался вдруг незнакомый голос в динамике. - Товарищ Косенков у аппарата?
   – Здесь Косенков! - гаркнул Яшка.
   – С вами будет говорить председатель Совета Народных Комиссаров товарищ Ленин, - торжественно объявил голос.
   Бойцы взволнованно загомонили.
   – Давно бы так! - Яшка оправил гимнастерку и подтянул ремни.
   – Ну-ка, тихо там! - шикнул он на бойцов.
   – Здравствуйте, товарищ Косенков! - бодро прокартавил в динамиках знакомый голос Ильича. - Прочитал ваше донесение. Очень, очень рад! Прекрасную новость вы нам сообщили! Спасибо вам, товарищ!
   Яшка обернулся к своим и незаметно махнул рукой.
   – Служим трудовому народу! - хором проорали бойцы.
   – Боеприпасы приготовлены в известной вам пещере под Карадагом! - продолжал Ильич. - Архиважно набрать их как можно больше!
   – Паровоз у нас маловат, Владимир Ильич! - пожаловался Яшка.
   – Много ли на нем увезешь…
   – А вы проявите революционную смекалку, товарищ! - добродушно рассмеялся Ленин. - Желаю вам удачи!
   – Есть проявить смекалку, товарищ Ленин! - радостно прокричал Яшка в опустевший уже эфир.
   В динамиках раздалось шипение, хрип, затем откуда-то всплыл далекий, едва слышный голос: «Байкалы», «Байкалы», отвечайте! Не слышу вас! - и снова угас.
   Яшка сунул маузер в кобуру и повернулся к бойцам.
   – Вот такие дела, братва! - глаза его сияли счастьем. - Довелось мне поговорить с самим товарищем Лениным! Сам век не забуду и внукам расскажу! - Он приосанился. - А теперь слушай мою команду! За оружием пойдем на паровозе Михеева. Иди, Петруха, разводи пары!
   Яшка еще раз прошелся вдоль отсека, по-хозяйски заглядывая в Люки, ведущие в другие модули.
   – Паровоз Сидорчука остается тут, при станции, чтобы эти неустановленные личности, - он кивнул на космонавтов, - ее куда не отогнали. Уж больно они хитрые. Ну, с ними потом разберемся! Ковзун, Тищенко и Парамонов! Всю эту бочку обыскать, шкафы, переборки порубать на куски и вынести к Сидорчуку, пускай выкинет. Грузить будем сюда!
   Яшка направился к люку, уже по пояс в шлюзовой камере он еще раз бросил иронический взгляд на экипаж станции.
   – Хе! Ленин у них умер! А Ленин-то он вона - живее всех живых!
 
   Меньше чем через час усилиями добросовестных красноармейцев станция и в самом деле начала напоминать пустую гулкую бочку. Беговая дорожка, велоэргометр, стол - все было развинчено, разломано и исчезло в узком отверстии шлюзовой камеры, соединяющей станцию с паровозом Сидорчука. Экипаж «Мира» поначалу сидел в уголке под охраной одного из бойцов, тихонько переговариваясь.
   – Чего-то я не понял, командир, - сказал Егор. - Почему актеры сами декорации разбирают? Наше бабло экономят?
   – А по-моему, очень убедительно играют, - откликнулся Джеймс, трогая разбитую губу.
   – Это не игра, - Каримов болезненно морщился, глядя, как бойцы вместе с кусками обивки отрывают от стен уникальную аппаратуру. - Не расслабляйтесь раньше времени. Мы с вами еще в космосе.
   – Какой там в задницу космос?! - скривился Егор. - Невесомости-то нет!
   – По-моему, эти их паровозы создают искусственную гравитацию.
   – Сам-то понял, что сказал? Где паровозы и где гравитация?!
   – Я одно знаю, - Мустафа упрямо наклонил голову. - Это настоящая станция «Мир» в настоящем космическом полете.
   – Ты еще скажи, что Ленин настоящий!
   – Тс-с! - Мустафа приложил палец к губам, покосившись на охранника. - В ЦУПе тоже не дураки сидят. Там группа психологов на подхвате, и сработали они гениально. С психами спорить нельзя. Если требуют Ленина - надо дать им Ленина.
   – О! Это неплохо придумано! - оживился Джеймс. - Господина Яшку на Земле ждет смирный рубашка!
   – А к нам на паровозе прилетят спасатели, - уныло буркнул Егор. - Чип и Дейл.
   Тут Тищенко, давно поглядывавший в сторону космонавтов, не выдержал и в порыве классовой ненависти к тунеядцам всех четверых, включая часового, приставил к работам.
   – Не хрен даром воздух глотать! - сказал он, вручая плоскогубцы Джеймсу Куперу. - Попрацюй-ка на Советску власть, мррда империалистическа!
   Джеймса бросили на разборку кают, а Егора заставили таскать обломки к шлюзу.
   – Баню тоже разбирать, что ли? - спросил Мустафа, поигрывая гаечным ключом. - Вещь в полете не лишняя. Смотрите, может, пригодится?
   – Оце, што ли, баня? - Тищенко скептически оглядел кабинку со стеклянным окошком и сплюнул. - Нэ трэба. Вша у межпланетному пространстви и так дохнэ!
   – Кто это вас таким словам научил? - Мустафа с видимым равнодушием принялся отвинчивать болты, крепившие баню к переборке. - «Межпланетное пространство», «Галактика», «кислородная атмосфера»…
   – Та був одын дохтур, - охотно пояснил Тищенко. - Дюже разумный! Ну такий вжэ разумный, аж нэ расстреляли! Щэ, бувало, до зирочки нэ долитилы, а вин вже знае, як их звать!
   Со стороны модуля «Квант» послышался слабый пневматический хлопок. Большой шлюз для приема грузового «Прогресса» бодро отработал автоматическую стыковку, звякнула, открываясь, крышка люка.
   – А ну, принимай, братва! - послышался голос Яшки. - Да шевелись, похоронная команда! Нам еще ходки три надо сделать!
   Изумленные космонавты, заглянув в переходный отсек, увидели, как из транспортного люка один за другим появляются деревянные ящики с веревочными ручками. Однако Тищенко живо разогнал столпотворение возле люка. Экипаж поставили в общую цепочку и велели передавать ящики красноармейцам, которые сноровисто набивали ими модули «Спектр» и «Кристалл».
   – Откуда это? - спросил Мустафа, принимая ящик от Тищенко и передавая его Егору.
   – Хиба ж ты нэ чув? - спокойно отозвался красноармеец. - От Ленина!
   – Кто-то говорил, что в ЦУПе не дураки сидят! - ехидно заметил Егор.
   – Ничего не понимаю, - растерянно пробормотал Мустафа.
   – Та тоби и нэ трэба! - успокоил Тищенко. - Як усэ погрузэмо, зараз и до вас очередь дойдэ!
   Прошел еще час, в течение которого паровоз Яшки дважды прибывал на станцию, выгружая новенькие трехлинейки, картонные коробки с револьверами системы «наган», снопы кавалерийских шашек и четыре пулемета «максим» в свежей заводской смазке. Весь этот арсенал занял половину объема главного модуля станции. Грузчики валились с ног от усталости.
   – Где они набрали этого старья? - удивлялся Мустафа, разглядывая серпасто-молоткастую маркировку ящиков.
   – Сказали же тебе - Ленин прислал! - устало вздохнул Егор.
   – Эта амуниция выглядит так, будто только что с завода, - заметил Джеймс.
   – Ерунда! - возразил Мустафа. - Нет таких_ заводов, я точно знаю!
   – Що ж вы за народ такий! - укоризненно покачал головой Тищенко. - Шепоткують и шепоткують Промеж сэбэ - так бы с нагана и вдарыв! А ну, отойдь от ящикив! - он приблизился к люку. - Катю! Та нэси вже кулеш! Обидать пора, бо скоро Яшка вернэтся!
   – Иду, иду! - послышался звонкий девичий голос. В отверстии люка появился обмотанный рушником чугунок. - Возьмите, а то уроню!
   – Я тоби уроню! - Тищенко подхватил чугунок. - Сорока! Хлиба давай!
   – Сейчас, сейчас! - из шлюзовой камеры ловко выпорхнула тоненькая девушка с пшеничной косой, уложенной вокруг головы, и принялась хлопотать, едва стрельнув изумрудами глаз в космонавтов.