Бачило Александр Геннадьевич. Красный Гигант

   – А я Михаил. Вот и познакомились. - Шабалин хлопнул Яшку по плечу и побежал к загонщикам, обступившим жука. - Братай его, ребята, пока не очухался!
   Артель охотников лихо набросилась на чудовище, временно оглушенное муравьиной кислотой. В ход пошли арканы и крючья. Каторжники мастеровито оплетали шипастые лапы и челюсти густой паутиной канатов, постепенно стреноживая жука и лишая его возможности обороняться. Кулипаныч и Блошка, взобравшись по веревкам, оседлали роговые наросты над глазами обреченной твари и с плотницким покрякиванием деловито вырубали под корень поникшие усы. По унылой морде жука стекала лимфатическая слизь и капала на стянутые канатами челюсти непрошенной слезой. Отдельная бригада раздельщиков, зашедшая с тыла, подваживая жердями толстые закрылки, уже вырубала из туши первые аппетитно сочащиеся куски мякоти…
 
   Низкие своды складского коридора давненько не слыхали столь сладостных звуков. Чеканный строевой шаг сотрясал бамбуковую облицовку стен и дощатый настил пола, заставляя канцелярских муравьев робко тесниться по углам и поджимать усики. Сердце поручика Яблонского заливалось соловьем.
   – Песню запе-вай! - не удержался он, впервые за долгие годы шагая во главе не инвалидной команды уборщиков, а настоящего воинского подразделения - комендантского взвода, откомандированного полковником Лернером для получения оружия.
   – Муравей, муравей, пташечка! - истерически зазвенел тенор запевалы.
   – Таракашечка жалобно ползет! - в тридцать глоток рявкнули басы.
   Поручик украдкой смахнул влагу с ресниц. Хорошо! Безоблачное настроение, в котором пребывал Яблонский, несколько омрачалось лишь гневом полковника по поводу исчезновения Кати Горошиной. Однако поручик знал, что на ее поиски были брошены лучшие полицейские силы, и не очень волновался. Найдется, куда она денется?
   – Шире шаг! - командный голос радостно вклинился в припев. Кованые сапоги загрохотали еще громче.
   Далеко опережая строй, по коридорам катилось испуганное шуршание - мураши разбегались врассыпную, словно ошпаренные кипятком, оставляя на полу пахучие потеки и деловую переписку.
   – Взво-од! Стой, ать-два!
   Яблонский подошел к массивной двери складского помещения и дернул за ручку. Дверь оказалась заперта.
   – Это еще что за кес ке се?! - поручик решительно ударил кулаком в широкие доски. - Эй, каптенармус! Отпирай! Так твою перерастак!
   Ответа не последовало.
   – Да что они там, сдохли все, что ли? - Яблонский попинал дверь ногами, чувствуя спиной выжидательные взгляды солдат. - Вот так у нас всегда, - сконфуженно проворчал он. - Война у порога, а в снабжении армии - бардак!
   Взвод сочувственно перетаптывался. Настроение поручика было безнадежно испорчено. Такой патриотический порыв угасили, сволочи!
   – Крысы тыловые! - крикнул он, наклонившись к замочной скважине. - Получу оружие - всех к стенке поставлю!
   Что-то вдруг оскорбительно хлопнуло его по затылку. Яблонский отпрянул. В двери открылось небольшое окошко, сквозь которое на поручика любезно глядело неожиданно знакомое лицо.
   – Слушаю вас, сэр, - сказало оно с едва заметным акцентом.
   – Мистер Купер?! - ошарашенно пробормотал Яблонский, потирая затылок. - Что вы здесь делаете?!
   – В данный момент обедаю, - ответил космический турист, промакивая губы снежно-белой гигиенической салфеткой. - Но если вы имеете срочное дело, я буду переносить мое пищеварение на попозже. Хотя это очень не полезно.
   – Мне нужен начальник склада… - неуверенно начал поручик, едва справившись с изумлением. - У меня предписание полковника Лернера.
   – О! Наш милый полковник! - заулыбался Джеймс. - Он уже раздает предписания? Крайне любопытно! Давайте.
   Яблонский машинально подал ему бумаги.
   – Так это вы начальник склада? А где предыдущий?
   – Ищут, - мельком заметил Купер, погружаясь в чтение. - Одну ногу уже нашли…
   – А давно ли вы заняли должность? - спросил поручик, снедаемый смутным подозрением.
   Джеймс поднял на него один глаз.
   – Кто знает? Вы не представляете, поручик, как медленно здесь тянется время!
   Он аккуратно сложил бумаги и протянул их Яблонскому.
   – К сожалению, ничем не могу помогать.
   – То есть как это ничем?! - опешил поручик. - Я пришел за оружием!
   – Это очень приятно с вашей стороны - навестить старого друга, - тепло улыбнулся Купер. - Передайте полковнику моего горячего привета! Но попросите его больше не присылать правительственные распоряжения на бланке торгово-закупочной артели!
   – Как вы смеете?! - взбеленился Яблонский. - Полковник был на приеме у муравьиной царицы и получил разрешение на выдачу оружия!
   – Да-да, - покивал Джеймс Купер. - Мне это известно. Я был у Ее Величества сразу после полковника. Весьма воздушное создание! А какая тонкая ценительница французских духов! Одним словом, мы пришли к выводу, что будущее муравьиной цивилизации отнюдь не в междоусобных конфликтах, а в широкой космической экспансии, для которой нам и пригодится оружие…
   – Ах ты, торгаш вонючий! - заорал поручик, багровея. - Большевистский шпион! Да я тебя сейчас по закону военного времени… Взво-од! Слушай мою команду!
   – А вот это зря, - поскучнел Джеймс Купер, дергая незаметную рукоятку под столом.
   В то же мгновение все шесть дверей, выходящие в коридор, распахнулись, и из них, пружинно щелкая жвалами, высыпали дюжие муравьи-солдаты. Взвод поручика Яблонского был вынужден в беспорядке отступить.
   – Не дури, Купер! - кричал Яблонский из дальнего конца коридора. - Война уже идет, и без оружия ее не остановить! Сам прибежишь, когда прижмет, гадюка семибатюшная! Буржуй недорезанный!
   Джеймс Купер со вздохом закрыл окошечко.
   – Ужасно нервная работа, - сказал он. - И зачем я согласился?
   – Не жалеешь ты себя, Джеймс Рональдыч, - сокрушенно покачал головой расконвоированный красноармеец Петухов, взятый Купером в помощники. Он сидел в дальнем углу помещения на мешке с крупой и допивал из котелка мутный пайковый нектар. - Хуже нет - с офицерней лаяться! Невежливый народ. Помяни мое слово - опять с бумажками прибежит!
   – А пускай прибегает, - безмятежно улыбнулся Джеймс, вновь заправляя салфетку за воротник. - Никакого оружия тут давно нет.
   – Уж это как водится, - Петухов одобрительно вытер губы рукавом. - Не век же ему на складе париться…
 
   – …Поначалу, конечно, голодали, - прапорщик Шабалин переложил гарпун на другое плечо и взялся за рукоять груженых жучиной носилок, помогая Егору и Яшке. - Да ведь человек - скотина приспособляемая, кое-как научились подбирать крохи с хозяйского стола…
   Он оторвал свисающий с носилок шматок розовой мякоти и бросил пробегавшему мимо шестиногому стражнику. Тот, жадно щелкнув челюстями, поймал мясо на лету и, благодарно похлопав прапорщика усиками, запылил вдоль строя дальше.
   – С муравьями общий язык найти не труднее, чем с константинопольским туркой, - продолжал Шабалин. - Ты его не трогаешь, и он тебя терпит.
   – А по виду - так собачье племя, - проворчал Яшка, глядя вслед стражнику. - И замашки у всех одинаковые. Лишь бы людей за ноги кусать!
   – Есть и другие, - усмехнулся Шабалин. - У них классовая структура такая, что товарищу Энгельсу и не снилась. Одни солдатами рождаются, другие пролетариями, а третьи - готовыми министрами. И никаких революций…
   – Ну да, рассказывай, - буркнул Яшка. - Агитацию разводишь, вашбродь. Будет и на их улице праздник! Придет время - скинут и министров, и царя к ногтю…
   – У них царица, - пропыхтел Егор, едва поспевая за носилками. После приключения с жуком Яшка совсем забыл про больную ногу и пер, как лошадь.
   – Ты-то откуда знаешь? - сердито покосился он на Егора.
   – Читал. Все муравьи - дети одной царицы.
   – Совершенно верно, - кивнул Шабалин. - Между прочим, у нее двор почище, чем у английской королевы.
   – А ты и у королевы бывал? - съязвил Яшка. - Чего ж теперь в каторжниках ходишь?
   – Судьба играет офицером, - прапорщик перехватил носилки поудобнее. - По морде я засветил одному из штабных. Есть у нас такая сволочь - полковник Лернер…
   – Ну? - удивился Яшка. - Вот это по-нашему! А чего не поделили? Из-за бабы, поди?
   – Скорее, по политическим мотивам, - Шабалин философски сплюнул в пыль. - Он, гад, пайками спекулировал в голодное время, а я узнал. Ну, слово за слово, хотел на дуэль его вызвать, да патроны кончились…
   – Бывает, - согласился Яшка. - У нас как-то один взводный проворовался, так мы его тоже на дуэль вызвали. Возле стенки, в шесть стволов. Патроны, правда, тогда еще были…
   Он сердито боднул в спину шедшего впереди Кулипаныча.
   – Ну, чего ползешь, как неживой? Вон уже родную яму видно. Жрать охота - сил нет! Шагай веселей!
   Но колонна продолжала сбавлять шаг, пока не остановилась совсем, отчего-то не решаясь спуститься в воронку, служившую домом и тюрьмой.
   – Что-то там стряслось, - озабоченно сказал Шабалин. - Пойду гляну.
   Носилки поставили на землю, и прапорщик торопливым шагом ушел вперед. Навстречу ему по колонне катился испуганный шум голосов.
   – Братцы! Да что же это?! - крикнули впереди.
   Строй рассыпался. Каторжники, побросав ношу, столпились у края воронки. Неожиданно стало тихо. Егор пытался протолкаться в передние ряды, но плотно сомкнувшиеся перед ним спины застыли в оцепенении.
   – Чего там? Чего? - напрасно допытывался он, подпрыгивая и заглядывая через головы.
   – Порезали всех… - Егор едва узнал выбравшегося из толпы навстречу ему Блошку.
   Лицо весельчака и балагура вытянулось и постарело, озорные морщинки вокруг глаз превратились в землистые трещины.
   – И людей, и муравьев - в месиво… - подбородок его мелко задрожал, Блошка медленно опустился на землю и схватился руками за голову. - А у меня брательник там, во втором бараке…
   – Кто порезал-то? - Егор заработал локтями, протискиваясь к брустверу.
   На плечо его легла коричневая ладонь Кулипаныча.
   – Не ходи, малец, нечего там смотреть. Камня на камне не осталось…
   Толпа раздалась, пропуская дозорных муравьев, которые успели обследовать воронку. Они возвращались, перепачканные кровью по самое брюхо. Двое из них тащили труп необычайно крупного муравья с проломленной в нескольких местах головой. Остальные беспокойно суетились вокруг, возбужденно обхлопывая его усиками.
   – А муравей-то не наш, - сказали в толпе. - Бойцовый солдат.
   – Гарпунами забили…
   – Видать, до последнего держались…
   – Это как же понимать, братцы?!
   – Похоже, война…
   – С кем война? - спросил Яшка у Шабалина. Старший барака хмуро окинул взглядом пыльный горизонт.
   – С соседним муравейником.
   – Так они что же, - Косенков почесал в затылке. - И друг с дружкой воюют?
   – Редко, но бывает…
   Из воронки показалась ушастая голова пластуна-следопыта. Он ловко, по-паучьи, вскарабкался на бруствер и запричитал бабьим голосом:
   – Беда, ребяты! Воду унесли! Ни единого горшка не осталось! Пусто в погребах!
   Толпа всколыхнулась.
   – Они что думают - им все дозволено?!
   – Догнать и перебить всех! С водой-то не могли далеко уйти!
   Муравьи-стражники, похоже, пришли к тому же выводу. Они забегали вокруг, снова выстраивая людей в колонну. Голова ее двинулась вперед, не дожидаясь команды. Подгонять каторжников не было нужды. Грозно рокоча и потрясая дрекольем, колонна рысцой запылила по степи. Впереди галопом неслись несколько дозорных муравьев, вынюхивающих следы. От них почти не отставал голенастый пластун, тоже, казалось, ставший вдруг шестиногим. За ним, прыгая через кочки и подбадривая друг друга матерками, бежали остальные. Порядка в шеренгах не соблюдали. Егора обогнал свирепо оскалившийся Блошка с тяжелым обломком жердины на плече.
   Кулипаныч, сипло дыша в спину Егору и Яшке, успевал поучать на ходу:
   – Бить надо по усам, они от этого шалеют. А если какой кинется, подсекай ему ноги и гарпуном по шее! Головенка-то на честном слове держится! Да один на один не лезь, держись бригады…
   Выскочив на пологое всхолмье, бугристым валом заслонявшее линию горизонта, дозорные остановились и беспокойно зашевелили усами. Муравьи-стражники сейчас же вклинились в людскую колонну, на ходу разворачивая ее в цепь.
   Армия каторжников взбежала на песчаный вал и оказалась на краю широкого лога, рассекающего степь надвое - вероятно, русла пересохшей реки. По отлогому противоположному склону беспорядочно сновали черные фигурки муравьев.
   – Никак догнали, братцы!
   – Ну, Господи, благослови!
   Ощетинившись гарпунами и слегами, строй ринулся в атаку, увлекая за собой песчаные лавины.
   – Ур-ра! - нестройно прокатилось по цепи.
   Противоположный склон вдруг откликнулся звонким эхом. Вражеские муравьи, как по команде, разбежались в стороны, а над обрывом всколыхнулась густая поросль копий.
   – Ур-ра! - донеслось оттуда, и навстречу каторжникам обрушился поток таких же оборванных людей, подгоняемых жвалами солдат.
   Обе волны неудержимо катились вниз, не в силах задержаться на зыбких склонах.
   – Стой! Стой! - отчаянно закричал Шабалин.
   Обогнав цепь, он первым оказался на дне русла и заметался в стремительно сужающемся пространстве между армиями.
   – Отставить, мать вашу! Куда?! - он перехватил слепо размахивающего дрыном Блошку и отшвырнул его назад, под ноги катящейся толпе.
   Крики утихли. Обе армии, тяжело дыша, остановились, разделяемые узкой глинистой полосой на дне русла.
   – С ума посходили! - произнес Шабалин, переводя дух. - С кем воевать собрались?
   – А чего ж они? - злобно крикнули в толпе. - Сколько наших порезали! За такое убить мало!
   – Заткнись, Меченый! - прапорщик поднял руку, требуя тишины. - Сперва разобраться надо.
   – Чего там разбираться! - упрямо скривилось лицо со шрамом. - Они воду унесли - не разбирались!
   – Подавиться бы вам той водой! - раздалось во встречной цепи. - Кто наших тлей передушил?!
   Вражеская цепь угрожающе загудела. Кулипаныч повернулся к Шабалину.
   – Командуй, старшой, щас мы им живо наваляем! Шабалин угрюмо покачал головой.
   – Остынь, старик. Не терпится кровь пролить за родной муравейник?
   – Да я ее с четырнадцатого года лью и не знаю, за что!
   – Чего ждете?! - забился Блошка, вырываясь из удерживающих его рук. - Они Макарку зарезали! И вас всех перебьют!
   – Не бреши ты, сморчок! - донесся со стороны противника голос, показавшийся Егору неожиданно знакомым. - По соплям получишь за клевету!
   Яшка вдруг встрепенулся.
   – Прокопенко! Ты, что ли? - крикнул он, вытягивая шею.
   – Ох, мать моя! - из вражеских рядов, толкаясь, полез красноармеец в разодранной гимнастерке. - Здорово, командир!
   – Как же ты, сукин кот, среди этой сволочи оказался?! - негодовал Косенков. - Ты же из нашего муравейника!
   – А хрен его знает, Яков Филимоныч! Тут много таких! Какой-то штаб-ротмистр нас на бабу променял!
   За спиной Прокопенко произошло шевеление, и к нему присоединились еще несколько красноармейцев.
   Яшка, подсмыкнув обкусанные галифе, строго направился к ним.
   – Это как же понимать, товарищи бойцы?! - раскатился его гневный голос, ударяя в высокие берега. - Вы на кого наступаете? На своего же боевого командира наступаете! С бандитами снюхались? Людей по баракам режете? Последние трудовые горшки отымаете!
   – Зря ты так, Яков Филимоныч, - насупился Прокопенко. - Не резали мы никого. Нас только что из лагеря пригнали.
   – Ишь ты, как ловко устроился! - Косенков хлопнул себя по ляжкам. - Пригнали его! Ты командир отделения или скотина подъяремная? Человеческое разумение у тебя должно быть аль нет?
   Он отодвинул понурившегося Прокопенко, прошел между красноармейцами и, уперев руки в бока, остановился перед строем противника.
   – Я ведь ко всем обращаюсь, господа хорошие! Привыкли чужим умом жить? За генералами на чужбину полетели, а они вас - в каторгу! Теперь что же, муравьями прикрываетесь? Новых хозяев нашли? А эти самые муравьи… вот прапорщик не даст соврать, - он ткнул большим пальцем через плечо, - только что пустили в расход без малого сотню душ вашего же брата-каторжника. И с вами то же будет! Толпа загомонила.
   – Как это так - в расход? За что?
   – А ты не врешь, комиссар?
   – Я вру?! - прогремел Косенков. - А ты вон у Блошки спроси, где его брательник единоутробный! - он повернулся к своим. - Где Иван да Семен, да Василий с Николаем? Боевые наши дружки, с которыми вместе не одного жука добыли, муравьиного льва за гриву дергали, последним куском делились! - Яшка голодно сглотнул. - Где они, я вас спрашиваю! Лежат верные наши товарищи на сырой земле, далеко разбросав руки да ноги, а кто и головы…
   Яшка скорбно понурился, одним глазом из-под нахмуренной брови следя за настроением масс.
   – Это верно, - вздохнул кто-то. - Сами как тли живем, а за чужие яйца воюем…
   – Хлеба с двадцатого года не видали!
   – Думаешь, нам легче? - откликнулся Кулипаныч. - Эвона я последнюю рубаху на охоте изорвал! Кто мне новую выдаст?
   – Что рубаха? - подхватили в рядах противника. - Табачку бы хоть на затяжку! Мху, и того покурить не дают, все огня боятся!
   – Табачку бы, табачку! - сладким стоном пронеслось по обеим армиям.
   Яшка поднял голову.
   – Знаю, кончится народное терпение! - голос его возвысился, покрывая общий ропот. - А ну, ребята, вали все сюда, на митинг! Резолюцию принимать будем! Долой войну! Братайся!
   Противостоящие цепи дрогнули, рассыпаясь. Каторжники с обеих сторон потянулись к Яшке, бросая оружие и смешивая ряды.
   – За что я вас, большевиков, ценю, - сказал, подходя, Шабалин, - так это за ораторский талант. Вроде наврал с три короба, а пронял до самых печенок, будто отец родной!
   – Классовое учение всесильно, - назидательно сказал Косенков, - потому что оно верно.
 
   – Немедленно прекратить наступление! - кричал полковник Лернер, перегнувшись через стол и комкая побелевшими пальцами некстати подвернувшиеся под руку наряды на крупу. - Вы слышите, штабс-капитан? Немедленно!
   На высоком табурете перед ним, робко поджав рахитичные лапки, застыл большеголовый муравей с необычайно длинными, широко расставленными усиками. Фасеточные глаза муравья безучастно смотрели в разные стороны, многократно отражая стены, пол и потолок - все, что угодно, только не разгневанное лицо полковника. Возле муравья суетился поручик Яблонский, непрерывно поливая его голову охлаждающей жидкостью. Глаза поручика разительно напоминали муравьиные, в них блуждало то же безучастное выражение.
   – Александр Тимофеевич, голубчик, - продолжал полковник, выкрикивая слова в самое муравьиное рыльце. - Постарайтесь убедить ваше правительство, что инцидент исчерпан! Как поняли меня? Прием!
   Муравей шевельнул усиками. Меж ними проскочила длинная искра, в воздухе запахло озоном.
   – Рад бы, господин полковник, да не могу! - утробно прогудел муравей голосом штабс-капитана Пригожина. - Меня никто не слушает. Ее Величество получила от кого-то в подарок полфлакона французских духов и высочайше соизволила послать государственные дела… - в чреве муравья что-то неразборчиво хрипнуло. Он в сомнении поискрил усиками и раздвинул лакированные жвальца, изъявляя готовность к приему новой информации.
   – Черт с ней, с царицей! - Лернер грохнул кулаком по столу так, что испуганная чернильница сделала лужу. - Действуйте собственной властью! Верните штрафные батальоны в бараки! Прием!
   – Поздно! - глухо отозвался из муравьиного чрева штабс-капитан Пригожий. - Большевики взбунтовали каторжников! На фронте братание!
   – Как - братание?! А стража?
   – Стражу перебили! Бандой командует прапорщик Шабалин! При нем - красный комиссар!
   – Та-ак… - Лернер ошеломленно вытер разом вспотевшие руки о карту боевых действий. На полях будущих сражений длинными полосами пролегли несуществующие бастионы и контрэскарпы. - Поздравляю… Докатились и до революции…
   – Они перешли в наступление! - жалобно прогнусавил муравей. - Прием!
   – Прекратите панику! - рявкнул полковник. Слюна его зашипела на раскаленной голове живого передатчика. Яблонский поспешно сбрызнул обоих охлаждающей жидкостью. - Неужели вас пугает наступление горстки бунтовщиков?! Истребить всех до единого! Как поняли? Прием!
   Лернер вдруг отразился в ячеистых глазах связиста, взглянувшего на него с непередаваемым ехидством.
   – Так они не на меня наступают, - выдал муравей голосом Пригожина.- А на вас…
   – Ананас… - прошевелил белыми губами Лернер, тяжело опускаясь в кресло.
   – Слава Богу, у вас есть патроны! - с воодушевлением продолжал штабс-капитан. - Вы им покажете!
   – Патроны?! - истерически взвизгнул полковник. - Какие патроны?!
   Трясущейся рукой он схватил чернильницу и что есть силы запустил в голову муравья. К несчастью, перегревшийся передатчик в этот самый момент сухо щелкнул и, выпуская струйки дыма из дыхалец, завалился набок. Летящую чернильницу принял на грудь поручик Яблонский.
   – Да, - задумчиво сказал он, обтекая фиолетовыми струйками. - С патронами вышел форменный пердимонокль…
 
   Отряд Шабалина и Косенкова расположился на привал в неглубокой низинке, поросшей более сочной травой, чем остальная степь. Здесь можно было поискать воды и накопать червей на ужин. Каторжники разбрелись окрест, ковыряя землю наконечниками копий. Пластун Тимоха, отошедший дальше других, забеспокоился первым. Отложив пруток с нанизанными на него жирными комариными личинками, он завертел головой, ловя чутьистым носом мимолетные запахи. Пахло взрытой землей, едой, потом, пыльцой отцветающего чайного куста, но откуда-то совсем издалека нет-нет да и потягивало неприятно знакомой кислинкой. Тимоха резво взбежал на пригорок и, приставив костлявую ладонь козырьком ко лбу, цепко вперился в горизонт синими пуговками глаз.
   – Ай-яй-яй! Вот беда-то…
   Он обернулся и махнул рукой Егору, промышлявшему неподалеку мясистыми корешками съедобных трав. Личинок Егор побаивался.
   – Эй, паря, как тебя! Беги за их благородием! Живо!
   – А чего сказать? - Егор вытер рукавом перепачканные землей губы.
   – Скажи - отобедались! Пора платить…
   Дымка, постоянно висящая над горизонтом, неуловимо изменилась. Она быстро сгущалась, словно со стороны муравейника накатывала низкая, распластанная по земле грозовая туча.
   – Ну, держись, братва! Целая армия валит!
   Высыпавшие на пригорок каторжники с тревогой следили за растянувшимися от края до края степи шеренгами муравьев.
   – Хана, славяне, от этакой силищи гарпуном не отобьешься.
   – Эх, пулемет бы сюда!
   – Ни за понюх погибнем! Что ж теперь делать-то, а?
   – «Со святыми упокой» затягивать, больше нечего…
   – Слушай мою команду! - голос Шабалина прозвучал негромко, но его все услышали. - В каре - стройсь! Копейщики вперед!
   Оборванная масса зашевелилась, выстраиваясь на пригорке плотным четырехугольником, поросшим частой щетиной копий.
   Егора, у которого не было копья, оттеснили в глубь строя и сунули в руки обломок жердины, велев колотить по усам, кого достанет.
   Муравьиная армия, пополняясь все новыми и новыми проступающими в пыли шеренгами, быстро приближалась.
   – Красиво идут… - Косенков сплюнул. - Только барабана не хватает.
   – Гвардия, мать их за членистую ногу! - сказал стоящий рядом с ним Шабалин. - Ну что, юноша? - он обернулся к Егору. - Повоюем?
   – Окропим снежок красненьким, - ответил Егор первое, что пришло в голову.
   Шабалин одобрительно кивнул.
   – Изрядно сказано! Молодец, что не боишься!
   Я не боюсь?! Егор прислушался к себе и с удивлением понял, что действительно не боится. Странно, еще минута-другая, и он, скорее всего, будет валяться на этом самом пригорке, перекушенный пополам муравьиными жвалами. Веселенькая картинка… Егор сердито мотнул головой. К черту, надоело! Есть более важные мысли для таких минут! Он стал вспоминать родителей, но перед глазами вдруг появилось лицо Кати. Хорошо было бы встретиться еще хоть раз. Он ведь ей так ничего и не сказал… Интересно, что такого ты собирался сказать, лукаво улыбнулась Катя. Егор замялся, подбирая слова. Разве неясно и так? Почему об этом обязательно нужно говорить? Катя насмешливо вздернула бровь. Ты просто боишься… Дудки! Егор гордо выпрямился. Это я раньше боялся! А теперь - ничего я не боюсь!
   – Батальо-он! - отчаянно закричал Шабалин. - За Бога, царя и Отчество!
   – Коммунисты - вперед! - подхватил Яшка.
   – Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам! - грянул строй, перекрывая рокот накатывающей волны хитиновых панцирей с пеной разинутых жвал на гребне. - С Интернационалом воспрянет род людской!
   Шеренги сшиблись. Хрустнуло. Песня обратилась в многоголосый вопль. Лавина муравьев, наткнувшись на колючий частокол пик, обтекала пригорок, заключая людей в кольцо. Сомкнутый строй каторжников не позволял муравьям пустить в ход челюсти, зато остро отточенные наконечники гарпунов жалили без промаха.
   Егору была видна только потная спина Кулипаныча, орудующего охотничьим багром, как винтовкой в штыковом бою.
   – Это вам за сапоги! - гремел голос Яшки в первых рядах. - Ну, кто еще хочет комиссарского тела? Подходи!
   Перед стиснутым со всех сторон каре стремительно рос вал мертвых муравьиных тел, но все новые солдаты, щелкая жвалами, взбирались по трупам собратьев и бросались на людей сверху.
   Кулипаныч вдруг замер, выронил багор и грузно осел, заваливаясь на спину. Лицо его был залито кровью. Егор кинулся к нему и сейчас же услышал над головой оглушительный щелчок сомкнувшихся челюстей. Он ударил дубиной наотмашь, но она скользнула по гладкому панцирю, не причинив здоровенному, как гоночный болид, солдату заметного вреда. Бронированная голова надвинулась, снова взводя окровавленный капкан жвал. Егор попятился, понимая, что ему не спастись. Но тут на спину муравья, размахивая топором, вскочил Блошка и сноровистыми плотницкими ударами отсек сразу две суставчатые лапы. Ткнувшиеся в землю челюсти взметнули пыльный фонтан у самых ног Егора. Егор заорал, бросаясь вперед и нанося беспорядочные удары по выпуклым сетчатым глазам, тонкой шее и сочащимся белой слизью обрубкам лап…