— Неужели это правда, насчёт всяких там анонимных счётов?
   — А ты как думал? Конечно. Наверное, слышал о международных заговорщиках? О тайных организациях, правящих миром? Так вот, все это правда, они существуют. — Фейт улыбнулась и швырнула в него щепоткой песка.
   — А что, если феды обыщут твою квартиру или офис и найдут там записи? Узнают номера счётов и заморозят их. А заодно выследят нас.
   — Швейцарские номерные счета созданы с одной целью: обеспечить клиентам полную конфиденциальность. И если швейцарские банкиры начнут делиться этой информацией с кем-то ещё, их банковская система лопнет, как мыльный пузырь.
   — Ну, ФБР — это тебе не кто-то ещё.
   — Не беспокойся, никаких таких записей я на квартире и в офисе не держу. Храню эту информацию только в голове.
   И все равно даже эти слова не убедили Ли.
   — Значит, тебе надо попасть в Швейцарию, чтобы получить деньги? Надеюсь, ты понимаешь, что это невозможно?
   — Я летала туда открывать счёт. Банк назначил доверенное лицо из числа своих служащих, наделённое правом личной передачи денег. Очень умно придумано. Тебе следует предъявить свой код доступа, удостоверение личности и расписаться, а они сравнят подпись с тем образцом, что находится у них.
   — Стало быть, ты должна позвонить этому доверенному лицу, и он сделает для тебя все, что нужно? Я правильно понял?
   — Да. Я и прежде переводила незначительные суммы, желая убедиться, что система работает. Со мной имеет дело один и тот же человек. Знает меня и мой голос. Я только должна назвать ему номер и место, где хочу получить деньги. И получаю их.
   — Надеюсь, ты понимаешь, что нельзя просить перевести эти деньги на счёт, открытый на имя Фейт Локхарт?
   — Конечно. У меня есть другой банковский счёт, открытый на имя корпорации «SLC».
   — Ну а чья там должна быть подпись?
   — Сьюзен Блейк.
   — Проблема в том, что агентам ФБР уже известно это имя. Помнишь, что произошло в аэропорту?
   — Как по-твоему, сколько у нас в стране дам по имени Сьюзен Блейк?
   Ли пожал плечами:
   — Тоже верно.
   — Тогда, по крайней мере, нам будет на что жить. Хватит не слишком надолго, но все лучше, чем ничего.
   — Выбираю лучше, чем ничего.
   Какое-то время оба они молчали. Временами Фейт нервно посматривала на Ли и тут же отводила взгляд.
   Он заметил это.
   — Ну, что такое? Что ты там увидела? Крошку у меня на губе от кокосового торта?
   — Вот что, Ли. Когда придут деньги, ты возьмёшь половину и уйдёшь. Тебе не обязательно оставаться со мной.
   — Мы уже говорили на эту тему, Фейт.
   — Нет, не говорили. Ведь я почти вынудила тебя бежать со мной. Знаю, вернуться к прежней жизни тебе будет трудно, но деньги облегчат твою жизнь. На первое время тебе хватит. Я даже готова позвонить в ФБР и сказать, что ты ни в чем таком не замешан и помогал мне вслепую. А потом я удрала. Тогда ты сможешь вернуться домой.
   — Спасибо, Фейт. И все-таки давай действовать поэтапно. Я не оставлю тебя, пока не буду уверен в том, что ты в безопасности.
   — Уверен?
   — Да, абсолютно уверен. И не уйду, пока ты сама меня не прогонишь. А даже если и прогонишь, все равно буду где-нибудь поблизости: я должен убедиться, что с тобой все в порядке.
   Она коснулась его руки:
   — Спасибо тебе, Ли. Мне никогда не отблагодарить тебя сполна за все, что ты для меня сделал.
   — Просто считай меня старшим братом, которого у тебя никогда не было.
   Однако во взглядах молодых людей, устремлённых друг на друга, читалось нечто большее, чем родственное чувство. Ли отвернулся и уставился на песок, стараясь скрыть смущение. Фейт тоже отвернулась и смотрела на океанские волны. Когда минуту спустя Ли поднял на неё глаза, то увидел, что она покачивает головой и чему-то улыбается.
   — О чем думаешь? — спросил он.
   Фейт поднялась.
   — Почему-то вдруг мне захотелось танцевать.
   — Танцевать? — удивился Ли. — Ты вроде бы не так много выпила.
   — Сколько нам осталось здесь дней? Два? Три?.. А потом ударимся в бега до конца жизни? Давай же, Ли, сегодня у нас последний шанс устроить вечеринку с танцами! — Фейт сняла кофточку и бросила её на песок. Белое платье держалось на бретельках, напоминавших спагетти. Она передёрнула плечами, и бретельки соскользнули, отчего у Ли замерло сердце. А потом она протянула ему руки. — Ну, давай же, большой мальчик!
   — Нет, ты точно сумасшедшая! — Однако Ли все же протянул ей навстречу руки и поднялся. — Должен предупредить, уже и не помню, когда танцевал последний раз.
   — Ты ведь боксёр, верно? А потому должен уметь работать ногами лучше меня. Я поведу, потом ты войдёшь в ритм.
   Ли сделал несколько неуверенных шажков и опустил руки.
   — Это же просто глупо, Фейт. Что, если за нами кто-нибудь подглядывает? Подумает, что мы съехали с катушек.
   Взгляд её выражал упрямство.
   — Последние пятнадцать лет я постоянно беспокоилась о том, что обо мне подумают. А теперь мне плевать! Пусть думают что угодно!
   — Но у нас даже музыки нет.
   — А ты напевай какую-нибудь мелодию. Прислушайся к ветру, он подскажет.
   И, сколь ни удивительно, ветер подсказал. Сначала они двигались медленно. Ли чувствовал себя страшно неуклюжим, Фейт не привыкла вести в танце. Потом они приноровились друг к другу и все увереннее кружили по песку. Минут через десять рука Ли уже лежала у Фейт на бёдрах, сама она обнимала его за талию, а свободные руки переплелись и словно направляли их движения.
   Они все больше смелели. Их повороты и вращения напоминали классический свинг. Это было трудно, даже на плотном песке, но ими руководило вдохновение. Любой, наблюдавший все это со стороны, сразу заметил бы, что эти двое упиваются каждым своим движением, возможно, заново переживают юность и все приятные моменты, связанные с ней. И эти наблюдения отчасти были бы верны.
   — Не вытворял такого со времён колледжа, — заметил Ли, широко улыбаясь. — Хотя в моде тогда была «Ночь трех собак», а не Бенни Гудман.
   Фейт не ответила, упиваясь танцем. Движения её становились все более смелыми и соблазнительными, она напоминала танцовщицу фламенко в вихре страсти.
   Она подобрала юбку, чтобы не мешала движениям, и при виде её стройных бёдер сердце Ли неистово забилось.
   Они вошли в воду, поднимая тучи брызг и продолжая проделывать энергичные танцевальные па. Несколько раз они оступились, один раз даже упали в холодную солёную воду, но тут же вскочили и продолжили танец. Время от времени они заливались счастливым, почти детским смехом, когда им удавалась особенно сложная и эффектная комбинация.
   Наконец они выдохлись, умолкли, лица их побледнели, и двигались они уже медленнее, приникнув друг к другу. Они уже больше не совершали бешеных вращений и резких поворотов, шажки стали короче, тела тесно соприкасались. Потом они остановились и просто покачивались слегка из стороны в сторону, не разжимая объятий. Лицом к лицу, глаза в глаза, а ветер тихо насвистывал свою мелодию, волны шумели и разбивались о берег. А сверху, с высоты, за ними наблюдали яркие звезды и луна.
   И вот Фейт отстранилась от Ли. Глаза её были полузакрыты, стройные ноги эротично двигались под слышную только ей мелодию.
   Ли потянулся, желая снова привлечь её к себе.
   — Мне больше не хочется танцевать, Фейт. — Смысл его слов был очевиден.
   Она тоже потянулась к нему всем телом, но вдруг выбросила руку и толкнула кулачком в грудь, так неожиданно и сильно, что Ли упал на песок. Тогда Фейт побежала прочь, и он, растерянно приподняв голову, слышал лишь её заливистый смех. Ли усмехнулся, вскочил и кинулся следом за Фейт. Он настиг её возле ступеней, ведущих к пляжному домику, подхватил на руки и понёс, не обращая внимания на то, что она, протестуя, бешено брыкалась. В дом они вошли через заднюю дверь, совсем забыв о включённой сигнализации. Фейт вырвалась и помчалась её выключать.
   — Господи, едва успела, — запыхавшись, пробормотала она. — Сейчас только полиции нам здесь не хватало.
   — Да уж, нежелательно, чтобы кто-то мешал нам.
   Фейт взяла Ли за руку и повела наверх, в спальню. Какое-то время они сидели на постели молча и неподвижно, в полной темноте, крепко держась за руки и слегка покачиваясь, словно продолжая танец на пляже, только теперь в более интимной обстановке.
   Фейт слегка отстранилась от Ли и взяла его за подбородок.
   — Этого у меня давно не было, Ли. Очень давно. — Голос её звучал смущённо, да и сама поза говорила о том, что признание вырвалось неожиданно для неё самой. Просто Фейт не хотелось его разочаровывать.
   Нежно поглаживая пальцы девушки, Ли заглянул ей в глаза. В открытое окно врывался равномерный шум прибоя. «Как утешительно все это, — подумала она, — шум волн, ветра, лёгкие, бережные прикосновения к коже». Такого покоя и расслабленности Фейт не испытывала уже очень давно.
   — Тогда тебе будет нелегко, Фейт.
   Слова Ли удивили её.
   — Почему?
   Даже в темноте она видела блеск его глаз и прочла в них желание защитить её. Неужели роман с синеглазым пятиклассником подошёл к логической развязке? И вместе с тем Фейт понимала, что находится с мужчиной, а не мальчиком. Причём с весьма неординарной личностью, человеком сильным во всех отношениях. Фейт критически оглядела его с головы до пят. Да уж, определённо не мальчик.
   — Потому что не могу поверить, что ты когда-либо была с мужчиной, который испытывал к тебе такие же чувства, как и я.
   — Говорить легко, — пробормотала она, глубоко тронутая этими словами.
   — Только не мне, — ответил Ли.
   Эти три слова он произнёс так искренне: в них не было ни тени фальши, ни желания предстать перед ней в каком-то особом свете, ни заискивания, ни угодливости — словом, ничего из того, к чему привыкла Фейт за последние пятнадцать лет общения с людьми. И она растерялась, не знала, что на это ответить. Впрочем, время разговоров прошло. И Фейт вдруг осознала, что стаскивает с Ли одежду, и он тоже начал её раздевать. И, делая это, массировал Фейт плечи и шею. «У него такие большие и сильные пальцы, а делает он это на удивление нежно», — подумала она.
   Все их движения были неторопливы, естественны, точно они проделывали это тысячи раз на протяжении долгого и счастливого брака, знали, как доставить наслаждение друг другу.
   И вот они скользнули под покрывала. Десять минут спустя Ли весь обмяк, тяжело дыша. Фейт лежала под ним, тоже хватая воздух широко раскрытым ртом. А потом начала покрывать поцелуями его лицо, грудь, руки. Пот их смешался, ноги переплелись, и ещё два часа они лежали, заключив друг друга в объятия, не могли наговориться, то и дело целовались. Они засыпали, просыпались снова. Около трех часов ночи снова занялись любовью. А потом, вконец измождённые, погрузились в глубокий сон.

Глава 36

   Рейнольдс сидела за письменным столом, когда раздался телефонный звонок. Это был Джойс Беннет, адвокат, представляющий интересы Рейнольдс в бракоразводном процессе.
   — У нас проблема, Брук. Только что звонил адвокат твоего мужа. Так и кипел от ярости. Утверждал, что ты скрываешь какие-то доходы.
   Лицо у Брук вытянулось от изумления.
   — Ты что, серьёзно? Ладно, скажи ему, пусть сам мне позвонит. Там разберёмся.
   — Я не шучу, очень даже серьёзно. Он прислал мне по факсу номера каких-то счётов, которые, как утверждает, только что обнаружил. Открыты на имя ваших детей.
   — Господи, Джойс, это же накопительные счета для получения образования в колледже. И Стив прекрасно знает о них. Поэтому я и не внесла их в список моих доходов. Да и потом, на каждом всего несколько сотен долларов.
   — Вообще-то тут указаны совсем другие суммы. Бумаги передо мной. Вот, по пятьдесят тысяч на каждом.
   Во рту у Рейнольдс пересохло.
   — Это невозможно. Должно быть, какая-то ошибка.
   — Меня также беспокоит ещё одно обстоятельство. Счета оформлены как трансферт в благотворительные фонды. Это означает, что их можно аннулировать без ведома дарителя и доверенного лица. Здесь ты зарегистрирована как доверенное лицо, из чего я сделал вполне однозначный вывод: деньги принадлежат тебе, Брук. Вот только не понимаю, почему ты не рассказала мне о них прежде.
   — Да просто нечего было говорить, Джойс. Клянусь Богом, я понятия не имею, откуда эти деньги. Там вообще сказано хоть что-нибудь о происхождении и сути этих фондов?
   — Несколько переводов трансфертом на примерно равные суммы. А вот откуда они поступили, не указано. Адвокат Стива грозит обратиться в суд и выдвинуть обвинение в мошенничестве. Знаешь, Брук, он даже сказал, что звонил в Бюро.
   Рейнольдс мёртвой хваткой вцепилась в телефонную трубку.
   — В Бюро?
   — Ты уверена, что не знаешь, откуда поступили эти деньги? Твои родители не могли прислать?
   — Да откуда у моих стариков такие деньги! Можно как-нибудь вычислить эти фонды?
   — Но счёт-то на твоё имя. Полагаю, тебе стоит как следует поразмыслить над этим. Держи меня в курсе.
   Рейнольдс положила трубку и тупо уставилась в бумаги на столе. Когда несколько минут спустя вновь зазвонил телефон, она не хотела подходить. Рейнольдс уже знала, кто это.
   Никогда ещё Пол Фишер не говорил с ней так холодно и отчуждённо. Она должна незамедлительно явиться в здание Гувера. Там ей все объяснят. Спускаясь по лестнице в подземный гараж, Рейнольдс несколько раз оступилась, ноги плохо слушались её. Не нужно было никакого шестого чувства, чтобы понять: её вызвали на экзекуцию.
   Конференц-зал в здании Гувера представлял собой совсем небольшое помещение без окон. Там уже был Пол Фишер, а во главе стола сидел Фред Масси и нервно вертел в пальцах авторучку. Рейнольдс узнала и ещё двух людей: юриста Бюро и старшего следователя из отдела профессиональной ответственности.
   — Садитесь, агент Рейнольдс, — сухо сказал Масси.
   Рейнольдс села. И тут же напомнила себе: она ни в чем не виновата, а потому ей ни к лицу вести себя подобно Чарли Мэнсону[9], застигнутому с окровавленным ножом в носке.
   — Нам надо обсудить с вами несколько вопросов. — Он покосился на юриста. — Я бы советовал вам воспользоваться услугами нашего штатного адвоката, если хотите, конечно. Имеете такое право.
   Рейнольдс пыталась изобразить удивление, но после телефонного звонка Джойса Беннета это получилось у неё из рук вон плохо. Однако эта попытка не укрылась от внимания присутствующих и, как поняла Рейнольдс, лишь укрепила их подозрения. Она начала вспоминать, когда именно позвонил ей Беннет. Рейнольдс не слишком верила в теорию заговоров, но теперь начала рассматривать и такую возможность.
   — И зачем же мне понадобится адвокат?
   Масси покосился на Фишера, затем снова перевёл взгляд на Рейнольдс:
   — Нам позвонил адвокат, представляющий интересы вашего мужа в бракоразводном процессе.
   — Понимаю. Видите ли, мне тоже совсем недавно звонил адвокат, только мой. И уверяю вас, я тоже недоумеваю, как эти деньги оказались на моих счетах.
   — Вот как? — Масси смотрел недоверчиво. — Так вы хотите сказать, что это ошибка? Что некая анонимная личность недавно положила на счета ваших детей сотни тысяч долларов? Счета, которые в данный момент контролируете только вы?
   — Не знаю, что и думать. Но уверяю вас, постараюсь все выяснить как можно скорее.
   — Надеюсь, вы понимаете, что больше всего в данной ситуации нас беспокоит момент, выбранный этим анонимом, — проговорил Масси.
   — Меня это тоже очень беспокоит, поскольку наносит вред моей репутации.
   — Вообще-то нас куда больше волнует репутация Бюро, — отрезал Фишер.
   Рейнольдс ответила ему холодным взглядом и снова взглянула на Масси:
   — Не понимаю, что происходит. Готова начать расследование; скрывать мне от вас нечего.
   Масси посмотрел на лежавшую перед ним папку:
   — Вы совершенно в этом уверены?
   Рейнольдс покосилась на папку. Классический приём при допросах. Она и сама пользовалась им неоднократно. Сводится к обычному блефованию: надо заставить человека поверить в то, что у вас есть на него некие инкриминирующие факты, тогда он легче расколется. Проблема в том, что она не знает, блефует сейчас Масси или нет. Только теперь Рейнольдс осознала, как чувствует себя допрашиваемый. Надо признать, невесёлое ощущение.
   — В чем именно я совершенно уверена? — спросила она, стараясь выиграть время.
   — Что вам нечего скрывать?
   — Мне не нравится этот вопрос, сэр.
   Масси постучал по обложке папки указательным пальцем.
   — Вам известно, что больше всего огорчило меня в смерти Кена Ньюмана? Тот факт, что в ночь убийства он занял ваше место. По вашему же приказанию. Если бы не этот приказ, сейчас он был бы жив. Что скажете?
   Рейнольдс вспыхнула и, вскочив, нависла над Масси:
   — Вы что же, обвиняете меня в соучастии в убийстве Кена?
   — Сядьте, пожалуйста, агент Рейнольдс.
   — Так обвиняете или нет?
   — Я говорю о совпадении, если таковое имело место. Оно меня беспокоит.
   — Это и было совпадение, поскольку я не знала, что там, у коттеджа, его подстерегает убийца. Если помните, я приехала довольно быстро и могла остановить его.
   — Довольно быстро? Что ж, очень удобное объяснение. Смахивает на искусственно созданное алиби. Так совпадение или точный расчёт времени? Возможно, даже слишком точный. — Масси так и впился в неё взглядом.
   — Я работала над другим делом. И закончила раньше, чем рассчитывала. Это может подтвердить Говард Контантинопл.
   — Да, мы планируем поговорить с Конни. Вы же с ним друзья, я не ошибаюсь?
   — Мы коллеги.
   — Уверен, он не захочет говорить о чем-либо, что может опорочить вас.
   — А я уверена, что он скажет вам правду. То, что было на самом деле.
   — Так вы утверждаете, что между убийством Кена Ньюмана и появлением денег на ваших счетах нет никакой связи?
   — Позвольте выразить это в более резкой форме. Все это полная чушь, ничего больше! Будь я виновата в гибели Кена, неужели позволила бы кому-то положить на мои счета сто тысяч долларов почти сразу же после убийства? Не кажется ли вам, что это уж слишком?
   — Но ведь на деле это не совсем ваши счета, верно? Они открыты на имя ваших детей. И, согласно записям, вы должны подать финансовый отчёт в Бюро только через два года. Сомневаюсь, что к тому времени на этих счетах остались бы деньги. И уверен, что тогда вы придумали бы приемлемое объяснение тому, как они там оказались. Да если бы адвокат вашего мужа не докопался, никто бы ничего так и не узнал. Это тоже совершенно очевидно.
   — Хорошо. Если это не ошибка, значит, кто-то меня подставляет.
   — Кто именно?
   — Человек, убивший Кена. И пытавшийся убить Фейт Локхарт. Возможно, он испугался. Решил, что я подошла совсем близко.
   — Так, стало быть, вас подставил Дэнни Бьюканан, это вы хотите сказать?
   Рейнольдс посмотрела на юриста и представителя из отдела профессиональной ответственности.
   — У них есть допуск к такого рода информации?
   — Ваше расследование временно приостановлено в связи с новыми, недавно возникшими обвинениями, — заметил Фишер.
   Рейнольдс вспыхнула, вскипев от гнева:
   — Обвинениями? Но это же полная чушь!
   Масси открыл папку.
   — Вы что же, считаете, что и ваше частное расследование финансового положения покойного Ньюмана тоже чушь и выдумка?
   Этого Рейнольдс не ожидала. Похолодев, она опустилась на стул, положила вспотевшие ладони на прохладную поверхность стола и попыталась успокоиться. Да, её темперамент только портит все дело. Она сыграла им на руку. От внимания Рейнольдс не укрылось, как Фишер с Масси, заметив её растерянность, обменялись удовлетворёнными взглядами.
   — Мы говорили с Энн Ньюман. Она рассказала нам все, чем вы там занимались, — сказал Фишер. — Не стоит даже упоминать о том, сколько правил Бюро вы тем самым нарушили...
   — Я хотела защитить Кена и его семью! — перебила его Рейнольдс.
   — Да перестань! — воскликнул Фишер.
   — Это правда! Я собиралась обратиться в отдел профессиональной ответственности, но только после похорон Кена.
   — Как мило с вашей стороны, какая забота! — саркастически заметил Фишер.
   — Иди к черту, Пол!
   — Агент Рейнольдс, придержите язык, — властно произнёс Масси.
   Рейнольдс откинулась на спинку стула и потёрла виски.
   — Могу я спросить, как вы узнали об этом? Неужели Энн Ньюман сама обратилась к вам?
   — Здесь вопросы задаём мы. — Масси подался вперёд, сложил пальцы рук пирамидкой. — Что именно вы обнаружили в коробке депозитной ячейки?
   — Наличные. Десятки тысяч долларов.
   — Ну а в финансовых документах Ньюмана?
   — Много неясного. Большую часть поступлений объяснить нельзя.
   — Мы побеседовали и с банковским служащим, к которому вы обратились. Вы велели ему не подпускать к ячейке никого, кроме вас. А Энн Ньюман сказали, чтобы никому об этом не говорила, даже представителям Бюро.
   — Я не хотела, чтобы кто-то подобрался к этим деньгам. Ведь они — вещественное доказательство. А Энн я попросила молчать, пока не удастся копнуть глубже. Для её же безопасности, пока я не выясню, кто за всем этим стоит.
   — А может, просто хотели выиграть время, чтобы прибрать деньги к рукам? Кен мёртв, Энн Ньюман, судя по всему, понятия не имела о депозитной ячейке мужа. Только вы знали, что там лежат деньги. — Масси смотрел прямо на неё, его крошечные глазки напоминали буравчики.
   — Любопытное совпадение, — вмешался Фишер. — Ньюман погибает, вы получаете доступ к ячейке, открытой на вымышленное имя, где лежат десятки тысяч долларов. И примерно в это же самое время на счета, контролируемые вами, поступает сто тысяч долларов.
   — Если вы полагаете, что я убила Кена из-за денег, то, очевидно, повредились умом. Энн сама позвонила и попросила меня о помощи. Я не знала, что у Кена есть депозитная ячейка, пока она мне сама не сказала. Я понятия не имела, что находится в этой ячейке, и узнала уже только после смерти Кена.
   — Это ты так говоришь, — заметил Фишер.
   — Так оно и было, — сердито ответила Рейнольдс и посмотрела на Масси. — Меня официально в чем-либо обвиняют или нет?
   Масси откинулся на спинку стула и заложил руки за голову.
   — Вы должны понять, как скверно все это выглядит, Брук. Хуже просто некуда. Будь вы на моем месте, к какому заключению пришли бы?
   — Да, у вас могли возникнуть подозрения. Но если вы дадите мне шанс...
   Масси закрыл папку и поднялся.
   — Вы временно отстраняетесь от дел, агент Рейнольдс. До выяснения всех обстоятельств.
   Рейнольдс была потрясена.
   — Отстраняюсь? Но ведь мне даже не предъявлено обвинение. У вас нет никаких доказательств, что я совершила нечто противозаконное. И вы меня отстраняете?
   — Скажи спасибо что так, а не хуже, — вставил Фишер.
   — Вот что, Фред, — Рейнольдс тоже поднялась, — я поняла бы, если бы меня отстранили от ведения данного дела. Вы могли бы перевести меня на другую работу, пока идёт расследование. Но отстранять от работы вообще? Да все в Бюро неизбежно сделает вывод, что я виновна. Это несправедливо!
   Судя по выражению лица, Масси ничуть не смягчился.
   — Пожалуйста, сдайте свои документы и оружие агенту Фишеру. Возвращаться в ваш офис вам нельзя. И уезжать из города — тоже. Ни в коем случае.
   Кровь отлила от лица Рейнольдс, и она медленно опустилась на стул.
   Масси подошёл к двери.
   — Ваши весьма подозрительные действия плюс тот факт, что наш агент убит. Плюс сообщения о том, что некие неизвестные личности выдавали себя за агентов ФБР, — все это в совокупности не оставляет мне выбора: я должен отстранить вас. Если вы невиновны, как утверждаете, тогда вас восстановят без всяких потерь в зарплате и без ущерба для вашей репутации. Если виновны... то вы лучше меня знаете, что вас ждёт. — С этими словами Масси затворил за собой дверь.
   Рейнольдс встала и тоже хотела уйти, но дорогу ей преградил Фишер.
   — Бляху и пушку. Живо.
   Рейнольдс передала ему эти предметы. Ей казалось, что она расстаётся с детьми. Подняв взгляд на Фишера, Рейнольдс увидела, что он торжествует.
   — Эй, Пол, советую не слишком радоваться. А то как бы не остаться в дураках, когда меня восстановят.
   — Восстановят? Да тебе ещё крупно повезёт, если не арестуют до конца дня. Не сомневайся, копать мы будем глубоко. А если подумываешь удрать, тоже зря. Установим за тобой наблюдение. Так что не пытайся.
   — И в мыслях не держала. Но очень хочется увидеть твою физиономию, когда приду за своей бляхой и пушкой, и тебе придётся отдать мне их. Не волнуйся, целовать в задницу не заставлю.
   Рейнольдс вышла из здания с таким ощущением, что вслед ей устремлены взоры всех сотрудников ФБР.

Глава 37

   Ли поднялся раньше Фейт, принял душ, переоделся, потом вернулся к кровати. Стоял и смотрел, как спит Фейт. На несколько секунд он забыл обо всем на свете, кроме тех сладостных часов, которые они провели вместе. И ещё Ли вдруг понял: отныне жизнь его изменилась самым коренным образом, и эта мысль пугала.
   Он спустился вниз. Голова слегка кружилась, во всем теле ощущалась непривычная слабость. Не только от танцев. Ли зашёл в кухню, сварил кофе. Пока кофе настаивался, вспоминал прошлую ночь и сознавал, что очень привязался к Фейт Локхарт. Возможно, кому-то это показалось бы смешным и сентиментальным, но провести ночь с женщиной означало для Ли испытывать к ней самые серьёзные чувства.