Страница:
Алиса выбралась на палубу, продравшись сквозь толпу гуляк. Свежий морской воздух пьянил. Море снова фосфоресцировало. Особенно наглые чайки летали почти над головами пассажиров, в их круглых глазах отражались корабельные огни. Но Джоан как сквозь землю провалилась. Рядом с ней оказался какой-то молодой парень — явно американский «белый воротничок» на незаслуженном отдыхе. Он был радостно возбужден, впрочем как и многие другие, щеки его розовели. Парень обнимал миловидную блондинку с модной прической типа «солнечная корона», цепляясь за нее, как за якорь спасения.
— Ты тоже пришла хорошенько повеселиться? — неожиданно спросил он Алису, и не дожидаясь ответа, продолжил: — А мы с Рози в первый раз в морском круизе! Обычно мы сидим в офисе в «летучем небоскребе» — знаешь, тот, что построили на месте бывших башен-близнецов в Нью-Йорке в 2042 году. Он сам умеет уворачиваться от самолетов и аэролетов. Так что, я думаю, бояться нечего, да и дважды в один дом молния не попадает!
— Да, я тоже так думаю. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, а кому на роду написано утонуть, тому авиакатастрофа не грозит! — Алиса неожиданно впала в пессимизм.
— А откуда ты? — поинтересовалась Рози.
— Из Европы, — коротко отрекомендовалась Стрекозлова. Вопроса «из какой страны» не последовало.
— А, старушка Европа! Я так и подумал. Прости, может я слишком фамильярен, но мы, американцы, молодая нация, без комплексов.
«Это заметно, — решила Алиса, — Вечно молодая.»
— Ну ничего, продолжил счастливый «воротничок», стремясь поделиться радостью до конца, — нам приходится вставать очень рано и мы работаем, как заведенные. Но сегодня у нас праздник! Рози — моя невеста и скоро мы поженимся. Я верю в наше будущее, правда, Рози? — Рози мило улыбнулась и прижалась к нему всем телом. — Должно же человеку когда-нибудь повезти?
— Да, хорошо бы, чтобы нам всем тут немного повезло! И не как утопленникам!
Тем временем Ябрамович-Джуниор как председатель высокого жюри конкурса произвел личное инспектирование всех красавиц, имевшихся в наличии, и началось торжественное оглашение имени новоизбранной Королевы океанов. Ей была выбрана известная светская львица Евгения Баскунчак. Королева, поправив маленькую бриллиантовую корону, улыбнулась всем присутствующим приятной улыбкой дрессированной пони и немедленно воспарила вверх, под лунный свет, на малозаметном канате, привязанном к мачте. Этому фокусу она научилась, принимая участие в небезызвестном шоу «Цирк на звездах». Съемки программы проводились и на Альфе Центавра, и на Бетельгейзе, и даже на замороженных болотах планетарной системы Полярной Звезды, как известно, отстоящей от Солнца на расстоянии 431 светового года. Там участники шоу лихо гоняли на гравиконьках, рассекая по водно-водородной глади. Зрителям очень нравилась такая спортивно-цирковая активность безголосых певиц, бесталанных актеров и прочих многочисленных подпевал всепланетного хора космического шоу-бизнеса.
Тут неожиданно наступила полночь. Мгновенно зажглись сотни огней, начал трескуче стрелять фейерверк, белые, оранжевые, красные вспышки раскрасили ночное небо над лайнером. Сосед Алисы горячо поцеловал свою малышку Рози, все тут же начали обниматься, целоваться и кричать. Капитан корабля, тусовавшийся неподалеку, объявил мужественным, но в то же время веселым и игривым голосом начало всеобщих танцев, и подбросил в воздух свою роскошную белую фуражку с золотой кокардой. В нем пропадали незаурядные способности шоумена. Народ тут же пустился в пляс под громкий музыкальный коктейль «морских» мелодий.
Алиса вздрогнула от шума фейерверка и стала вглядываться в лица, как бы фотографируя физиономии будущих покойников. Она совсем не улыбалась, лицо было напряжено, по нему пробегали красные отблески, похожие на отблески пожара.
«Где же эта хренова Золушка, куда ее уволокли? С какими мышами она бухает в тыкве?» — думала она. И тут Алиса наконец заметила Джоан, наклонившуюся над бортом. Ее тошнило, а весь вид напоминал услышанное Стрекозловой в юности бессмертное выражение «пьяная помятая пионервожатая». Алиса бросилась к ней.
— Что случилось? Тебе плохо?
— Нет, мне хорошо…. — агентесса не могла говорить связно. Алиса посмотрела на нее, произнесла сквозь зубы «Непьющая!» и поволокла почти бесчувственное тело Джоан в их общую штаб-каюту. Там мисс Ковалевски моментально сморил сон. Компаньонка перетащила ее на кровать, скинула туфли, и затем несколько секунд раздумывала, стоит ли снимать остальное, учитывая крайнюю щепетильность Джоан в этом отношении. Алиса где-то вычитала, что в Америке проститутка якобы целомудреннее, чем во Франции монахиня. Но затем она все же резким движением стянула с отрубившейся окончательно агентессы помятое платье, как бы стаскивая одежду с манекена, и на следующее утро Джоан проснулась в своей постели в ночной пижаме.
Поутру корабль медленно приходил в себя. Собственно, тут часто устраивались всякие гулянья и вечеринки, как массовые, так и индивидуальные, но Великий бал — это было нечто особенное в смысле этого самого следующего утра. Алисе данное празднество живо напомнило российский Новый год. Гости «Титаника-7» валялись по койкам вперемешку и вповалку, на своих спальных местах и даже на совершенно им незнакомых. Мистер Дрин очутился, правда, в своей собственной каюте, но в обнимку с Тоби. Чемпионка Маша и ее подруга Нина безмятежно спали в их общей постели, но не рядом друг с другом, и даже не друг на друге, как бывало иногда, а почему-то крест-накрест. Петро-сан-IV с ужасом нашел себя утром в каюте Шерол Кроун, правда его утешило то, что он лежал с ней «валетом». Отец Онуфрий очутился в сетке около бушприта яхты, в компании трех дрессированных корабельных макак в тельняшках, с интересом рассматривавших его рясу и крест.
И только Ябрамович-джуниор пробудился во-время и почти в порядке, но Марфы Крюковой рядом с собой не обнаружил. После деятельных двухчасовых поисков по всему кораблю манекенщица обнаружилась спящей в дальнем конце своей костюмерной комнаты, под ворохом платьев. Сама Марфа уверяла, что хотела только в седьмой раз за ночь сменить вечерний наряд, но олигарх подозревал, что она заперлась в укромном месте с коварным журналистом Риччи Бздерлом. Напрасно Марфа клялась, что никогда не соблазнилась бы представителем столь презренного сословия, как газетчики — непреклонный Иван, давно подозревавший, что Риччи ищет не столько сенсаций, сколько общества Крюковой, требовал полного и поминутного отчета в ее действиях и угрожал, что если Марфа не будет верна ему, он снова женится на своей бывшей жене, которую оставил ради манекенщицы, одну-одинешеньку с девятерыми детьми и пятью любовниками. Алиментов в размере семи миллиардов галактических долларов в год им едва хватало на хлеб с уникальной меркурианской осетровой икрой.
Алиса проснулась в этот день поздно. Джоан все еще мирно спала на койке, натянув одеяло и время от времени прихрапывая носом. От нечего делать она включила огромный стереовизор, вмонтированный в стену каюты. На 125 канале спутникового корабельного телевидения шла программа новостей НиНиТВ. Программа была вечерней, но из-за разницы во времени между Новой Россией и районом Бермудов передавалась днем. Хотя рассказывали всем известные вещи, Стрекозлова испытала неведомую ей ранее ностальгию, так хорошо знакомую плавающим и путешествующим вдали от родной земли.
Очаровательная телеведущая Ольга Серова зачитывала текст. Как обычно, новости были довольно жуткими, но у Серовой была одна уникальная особенность — ее улыбка. Она улыбалась как бы самой себе, но одновременно и всем зрителям, и улыбка эта советовала поменьше обращать внимания на ужасы внешнего мира, в том числе на идиотские программы НиНиТВ и даже на то, что приходилось читать самой Ольге, а вместо этого постараться, по примеру Серовой, построить для себя самого свой собственный мир и свое счастье, не зависящее от посторонних воздействий. «Я же смогла это сделать — и вы сможете», как бы говорила она, проникая в квартиры обывателей в трехмерном варианте, ну прямо как живая. Алиса запомнила ее серьезной только один раз — когда бравые ведущие НиНиТВ, сильно затормозив по сравнению со всей страной, наконец сообразили, что назначение преемником Екатерины Путиной доселе малоизвестного министра Сусликова может отразиться не только на не слишком богатых средних гражданах, но, пожалуй, и на их жизни тоже.
А сейчас в жизни Новой России происходили решительные перемены. Как известно, господствующим политическим строем в России XXI века стал так называемый «полукоммунизм», а территорию разделила на две части длинная стена наподобие Великой Китайской, тянувшаяся, причудливо изгибаясь, по всей стране, от Калининграда до Владивостока. Произошло это потому, что одна часть российской экономики оказалась в руках так называемых «силовиков», стала по преимуществу плановой и вообще представляла собой тот самый государственный капитализм, о котором неоднократно было заявлено с высоких космических трибун, что «это не наш выбор». Зато там процветали порядок, справедливость и уверенность в завтрашнем дне.
Но сельское хозяйство, основанное преимущественно на гидропонике, пищевая и легкая промышленность, торговля галактическим ширпотребом, а также некоторая часть межпланетных сообщений и космического строительства с туризмом оставались в частных руках. Именно это позволяло Ябрамовичу-джуниору и ему подобным до сих пор так уверенно держаться «на плаву». Тут царил мир наживы, чистогана, риска и высоких заработков, никем, однако, не гарантированных, а человек человеку был вообще волк. Волею черта или комитета по всепланетной статистике частная и государственная формы собственности находились в соотношении «пятьдесят на пятьдесят» и одна из них никак не могла задавить другую, как ни старалась. Идеология балансировала между двумя центрами силы, как канатоходец, у государственников говорилось, что у нас «все для блага человека», а частные лица при этом лишь усмехались: «Но ты сумей стать человеком!»
Экономически обе половины государства были тесно связаны между собой, олигархи с удовольствием «стригли купоны» с госконцернов, а госслужащие охотно пользовались услугами частных торговых мегацентров. Но на бытовом, так сказать, уровне, эти две части общества совершенно рассорились и расплевались, одни называли других «проклятыми рыночниками-торгашами», а те первых, в свою очередь, «серыми роботами-сталинистами». Даже бывшие одноклассники и одногруппники заносили друг друга в черные списки, отправляли «в игнор» и писали электронные послания в стиле «Нищий лох, как ты смеешь подмигивать богатой девушке? Мой космический челнок — „Феррари“!» Тогда-то и было решено расселить эти социально неравные группы отдельно друг от друга, и гигантская стена навсегда отделила шикарные коттеджные поселки марсианского стиля и типовые солнечнопанельные многоквартирные мега-хаусы пролетариев. Разумеется, правящая партия утверждала, что именно сегодня Новая Россия едина, как никогда ранее. Вот какое сложное хозяйство доставалось в наследство официальному президентскому преемнику Сусликову.
Сам министр, ранее управлявший национальными проектами Новой России на Марсе и Венере, честолюбиво мечтал, что он будет первым в истории человеком, который наведет порядок во всей Солнечной системе, и может быть даже доберется и до Плутона. Он, как его учили старшие товарищи, ставил перед собой только очень амбициозные задачи, а амбиций у него было прямо как у Наполеона, на которого он старался быть похожим во всем, даже ростом. Сусликов надеялся, что возможно именно он — тот самый, наиболее великий президент России, о котором предупреждала когда-то древняя прорицательница Ванга, назвавшая имена всех правителей Руси на много лет вперед — ведь у него в фамилии как раз присутствовала буква «с», о которой она упоминала. Правда, будучи по жизни осторожным бюрократом, он уже целый месяц болтался на Великой Стене, на границе между силовиками и либералами, не переходя ни на ту, ни на другую сторону. Иногда он осторожно, как кот лапу, протягивал ногу в направлении одного из лагерей, делая вид, что вот-вот спрыгнет со стены на его территорию под оживленные крики «Давай к нам!», но тут же отдергивал ее и делал вид, что не очень-то и хотелось. Вся мировая пресса и даже осьминогоподобные существа из соседней галактики фотографировали, анализировали и обсуждали каждое его движение, временами проклиная за нерешительность и всячески подталкивая к бунту против диктата правящего клана Путиных.
Екатерина Путина также пребывала в некотором недоумении. Ей необходимо было срочно решить вопрос, как именно удержать на привязи нового преемника. Даже лабрадора Кони-VI, чье имя передавалось у президентских собак по наследству, подходя как кобелям, так и сучкам, приходилось выгуливать на поводке и в наморднике, а тут был прямо целый будущий президент, да еще и с амбициями. Просто пойти самой на третий президентский срок было нельзя, так как политолог Феофан Озлобин, дальний потомок того самого Озлобина, который выклянчил обязательство не трогать Конституцию у самого ВВП, уже успел взять с нее расписку о том, что она уйдет со своего поста и не будет баллотироваться три раза подряд.
Трудовая династия политологов Озлобиных преследовала последовательно ВВП, Марию и Екатерину Путиных повсюду — и на форуме на Валдае, и на Марсианском слете «Большой восьмерки», из которой после Второй Великой депрессии чуть не исключили США, мотивируя это тем, что теперь объем ее производства меньше, чем у Голландии, и на Меркурианском всегалактическом заседании ООН, и всюду просили: «Дай расписку, дай расписку!» «Не дам!» — отвечали им дочки, — пошел вон!» «А ваш папа давал!» «Лучше бы он дал тебе в морду!» думали и Мария I-я Милосердная и Екатерина III-я Справедливая, но все-таки подписывали вожделенное обязательство. Иногда Екатерине III даже казалось, что для клятвы есть землю из горшка с цветами и то было бы приятнее. После чего Озлобины с большой помпой продавали автографы «русских императриц» на аукционе «Сотби», и безбедно жили с этого вот уже много десятилетий. Но тот, самый первый автограф ВВП, где рукой еще Самого было написано «На третий срок не пойду», бывшие американские, а ныне снова российские профессора от политологии не продали, он хранился в личном сейфе, как семейная реликвия. К счастью, образование востоковеда, полученное Екатериной еще в далекой молодости, давало ей навыки управления поведением самых загадочных существ — даже таких, как преемники. Она рассчитывала получить звание академика за научно-практическую работу «как пойти на третий срок, не меняя Конституцию».
Обо всем этом поведал изумленным зрителям НиНиТВ сам Феофан Озлобин, уютно расположившись в пухлом летающем антигравитационном кресле, несколько ниже ведущей, сидящей, как обычно в вечерних новостях, на высоком полутораметровом барном стуле. Поскольку сегодня Ольга Серова надела не только строгую блузку, на которой было лишь три выреза в районе живота и подмышек, но и модные в этом сезоне полупрозрачные шаровары с серебристой вышивкой, профессор не мог полностью сосредоточиться на теме беседы и все время смотрел вверх, смешно запрокидывая лобастую голову с золочеными кудряшками. Серова благожелательно улыбалась гостю студии и время от времени меняла местами обтянутые шароварами ножки. К сожалению мужской половины телеаудитории, а также и части женской, она так и не приняла участия в записи «Новогодней ночи в венерианских джунглях „НиНиТВ“, постепенно переросшей в бурную лесбийскую оргию с наличием в кадре Евгении Баскунчак и других телезвездочек.
В общем, с политикой все было ясно. Алиса вздохнула и выключила стереовизор. Обычно все это ее мало интересовало, но хмурое утро не оставляло выбора в смысле развлечений. Резкие крики чаек отдавались в голове, как удары колоколов. В первый раз за сегодня «мисс Стрекозлова» посмотрелась в корабельное зеркало. Последствия бессонной ночи и серии коктейлей не заставили себя ждать — бледность покрыла щеки, под глазами набрякли синяки. «Так вот ты какая — женщина XXI века!» — сказала Алиса самой себе.
Потом она полистала толстую книжку по юриспруденции, лежащую на столике. Открыв наугад, Алиса прочла цитату: «Америка — единственная нация идеалистов. Вудро Вильсон». «Идеалистам нельзя давать в руки оружие. Они всех перестреляют ради своих идеалов», — подумала она.
В это время зазвонил видеофон агентессы, наигрывая мелодию американского гимна. «Америка, Америка — возьми трубку!» — намекал он. Не желая будить Джоан, Алиса решила ответить самой. На экране перед ней возникло трехмерное изображение головы какой-то пожилой дамы.
— Могу ли я видеть Джоан?
— Она спит…
— До сих пор? Но ведь сегодня у нее день рождения! А вы ее подруга?
— Да, так получилось…
— Как ваше имя?
— Элис…
— Ладно, поздравьте ее от меня!
— Хорошо, я ей передам, что вы звонили… и поздравления…
— И наилучшие пожелания! У вас неплохой английский. А какого вы о ней мнения?
— Мнения? — Алисе было трудно сосредоточиться с утра. — Да она офигительная девушка! Very cool and nice… Временами…
— Ну хорошо, не буду вас больше мучить. Как это говорят иностранцы — оревуар!
И пожилая леди отключилась.
В это время стон, донесшийся из района койки, слегка поднял Алисе настроение — значит, кому-то было еще хуже, чем ей самой. Джоан наконец-то проснулась. Лицо у нее было совершенно зеленое. Обнаружив себя лежащей в пижаме в мелкий цветочек на голое тело, она несколько секунд озиралась, а затем попробовала встать. Первая попытка закончилась неудачей. На вопрос Алисы, как она себя чувствует, Джоан ответила стандартным американским: «Замечательно».
Алиса поняла, что надо срочно принимать меры, иначе на их каюте придется поставить красный крест. Она достала из походного холодильника и кинула в маленькую микроволновую печь хозяйственного блока каюты заранее припасенную для окончания торжества упаковку быстрозамороженного в вакууме «борща по-украински». В это время Джоан трясущимися руками сыпала в стакан с водой быстрорастворимый «алко-ликвидатор», с ужасом чувствуя, что от веселого шипения пузырьков у нее разыгрывается мигрень. Тройная доза почти не помогла. Алиса, с аппетитом евшая горячий борщ — прекрасное средство от похмелья — несколько минут смотрела на мучения агентессы, а затем налила порцию и ей. С недоверием взглянув на содержимое тарелки, Джоан все же решила попробовать и быстро съела практически все, даже облизнув ложку. Скоро ей стало легче. Она благодарно кивнула головой Алисе, и не поморщилась от боли. Однако все-таки вид ее был еще далек от идеала. Алиса достала из своих запасов бутылку «Столичной» и две рюмки, которые наполнила до краев.
— О, что это есть такойе?
— Рашен йогурт! — Алиса чокнулась с рюмкой соседки по каюте. Джоан с ужасом посмотрела, как та лихо опрокинула посуду и выпила все залпом, затем, зажмурив глаза и зажав пальцами нос, сама высосала свою порцию до дна.
— Ну, вообще-то все это неправильно… — заметила Джоан, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Зато полезно!
Щеки агентессы порозовели. Алиса решила, что Джоан уже созрела для допроса с пристрастием.
— Так куда же ты исчезла вчера?
— О, это было очень волнующе… Микки такой милый! — протянула Джоан нараспев. Алиса чуть не подавилась последним капустным листом борща.
— Милый? Этот сукин кот, который хочет всех нас утопить — милый?
— Ну, он же не виноват в том, что он такой… Может, это гены? Нас в академии ФБР учили, что в неадекватном поведении маньяков и террористов чаще всего виновата плохая наследственность… Но это так приятно — быть в его объятиях!
— Ты что, хочешь сказать, что уже дала ему?
— Дала? Как ето? — переспросила Джоан. Алиса не поленилась повторить фразу по-английски.
— О, ноу! Как ти магла такойе сказать! У нас роман!
Алиса поняла, что положение дел серьезнее, чем она думала.
— Ты попыталась хотя бы найти дистанционный таймер?
— Таймер? Да, там у него на кармане брюк была такая выпуклость… Я щупала, но кажется, это не он…
— На каком кармане — на боковом или на заднем? — решила уточнить Алиса.
— На переднем… И ты знайешь, он тоже меня раздеваль… Но я сопротивлялась… он уже почти нащупал рукой бластер! Кстати, где он?
Алиса вернула агентессе весь ее арсенал — табельный бластер, удостоверение, электрошокер, наручники и даже пеленгатор. Все это она извлекла вчера у Джоан из-под остатков своего любимого вечернего платья. Вещи были приняты с благодарностью.
— Я надеюсь, ты сумеешь выудить у него таймер сегодня вечером или завтра?
— Завтра? О, нет… я не хочу расставаться с Микки так рано…
— Но рано или поздно тебе придется с ним расстаться! Ты же собиралась отнять у него этот дистанционный пульт, а самого «глазки-цвета-виски» и Тайсона закупорить в венерианской колонии! Забыла?
Джоан поглядела на Алису с раздражением.
— Я все помню, не надо меня учить, как делать мою работу! Но я имею право на удовольствия… разве нет? И не спорь со мной!
Алиса решила сменить тему.
— Кстати уж… поздравляю с днем рождения! — сказала она невпопад.
— День рождения? Да… Я и забыла. А откуда ти об этом знаешь?
— Звонила твоя мама.
— О, правда? Мне надо перезвонить ей… и агентесса поспешно вышла в ванную комнату, закрыв за собой дверь. Оттуда послышалось тихое бормотание. Мама Джоан успела сказать дочери, что Элис — ее единственная подруга, которая ей по вкусу и она рада, что среди тех, с кем приходится общаться дочке после того, как та стала работать в ФБР, есть не только воры и убийцы, но и честные, порядочные люди. Алиса расслышала только отдельные фразы: «— Мама, ты просто видишь людей насквозь… — Разумеется, дорогая!» Затем послышался шум льющейся воды. Через пару минут Джоан вернулась, умытая и посвежевшая.
— Ты почему-то понравилась моей маме… Она сказала, что у тебя хорошие манеры, и ты держишься, как гранд-дама… А что это?
За время ее отсутствия Алиса достала из холодильника и разместила на столе небольшой шоколадный торт, а впридачу заварила чай. Она даже поставила сервиз — фарфоровые тарелки, чашки и салфетки с вышивкой.
— Ну, ведь ты же именинница!
— О, ноу. Это походный день рождения, его не отмечают. И мне уже не столько лет, чтобы праздновать такие события… К чему такая роскошь?
Джоан попробовала чай и нашла, что это очень вкусно.
— Однажды я была в Англии и пробовала там настоящий чай. Там были травы и тонкий аромат. Но у тебя тоже здорово получилось!
— Я стараюсь! Всем моим бывшим тоже нравилось…
— А в Америке пьют только кофе… Вообще я не очень люблю готовить. Кстати, этот капустный суп мне также понравился… Я когда-то пробовала в русском ресторане, но так и не поняла, почему туда нужно класть салатные листья, и почему «борщ» был фиолетового цвета. Я боялась, что могу располнеть или даже погибнуть от особенностей русской национальной кухни… вдруг холестерин забьет сосуды?
— Это кто-то подло воспользовался твоей неграмотностью, — заметила Алиса.
Джоан попробовала торт.
— Это шоколадное безумие! Я пожалуй, съем еще кусок, — она съела его почти целиком, не в силах оторваться.
— Да уж, тортик типа «прощай, талия!» — сказала Алиса весело.
— Все это сентиментальная русская романтика! — заявила Джоан, но на самом деле она была польщена и тронута. На ее глазах даже появились крупные натуральные слезы.
— Жалко, что еще светло — можно было бы зажечь свечи… Так, значит с Микки у тебя всерьез?
— У нас сегодня прогулка по палубе… Мы будем слушать крики чаек и беседовать. Это есть морская романтика…
— Кстати, вот и подарок! — Алиса протянула ей расписную матрешку, захваченную ей с собой в путешествие как сувенир специально для таких случаев и раскрашенную под портреты американских президентов. Джоан разобрала ее, доставая все новые фигурки и смотря на них задумчивым взглядом. Последняя маленькая матрешечка изображала нового фаворита нынешней американской президентессы — молодого стажера, которого застукали в Овальном кабинете, когда он занимался со своей начальницей оральным сексом. Но это даже не стало сенсацией, ведь Овальный кабинет Белого дома-II никто уже не называл иначе, как «оральным».
Алиса поняла, что с агентессы толку будет мало. Ее как будто подменили. Значит, предстояло действовать самой. Она глубоко задумалась. Вообще-то Стрекозлова, как и многие другие женщины, думала редко, да и то в силу крайней необходимости. Она предпочитала действовать и принимать решения на основе интуиции. Однако иногда мыслить было все же надо. Алиса почувствовала, что у нее снова начала болеть голова с непривычки, но скоро план действий был готов.
— Ты тоже пришла хорошенько повеселиться? — неожиданно спросил он Алису, и не дожидаясь ответа, продолжил: — А мы с Рози в первый раз в морском круизе! Обычно мы сидим в офисе в «летучем небоскребе» — знаешь, тот, что построили на месте бывших башен-близнецов в Нью-Йорке в 2042 году. Он сам умеет уворачиваться от самолетов и аэролетов. Так что, я думаю, бояться нечего, да и дважды в один дом молния не попадает!
— Да, я тоже так думаю. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, а кому на роду написано утонуть, тому авиакатастрофа не грозит! — Алиса неожиданно впала в пессимизм.
— А откуда ты? — поинтересовалась Рози.
— Из Европы, — коротко отрекомендовалась Стрекозлова. Вопроса «из какой страны» не последовало.
— А, старушка Европа! Я так и подумал. Прости, может я слишком фамильярен, но мы, американцы, молодая нация, без комплексов.
«Это заметно, — решила Алиса, — Вечно молодая.»
— Ну ничего, продолжил счастливый «воротничок», стремясь поделиться радостью до конца, — нам приходится вставать очень рано и мы работаем, как заведенные. Но сегодня у нас праздник! Рози — моя невеста и скоро мы поженимся. Я верю в наше будущее, правда, Рози? — Рози мило улыбнулась и прижалась к нему всем телом. — Должно же человеку когда-нибудь повезти?
— Да, хорошо бы, чтобы нам всем тут немного повезло! И не как утопленникам!
Тем временем Ябрамович-Джуниор как председатель высокого жюри конкурса произвел личное инспектирование всех красавиц, имевшихся в наличии, и началось торжественное оглашение имени новоизбранной Королевы океанов. Ей была выбрана известная светская львица Евгения Баскунчак. Королева, поправив маленькую бриллиантовую корону, улыбнулась всем присутствующим приятной улыбкой дрессированной пони и немедленно воспарила вверх, под лунный свет, на малозаметном канате, привязанном к мачте. Этому фокусу она научилась, принимая участие в небезызвестном шоу «Цирк на звездах». Съемки программы проводились и на Альфе Центавра, и на Бетельгейзе, и даже на замороженных болотах планетарной системы Полярной Звезды, как известно, отстоящей от Солнца на расстоянии 431 светового года. Там участники шоу лихо гоняли на гравиконьках, рассекая по водно-водородной глади. Зрителям очень нравилась такая спортивно-цирковая активность безголосых певиц, бесталанных актеров и прочих многочисленных подпевал всепланетного хора космического шоу-бизнеса.
Тут неожиданно наступила полночь. Мгновенно зажглись сотни огней, начал трескуче стрелять фейерверк, белые, оранжевые, красные вспышки раскрасили ночное небо над лайнером. Сосед Алисы горячо поцеловал свою малышку Рози, все тут же начали обниматься, целоваться и кричать. Капитан корабля, тусовавшийся неподалеку, объявил мужественным, но в то же время веселым и игривым голосом начало всеобщих танцев, и подбросил в воздух свою роскошную белую фуражку с золотой кокардой. В нем пропадали незаурядные способности шоумена. Народ тут же пустился в пляс под громкий музыкальный коктейль «морских» мелодий.
Алиса вздрогнула от шума фейерверка и стала вглядываться в лица, как бы фотографируя физиономии будущих покойников. Она совсем не улыбалась, лицо было напряжено, по нему пробегали красные отблески, похожие на отблески пожара.
«Где же эта хренова Золушка, куда ее уволокли? С какими мышами она бухает в тыкве?» — думала она. И тут Алиса наконец заметила Джоан, наклонившуюся над бортом. Ее тошнило, а весь вид напоминал услышанное Стрекозловой в юности бессмертное выражение «пьяная помятая пионервожатая». Алиса бросилась к ней.
— Что случилось? Тебе плохо?
— Нет, мне хорошо…. — агентесса не могла говорить связно. Алиса посмотрела на нее, произнесла сквозь зубы «Непьющая!» и поволокла почти бесчувственное тело Джоан в их общую штаб-каюту. Там мисс Ковалевски моментально сморил сон. Компаньонка перетащила ее на кровать, скинула туфли, и затем несколько секунд раздумывала, стоит ли снимать остальное, учитывая крайнюю щепетильность Джоан в этом отношении. Алиса где-то вычитала, что в Америке проститутка якобы целомудреннее, чем во Франции монахиня. Но затем она все же резким движением стянула с отрубившейся окончательно агентессы помятое платье, как бы стаскивая одежду с манекена, и на следующее утро Джоан проснулась в своей постели в ночной пижаме.
Поутру корабль медленно приходил в себя. Собственно, тут часто устраивались всякие гулянья и вечеринки, как массовые, так и индивидуальные, но Великий бал — это было нечто особенное в смысле этого самого следующего утра. Алисе данное празднество живо напомнило российский Новый год. Гости «Титаника-7» валялись по койкам вперемешку и вповалку, на своих спальных местах и даже на совершенно им незнакомых. Мистер Дрин очутился, правда, в своей собственной каюте, но в обнимку с Тоби. Чемпионка Маша и ее подруга Нина безмятежно спали в их общей постели, но не рядом друг с другом, и даже не друг на друге, как бывало иногда, а почему-то крест-накрест. Петро-сан-IV с ужасом нашел себя утром в каюте Шерол Кроун, правда его утешило то, что он лежал с ней «валетом». Отец Онуфрий очутился в сетке около бушприта яхты, в компании трех дрессированных корабельных макак в тельняшках, с интересом рассматривавших его рясу и крест.
И только Ябрамович-джуниор пробудился во-время и почти в порядке, но Марфы Крюковой рядом с собой не обнаружил. После деятельных двухчасовых поисков по всему кораблю манекенщица обнаружилась спящей в дальнем конце своей костюмерной комнаты, под ворохом платьев. Сама Марфа уверяла, что хотела только в седьмой раз за ночь сменить вечерний наряд, но олигарх подозревал, что она заперлась в укромном месте с коварным журналистом Риччи Бздерлом. Напрасно Марфа клялась, что никогда не соблазнилась бы представителем столь презренного сословия, как газетчики — непреклонный Иван, давно подозревавший, что Риччи ищет не столько сенсаций, сколько общества Крюковой, требовал полного и поминутного отчета в ее действиях и угрожал, что если Марфа не будет верна ему, он снова женится на своей бывшей жене, которую оставил ради манекенщицы, одну-одинешеньку с девятерыми детьми и пятью любовниками. Алиментов в размере семи миллиардов галактических долларов в год им едва хватало на хлеб с уникальной меркурианской осетровой икрой.
Алиса проснулась в этот день поздно. Джоан все еще мирно спала на койке, натянув одеяло и время от времени прихрапывая носом. От нечего делать она включила огромный стереовизор, вмонтированный в стену каюты. На 125 канале спутникового корабельного телевидения шла программа новостей НиНиТВ. Программа была вечерней, но из-за разницы во времени между Новой Россией и районом Бермудов передавалась днем. Хотя рассказывали всем известные вещи, Стрекозлова испытала неведомую ей ранее ностальгию, так хорошо знакомую плавающим и путешествующим вдали от родной земли.
Очаровательная телеведущая Ольга Серова зачитывала текст. Как обычно, новости были довольно жуткими, но у Серовой была одна уникальная особенность — ее улыбка. Она улыбалась как бы самой себе, но одновременно и всем зрителям, и улыбка эта советовала поменьше обращать внимания на ужасы внешнего мира, в том числе на идиотские программы НиНиТВ и даже на то, что приходилось читать самой Ольге, а вместо этого постараться, по примеру Серовой, построить для себя самого свой собственный мир и свое счастье, не зависящее от посторонних воздействий. «Я же смогла это сделать — и вы сможете», как бы говорила она, проникая в квартиры обывателей в трехмерном варианте, ну прямо как живая. Алиса запомнила ее серьезной только один раз — когда бравые ведущие НиНиТВ, сильно затормозив по сравнению со всей страной, наконец сообразили, что назначение преемником Екатерины Путиной доселе малоизвестного министра Сусликова может отразиться не только на не слишком богатых средних гражданах, но, пожалуй, и на их жизни тоже.
А сейчас в жизни Новой России происходили решительные перемены. Как известно, господствующим политическим строем в России XXI века стал так называемый «полукоммунизм», а территорию разделила на две части длинная стена наподобие Великой Китайской, тянувшаяся, причудливо изгибаясь, по всей стране, от Калининграда до Владивостока. Произошло это потому, что одна часть российской экономики оказалась в руках так называемых «силовиков», стала по преимуществу плановой и вообще представляла собой тот самый государственный капитализм, о котором неоднократно было заявлено с высоких космических трибун, что «это не наш выбор». Зато там процветали порядок, справедливость и уверенность в завтрашнем дне.
Но сельское хозяйство, основанное преимущественно на гидропонике, пищевая и легкая промышленность, торговля галактическим ширпотребом, а также некоторая часть межпланетных сообщений и космического строительства с туризмом оставались в частных руках. Именно это позволяло Ябрамовичу-джуниору и ему подобным до сих пор так уверенно держаться «на плаву». Тут царил мир наживы, чистогана, риска и высоких заработков, никем, однако, не гарантированных, а человек человеку был вообще волк. Волею черта или комитета по всепланетной статистике частная и государственная формы собственности находились в соотношении «пятьдесят на пятьдесят» и одна из них никак не могла задавить другую, как ни старалась. Идеология балансировала между двумя центрами силы, как канатоходец, у государственников говорилось, что у нас «все для блага человека», а частные лица при этом лишь усмехались: «Но ты сумей стать человеком!»
Экономически обе половины государства были тесно связаны между собой, олигархи с удовольствием «стригли купоны» с госконцернов, а госслужащие охотно пользовались услугами частных торговых мегацентров. Но на бытовом, так сказать, уровне, эти две части общества совершенно рассорились и расплевались, одни называли других «проклятыми рыночниками-торгашами», а те первых, в свою очередь, «серыми роботами-сталинистами». Даже бывшие одноклассники и одногруппники заносили друг друга в черные списки, отправляли «в игнор» и писали электронные послания в стиле «Нищий лох, как ты смеешь подмигивать богатой девушке? Мой космический челнок — „Феррари“!» Тогда-то и было решено расселить эти социально неравные группы отдельно друг от друга, и гигантская стена навсегда отделила шикарные коттеджные поселки марсианского стиля и типовые солнечнопанельные многоквартирные мега-хаусы пролетариев. Разумеется, правящая партия утверждала, что именно сегодня Новая Россия едина, как никогда ранее. Вот какое сложное хозяйство доставалось в наследство официальному президентскому преемнику Сусликову.
Сам министр, ранее управлявший национальными проектами Новой России на Марсе и Венере, честолюбиво мечтал, что он будет первым в истории человеком, который наведет порядок во всей Солнечной системе, и может быть даже доберется и до Плутона. Он, как его учили старшие товарищи, ставил перед собой только очень амбициозные задачи, а амбиций у него было прямо как у Наполеона, на которого он старался быть похожим во всем, даже ростом. Сусликов надеялся, что возможно именно он — тот самый, наиболее великий президент России, о котором предупреждала когда-то древняя прорицательница Ванга, назвавшая имена всех правителей Руси на много лет вперед — ведь у него в фамилии как раз присутствовала буква «с», о которой она упоминала. Правда, будучи по жизни осторожным бюрократом, он уже целый месяц болтался на Великой Стене, на границе между силовиками и либералами, не переходя ни на ту, ни на другую сторону. Иногда он осторожно, как кот лапу, протягивал ногу в направлении одного из лагерей, делая вид, что вот-вот спрыгнет со стены на его территорию под оживленные крики «Давай к нам!», но тут же отдергивал ее и делал вид, что не очень-то и хотелось. Вся мировая пресса и даже осьминогоподобные существа из соседней галактики фотографировали, анализировали и обсуждали каждое его движение, временами проклиная за нерешительность и всячески подталкивая к бунту против диктата правящего клана Путиных.
Екатерина Путина также пребывала в некотором недоумении. Ей необходимо было срочно решить вопрос, как именно удержать на привязи нового преемника. Даже лабрадора Кони-VI, чье имя передавалось у президентских собак по наследству, подходя как кобелям, так и сучкам, приходилось выгуливать на поводке и в наморднике, а тут был прямо целый будущий президент, да еще и с амбициями. Просто пойти самой на третий президентский срок было нельзя, так как политолог Феофан Озлобин, дальний потомок того самого Озлобина, который выклянчил обязательство не трогать Конституцию у самого ВВП, уже успел взять с нее расписку о том, что она уйдет со своего поста и не будет баллотироваться три раза подряд.
Трудовая династия политологов Озлобиных преследовала последовательно ВВП, Марию и Екатерину Путиных повсюду — и на форуме на Валдае, и на Марсианском слете «Большой восьмерки», из которой после Второй Великой депрессии чуть не исключили США, мотивируя это тем, что теперь объем ее производства меньше, чем у Голландии, и на Меркурианском всегалактическом заседании ООН, и всюду просили: «Дай расписку, дай расписку!» «Не дам!» — отвечали им дочки, — пошел вон!» «А ваш папа давал!» «Лучше бы он дал тебе в морду!» думали и Мария I-я Милосердная и Екатерина III-я Справедливая, но все-таки подписывали вожделенное обязательство. Иногда Екатерине III даже казалось, что для клятвы есть землю из горшка с цветами и то было бы приятнее. После чего Озлобины с большой помпой продавали автографы «русских императриц» на аукционе «Сотби», и безбедно жили с этого вот уже много десятилетий. Но тот, самый первый автограф ВВП, где рукой еще Самого было написано «На третий срок не пойду», бывшие американские, а ныне снова российские профессора от политологии не продали, он хранился в личном сейфе, как семейная реликвия. К счастью, образование востоковеда, полученное Екатериной еще в далекой молодости, давало ей навыки управления поведением самых загадочных существ — даже таких, как преемники. Она рассчитывала получить звание академика за научно-практическую работу «как пойти на третий срок, не меняя Конституцию».
Обо всем этом поведал изумленным зрителям НиНиТВ сам Феофан Озлобин, уютно расположившись в пухлом летающем антигравитационном кресле, несколько ниже ведущей, сидящей, как обычно в вечерних новостях, на высоком полутораметровом барном стуле. Поскольку сегодня Ольга Серова надела не только строгую блузку, на которой было лишь три выреза в районе живота и подмышек, но и модные в этом сезоне полупрозрачные шаровары с серебристой вышивкой, профессор не мог полностью сосредоточиться на теме беседы и все время смотрел вверх, смешно запрокидывая лобастую голову с золочеными кудряшками. Серова благожелательно улыбалась гостю студии и время от времени меняла местами обтянутые шароварами ножки. К сожалению мужской половины телеаудитории, а также и части женской, она так и не приняла участия в записи «Новогодней ночи в венерианских джунглях „НиНиТВ“, постепенно переросшей в бурную лесбийскую оргию с наличием в кадре Евгении Баскунчак и других телезвездочек.
В общем, с политикой все было ясно. Алиса вздохнула и выключила стереовизор. Обычно все это ее мало интересовало, но хмурое утро не оставляло выбора в смысле развлечений. Резкие крики чаек отдавались в голове, как удары колоколов. В первый раз за сегодня «мисс Стрекозлова» посмотрелась в корабельное зеркало. Последствия бессонной ночи и серии коктейлей не заставили себя ждать — бледность покрыла щеки, под глазами набрякли синяки. «Так вот ты какая — женщина XXI века!» — сказала Алиса самой себе.
Потом она полистала толстую книжку по юриспруденции, лежащую на столике. Открыв наугад, Алиса прочла цитату: «Америка — единственная нация идеалистов. Вудро Вильсон». «Идеалистам нельзя давать в руки оружие. Они всех перестреляют ради своих идеалов», — подумала она.
В это время зазвонил видеофон агентессы, наигрывая мелодию американского гимна. «Америка, Америка — возьми трубку!» — намекал он. Не желая будить Джоан, Алиса решила ответить самой. На экране перед ней возникло трехмерное изображение головы какой-то пожилой дамы.
— Могу ли я видеть Джоан?
— Она спит…
— До сих пор? Но ведь сегодня у нее день рождения! А вы ее подруга?
— Да, так получилось…
— Как ваше имя?
— Элис…
— Ладно, поздравьте ее от меня!
— Хорошо, я ей передам, что вы звонили… и поздравления…
— И наилучшие пожелания! У вас неплохой английский. А какого вы о ней мнения?
— Мнения? — Алисе было трудно сосредоточиться с утра. — Да она офигительная девушка! Very cool and nice… Временами…
— Ну хорошо, не буду вас больше мучить. Как это говорят иностранцы — оревуар!
И пожилая леди отключилась.
В это время стон, донесшийся из района койки, слегка поднял Алисе настроение — значит, кому-то было еще хуже, чем ей самой. Джоан наконец-то проснулась. Лицо у нее было совершенно зеленое. Обнаружив себя лежащей в пижаме в мелкий цветочек на голое тело, она несколько секунд озиралась, а затем попробовала встать. Первая попытка закончилась неудачей. На вопрос Алисы, как она себя чувствует, Джоан ответила стандартным американским: «Замечательно».
Алиса поняла, что надо срочно принимать меры, иначе на их каюте придется поставить красный крест. Она достала из походного холодильника и кинула в маленькую микроволновую печь хозяйственного блока каюты заранее припасенную для окончания торжества упаковку быстрозамороженного в вакууме «борща по-украински». В это время Джоан трясущимися руками сыпала в стакан с водой быстрорастворимый «алко-ликвидатор», с ужасом чувствуя, что от веселого шипения пузырьков у нее разыгрывается мигрень. Тройная доза почти не помогла. Алиса, с аппетитом евшая горячий борщ — прекрасное средство от похмелья — несколько минут смотрела на мучения агентессы, а затем налила порцию и ей. С недоверием взглянув на содержимое тарелки, Джоан все же решила попробовать и быстро съела практически все, даже облизнув ложку. Скоро ей стало легче. Она благодарно кивнула головой Алисе, и не поморщилась от боли. Однако все-таки вид ее был еще далек от идеала. Алиса достала из своих запасов бутылку «Столичной» и две рюмки, которые наполнила до краев.
— О, что это есть такойе?
— Рашен йогурт! — Алиса чокнулась с рюмкой соседки по каюте. Джоан с ужасом посмотрела, как та лихо опрокинула посуду и выпила все залпом, затем, зажмурив глаза и зажав пальцами нос, сама высосала свою порцию до дна.
— Ну, вообще-то все это неправильно… — заметила Джоан, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Зато полезно!
Щеки агентессы порозовели. Алиса решила, что Джоан уже созрела для допроса с пристрастием.
— Так куда же ты исчезла вчера?
— О, это было очень волнующе… Микки такой милый! — протянула Джоан нараспев. Алиса чуть не подавилась последним капустным листом борща.
— Милый? Этот сукин кот, который хочет всех нас утопить — милый?
— Ну, он же не виноват в том, что он такой… Может, это гены? Нас в академии ФБР учили, что в неадекватном поведении маньяков и террористов чаще всего виновата плохая наследственность… Но это так приятно — быть в его объятиях!
— Ты что, хочешь сказать, что уже дала ему?
— Дала? Как ето? — переспросила Джоан. Алиса не поленилась повторить фразу по-английски.
— О, ноу! Как ти магла такойе сказать! У нас роман!
Алиса поняла, что положение дел серьезнее, чем она думала.
— Ты попыталась хотя бы найти дистанционный таймер?
— Таймер? Да, там у него на кармане брюк была такая выпуклость… Я щупала, но кажется, это не он…
— На каком кармане — на боковом или на заднем? — решила уточнить Алиса.
— На переднем… И ты знайешь, он тоже меня раздеваль… Но я сопротивлялась… он уже почти нащупал рукой бластер! Кстати, где он?
Алиса вернула агентессе весь ее арсенал — табельный бластер, удостоверение, электрошокер, наручники и даже пеленгатор. Все это она извлекла вчера у Джоан из-под остатков своего любимого вечернего платья. Вещи были приняты с благодарностью.
— Я надеюсь, ты сумеешь выудить у него таймер сегодня вечером или завтра?
— Завтра? О, нет… я не хочу расставаться с Микки так рано…
— Но рано или поздно тебе придется с ним расстаться! Ты же собиралась отнять у него этот дистанционный пульт, а самого «глазки-цвета-виски» и Тайсона закупорить в венерианской колонии! Забыла?
Джоан поглядела на Алису с раздражением.
— Я все помню, не надо меня учить, как делать мою работу! Но я имею право на удовольствия… разве нет? И не спорь со мной!
Алиса решила сменить тему.
— Кстати уж… поздравляю с днем рождения! — сказала она невпопад.
— День рождения? Да… Я и забыла. А откуда ти об этом знаешь?
— Звонила твоя мама.
— О, правда? Мне надо перезвонить ей… и агентесса поспешно вышла в ванную комнату, закрыв за собой дверь. Оттуда послышалось тихое бормотание. Мама Джоан успела сказать дочери, что Элис — ее единственная подруга, которая ей по вкусу и она рада, что среди тех, с кем приходится общаться дочке после того, как та стала работать в ФБР, есть не только воры и убийцы, но и честные, порядочные люди. Алиса расслышала только отдельные фразы: «— Мама, ты просто видишь людей насквозь… — Разумеется, дорогая!» Затем послышался шум льющейся воды. Через пару минут Джоан вернулась, умытая и посвежевшая.
— Ты почему-то понравилась моей маме… Она сказала, что у тебя хорошие манеры, и ты держишься, как гранд-дама… А что это?
За время ее отсутствия Алиса достала из холодильника и разместила на столе небольшой шоколадный торт, а впридачу заварила чай. Она даже поставила сервиз — фарфоровые тарелки, чашки и салфетки с вышивкой.
— Ну, ведь ты же именинница!
— О, ноу. Это походный день рождения, его не отмечают. И мне уже не столько лет, чтобы праздновать такие события… К чему такая роскошь?
Джоан попробовала чай и нашла, что это очень вкусно.
— Однажды я была в Англии и пробовала там настоящий чай. Там были травы и тонкий аромат. Но у тебя тоже здорово получилось!
— Я стараюсь! Всем моим бывшим тоже нравилось…
— А в Америке пьют только кофе… Вообще я не очень люблю готовить. Кстати, этот капустный суп мне также понравился… Я когда-то пробовала в русском ресторане, но так и не поняла, почему туда нужно класть салатные листья, и почему «борщ» был фиолетового цвета. Я боялась, что могу располнеть или даже погибнуть от особенностей русской национальной кухни… вдруг холестерин забьет сосуды?
— Это кто-то подло воспользовался твоей неграмотностью, — заметила Алиса.
Джоан попробовала торт.
— Это шоколадное безумие! Я пожалуй, съем еще кусок, — она съела его почти целиком, не в силах оторваться.
— Да уж, тортик типа «прощай, талия!» — сказала Алиса весело.
— Все это сентиментальная русская романтика! — заявила Джоан, но на самом деле она была польщена и тронута. На ее глазах даже появились крупные натуральные слезы.
— Жалко, что еще светло — можно было бы зажечь свечи… Так, значит с Микки у тебя всерьез?
— У нас сегодня прогулка по палубе… Мы будем слушать крики чаек и беседовать. Это есть морская романтика…
— Кстати, вот и подарок! — Алиса протянула ей расписную матрешку, захваченную ей с собой в путешествие как сувенир специально для таких случаев и раскрашенную под портреты американских президентов. Джоан разобрала ее, доставая все новые фигурки и смотря на них задумчивым взглядом. Последняя маленькая матрешечка изображала нового фаворита нынешней американской президентессы — молодого стажера, которого застукали в Овальном кабинете, когда он занимался со своей начальницей оральным сексом. Но это даже не стало сенсацией, ведь Овальный кабинет Белого дома-II никто уже не называл иначе, как «оральным».
Алиса поняла, что с агентессы толку будет мало. Ее как будто подменили. Значит, предстояло действовать самой. Она глубоко задумалась. Вообще-то Стрекозлова, как и многие другие женщины, думала редко, да и то в силу крайней необходимости. Она предпочитала действовать и принимать решения на основе интуиции. Однако иногда мыслить было все же надо. Алиса почувствовала, что у нее снова начала болеть голова с непривычки, но скоро план действий был готов.