Страница:
Город с самого раннего утра наполнялся разнообразными звуками, начиная с окрика угольщика «Carbon, senor!»[10], который нетренированному уху Морганы казался чем-то вроде «Carbousiu!». Вслед за ним раздавался голос торговца жирами: «Mantequilla![11] Сало! Сало! По полтора реала!» Далее слышался призыв мясника: «Cecina Buena! Соленая говядина! Отличная соленая говядина!»
Моргана уже знала, что вскоре за этим последует: «Gorditas de horno, calientes. Булочки из печи, горячие».
«Кому индейские ковры? Ковры размером в пять ярдов!»
В полуденную жару на смену торговцам приходили попрошайки с их жалобными песнями и молитвами. Затем в неизменной последовательности шло: «Медовые коврижки! Сыр и мед! Творог и хороший мед!» Торговцы сладостями, мясом, меренгами и конфетами выкрикивали: «Carainelosde esperma! Bocadillo de сосо!» Продавцы лотерейных билетов не отставали: «Остался последний билетик, всего за полреала!»
К вечеру на смену им приходили другие: «Tortillas de cuajada! Творожные тортильи!» Или: «Орехи, пожалуйста!» И последнее, что звучало в ночной тишине: «Горячие жареные каштаны!», «Утка, господа, горячая утка!» или «Маисовые лепешки… маисовые лепешки…»
Однако больше всего Моргана любила наблюдать за тем, как эти живописные группы торговцев медленным шагом вступали на улицу: загорелые мужчины, завернутые обычно в кусок одеяла или серапе, чья кожа по цвету не отличалась от глиняных сосудов с маслом, которые они с удивительной легкостью несли на головах; женщины, облаченные в традиционные rebozos, а также короткие двухцветные панталоны, больше напоминавшие отороченные кружевом лохмотья, и заляпанные туфли из белого атласа, надетые на босу ногу; богатые господа верхом на лошадях, в высоких мексиканских седлах, в красивых серапе и с позолоченными шпорами, в огромных блестящих шапках из черного или белого бобра с серебряной окантовкой по краям на гордых головах; индианки в облегающих панталонах из темного материала, с алыми лентами в спутанных волосах, несшие на закорках загорелых полуголых ребятишек; похожие на движущиеся горы тряпья, бездельники leperos, заунывными голосами выпрашивающие деньги.
Эти люди были такими разными, что поначалу девушка не могла избавиться от ощущения нереальности происходящего. Но по прошествии трех дней ее недоверие сменилось спокойной снисходительностью.
Особняк тетушки Изабеллы оказался скромным, но очень красивым. Жилые помещения размещались на втором и третьем этажах, поскольку на первом всегда было очень сыро. Дом был выстроен вокруг большого внутреннего двора, и рядом располагался утопающий в цветах сад. Отведенная девушке комната понравилась ей, хотя в ней, по местному обычаю, было мало мебели, отсутствовали ковры и стекла в оконных рамах, чтобы обеспечить свободное движение прохладного воздуха. Тяжелые решетки на окнах обеспечивали единственную защиту от каких-то бы то ни было нежелательных вторжений извне, и Моргана поняла, что не стоит недооценивать слухи о разбойниках и грабителях, наводнявших город и его окрестности. Тряхнув головой, чтобы отделаться от невеселых размышлений, Моргана потянулась за платьем.
Сегодня ее ждут гораздо более приятные вещи! С тех пор как приехала в Мехико, девушка была практически изолирована от окружающего мира из-за странного мексиканского обычая, согласно которому вновь прибывший в столицу человек должен был предварительно разослать визитные карточки, прежде чем быть официально представленным местному обществу. Кроме того, ей требовалось время, чтобы как следует устроиться в доме. И вот теперь она получила свое первое приглашение! И не какое-нибудь, а очень значительное! Чувствуя нетерпение девушки, тетя Изабелла передала ей накануне приглашение от Антонио Санта-Анны. Улыбнувшись про себя, Моргана вспомнила, какое по-детски счастливое лицо было в тот момент у тетушки.
– Вот видишь, дорогая, это приглашение от самого президента! Он хочет, чтобы мы нанесли ему визит во дворец и обязательно взяли тебя с собой. Это даст ему возможность извиниться за то, что ему пришлось так внезапно уехать из Манга-де-Клаво. Понимаешь? Антонио не хочет, чтобы наша молодая очаровательная гостья получила неверное представление о мексиканском гостеприимстве. Ты произвела на него очень приятное впечатление, Моргана, и, должна признаться, мне это нравится! Честно говоря, поначалу я боялась, что неприязнь к американцам, которую испытывают многие жители нашей страны, повлияет на отношение к тебе. Но теперь, querida, когда ты заручилась поддержкой Антонио, ты будешь принята в любом доме! Я так рада! – С этими словами тетя Изабелла обняла девушку за плечи и звонко поцеловала.
И вот теперь Моргана, безмерно благодарная Антонио Санта-Анне за приглашение, разглядывала свои наряды. Сегодня вечером ей хотелось быть особенно красивой. Она нуждалась в том чувстве уверенности в себе, которое придает безупречный внешний вид. И если Девон не лгал, утверждая, что Антонио нравятся красивые молодые женщины, то она сможет отплатить за те грандиозные перспективы, которые откроет перед ней поддержка президента страны. Конечно, Моргане и самой льстило внимание обаятельного Антонио Санта-Анны, в чьем обществе она неизменно чувствовала себя легко и приятно. Это был настоящий джентльмен, эрудированный и обходительный, обладавший мягким чувством юмора и окутанный аурой таинственности, источник которой девушка так и не смогла разгадать. Быть может, то было его мексиканское происхождение или сам факт, что он являлся не только президентом страны, но и добрым внимательным человеком, несмотря на свою репутацию и низкопоклонство народа. Быть может… что ж, в любом случае она с нетерпением ждала этого вечера и отчаянно надеялась, что сможет подать себя так, чтобы тетя с дядей ею гордились.
Да, сегодня ее внешность должна быть безупречна…
В который раз поерзав на сиденье кареты, Моргана вцепилась в подлокотник, чтобы хоть как-то держаться, что ей не слишком хорошо удавалось всю дорогу до дворца. Слегка нахмурившись, она отметила про себя, что тетя Изабелла и дядя Мануэль, сидевшие напротив, похоже, не испытывали ни малейшего неудобства от нескончаемой тряски экипажа, катившего по неровной городской мостовой. Неожиданно ей стало понятно, почему большинство карет, которые она видела на улицах, и та, в которой ехала сама, были привезены из Европы или Америки: разумеется, только самые лучшие экипажи могли долгое время ездить по таким отвратительным дорогам! Поймав себя на этой мысли, девушка резко одернула себя: нельзя сравнивать Мексику со своей родной страной, особенно если сравнение было не в пользу первой. В конце концов, она оказалась здесь благодаря доброте тети и дяди. Решительно улыбнувшись, Моргана подняла руку и провела пальцами по белому кружеву, украшавшему небольшой вырез ее платья. Дома она провела целый час в раздумьях, прежде чем вызвать Эгги, чтобы та подсказала, какой туалет лучше всего подойдет для визита во дворец. Выбор пал на простое платье цвета слоновой кости, которое оставляло плечи открытыми лучам теплого послеполуденного солнца. Сужавшиеся к локтям рукава заканчивались широкими манжетами из белого кружева. Лиф плотно облегал тело и на талии был отделан широкой коричневой лентой. Лента того же цвета окаймляла подол широкой юбки, а на ногах у Морганы красовались мягкие коричневые атласные туфельки. Высокая шелковая шляпка цвета слоновой кости была украшена маленькими шелковыми цветочками и держалась на голове с помощью темной ленты, завязанной под подбородком бантом.
Посмотрев на тетушку Изабеллу, которая была одета в строгое черное платье с мантильей, позволив себе из украшений только бриллиантовые сережки и колье, Моргана поняла, что хотя ее манера одеваться и казалась чисто американской, в Мексике она будет выглядеть достойно благодаря приглушенному цвету наряда. Если у нее и были вначале какие-то сомнения, широкие одобрительные улыбки на лицах тети и дяди развеяли их.
За время их короткого путешествия по столице девушка убедилась в том, что город представлял собой живописное и контрастное полотно. Покинув скромную улицу, на который жили супруги Эскобар, карета свернула на ведущий к дворцу проспект Аламеда. Эта широкая улица, вдоль стен по обеим сторонам засаженная деревьями, производила сильное впечатление благодаря густым древесным кронам, удивительным цветам и блестящим на солнце фонтанам. В рощицах были проложены тропинки, и Моргана вдруг почувствовала непреодолимое желание пройтись по ним и поближе полюбоваться изысканной тропической красотой, но, понимая, что придется довольствоваться видами, открывавшимися из окна кареты, внимательно рассматривала то, что возможно. По дороге им встречались всадники, неизменно поражавшие Моргану богатством своего облачения, и изящные экипажи, запряженные породистыми лошадьми. Странный контраст этому великолепию составляли толпы нищих попрошаек, сновавших туда-сюда по дороге или спавших на каменных скамейках при выезде с Аламеды. Карета свернула на улицу Сан-Франциско, которая, по словам тетушки Изабеллы, была самой красивой в городе. Моргана с интересом принялась рассматривать оживленную улицу, пока карета не выехала на огромную площадь. При виде собора у девушки перехватило дыхание, и в следующее мгновение ее взгляд переместился на здание дворца, стоявшего напротив.
Президентский дворец занимал добрую половину площади, и Моргана теперь поняла, как он мог вмещать апартаменты президента, всех министров и верховных судей страны. Когда карета остановилась перед великолепной лестницей, девушка сделала глубокий вдох, чтобы унять бешеный стук сердца. Выпорхнув из экипажа с видом, как она надеялась, веселым и уверенным, Моргана благодарно улыбнулась предупредительному дяде Мануэлю, который подал ей руку, и, одарив улыбкой тетю Изабеллу, медленно стада подниматься по ступеням следом за ними.
Остро ощущая на себе многочисленные любопытные взгляды, Моргана поднималась по лестнице. Стараясь не отставать, девушка шла рядом с тетей Изабеллой, и наконец они свернули в короткий коридор, где находилось множество военных, облаченных в красивую форму. Блестящие шлемы и длинные плащи выдавали в них солдат из личной охраны президента. Войдя в небольшую прихожую, Моргана вежливо стояла в стороне, пока дядя Мануэль беседовал с адъютантами, которые затем жестом пригласили их в другую комнату. Вежливо приняв их предложение сесть, девушка едва успела устроиться в кресле, когда появился офицер и повел их за собой.
Переступив порог следующего зада, Моргана замерла в восхищении при виде роскошной меблировки. Помещение по меньшей мере пятидесяти футов в длину было отделано пурпуром и позолотой, а на стенах сверкали канделябры. Сердце девушки, однако, забилось еще сильнее, когда на противоположном конце зала открылась дверь и на пороге возник Антонио Санта-Анна. Встретившись с ним глазами, Моргана улыбнулась, ощущая, как по телу разливается тепло от обращенного к ней ласкового взгляда.
Пока президент быстрой энергичной походкой пересекал зал, Моргана позволила себе внимательно рассмотреть его мужественную фигуру. Высокий, темноволосый, в отличной форме, несмотря на вынужденное бездействие и плохое самочувствие во время пребывания в Манга-де-Клаво, с выразительным лицом и пронзительным взглядом, Антонио Санта-Анна был безумно привлекательным мужчиной. Однако девушка остро ощущала, что секрет его притягательности не только в эффектной внешности. Скорее причина заключалась в его природном обаянии, в умении проявлять внимание к собеседнику, в том, как блестели его глаза, выдавая живую заинтересованность, в теплой, искренней улыбке, которой президент выражал свое одобрение. Да, этот человек достоин войти в историю, и Моргана была счастлива находиться в его обществе.
Не заметив, как тетя с дядей обменялись приветствиями с президентом, Моргана видела только темное красивое лицо Санта-Анны, который обратился к ней в последнюю очередь, и слышала только его глубокий мелодичный голос:
– Ах, Моргана, я так мучился от того, что был вынужден покинуть вас в Манга-де-Клаво. Мне неловко, querida, что я так и не смог завершить экскурсию по поместью, которую мы начинали дважды и дважды нас прерывали. Не хочу, Моргана, чтобы вы считали меня человеком, не умеющим держать слово. Приношу свои извинения. Я безмерно рад видеть вас здесь, потому что это дает мне возможность исправиться. – С этими словами Санта-Анна наконец поднес к губам маленькую ладошку, которую до этого удерживал в своих теплых руках. Он ждал ответа.
Вспыхнув от удовольствия, Моргана улыбнулась президенту:
– Не стоит извиняться, Антонио. Вы очень занятой человек, и дела государственной важности должны быть для вас на первом месте. Мне прекрасно известно, как мало у вас свободного времени, и, должна признаться, я безмерно польщена вашим приглашением во дворец, в то время как столько серьезных вещей требуют вашего внимания.
– Ну что вы, для меня нет ничего важнее расположения близких и друзей. Пойдемте. – Переведя взгляд на Мануэля и Изабеллу, Санта-Анна пригласил их пройти в другой конец комнаты, где была расставлена красивая мебель. – Выпьем немного вина, и вы расскажете мне обо всем, что произошло с момента моего отъезда из Манга-де-Клаво.
Обернувшись к тете Изабелле, он ласково проговорил:
– Я хочу, чтобы вы подробно рассказали мне о том, как планируете вывести в общество племянницу, Изабелла. Нам повезло, что в Мехико появилась молодая леди столь редких красоты и ума, а то, боюсь, у столичного общества не осталось тем для бесед, кроме как дьявольские махинации человека, который четыре месяца назад занял мой пост. – Произнеся эту фразу, Санта-Анна изменился в лице, как будто эта тягостная мысль мгновенно испортила ему настроение, повергнув в напряженное молчание. Внезапно он повернулся к дяде Мануэлю и проговорил мрачно: – Мне недавно прислали бумагу, которую я хотел бы показать вам, Мануэль. Если дамы извинят нас, то попозже вечером мы с вами уединимся для обсуждения этого вопроса, чтобы не докучать им деталями, а они в это время смогут выпить чаю.
– Да, Антонио… Мануэль. – Нежный голосок Изабеллы Эскобар предупредил ответ дяди Мануэля. Затем она мягко продолжила: – Мы с племянницей замечательно проведем время, пока вы будете заниматься делами. Уверена, нам с ней будет гораздо приятнее, если вы сперва решите государственные вопросы, не так ли, Моргана? – Заручившись согласием девушки, Изабелла обратилась к президенту: – Прошу вас, Антонио, я знаю, что Мануэль не сможет спокойно отдыхать, если будет думать о предстоящей работе. С вашего позволения, Антонио, я покажу Моргане некоторые залы дворца. У племянницы пока не было возможности вдоволь погулять по городу, и я думаю, ей будет интересно.
Глаза президента вспыхнули, и он мягко проговорил:
– Muchas gracias[12], Изабелла, должен признать, мне по душе ваше предложение. Если вы в самом деле отпустите нас с Мануэлем на ближайшие полчаса, то я почту за честь познакомить Моргану с историей города, лежащего за пределами дворца.
Восторженный блеск в глазах доньи Изабеллы выдал ее согласие еще до того, как она ответила:
– Ну конечно, Антонио. – Взглянув на Моргану и дождавшись ее утвердительного кивка, она закончила: – Мы будем очень рады.
Не успели две высокие прямые фигуры исчезнуть за дверями кабинета президента, как донья Изабелла повернулась к племяннице и возбужденно прошептала:
– За твое будущее можно не беспокоиться, querida! – При виде удивленного выражения ее лица Изабелла серьезно добавила: – Ты же заметила, с каким любопытством на тебя смотрели, когда мы шли во дворец?
– Да, и должна признаться, что в этих взглядах читалось смущение, но я не понимаю…
– И только что Антонио пообещал лично прогуляться с нами по площади. Я прожила здесь много лет, querida, и прекрасно знакома с историей города, так что это ты, и только ты будешь в центре всеобщего внимания во время экскурсии. Многие люди станут свидетелями оказанной тебе чести, и можешь быть уверена, что отныне тебе будут присылать приглашения на все светские мероприятия в столице.
Понимая, как добродушная тетушка искренне радуется такой перспективе, Моргана постаралась не выдать своего скептицизма:
– Тетя Изабелла, такое незначительное событие вряд ли сможет оказать влияние…
Обратив на племянницу понимающий взгляд темных глаз, донья Изабелла уверенно покивала головой и, взяв с подноса графин, стала разливать вино по бокалам:
– Вот увидишь, querida, вот увидишь…
– …так вот, Моргана, этот собор был построен на развалинах древнего ацтекского храма.
Прикованные к ним взгляды многочисленных зевак постоянно отвлекали Моргану, так что она пропустила большую часть подробного рассказа Антонио Санта-Анны об истории площади, по которой они прогуливались. Заинтересованно улыбаясь президенту, девушка улучила минутку, чтобы признательно взглянуть на шедшую рядом тетушку. Да, тетя Изабелла оказалась полностью права. Как только они втроем вышли из дворца, все присутствующие не сводили глаз с президента в окружении двух женщин. Несмотря на то что генерал Эскобар остался во дворце, чтобы составить ответ на важное донесение, тетю Изабеллу узнали многие. Молча кивая на раздававшиеся со всех сторон вежливые приветствия, она все время внимательно слушала президента. Моргана больше не сомневалась, что назавтра все только и будут говорить что о таинственной незнакомке, которой Санта-Анна уделил столько внимания. То, с какой улыбкой президент реагировал на неуемное любопытство своих подданных, навело девушку на размышления. Разумеется, он понимал, что его доброе отношение к ней побудит желающих снискать его одобрение делать то же самое. Он открыто использовал свое положение, чтобы помочь племяннице генерала Эскобара, и Моргана была ему за это благодарна.
Рассматривая величественное здание собора, Моргана сделала над собой усилие, чтобы отвлечься от назойливых взглядов. Выстроенный в барочном стиле, украшенный двумя высокими, покрытыми орнаментом башнями, собор не показался девушке особенно красивым, хотя и говорили, что он богат золотыми и серебряными украшениями.
Взгляд Санта-Анны стал вдруг особенно пронзительным, когда он проговорил:
– Знаете, Моргана, раньше землю, на которой сейчас стоит собор, а также часть площади и прилегающие к ней улицы занимал построенный Ауицотлем храм пирамидальной формы. В пределах его стен находилось пятьсот жилых помещений. Он был построен из камня и липы и украшен каменными змеями. Сохранились легенды, повествующие о четырех великих вратах, обращенных к четырем сторонам света; об огромной лестнице и алтарях, посвященных богам войны; о площади, предназначенной специально для религиозных танцевальных обрядов; о школах для священников и семинарах для монахинь. Говорят, что здесь был храм Страха, входом в который служила разверстая пасть огромной змеи, а еще храм Зеркал и храм Раковин. На территории находилось отдельное сооружение, предназначенное для молитв императора, а также священные фонтаны, помещение для жертвенных птиц, сад для священных растений и устрашающая башня, сложенная из черепов принесенных в жертву людей!
В темных глубинах глаз Санта-Анны загорелось странное пламя. Всматриваясь в побледневшее лицо девушки, он продолжил:
– Рассказывают, что именно здесь, в великом храме, пять тысяч служителей денно и нощно скандировали богослужебные тексты во славу ужасным идолам, статуэтки которых они три раза в сутки натирали драгоценными благовониями. Самые рьяные священники были облачены в черное, их длинные волосы были выкрашены чернилами, а тела натерты прахом скорпионов и пауков. Их вождями были сыновья королей.
Замолчав на секунду, чтобы убедиться в полном внимании со стороны своих слушательниц, Санта-Анна продолжил низким, почти благоговейным голосом:
– И вот еще что интересно, Моргана: согласно древним сказаниям, ацтекский бог войны родился от земной женщины, Святой Девы, которая служила в храме. Когда стало известно о ее позоре и люди собирались забить ее камнями, раздался божественный глас: «Ничего не бойся, мать, ибо я спасу честь твою и свою славу…» В следующее мгновение появился бог, державший в левой руке щит, а в правой – меч; на голове у него был убор из зеленых перьев, и перья же украшали левую ногу, а лицо было выкрашено синей краской! Однако, – торжественно продолжил Санта-Анна, – считается, что обряд человеческого жертвоприношения, который практиковали ацтеки, зародился благодаря именно этому мифу.
Заметив смущение на лице девушки, Санта-Анна спокойно пояснил:
– Понимаете, мать бога войны, Коатликуэ, на тот момент уже являлась матерью луны и звезд, а значит, должна была вести жизнь монахини в уединении и воздержании. Ее дети, возмущенные неожиданной беременностью, вознамерились убить ее. К счастью, ребенок родился как раз вовремя и спас мать, обезглавив луну и обратив звезды в бегство. Для поддержания ежедневного цикла возрождения и прославления главного бога требовалась свежая кровь… и таким образом война стала для ацтеков своего рода священным действом, ибо, одерживая победы на полях сражений, индейцы обеспечивали приток пленников для человеческих жертвоприношений.
От того, как наглядно Санта-Анна живописал древние ритуалы, по спине девушки поползли мурашки. Она попыталась возразить:
– Но все это так страшно, Антонио, так дико…
Впервые с момента начала рассказа снисходительная улыбка коснулась губ Антонио, и он согласно кивнул:
– Да, Моргана, это правда. Похоже, наши благородные предки спасли множество невинных жизней, разрушив этот храм. У индейцев было несметное количество богов: боги войны, земли, ночи, огня и ада; богини цветов и злаков… Эти идолы требовали подношений в виде цветов, хлеба и драгоценностей, но самыми ужасными были человеческие жертвы… индейцы истребили от двадцати до пятидесяти тысяч человек! – Взяв девушку за руку и не обратив внимания на то, что она дрожит, президент подвел ее к огромному каменному пьедесталу, расположенному на почетном месте посреди двора. В центре пьедестала находилось углубление, на которое Санта-Анна указал драматическим жестом:
– Это жертвенный камень, Моргана. На него клали жертву, в то время как шестеро священников, облаченных в красное, в головных уборах из зеленых перьев, с золотыми и зелеными серьгами в ушах и голубыми камнями в верхней губе, удерживали ее. Главный священник вонзал в грудь жертвы кинжал и, вырвав сердце, бросал его к ногам идола. Затем он поднимал сердце золотой ложкой и клал себе в рот! Наконец, он отрезал голову, чтобы использовать ее в строительстве знаменитой башни, и после того как некоторые части тела были съедены, останки сжигались или отдавались на растерзание диким животным, которых держали во дворце.
Потрясенная до глубины души кровожадными ужасами, о которых поведал ей Санта-Анна, Моргана молча смотрела ему в глаза, завороженная странным, не поддающимся описанию возбужденным блеском в глубине его зрачков. Кровь отхлынула от лица девушки. Она сглотнула, чтобы унять взбунтовавшийся желудок.
Впервые заметив бледность своей слушательницы, Санта-Анна спокойно проговорил:
– Ах, querida, я слишком ярко описал вам обряды, которые совершались на этой площади. Вместо того чтобы позволить полюбоваться красотой нашего прекрасного города, я поведал вам его темную историю. Но я рассказал вам все это, преследуя определенную цель, Моргана. На этой площади вершилась наша история. Название страны произошло от имени ацтекского бога войны, Мекситли. Я хочу, чтобы вы поняли, Моргана, что мы связаны с нашей историей, но не зависим от нее. Между этими двумя понятиями существует огромная разница, и я прекрасно чувствую ее, querida…
Оборвав себя на полуслове, президент внезапно обернулся к Изабелле Эскобар.
– Надеюсь, Изабелла, я не слишком утомил вас кровожадными рассказами о религиозных обрядах ацтеков, с которыми вы, несомненно, хорошо знакомы, но я хотел показать вашей племяннице, что за кровь течет в жилах моего народа… та самая кровь, которую столько раз бездумно проливали. Таким образом я хотел дать ей понять, почему всеми словами, поступками и даже самой жизнью мексиканцев руководит страсть…
Увидев в благоговейном взгляде доньи Изабеллы одобрение, которого он ждал, Санта-Анна, не дожидаясь ее ответа, повернулся к Моргане, хранившей напряженное молчание.
– У моего народа бурное прошлое, Моргана. Кровь язычников до сих пор течет в наших жилах, смешиваясь с кровью многих прославленных миссионеров, отважных воинов и солдат, превосходных государственных деятелей… Нам многое нужно преодолеть, но нам есть и что предложить, и мы предлагаем вам, Моргана Пирс, стать частью нашего мира.
С величайшей бережностью взяв ее руку, Санта-Анна изящным жестом поднес ее к губам и поцеловал, вызвав слезы благодарности в обращенных на него больших карих с золотом глазах. Срывающимся голосом Моргана неуверенно пробормотала:
– Muchas gracias, Антонио. Я никогда не забуду вашей доброты, и я чувствую…
– Да, уверен, что Моргану, как и меня, впечатлил ваш подробный рассказ об истории этой площади, Антонио.
Знакомый низкий баритон прервал слова девушки, и, резко обернувшись, она увидела мужчину, который незаметно подошел к ней сзади и теперь продолжал говорить миролюбивым тоном:
Моргана уже знала, что вскоре за этим последует: «Gorditas de horno, calientes. Булочки из печи, горячие».
«Кому индейские ковры? Ковры размером в пять ярдов!»
В полуденную жару на смену торговцам приходили попрошайки с их жалобными песнями и молитвами. Затем в неизменной последовательности шло: «Медовые коврижки! Сыр и мед! Творог и хороший мед!» Торговцы сладостями, мясом, меренгами и конфетами выкрикивали: «Carainelosde esperma! Bocadillo de сосо!» Продавцы лотерейных билетов не отставали: «Остался последний билетик, всего за полреала!»
К вечеру на смену им приходили другие: «Tortillas de cuajada! Творожные тортильи!» Или: «Орехи, пожалуйста!» И последнее, что звучало в ночной тишине: «Горячие жареные каштаны!», «Утка, господа, горячая утка!» или «Маисовые лепешки… маисовые лепешки…»
Однако больше всего Моргана любила наблюдать за тем, как эти живописные группы торговцев медленным шагом вступали на улицу: загорелые мужчины, завернутые обычно в кусок одеяла или серапе, чья кожа по цвету не отличалась от глиняных сосудов с маслом, которые они с удивительной легкостью несли на головах; женщины, облаченные в традиционные rebozos, а также короткие двухцветные панталоны, больше напоминавшие отороченные кружевом лохмотья, и заляпанные туфли из белого атласа, надетые на босу ногу; богатые господа верхом на лошадях, в высоких мексиканских седлах, в красивых серапе и с позолоченными шпорами, в огромных блестящих шапках из черного или белого бобра с серебряной окантовкой по краям на гордых головах; индианки в облегающих панталонах из темного материала, с алыми лентами в спутанных волосах, несшие на закорках загорелых полуголых ребятишек; похожие на движущиеся горы тряпья, бездельники leperos, заунывными голосами выпрашивающие деньги.
Эти люди были такими разными, что поначалу девушка не могла избавиться от ощущения нереальности происходящего. Но по прошествии трех дней ее недоверие сменилось спокойной снисходительностью.
Особняк тетушки Изабеллы оказался скромным, но очень красивым. Жилые помещения размещались на втором и третьем этажах, поскольку на первом всегда было очень сыро. Дом был выстроен вокруг большого внутреннего двора, и рядом располагался утопающий в цветах сад. Отведенная девушке комната понравилась ей, хотя в ней, по местному обычаю, было мало мебели, отсутствовали ковры и стекла в оконных рамах, чтобы обеспечить свободное движение прохладного воздуха. Тяжелые решетки на окнах обеспечивали единственную защиту от каких-то бы то ни было нежелательных вторжений извне, и Моргана поняла, что не стоит недооценивать слухи о разбойниках и грабителях, наводнявших город и его окрестности. Тряхнув головой, чтобы отделаться от невеселых размышлений, Моргана потянулась за платьем.
Сегодня ее ждут гораздо более приятные вещи! С тех пор как приехала в Мехико, девушка была практически изолирована от окружающего мира из-за странного мексиканского обычая, согласно которому вновь прибывший в столицу человек должен был предварительно разослать визитные карточки, прежде чем быть официально представленным местному обществу. Кроме того, ей требовалось время, чтобы как следует устроиться в доме. И вот теперь она получила свое первое приглашение! И не какое-нибудь, а очень значительное! Чувствуя нетерпение девушки, тетя Изабелла передала ей накануне приглашение от Антонио Санта-Анны. Улыбнувшись про себя, Моргана вспомнила, какое по-детски счастливое лицо было в тот момент у тетушки.
– Вот видишь, дорогая, это приглашение от самого президента! Он хочет, чтобы мы нанесли ему визит во дворец и обязательно взяли тебя с собой. Это даст ему возможность извиниться за то, что ему пришлось так внезапно уехать из Манга-де-Клаво. Понимаешь? Антонио не хочет, чтобы наша молодая очаровательная гостья получила неверное представление о мексиканском гостеприимстве. Ты произвела на него очень приятное впечатление, Моргана, и, должна признаться, мне это нравится! Честно говоря, поначалу я боялась, что неприязнь к американцам, которую испытывают многие жители нашей страны, повлияет на отношение к тебе. Но теперь, querida, когда ты заручилась поддержкой Антонио, ты будешь принята в любом доме! Я так рада! – С этими словами тетя Изабелла обняла девушку за плечи и звонко поцеловала.
И вот теперь Моргана, безмерно благодарная Антонио Санта-Анне за приглашение, разглядывала свои наряды. Сегодня вечером ей хотелось быть особенно красивой. Она нуждалась в том чувстве уверенности в себе, которое придает безупречный внешний вид. И если Девон не лгал, утверждая, что Антонио нравятся красивые молодые женщины, то она сможет отплатить за те грандиозные перспективы, которые откроет перед ней поддержка президента страны. Конечно, Моргане и самой льстило внимание обаятельного Антонио Санта-Анны, в чьем обществе она неизменно чувствовала себя легко и приятно. Это был настоящий джентльмен, эрудированный и обходительный, обладавший мягким чувством юмора и окутанный аурой таинственности, источник которой девушка так и не смогла разгадать. Быть может, то было его мексиканское происхождение или сам факт, что он являлся не только президентом страны, но и добрым внимательным человеком, несмотря на свою репутацию и низкопоклонство народа. Быть может… что ж, в любом случае она с нетерпением ждала этого вечера и отчаянно надеялась, что сможет подать себя так, чтобы тетя с дядей ею гордились.
Да, сегодня ее внешность должна быть безупречна…
В который раз поерзав на сиденье кареты, Моргана вцепилась в подлокотник, чтобы хоть как-то держаться, что ей не слишком хорошо удавалось всю дорогу до дворца. Слегка нахмурившись, она отметила про себя, что тетя Изабелла и дядя Мануэль, сидевшие напротив, похоже, не испытывали ни малейшего неудобства от нескончаемой тряски экипажа, катившего по неровной городской мостовой. Неожиданно ей стало понятно, почему большинство карет, которые она видела на улицах, и та, в которой ехала сама, были привезены из Европы или Америки: разумеется, только самые лучшие экипажи могли долгое время ездить по таким отвратительным дорогам! Поймав себя на этой мысли, девушка резко одернула себя: нельзя сравнивать Мексику со своей родной страной, особенно если сравнение было не в пользу первой. В конце концов, она оказалась здесь благодаря доброте тети и дяди. Решительно улыбнувшись, Моргана подняла руку и провела пальцами по белому кружеву, украшавшему небольшой вырез ее платья. Дома она провела целый час в раздумьях, прежде чем вызвать Эгги, чтобы та подсказала, какой туалет лучше всего подойдет для визита во дворец. Выбор пал на простое платье цвета слоновой кости, которое оставляло плечи открытыми лучам теплого послеполуденного солнца. Сужавшиеся к локтям рукава заканчивались широкими манжетами из белого кружева. Лиф плотно облегал тело и на талии был отделан широкой коричневой лентой. Лента того же цвета окаймляла подол широкой юбки, а на ногах у Морганы красовались мягкие коричневые атласные туфельки. Высокая шелковая шляпка цвета слоновой кости была украшена маленькими шелковыми цветочками и держалась на голове с помощью темной ленты, завязанной под подбородком бантом.
Посмотрев на тетушку Изабеллу, которая была одета в строгое черное платье с мантильей, позволив себе из украшений только бриллиантовые сережки и колье, Моргана поняла, что хотя ее манера одеваться и казалась чисто американской, в Мексике она будет выглядеть достойно благодаря приглушенному цвету наряда. Если у нее и были вначале какие-то сомнения, широкие одобрительные улыбки на лицах тети и дяди развеяли их.
За время их короткого путешествия по столице девушка убедилась в том, что город представлял собой живописное и контрастное полотно. Покинув скромную улицу, на который жили супруги Эскобар, карета свернула на ведущий к дворцу проспект Аламеда. Эта широкая улица, вдоль стен по обеим сторонам засаженная деревьями, производила сильное впечатление благодаря густым древесным кронам, удивительным цветам и блестящим на солнце фонтанам. В рощицах были проложены тропинки, и Моргана вдруг почувствовала непреодолимое желание пройтись по ним и поближе полюбоваться изысканной тропической красотой, но, понимая, что придется довольствоваться видами, открывавшимися из окна кареты, внимательно рассматривала то, что возможно. По дороге им встречались всадники, неизменно поражавшие Моргану богатством своего облачения, и изящные экипажи, запряженные породистыми лошадьми. Странный контраст этому великолепию составляли толпы нищих попрошаек, сновавших туда-сюда по дороге или спавших на каменных скамейках при выезде с Аламеды. Карета свернула на улицу Сан-Франциско, которая, по словам тетушки Изабеллы, была самой красивой в городе. Моргана с интересом принялась рассматривать оживленную улицу, пока карета не выехала на огромную площадь. При виде собора у девушки перехватило дыхание, и в следующее мгновение ее взгляд переместился на здание дворца, стоявшего напротив.
Президентский дворец занимал добрую половину площади, и Моргана теперь поняла, как он мог вмещать апартаменты президента, всех министров и верховных судей страны. Когда карета остановилась перед великолепной лестницей, девушка сделала глубокий вдох, чтобы унять бешеный стук сердца. Выпорхнув из экипажа с видом, как она надеялась, веселым и уверенным, Моргана благодарно улыбнулась предупредительному дяде Мануэлю, который подал ей руку, и, одарив улыбкой тетю Изабеллу, медленно стада подниматься по ступеням следом за ними.
Остро ощущая на себе многочисленные любопытные взгляды, Моргана поднималась по лестнице. Стараясь не отставать, девушка шла рядом с тетей Изабеллой, и наконец они свернули в короткий коридор, где находилось множество военных, облаченных в красивую форму. Блестящие шлемы и длинные плащи выдавали в них солдат из личной охраны президента. Войдя в небольшую прихожую, Моргана вежливо стояла в стороне, пока дядя Мануэль беседовал с адъютантами, которые затем жестом пригласили их в другую комнату. Вежливо приняв их предложение сесть, девушка едва успела устроиться в кресле, когда появился офицер и повел их за собой.
Переступив порог следующего зада, Моргана замерла в восхищении при виде роскошной меблировки. Помещение по меньшей мере пятидесяти футов в длину было отделано пурпуром и позолотой, а на стенах сверкали канделябры. Сердце девушки, однако, забилось еще сильнее, когда на противоположном конце зала открылась дверь и на пороге возник Антонио Санта-Анна. Встретившись с ним глазами, Моргана улыбнулась, ощущая, как по телу разливается тепло от обращенного к ней ласкового взгляда.
Пока президент быстрой энергичной походкой пересекал зал, Моргана позволила себе внимательно рассмотреть его мужественную фигуру. Высокий, темноволосый, в отличной форме, несмотря на вынужденное бездействие и плохое самочувствие во время пребывания в Манга-де-Клаво, с выразительным лицом и пронзительным взглядом, Антонио Санта-Анна был безумно привлекательным мужчиной. Однако девушка остро ощущала, что секрет его притягательности не только в эффектной внешности. Скорее причина заключалась в его природном обаянии, в умении проявлять внимание к собеседнику, в том, как блестели его глаза, выдавая живую заинтересованность, в теплой, искренней улыбке, которой президент выражал свое одобрение. Да, этот человек достоин войти в историю, и Моргана была счастлива находиться в его обществе.
Не заметив, как тетя с дядей обменялись приветствиями с президентом, Моргана видела только темное красивое лицо Санта-Анны, который обратился к ней в последнюю очередь, и слышала только его глубокий мелодичный голос:
– Ах, Моргана, я так мучился от того, что был вынужден покинуть вас в Манга-де-Клаво. Мне неловко, querida, что я так и не смог завершить экскурсию по поместью, которую мы начинали дважды и дважды нас прерывали. Не хочу, Моргана, чтобы вы считали меня человеком, не умеющим держать слово. Приношу свои извинения. Я безмерно рад видеть вас здесь, потому что это дает мне возможность исправиться. – С этими словами Санта-Анна наконец поднес к губам маленькую ладошку, которую до этого удерживал в своих теплых руках. Он ждал ответа.
Вспыхнув от удовольствия, Моргана улыбнулась президенту:
– Не стоит извиняться, Антонио. Вы очень занятой человек, и дела государственной важности должны быть для вас на первом месте. Мне прекрасно известно, как мало у вас свободного времени, и, должна признаться, я безмерно польщена вашим приглашением во дворец, в то время как столько серьезных вещей требуют вашего внимания.
– Ну что вы, для меня нет ничего важнее расположения близких и друзей. Пойдемте. – Переведя взгляд на Мануэля и Изабеллу, Санта-Анна пригласил их пройти в другой конец комнаты, где была расставлена красивая мебель. – Выпьем немного вина, и вы расскажете мне обо всем, что произошло с момента моего отъезда из Манга-де-Клаво.
Обернувшись к тете Изабелле, он ласково проговорил:
– Я хочу, чтобы вы подробно рассказали мне о том, как планируете вывести в общество племянницу, Изабелла. Нам повезло, что в Мехико появилась молодая леди столь редких красоты и ума, а то, боюсь, у столичного общества не осталось тем для бесед, кроме как дьявольские махинации человека, который четыре месяца назад занял мой пост. – Произнеся эту фразу, Санта-Анна изменился в лице, как будто эта тягостная мысль мгновенно испортила ему настроение, повергнув в напряженное молчание. Внезапно он повернулся к дяде Мануэлю и проговорил мрачно: – Мне недавно прислали бумагу, которую я хотел бы показать вам, Мануэль. Если дамы извинят нас, то попозже вечером мы с вами уединимся для обсуждения этого вопроса, чтобы не докучать им деталями, а они в это время смогут выпить чаю.
– Да, Антонио… Мануэль. – Нежный голосок Изабеллы Эскобар предупредил ответ дяди Мануэля. Затем она мягко продолжила: – Мы с племянницей замечательно проведем время, пока вы будете заниматься делами. Уверена, нам с ней будет гораздо приятнее, если вы сперва решите государственные вопросы, не так ли, Моргана? – Заручившись согласием девушки, Изабелла обратилась к президенту: – Прошу вас, Антонио, я знаю, что Мануэль не сможет спокойно отдыхать, если будет думать о предстоящей работе. С вашего позволения, Антонио, я покажу Моргане некоторые залы дворца. У племянницы пока не было возможности вдоволь погулять по городу, и я думаю, ей будет интересно.
Глаза президента вспыхнули, и он мягко проговорил:
– Muchas gracias[12], Изабелла, должен признать, мне по душе ваше предложение. Если вы в самом деле отпустите нас с Мануэлем на ближайшие полчаса, то я почту за честь познакомить Моргану с историей города, лежащего за пределами дворца.
Восторженный блеск в глазах доньи Изабеллы выдал ее согласие еще до того, как она ответила:
– Ну конечно, Антонио. – Взглянув на Моргану и дождавшись ее утвердительного кивка, она закончила: – Мы будем очень рады.
Не успели две высокие прямые фигуры исчезнуть за дверями кабинета президента, как донья Изабелла повернулась к племяннице и возбужденно прошептала:
– За твое будущее можно не беспокоиться, querida! – При виде удивленного выражения ее лица Изабелла серьезно добавила: – Ты же заметила, с каким любопытством на тебя смотрели, когда мы шли во дворец?
– Да, и должна признаться, что в этих взглядах читалось смущение, но я не понимаю…
– И только что Антонио пообещал лично прогуляться с нами по площади. Я прожила здесь много лет, querida, и прекрасно знакома с историей города, так что это ты, и только ты будешь в центре всеобщего внимания во время экскурсии. Многие люди станут свидетелями оказанной тебе чести, и можешь быть уверена, что отныне тебе будут присылать приглашения на все светские мероприятия в столице.
Понимая, как добродушная тетушка искренне радуется такой перспективе, Моргана постаралась не выдать своего скептицизма:
– Тетя Изабелла, такое незначительное событие вряд ли сможет оказать влияние…
Обратив на племянницу понимающий взгляд темных глаз, донья Изабелла уверенно покивала головой и, взяв с подноса графин, стала разливать вино по бокалам:
– Вот увидишь, querida, вот увидишь…
– …так вот, Моргана, этот собор был построен на развалинах древнего ацтекского храма.
Прикованные к ним взгляды многочисленных зевак постоянно отвлекали Моргану, так что она пропустила большую часть подробного рассказа Антонио Санта-Анны об истории площади, по которой они прогуливались. Заинтересованно улыбаясь президенту, девушка улучила минутку, чтобы признательно взглянуть на шедшую рядом тетушку. Да, тетя Изабелла оказалась полностью права. Как только они втроем вышли из дворца, все присутствующие не сводили глаз с президента в окружении двух женщин. Несмотря на то что генерал Эскобар остался во дворце, чтобы составить ответ на важное донесение, тетю Изабеллу узнали многие. Молча кивая на раздававшиеся со всех сторон вежливые приветствия, она все время внимательно слушала президента. Моргана больше не сомневалась, что назавтра все только и будут говорить что о таинственной незнакомке, которой Санта-Анна уделил столько внимания. То, с какой улыбкой президент реагировал на неуемное любопытство своих подданных, навело девушку на размышления. Разумеется, он понимал, что его доброе отношение к ней побудит желающих снискать его одобрение делать то же самое. Он открыто использовал свое положение, чтобы помочь племяннице генерала Эскобара, и Моргана была ему за это благодарна.
Рассматривая величественное здание собора, Моргана сделала над собой усилие, чтобы отвлечься от назойливых взглядов. Выстроенный в барочном стиле, украшенный двумя высокими, покрытыми орнаментом башнями, собор не показался девушке особенно красивым, хотя и говорили, что он богат золотыми и серебряными украшениями.
Взгляд Санта-Анны стал вдруг особенно пронзительным, когда он проговорил:
– Знаете, Моргана, раньше землю, на которой сейчас стоит собор, а также часть площади и прилегающие к ней улицы занимал построенный Ауицотлем храм пирамидальной формы. В пределах его стен находилось пятьсот жилых помещений. Он был построен из камня и липы и украшен каменными змеями. Сохранились легенды, повествующие о четырех великих вратах, обращенных к четырем сторонам света; об огромной лестнице и алтарях, посвященных богам войны; о площади, предназначенной специально для религиозных танцевальных обрядов; о школах для священников и семинарах для монахинь. Говорят, что здесь был храм Страха, входом в который служила разверстая пасть огромной змеи, а еще храм Зеркал и храм Раковин. На территории находилось отдельное сооружение, предназначенное для молитв императора, а также священные фонтаны, помещение для жертвенных птиц, сад для священных растений и устрашающая башня, сложенная из черепов принесенных в жертву людей!
В темных глубинах глаз Санта-Анны загорелось странное пламя. Всматриваясь в побледневшее лицо девушки, он продолжил:
– Рассказывают, что именно здесь, в великом храме, пять тысяч служителей денно и нощно скандировали богослужебные тексты во славу ужасным идолам, статуэтки которых они три раза в сутки натирали драгоценными благовониями. Самые рьяные священники были облачены в черное, их длинные волосы были выкрашены чернилами, а тела натерты прахом скорпионов и пауков. Их вождями были сыновья королей.
Замолчав на секунду, чтобы убедиться в полном внимании со стороны своих слушательниц, Санта-Анна продолжил низким, почти благоговейным голосом:
– И вот еще что интересно, Моргана: согласно древним сказаниям, ацтекский бог войны родился от земной женщины, Святой Девы, которая служила в храме. Когда стало известно о ее позоре и люди собирались забить ее камнями, раздался божественный глас: «Ничего не бойся, мать, ибо я спасу честь твою и свою славу…» В следующее мгновение появился бог, державший в левой руке щит, а в правой – меч; на голове у него был убор из зеленых перьев, и перья же украшали левую ногу, а лицо было выкрашено синей краской! Однако, – торжественно продолжил Санта-Анна, – считается, что обряд человеческого жертвоприношения, который практиковали ацтеки, зародился благодаря именно этому мифу.
Заметив смущение на лице девушки, Санта-Анна спокойно пояснил:
– Понимаете, мать бога войны, Коатликуэ, на тот момент уже являлась матерью луны и звезд, а значит, должна была вести жизнь монахини в уединении и воздержании. Ее дети, возмущенные неожиданной беременностью, вознамерились убить ее. К счастью, ребенок родился как раз вовремя и спас мать, обезглавив луну и обратив звезды в бегство. Для поддержания ежедневного цикла возрождения и прославления главного бога требовалась свежая кровь… и таким образом война стала для ацтеков своего рода священным действом, ибо, одерживая победы на полях сражений, индейцы обеспечивали приток пленников для человеческих жертвоприношений.
От того, как наглядно Санта-Анна живописал древние ритуалы, по спине девушки поползли мурашки. Она попыталась возразить:
– Но все это так страшно, Антонио, так дико…
Впервые с момента начала рассказа снисходительная улыбка коснулась губ Антонио, и он согласно кивнул:
– Да, Моргана, это правда. Похоже, наши благородные предки спасли множество невинных жизней, разрушив этот храм. У индейцев было несметное количество богов: боги войны, земли, ночи, огня и ада; богини цветов и злаков… Эти идолы требовали подношений в виде цветов, хлеба и драгоценностей, но самыми ужасными были человеческие жертвы… индейцы истребили от двадцати до пятидесяти тысяч человек! – Взяв девушку за руку и не обратив внимания на то, что она дрожит, президент подвел ее к огромному каменному пьедесталу, расположенному на почетном месте посреди двора. В центре пьедестала находилось углубление, на которое Санта-Анна указал драматическим жестом:
– Это жертвенный камень, Моргана. На него клали жертву, в то время как шестеро священников, облаченных в красное, в головных уборах из зеленых перьев, с золотыми и зелеными серьгами в ушах и голубыми камнями в верхней губе, удерживали ее. Главный священник вонзал в грудь жертвы кинжал и, вырвав сердце, бросал его к ногам идола. Затем он поднимал сердце золотой ложкой и клал себе в рот! Наконец, он отрезал голову, чтобы использовать ее в строительстве знаменитой башни, и после того как некоторые части тела были съедены, останки сжигались или отдавались на растерзание диким животным, которых держали во дворце.
Потрясенная до глубины души кровожадными ужасами, о которых поведал ей Санта-Анна, Моргана молча смотрела ему в глаза, завороженная странным, не поддающимся описанию возбужденным блеском в глубине его зрачков. Кровь отхлынула от лица девушки. Она сглотнула, чтобы унять взбунтовавшийся желудок.
Впервые заметив бледность своей слушательницы, Санта-Анна спокойно проговорил:
– Ах, querida, я слишком ярко описал вам обряды, которые совершались на этой площади. Вместо того чтобы позволить полюбоваться красотой нашего прекрасного города, я поведал вам его темную историю. Но я рассказал вам все это, преследуя определенную цель, Моргана. На этой площади вершилась наша история. Название страны произошло от имени ацтекского бога войны, Мекситли. Я хочу, чтобы вы поняли, Моргана, что мы связаны с нашей историей, но не зависим от нее. Между этими двумя понятиями существует огромная разница, и я прекрасно чувствую ее, querida…
Оборвав себя на полуслове, президент внезапно обернулся к Изабелле Эскобар.
– Надеюсь, Изабелла, я не слишком утомил вас кровожадными рассказами о религиозных обрядах ацтеков, с которыми вы, несомненно, хорошо знакомы, но я хотел показать вашей племяннице, что за кровь течет в жилах моего народа… та самая кровь, которую столько раз бездумно проливали. Таким образом я хотел дать ей понять, почему всеми словами, поступками и даже самой жизнью мексиканцев руководит страсть…
Увидев в благоговейном взгляде доньи Изабеллы одобрение, которого он ждал, Санта-Анна, не дожидаясь ее ответа, повернулся к Моргане, хранившей напряженное молчание.
– У моего народа бурное прошлое, Моргана. Кровь язычников до сих пор течет в наших жилах, смешиваясь с кровью многих прославленных миссионеров, отважных воинов и солдат, превосходных государственных деятелей… Нам многое нужно преодолеть, но нам есть и что предложить, и мы предлагаем вам, Моргана Пирс, стать частью нашего мира.
С величайшей бережностью взяв ее руку, Санта-Анна изящным жестом поднес ее к губам и поцеловал, вызвав слезы благодарности в обращенных на него больших карих с золотом глазах. Срывающимся голосом Моргана неуверенно пробормотала:
– Muchas gracias, Антонио. Я никогда не забуду вашей доброты, и я чувствую…
– Да, уверен, что Моргану, как и меня, впечатлил ваш подробный рассказ об истории этой площади, Антонио.
Знакомый низкий баритон прервал слова девушки, и, резко обернувшись, она увидела мужчину, который незаметно подошел к ней сзади и теперь продолжал говорить миролюбивым тоном: