Страница:
– Моргана, с тобой все будет в порядке. Не бойся. С тобой все будет хорошо.
Что-то прохладное коснулось ее лба, проникнув сквозь окутывавшую ее темноту. Потом это что-то спустилось вниз по щеке и прошлось по губам, обдав их живительной влагой. Но ей не хотелось просыпаться. Пробуждение грозило возобновлением боли… боли, которая жгла ей шею, мешая глотать… резкой боли в ребрах, которая с каждым вдохом становилась все сильнее… леденящего душу страха, который поглотила темнота.
И все-таки больше она не могла прятаться. Низкий голос, звавший ее по имени, настойчиво возвращал ее к реальности. Ей не удавалось разобрать слов, но тон был нежный, настойчивый и очень знакомый. Мгновенно откликнувшись на звучавшее в этом глубоком голосе чувство, Моргана с трудом открыла глаза. Картина, представшая ее взгляду, оказалась запутанной и непонятной. Не мог же, в конце концов, Девон в самом деле склониться над ней! Не могла же его широкая ладонь так нежно ласкать ее! Она почувствовала тяжесть в горле… сильное давление, не дававшее ей издать ни звука. Ощутив прилив страха, Моргана широко распахнула глаза, и, так и не сумев вымолвить ни слова, дала волю слезам.
Внезапно нежная рука коснулась ее щеки; красивое знакомое лицо приблизилось к ней, и тихий голос прошептал на ухо:
– Моргана… милая… не бойся. У тебя поранена шея. Мне удалось остановить кровь. Неприятно причинять тебе боль, милая, но я не могу допустить, чтобы кровотечение возобновилось. – Отодвинувшись назад так, чтобы девушка могла его лучше видеть, Девон мягко продолжил: – Ты понимаешь, о чем я говорю, Моргана? Скоро приедет доктор и обработает рану. Тогда ты сможешь говорить, милая, не бойся.
Не в силах долее терпеть боль, Моргана закрыла глаза и безуспешно попыталась сглотнуть. Отдохнув несколько секунд, она повторила попытку. Совершив наконец этот маленький подвиг, она снова открыла глаза и увидела над собой красивое лицо, краем сознания отметив, что в обращенном на нее темно-синем взгляде застыли слезы. Она очень устала… слишком устала для того, чтобы вслушиваться в звучавшие над ухом нежные слова… И Моргана позволила убаюкивающему голосу перенести ее назад, в блаженное царство сна.
– Ты должен проявить твердость, Антонио! Ты должен действовать согласно принятым решениям… Гомес подорвал доверие к себе, когда дал ход губительным для Мексики реформам. Вред, причиненный стране за время его нахождения у власти, трудно будет устранить, но ты должен…
Молча кивая в ответ на горячую тираду Мануэля Эскобара, Санта-Анна задумчиво всматривался в серьезное лицо генерала. Седые брови озабоченно сошлись на переносице, морщинистое лицо выражало искреннюю преданность делу. Не вызывало сомнений то, что Мануэль говорил от чистого сердца, исходя из убеждения, что он, Антонио Санта-Анна, единственный человек, способный вернуть мир и процветание Мексике.
Да, Мануэль прав. Ему следовало держать под контролем развитие событий, угрожавших его власти. Согласно конституции, срок нынешнего конгресса, сочувствовавшего Гомесу Фариасу, истек пятнадцатого апреля, когда Санта-Анна еще находился в Манга-де-Клаво. Воспользовавшись законом, предоставлявшим конгрессу дополнительные тридцать дней в случае, если того требовала обстановка в стране, депутаты пробыли у власти весь дополнительный срок, а по его завершении заявили, что намерены оставаться на своем посту неопределенное количество времени! Оскорбленный столь явным неповиновением, Санта-Анна незамедлительно написал конгрессу послание, предупредив, что если депутаты немедленно не разойдутся, то он лично вышвырнет их вон! Члены конгресса выступили с протестом, в ответ на который президент публично заявил, что вице-президент и преступный конгресс тиранили народ, но теперь, когда он снова стал у власти, он вернет стабильность, приняв ряд карательных мер.
Последствия этого выступления не на шутку взволновали президента, вынудив его обратиться за помощью к Мануэлю Эскобару, а значит, отказаться от возможности приятно провести вечер в обществе доньи Изабеллы и ее очаровательной племянницы, Морганы. Его обвинительная речь привела к тому, что Гомес Фариас добровольно покинул столицу, однако гораздо сильнее президента волновало послание, полученное незадолго до приезда доньи Изабеллы и Морганы. Неизвестный информатор сообщал, что Гомес Фариас направляется в Новый Орлеан, где якобы хочет примкнуть к группе недовольных ситуацией в Техасе. При таком положении дел присутствие в городе Девона Говарда приобретало еще большее значение. Отношения президента с Девоном вполне могли склонить симпатии техасцев в его пользу и устранить угрозу слияния разрозненных повстанческих группировок. Да, с Говардом надо держать ухо востро – необходимо следить за этим человеком, пока он пытается привлечь людей на свою сторону. За время своего «лечения» в Манга-де-Клаво Санта-Анна постоянно поддерживал связь с партией, и в результате была разработана обширная консервативная программа, которую он намеревался реализовать в городах Пуэбла, Халапа, Орисаба и Оаксака в самое ближайшее время. Да, пришло время решительных слов и решительной политики…
От этих мыслей президента отвлек голос Мануэля Эскобара, который начал зачитывать составленное ими обращение:
– Сегодня презренный Гомес Фариас покинул столицу, справедливо проклятый главным городом Нового Света, который он оскорбил своими отвратительными поступками. Подобно смертоносной комете Гомес Фариас притягивал к себе холеру и нищету, разврат и тиранию, шпионаж и предательство, невежество и богохульство. Он возвышал преступников и гнал от себя достойных, покровительствовал ничтожному сброду и унижал избранных. При нем в дома простых людей вошли траур, нужда, страдание и смерть…
Постепенно в голове Санта-Анны начал оформляться план, и он перестал слышать голос Мануэля. Да, было совершенно очевидно, что введенная Фариасом система либерального законодательства внесла сумятицу в жизнь народа и теперь пришло время Санта-Анне взять положение в стране под свой личный контроль. Осталось потерпеть совсем немного – до тех пор, пока крики недовольных не станут громкими и настойчивыми. И вот тогда он смиренно возглавит правительство, и его новая власть будет намного больше, чем раньше. Надо всего лишь запастись терпением и твердостью…
Легкая улыбка прогнала суровое выражение с лица Санта-Анны, и его мысли потекли в ином направлении, нежели сложные политические манипуляции, занимавшие его ум в течение последнего часа. Присутствие очаровательной племянницы Мануэля позволит ему приятно провести время в столице, пока он еще не обрел всю полноту власти. Девушка, несомненно, увлеклась им. Он не раз замечал в ее глазах выражение восхищенного интереса. Единственное, что отличало ее от всех многочисленных любовниц президента, было ее родство с генералом Эскобаром. С одной стороны, это даст ему возможность часто находиться в ее обществе, но с другой – потребует соблюдения осторожности и секретности. Санта-Анна не сомневался, что связь с такой красивой и умной женщиной стоит любых затраченных усилий. Честно говоря, в последнее время он начал замечать, что прекрасное лицо Морганы Пирс все чаще стало являться ему в долгие ночные часы. Он испытывал непреодолимое желание прикоснуться к безупречной белой коже, которая сводила его с ума… убедиться, что она такая же мягкая и гладкая, какой казалась; удостовериться, что нежные женственные округлости ее хрупкой фигурки были столь же восхитительны, как представлялось его опытному взгляду; познать удовольствие, которое могло дать мужчине ее тело; услышать ее вздох… собственное имя, произнесенное в страстном изнеможении. Он был уверен, что с легкостью сумеет убедить девушку, что нуждается в ней, что его супруга, достойная женщина, не могла дать ему всего, что было нужно такому мужчине, и что она, Моргана Пирс, сумеет заполнить пустоту в его жизни, которую создала Инесса, наотрез отказавшись ехать в столицу. Точно также ее можно будет убедить в том, что в качестве племянницы Мануэля Эскобара она сможет, не возбуждая подозрений, иногда играть роль хозяйки вечера на приемах у президента. Она, безусловно, будет польщена, и, оказав ей такую честь, Санта-Анна ждал, что в ответ получит множество блаженных часов в ее обществе. О да, впереди его ждало много прекрасного… ему будет чем заняться, прежде чем он станет единоличным правителем Мексики. И почему-то Антонио Санта-Анна был уверен, что исполнение обоих его желаний не заставит себя долго ждать.
Завтра он даст Моргане почувствовать вкус его щедрости. Он собирался послать ей подарок… мантилью, которую она носила бы вместо своей обычной ужасной американской шляпки. У Морганы в самом деле было лицо мадонны… как раз для мантильи. Это будет приветственный подарок для племянницы его друга и сподвижника, Мануэля Эскобара, ничего больше, но это подготовит почву для дальнейшего развития отношений…
Громкий настойчивый стук в дверь нарушил приятное течение его мыслей, и лицо Санта-Анны мгновенно потемнело. Он резко крикнул: «Entra!» – и вошедший слуга вспыхнул под суровым взглядом президента.
– Сеньор президент, в доме генерала Эскобара произошел несчастный случай! Только что приехал посыльный и сообщил, что дом ограблен, а его племянница ранена. Преступники скрылись. Сеньора Эскобар просит мужа немедленно вернуться…
– Madre de Dios! – воскликнул Мануэль и посмотрел на президента, молча умоляя его дать разрешение покинуть дворец.
– Ну разумеется, Мануэль, вы должны немедленно возвращаться домой. По поводу составлен ной нами речи можете не волноваться. Я дам задание секретарю доработать ее.
– Muchas gracias, Антонио. – Побледнев, Мануэль поспешно направился к двери. Остановившись на минуту, он кивнул президенту в ответ на его просьбу послать весточку о том, что произошло в доме, и быстро вышел из кабинета.
Президент невидящим взглядом уставился на дверь, за которой только что исчез его верный сподвижник. На лбу Санта-Анны залегли глубокие морщины. Подойдя к столу, он взял набросок обращения, и его пальцы инстинктивно сжались в кулак. Первым его порывом было отправиться вместе с генералом, чтобы лично убедиться в том, что с Морганой Пирс все в порядке. Но такое проявление внимания со стороны человека его положения выглядело бы по меньшей мере странно. Вместо этого ему придется ждать, пока Мануэль сообщит ему о самочувствии прекрасной племянницы. Чувствуя глубокое разочарование, Санта-Анна выругался. Хорошенькая американка должна поправиться, или он лично проследит за тем, чтобы преступники понесли наказание.
Проведя дрожащей рукой по волосам, Девон метнул обеспокоенный взгляд в сторону закрытой двери в конце коридора. Доктор Савелла приехал больше часа назад. Повинуясь приказам этого маленького лысого человечка, Девон осторожно поднял до сих пор не пришедшую в себя девушку и отнес в спальню. После этого ему было приказано удалиться, и Девон остался наедине со своими страхами… страхами, которые терзали его последние полчаса. Отказавшись удалиться более чем на несколько футов от двери Морганы, Девон беспокойно ходил взад-вперед, мучаясь от собственного бессилия. Хотя сейчас он все равно был не в состоянии делать что-либо, кроме как дежурить под дверью. Перед глазами у него стояло бледное неподвижное лицо Морганы и ужас в ее глазах, когда она поняла, что не может говорить. При воспоминании о том, как она постепенно успокаивалась от его нежных слов, Девона охватило сильное чувство, потрясшее его до глубины души. И он испугался… впервые в жизни он почувствовал страх, который не мог ни объяснить, ни преодолеть.
Услышав легкие шаги за спиной, Девон обернулся и увидел невысокую полную женщину, которую донья Изабелла называла Розитой.
Ласково глядя на Девона, она кивком головы указала на стакан, стоявший на подносе:
– Я понимаю, сеньор, что ждать приходится долго, но доктор Савелла хороший человек. Он позаботится о сеньорите, а вы пока, сеньор…
Кивнув в знак благодарности, Девон схватил стакан и залпом осушил. Огненная жидкость обожгла горло, и по телу разлилось блаженное тепло. Поставив пустой стакан обратно на поднос, он уже собирался поблагодарить Розиту, как вдруг в конце коридора открылась дверь и доктор жестом подозвал Девона. Быстро преодолев расстояние, отделявшее его от комнаты Морганы, молодой человек увидел перед собой серьезные лица доктора Савеллы и доньи Изабеллы. Хриплым голосом он спросил:
– Моргана… с ней все в порядке?
Побледнев от волнения, донья Изабелла прошептала:
– Да… да, с Морганой все хорошо, Девон. Она выздоровеет. Благодарение Богу, рана не смертельна. – Донья Изабелла вдруг осеклась, пытаясь сдержать слезы. Доктор Савелла посмотрел на нее добрым понимающим взглядом.
– Не расстраивайтесь, донья Изабелла. Ваша племянница потеряла много крови и в течение нескольких дней будет ощущать слабость, но ее жизнь вне опасности. Она молодая и здоровая девушка. За исключением небольшого шрама у нее не останется никаких воспоминаний об этом несчастном случае.
Ободряющие слова доктора избавили наконец Девона от страха, который сковывал его в течение долгого времени. По телу молодого человека разлилась блаженная слабость. Не желая ждать больше ни минуты, он направился было в комнату Морганы, но его остановил мягкий голос доньи Изабеллы:
– Девон, Моргана еще очень слаба. Прошу вас, не будите ее, если она заснула. Я вернусь через несколько минут, как только провожу доктора Савеллу.
Молча кивнув донье Изабелле, Девон взялся за ручку двери и, чувствуя, как тяжело забилось сердце, медленно повернул ее.
Маленькая, поразительно красивая Моргана неподвижно лежала на ослепительно белых простынях. Осунувшееся лицо казалось особенно бледным по сравнению с разметавшимися по подушке яркими волосами и темными густыми ресницами, покоившимися на скулах. В небольшом вырезе ночной рубашки виднелась повязка на шее, через которую проступило несколько капель крови.
Не обратив внимания на тихо стоявшую в углу комнаты Эгги, Девон в мгновение ока оказался у постели девушки. Чувствуя непреодолимое желание прижать ее к себе и в то же время боясь разбудить, Девон осторожно протянул руку. Блестящий каштановый локон оказался шелковистым на ощупь, теплым и как будто живым. Боль, которую он испытывал, была сродни физической, и Девон издал тихий стон. Поддавшись наконец своему желанию, он опустился на колени рядом с кроватью Морганы и погладил ее по щеке ладонью.
И когда эта девушка успела стать столь необходимой ему? Почему вдруг ему стало жизненно важно любоваться ее божественной красотой и восхищаться силой ее духа? Почему вдруг он перестал представлять себе жизнь без ее острого ума и врожденной чувственности? Единственное, что он знал наверняка, так это то, что не выживет, если потеряет эту девушку. Он сходил с ума от желания заключить ее в объятия… но не решался. Она была еще слишком слаба. Он не хотел беспокоить ее.
Кожа у нее на щеке была гладкой и прохладной… и на удивление бледной. Нежно поглаживая ее, Девон, сам того не замечая, пробормотал срывающимся голосом:
– Моргана, милая… дорогая моя девочка…
Мягкий, едва различимый звук его слов заставил черты ее лица оживиться. На лбу залегла неглубокая морщинка, как будто девушка не хотела приходить в сознание, но потом ее ресницы задрожали и приподнялись. В течение нескольких секунд ее глаза были прикованы к Девону, а потом вдруг широко распахнулись, и в них появилось выражение ужаса, который вернулся вместе с памятью. Ее губы отчаянно задвигались, пытаясь произнести застревавшие в горле слова, и Девону на миг стало страшно. Наконец ей удалось выговорить хриплым голосом:
– Девон… я испугалась… я так испугалась… я слышала твои шаги и хотела предупредить об опасности, но он… он порезал мне шею. Я пыталась предупредить вас… но не могла…
От кошмарных воспоминаний ее глаза потемнели, и из них покатились слезы. Моргана разволновалось, ее дыхание стало быстрым и прерывистым. Желая разделить с ней боль, Девон взял ее лицо в ладони и принялся стирать слезы большими пальцами. Наклонив голову, он стал покрывать легкими поцелуями ее прохладные щеки, влажные ресницы, уголки губ, нашептывая ласковые слова утешения, в то время как девушка продолжала рассказывать ему о пережитом страхе.
– …он потащил меня за собой. Я не могла видеть тебя, но слышала, как ты идешь, и… и он сделал мне больно. Девон… я не могла дышать… и он засмеялся, когда я попыталась освободиться. Я чувствовала, как по шее течет кровь. – Подняв дрожащую руку к горлу, Моргана потрогала повязку, и по ее лицу скользнула тень смущенного недоверия. Она резко замолчала.
Взяв в руки маленькую ладошку, Девон страстно поцеловал ее. Наклонившись вперед и легонько коснувшись губами ее губ, он горячо прошептал:
– Все позади, милая. Тебе больше нечего бояться. Грабители скрылись… и они не вернутся.
Как будто не слыша его, Моргана тихо продолжила свой взволнованный рассказ:
– Девон… я никогда… никогда не видела его лица… Я помню, как он сжал мои ребра… помню, как шептал мне на ухо… помню его дыхание у моей щеки… Я до сих пор ощущаю, как лезвие ножа… – Не в силах закончить эту фразу, Моргана на секунду замолчала, сглотнула комок в горле и пробормотала сдавленным голосом: —…Но я… я так и не видела его лица, Девон…
Чувствуя себя бессильным помочь ей и в то же время понимая, что обязан что-то предпринять, чтобы облегчить ее страдания, Девон горячо зашептал, так что его голос проник сквозь туман, окутывавший сознание девушки:
– Моргана, милая, все кончено. Я видел лицо этого человека и даю тебе слово, что никогда больше не позволю ни ему, ни кому бы то ни было причинить тебе боль. Ты слышишь меня, Моргана? Ты веришь мне? Я больше никогда не позволю ему причинить тебе боль…
Моргана подняла ресницы, и в ее огромных карих глазах зажглись золотые искорки. Затаив дыхание, Девон терпеливо ждал, пока она закончит рассматривать его напряженное лицо и выражение страха в ее глазах исчезнет.
Губы девушки вдруг задрожали, и она кивнула, поморщившись от боли:
– Да… да, я верю тебе, Девон…
Чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди от радости, Девон слабо улыбнулся. Прижавшись губами к ее губам, он пробормотал:
– А теперь отдохни, милая. Я позабочусь о тебе.
Девон просунул руки под неподвижное тело девушки и заключил ее в объятия, чувствуя, как по телу разливается тепло, стоило Моргане прижаться к его груди. С трудом подбирая слова от переполнявших его чувств, Девон мягко прошептал:
– Спи, милая… спи, дорогая моя девочка.
Глава 5
Что-то прохладное коснулось ее лба, проникнув сквозь окутывавшую ее темноту. Потом это что-то спустилось вниз по щеке и прошлось по губам, обдав их живительной влагой. Но ей не хотелось просыпаться. Пробуждение грозило возобновлением боли… боли, которая жгла ей шею, мешая глотать… резкой боли в ребрах, которая с каждым вдохом становилась все сильнее… леденящего душу страха, который поглотила темнота.
И все-таки больше она не могла прятаться. Низкий голос, звавший ее по имени, настойчиво возвращал ее к реальности. Ей не удавалось разобрать слов, но тон был нежный, настойчивый и очень знакомый. Мгновенно откликнувшись на звучавшее в этом глубоком голосе чувство, Моргана с трудом открыла глаза. Картина, представшая ее взгляду, оказалась запутанной и непонятной. Не мог же, в конце концов, Девон в самом деле склониться над ней! Не могла же его широкая ладонь так нежно ласкать ее! Она почувствовала тяжесть в горле… сильное давление, не дававшее ей издать ни звука. Ощутив прилив страха, Моргана широко распахнула глаза, и, так и не сумев вымолвить ни слова, дала волю слезам.
Внезапно нежная рука коснулась ее щеки; красивое знакомое лицо приблизилось к ней, и тихий голос прошептал на ухо:
– Моргана… милая… не бойся. У тебя поранена шея. Мне удалось остановить кровь. Неприятно причинять тебе боль, милая, но я не могу допустить, чтобы кровотечение возобновилось. – Отодвинувшись назад так, чтобы девушка могла его лучше видеть, Девон мягко продолжил: – Ты понимаешь, о чем я говорю, Моргана? Скоро приедет доктор и обработает рану. Тогда ты сможешь говорить, милая, не бойся.
Не в силах долее терпеть боль, Моргана закрыла глаза и безуспешно попыталась сглотнуть. Отдохнув несколько секунд, она повторила попытку. Совершив наконец этот маленький подвиг, она снова открыла глаза и увидела над собой красивое лицо, краем сознания отметив, что в обращенном на нее темно-синем взгляде застыли слезы. Она очень устала… слишком устала для того, чтобы вслушиваться в звучавшие над ухом нежные слова… И Моргана позволила убаюкивающему голосу перенести ее назад, в блаженное царство сна.
– Ты должен проявить твердость, Антонио! Ты должен действовать согласно принятым решениям… Гомес подорвал доверие к себе, когда дал ход губительным для Мексики реформам. Вред, причиненный стране за время его нахождения у власти, трудно будет устранить, но ты должен…
Молча кивая в ответ на горячую тираду Мануэля Эскобара, Санта-Анна задумчиво всматривался в серьезное лицо генерала. Седые брови озабоченно сошлись на переносице, морщинистое лицо выражало искреннюю преданность делу. Не вызывало сомнений то, что Мануэль говорил от чистого сердца, исходя из убеждения, что он, Антонио Санта-Анна, единственный человек, способный вернуть мир и процветание Мексике.
Да, Мануэль прав. Ему следовало держать под контролем развитие событий, угрожавших его власти. Согласно конституции, срок нынешнего конгресса, сочувствовавшего Гомесу Фариасу, истек пятнадцатого апреля, когда Санта-Анна еще находился в Манга-де-Клаво. Воспользовавшись законом, предоставлявшим конгрессу дополнительные тридцать дней в случае, если того требовала обстановка в стране, депутаты пробыли у власти весь дополнительный срок, а по его завершении заявили, что намерены оставаться на своем посту неопределенное количество времени! Оскорбленный столь явным неповиновением, Санта-Анна незамедлительно написал конгрессу послание, предупредив, что если депутаты немедленно не разойдутся, то он лично вышвырнет их вон! Члены конгресса выступили с протестом, в ответ на который президент публично заявил, что вице-президент и преступный конгресс тиранили народ, но теперь, когда он снова стал у власти, он вернет стабильность, приняв ряд карательных мер.
Последствия этого выступления не на шутку взволновали президента, вынудив его обратиться за помощью к Мануэлю Эскобару, а значит, отказаться от возможности приятно провести вечер в обществе доньи Изабеллы и ее очаровательной племянницы, Морганы. Его обвинительная речь привела к тому, что Гомес Фариас добровольно покинул столицу, однако гораздо сильнее президента волновало послание, полученное незадолго до приезда доньи Изабеллы и Морганы. Неизвестный информатор сообщал, что Гомес Фариас направляется в Новый Орлеан, где якобы хочет примкнуть к группе недовольных ситуацией в Техасе. При таком положении дел присутствие в городе Девона Говарда приобретало еще большее значение. Отношения президента с Девоном вполне могли склонить симпатии техасцев в его пользу и устранить угрозу слияния разрозненных повстанческих группировок. Да, с Говардом надо держать ухо востро – необходимо следить за этим человеком, пока он пытается привлечь людей на свою сторону. За время своего «лечения» в Манга-де-Клаво Санта-Анна постоянно поддерживал связь с партией, и в результате была разработана обширная консервативная программа, которую он намеревался реализовать в городах Пуэбла, Халапа, Орисаба и Оаксака в самое ближайшее время. Да, пришло время решительных слов и решительной политики…
От этих мыслей президента отвлек голос Мануэля Эскобара, который начал зачитывать составленное ими обращение:
– Сегодня презренный Гомес Фариас покинул столицу, справедливо проклятый главным городом Нового Света, который он оскорбил своими отвратительными поступками. Подобно смертоносной комете Гомес Фариас притягивал к себе холеру и нищету, разврат и тиранию, шпионаж и предательство, невежество и богохульство. Он возвышал преступников и гнал от себя достойных, покровительствовал ничтожному сброду и унижал избранных. При нем в дома простых людей вошли траур, нужда, страдание и смерть…
Постепенно в голове Санта-Анны начал оформляться план, и он перестал слышать голос Мануэля. Да, было совершенно очевидно, что введенная Фариасом система либерального законодательства внесла сумятицу в жизнь народа и теперь пришло время Санта-Анне взять положение в стране под свой личный контроль. Осталось потерпеть совсем немного – до тех пор, пока крики недовольных не станут громкими и настойчивыми. И вот тогда он смиренно возглавит правительство, и его новая власть будет намного больше, чем раньше. Надо всего лишь запастись терпением и твердостью…
Легкая улыбка прогнала суровое выражение с лица Санта-Анны, и его мысли потекли в ином направлении, нежели сложные политические манипуляции, занимавшие его ум в течение последнего часа. Присутствие очаровательной племянницы Мануэля позволит ему приятно провести время в столице, пока он еще не обрел всю полноту власти. Девушка, несомненно, увлеклась им. Он не раз замечал в ее глазах выражение восхищенного интереса. Единственное, что отличало ее от всех многочисленных любовниц президента, было ее родство с генералом Эскобаром. С одной стороны, это даст ему возможность часто находиться в ее обществе, но с другой – потребует соблюдения осторожности и секретности. Санта-Анна не сомневался, что связь с такой красивой и умной женщиной стоит любых затраченных усилий. Честно говоря, в последнее время он начал замечать, что прекрасное лицо Морганы Пирс все чаще стало являться ему в долгие ночные часы. Он испытывал непреодолимое желание прикоснуться к безупречной белой коже, которая сводила его с ума… убедиться, что она такая же мягкая и гладкая, какой казалась; удостовериться, что нежные женственные округлости ее хрупкой фигурки были столь же восхитительны, как представлялось его опытному взгляду; познать удовольствие, которое могло дать мужчине ее тело; услышать ее вздох… собственное имя, произнесенное в страстном изнеможении. Он был уверен, что с легкостью сумеет убедить девушку, что нуждается в ней, что его супруга, достойная женщина, не могла дать ему всего, что было нужно такому мужчине, и что она, Моргана Пирс, сумеет заполнить пустоту в его жизни, которую создала Инесса, наотрез отказавшись ехать в столицу. Точно также ее можно будет убедить в том, что в качестве племянницы Мануэля Эскобара она сможет, не возбуждая подозрений, иногда играть роль хозяйки вечера на приемах у президента. Она, безусловно, будет польщена, и, оказав ей такую честь, Санта-Анна ждал, что в ответ получит множество блаженных часов в ее обществе. О да, впереди его ждало много прекрасного… ему будет чем заняться, прежде чем он станет единоличным правителем Мексики. И почему-то Антонио Санта-Анна был уверен, что исполнение обоих его желаний не заставит себя долго ждать.
Завтра он даст Моргане почувствовать вкус его щедрости. Он собирался послать ей подарок… мантилью, которую она носила бы вместо своей обычной ужасной американской шляпки. У Морганы в самом деле было лицо мадонны… как раз для мантильи. Это будет приветственный подарок для племянницы его друга и сподвижника, Мануэля Эскобара, ничего больше, но это подготовит почву для дальнейшего развития отношений…
Громкий настойчивый стук в дверь нарушил приятное течение его мыслей, и лицо Санта-Анны мгновенно потемнело. Он резко крикнул: «Entra!» – и вошедший слуга вспыхнул под суровым взглядом президента.
– Сеньор президент, в доме генерала Эскобара произошел несчастный случай! Только что приехал посыльный и сообщил, что дом ограблен, а его племянница ранена. Преступники скрылись. Сеньора Эскобар просит мужа немедленно вернуться…
– Madre de Dios! – воскликнул Мануэль и посмотрел на президента, молча умоляя его дать разрешение покинуть дворец.
– Ну разумеется, Мануэль, вы должны немедленно возвращаться домой. По поводу составлен ной нами речи можете не волноваться. Я дам задание секретарю доработать ее.
– Muchas gracias, Антонио. – Побледнев, Мануэль поспешно направился к двери. Остановившись на минуту, он кивнул президенту в ответ на его просьбу послать весточку о том, что произошло в доме, и быстро вышел из кабинета.
Президент невидящим взглядом уставился на дверь, за которой только что исчез его верный сподвижник. На лбу Санта-Анны залегли глубокие морщины. Подойдя к столу, он взял набросок обращения, и его пальцы инстинктивно сжались в кулак. Первым его порывом было отправиться вместе с генералом, чтобы лично убедиться в том, что с Морганой Пирс все в порядке. Но такое проявление внимания со стороны человека его положения выглядело бы по меньшей мере странно. Вместо этого ему придется ждать, пока Мануэль сообщит ему о самочувствии прекрасной племянницы. Чувствуя глубокое разочарование, Санта-Анна выругался. Хорошенькая американка должна поправиться, или он лично проследит за тем, чтобы преступники понесли наказание.
Проведя дрожащей рукой по волосам, Девон метнул обеспокоенный взгляд в сторону закрытой двери в конце коридора. Доктор Савелла приехал больше часа назад. Повинуясь приказам этого маленького лысого человечка, Девон осторожно поднял до сих пор не пришедшую в себя девушку и отнес в спальню. После этого ему было приказано удалиться, и Девон остался наедине со своими страхами… страхами, которые терзали его последние полчаса. Отказавшись удалиться более чем на несколько футов от двери Морганы, Девон беспокойно ходил взад-вперед, мучаясь от собственного бессилия. Хотя сейчас он все равно был не в состоянии делать что-либо, кроме как дежурить под дверью. Перед глазами у него стояло бледное неподвижное лицо Морганы и ужас в ее глазах, когда она поняла, что не может говорить. При воспоминании о том, как она постепенно успокаивалась от его нежных слов, Девона охватило сильное чувство, потрясшее его до глубины души. И он испугался… впервые в жизни он почувствовал страх, который не мог ни объяснить, ни преодолеть.
Услышав легкие шаги за спиной, Девон обернулся и увидел невысокую полную женщину, которую донья Изабелла называла Розитой.
Ласково глядя на Девона, она кивком головы указала на стакан, стоявший на подносе:
– Я понимаю, сеньор, что ждать приходится долго, но доктор Савелла хороший человек. Он позаботится о сеньорите, а вы пока, сеньор…
Кивнув в знак благодарности, Девон схватил стакан и залпом осушил. Огненная жидкость обожгла горло, и по телу разлилось блаженное тепло. Поставив пустой стакан обратно на поднос, он уже собирался поблагодарить Розиту, как вдруг в конце коридора открылась дверь и доктор жестом подозвал Девона. Быстро преодолев расстояние, отделявшее его от комнаты Морганы, молодой человек увидел перед собой серьезные лица доктора Савеллы и доньи Изабеллы. Хриплым голосом он спросил:
– Моргана… с ней все в порядке?
Побледнев от волнения, донья Изабелла прошептала:
– Да… да, с Морганой все хорошо, Девон. Она выздоровеет. Благодарение Богу, рана не смертельна. – Донья Изабелла вдруг осеклась, пытаясь сдержать слезы. Доктор Савелла посмотрел на нее добрым понимающим взглядом.
– Не расстраивайтесь, донья Изабелла. Ваша племянница потеряла много крови и в течение нескольких дней будет ощущать слабость, но ее жизнь вне опасности. Она молодая и здоровая девушка. За исключением небольшого шрама у нее не останется никаких воспоминаний об этом несчастном случае.
Ободряющие слова доктора избавили наконец Девона от страха, который сковывал его в течение долгого времени. По телу молодого человека разлилась блаженная слабость. Не желая ждать больше ни минуты, он направился было в комнату Морганы, но его остановил мягкий голос доньи Изабеллы:
– Девон, Моргана еще очень слаба. Прошу вас, не будите ее, если она заснула. Я вернусь через несколько минут, как только провожу доктора Савеллу.
Молча кивнув донье Изабелле, Девон взялся за ручку двери и, чувствуя, как тяжело забилось сердце, медленно повернул ее.
Маленькая, поразительно красивая Моргана неподвижно лежала на ослепительно белых простынях. Осунувшееся лицо казалось особенно бледным по сравнению с разметавшимися по подушке яркими волосами и темными густыми ресницами, покоившимися на скулах. В небольшом вырезе ночной рубашки виднелась повязка на шее, через которую проступило несколько капель крови.
Не обратив внимания на тихо стоявшую в углу комнаты Эгги, Девон в мгновение ока оказался у постели девушки. Чувствуя непреодолимое желание прижать ее к себе и в то же время боясь разбудить, Девон осторожно протянул руку. Блестящий каштановый локон оказался шелковистым на ощупь, теплым и как будто живым. Боль, которую он испытывал, была сродни физической, и Девон издал тихий стон. Поддавшись наконец своему желанию, он опустился на колени рядом с кроватью Морганы и погладил ее по щеке ладонью.
И когда эта девушка успела стать столь необходимой ему? Почему вдруг ему стало жизненно важно любоваться ее божественной красотой и восхищаться силой ее духа? Почему вдруг он перестал представлять себе жизнь без ее острого ума и врожденной чувственности? Единственное, что он знал наверняка, так это то, что не выживет, если потеряет эту девушку. Он сходил с ума от желания заключить ее в объятия… но не решался. Она была еще слишком слаба. Он не хотел беспокоить ее.
Кожа у нее на щеке была гладкой и прохладной… и на удивление бледной. Нежно поглаживая ее, Девон, сам того не замечая, пробормотал срывающимся голосом:
– Моргана, милая… дорогая моя девочка…
Мягкий, едва различимый звук его слов заставил черты ее лица оживиться. На лбу залегла неглубокая морщинка, как будто девушка не хотела приходить в сознание, но потом ее ресницы задрожали и приподнялись. В течение нескольких секунд ее глаза были прикованы к Девону, а потом вдруг широко распахнулись, и в них появилось выражение ужаса, который вернулся вместе с памятью. Ее губы отчаянно задвигались, пытаясь произнести застревавшие в горле слова, и Девону на миг стало страшно. Наконец ей удалось выговорить хриплым голосом:
– Девон… я испугалась… я так испугалась… я слышала твои шаги и хотела предупредить об опасности, но он… он порезал мне шею. Я пыталась предупредить вас… но не могла…
От кошмарных воспоминаний ее глаза потемнели, и из них покатились слезы. Моргана разволновалось, ее дыхание стало быстрым и прерывистым. Желая разделить с ней боль, Девон взял ее лицо в ладони и принялся стирать слезы большими пальцами. Наклонив голову, он стал покрывать легкими поцелуями ее прохладные щеки, влажные ресницы, уголки губ, нашептывая ласковые слова утешения, в то время как девушка продолжала рассказывать ему о пережитом страхе.
– …он потащил меня за собой. Я не могла видеть тебя, но слышала, как ты идешь, и… и он сделал мне больно. Девон… я не могла дышать… и он засмеялся, когда я попыталась освободиться. Я чувствовала, как по шее течет кровь. – Подняв дрожащую руку к горлу, Моргана потрогала повязку, и по ее лицу скользнула тень смущенного недоверия. Она резко замолчала.
Взяв в руки маленькую ладошку, Девон страстно поцеловал ее. Наклонившись вперед и легонько коснувшись губами ее губ, он горячо прошептал:
– Все позади, милая. Тебе больше нечего бояться. Грабители скрылись… и они не вернутся.
Как будто не слыша его, Моргана тихо продолжила свой взволнованный рассказ:
– Девон… я никогда… никогда не видела его лица… Я помню, как он сжал мои ребра… помню, как шептал мне на ухо… помню его дыхание у моей щеки… Я до сих пор ощущаю, как лезвие ножа… – Не в силах закончить эту фразу, Моргана на секунду замолчала, сглотнула комок в горле и пробормотала сдавленным голосом: —…Но я… я так и не видела его лица, Девон…
Чувствуя себя бессильным помочь ей и в то же время понимая, что обязан что-то предпринять, чтобы облегчить ее страдания, Девон горячо зашептал, так что его голос проник сквозь туман, окутывавший сознание девушки:
– Моргана, милая, все кончено. Я видел лицо этого человека и даю тебе слово, что никогда больше не позволю ни ему, ни кому бы то ни было причинить тебе боль. Ты слышишь меня, Моргана? Ты веришь мне? Я больше никогда не позволю ему причинить тебе боль…
Моргана подняла ресницы, и в ее огромных карих глазах зажглись золотые искорки. Затаив дыхание, Девон терпеливо ждал, пока она закончит рассматривать его напряженное лицо и выражение страха в ее глазах исчезнет.
Губы девушки вдруг задрожали, и она кивнула, поморщившись от боли:
– Да… да, я верю тебе, Девон…
Чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди от радости, Девон слабо улыбнулся. Прижавшись губами к ее губам, он пробормотал:
– А теперь отдохни, милая. Я позабочусь о тебе.
Девон просунул руки под неподвижное тело девушки и заключил ее в объятия, чувствуя, как по телу разливается тепло, стоило Моргане прижаться к его груди. С трудом подбирая слова от переполнявших его чувств, Девон мягко прошептал:
– Спи, милая… спи, дорогая моя девочка.
Глава 5
– Не вставай, Моргана! Я все сделаю!
Эгги быстрым шагом направилась через всю комнату, чтобы поднять книгу, соскользнувшую на пол с колен девушки, но вдруг остановилась, пригвожденная к месту сердитым выражением лица своей подопечной. Медленно и с трудом встав на ноги, Моргана сама подняла с пола книгу. Сделав глубокий вдох, чтобы сдержать рвущиеся с губ резкие слова, она заговорила тихим, но настойчивым голосом, глядя прямо в большие совиные глаза гувернантки:
– Эгги, мне не нравится, что со мной обращаются как с инвалидом! Прошла уже почти неделя с тех пор… с тех пор, как меня ранили, и я уже почти выздоровела. И мне приходится по полдня отдыхать только потому, что доктор Савелла и тетя Изабелла чересчур беспокоятся за меня. Я действительно чувствую себя хорошо!
– Ты чувствуешь себя хорошо только потому, что по полдня отдыхаешь, Моргана! Если бы ты вернулась к привычному образу жизни, то очень скоро выбилась бы из сил. Ты потеряла много крови, и нужно время, чтобы…
– Чепуха! – Моргана раздраженно отмахнулась от назойливой гувернантки, оборвав ее на полуслове. – Хватит уже говорить о том, как я слаба. Я не слаба! Я чувствую себя прекрасно! Я…
– Я могу с уверенностью сказать, что ты полностью выздоровела, милая!
Низкий насмешливый голос, донесшийся с порога, заставил Моргану поспешно обернуться. При виде Девона Говарда губы ее инстинктивно изогнулись в улыбке. Его суровые черты смягчились, он слегка улыбнулся в ответ, подошел к девушке, взял ее маленькие ладошки в свои и поднес к губам.
Отчаянно желая избавиться от вечного присутствия Эгги, Моргана ответила тоном, ничуть не скрывавшим ее чувств:
– Если бы я во всем слушалась Эгги и тетю Изабеллу, то проводила бы целые дни в постели, Девон. Исключительно благодаря моим настойчивым просьбам мне разрешили находиться несколько часов днем в гостиной, принимать солнечные ванны и ничего не делать. Никак не могу убедить их в том, что я абсолютно здорова.
Остро ощущая, что Девон не выпустил ее руки, а продолжал согревать ее теплом своих ладоней, Моргана заговорила умоляющим тоном:
– Посмотри на меня, Девон! Разве я так плохо выгляжу? Ты не попросишь за меня тетю Изабеллу? Мне так хочется прогуляться по саду, несмотря… – Не желая заканчивать фразу, чтобы не воскрешать в памяти мрачные события, она уклончиво проговорила: – Уверена, что спуститься по лестнице и пройти через внутренний двор не так уж трудно.
Завороженная широкой улыбкой и теплом в светлых глазах Девона, Моргана позволила ему увлечь себя поближе к окну. Девон задумчиво проговорил:
– Ну что ж, если ты хочешь услышать мое заключение, то я должен как следует тебя рассмотреть, милая. Дай-ка взглянуть…
Под пристальным взглядом Девона у Морганы перехватило дыхание. Не понимая, почему у нее внезапно ослабели колени – от слабости или от близости Девона Говарда, – она боялась пошевелиться. Несколько мгновений Девон смотрел ей в глаза, потом принялся ласкать ее нежные брови, изящно очерченные скулы и, наконец, остановился на мягких полуоткрытых губах.
– Моргана! – Бесцеремонное вмешательство Эгги смутило девушку. – Ты стояла достаточно долго. Мне кажется, тебе следует отдохнуть.
– Уверен, Моргана ценит вашу заботу, Эгги, и я тоже, – предупредил рвущиеся наружу резкие слова Морганы тихий голос Девона. – Но я думаю, что небольшая физическая нагрузка не повредит. Нельзя допустить, чтобы мышцы окончательно ослабли.
– Доктор Савелла сказал, что Моргана еще недостаточно окрепла для того, чтобы ходить по лестнице, – горячо возразила Эгги с сердитым выражением лица. Для Морганы это было последней каплей.
– Что за глупости, Эгги! Я полностью здорова! Можно подумать, что у меня пострадали ноги, а не…
– Моргана, – мягко оборвал гневную тираду девушки Девон, – быть может, доктор Савелла прав. Наверное, тебе пока не стоит ходить по лестнице…
– Девон! – Потрясенная столь явным предательством, Моргана уставилась в его посерьезневшее лицо. При виде веселых чертиков, заплясавших в глубине его синих глаз, в душу Моргане закрались первые подозрения, и она решила позволить ему закончить фразу. И в этот момент Девон неожиданно подхватил ее на руки. Прижатая к его груди, девушка оказалась в опасной близости от сводившей ее с ума ленивой улыбки, а Девон хрипло пробормотал:
– …поэтому, если ты действительно так хочешь прогуляться по саду, я отнесу тебя туда на руках.
– Madre de Dios!
Восклицание тети Изабеллы застало их врасплох. Все головы разом повернулись в сторону двери, и маленькая хрупкая женщина поспешно вбежала в комнату.
– Моргана, тебе плохо? Ты чувствуешь слабость? Быстрее, Девон, отнесите ее в спальню!
Глядя в веселые глаза Девона, Моргана протянула:
– Видишь? Ну скажи им, Девон! Они своими заботами сделали из меня инвалида.
– Но… но… – Запинающийся голос доньи Изабеллы выдал ее смущение, и, обратившись к испуганной даме со своей самой очаровательной улыбкой, Девон тепло произнес:
– Я как раз говорил Эгги, что полностью согласен с ней, донья Изабелла. Моргана, наверное, еще слаба, чтобы самостоятельно подниматься и спускаться по лестнице, но раз уж ей так хочется прогуляться по вашему прекрасному саду, то я предлагаю отнести ее туда на руках. Она сможет отдохнуть, как только захочет.
Не в силах противостоять очарованию Девона вкупе с логическими выводами, донья Изабелла, поразмыслив несколько секунд, ответила:
– Да, Девон, быть может, смена обстановки пойдет Моргане на пользу. Но вы, пожалуйста, внимательно следите за ней, и когда она начнет уставать…
– Tia Isabella, рог favor![17] Со мной все в порядке!
Ласково улыбнувшись, Изабелла Эскобар кивнула:
– Да, Моргана, я уверена, что ты чувствуешь себя хорошо, но все же намерена проследить, чтобы так продолжалось и дальше. Я чуть было не потеряла нового любимого члена семьи и не допущу, чтобы такое повторилось.
Стремясь обратить в шутку слова, которые тронули ее до глубины души, Моргана повернулась к Девону и с напускной серьезностью проговорила:
– Тетя Изабелла права, Девон. Пожалуйста, внимательно следи за мной. А теперь пойдем!
Под легкий смех тетушки Девон вынес Моргану из гостиной. Чувствуя, как поднимается настроение, она обняла Девона за шею и еле слышно прошептала ему на ухо:
Эгги быстрым шагом направилась через всю комнату, чтобы поднять книгу, соскользнувшую на пол с колен девушки, но вдруг остановилась, пригвожденная к месту сердитым выражением лица своей подопечной. Медленно и с трудом встав на ноги, Моргана сама подняла с пола книгу. Сделав глубокий вдох, чтобы сдержать рвущиеся с губ резкие слова, она заговорила тихим, но настойчивым голосом, глядя прямо в большие совиные глаза гувернантки:
– Эгги, мне не нравится, что со мной обращаются как с инвалидом! Прошла уже почти неделя с тех пор… с тех пор, как меня ранили, и я уже почти выздоровела. И мне приходится по полдня отдыхать только потому, что доктор Савелла и тетя Изабелла чересчур беспокоятся за меня. Я действительно чувствую себя хорошо!
– Ты чувствуешь себя хорошо только потому, что по полдня отдыхаешь, Моргана! Если бы ты вернулась к привычному образу жизни, то очень скоро выбилась бы из сил. Ты потеряла много крови, и нужно время, чтобы…
– Чепуха! – Моргана раздраженно отмахнулась от назойливой гувернантки, оборвав ее на полуслове. – Хватит уже говорить о том, как я слаба. Я не слаба! Я чувствую себя прекрасно! Я…
– Я могу с уверенностью сказать, что ты полностью выздоровела, милая!
Низкий насмешливый голос, донесшийся с порога, заставил Моргану поспешно обернуться. При виде Девона Говарда губы ее инстинктивно изогнулись в улыбке. Его суровые черты смягчились, он слегка улыбнулся в ответ, подошел к девушке, взял ее маленькие ладошки в свои и поднес к губам.
Отчаянно желая избавиться от вечного присутствия Эгги, Моргана ответила тоном, ничуть не скрывавшим ее чувств:
– Если бы я во всем слушалась Эгги и тетю Изабеллу, то проводила бы целые дни в постели, Девон. Исключительно благодаря моим настойчивым просьбам мне разрешили находиться несколько часов днем в гостиной, принимать солнечные ванны и ничего не делать. Никак не могу убедить их в том, что я абсолютно здорова.
Остро ощущая, что Девон не выпустил ее руки, а продолжал согревать ее теплом своих ладоней, Моргана заговорила умоляющим тоном:
– Посмотри на меня, Девон! Разве я так плохо выгляжу? Ты не попросишь за меня тетю Изабеллу? Мне так хочется прогуляться по саду, несмотря… – Не желая заканчивать фразу, чтобы не воскрешать в памяти мрачные события, она уклончиво проговорила: – Уверена, что спуститься по лестнице и пройти через внутренний двор не так уж трудно.
Завороженная широкой улыбкой и теплом в светлых глазах Девона, Моргана позволила ему увлечь себя поближе к окну. Девон задумчиво проговорил:
– Ну что ж, если ты хочешь услышать мое заключение, то я должен как следует тебя рассмотреть, милая. Дай-ка взглянуть…
Под пристальным взглядом Девона у Морганы перехватило дыхание. Не понимая, почему у нее внезапно ослабели колени – от слабости или от близости Девона Говарда, – она боялась пошевелиться. Несколько мгновений Девон смотрел ей в глаза, потом принялся ласкать ее нежные брови, изящно очерченные скулы и, наконец, остановился на мягких полуоткрытых губах.
– Моргана! – Бесцеремонное вмешательство Эгги смутило девушку. – Ты стояла достаточно долго. Мне кажется, тебе следует отдохнуть.
– Уверен, Моргана ценит вашу заботу, Эгги, и я тоже, – предупредил рвущиеся наружу резкие слова Морганы тихий голос Девона. – Но я думаю, что небольшая физическая нагрузка не повредит. Нельзя допустить, чтобы мышцы окончательно ослабли.
– Доктор Савелла сказал, что Моргана еще недостаточно окрепла для того, чтобы ходить по лестнице, – горячо возразила Эгги с сердитым выражением лица. Для Морганы это было последней каплей.
– Что за глупости, Эгги! Я полностью здорова! Можно подумать, что у меня пострадали ноги, а не…
– Моргана, – мягко оборвал гневную тираду девушки Девон, – быть может, доктор Савелла прав. Наверное, тебе пока не стоит ходить по лестнице…
– Девон! – Потрясенная столь явным предательством, Моргана уставилась в его посерьезневшее лицо. При виде веселых чертиков, заплясавших в глубине его синих глаз, в душу Моргане закрались первые подозрения, и она решила позволить ему закончить фразу. И в этот момент Девон неожиданно подхватил ее на руки. Прижатая к его груди, девушка оказалась в опасной близости от сводившей ее с ума ленивой улыбки, а Девон хрипло пробормотал:
– …поэтому, если ты действительно так хочешь прогуляться по саду, я отнесу тебя туда на руках.
– Madre de Dios!
Восклицание тети Изабеллы застало их врасплох. Все головы разом повернулись в сторону двери, и маленькая хрупкая женщина поспешно вбежала в комнату.
– Моргана, тебе плохо? Ты чувствуешь слабость? Быстрее, Девон, отнесите ее в спальню!
Глядя в веселые глаза Девона, Моргана протянула:
– Видишь? Ну скажи им, Девон! Они своими заботами сделали из меня инвалида.
– Но… но… – Запинающийся голос доньи Изабеллы выдал ее смущение, и, обратившись к испуганной даме со своей самой очаровательной улыбкой, Девон тепло произнес:
– Я как раз говорил Эгги, что полностью согласен с ней, донья Изабелла. Моргана, наверное, еще слаба, чтобы самостоятельно подниматься и спускаться по лестнице, но раз уж ей так хочется прогуляться по вашему прекрасному саду, то я предлагаю отнести ее туда на руках. Она сможет отдохнуть, как только захочет.
Не в силах противостоять очарованию Девона вкупе с логическими выводами, донья Изабелла, поразмыслив несколько секунд, ответила:
– Да, Девон, быть может, смена обстановки пойдет Моргане на пользу. Но вы, пожалуйста, внимательно следите за ней, и когда она начнет уставать…
– Tia Isabella, рог favor![17] Со мной все в порядке!
Ласково улыбнувшись, Изабелла Эскобар кивнула:
– Да, Моргана, я уверена, что ты чувствуешь себя хорошо, но все же намерена проследить, чтобы так продолжалось и дальше. Я чуть было не потеряла нового любимого члена семьи и не допущу, чтобы такое повторилось.
Стремясь обратить в шутку слова, которые тронули ее до глубины души, Моргана повернулась к Девону и с напускной серьезностью проговорила:
– Тетя Изабелла права, Девон. Пожалуйста, внимательно следи за мной. А теперь пойдем!
Под легкий смех тетушки Девон вынес Моргану из гостиной. Чувствуя, как поднимается настроение, она обняла Девона за шею и еле слышно прошептала ему на ухо: