Барбетт Джей. Оглянись за спину

   После звонка пришлось некоторое время ждать, пока Доннер открыл дверь. Его худощавое, морщинистое лицо было бледным и печальным, а руки, принимавшие мою промокшую шляпу, дрожали. Он провел в этом доме рядом с губернатором больше тридцати лет. Очевидно, за столь долгое время между хозяином и слугой возникло чувство дружеской близости, хотя по ним обоим этого никогда и не было заметно. Я похлопал Доннера по плечу.
   - Жена мне все сказала. Вы уже вызвали врача?
   - Нет, сэр, - хрипло прошептал он.
   - Вы уверены, что он мертв?
   Он печально кивнул.
   - Да, сэр. Он... он лежит в библиотеке. Убедитесь сами, мистер Джон.
   Я прошел в библиотеку и мне хватило одного взгляда, чтобы убедиться, что Доннер прав. Губернатор лежал на спине перед своим письменным столом. Его широкое полное лицо было искажено страшной гримасой. Правая согнутая рука прижата к сердцу на отвороте домашней куртки, пальцы левой впились в ворс ковра. Смерть не принесла ему облегчения. Он умер, одолеваемый гневом и болью. Яростное, непримиримое выражение лица было достаточным тому доказательством.
   Опустившись рядом с ним на колени, я коснулся его правой руки. Она была окоченевшей и холодной. Пульс не прощупывался.
   - Принесите что-нибудь его накрыть, Доннер, - пробормотал я. - Потом позвоните врачу. Скажите ему, что он должен поторопиться и захватить с собой свидетельство о смерти. Я хочу как можно скорее переложить губернатора на диван.
   - Да, сэр, - неуверенно кивнул Доннер. _ Но разве мы не должны подождать с этим до приезда вашей жены?
   - Для чего? - резко спросил я. - Чтобы она его увидела таким? - Я, не глядя, указал на посиневшее искаженное лицо покойного.
   Доннер серьезно посмотрел на лежащего на полу и кивнул. При взгляде на мертвеца он не испытал ни ужаса, ни отвращения. Губернатор умер от тяжелого сердечного приступа и Доннер просто скорбел о старом добром хозяине, об этой утрате и о его мучительной смерти. Он подошел к камину, снял со стены роскошный цветной шелковый ковер и осторожно накрыл им покойного. Затем взял телефонную трубку и набрал номер врача.
   Я оставался там же, где и стоял, опершись о письменный стол и раздумывая, что можно сказать или сделать, чтобы утешить Лесли. Перед лицом смерти потеряли всякое значение мои смутные предчувствия и мучительное подозрение прошедшего дня.
   Я рассеянно коснулся гладкой серебряной крышки чернильницы. Как я только сейчас заметил, это был, очевидно, памятный подарок от какого-нибудь общества, название которого вместе с посвящением было выгравировано на серебряной пластинке, прикрепленной к цоколю чернильного прибора. Губернатор всю свою жизнь собирал сувениры. Целый ряд таких памятных подарков, которые ни для кого, кроме их владельца, ничего не значили. Я равнодушно рассматривал их, передвигая взад и вперед по полированной поверхности письменного стола. Тут были оба символа двух главных политических партий, осел и слон в серебре и золоте, обрамленная черным деревом монета римского императора...
   А вот его здесь не было. Я открыл бювар, поднял пресс-папье и даже заглянул под календарь. Странно... При том, что видел я его ещё вчера днем. Я обошел письменный стол кругом и принялся осматривать все выдвижные ящики. Доннер закончил разговор, положил трубку и наблюдал за моими действиями с любопытством и некоторым недоверием.
   - Врач сейчас приедет, - с достоинством сообщил он. - Вы что-нибудь ищете?
   - Да. - Я выдвинул один за другим все ящики стола, бегло просматривая их содержимое и каждый раз ожидая увидеть блестящую серебряную крышку. Но все поиски были напрасны, и мое беспокойство становилось все сильнее. Торопливо задвинув последний ящик, я выпрямился.
   - Я ищу портсигар, Доннер. Губернатор показывал его мне ещё вчера после обеда. - Я постарался говорить обыденным тоном, как бы между прочим. - Прямоугольный плоский портсигар с узором. На внутренней стороне была дарственная надпись. А вот теперь никак не могу найти. Вы не знаете, куда он подевался?
   - Нет, сэр.
   - Но вы его помните?
   - Конечно, мистер Джон. Он лежал на письменном столе с давних пор. И имел для губернатора... особое значение.
   Я задумчиво посмотрел на дворецкого.
   - А вы знаете почему, Доннер? Вы читали это посвящение?
   - Да, сэр.
   - Вам известно, как и когда губернатор приобрел этот портсигар?
   - Да, сэр.
   Этот серьезный пожилой человек выпятил подбородок и сжал тонкие губы. Неодобрительное, суровое выражение его лица говорило о том, что я, по его мнению, интересуюсь тем, что меня, совершенно не касается.
   - Это очень важно, Доннер, - возбуждено бросил я. - Пожалуйста, ответьте на мои вопросы, даже если они вам покажутся странными. Вы знаете, где сейчас находится портсигар?
   - Нет, сэр, - ответил он
   - Знаете, кто мог бы его взять?
   - Нет, сэр.
   - Когда вы его видели в последний раз?
   - Уже не знаю, сэр.
   - Ради Бога, Доннер, - возмутился я, - так-то вы мне помогаете! Вы что, хотите мне сказать, что ничего уже не помните?
   Упрямый вид Доннера несколько смягчился.
   - Извините, мистер Джон. Я как раз и хотел сказать, что к сожалению не помню. Ведь портсигар был лишь одним из многих сувениров, лежавших на письменном столе губернатора. Раз в неделю я наводил там порядок, но в остальное время не обращал на них внимания. Вот потому уже не знаю точно, когда в последний раз я его видел.
   - Спасибо, - рассеянно пробормотал я, прошел вокруг письменного стола к камину, повернулся и окинул взглядом помещение. Тяжелые спадающие до полу шторы на окнах были задернуты. Они скрывали библиотеку от внешнего мира. Не слышно было даже стука дождевых капель на террасе.
   - Когда вы нашли губернатора? - спросил я.
   - Примерно... - Доннер запнулся и прикусил губу. - Должно быть, примерно полчаса назад, сэр, - медленно ответил он.
   - Что вас заставило зайти в библиотеку?
   - Дождь, сэр. Когда он начался, я проснулся и никак не мог опять заснуть. Затем услышал из библиотеки какой-то шум, а так как знал, что губернатор ещё там и работает, решил спросить, не нужно ли ему чего-нибудь. Ночью он порою с удовольствием выпивал стакан горячего молока. Я встал, зашел и посмотрел, и нашел его здесь. Шум, что я слышал, должно быть, он...
   - Да, - поспешно сказал я. - Вы были очень предупредительны, Доннер. Значит, губернатор ещё работал? Но было уже очень поздно. Разве это не утомительно для человека в его годах и с его слабым сердцем?
   - Ах, Боже мой, сэр, честно говоря, нет. - Губы Доннера дрогнули в легкой улыбке. - Понимаете, мистер Джон, губернатор терпеть не мог, когда люди считали его стариком. Потому он использовал несколько совершенно безобидных уловок, если мне позволено будет так выразиться. Например, он имел обыкновение принимать посетителей - мужчин и, прежде всего, молодых политиков, только поздно ночью и всегда обставлял все так, будто для него это в порядке вещей. Но, разумеется, я каждый раз заботился о том, чтобы на следующий день он как следует выспался. После обеда он тоже всегда ложился немного отдохнуть. Никто об этом не догадывался. Вот такая у него была манера. Безобидный маленький обман, который никому не вредил. Я не часто позволял ему так долго бодрствовать, но... - Он печально развел руками.
   - Я знаю, как вы о нем заботились, Доннер, - мягко произнес я. - Но иногда это, наверное, было совсем непросто. Губернатор всегда поступал так, как хотел. Работая по ночам допоздна, он оставался один, или был кто-нибудь из персонала на случай, если что-нибудь понадобится?
   - Нет, сэр. Губернатор всегда настаивал, чтобы мы ложились спать в обычное время. Он хотел остаться один, сэр. И всегда говорил, что ему лучше думается, когда в доме стоит тишина.
   - Он был прав, Доннер. Мой отец поступал так же. Вы случайно не знаете, губернатор не ждал вчера ночью какого-то гостя?
   - Нет, сэр, - устало ответил Доннер. Очевидно, ему надоели мои бесконечные вопросы. - Может быть, вы найдете запись в календаре.
   - Я уже посмотрел. Лист за вчерашний день пуст.
   - Ну, тогда... - Доннер пожал плечами. Его взгляд устремился к двери, а затем снова остановился на мне.
   - Значит, поздно вечером губернатор всегда сам подходил к дверям. Если кто-то хотел войти, ему, вероятно, это удалось бы.
   - Нет, сэр. Он всегда закрывал дверь на цепочку, а так поздно ночью впустил бы только хорошего знакомого.
   Я покачал головой.
   - Возможно, но не уверен... - и показал на шторы позади письменного стола. - Эти французские окна, выходящие на террасу, вообще бывают открытыми?
   - Нет, сэр. Уже много лет они очень плотно закрыты. Губернатор не выносил сквозняка.
   - Тогда нужно осмотреть их поближе. - Я проявил решительно откинул тяжелое, в частых складках, полотнище ткани.
   - Минутку, сэр, - поспешно сказал Доннер. Он встал сбоку от окна и потянул шнур, украшенный кисточкой. Шторы разошлись, открыв вид на широкие зеркальные окна. Дождь барабанил по стеклам и стучал по каменным плитам открытой террасы.
   Окна были снабжены солидными медными запорами и тщательно уплотнены желтоватыми полосами войлока. Войлочные полосы едва ли когда снимались с выкрашенных белой краской рам, за исключением левого окна, где эта полоса была оторвана.
   - Не понимаю, как это... - в замешательстве пробормотал Доннер.
   Я взялся за побуревший конец полосы, свисавший вниз. Он был мокрым насквозь. Доннер пораженно вытаращил глаза.
   - Он действительно промок от дождя! Но ведь это совершенно невероятно! - изумленно воскликнул он.
   Я поднял вверх запор. Створка окна раскрылась, слегка покачиваясь от ветра. Войлочная полоса оказалась разрезанной по всей длине. Одна половина прочно приклеилась к раме, другая свободно раскачивалась на открытой створке окна и жадно впитывала в себя непрерывно струящиеся потоки дождя.
   - Эти окна никогда не были лучше защищены? - со злостью осведомился я.
   - Нет, сэр. Дом очень солидной постройки, и эти медные запоры всегда казались достаточными. Их же не откроешь снаружи, и потому другие защитные устройства казались излишними.
   - Вздор, - грубо бросил я. - Разумеется, их можно открыть снаружи. Вы же сами только что видели, как это делается.
   - Простите, сэр?
   - В щель вставляется тонкое лезвие ножа, полоса войлока разрезается и одновременно поднимается задвижка. С этим справится любой ребенок. Все, что для этого нужно - это тонкий, гибкий нож с длинным острым лезвием. Больше ничего. После этого можно спокойно проникнуть в комнату.
   - Да, но... - Доннер внимательно огляделся вокруг. - Почему кто-то должен был влезать в окно? Разумеется, исключая заурядного взломщика. Но вор отпадает, потому что ничего ведь не пропало.
   - Возможно, вы ему помешали. - Я внимательно взглянул на Доннера и указал на письменный стол. - Кроме того, вы ошибаетесь. Кое-что исчезло: тот серебряный портсигар. Вы же знаете, у кого губернатор в свое время выкупил его, не так ли?
   Он побледнел и открыл рот, словно желая что-то сказать. Затем, поколебавшись, кивнул.
   - Хорошо, что идет дождь, - заметил я и вернулся к письменному столу.
   - Да, - рассеянно согласился Доннер, снова закрыл шторы и повернулся ко мне. - Что вы сказали, сэр?
   - Хорошо, что идет дождь, - повторил я и снял телефонную трубку. Если бы войлок не намок, мы, вероятно, так и не заметили бы, что окно открывали, или заметили слишком поздно, чтобы найти какие-то следы.
   Он с сомнением кивнул.
   - Конечно, сэр, но почему вы считаете это таким важным? Все могло произойти ещё несколько дней а то и недель назад.
   - Может быть, - ответил я. - Но я готов держать пари, что все произошло всего несколько часов назад. Когда начался дождь? Около половины третьего? - Доннер степенно кивнул головой. - Этот войлок был влажным, потому что окно открывали после половины третьего. Другого объяснения нет. Вы ведь не думаете, что губернатор таким необычным и довольно затруднительным способом дышал свежим воздухом, а? - Доннер покачал головой. - Следовательно, сегодня ночью кто-то влез через окно, кто-то знавший, что его не впустят в дом обычным путем, через дверь.
   К телефону наконец подошли. Я попросил соединить меня с инспектором Мартином. Доннер тяжело вздохнул.
   С Мартином было трудно связаться даже в нормальное рабочее время. В половине четвертого утра я как будто разговаривал с глухими. Очевидно, его подчиненные боялись впасть в немилость, если в столь ранний час прервут его сон. Очень скоро мне стало ясно, что я взял на себя задачу не по силам. Но, тем не менее, я настойчиво боролся со всем аппаратом полиции, каждый раз повторяя, что не могу изложить мое дело никому другому, кроме главного инспектора. В конце концов я добрался до сотрудника самого высокого ранга, некоего капитана, который отмахнулся от меня также равнодушно, как и все остальные. К тому времени я от ярости уже перешел на хриплый крик, только это, разумеется, не произвело на него ни малейшего впечатления. Он монотонно бормотал, что не может беспокоить шефа, пока я не бросил трубку.
   Схватив телефонную книгу, я лихорадочно начал её перелистывать. Мои пальцы дрожали. От волнения кровь прилила к голове. Через некоторое время я сумел взять себя в руки настолько, что сумел найти номер домашнего телефона Гарри Баттена. А потом долго ждал, пока мне не ответил сонный голос.
   - Гарри, это Джон Брайнерд. Простите, что бужу вас в такой ранний час, но мне нужна ваша помощь.
   - Что случилось? - проворчал он. - Но горе вам, если речь идет о каких-нибудь пустяках!
   - Примерно час назад губернатор Эмблер найден мертвым здесь, в своем доме. Врач ещё не прибыл. Но можно без всякого сомнения утверждать, что губернатор скончался от тяжелого сердечного приступа.
   - Скверная история. подождите минуту. - Трубка стукнулась о что-то металлическое, когда Гарри её отложил. Спустя полминуты он сказал: - Я только закурил сигарету. Продолжайте, Джон. Смерть лорда Джеффри далеко не потрясающая новость. Я уже несколько лет ожидал этого, да и вы, вероятно, тоже.
   - Да, дело не только в этом. Как вы знаете, я вчера во второй половине дня его навестил. И по ходу нашего разговора он показал мне плоский серебряный портсигар. Рассказал, что несколько лет назад выкупил его у Ги Кетлера за десять тысяч долларов. Я не хотел бы сейчас подробно говорить о причине, так как...
   - Понимаю, - проворчал Гарри. - Кетлер получил его от вашей жены, верно?
   - Да, - торопливо подтвердил я. - Ну, неважно. Во всяком случае когда я вошел полчаса назад, этого портсигара здесь уже не было. Он постоянно лежал на письменном столе губернатора - до вчерашнего вечера. Дворецкий может это подтвердить.
   Гарри громко зевнул и пробормотал:
   - Извините. Что еще?
   - Осмотрев библиотеку, в которой был найден труп, я обнаружил признаки того, что кто-то проник в дом через окно - и именно после того, как начался дождь. А теперь у меня вопрос к вам, Гарри: если человек умирает от сердечного приступа в своем собственном доме, потому что поражен и испуган появлением непрошенного гостя, что это?
   - Это убийство.
   10.
   Гарри обещал мне потревожить шефа полиции Мартина и обращаться с моей информацией пока конфиденциально. Разумеется, её нельзя было скрыть надолго, но чем позже узнает публика, тем лучше. Если мы хотели поймать Ги Кетлера, следовало как можно дольше скрывать тот факт, что полиция его подозревает и уже разыскивает.
   Когда входная дверь с шумом отворилась и захлопнулась, я попрощался с Гарри и положил трубку. Впрочем, я ещё успел шепнуть Доннеру, чтобы он не заикался о моем звонке при Лесли и, услышав торопливые шаги по коридору, подбежал к двери. Я хотел избавить Лесли от вида застывшей, прикрытой ковром фигуры на ковре и преградил ей дорогу.
   Лесли нетерпеливо сорвала с головы шелковый платок и тряхнула темными блестящими волосами, приводя их в порядок. На ней был тонкий белый дождевик, а под ним, очевидно, только пижама, так как она дрожала от холода. Ее легкие лодочки совершенно промокли и без своих обычных высоких каблучков она казалась необыкновенно маленькой и беспомощной. Бледное лицо было охвачено ужасом, а большие, неестественно блестящие глаза ещё более подчеркивали её бледность.
   Я задержал её жестким, неуклюжим жестом.
   - Останься здесь, Лесли. Лучше подождать пока приедет врач.
   Расстегнул верхнюю пуговицу её мокрого плаща, попытался расстегнуть вторую. Она небрежно оттолкнула мою руку и сама расстегнула плащ. Я помог ей снять его и бросил на стул в коридоре.
   - Ты говоришь, врач? - резко спросила она. - Так значит, папа не... Она запнулась, лицо озарилось надеждой. В глазах вспыхнула нежность. "- Она любит его," - подумал я про себя. Несмотря на все их разногласия, она любила отца, и это открытие меня обрадовало.
   - Увы, дорогая, - торопливо пробормотал я. - Доннер оказался прав. Он умер. Но это, должно быть, произошло очень быстро. Он наверное, ничего не почувствовал.
   Она смотрела на меня широко раскрытыми невидящими глазами. Потом молча прошла мимо меня к двери.
   Я ласково взял её за руку.
   - Не входи туда, Лесли. Лучше тебе подождать здесь, снаружи, пока его не осмотрит врач.
   Лесли опять безмолвно уставилась на меня и казалось, только теперь осознала, кто я такой и чего от неё хочу. Она удивительно умела владеть собой.
   - Это мой отец, Джон, - тихо сказала она. - Ты не имеешь права меня удерживать. Оставь меня.
   Я дал ей пройти. В дверях она на мгновение остановилась и устремила свой взгляд к письменному столу, словно надеясь увидеть его сидящим за коллекцией сувениров. Затем она вдруг отвернулась, шагнула вперед и как сомнамбула опустилась на колени рядом с трупом. Торопливо откинув край настенного ковра, Лесли всмотрелась в неподвижное, окоченевшее лицо отца. Ее плечи были судорожно скованы. Темные пряди волос закрывали опущенное лицо. Она не шевелилась. Еще никогда она не была так далека от меня, не казалась такой одинокой.
   Мне так хотелось утешить её, но горло перехватило спазмами. Она во мне не нуждалась. Доннер растерянно посмотрел на меня, и я предупреждающе покачал головой. Потом позвонили, и Доннер исчез в прихожей. Я подошел к Лесли, чтобы дать знать, что я здесь, на тот случай, если понадоблюсь.
   Она не обращала на меня внимания.
   Врач оказался молодым, энергичным мужчиной. Он быстро прошагал по коридору, держа в руке шляпу и сумку с инструментами и разговаривая через плечо на ходу резким, сердитым тоном с Доннером, печально шедшим следом.
   - Ведь я его предупреждал. Вновь и вновь повторял, что ему следует обращать внимание на свое здоровье. А что делал он? Бодрствовал по ночам, как...
   При звуках его голоса Лесли подняла голову и поспешно откинула волосы назад.
   - Почему вас не было здесь, когда это случилось? - закричала она. В своем страдании, не думая, она выплеснула все, что ей сейчас пришло в голову. Потом опять прикрыла лицо своего отца и встала. Черты её лица исказились, глаза сверкали. - Почему вы позволили ему умереть?
   - Прошу тебя, Лесли, - прошептал я, пытаясь её успокоить. Я подозвал врача поближе, не обращая внимания на его хмурое лицо. - Доктор ничего не знал. Здесь ведь никого не было, чтобы вовремя его вызвать. Доннер услышал шум и заглянул. Но уже поздно было что-либо предпринять.
   Я взял её за руку.
   - Пойдем, нам лучше подождать в гостиной. Доннер позаботится о бренди и горячем кофе. Ты ещё простудишься, малышка. Действительно, ты вся дрожишь.
   Лесли непонимающе взглянула на пораженного молодого врача, затем послушно кивнула.
   Доннер повел нас по коридору в так называемый красный салон, уютное помещение с гарнитуром мягкой мебели, обитой красным, уже несколько потертым, бархатом. В парадной части дома были ещё два официальных помещения для светских приемов, к которым я всегда испытывал особую неприязнь, в то время как красный салон любил с давних пор. В камине горел огонь. Доннер подложил ещё два полена и удалился, пообещав, что мы тотчас же получим кофе.
   - Преданный старый холостяк, - сказал я и сел рядом с Лесли на диван перед камином.
   - Доннер? - рассеянно спросила она. - Да...
   - Хочешь, чтобы он служил у нас? Было бы хорошо иметь его рядом, как ты считаешь? - Я хотел отвлечь её, вызвать на разговор. Ее странная глухая безучастность меня угнетала и пугала.
   - Нет! - резко сорвалась она. Потом бросила на меня испытующий взгляд и повторила более сдержанным тоном: - Нет, Джон, он нигде больше не приживется. Не сердись на меня, но сейчас я не могу об этом говорить.
   Закрыв глаза, она шепнула:
   - Я знаю, ты желаешь нам добра, но я так плохо себя чувствую. Ну почему он должен был умереть? Почему именно сейчас?
   Сколько людей уже задавали себе этот вопрос, не находя на него ответа.
   - Почему, Джон? Есть какая-то особая причина?
   - У него был сердечный приступ, Лесли. После его первого тяжелого приступа мы ясно представляли себе, что однажды это должно произойти внезапно, словно гром среди ясного неба. Он тоже знал это и примирился. - Я обнял её за плечи и прижал к себе. Но она быстро вновь взяла себя в руки и выпятила подбородок.
   - Ты абсолютно прав, Джон. Это просто нервное потрясение, и только. Сейчас я снова в полном порядке. В конце концов, мы уже несколько лет знали, что он болен и в любой момент может что-то случиться. Но все-же...все-же...
   - Конечно, дорогая. Отдохни немножко. Такое нервное потрясение страшно изматывает.
   Она немного отодвинулась. Моя рука все ещё обнимала её плечи. Я замер в неловкой позе, ощущая какую-то нелепость положения. И не мог отделаться от мысли, что оба мы разыгрываем какую-то комедию. Я утешал её, а она принуждала себя терпеть и переносить мои жалкие попытки утешения, потому что в такой ситуации так принято. Но оба чувствовали себя при этом в высшей степени неловко. Когда появился Доннер, я с облегчением убрал свою руку и встал.
   Он поставил большой поднос и взял кофейник и чашку.
   - Некий джентльмен хочет поговорить с вами, мистер Джон. Он говорит, что его прислал сюда некий мистер Мартин. Я пока проводил его в западную приемную.
   - Хорошо, тогда, пожалуй, я прямо сейчас выясню, что ему нужно. Оставайтесь здесь, Доннер.
   Главный инспектор Мартин был умным человеком. Он явно не намеревался спешить с каким-то окончательным решением. Вероятно, сотрудник должен был ненавязчиво и неофициально выпытать все подробности. Если выяснится, что мои опасения обоснованны, тогда Мартин сможет утверждать, что он с достойной похвалы инициативой принял меры. Если же мои подозрения окажутся ложными, ему официально ничего не придется предпринимать, и не будет основания для упреков в превышении служебных полномочий.
   Сотрудник, который при моем появлении в комнате поднялся из глубокого кресла, в точности соответствовал моим ожиданиям. Высокий, могучего телосложения, седовласый, одетый в штатское, он производил впечатление спокойного и сдержанного человека. Взгляд настороженный. Он приглушил голос, чтобы нас не было слышно за стенами этой комнаты.
   - Я лейтенант Куинн, мистер Брайнерд. Меня прислал шеф. Он сказал, вам может потребоваться совет.
   - Верно, лейтенант. Мне действительно нужен...совет. Здесь за последние два - три часа много чего произошло. Дворецкий обнаружил моего тестя мертвым. Вероятно, сердечный приступ. Как раз сейчас врач его осматривает, и наверняка подтвердит этот диагноз. Но речь не об этом. Когда я осмотрел помещение, в котором лежал покойный, то обнаружил, что одно из высоких окон позади письменного стола открывалось снаружи. Я убежден в том, что это было сделано сегодня ночью или, скорее, под утро, вскоре после того, как начался дождь.
   Лейтенант Куинн степенно кивнул.
   - Если я не ошибаюсь, вы также чего-то недосчитываетесь, верно?
   Очевидно, Гарри Баттен передал все очень подробно.
   - Да. Серебряного портсигара, который много лет лежал на столе губернатора. Вчера во второй половине дня я его ещё видел. Когда около часа назад я вошел сюда, его уже не было.
   - Этот портсигар так важен? Почему?
   Я на мгновение задумался, затем покачал головой.
   - Пока я не хотел бы говорить об этом. Если окно действительно открывали снаружи, то портсигар, конечно, послужит важной уликой против предполагаемого взломщика.
   - О'кей, - равнодушно ответил Куинн. - Отложим объяснение на потом. Теперь вы можете мне показать то помещение, где...
   Я перебил его.
   - У меня ещё одна просьба, лейтенант. Мне бы хотелось, чтобы никто не узнал, почему вы здесь. Полагаете, это получится?
   Куинн пожал плечами. Он взял свою шляпу и плащ и посторонился, пропуская меня вперед.
   - Конечно, мистер Брайнерд. Ведь речь все равно идет о неофициальном поручении. Я на сегодня службу закончил и, собственно говоря, направляюсь домой. Шеф велел мне заглянуть к вам и при необходимости доложить ему.
   - Сюда, пожалуйста, - сказал я и повел его по коридору в библиотеку.
   - Ну, наконец-то и вы! - воскликнул врач, увидев меня. - Я закончил. Вот свидетельство о смерти. - Он оторвал заполненный бланк и подал его мне.
   - Сердце? - спросил я, не заглядывая в документ.
   - Естественно, - ответил он. - Откровенно говоря, я удивлен, как долго продержался старый джентльмен. Его неосторожность была безгранична, и он принципиально не выполнял моих предписаний. Очень трудный пациент.