Страница:
Как мы полагаем, между этими двумя особенностями социального развития общества имеется внутренняя связь, взаимозависимость. Ибо как неуправляемо-имманентное и не скованное политико-идеологической регламентацией развитие социальных процессов предполагает социально вычленившегося, лично независимого индивида, точно так и существование и развитие этого индивида предполагает такую нерегламентированную социальную среду. В целом же именно такой характер социальной жизни, подчиняющейся своим собственным закономерностям с прозрачными и весьма динамичными социальными перегородками, опирающейся на независимого активного индивида, представляют собой не что иное, как гражданское общество [1]. Оно и характеризовало в целом социальную жизнь общества, основанного на частнособственнической рыночной экономике.
1 См.: Резник Ю.М. Гражданское общество как феномен цивилизации. Ч. П.: Теоретико-методологические аспекты исследования. М., 1998.
Классы. Какие изменения в классовые структуры и отношения внес XX в.?
Мы полагаем, что можно отметить два основных изменения.
Первое. Как нам представляется, начиная с XIX в. и особенно в XX в. происходит процесс ослабления действия основных классовых признаков. В это время увеличивается заработная плата наемных работников, устанавливается ее минимум, развиваются социальные гарантии труда, социальное страхование. Активным агентом всех этих процессов выступает государство, профессиональные союзы. Одновременно общество в лице политических институтов усиливает свое воздействие на предпринимателей, требуя более жесткого соблюдения прав наемных работников. Меняются формы связи наемных работников с частной собственностью, растет социальный вес собственности на производственный потенциал работников, на интеллектуальную собственность. Все это происходит на фоне демократии, гласности в обществе. В целом эти процессы означают, что в общественном производстве и во всей общественной жизни вызревают элементы социализации, воплощаются в жизнь определенные идеи социальной защиты трудящихся, социальной справедливости. В этих условиях меняются механизмы классообразования, меняются и классы, отношения между ними.
Второе. Мы уже писали, что в XX в. человек развился как социально вычленявшийся индивид, как лично независимый субъект, ориентированный на собственные экономические и профессионально-деловые основы, возросла социальная значимость его индивидуальных качеств и способностей.
Эти изменения, как мы полагаем, были мощной силой, как бы размывавшей классы изнутри. Думается, что как только возникла в обществе ситуация, требующая противостояния классов, с естественным вовлечением людей в это противостояние, стремление людей сохранить свою личную независимость неизменно блокировало подобные поползновения. Это стремление сыграло роль своеобразного противоядия, препятствующего обострению классовых кризисов, обретению ими угрожающего для жизни общества характера. Можно только догадываться, от скольких разрушительных потрясений спасли цивилизованное общество эти тенденции, связанные с защитой личной независимости. Не случайно поэтому XX в. можно считать веком социально благополучным.
В целом, на наш взгляд, XX в. ознаменовался тем, что в своеобразном противоборстве личной независимости индивидов и классового противостояния верх одержали силы, олицетворяющие развитие человека как лично независимого субъекта.
Социально-классовая эволюция в XX в. ознаменовалась в целом своеобразной эрозией классов, классовых противостояний. Классы как социальные общности, как субъекты социальных отношений стали играть меньшую роль, чем прежде, они, на наш взгляд, теряют качество своеобразного центра всей социальной жизни общества.
Место и роль классов в капиталистическом обществе характеризуются некоторой противоречивостью. С одной стороны, классы представляют собой своеобразную вершину во всемирно-историческом развитии классов и классовых отношений вообще. По существу в социальной истории человечества классы капиталистического общества были первыми "нормальными" классовыми общностями. Они не декретировались, не легитимизировались "сверху", никто не устанавливал политико-демаркационных границ между ними, не определял принципа их отношений. Они вызрели, существовали и функционировали как устойчивые социальные образования в силу имманентных экономических и иных факторов, как внутреннего, так и надклассового характера. С другой стороны, именно в этих сложившихся естественным путем классовых общностях вызревают силы, ведущие к их ослаблению, а в перспективе к самораспаду. Эти силы природа, в том числе социалистическая, тех социально-экономических преобразований, которые происходят в обществе, и самое главное - изменение самого человека.
Таким образом, капиталистическое общество ознаменовалось тем, что оно в обшей социальной эволюции классов представляет собой одновременно и высшую точку развития классов в истории цивилизации и начало их ослабления, саморазрушения.
Массы. Массы всегда представляли собой важнейшую социальную слагаемую общества. Как правило, они являются основной частью населения общества, представляют в основном людей, занятых созидательной деятельностью (трудящиеся массы). Они - важнейшая составная часть народа данной страны (народные массы). Обычно с массами, их действиями связываются фундаментальные преобразования в обществе, в частности, прогрессивные преобразования. Массы представляют собой динамичную, исторически развивающуюся социальную структуру, обретающую на каждом этапе развития специфические черты и особенности.
Как мы полагаем, XIX-XX вв. ознаменовались своеобразным массовым взрывом. В этот период времени резкий рывок сделало общественное производство. Появились новые производственные объединения, производство стало масштабным, расширилась сфера услуг, большой размах приобрело образование, начало набирать темпы научное производство. Все это потребовало привлечения в больших масштабах новых человеческих ресурсов. Это означало, что произошла 122
глубокая передвижка населения: значительные части людей, ранее занятых в сельском хозяйстве, в традиционно-локальных производствах, привязанных к определенным регионам, как мощным насосом были отторгнуты от традиционных мест производства и обитания и составили отряды людей, занятых в новых производствах, в новых сферах услуг, были сосредоточены в крупных городах, в новых местах проживания. Массы XX в. и представляют собой продукт этого социального сдвига, этого сосредоточения людей в новых производствах, новых мегаполисах. Можно сказать, что новое общество становится более массовым, что именно масштабные сосредоточения людей становятся его отличительными социальными признаками.
На характере массы безусловно сказалось изменение труда. В данном случае речь идет о том, что с развитием общественного производства, рассчитанного на большие объемы продукции, оно становится более стандартизированным. Труд в связи с этим приобретает определенные изменения. С одной стороны, он предполагает какой-то более высокий уровень знаний и духовно-профессиональной зрелости, ибо основы его более научны, технологичны. С другой - он сводится к некоторому набору стандартных операций и на определенном этапе не требует от работника особо глубоких творческих качеств. Массы, формирующиеся в XIX в. и, пожалуй, в первой половине века XX, и отличаются тем, что труд основной части людей носит в определенной мере упрощенно-стандартизированный характер, он не ставит человека перед жесткой необходимостью собственного развития, самоусовершенствования.
Массы XX в. - это люди, живущие в условиях высокого стандарта жизни. Конечно, условия быта, уровень комфорта у различных прослоек людей весьма различен и диапазон этих различий может быть весьма значительным. Но если оценивать в целом уровень обеспеченности людей различного рода благами, материальными, духовными, их образ жизни, то, надо сказать, что массы людей живут в условиях высоких стандартов потребления, обеспеченности. Отсюда удовлетворенность людей своей работой, своим жизненным положением, достатком. В развитии масс в XX в. проявились сложности, противоречия, негативные моменты.
Массы XIX - начала XX вв. в значительной степени представляют собой своеобразное переходное социальное образование, в котором набирает вес человеческая усредненность, в которой ослабели социокультурные детерминанты [1]. Такая масса может быть как базой для социально-культурного развития, так и почвой для появления тоталитарных режимов, ибо тоталитаризм - это заурядность и бескультурье, вступившие в союз с насилием и ставшие во главе общества.
1 Может быть, эти особенности массы в первой половине XIX в. подтолкнули многих исследователей к размежеванию массы и народа. К. Ясперс, в частности, писал "Массу следует отличать от народа. Народ структурирован, осознает себя в своих жизненных устоях, в своем мышлении и традициях, народ - это нечто субстанциальное и квалитативное. в его сообществе есть некая атмосфера, человек из народа обладает личными чертами характера также благодаря силе народа, которая служит ему основой.
Масса, напротив, не структурирована, не обладает самосознанием, однородна и квантитативна, она лишена каких-либо отличительных свойств, традиций, почвы - она пуста. Масса является объектом пропаганды и внушения, не ведает ответственности и живет на самом низком уровне сознания" (Ясперс К. Истоки истории и ее цель//Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 142-143).
Как мы полагаем, эволюция общества в XX в. в какой-то степени изменяла облик массы. Думается, что в значительной степени преодолена дистанция между массой и культурой, во всяком случае, антикультурные поползновения массы уходят в прошлое, безусловно вырос ее образовательный уровень, снизились элементы анархичности и стихийной импульсивности в жизнедеятельности массы. Мы полагаем, что и взаимоотношения масс и элиты уже не носят характера взаимного отталкивания; это значит, что многие негативные тенденции в развитии масс начала века преодолены.
Массы как социальная система представляют собой не столь "сильную" общность, как классы. Поэтому их "давление" на человека, индивида слабее, чем в классовой общности. Преобразования в массах в XX в. еше более ослабляет это детерминирующе-регулирующее воздействие. В то же время и отношение индивида к массе характеризуется определенной степенью избирательности и независимости. Учитывая изменения индивида в XX в., возрастание его самостоятельности, можно констатировать рост его независимости, автономности в массе. Рассматривая отношения массового индивида и массы, можно зафиксировать определенное противоречие. С одной стороны, черты индивида в значительной степени больше, чем когда-либо прежде, определяют общие характеристические черты массы вообще. Масса, если можно так выразиться, становится многократно тиражированным индивидом. Так что в этом отношении человек сближается с массой, становится матрицей ее построения, с другой - рост социальной значимости человека привел к тому, что он все больше сохраняет и защищает свою автономность и независимость в массе и отнюдь не склонен растворяться в ней настолько, чтобы отказаться от собственных индивидуально-ценностных ориентации. В этом отношении человек XX в. от массы дистанцируется, зазор между ним и массой увеличивается.
Средние слои. Важной особенностью социального развития XX в. является рост средних слоев общества. Мы уже неоднократно отмечали, как усложняется и дифференцируется общественная жизнь, общественное производство, как меняется положение человека в XX в., как растет общее благосостояние людей, расширяется зона частной собственности, возрастает удельный вес индивидуальных сил человека в общественной жизни. На почве всех этих преобразований и происходит рост средних слоев современного общества.
Средние слои представляют собой общность людей, объединенных относительно высоким уровнем жизни, занятых различными видами профессиональной деятельности, имеющих устойчивые источники дохода. Им присущи общие черты духовного социально-психологического облика. На наш взгляд, это определенная удовлетворенность своим образом жизни, приверженность к основным социально-экономическим, политическим, культурным, религиозным ценностям общества, законопослушность. Средние слои составляют основную массу населения общества, они прочно интегрированы в данную общественную структуру, составляют основной социальный фундамент современного общества.
В состав средних слоев входят мелкие частные собственники города и деревни (ремесленники, владельцы мелких предприятий, мелкие торговцы, крестьянство и фермерство), социальный слой интеллигенции (работающие по найму и лица свободных профессий), служащие сферы производства, торговли, учреждений образования, медицины, обслуживания, туризма (административно-управленческий и технический персонал, учителя, инженеры, врачи и т.д.). В структуре средних слоев различают "старые" и "новые" средние слои. К первым относятся, например, традиционные собственники, ко вторым - все те группы людей, которые вызваны к жизни научно-технической революцией, новой технологической войной, новыми видами деятельности в области массовой коммуникации, услуг, туризма. Это "синие" и "белые" воротнички, когнитариат. Понятно, что состав средних слоев очень динамичен.
Как мы полагаем, средние слои несмотря на разнообразие и динамичность их составляющих представляют собой устойчивую социальную общность, влияние которой непрерывно возрастает, по своей природе они близки к массам и составляют их основную часть. В то же время ставить между ними знак равенства нельзя. Средние слои - это более социально-экономическая, более социально-устойчивая общность, чем массы. Средние слои связаны и с классами.
Определенные классы, по-видимому, целиком входят в средние слои, например, крестьянство, другие - включаются в них частично. В марксистской литературе, как правило, подчеркивается вторичность средних слоев по отношению к классам, их промежуточный характер. Социальным слоям отводится, если можно так выразиться, роль героев второго плана. Мы считаем такой подход данью апологетике классов и в определенной степени устаревшим. В том-то и особенность изменений общества в XIX-XX вв., что социальный вес средних слоев непрерывно растет. Что же касается классов и классовых отношений, то развитие средних слоев и является тем процессом, который как бы снимает классы, классовые антагонизмы, превращая их в определенные грани собственного функционирования. Так что отмирание классов, снижение социального веса классовых антагонизмов и возрастание социального веса средних слоев - это две стороны одной и той же медали, одного и того же процесса.
Маргиналы. Социальная эволюция XX в. отмечена развитием различного типа маргинальных групп. Относительно этих групп нет однозначных оценок [1]. В целом маргинальная группа - это объединение людей, находящихся на краю, на периферии сложившейся социальной структуры, в силу ряда причин не сумевших адаптироваться к доминирующим социальным общностям. Это своего рода изгои, парии обществ. Маргинальность связана также с различиями культурных ориентации, когда та или иная группа от норм традиционной культуры отошла, но новые культурные ориентации недостаточно освоила и в силу этого оказалась в своеобразной пофаничной ситуации.
1 "Понятие "маргинал" впервые появилось во Франции как имя существитель-ное в 1972 г. Маргиналами стали называть тех, кто сам отвергает общество либо оказывается им отвергнутым. Маргинальность это не состояние автономии, а результат конфликта с общепринятыми нормами, выражение специфических отношении с существующим общественным строем... Уход в маргинальность предполагает два совершенно различных маршрута: либо разрыв всех традиционных связей и создание собственного, совершенно иного мира; либо постепенное вытеснение (или насильственный выброс) за пределы законности. В любом варианте, будь то результат "свободного" выбора или же следствие процесса деклассирования, которое провоцируется напутанным обществом, маргинал обозначает не изнанку мира, а как бы его смуты, теневые стороны. Общество выставляет отверженных напоказ, дабы подкрепить свой собственный мир. тот, который считается "нормальным" и светлым". (Фарж А. Маргиналы. Опыт словаря нового мышления. М., 1989. С. 143-144).
Критерии маргинальности первоначально применялись для обозначения последствий неадаптации мифантов (иммифантов) к требованиям урбанизма как образа жизни. В полной мере эти критерии сохраняют свое значение и сегодня в связи с усилившимися миграционными потоками. Думается, что маргинальность относится не только к мифан-там. На наш взгляд, деклассированные элементы разного рода также представляют собой примеры маргинальных общностей. Бедность, безработица составляют благодатную среду маргинальных общностей.
Функционирование маргинальных общностей связано с маргинальной личностью. Это человек, находящийся в пограничной ситуации, на стыке разных культур, отброшенный на обочину жизни, существующего общества. Для маргинальных личностей в основном характерны одиночество, утрата социальных связей, склонность к девиантно-му поведению, проявление пассивности или, напротив, агрессивности, определенная аморальность, дискомфортность. Маргинальные группы, маргинальные личности являются определенным резервом антисоциальности, противостояния существующему обществу. Не случайно Г. Маркузе в своей критике существующего общества стремление преодолеть это общество связывал и с различными социальными группами, часть из которых носила маргинальный характер [1]: люмпенами, национальными меньшинствами и т.д. Именно в этих слоях он видел достаточно большую энергию социального протеста.
1 См.: Маркузе Г. Одномерный человек.
Важной отличительной особенностью социальной жизни XX в. является ее возросший динамизм. Уже само по себе омассовление общества, сосредоточение людей в огромных производствах, ускоренная урбанизация общества, освоение новых регионов стимулировали процессы социального перемещения. С развертыванием научно-технической революции общественное производство набрало еще больший динамизм, стали возникать новые области производства, услуг, быстрее осуществляется переориентация различных видов деятельности, что также стимулировало миграционные процессы в обществе. Все это происходит в условиях своеобразного преодоления социологической замкнутости общностей, размывания социологических границ, их большей открытости. Добавим к сказанному, что социальная мобильность в обществе усилилась по горизонтали (из одной профессиональной группы в другую, из одного региона в другой) и по вертикали (область изменения социального статуса, перемещение либо в люмпенско-маргинальные слои, либо в обеспеченно-элитарные эшелоны). Возросла и международная социальная миграция, особенно во второй половине века. Думается, что последнее десятилетие характерно всплесками международных миграционных потоков, связанных с процессами в бывших социалистических странах. Развитие социальной мобильности создавало новые проблемы и в то же время снимало социальные напряжения, не позволяло законсервироваться и излишне обостриться социальным конфликтам.
В целом же можно сказать, что в XX в. сдает свои позиции социологический редукционизм. Это означает, что те общности, которые характеризуются жестким давлением на человека, тенденцией подминать человека, недооценивать, а то и вовсе отбрасывать его индивидуально-личностные вопросы, теряют свой вес и значение. Как бы ни были для человека привлекательны выгоды от различных форм объединения, но если эти выгоды побуждают его пренебречь своими индивидуально-личными интересами, в чем-то отступить от личной независимости, человек предпочитает от этой общности и от этих выгод отказаться.
Мы полагаем, что в перспективе следует ожидать дальнейшего ослабления социологически-редукционистских начал в социальной области. Наряду с определенным ослаблением социального веса обш-ностей, жестко подчиняющих жизнедеятельность человека, в XX в. возросло значение тех социальных ассоциаций, которые предоставляют больше возможностей для социальной инициативы человека. Пример этому - рост социальной значимости масс, средних слоев, различных микросоциальных объединений.
Все это свидетельствует о том, что в социальной сфере в XX в. происходит явный перенос центра тяжести от сильных обшностей с четко очерченными контурами, набором жестких детерминант к общностям слабым, с расплывчатыми очертаниями, прозрачными и подвижными границами, с весьма вариативным, нежестким набором требований и предписаний по отношению к человеку. Иначе говоря, современное общество все больше становится социально-диффузным обществом. За этим переносом, еще раз повторим, стоит развитие человека как лично независимого индивида.
Антропологические сдвиги в социально-диффузном обществе. Понятно, что изменения в социальных отношениях не могли не отразиться на человеке, его отношении к обществу, его духовной структуре. Отметим некоторые антропологические сдвиги.
Во-первых, меняется степень близости человека и социальной общности. На фоне тенденции, когда в обществе набирают вес все более масштабные общности типа массы, типа человечества как мирового сообщества, на фоне разрастающегося многообразия локальных, микросоциальных общностей, развившейся открытости общностей, прозрачности их границ, усилившейся миграции происходит процесс своеобразной автономизации человека по отношению к общностям. Чем больше возрастает количество разнообразных общностей, тем меньше человек оказывается зависимым от них. На смену прежней тесноте связи человека и общности, когда человек был как бы вмонтирован в общность, тесноте, уходящей корнями в традиционно-сословный тип общества, приходит своеобразное дистанцирование человека и общества.
При этом мы хотим подчеркнуть, что это дистанцирование означает именно и только изменение степени близости, степени связи и отнюдь не представляет собой вообще полного разрыва.
Во-вторых, меняется тип связи человека и общности, социальных отношений. Уже выше шла речь о замене сильных, жестких общностей слабыми, соответственно этим переменам меняется и тип связи человека и общности, когда на смену "сильным взаимодействиям" приходят "слабые взаимодействия". Под "слабыми взаимодействиями" мы понимаем возросшую вариативность в отношениях человека и общности, когда со стороны общности как бы предлагается широкий набор вариантов поведения, среди которых человек выбирает для себя оптимальный. В "слабые взаимодействия" входит и определенная эластичность, гибкость отношения человека и общности, когда человек может менять свое отношение, поведение, не порывая при этом с общностью. Одним словом, "слабые взаимодействия" - это такой тип связи, когда человек обладает очень большой степенью свободы самореализации, когда общность не только не ставит жесткие пределы этой самореализации, но оптимально способствует, сама служит ей средством. Здесь как бы меняются приоритеты во взаимосвязи человека и общности, если "сильное взаимодействие" имело целью обеспечить подчинение жизнедеятельности человека интересам общности, то "слабое взаимодействие", напротив, нацелено на то, чтобы общность, социальность служили оптимальным образом реализации социальных запросов человека.
В-третьих, меняется характер социальной идентификации человека. Прежде в социальной идентификации был силен мотив предопределенности, вынужденности, давления традиций и т.д. В таких условиях социальный импульс, идущий от самого человека, играл очень незначительную роль. По существу, и в современных условиях эта предопределенность, вынужденность занимают большое место в механизмах социальной идентификации. И в то же время, как мы полагаем, в социальной жизни XX в. в этом отношении происходят значительные подвижки. Суть их заключается в том, что на фоне развития "слабых социальных взаимодействий" в социальной идентификации возрастает удельный вес импульсов, идущих от самого человека. Тут ярче проявляется момент избирательности со стороны человека, его возросшая активная позиция по отношению к принятию и отторжению определенной общности, его возросшие возможности смены своей социальной общности. Здесь ярче проявляется момент своеобразной плюра-листичности социальных общностей и возросшая степень свободы человека по отношению к общностям вообще и избираемым общностям в частности. Одним словом, социальная идентификация в современных условиях все больше обретает черты инициативы, импульса, идущего от самого человека. Человек идентифицирует себя с общностью в соответствии со своими ценностными ориентациями, мировоззренческими установками, в соответствии с собственным выбором. Иначе говоря, социальная идентификация становится не завуалированной формой социального принуждения, рассеивания людей по разным общностям, а именно активной человеческой акцией, т.е. человеческой социальной идентификацией в полном смысле этого слова [1].
1 "Современная динамика человеческой субъективности все больше выражается в процессе индивидуализации, объективная основа которого возрастающая подвижность социальной структуры, дестабилизирующая психологические связи индивида с группами различного уровня. Не менее существенная ее основа - прогрессирующее вытеснение групповых источников информации надгрупповыми, массовыми. В результате происходит размывание традиционной модели группового человека, черпавшего свои мотивы и знания, нравственные нормы и мировоззренческие установки из относительно устойчивых групповых культур. Индивидуализация означает рост автономии индивида, ставит его перед необходимостью самостоятельного выбора ценностей, ориентирующих его создание и поведение" (Дилигенский Г.Г. В защиту человеческой индивидуальности//Вопросы философии. 1990, No 3. С. 40).
1 См.: Резник Ю.М. Гражданское общество как феномен цивилизации. Ч. П.: Теоретико-методологические аспекты исследования. М., 1998.
Классы. Какие изменения в классовые структуры и отношения внес XX в.?
Мы полагаем, что можно отметить два основных изменения.
Первое. Как нам представляется, начиная с XIX в. и особенно в XX в. происходит процесс ослабления действия основных классовых признаков. В это время увеличивается заработная плата наемных работников, устанавливается ее минимум, развиваются социальные гарантии труда, социальное страхование. Активным агентом всех этих процессов выступает государство, профессиональные союзы. Одновременно общество в лице политических институтов усиливает свое воздействие на предпринимателей, требуя более жесткого соблюдения прав наемных работников. Меняются формы связи наемных работников с частной собственностью, растет социальный вес собственности на производственный потенциал работников, на интеллектуальную собственность. Все это происходит на фоне демократии, гласности в обществе. В целом эти процессы означают, что в общественном производстве и во всей общественной жизни вызревают элементы социализации, воплощаются в жизнь определенные идеи социальной защиты трудящихся, социальной справедливости. В этих условиях меняются механизмы классообразования, меняются и классы, отношения между ними.
Второе. Мы уже писали, что в XX в. человек развился как социально вычленявшийся индивид, как лично независимый субъект, ориентированный на собственные экономические и профессионально-деловые основы, возросла социальная значимость его индивидуальных качеств и способностей.
Эти изменения, как мы полагаем, были мощной силой, как бы размывавшей классы изнутри. Думается, что как только возникла в обществе ситуация, требующая противостояния классов, с естественным вовлечением людей в это противостояние, стремление людей сохранить свою личную независимость неизменно блокировало подобные поползновения. Это стремление сыграло роль своеобразного противоядия, препятствующего обострению классовых кризисов, обретению ими угрожающего для жизни общества характера. Можно только догадываться, от скольких разрушительных потрясений спасли цивилизованное общество эти тенденции, связанные с защитой личной независимости. Не случайно поэтому XX в. можно считать веком социально благополучным.
В целом, на наш взгляд, XX в. ознаменовался тем, что в своеобразном противоборстве личной независимости индивидов и классового противостояния верх одержали силы, олицетворяющие развитие человека как лично независимого субъекта.
Социально-классовая эволюция в XX в. ознаменовалась в целом своеобразной эрозией классов, классовых противостояний. Классы как социальные общности, как субъекты социальных отношений стали играть меньшую роль, чем прежде, они, на наш взгляд, теряют качество своеобразного центра всей социальной жизни общества.
Место и роль классов в капиталистическом обществе характеризуются некоторой противоречивостью. С одной стороны, классы представляют собой своеобразную вершину во всемирно-историческом развитии классов и классовых отношений вообще. По существу в социальной истории человечества классы капиталистического общества были первыми "нормальными" классовыми общностями. Они не декретировались, не легитимизировались "сверху", никто не устанавливал политико-демаркационных границ между ними, не определял принципа их отношений. Они вызрели, существовали и функционировали как устойчивые социальные образования в силу имманентных экономических и иных факторов, как внутреннего, так и надклассового характера. С другой стороны, именно в этих сложившихся естественным путем классовых общностях вызревают силы, ведущие к их ослаблению, а в перспективе к самораспаду. Эти силы природа, в том числе социалистическая, тех социально-экономических преобразований, которые происходят в обществе, и самое главное - изменение самого человека.
Таким образом, капиталистическое общество ознаменовалось тем, что оно в обшей социальной эволюции классов представляет собой одновременно и высшую точку развития классов в истории цивилизации и начало их ослабления, саморазрушения.
Массы. Массы всегда представляли собой важнейшую социальную слагаемую общества. Как правило, они являются основной частью населения общества, представляют в основном людей, занятых созидательной деятельностью (трудящиеся массы). Они - важнейшая составная часть народа данной страны (народные массы). Обычно с массами, их действиями связываются фундаментальные преобразования в обществе, в частности, прогрессивные преобразования. Массы представляют собой динамичную, исторически развивающуюся социальную структуру, обретающую на каждом этапе развития специфические черты и особенности.
Как мы полагаем, XIX-XX вв. ознаменовались своеобразным массовым взрывом. В этот период времени резкий рывок сделало общественное производство. Появились новые производственные объединения, производство стало масштабным, расширилась сфера услуг, большой размах приобрело образование, начало набирать темпы научное производство. Все это потребовало привлечения в больших масштабах новых человеческих ресурсов. Это означало, что произошла 122
глубокая передвижка населения: значительные части людей, ранее занятых в сельском хозяйстве, в традиционно-локальных производствах, привязанных к определенным регионам, как мощным насосом были отторгнуты от традиционных мест производства и обитания и составили отряды людей, занятых в новых производствах, в новых сферах услуг, были сосредоточены в крупных городах, в новых местах проживания. Массы XX в. и представляют собой продукт этого социального сдвига, этого сосредоточения людей в новых производствах, новых мегаполисах. Можно сказать, что новое общество становится более массовым, что именно масштабные сосредоточения людей становятся его отличительными социальными признаками.
На характере массы безусловно сказалось изменение труда. В данном случае речь идет о том, что с развитием общественного производства, рассчитанного на большие объемы продукции, оно становится более стандартизированным. Труд в связи с этим приобретает определенные изменения. С одной стороны, он предполагает какой-то более высокий уровень знаний и духовно-профессиональной зрелости, ибо основы его более научны, технологичны. С другой - он сводится к некоторому набору стандартных операций и на определенном этапе не требует от работника особо глубоких творческих качеств. Массы, формирующиеся в XIX в. и, пожалуй, в первой половине века XX, и отличаются тем, что труд основной части людей носит в определенной мере упрощенно-стандартизированный характер, он не ставит человека перед жесткой необходимостью собственного развития, самоусовершенствования.
Массы XX в. - это люди, живущие в условиях высокого стандарта жизни. Конечно, условия быта, уровень комфорта у различных прослоек людей весьма различен и диапазон этих различий может быть весьма значительным. Но если оценивать в целом уровень обеспеченности людей различного рода благами, материальными, духовными, их образ жизни, то, надо сказать, что массы людей живут в условиях высоких стандартов потребления, обеспеченности. Отсюда удовлетворенность людей своей работой, своим жизненным положением, достатком. В развитии масс в XX в. проявились сложности, противоречия, негативные моменты.
Массы XIX - начала XX вв. в значительной степени представляют собой своеобразное переходное социальное образование, в котором набирает вес человеческая усредненность, в которой ослабели социокультурные детерминанты [1]. Такая масса может быть как базой для социально-культурного развития, так и почвой для появления тоталитарных режимов, ибо тоталитаризм - это заурядность и бескультурье, вступившие в союз с насилием и ставшие во главе общества.
1 Может быть, эти особенности массы в первой половине XIX в. подтолкнули многих исследователей к размежеванию массы и народа. К. Ясперс, в частности, писал "Массу следует отличать от народа. Народ структурирован, осознает себя в своих жизненных устоях, в своем мышлении и традициях, народ - это нечто субстанциальное и квалитативное. в его сообществе есть некая атмосфера, человек из народа обладает личными чертами характера также благодаря силе народа, которая служит ему основой.
Масса, напротив, не структурирована, не обладает самосознанием, однородна и квантитативна, она лишена каких-либо отличительных свойств, традиций, почвы - она пуста. Масса является объектом пропаганды и внушения, не ведает ответственности и живет на самом низком уровне сознания" (Ясперс К. Истоки истории и ее цель//Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 142-143).
Как мы полагаем, эволюция общества в XX в. в какой-то степени изменяла облик массы. Думается, что в значительной степени преодолена дистанция между массой и культурой, во всяком случае, антикультурные поползновения массы уходят в прошлое, безусловно вырос ее образовательный уровень, снизились элементы анархичности и стихийной импульсивности в жизнедеятельности массы. Мы полагаем, что и взаимоотношения масс и элиты уже не носят характера взаимного отталкивания; это значит, что многие негативные тенденции в развитии масс начала века преодолены.
Массы как социальная система представляют собой не столь "сильную" общность, как классы. Поэтому их "давление" на человека, индивида слабее, чем в классовой общности. Преобразования в массах в XX в. еше более ослабляет это детерминирующе-регулирующее воздействие. В то же время и отношение индивида к массе характеризуется определенной степенью избирательности и независимости. Учитывая изменения индивида в XX в., возрастание его самостоятельности, можно констатировать рост его независимости, автономности в массе. Рассматривая отношения массового индивида и массы, можно зафиксировать определенное противоречие. С одной стороны, черты индивида в значительной степени больше, чем когда-либо прежде, определяют общие характеристические черты массы вообще. Масса, если можно так выразиться, становится многократно тиражированным индивидом. Так что в этом отношении человек сближается с массой, становится матрицей ее построения, с другой - рост социальной значимости человека привел к тому, что он все больше сохраняет и защищает свою автономность и независимость в массе и отнюдь не склонен растворяться в ней настолько, чтобы отказаться от собственных индивидуально-ценностных ориентации. В этом отношении человек XX в. от массы дистанцируется, зазор между ним и массой увеличивается.
Средние слои. Важной особенностью социального развития XX в. является рост средних слоев общества. Мы уже неоднократно отмечали, как усложняется и дифференцируется общественная жизнь, общественное производство, как меняется положение человека в XX в., как растет общее благосостояние людей, расширяется зона частной собственности, возрастает удельный вес индивидуальных сил человека в общественной жизни. На почве всех этих преобразований и происходит рост средних слоев современного общества.
Средние слои представляют собой общность людей, объединенных относительно высоким уровнем жизни, занятых различными видами профессиональной деятельности, имеющих устойчивые источники дохода. Им присущи общие черты духовного социально-психологического облика. На наш взгляд, это определенная удовлетворенность своим образом жизни, приверженность к основным социально-экономическим, политическим, культурным, религиозным ценностям общества, законопослушность. Средние слои составляют основную массу населения общества, они прочно интегрированы в данную общественную структуру, составляют основной социальный фундамент современного общества.
В состав средних слоев входят мелкие частные собственники города и деревни (ремесленники, владельцы мелких предприятий, мелкие торговцы, крестьянство и фермерство), социальный слой интеллигенции (работающие по найму и лица свободных профессий), служащие сферы производства, торговли, учреждений образования, медицины, обслуживания, туризма (административно-управленческий и технический персонал, учителя, инженеры, врачи и т.д.). В структуре средних слоев различают "старые" и "новые" средние слои. К первым относятся, например, традиционные собственники, ко вторым - все те группы людей, которые вызваны к жизни научно-технической революцией, новой технологической войной, новыми видами деятельности в области массовой коммуникации, услуг, туризма. Это "синие" и "белые" воротнички, когнитариат. Понятно, что состав средних слоев очень динамичен.
Как мы полагаем, средние слои несмотря на разнообразие и динамичность их составляющих представляют собой устойчивую социальную общность, влияние которой непрерывно возрастает, по своей природе они близки к массам и составляют их основную часть. В то же время ставить между ними знак равенства нельзя. Средние слои - это более социально-экономическая, более социально-устойчивая общность, чем массы. Средние слои связаны и с классами.
Определенные классы, по-видимому, целиком входят в средние слои, например, крестьянство, другие - включаются в них частично. В марксистской литературе, как правило, подчеркивается вторичность средних слоев по отношению к классам, их промежуточный характер. Социальным слоям отводится, если можно так выразиться, роль героев второго плана. Мы считаем такой подход данью апологетике классов и в определенной степени устаревшим. В том-то и особенность изменений общества в XIX-XX вв., что социальный вес средних слоев непрерывно растет. Что же касается классов и классовых отношений, то развитие средних слоев и является тем процессом, который как бы снимает классы, классовые антагонизмы, превращая их в определенные грани собственного функционирования. Так что отмирание классов, снижение социального веса классовых антагонизмов и возрастание социального веса средних слоев - это две стороны одной и той же медали, одного и того же процесса.
Маргиналы. Социальная эволюция XX в. отмечена развитием различного типа маргинальных групп. Относительно этих групп нет однозначных оценок [1]. В целом маргинальная группа - это объединение людей, находящихся на краю, на периферии сложившейся социальной структуры, в силу ряда причин не сумевших адаптироваться к доминирующим социальным общностям. Это своего рода изгои, парии обществ. Маргинальность связана также с различиями культурных ориентации, когда та или иная группа от норм традиционной культуры отошла, но новые культурные ориентации недостаточно освоила и в силу этого оказалась в своеобразной пофаничной ситуации.
1 "Понятие "маргинал" впервые появилось во Франции как имя существитель-ное в 1972 г. Маргиналами стали называть тех, кто сам отвергает общество либо оказывается им отвергнутым. Маргинальность это не состояние автономии, а результат конфликта с общепринятыми нормами, выражение специфических отношении с существующим общественным строем... Уход в маргинальность предполагает два совершенно различных маршрута: либо разрыв всех традиционных связей и создание собственного, совершенно иного мира; либо постепенное вытеснение (или насильственный выброс) за пределы законности. В любом варианте, будь то результат "свободного" выбора или же следствие процесса деклассирования, которое провоцируется напутанным обществом, маргинал обозначает не изнанку мира, а как бы его смуты, теневые стороны. Общество выставляет отверженных напоказ, дабы подкрепить свой собственный мир. тот, который считается "нормальным" и светлым". (Фарж А. Маргиналы. Опыт словаря нового мышления. М., 1989. С. 143-144).
Критерии маргинальности первоначально применялись для обозначения последствий неадаптации мифантов (иммифантов) к требованиям урбанизма как образа жизни. В полной мере эти критерии сохраняют свое значение и сегодня в связи с усилившимися миграционными потоками. Думается, что маргинальность относится не только к мифан-там. На наш взгляд, деклассированные элементы разного рода также представляют собой примеры маргинальных общностей. Бедность, безработица составляют благодатную среду маргинальных общностей.
Функционирование маргинальных общностей связано с маргинальной личностью. Это человек, находящийся в пограничной ситуации, на стыке разных культур, отброшенный на обочину жизни, существующего общества. Для маргинальных личностей в основном характерны одиночество, утрата социальных связей, склонность к девиантно-му поведению, проявление пассивности или, напротив, агрессивности, определенная аморальность, дискомфортность. Маргинальные группы, маргинальные личности являются определенным резервом антисоциальности, противостояния существующему обществу. Не случайно Г. Маркузе в своей критике существующего общества стремление преодолеть это общество связывал и с различными социальными группами, часть из которых носила маргинальный характер [1]: люмпенами, национальными меньшинствами и т.д. Именно в этих слоях он видел достаточно большую энергию социального протеста.
1 См.: Маркузе Г. Одномерный человек.
Важной отличительной особенностью социальной жизни XX в. является ее возросший динамизм. Уже само по себе омассовление общества, сосредоточение людей в огромных производствах, ускоренная урбанизация общества, освоение новых регионов стимулировали процессы социального перемещения. С развертыванием научно-технической революции общественное производство набрало еще больший динамизм, стали возникать новые области производства, услуг, быстрее осуществляется переориентация различных видов деятельности, что также стимулировало миграционные процессы в обществе. Все это происходит в условиях своеобразного преодоления социологической замкнутости общностей, размывания социологических границ, их большей открытости. Добавим к сказанному, что социальная мобильность в обществе усилилась по горизонтали (из одной профессиональной группы в другую, из одного региона в другой) и по вертикали (область изменения социального статуса, перемещение либо в люмпенско-маргинальные слои, либо в обеспеченно-элитарные эшелоны). Возросла и международная социальная миграция, особенно во второй половине века. Думается, что последнее десятилетие характерно всплесками международных миграционных потоков, связанных с процессами в бывших социалистических странах. Развитие социальной мобильности создавало новые проблемы и в то же время снимало социальные напряжения, не позволяло законсервироваться и излишне обостриться социальным конфликтам.
В целом же можно сказать, что в XX в. сдает свои позиции социологический редукционизм. Это означает, что те общности, которые характеризуются жестким давлением на человека, тенденцией подминать человека, недооценивать, а то и вовсе отбрасывать его индивидуально-личностные вопросы, теряют свой вес и значение. Как бы ни были для человека привлекательны выгоды от различных форм объединения, но если эти выгоды побуждают его пренебречь своими индивидуально-личными интересами, в чем-то отступить от личной независимости, человек предпочитает от этой общности и от этих выгод отказаться.
Мы полагаем, что в перспективе следует ожидать дальнейшего ослабления социологически-редукционистских начал в социальной области. Наряду с определенным ослаблением социального веса обш-ностей, жестко подчиняющих жизнедеятельность человека, в XX в. возросло значение тех социальных ассоциаций, которые предоставляют больше возможностей для социальной инициативы человека. Пример этому - рост социальной значимости масс, средних слоев, различных микросоциальных объединений.
Все это свидетельствует о том, что в социальной сфере в XX в. происходит явный перенос центра тяжести от сильных обшностей с четко очерченными контурами, набором жестких детерминант к общностям слабым, с расплывчатыми очертаниями, прозрачными и подвижными границами, с весьма вариативным, нежестким набором требований и предписаний по отношению к человеку. Иначе говоря, современное общество все больше становится социально-диффузным обществом. За этим переносом, еще раз повторим, стоит развитие человека как лично независимого индивида.
Антропологические сдвиги в социально-диффузном обществе. Понятно, что изменения в социальных отношениях не могли не отразиться на человеке, его отношении к обществу, его духовной структуре. Отметим некоторые антропологические сдвиги.
Во-первых, меняется степень близости человека и социальной общности. На фоне тенденции, когда в обществе набирают вес все более масштабные общности типа массы, типа человечества как мирового сообщества, на фоне разрастающегося многообразия локальных, микросоциальных общностей, развившейся открытости общностей, прозрачности их границ, усилившейся миграции происходит процесс своеобразной автономизации человека по отношению к общностям. Чем больше возрастает количество разнообразных общностей, тем меньше человек оказывается зависимым от них. На смену прежней тесноте связи человека и общности, когда человек был как бы вмонтирован в общность, тесноте, уходящей корнями в традиционно-сословный тип общества, приходит своеобразное дистанцирование человека и общества.
При этом мы хотим подчеркнуть, что это дистанцирование означает именно и только изменение степени близости, степени связи и отнюдь не представляет собой вообще полного разрыва.
Во-вторых, меняется тип связи человека и общности, социальных отношений. Уже выше шла речь о замене сильных, жестких общностей слабыми, соответственно этим переменам меняется и тип связи человека и общности, когда на смену "сильным взаимодействиям" приходят "слабые взаимодействия". Под "слабыми взаимодействиями" мы понимаем возросшую вариативность в отношениях человека и общности, когда со стороны общности как бы предлагается широкий набор вариантов поведения, среди которых человек выбирает для себя оптимальный. В "слабые взаимодействия" входит и определенная эластичность, гибкость отношения человека и общности, когда человек может менять свое отношение, поведение, не порывая при этом с общностью. Одним словом, "слабые взаимодействия" - это такой тип связи, когда человек обладает очень большой степенью свободы самореализации, когда общность не только не ставит жесткие пределы этой самореализации, но оптимально способствует, сама служит ей средством. Здесь как бы меняются приоритеты во взаимосвязи человека и общности, если "сильное взаимодействие" имело целью обеспечить подчинение жизнедеятельности человека интересам общности, то "слабое взаимодействие", напротив, нацелено на то, чтобы общность, социальность служили оптимальным образом реализации социальных запросов человека.
В-третьих, меняется характер социальной идентификации человека. Прежде в социальной идентификации был силен мотив предопределенности, вынужденности, давления традиций и т.д. В таких условиях социальный импульс, идущий от самого человека, играл очень незначительную роль. По существу, и в современных условиях эта предопределенность, вынужденность занимают большое место в механизмах социальной идентификации. И в то же время, как мы полагаем, в социальной жизни XX в. в этом отношении происходят значительные подвижки. Суть их заключается в том, что на фоне развития "слабых социальных взаимодействий" в социальной идентификации возрастает удельный вес импульсов, идущих от самого человека. Тут ярче проявляется момент избирательности со стороны человека, его возросшая активная позиция по отношению к принятию и отторжению определенной общности, его возросшие возможности смены своей социальной общности. Здесь ярче проявляется момент своеобразной плюра-листичности социальных общностей и возросшая степень свободы человека по отношению к общностям вообще и избираемым общностям в частности. Одним словом, социальная идентификация в современных условиях все больше обретает черты инициативы, импульса, идущего от самого человека. Человек идентифицирует себя с общностью в соответствии со своими ценностными ориентациями, мировоззренческими установками, в соответствии с собственным выбором. Иначе говоря, социальная идентификация становится не завуалированной формой социального принуждения, рассеивания людей по разным общностям, а именно активной человеческой акцией, т.е. человеческой социальной идентификацией в полном смысле этого слова [1].
1 "Современная динамика человеческой субъективности все больше выражается в процессе индивидуализации, объективная основа которого возрастающая подвижность социальной структуры, дестабилизирующая психологические связи индивида с группами различного уровня. Не менее существенная ее основа - прогрессирующее вытеснение групповых источников информации надгрупповыми, массовыми. В результате происходит размывание традиционной модели группового человека, черпавшего свои мотивы и знания, нравственные нормы и мировоззренческие установки из относительно устойчивых групповых культур. Индивидуализация означает рост автономии индивида, ставит его перед необходимостью самостоятельного выбора ценностей, ориентирующих его создание и поведение" (Дилигенский Г.Г. В защиту человеческой индивидуальности//Вопросы философии. 1990, No 3. С. 40).