Страница:
В том-то сложность и противоречивость развития социологии в XIX-XX вв., что в ней сосуществуют, органично - а иногда и не очень органично переплетаются, взаимопроникают как социально-философские идеи, так и идеи, так сказать, сугубо социологические. Это обстоятельство, между прочим, и придает особую сложность всем дискуссиям о дифференциации социальной философии и социологии, делает невозможным подведение какого-то исчерпывающего, однозначно определенного итога этого спора.
В связи со сказанным считаем нужным отметить определенную противоречивость использования в советской философской литературе термина "социология" применительно к социологии Запада. Исходя из особенностей нашего философского развития последних десятилетий, социология понимается как частная нефилософская наука, как нечто отличное от социальной философии. И вот эту нашу внутреннюю меру разведения социологии и социальной философии мы как бы проецируем на социологию Запада, создавая представление о том, будто социология на Западе так же отделена от социальной философии, как у нас. Это, конечно же, заблуждение, ибо западная социология захватывает куда более широкий пласт проблем, чем социология у нас, да и социальная философия не выражена там в таких резко очерченных формах исторического материализма, как у нас. Одним словом, термин "социология" применительно к западным социологам не должен вводить нас в заблуждение относительно социально-философского потенциала этой социологии.
Таким образом, социология XX в. является не просто отрицанием социальной философии XIX в. Одновременно социология XX в. является и ее непосредственным продолжением и развитием. В определенном смысле социология XX в. является не чем иным, как социальной философией XX в., хотя полностью ею она и не исчерпывается.
Социально-философские основания философии и научного знания. Социально-философские идеи в XX в. формировались, развивались и в русле, если можно так выразиться, общефилософского развития. Причем в этих рамках диапазон выявления собственно социально-философских идей весьма широк, колеблясь от преимущественного внимания к социально-философским проблемам к их разработке в качестве социально-методологических основ специально-философских исследований. Примером преимущественного рассмотрения социально-философских идеи может быть философия истории Б. Кроче (1866-1952), теория общественного круговорота О. Шпенглера (18801936), социальное учение А. Бергсона (1859-1941) и т.д. Что же касается обращения к социально-философским проблемам более, так сказать, частного порядка, в связи с разработкой общефилософских проблем, то примеров данного рода можно привести очень много. Только в рамках экзистенциалистского направления можно указать на проблему свободы у Ж.П. Сартра (1905-1980), разработку вопросов техники М. Хай-деггером (1889-1976), интерес К. Ясперса (1883-1969) к проблемам философии истории, духовным ситуациям определенных эпох и т.д.
Вообще следует заметить, что в XX в. внимание к социально-философским проблемам в философских течениях возрастает.
При этом речь идет не столько о своеобразных "выходах" на социальные проблемы, об увеличении социологических иллюстраций в философских исследованиях, хотя и это чисто экстенсивное наращивание имеет место. Речь идет и о более глубоких сдвигах. Суть их в том, что более отчетливо выявляется методологически-объяснительный потенциал социально-философских подходов. И хотя проблемы, рассматриваемые философией сегодня, скажем, такие, как природа языка, познания, научного творчества, человеческого существования, человека и мира и т.д., носят, как и прежде, философский характер и для своего решения требуют специфических средств и методов, все же все более явственно обнаруживается, что именно в социально-философских аспектах человеческого бытия, в его человеческо-обществен-ных ценностных ориентациях содержится зачастую ключ к самым изощренным философским загадкам.
Например, начиная с эпохи Возрождения идея мощи человеческого разума была одной из самых плодотворных идей гносеологии. Поколения воспитывались в духе веры в самоценность человеческого разума. Только в человеке, в его разуме виделись импульсы, границы, смысл человеческого познания. XX век подтвердил, может быть, больше, чем вся предыдущая история человечества, мощь и безбрежность человеческого разума. Вместе с тем он с особой силой поставил вопрос о значимости социально-гуманистических ориентации познания, о том, что самой глубинной основой человеческого познания вообще являются не разум как таковой и его возможности, а ценности человеческого бытия, его общественного бытия. Иными словами, XX в. подтвердил, что методологической основой всех процессов познания в конечном счете является человек, общественный человек. Таким образом, современная философия сегодня социально фундирована, так сказать, на несколько порядков больше, чем прежде.
Остается еще раз напомнить, что этот рост методологического веса социально-философских идей явился результатом не только углубления собственно философских исследований, но и следствием общего продвижения социальной философии на базе ее предметного определения в XIX в. Социальная философия в целом поднялась на более высокую ступень развития, и ее идеи, будучи освоены философской мыслью, преломились в росте методологических подходов в самом широком диапазоне философских исследований.
Но вполне понятно, что данная форма функционирования социальной философии не раскрывается явно и непосредственно, в эксплицированной форме социально-философского знания. В данном случае социальная философия как бы ушла с авансцены философского исследования, "нырнула" в методологический подтекст исследований. Но от этого она не исчезла.
Итак, социальная философия в XX в. продолжает развиваться, функционировать. Содержание этой социальной философии углубляется, формы ее научного функционирования обогащаются, становятся разнообразнее. В целом XX в. является более социально-философски мудрым и обогащенным, чем век XIX.
Вместе с тем эволюция социальной философии в XX в. производит в одном отношении странное впечатление. И странность эта рождается тем обстоятельством, что хотя сказано и написано в области социальной философии много, но творческих достижений, равных социально-философским прорывам Г. Гегеля, К. Маркса, О. Конта и О. Спенсера, XX в. не дал. А ведь, казалось бы, предметное определение социальной философии в XIX в. явилось столь мощным импульсом, что в следующем, XX в. можно было ожидать не менее мощного движения именно в направлении концептуального развития этой философии. Но этого не произошло.
Так и получилось, что в XX в. социальная философия развивалась не столько в направлении концептуальных глубин, сколько, так сказать, вширь, пытаясь глубже проникнуть в различные слои, состояния общества, общественного бытия человека. Здесь социально-философская мысль, образно говоря, продвинулась в понимании не столько общества-организма как целого, сколько его отдельных органов, клеток, молекул, в понимании отдельных тонких химических, физиологических реакций.
Как объяснить сей феномен? Что это - начало заката социальной философии вообще? Или это вполне закономерный зигзаг развития философской культуры? Мы полагаем, что ничего сверхнеожиданного в сегодняшнем состоянии социальной философии нет. Такой аритмичный ход развития социальной философии в XIX-XX вв. в определенной мере логичен. Ведь нельзя же рассчитывать на одинаково высокие темпы продвижения по всем направлениям в течение длительного времени. XIX век осуществил стремительный рывок в области концептуального определения социальной философии. А затем должен был последовать этап как бы экстенсивного освоения завоеванных позиций. XX век и явился этим этапом. Так что тут - волей-неволей - концептуальное движение должно было "притормозить". И это снижение темпа в определенном направлении и на определенном этапе оправдано.
Окидывая единым взором всю эволюцию социальной философии, можно, нам думается, подметить определенную ритмику ее развития. На первом этапе происходит как бы накопление социально-философских идей по разным направлениям. Социально-философское развитие, если можно так выразиться, течет по отдельным ручейкам. На втором этапе - это XIX в. - происходят мощные интеграционные процессы и складывается целостная теоретическая концепция социальной философии. Здесь, продолжая аналогию, разные социально-философские ручьи сливаются в один мощный поток. В XX в. происходит как бы новое расщепление социальной философии по широкому фронту множества новых направлений, конечно, обогащенное и углубленное достигнутой интеграцией. Но поскольку развитие социальной философии не останавливается, можно высказать предположение, что нынешнее "широкозахватное" движение в социологии приведет к такому накоплению новых идей и материалов, которое сделает возможным и обязательным новый рывок в концептуальном развитии социальной философии.
В основу настоящей книги положены материалы нашей предыдущей работы "Социальная философия" (Ч. I, II. М., 1993). Однако этот учебник - не просто переиздание. Современная действительность развивается столь динамично, характер происходящих перемен, в особенности в России, столь фундаментален, что вполне естественно появление новых сложных социально-философских проблем. В этих условиях нам показалось целесообразным не ограничиваться акаде-мически-отстраненным изложением апробированных проблем социальной философии, а дополнить книгу новыми социально-философскими, социально-философско-антропологическими сюжетами, связанными как с современными глобальными проблемами, так и в особенности с преобразованиями в России. И хотя сюжеты эти не всеохватны, а авторски избирательны, содержат в себе большую долю дискуссионности, их включение в учебник, на наш взгляд, оправдано. Оно оправдано тем, что темы эти сами по себе важны, их анализ раскрывает методологический потенциал социальной философии, их изложение подчеркивает устремленность книги к современным реалиям, антропологическим проблемам. В педагогически-методологическом плане эти материалы могут быть основой дискуссий в ходе изучения социальной философии студентами и аспирантами [1].
1 Замечательный философ Мераб Мамардашвили говорил: "Читая курс... я чувствую себя самим собой, я открыт, я живу полной жизнью. Я весь тут с моими проблемами - на виду у слушателей; я иду на личный риск, и они идут вслед за мною, узнавая а моих философских терминах свой собственный опыт, потому что эти термины не безличны - их употребляю я - в исключительной связи с экзистенцналом моей собственной жизни" (Цит. по: Вернан Ж. Грузинский Сократ// Вопросы философии. 1992. No 5 С. 117).
ОСНОВНЫЕ СФЕРЫ ЖИЗНИ ОБЩЕСТВА
Глава II. Материально-производственная сфера общества
Контуры материально-производственной сферы общества. В социальной философии эта область общественной жизни обозначается различными категориями: экономическая, материально-производственная, материальная сфера общественной жизни. Как мы полагаем, эта сфера общественной жизни конкретного категориального выражения еще не получила. Но как бы там ни было, ясно, что речь идет об обширнейшей области общественной жизни, связанной с деятельностью человека по производству, распределению, обмену, потреблению и т.д. материальных благ, материальных условий жизни людей.
Как же понимается в самом общем плане материально-производственная сфера общества, каковы ее основные составные элементы?
Сложилась традиция отождествления материально-производственной сферы со способом производства материальных благ - соответственно определяются и составные компоненты этой сферы: производительные силы и производственные отношения, их соотношение, диалектика производительных сил и производственных отношений. Стоит раскрыть любое учебное пособие, любую монографию, посвященную этим проблемам, и можно быть полностью уверенным, что обнаружится именно эта схема изложения материально-производственной сферы. Она столь многократно воспроизводилась, так прочно вошла в плоть современного научного мышления, что воспринимается как нечто само собой разумеющееся.
Но можно ли ставить знак равенства между материально-производственной сферой и способом производства?
Мы полагаем, что такое отождествление не соответствует ни потребностям современной общественной практики, ни достигнутому уровню развития социально-философской теории. Более того, редукция материально-производствен ной сферы до способа производства привела к негативным методологическим следствиям.
Во-первых, к недооценке проблемы труда. Установка на изучение способа производства не содержит четких ориентиров относительно того, где, в каком контексте раскрывать сущность труда, да и раскрывать ли вообще. Поэтому одни отождествляли его с производительными силами, другие рассматривали с точки зрения связи общества и природы, третьи связывали с производственными отношениями, с системой разделения труда. В целом же здесь большую роль играли субъективные, случайные мотивы, а сама тема труда достойного отражения так и не получила.
Во-вторых, эта редукция привела к недооценке проблем материально-производственной сферы в целом. Проявилось это в том, что такие важные параметры, как, например, цели и ориентиры производства, роль общественных потребностей в его развитии, новые грани материального производства, как, скажем, хозяйственный механизм, оказались по существу за пределами рассмотрения исторического материализма.
В-третьих, эта редукция деформировала приоритеты в изучении материально-производственной сферы. Ведь если содержанием этой сферы являются производительные силы и производственные отношения, то тогда на первый план выходят технические, технологические, экономические и другие аналогичные производственные закономерности. Именно их познанию подчиняется вся исследовательская работа, именно к ней приковывается внимание общества. Что же касается человека, раскрытия его трудовой деятельности именно как важнейшего дела его жизни, то эти цели - вольно или невольно - отходят на второй план.
Этот своеобразный перекос создавал почву для настроения в духе технократического, экономического детерминизма, для элементов фаталистического взгляда на ход истории.
В современных условиях отождествление материально-производственной сферы со способом производства должно быть преодолено, а сама эта сфера раскрыта как более сложное социальное образование. Каковы же компоненты материально-производственной сферы именно как многокачественного социального образования?
По нашему мнению, такими компонентами являются, во-первых, труд как комплексное социальное явление, во-вторых, способ производства материальных благ, в-третьих, механизм функционирования материально-производственной сферы в целом.
Труд должен быть восстановлен и оценен во всем своем социальном объеме и фундаментальном значении именно как та социальная реальность, в которой и через которую действуют, функционируют законы материально-производстве иной сферы, в которой осуществляется жизнедеятельность человека. Ведь не сами же по себе развиваются производительные силы и производственные отношения, не сами же по себе совершаются промышленные и научно-технические революции и т.д. Именно "в истории развития труда, - отмечал Ф. Энгельс, - ключ к пониманию всей истории общества" [1].
Способ производства материальных благ раскрывает сущность материально-производственной деятельности человека. Но только следует обязательно сменить акценты в этом раскрытии. Если можно так выразиться, нужно перевернуть ситуацию, сложившуюся сегодня: не труд рассматривать как своеобразную иллюстрацию, приложение к способу производства, а, напротив, способ производства рассматривать как шаг к постижению всего богатства общественного труда [2].
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 291.
2 Одна из советских исследователей труда И.И. Чангли справедливо подчеркивала, что производительные силы и производственные отношения включаются в структуру общественного труда (см.: Чангли И И. Труд. М., 1979. С. 23-24).
И наконец, о механизме функционирования материально-производственной сферы. Сюда относятся проблемы хозяйственного механизма, ориентиров, общих целей материального производства. Эта грань материально-производственной сферы также должна рассматриваться с позиции анализа общественного труда, созидательной деятельности человека.
Одним словом, своеобразной осью проблематики материально-производственн ой сферы является труд. Разные грани, уровни, компоненты материально-производственной сферы - это грани, уровни, компоненты общественного труда. Постижение труда, созидательной предметной деятельности человека должно быть и исходной предпосылкой, и важнейшим итогом изучения материально-производственной сферы.
Переориентация в рассмотрении сущности, структуры, основных компонентов материально-производствен ной сферы может, естественно, вызвать вопрос о том, насколько она соответствует теоретическим традициям марксизма. Вопрос этот тем более резонен, что фундаментальные положения о способе производства открыты и сформулированы именно К. Марксом.
Разрабатывая концепцию материального производства [3], К. Маркс исследовал его исключительно глубоко и многогранно. Революционным прорывом в познании этого производства было раскрытие законов производительных сил и производственных отношений. Вместе с тем во всем теоретическом наследии К. Маркса производительные силы и производственные отношения рассматривались в теснейшем переплетении с трудом, в контексте многообразнейшей жизнедеятельности общественного человека. Как нам представляется, в процессе дальнейшего развития марксизма, в особенности при систематизации философско-социологического наследия К. Маркса, а также переводе его в педагогически-пропагандистскую форму, произошла своеобразная аберрация этого наследия. Положения о способе производства, его диалектике были как бы извлечены из того контекста трудовой деятельности, в котором они излагались у К. Маркса. Многочисленнейшие же соображения К. Маркса о труде, так сказать, живая ткань всех его размышлений о способе производства, напротив, оставались не в полной мере раскрытыми. Так и сложилась редукция материально-производственной сферы к способу производства, подкрепляемая убеждением, что она представляет собой аутентичное отражение взглядов К. Маркса. Но, как мы полагаем, это не совсем так.
3 "Предмет исследования - это прежде всего материальное производство" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 17).
Построение модели материально-производственной сферы, в центре которой находится общественный труд, не только не противоречит теоретическому наследию К. Маркса, но, по нашему мнению, выражает его более полно.
До поры до времени эта редукция не вызывала особых возражений, тем более что идеи о способе производства - это действительно идеи К. Маркса. Но в современных условиях развития материального производства с его огромным усложнением, с его явным разворотом в сторону человеческого фактора, в условиях наращивания нового материала в социальной философии указанная редукция все более и более приходила в противоречие с новыми реалиями. Поэтому она и должна быть преодолена.
В силу указанных выше обстоятельств в настоящей главе мы сосредоточимся на проблемах общественного труда, т.е. на том, что представляется и наиболее важным для понимания сути материально-производственной сферы, и наименее философски разработанным.
1. Философские аспекты труда. К. Маркс о труде вообще
Определение труда вообще. Труд представляет собой сложное, многокачественное, многоуровневое явление. Естественно, и анализировать его можно с самых различных позиций. К. Маркс, исследуя труд как комплексное социальное явление, выделял его всеобщие характеристики, которые выражаются им в понятиях "труд вообще", "абстрактный труд". Он справедливо показал, что без такого исследования невозможно глубоко раскрыть и социально-специфические черты труда, его конкретно-исторические особенности. Нелишне к этому добавить, что абстрактный труд вообще имеет и исторически конкретные основания в обществе, когда труд в рамках товарного производства приобрел всеобщую, обезличенно-абстрактную форму.
"Процесс труда, - писал К. Маркс, - как мы изобразили его в простых и абстрактных его моментах, есть целесообразная деятельность для созидания потребительских стоимостей, присвоение данного природой для человеческих потребностей, всеобщее условие обмена веществ между человеком и природой, вечное естественное условие человеческой жизни, но потому он не зависим от какой бы то ни было формы этой жизни, а, напротив, одинаково общ всем ее общественным формам. Потому у нас не было необходимости в том, чтобы рассматривать рабочего в его отношении к другим рабочим. Человек и его труд на одной стороне, природа и ее материалы - на другой - этого было достаточно" [1].
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 195. К. Маркс писал: "Труд, который есть не что иное, как абстракция... и как таковой не существует производительная деятельность человека вообще, посредством которой он осуществляет обмен веществ с природой, не только лишенная всякой общественной формы и определенного характера, но выступающая просто в ее естественном бытии, независимо от общества, отрешенно от каких бы то ни было обществ и, как выражение жизни и утверждение жизни, общая еще для необщественного человека и человека, получившего какое-либо общественное определение" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 381-382).
Субъект труда. Для понимания социальной сути субъекта труда много дает полемика К. Маркса с одним из вульгаризаторов классической буржуазной политической экономики Мак-Куллохом. Сами по себе взгляды Мак-Куллоха не представляют особого интереса. Для нас они важны как своеобразная платформа изложения взглядов К. Маркса. По тому, что и как отмечает К. Маркс во взглядах Мак-Куллоха, что он противопоставляет этим взглядам, можно судить и о марксистском понимании сути субъекта труда.
"Труд, - писал Мак-Куллох, - можно с полным правом определить как любой такой вид действия или операции - все равно выполняется ли он человеком, животным, машинами или силами природы, - который направлен на то, чтобы вызвать какой-нибудь желаемый результат" [2] (выделено мной. В.Б.).
2 Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 183.
Нетрудно убедиться, что у Мак-Куллоха по существу размывается понятие субъекта труда. В рамках его схемы "операция", "желаемый результат" действительно "все равно", что объявляется субъектом - человек ли, животное [3], машина. К. Маркс, как бы продолжая линию рассуждений Мак-Куллоха, показывает, что при таком подходе качеством субъекта труда можно наделять не только активную силу трудового процесса. Он пишет: "По существу дела это в такой же степени относится и к сырью. Шерсть подвергается физическому действию или физической операции, когда она впитывает красящее вещество. Вообще, ни на какую вещь нельзя оказывать физического, механического, химического и т.п. действия с целью "вызвать какой-нибудь желаемый результат" без того, чтобы вещь не реагировала сама. Следовательно, она не может подвергаться обработке, не работая, не трудясь сама" [5]. Другими словами, у Мак-Куллоха труд оказывается весьма расплывчатой характеристикой, в равной мере относящейся ко всем без исключения компонентам, а само понятие субъекта труда теряет всякий смысл.
3 Приводя высказывание А. Смита о том, что у фермера "не только его батраки, но также и его рабочий скот являются производительными работниками", К. Маркс отмечает: "Стало быть, в конце концов и бык оказывается производительным работником" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. I. С. 257).
5 Маркс К., Энггельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 183.
Выявив внутренние противоречия данной точки зрения, обнажив те крайние выводы, к которым она приводит, К. Маркс дает общую оценку этой позиции и противопоставляет ей свое понимание труда, его субъекта. "Мак-Куллох, пишет он, - отождествляет... самый труд как человеческую деятельность, притом общественно-определенную человеческую деятельность, с теми физическими и т.п. действиями, которые свойственны товарам как потребительным стоимостям, как вещам. Он... утрачивает само понятие труда" [2] (выделено мной. - В.Б.).
2 Там же. С. 185.
Итак, труд, по К. Марксу, это исключительное человеческое качество. Субъектом труда является человек, и является он таковым именно как общественный субъект. "Труд, - отмечал К. Маркс, - есть всеобщая возможность богатства как субъект и как деятельность" [3] (выделено мной. В.Б.).
В связи со сказанным считаем нужным отметить определенную противоречивость использования в советской философской литературе термина "социология" применительно к социологии Запада. Исходя из особенностей нашего философского развития последних десятилетий, социология понимается как частная нефилософская наука, как нечто отличное от социальной философии. И вот эту нашу внутреннюю меру разведения социологии и социальной философии мы как бы проецируем на социологию Запада, создавая представление о том, будто социология на Западе так же отделена от социальной философии, как у нас. Это, конечно же, заблуждение, ибо западная социология захватывает куда более широкий пласт проблем, чем социология у нас, да и социальная философия не выражена там в таких резко очерченных формах исторического материализма, как у нас. Одним словом, термин "социология" применительно к западным социологам не должен вводить нас в заблуждение относительно социально-философского потенциала этой социологии.
Таким образом, социология XX в. является не просто отрицанием социальной философии XIX в. Одновременно социология XX в. является и ее непосредственным продолжением и развитием. В определенном смысле социология XX в. является не чем иным, как социальной философией XX в., хотя полностью ею она и не исчерпывается.
Социально-философские основания философии и научного знания. Социально-философские идеи в XX в. формировались, развивались и в русле, если можно так выразиться, общефилософского развития. Причем в этих рамках диапазон выявления собственно социально-философских идей весьма широк, колеблясь от преимущественного внимания к социально-философским проблемам к их разработке в качестве социально-методологических основ специально-философских исследований. Примером преимущественного рассмотрения социально-философских идеи может быть философия истории Б. Кроче (1866-1952), теория общественного круговорота О. Шпенглера (18801936), социальное учение А. Бергсона (1859-1941) и т.д. Что же касается обращения к социально-философским проблемам более, так сказать, частного порядка, в связи с разработкой общефилософских проблем, то примеров данного рода можно привести очень много. Только в рамках экзистенциалистского направления можно указать на проблему свободы у Ж.П. Сартра (1905-1980), разработку вопросов техники М. Хай-деггером (1889-1976), интерес К. Ясперса (1883-1969) к проблемам философии истории, духовным ситуациям определенных эпох и т.д.
Вообще следует заметить, что в XX в. внимание к социально-философским проблемам в философских течениях возрастает.
При этом речь идет не столько о своеобразных "выходах" на социальные проблемы, об увеличении социологических иллюстраций в философских исследованиях, хотя и это чисто экстенсивное наращивание имеет место. Речь идет и о более глубоких сдвигах. Суть их в том, что более отчетливо выявляется методологически-объяснительный потенциал социально-философских подходов. И хотя проблемы, рассматриваемые философией сегодня, скажем, такие, как природа языка, познания, научного творчества, человеческого существования, человека и мира и т.д., носят, как и прежде, философский характер и для своего решения требуют специфических средств и методов, все же все более явственно обнаруживается, что именно в социально-философских аспектах человеческого бытия, в его человеческо-обществен-ных ценностных ориентациях содержится зачастую ключ к самым изощренным философским загадкам.
Например, начиная с эпохи Возрождения идея мощи человеческого разума была одной из самых плодотворных идей гносеологии. Поколения воспитывались в духе веры в самоценность человеческого разума. Только в человеке, в его разуме виделись импульсы, границы, смысл человеческого познания. XX век подтвердил, может быть, больше, чем вся предыдущая история человечества, мощь и безбрежность человеческого разума. Вместе с тем он с особой силой поставил вопрос о значимости социально-гуманистических ориентации познания, о том, что самой глубинной основой человеческого познания вообще являются не разум как таковой и его возможности, а ценности человеческого бытия, его общественного бытия. Иными словами, XX в. подтвердил, что методологической основой всех процессов познания в конечном счете является человек, общественный человек. Таким образом, современная философия сегодня социально фундирована, так сказать, на несколько порядков больше, чем прежде.
Остается еще раз напомнить, что этот рост методологического веса социально-философских идей явился результатом не только углубления собственно философских исследований, но и следствием общего продвижения социальной философии на базе ее предметного определения в XIX в. Социальная философия в целом поднялась на более высокую ступень развития, и ее идеи, будучи освоены философской мыслью, преломились в росте методологических подходов в самом широком диапазоне философских исследований.
Но вполне понятно, что данная форма функционирования социальной философии не раскрывается явно и непосредственно, в эксплицированной форме социально-философского знания. В данном случае социальная философия как бы ушла с авансцены философского исследования, "нырнула" в методологический подтекст исследований. Но от этого она не исчезла.
Итак, социальная философия в XX в. продолжает развиваться, функционировать. Содержание этой социальной философии углубляется, формы ее научного функционирования обогащаются, становятся разнообразнее. В целом XX в. является более социально-философски мудрым и обогащенным, чем век XIX.
Вместе с тем эволюция социальной философии в XX в. производит в одном отношении странное впечатление. И странность эта рождается тем обстоятельством, что хотя сказано и написано в области социальной философии много, но творческих достижений, равных социально-философским прорывам Г. Гегеля, К. Маркса, О. Конта и О. Спенсера, XX в. не дал. А ведь, казалось бы, предметное определение социальной философии в XIX в. явилось столь мощным импульсом, что в следующем, XX в. можно было ожидать не менее мощного движения именно в направлении концептуального развития этой философии. Но этого не произошло.
Так и получилось, что в XX в. социальная философия развивалась не столько в направлении концептуальных глубин, сколько, так сказать, вширь, пытаясь глубже проникнуть в различные слои, состояния общества, общественного бытия человека. Здесь социально-философская мысль, образно говоря, продвинулась в понимании не столько общества-организма как целого, сколько его отдельных органов, клеток, молекул, в понимании отдельных тонких химических, физиологических реакций.
Как объяснить сей феномен? Что это - начало заката социальной философии вообще? Или это вполне закономерный зигзаг развития философской культуры? Мы полагаем, что ничего сверхнеожиданного в сегодняшнем состоянии социальной философии нет. Такой аритмичный ход развития социальной философии в XIX-XX вв. в определенной мере логичен. Ведь нельзя же рассчитывать на одинаково высокие темпы продвижения по всем направлениям в течение длительного времени. XIX век осуществил стремительный рывок в области концептуального определения социальной философии. А затем должен был последовать этап как бы экстенсивного освоения завоеванных позиций. XX век и явился этим этапом. Так что тут - волей-неволей - концептуальное движение должно было "притормозить". И это снижение темпа в определенном направлении и на определенном этапе оправдано.
Окидывая единым взором всю эволюцию социальной философии, можно, нам думается, подметить определенную ритмику ее развития. На первом этапе происходит как бы накопление социально-философских идей по разным направлениям. Социально-философское развитие, если можно так выразиться, течет по отдельным ручейкам. На втором этапе - это XIX в. - происходят мощные интеграционные процессы и складывается целостная теоретическая концепция социальной философии. Здесь, продолжая аналогию, разные социально-философские ручьи сливаются в один мощный поток. В XX в. происходит как бы новое расщепление социальной философии по широкому фронту множества новых направлений, конечно, обогащенное и углубленное достигнутой интеграцией. Но поскольку развитие социальной философии не останавливается, можно высказать предположение, что нынешнее "широкозахватное" движение в социологии приведет к такому накоплению новых идей и материалов, которое сделает возможным и обязательным новый рывок в концептуальном развитии социальной философии.
В основу настоящей книги положены материалы нашей предыдущей работы "Социальная философия" (Ч. I, II. М., 1993). Однако этот учебник - не просто переиздание. Современная действительность развивается столь динамично, характер происходящих перемен, в особенности в России, столь фундаментален, что вполне естественно появление новых сложных социально-философских проблем. В этих условиях нам показалось целесообразным не ограничиваться акаде-мически-отстраненным изложением апробированных проблем социальной философии, а дополнить книгу новыми социально-философскими, социально-философско-антропологическими сюжетами, связанными как с современными глобальными проблемами, так и в особенности с преобразованиями в России. И хотя сюжеты эти не всеохватны, а авторски избирательны, содержат в себе большую долю дискуссионности, их включение в учебник, на наш взгляд, оправдано. Оно оправдано тем, что темы эти сами по себе важны, их анализ раскрывает методологический потенциал социальной философии, их изложение подчеркивает устремленность книги к современным реалиям, антропологическим проблемам. В педагогически-методологическом плане эти материалы могут быть основой дискуссий в ходе изучения социальной философии студентами и аспирантами [1].
1 Замечательный философ Мераб Мамардашвили говорил: "Читая курс... я чувствую себя самим собой, я открыт, я живу полной жизнью. Я весь тут с моими проблемами - на виду у слушателей; я иду на личный риск, и они идут вслед за мною, узнавая а моих философских терминах свой собственный опыт, потому что эти термины не безличны - их употребляю я - в исключительной связи с экзистенцналом моей собственной жизни" (Цит. по: Вернан Ж. Грузинский Сократ// Вопросы философии. 1992. No 5 С. 117).
ОСНОВНЫЕ СФЕРЫ ЖИЗНИ ОБЩЕСТВА
Глава II. Материально-производственная сфера общества
Контуры материально-производственной сферы общества. В социальной философии эта область общественной жизни обозначается различными категориями: экономическая, материально-производственная, материальная сфера общественной жизни. Как мы полагаем, эта сфера общественной жизни конкретного категориального выражения еще не получила. Но как бы там ни было, ясно, что речь идет об обширнейшей области общественной жизни, связанной с деятельностью человека по производству, распределению, обмену, потреблению и т.д. материальных благ, материальных условий жизни людей.
Как же понимается в самом общем плане материально-производственная сфера общества, каковы ее основные составные элементы?
Сложилась традиция отождествления материально-производственной сферы со способом производства материальных благ - соответственно определяются и составные компоненты этой сферы: производительные силы и производственные отношения, их соотношение, диалектика производительных сил и производственных отношений. Стоит раскрыть любое учебное пособие, любую монографию, посвященную этим проблемам, и можно быть полностью уверенным, что обнаружится именно эта схема изложения материально-производственной сферы. Она столь многократно воспроизводилась, так прочно вошла в плоть современного научного мышления, что воспринимается как нечто само собой разумеющееся.
Но можно ли ставить знак равенства между материально-производственной сферой и способом производства?
Мы полагаем, что такое отождествление не соответствует ни потребностям современной общественной практики, ни достигнутому уровню развития социально-философской теории. Более того, редукция материально-производствен ной сферы до способа производства привела к негативным методологическим следствиям.
Во-первых, к недооценке проблемы труда. Установка на изучение способа производства не содержит четких ориентиров относительно того, где, в каком контексте раскрывать сущность труда, да и раскрывать ли вообще. Поэтому одни отождествляли его с производительными силами, другие рассматривали с точки зрения связи общества и природы, третьи связывали с производственными отношениями, с системой разделения труда. В целом же здесь большую роль играли субъективные, случайные мотивы, а сама тема труда достойного отражения так и не получила.
Во-вторых, эта редукция привела к недооценке проблем материально-производственной сферы в целом. Проявилось это в том, что такие важные параметры, как, например, цели и ориентиры производства, роль общественных потребностей в его развитии, новые грани материального производства, как, скажем, хозяйственный механизм, оказались по существу за пределами рассмотрения исторического материализма.
В-третьих, эта редукция деформировала приоритеты в изучении материально-производственной сферы. Ведь если содержанием этой сферы являются производительные силы и производственные отношения, то тогда на первый план выходят технические, технологические, экономические и другие аналогичные производственные закономерности. Именно их познанию подчиняется вся исследовательская работа, именно к ней приковывается внимание общества. Что же касается человека, раскрытия его трудовой деятельности именно как важнейшего дела его жизни, то эти цели - вольно или невольно - отходят на второй план.
Этот своеобразный перекос создавал почву для настроения в духе технократического, экономического детерминизма, для элементов фаталистического взгляда на ход истории.
В современных условиях отождествление материально-производственной сферы со способом производства должно быть преодолено, а сама эта сфера раскрыта как более сложное социальное образование. Каковы же компоненты материально-производственной сферы именно как многокачественного социального образования?
По нашему мнению, такими компонентами являются, во-первых, труд как комплексное социальное явление, во-вторых, способ производства материальных благ, в-третьих, механизм функционирования материально-производственной сферы в целом.
Труд должен быть восстановлен и оценен во всем своем социальном объеме и фундаментальном значении именно как та социальная реальность, в которой и через которую действуют, функционируют законы материально-производстве иной сферы, в которой осуществляется жизнедеятельность человека. Ведь не сами же по себе развиваются производительные силы и производственные отношения, не сами же по себе совершаются промышленные и научно-технические революции и т.д. Именно "в истории развития труда, - отмечал Ф. Энгельс, - ключ к пониманию всей истории общества" [1].
Способ производства материальных благ раскрывает сущность материально-производственной деятельности человека. Но только следует обязательно сменить акценты в этом раскрытии. Если можно так выразиться, нужно перевернуть ситуацию, сложившуюся сегодня: не труд рассматривать как своеобразную иллюстрацию, приложение к способу производства, а, напротив, способ производства рассматривать как шаг к постижению всего богатства общественного труда [2].
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 291.
2 Одна из советских исследователей труда И.И. Чангли справедливо подчеркивала, что производительные силы и производственные отношения включаются в структуру общественного труда (см.: Чангли И И. Труд. М., 1979. С. 23-24).
И наконец, о механизме функционирования материально-производственной сферы. Сюда относятся проблемы хозяйственного механизма, ориентиров, общих целей материального производства. Эта грань материально-производственной сферы также должна рассматриваться с позиции анализа общественного труда, созидательной деятельности человека.
Одним словом, своеобразной осью проблематики материально-производственн ой сферы является труд. Разные грани, уровни, компоненты материально-производственной сферы - это грани, уровни, компоненты общественного труда. Постижение труда, созидательной предметной деятельности человека должно быть и исходной предпосылкой, и важнейшим итогом изучения материально-производственной сферы.
Переориентация в рассмотрении сущности, структуры, основных компонентов материально-производствен ной сферы может, естественно, вызвать вопрос о том, насколько она соответствует теоретическим традициям марксизма. Вопрос этот тем более резонен, что фундаментальные положения о способе производства открыты и сформулированы именно К. Марксом.
Разрабатывая концепцию материального производства [3], К. Маркс исследовал его исключительно глубоко и многогранно. Революционным прорывом в познании этого производства было раскрытие законов производительных сил и производственных отношений. Вместе с тем во всем теоретическом наследии К. Маркса производительные силы и производственные отношения рассматривались в теснейшем переплетении с трудом, в контексте многообразнейшей жизнедеятельности общественного человека. Как нам представляется, в процессе дальнейшего развития марксизма, в особенности при систематизации философско-социологического наследия К. Маркса, а также переводе его в педагогически-пропагандистскую форму, произошла своеобразная аберрация этого наследия. Положения о способе производства, его диалектике были как бы извлечены из того контекста трудовой деятельности, в котором они излагались у К. Маркса. Многочисленнейшие же соображения К. Маркса о труде, так сказать, живая ткань всех его размышлений о способе производства, напротив, оставались не в полной мере раскрытыми. Так и сложилась редукция материально-производственной сферы к способу производства, подкрепляемая убеждением, что она представляет собой аутентичное отражение взглядов К. Маркса. Но, как мы полагаем, это не совсем так.
3 "Предмет исследования - это прежде всего материальное производство" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. I. С. 17).
Построение модели материально-производственной сферы, в центре которой находится общественный труд, не только не противоречит теоретическому наследию К. Маркса, но, по нашему мнению, выражает его более полно.
До поры до времени эта редукция не вызывала особых возражений, тем более что идеи о способе производства - это действительно идеи К. Маркса. Но в современных условиях развития материального производства с его огромным усложнением, с его явным разворотом в сторону человеческого фактора, в условиях наращивания нового материала в социальной философии указанная редукция все более и более приходила в противоречие с новыми реалиями. Поэтому она и должна быть преодолена.
В силу указанных выше обстоятельств в настоящей главе мы сосредоточимся на проблемах общественного труда, т.е. на том, что представляется и наиболее важным для понимания сути материально-производственной сферы, и наименее философски разработанным.
1. Философские аспекты труда. К. Маркс о труде вообще
Определение труда вообще. Труд представляет собой сложное, многокачественное, многоуровневое явление. Естественно, и анализировать его можно с самых различных позиций. К. Маркс, исследуя труд как комплексное социальное явление, выделял его всеобщие характеристики, которые выражаются им в понятиях "труд вообще", "абстрактный труд". Он справедливо показал, что без такого исследования невозможно глубоко раскрыть и социально-специфические черты труда, его конкретно-исторические особенности. Нелишне к этому добавить, что абстрактный труд вообще имеет и исторически конкретные основания в обществе, когда труд в рамках товарного производства приобрел всеобщую, обезличенно-абстрактную форму.
"Процесс труда, - писал К. Маркс, - как мы изобразили его в простых и абстрактных его моментах, есть целесообразная деятельность для созидания потребительских стоимостей, присвоение данного природой для человеческих потребностей, всеобщее условие обмена веществ между человеком и природой, вечное естественное условие человеческой жизни, но потому он не зависим от какой бы то ни было формы этой жизни, а, напротив, одинаково общ всем ее общественным формам. Потому у нас не было необходимости в том, чтобы рассматривать рабочего в его отношении к другим рабочим. Человек и его труд на одной стороне, природа и ее материалы - на другой - этого было достаточно" [1].
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 195. К. Маркс писал: "Труд, который есть не что иное, как абстракция... и как таковой не существует производительная деятельность человека вообще, посредством которой он осуществляет обмен веществ с природой, не только лишенная всякой общественной формы и определенного характера, но выступающая просто в ее естественном бытии, независимо от общества, отрешенно от каких бы то ни было обществ и, как выражение жизни и утверждение жизни, общая еще для необщественного человека и человека, получившего какое-либо общественное определение" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. II. С. 381-382).
Субъект труда. Для понимания социальной сути субъекта труда много дает полемика К. Маркса с одним из вульгаризаторов классической буржуазной политической экономики Мак-Куллохом. Сами по себе взгляды Мак-Куллоха не представляют особого интереса. Для нас они важны как своеобразная платформа изложения взглядов К. Маркса. По тому, что и как отмечает К. Маркс во взглядах Мак-Куллоха, что он противопоставляет этим взглядам, можно судить и о марксистском понимании сути субъекта труда.
"Труд, - писал Мак-Куллох, - можно с полным правом определить как любой такой вид действия или операции - все равно выполняется ли он человеком, животным, машинами или силами природы, - который направлен на то, чтобы вызвать какой-нибудь желаемый результат" [2] (выделено мной. В.Б.).
2 Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 183.
Нетрудно убедиться, что у Мак-Куллоха по существу размывается понятие субъекта труда. В рамках его схемы "операция", "желаемый результат" действительно "все равно", что объявляется субъектом - человек ли, животное [3], машина. К. Маркс, как бы продолжая линию рассуждений Мак-Куллоха, показывает, что при таком подходе качеством субъекта труда можно наделять не только активную силу трудового процесса. Он пишет: "По существу дела это в такой же степени относится и к сырью. Шерсть подвергается физическому действию или физической операции, когда она впитывает красящее вещество. Вообще, ни на какую вещь нельзя оказывать физического, механического, химического и т.п. действия с целью "вызвать какой-нибудь желаемый результат" без того, чтобы вещь не реагировала сама. Следовательно, она не может подвергаться обработке, не работая, не трудясь сама" [5]. Другими словами, у Мак-Куллоха труд оказывается весьма расплывчатой характеристикой, в равной мере относящейся ко всем без исключения компонентам, а само понятие субъекта труда теряет всякий смысл.
3 Приводя высказывание А. Смита о том, что у фермера "не только его батраки, но также и его рабочий скот являются производительными работниками", К. Маркс отмечает: "Стало быть, в конце концов и бык оказывается производительным работником" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. I. С. 257).
5 Маркс К., Энггельс Ф. Соч. Т. 26. Ч. III. С. 183.
Выявив внутренние противоречия данной точки зрения, обнажив те крайние выводы, к которым она приводит, К. Маркс дает общую оценку этой позиции и противопоставляет ей свое понимание труда, его субъекта. "Мак-Куллох, пишет он, - отождествляет... самый труд как человеческую деятельность, притом общественно-определенную человеческую деятельность, с теми физическими и т.п. действиями, которые свойственны товарам как потребительным стоимостям, как вещам. Он... утрачивает само понятие труда" [2] (выделено мной. - В.Б.).
2 Там же. С. 185.
Итак, труд, по К. Марксу, это исключительное человеческое качество. Субъектом труда является человек, и является он таковым именно как общественный субъект. "Труд, - отмечал К. Маркс, - есть всеобщая возможность богатства как субъект и как деятельность" [3] (выделено мной. В.Б.).