Страница:
Как мы полагаем, этот человечески-глубинный смысл в эволюции России не всегда оценивается в должной мере. Внимание обычно фокусируется на классовой поляризации населения России, на социально-классовых противоречиях. Но мы хотели бы подчеркнуть, что останавливаться на констатации только этого пласта было бы неправильно. Нужно видеть, что за классовыми противоречиями и задачами имелось и другое противоречие, связанное с универсальной проблемой развития человека, становления его как индивида, активного субъекта своей общественной жизни. Именно этот пласт человеческой жизни, его противоречия, на наш взгляд, явились универсально-основополагающими, но философски исследовались значительно меньше.
Как бы ни оценивать революции начала XX в., роль в их возникновении различных политических сил и течений, ясно одно - в фундаменте этих преобразований лежат действительные интересы, потребности освобождения и развития человека в России. Определенные социально-экономические условия, устаревшие формы общественной жизни сдерживали возможности его развития, закрепляли социальное неравенство, рождали чувство приниженности, неравноправия, ограниченных возможностей самореализации, желание изменить существующие условия жизни ради собственного раскрепощения и лучших условий своей жизни. Аккумулируясь и нарастая, эти стремления, чувства многих людей и выплеснулись в революционных проявлениях 1905 и 1917 гг.
Куда конкретно направилась эта энергия социального протеста, какие формы общественной жизни с достаточными и без достаточных оснований она принялась разрушать, какой образ желаемого нового человека она взяла на вооружение, какой политической силе позволила себя обуздать и возглавить, каким идеям будущего устройства поверила - это вопросы, ответы на которые в значительной степени объясняют зигзаги и противоречия последующего развития России. Но, думается, они не отменяют фундаментального факта: преобразования в России начала века развернулись на почве реального и обоснованного стремления людей избавиться от порабощения и несвободы и построить общество, более достойное человека. Иначе говоря, человек, его интересы лежали в основе того поворота, который свершила Россия в начале века.
В результате революционных перемен в России установился общественный строй, который называл себя социалистическим и который мы характеризуем как партийно-государственный абсолютизм. Социально-антропологические последствия установления этого строя крайне противоречивы. С одной стороны, миллионы людей - бывших "господствующих" классов - были изначально противопоставлены новому обществу. С другой - бесспорно, что миллионы людей из числа трудящихся в условиях этого строя избавились от старых форм порабощения, социального неравноправия, обрели новые социальные гарантии, новую социально-идеологическую идентификацию, новое самоощущение своей ценности. С одной стороны, общество партийно-государственного абсолютизма провозглашало верховенство прав, свобод человека, брало на себя социально-экономические функции обеспечения его существования, жизнедеятельности, с другой - произошло "оборачивание" общественных институтов от гуманистических деклараций в сторону безусловного приоритета собственных интересов и пренебрежения и подавления возможностей и интересов остальных людей. Если же учесть склонность данной системы к насилию, ее беспощадность к своим врагам, идеологическую нетерпимость, пренебрежение нравственно-гуманистическими ценностями, то нетрудно представить, в каком реально несвободном положении очутился человек в этом обществе.
Таким образом, в обществе не произошло коренного разрешения глубинных противоречий российского человека и форм общественной жизни. Избавившись от старых противоречий, обретя в новом обществе некоторые новые грани своего развития, российский человек тем не менее попал под еще более жесткий, чем прежде, диктат общества.
Финиш XX в. ознаменовался глубинным поворотом в судьбе России и, по существу, во всех бывших, называвших себя социалистическими, государствах. Можно и нужно с разных позиций оценивать причины перестройки и постперестройки и краха определенной формы общественной жизни. Верно то, что Россия и другие страны отставали по темпам экономического развития не только от западного, но и восточного мира, верно то, что они не смогли по-настоящему использовать возможности НТР, технологических, компьютерных революций, верно то, что государственные формы жизни находились в состоянии глубокой стагнации. Все это так, и все это в определенной мере объясняет тот кризис и тот поворот, который осуществляется в 80-90-е гг. в России и странах, разделивших ее судьбу. Но, думается, что все же самым главным импульсом, обусловившим столь радикальный отказ от прошлого, было неприятие природы прежнего режима. Ущемленность и бесправие человека в рамках этого режима привели к своеобразному ценностному сдвигу в мировосприятии людей, когда ограничение свободы стало особо нетерпимым, а она сама заняла одно из первых мест в иерархии человеческих ценностей. Как писал В. Гроссман: "С магической очевидностью определился святой закон жизни: свобода человека превыше всего, в мире нет цели, ради которой можно принести в жертву свободу человека" [1].
1 Гроссман В. Все течет//Октябрь. 1989. No 6. С. 91.
Во имя этой свободы и был отвергнут старый режим.
Точно так же и в современных поисках ориентиров и ценностей будущего развития России играли и играют роль различные факторы: стремление обеспечить эффективное развитие экономики, преодолеть ее закатный характер, добиться расширения демократии, свободомыслия и т.д. Но в основе поисков оптимальных направлений все же лежит и более глубинная детерминанта: стремление построить такое общество, где интересы человека, его свобода творчества имели бы куда большее значение, чем прежде. Таким образом, эволюция взаимосвязи российского человека и российского общества в XX в. исключительно сложна, противоречива. В эту эволюцию вместились самые разные состояния российского человека, самые разные - зачастую парадоксально разные - грани его отношения с обществом, его институтами. Здесь налицо высочайшая социальная активность российского человека и глубочайшая пассивность; непримиримость в отстаивании своих идеалов и податливость любым требованиям общественных институтов; способность напрямую влиять на судьбы общества и готовность подчиниться самому мелкому чиновнику; героизм в экстремально-общественных ситуациях и ничтожество в делах повседневных; самое тесное слияние с институтами общества и самое тотальное отчуждение.
Развитие всей мировой цивилизации в XX в. прошло под знаком самоутверждения человека в его взаимоотношении с обществом, его институтами. Разными путями, средствами, терпя поражения и добиваясь побед, человек XX в. все больше освобождался от давления разных общественных форм, все больше превращал их в средства своего самоутверждения, развития. Эта же тенденция характерна и для России.
Если сопоставить свободо-устремленный выбор российского человека в начале века, советское бытие - прозрение и угнетение, которое он вынес и пережил, - его новый выбор конца XX в., связанный с отбрасыванием тоталитаризма и устремлением к обеспечению условий жизни, способствующих развитию гражданских свобод и самоутверждению человека, то становится очевидным, что основной вектор эволюции России в XX в. - это путь к человеку. Пройдя через многие испытания, впадая в самые парадоксальные крайности, заплатив неимоверно высокую цену, Россия шла и идет к дальнейшему пониманию того, что нет выше ценности, чем ценность человека, что в вечном диалоге-споре человека и общества приоритет должен принадлежать человеку. Вот эта объективная устремленность к такому итогу и объединяет эволюцию России с эволюцией всей мировой цивилизации XX в., развитие российского человека с развитием человека как западной, так и традиционной восточной цивилизации.
В то же время следует подчеркнуть, что социально-антропологическая эволюция России имеет ряд особенностей. Здесь все социально-антропологически е коллизии как бы укрупнены, до предела радикализированы. Д.С. Лихачев отличал склонность к крайностям в российском характере. "Одна черта, замеченная давно, - писал он, - действительно составляет несчастье русских - это все время доходить до крайностей, до пределов возможного. Эту черту доведения всего до границ возможного и при этом в кратчайшие сроки можно заметить в России во всем" [1]. Эта тяга к крайностям наглядно проявлялась и во взаимоотношениях человека и общества в XX в. Если западные философы писали о репрессивности общества, о беззащитности человека, то в России эта репрессивность проявилась в самых массовых и беспощадных сторонах, а беззащитность человека была абсолютной.
1 Лихачев Д.С. О национальном характере русских//Вопросы философии. 1990. No 4. С. 4-5.
Мы писали, что в истории XX в. было немало примеров "оборачивания" общественных институтов против человека. Однако же, на наш взгляд, самые глубинные и масштабные формы такого "оборачивания" связаны с эволюцией стран, где господствовал партийно-государственный абсолютизм, прежде всего с Россией. Если в демократически-цивилизованных странах это были определенные тенденции, которые как-то амортизировались общественно-демократическими формами общества, то в советской России это "оборачивание" ничем не амортизировалось и ему ничего не противостояло. Если в демократически-цивилизованных странах эти тенденции "оборачивания" проявлялись преимущественно в какой-то одной или нескольких областях, то в советской России они носили тотальный характер, Здесь ситуация сложилась таким образом, что на определенных этапах не тот или иной общественный институт противостоял конкретному человеку, а как бы само общество в целом "ощетинилось" против человеческой индивидуальности. Россия превратилась в ту территорию мировой истории XX в., на которой общее противоречие человека и общества, противоречие, как бы разлитое во всей мировой истории, проявилось в самой острой форме. Думается, такой противоречивости, парадоксальности, наполненности самыми разными зигзагами, перепадами не знает эволюция человека и общества ни в одной другой стране в XX в. Россия в этом отношении уникальна. И тем не менее эта эволюция не отгорожена от общей эволюции человека и общества во всем остальном мире.
Может быть, Россия XX в. с ее отступлениями к тоталитаризму, которые, казалось бы, не оставляли никаких шансов вновь вернуться к приоритету человеческих ценностей, тем не менее последующим поворотом к ним нагляднее, чем история любой другой страны, свидетельствует о глубинности гуманистических ориентации общества, о неотвратимости приоритета человека в любых метаморфозах общественного развития.
Если XX в. является веком социально-антропологической напряженности, то это определение с полным правом относится к России. Более того, оно относится к ней, пожалуй, с наибольшим основанием. Как мы полагаем, Россия XX в. может быть охарактеризована как квинтэссенция, своего рода узловая точка мировой социально-антропологической напряженности.
3. Социализация общества - глобальная тенденция XX века
Как отмечал Н.А. Бердяев, "проблема социализма, имеющая мировое значение, очень сложна и имеет разные стороны. Очень разной оценке подлежит метафизическая и духовная сторона социализма и его социальная и экономическая сторона" [1]. Что же такое социализм в свете социально-исторического опыта XX в.?
1 Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека//Мир философии. М., 1991. Ч. 2. С. 483.
Социалистическая тенденция в странах западной цивилизации. Стоит задуматься над тем, каким образом капитализм обеспечил свое процветание в XX в. Конечно, основные социально-экономические тенденции классического капитализма остались при нем и в XX в. Однако к чести народов этих стран, наиболее обеспеченных слоев, политической и интеллектуальной элиты следует отнести то, что они поняли: если дальше наращивать классовую эксплуатацию, закабалять трудящихся, игнорировать их права, свободы, творчество, то это путь, ведущий к саморазрушению общества. Отсюда переориентация в политике, последовательное развитие демократизма и культурно-гуманистических традиций, непрестанное ограничение эгоистических тенденций работодателей, поворот к приоритету общих интересов, неустанный поиск форм социального консенсуса, его сохранение и развитие. Нередко говорят, что процветание народов в странах современного капитализма - результат борьбы трудящихся. Конечно, это достижение трудящихся нельзя сбрасывать со счетов и недооценивать. Но, признавая эту истину, нельзя закрывать ею другую, более глубокую - рост и процветание общества, социальный мир и гармония в нем, высокий уровень жизни всех людей - все это было и остается предметом общего интереса всего общества, всех его классов и слоев. Одним словом, капитализм в XX в. добился того, что человеку стало жить лучше, комфортнее, что он стал социально более защищенным, политически более активным, а в целом более свободным и творческим субъектом. Например, в Швеции основная доля собственности принадлежит 20-25 семействам магнатов финансового капитала. Вместе с тем правящая социал-демократическая партия добилась фактически полной занятости населения, нормального воспроизводства рабочей силы. Государство через бюджет, социальные учреждения обобществило перераспределение доходов и потребления. Услуги в образовании, здравоохранении, уходе за престарелыми бесплатны или дешевы. По выравниванию доходов Швеция опережает все страны: 20% богатых семей имеют 37% доходов, 20% самых бедных - 12%. В Японии господствуют мораль и политическая доктрина, утверждающие главной ценностью жизни - преодоление бедности и социальную справедливость.
Нетрудно убедиться, что эти результаты и ценности, к которым стремился и достиг капитализм, носят общечеловеческий характер. Более того, их общечеловеческая сущность является одновременно и выражением ценностей социализма. Ведь первым символом и высшей целью социализма во всех его модификациях - от самых примитивных до самых сложных - является человек, его процветание, социальная справедливость. Иначе говоря, мы можем сказать, что капитализм в XX в., исходя из собственных тенденций и преследуя собственные цели, развивался по пути поворота к общечеловеческим и одновременно социалистическим ценностям. Более того, именно в XX в. эти тенденции приобрели особый размах и интенсивность. "...Пора окончательно преодолеть иллюзию, - писал О. Богомолов, - что социализм не может зародиться в недрах капитализма, а требует слома созданных им институтов, должен конституироваться полностью заново. Такие взгляды несовместимы с пониманием общественного развития как естественноисторического процесса, питают политический волюнтаризм и игнорируют факты. Последние дают основание считать, что развитой капитализм эволюционирует в сторону практической реализации многих социалистических принципов" [1].
1 Богомолов О. Меняющийся облик социализма//Коммунист. 1989. No 4. С. 34-35.
Определенную роль в интенсификации процессов социализации в странах западной цивилизации сыграли революции в России, первый опыт социалистических преобразований.
Прежде всего, первые шаги социалистического развития показали всему миру притягательность идей гуманизма, социальной справедливости, социализма для трудящихся, да и для всего общества. Далее, тоталитарная жизнь показала всему миру, как важны ценности, которыми он обладает, как важно их ценить, как легко можно их потерять и к чему можно прийти в результате этой потери. И все же, признавая всю значимость этого примера, не надо его и преувеличивать. Капитализм развивался не путем плагиата социалистических ценностей, существующих где-то вне его социального пространства, а по собственной траектории, реализуя тот потенциал, те возможности, которые заложены именно в нем. В этой связи то обстоятельство, что общечеловеческие, социалистические ценности могут развиваться именно на этой базе, заставляет об очень многом задуматься.
"Факт многовекового, широко распространенного и чрезвычайно устойчивого "присутствия" социализма в капитализме, - писал Ю. Буртин, наводит на мысль о том, что социалистическая идея имманентна капиталистическому обществу и составляет его необходимую грань; более того, оно отвечает некоторым неустранимым потребностям, свойственным природе человека, а потому - определенному кругу вечных общечеловеческих ценностей. В их числе - чувства справедливости и сострадания, сознание индивидом своего равенства со всеми другими людьми, гражданственность, коллективизм. Еще важнее... глубокая эволюция, которую с течением времени претерпели взаимоотношения социалистической тенденции капитализма со стержневой для него либерально-консервативной тенденцией" [2].
2 Буртин Ю. Конвергенция//Нсзависимая газета. 1998. 3 апр.
Разумеется, социалистическая тенденция в странах западной цивилизации реализуется в сложном ансамбле всех тенденций общественного развития, в числе которых высок удельный вес антисоциалистических сил. В результате нередко подвижки к социализму оказываются дискредитированными либо вовсе утерянными. Поэтому идеализировать этот мир, считать, что в нем восторжествовали принципы социализма, социального равенства, нельзя. В этом мире есть и эксплуатация, и социальное неравноправие, и попрание человека труда. Однако, признавая всю сложность противоборства социалистических тенденций с антисоциалистическими, нельзя отрицать ни самого наличия социалистических тенденций в этом мире, ни того, что они приобретают все больший масштаб. И это понятно, ибо социалистические тенденции связаны с основной антропологической ориентацией данных обществ, являются ее развитием.
Советская модель социализма, ее элементы и историческая судьба. Что такое социализм в марксистско-ленинской интерпретации, воплощавшейся в советской [1] модели?
1 С 1944 г. до конца 40-х гг. на путь реализации данной модели, кроме СССР и Монголии, встали Албания, Болгария, Венгрия, КНДР, Польша, Румыния, Чехословакия. Югославия В 1949 г. - ГДР, КНР. затем (60-61-е гг.) Куба, в 70-е гг. - Лаос, Южный Вьетнам (с 1976 г. - ДРВ). Эти страны занимали 26,2% территории Земли.
Характеризуя марксистско-ленинскую концепцию социализма в целом, мы бы выделили следующие четыре момента.
Во-первых, эта концепция фиксирует ряд показателей осуществления социальной справедливости, социального равенства, социального развития человека, его прав, свобод. Сюда относятся преодоление эксплуатации, социального неравноправия, обеспечение права на труд, оплату по труду, право на бесплатное образование, медицинскую помощь, доступное жилье, приоритет коллективизма, курс на всестороннее развитие личности.
При этом следует помнить, что социальное равенство и неравенство, социальная справедливость и несправедливость, свобода, развитие личности и т.д. в идеологии общества имеют свою интерпретацию. Этот аспект концепции социализма можно характеризовать как социально-гуманистический.
Во-вторых, эта концепция фиксирует характеристики общества в целом, его структуры, элементов, механизмов, этапов функционирования и развития. Сюда относятся, например, характеристики собственности (отрицание частной и утверждение общественной), власти (руководство коммунистической партии, форм советов и т.п.), социального строя (ликвидация класса частных собственников, социальное лидерство рабочего класса), определение социального старта общества (социалистическая революция), его глобально-исторической цели (построение коммунизма).
Этот аспект концепции социализма можно характеризовать как социально-социологический, социально-структурный.
В-третьих, она включает в себя признание жесткой взаимосвязи социально-гуманистических и социально-социологических аспектов. Иными словами, движение к социальной справедливости понимается как осуществление ее на базе и в единстве с социально-социологическими переменами, точно так же как и осуществление таких перемен понимается как имманентно содержащее в себе осуществление социальной справедливости. Этот аспект можно характеризовать как социально-интегральный.
В-четвертых, эта концепция включает в себя отрицание иных моделей социализма. Хотя оценка и отрицание иных версий социальной справедливости находится, казалось бы, за пределами позитивного содержания марксистско-ленинской концепции социализма, тем не менее это отрицание составляет его неотъемлемую часть, ибо данная концепция изначально сформировалась и функционировала как альтернативная. Марксистско-ленинская концепция социализма включает в себя и отрицание возможности осуществления движения к социализму на базе иных, нежели те, что выделяются в данной концепции, форм организации общественной жизни, ее структуры. Так, частная собственность, наличие противоположных классов характеризуются как явления, не могущие быть социалистическими. Следовательно, капитализм понимается как общество в принципе несоциалистическое, антисоциалистическое. Этот аспект можно охарактеризовать как социально-альтернативный.
Характеризуя эти аспекты социализма, мы бы выделили некоторые методологические основания, на которых они базируются.
Во-первых, это принцип всеохватности, когда в качестве социалистических понимаются все элементы общества.
Во-вторых, это принцип формацизации, когда под социализмом понимается особый тип общества, особая общественно-экономическая формация (социализм как составная часть, ступень коммунистической формации).
В-третьих, это принцип социологической контрастности, когда все общества, не соответствующие данным социологическим критериям, объявляются несоциалистическими.
Таким образом, советская модель социализма отличалась своеобразным дуализмом, когда наряду с задачей достижения реального социального равенства ставилась задача "построить", утвердить определенный тип общества, противопоставив его другим типам. Как нам представляется, основная ориентация в области социалистических преобразований в советском обществе была взята на социально-структурные перемены, т.е. на изменение типа общества.
Какова же судьба социалистических преобразований в советском обществе?
Конечно, в советском обществе были реализованы определенные элементы социализма: ликвидирована эксплуатация, связанная с негативными проявлениями частной собственности, обеспечено право на труд, образование, медицинское обслуживание, дешевое жилье, изменился статус трудящихся и т.д.
Но при этом необходимо подчеркнуть, что в реалиях партийно-государственного абсолютизма наряду с социалистическими ориен-тациями утвердились антииндивидуальные, тоталитарные тенденции. И суть вопроса заключается не в том, были социалистические элементы в этом обществе или не были - конечно же, были, а в том, каковы место и роль этих тенденций в общем балансе социальных перемен, сохранили ли они свою социалистическую суть в соотношении с общими тенденциями общества, тенденциями противоположными? Ответ на этот вопрос не прост.
В самом деле, могут ли взять верх социалистические достижения в обществе, где люди отчуждены от собственности, в котором нет механизмов контроля над властью, а гражданские свободы выродились в пустой звук, в котором нет свободомыслия и господствует одна идеологическая модель, человеческая жизнь подчинена тотальному партийно-идеологическому контролю, где превыше всего ценится идеал классовой борьбы и непримиримости к "врагам", а нравственность низведена до уровня простой идеологической функции построения коммунизма? И самое главное, может ли взять верх социалистическая тенденция в обществе, где во всей системе ценностей, во всей общественной практике человек, не классовый, не "передовой", не "новый", а именно реальный человек не занимает центрального места, а сдвинут на периферию, где сам по себе хороший лозунг "Все во имя человека, все во благо человека" совмещается с тотальным игнорированием его самоценности? [1]
1 "Возникшая в стране система, подчеркиваю, - не задуманная, а возникшая, была такова, что в ней все были винтиками, выполнявшими лишь вполне определенные функции и обязанные следовать вполне определенным правилам игры. И человек, который этим неписаным, но хорошо всем известным правилам не следовал, автоматически системой отбраковывался. В системе не должно было быть личностей, она не могла взаимодействовать с личностями - в этом, может быть, и состояла ее трагедия. И это касалось всех" (Моисеев Н.Н. Современный рационализм МГВП КОКС, 1995. С. 334.
Как мы полагаем, достаточно так поставить вопрос, как станет очевидным, что те реальные подвижки к социальной справедливости, которые были в советском и других аналогичных обществах, были дискредитированы, извращены антисоциалистическими тенденциями, укорененными в самой природе партийно-государственного абсолютизма. Именно это извращение, "предательство" социалистических устремлений, воплощенное во всей практике абсолютизма, и было, на наш взгляд, глубочайшей основой краха партийно-государственного абсолютизма. Можно сказать, что устремление к социализму победило в советском и аналогичных обществах, подвигнув народы отвергнуть все те формы, которые стояли на пути этого устремления.
Как бы ни оценивать революции начала XX в., роль в их возникновении различных политических сил и течений, ясно одно - в фундаменте этих преобразований лежат действительные интересы, потребности освобождения и развития человека в России. Определенные социально-экономические условия, устаревшие формы общественной жизни сдерживали возможности его развития, закрепляли социальное неравенство, рождали чувство приниженности, неравноправия, ограниченных возможностей самореализации, желание изменить существующие условия жизни ради собственного раскрепощения и лучших условий своей жизни. Аккумулируясь и нарастая, эти стремления, чувства многих людей и выплеснулись в революционных проявлениях 1905 и 1917 гг.
Куда конкретно направилась эта энергия социального протеста, какие формы общественной жизни с достаточными и без достаточных оснований она принялась разрушать, какой образ желаемого нового человека она взяла на вооружение, какой политической силе позволила себя обуздать и возглавить, каким идеям будущего устройства поверила - это вопросы, ответы на которые в значительной степени объясняют зигзаги и противоречия последующего развития России. Но, думается, они не отменяют фундаментального факта: преобразования в России начала века развернулись на почве реального и обоснованного стремления людей избавиться от порабощения и несвободы и построить общество, более достойное человека. Иначе говоря, человек, его интересы лежали в основе того поворота, который свершила Россия в начале века.
В результате революционных перемен в России установился общественный строй, который называл себя социалистическим и который мы характеризуем как партийно-государственный абсолютизм. Социально-антропологические последствия установления этого строя крайне противоречивы. С одной стороны, миллионы людей - бывших "господствующих" классов - были изначально противопоставлены новому обществу. С другой - бесспорно, что миллионы людей из числа трудящихся в условиях этого строя избавились от старых форм порабощения, социального неравноправия, обрели новые социальные гарантии, новую социально-идеологическую идентификацию, новое самоощущение своей ценности. С одной стороны, общество партийно-государственного абсолютизма провозглашало верховенство прав, свобод человека, брало на себя социально-экономические функции обеспечения его существования, жизнедеятельности, с другой - произошло "оборачивание" общественных институтов от гуманистических деклараций в сторону безусловного приоритета собственных интересов и пренебрежения и подавления возможностей и интересов остальных людей. Если же учесть склонность данной системы к насилию, ее беспощадность к своим врагам, идеологическую нетерпимость, пренебрежение нравственно-гуманистическими ценностями, то нетрудно представить, в каком реально несвободном положении очутился человек в этом обществе.
Таким образом, в обществе не произошло коренного разрешения глубинных противоречий российского человека и форм общественной жизни. Избавившись от старых противоречий, обретя в новом обществе некоторые новые грани своего развития, российский человек тем не менее попал под еще более жесткий, чем прежде, диктат общества.
Финиш XX в. ознаменовался глубинным поворотом в судьбе России и, по существу, во всех бывших, называвших себя социалистическими, государствах. Можно и нужно с разных позиций оценивать причины перестройки и постперестройки и краха определенной формы общественной жизни. Верно то, что Россия и другие страны отставали по темпам экономического развития не только от западного, но и восточного мира, верно то, что они не смогли по-настоящему использовать возможности НТР, технологических, компьютерных революций, верно то, что государственные формы жизни находились в состоянии глубокой стагнации. Все это так, и все это в определенной мере объясняет тот кризис и тот поворот, который осуществляется в 80-90-е гг. в России и странах, разделивших ее судьбу. Но, думается, что все же самым главным импульсом, обусловившим столь радикальный отказ от прошлого, было неприятие природы прежнего режима. Ущемленность и бесправие человека в рамках этого режима привели к своеобразному ценностному сдвигу в мировосприятии людей, когда ограничение свободы стало особо нетерпимым, а она сама заняла одно из первых мест в иерархии человеческих ценностей. Как писал В. Гроссман: "С магической очевидностью определился святой закон жизни: свобода человека превыше всего, в мире нет цели, ради которой можно принести в жертву свободу человека" [1].
1 Гроссман В. Все течет//Октябрь. 1989. No 6. С. 91.
Во имя этой свободы и был отвергнут старый режим.
Точно так же и в современных поисках ориентиров и ценностей будущего развития России играли и играют роль различные факторы: стремление обеспечить эффективное развитие экономики, преодолеть ее закатный характер, добиться расширения демократии, свободомыслия и т.д. Но в основе поисков оптимальных направлений все же лежит и более глубинная детерминанта: стремление построить такое общество, где интересы человека, его свобода творчества имели бы куда большее значение, чем прежде. Таким образом, эволюция взаимосвязи российского человека и российского общества в XX в. исключительно сложна, противоречива. В эту эволюцию вместились самые разные состояния российского человека, самые разные - зачастую парадоксально разные - грани его отношения с обществом, его институтами. Здесь налицо высочайшая социальная активность российского человека и глубочайшая пассивность; непримиримость в отстаивании своих идеалов и податливость любым требованиям общественных институтов; способность напрямую влиять на судьбы общества и готовность подчиниться самому мелкому чиновнику; героизм в экстремально-общественных ситуациях и ничтожество в делах повседневных; самое тесное слияние с институтами общества и самое тотальное отчуждение.
Развитие всей мировой цивилизации в XX в. прошло под знаком самоутверждения человека в его взаимоотношении с обществом, его институтами. Разными путями, средствами, терпя поражения и добиваясь побед, человек XX в. все больше освобождался от давления разных общественных форм, все больше превращал их в средства своего самоутверждения, развития. Эта же тенденция характерна и для России.
Если сопоставить свободо-устремленный выбор российского человека в начале века, советское бытие - прозрение и угнетение, которое он вынес и пережил, - его новый выбор конца XX в., связанный с отбрасыванием тоталитаризма и устремлением к обеспечению условий жизни, способствующих развитию гражданских свобод и самоутверждению человека, то становится очевидным, что основной вектор эволюции России в XX в. - это путь к человеку. Пройдя через многие испытания, впадая в самые парадоксальные крайности, заплатив неимоверно высокую цену, Россия шла и идет к дальнейшему пониманию того, что нет выше ценности, чем ценность человека, что в вечном диалоге-споре человека и общества приоритет должен принадлежать человеку. Вот эта объективная устремленность к такому итогу и объединяет эволюцию России с эволюцией всей мировой цивилизации XX в., развитие российского человека с развитием человека как западной, так и традиционной восточной цивилизации.
В то же время следует подчеркнуть, что социально-антропологическая эволюция России имеет ряд особенностей. Здесь все социально-антропологически е коллизии как бы укрупнены, до предела радикализированы. Д.С. Лихачев отличал склонность к крайностям в российском характере. "Одна черта, замеченная давно, - писал он, - действительно составляет несчастье русских - это все время доходить до крайностей, до пределов возможного. Эту черту доведения всего до границ возможного и при этом в кратчайшие сроки можно заметить в России во всем" [1]. Эта тяга к крайностям наглядно проявлялась и во взаимоотношениях человека и общества в XX в. Если западные философы писали о репрессивности общества, о беззащитности человека, то в России эта репрессивность проявилась в самых массовых и беспощадных сторонах, а беззащитность человека была абсолютной.
1 Лихачев Д.С. О национальном характере русских//Вопросы философии. 1990. No 4. С. 4-5.
Мы писали, что в истории XX в. было немало примеров "оборачивания" общественных институтов против человека. Однако же, на наш взгляд, самые глубинные и масштабные формы такого "оборачивания" связаны с эволюцией стран, где господствовал партийно-государственный абсолютизм, прежде всего с Россией. Если в демократически-цивилизованных странах это были определенные тенденции, которые как-то амортизировались общественно-демократическими формами общества, то в советской России это "оборачивание" ничем не амортизировалось и ему ничего не противостояло. Если в демократически-цивилизованных странах эти тенденции "оборачивания" проявлялись преимущественно в какой-то одной или нескольких областях, то в советской России они носили тотальный характер, Здесь ситуация сложилась таким образом, что на определенных этапах не тот или иной общественный институт противостоял конкретному человеку, а как бы само общество в целом "ощетинилось" против человеческой индивидуальности. Россия превратилась в ту территорию мировой истории XX в., на которой общее противоречие человека и общества, противоречие, как бы разлитое во всей мировой истории, проявилось в самой острой форме. Думается, такой противоречивости, парадоксальности, наполненности самыми разными зигзагами, перепадами не знает эволюция человека и общества ни в одной другой стране в XX в. Россия в этом отношении уникальна. И тем не менее эта эволюция не отгорожена от общей эволюции человека и общества во всем остальном мире.
Может быть, Россия XX в. с ее отступлениями к тоталитаризму, которые, казалось бы, не оставляли никаких шансов вновь вернуться к приоритету человеческих ценностей, тем не менее последующим поворотом к ним нагляднее, чем история любой другой страны, свидетельствует о глубинности гуманистических ориентации общества, о неотвратимости приоритета человека в любых метаморфозах общественного развития.
Если XX в. является веком социально-антропологической напряженности, то это определение с полным правом относится к России. Более того, оно относится к ней, пожалуй, с наибольшим основанием. Как мы полагаем, Россия XX в. может быть охарактеризована как квинтэссенция, своего рода узловая точка мировой социально-антропологической напряженности.
3. Социализация общества - глобальная тенденция XX века
Как отмечал Н.А. Бердяев, "проблема социализма, имеющая мировое значение, очень сложна и имеет разные стороны. Очень разной оценке подлежит метафизическая и духовная сторона социализма и его социальная и экономическая сторона" [1]. Что же такое социализм в свете социально-исторического опыта XX в.?
1 Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека//Мир философии. М., 1991. Ч. 2. С. 483.
Социалистическая тенденция в странах западной цивилизации. Стоит задуматься над тем, каким образом капитализм обеспечил свое процветание в XX в. Конечно, основные социально-экономические тенденции классического капитализма остались при нем и в XX в. Однако к чести народов этих стран, наиболее обеспеченных слоев, политической и интеллектуальной элиты следует отнести то, что они поняли: если дальше наращивать классовую эксплуатацию, закабалять трудящихся, игнорировать их права, свободы, творчество, то это путь, ведущий к саморазрушению общества. Отсюда переориентация в политике, последовательное развитие демократизма и культурно-гуманистических традиций, непрестанное ограничение эгоистических тенденций работодателей, поворот к приоритету общих интересов, неустанный поиск форм социального консенсуса, его сохранение и развитие. Нередко говорят, что процветание народов в странах современного капитализма - результат борьбы трудящихся. Конечно, это достижение трудящихся нельзя сбрасывать со счетов и недооценивать. Но, признавая эту истину, нельзя закрывать ею другую, более глубокую - рост и процветание общества, социальный мир и гармония в нем, высокий уровень жизни всех людей - все это было и остается предметом общего интереса всего общества, всех его классов и слоев. Одним словом, капитализм в XX в. добился того, что человеку стало жить лучше, комфортнее, что он стал социально более защищенным, политически более активным, а в целом более свободным и творческим субъектом. Например, в Швеции основная доля собственности принадлежит 20-25 семействам магнатов финансового капитала. Вместе с тем правящая социал-демократическая партия добилась фактически полной занятости населения, нормального воспроизводства рабочей силы. Государство через бюджет, социальные учреждения обобществило перераспределение доходов и потребления. Услуги в образовании, здравоохранении, уходе за престарелыми бесплатны или дешевы. По выравниванию доходов Швеция опережает все страны: 20% богатых семей имеют 37% доходов, 20% самых бедных - 12%. В Японии господствуют мораль и политическая доктрина, утверждающие главной ценностью жизни - преодоление бедности и социальную справедливость.
Нетрудно убедиться, что эти результаты и ценности, к которым стремился и достиг капитализм, носят общечеловеческий характер. Более того, их общечеловеческая сущность является одновременно и выражением ценностей социализма. Ведь первым символом и высшей целью социализма во всех его модификациях - от самых примитивных до самых сложных - является человек, его процветание, социальная справедливость. Иначе говоря, мы можем сказать, что капитализм в XX в., исходя из собственных тенденций и преследуя собственные цели, развивался по пути поворота к общечеловеческим и одновременно социалистическим ценностям. Более того, именно в XX в. эти тенденции приобрели особый размах и интенсивность. "...Пора окончательно преодолеть иллюзию, - писал О. Богомолов, - что социализм не может зародиться в недрах капитализма, а требует слома созданных им институтов, должен конституироваться полностью заново. Такие взгляды несовместимы с пониманием общественного развития как естественноисторического процесса, питают политический волюнтаризм и игнорируют факты. Последние дают основание считать, что развитой капитализм эволюционирует в сторону практической реализации многих социалистических принципов" [1].
1 Богомолов О. Меняющийся облик социализма//Коммунист. 1989. No 4. С. 34-35.
Определенную роль в интенсификации процессов социализации в странах западной цивилизации сыграли революции в России, первый опыт социалистических преобразований.
Прежде всего, первые шаги социалистического развития показали всему миру притягательность идей гуманизма, социальной справедливости, социализма для трудящихся, да и для всего общества. Далее, тоталитарная жизнь показала всему миру, как важны ценности, которыми он обладает, как важно их ценить, как легко можно их потерять и к чему можно прийти в результате этой потери. И все же, признавая всю значимость этого примера, не надо его и преувеличивать. Капитализм развивался не путем плагиата социалистических ценностей, существующих где-то вне его социального пространства, а по собственной траектории, реализуя тот потенциал, те возможности, которые заложены именно в нем. В этой связи то обстоятельство, что общечеловеческие, социалистические ценности могут развиваться именно на этой базе, заставляет об очень многом задуматься.
"Факт многовекового, широко распространенного и чрезвычайно устойчивого "присутствия" социализма в капитализме, - писал Ю. Буртин, наводит на мысль о том, что социалистическая идея имманентна капиталистическому обществу и составляет его необходимую грань; более того, оно отвечает некоторым неустранимым потребностям, свойственным природе человека, а потому - определенному кругу вечных общечеловеческих ценностей. В их числе - чувства справедливости и сострадания, сознание индивидом своего равенства со всеми другими людьми, гражданственность, коллективизм. Еще важнее... глубокая эволюция, которую с течением времени претерпели взаимоотношения социалистической тенденции капитализма со стержневой для него либерально-консервативной тенденцией" [2].
2 Буртин Ю. Конвергенция//Нсзависимая газета. 1998. 3 апр.
Разумеется, социалистическая тенденция в странах западной цивилизации реализуется в сложном ансамбле всех тенденций общественного развития, в числе которых высок удельный вес антисоциалистических сил. В результате нередко подвижки к социализму оказываются дискредитированными либо вовсе утерянными. Поэтому идеализировать этот мир, считать, что в нем восторжествовали принципы социализма, социального равенства, нельзя. В этом мире есть и эксплуатация, и социальное неравноправие, и попрание человека труда. Однако, признавая всю сложность противоборства социалистических тенденций с антисоциалистическими, нельзя отрицать ни самого наличия социалистических тенденций в этом мире, ни того, что они приобретают все больший масштаб. И это понятно, ибо социалистические тенденции связаны с основной антропологической ориентацией данных обществ, являются ее развитием.
Советская модель социализма, ее элементы и историческая судьба. Что такое социализм в марксистско-ленинской интерпретации, воплощавшейся в советской [1] модели?
1 С 1944 г. до конца 40-х гг. на путь реализации данной модели, кроме СССР и Монголии, встали Албания, Болгария, Венгрия, КНДР, Польша, Румыния, Чехословакия. Югославия В 1949 г. - ГДР, КНР. затем (60-61-е гг.) Куба, в 70-е гг. - Лаос, Южный Вьетнам (с 1976 г. - ДРВ). Эти страны занимали 26,2% территории Земли.
Характеризуя марксистско-ленинскую концепцию социализма в целом, мы бы выделили следующие четыре момента.
Во-первых, эта концепция фиксирует ряд показателей осуществления социальной справедливости, социального равенства, социального развития человека, его прав, свобод. Сюда относятся преодоление эксплуатации, социального неравноправия, обеспечение права на труд, оплату по труду, право на бесплатное образование, медицинскую помощь, доступное жилье, приоритет коллективизма, курс на всестороннее развитие личности.
При этом следует помнить, что социальное равенство и неравенство, социальная справедливость и несправедливость, свобода, развитие личности и т.д. в идеологии общества имеют свою интерпретацию. Этот аспект концепции социализма можно характеризовать как социально-гуманистический.
Во-вторых, эта концепция фиксирует характеристики общества в целом, его структуры, элементов, механизмов, этапов функционирования и развития. Сюда относятся, например, характеристики собственности (отрицание частной и утверждение общественной), власти (руководство коммунистической партии, форм советов и т.п.), социального строя (ликвидация класса частных собственников, социальное лидерство рабочего класса), определение социального старта общества (социалистическая революция), его глобально-исторической цели (построение коммунизма).
Этот аспект концепции социализма можно характеризовать как социально-социологический, социально-структурный.
В-третьих, она включает в себя признание жесткой взаимосвязи социально-гуманистических и социально-социологических аспектов. Иными словами, движение к социальной справедливости понимается как осуществление ее на базе и в единстве с социально-социологическими переменами, точно так же как и осуществление таких перемен понимается как имманентно содержащее в себе осуществление социальной справедливости. Этот аспект можно характеризовать как социально-интегральный.
В-четвертых, эта концепция включает в себя отрицание иных моделей социализма. Хотя оценка и отрицание иных версий социальной справедливости находится, казалось бы, за пределами позитивного содержания марксистско-ленинской концепции социализма, тем не менее это отрицание составляет его неотъемлемую часть, ибо данная концепция изначально сформировалась и функционировала как альтернативная. Марксистско-ленинская концепция социализма включает в себя и отрицание возможности осуществления движения к социализму на базе иных, нежели те, что выделяются в данной концепции, форм организации общественной жизни, ее структуры. Так, частная собственность, наличие противоположных классов характеризуются как явления, не могущие быть социалистическими. Следовательно, капитализм понимается как общество в принципе несоциалистическое, антисоциалистическое. Этот аспект можно охарактеризовать как социально-альтернативный.
Характеризуя эти аспекты социализма, мы бы выделили некоторые методологические основания, на которых они базируются.
Во-первых, это принцип всеохватности, когда в качестве социалистических понимаются все элементы общества.
Во-вторых, это принцип формацизации, когда под социализмом понимается особый тип общества, особая общественно-экономическая формация (социализм как составная часть, ступень коммунистической формации).
В-третьих, это принцип социологической контрастности, когда все общества, не соответствующие данным социологическим критериям, объявляются несоциалистическими.
Таким образом, советская модель социализма отличалась своеобразным дуализмом, когда наряду с задачей достижения реального социального равенства ставилась задача "построить", утвердить определенный тип общества, противопоставив его другим типам. Как нам представляется, основная ориентация в области социалистических преобразований в советском обществе была взята на социально-структурные перемены, т.е. на изменение типа общества.
Какова же судьба социалистических преобразований в советском обществе?
Конечно, в советском обществе были реализованы определенные элементы социализма: ликвидирована эксплуатация, связанная с негативными проявлениями частной собственности, обеспечено право на труд, образование, медицинское обслуживание, дешевое жилье, изменился статус трудящихся и т.д.
Но при этом необходимо подчеркнуть, что в реалиях партийно-государственного абсолютизма наряду с социалистическими ориен-тациями утвердились антииндивидуальные, тоталитарные тенденции. И суть вопроса заключается не в том, были социалистические элементы в этом обществе или не были - конечно же, были, а в том, каковы место и роль этих тенденций в общем балансе социальных перемен, сохранили ли они свою социалистическую суть в соотношении с общими тенденциями общества, тенденциями противоположными? Ответ на этот вопрос не прост.
В самом деле, могут ли взять верх социалистические достижения в обществе, где люди отчуждены от собственности, в котором нет механизмов контроля над властью, а гражданские свободы выродились в пустой звук, в котором нет свободомыслия и господствует одна идеологическая модель, человеческая жизнь подчинена тотальному партийно-идеологическому контролю, где превыше всего ценится идеал классовой борьбы и непримиримости к "врагам", а нравственность низведена до уровня простой идеологической функции построения коммунизма? И самое главное, может ли взять верх социалистическая тенденция в обществе, где во всей системе ценностей, во всей общественной практике человек, не классовый, не "передовой", не "новый", а именно реальный человек не занимает центрального места, а сдвинут на периферию, где сам по себе хороший лозунг "Все во имя человека, все во благо человека" совмещается с тотальным игнорированием его самоценности? [1]
1 "Возникшая в стране система, подчеркиваю, - не задуманная, а возникшая, была такова, что в ней все были винтиками, выполнявшими лишь вполне определенные функции и обязанные следовать вполне определенным правилам игры. И человек, который этим неписаным, но хорошо всем известным правилам не следовал, автоматически системой отбраковывался. В системе не должно было быть личностей, она не могла взаимодействовать с личностями - в этом, может быть, и состояла ее трагедия. И это касалось всех" (Моисеев Н.Н. Современный рационализм МГВП КОКС, 1995. С. 334.
Как мы полагаем, достаточно так поставить вопрос, как станет очевидным, что те реальные подвижки к социальной справедливости, которые были в советском и других аналогичных обществах, были дискредитированы, извращены антисоциалистическими тенденциями, укорененными в самой природе партийно-государственного абсолютизма. Именно это извращение, "предательство" социалистических устремлений, воплощенное во всей практике абсолютизма, и было, на наш взгляд, глубочайшей основой краха партийно-государственного абсолютизма. Можно сказать, что устремление к социализму победило в советском и аналогичных обществах, подвигнув народы отвергнуть все те формы, которые стояли на пути этого устремления.