Батов Павел. В походах и боях

   69-я дивизия стояла на левом, по существу, открытом фланге армии. Ее участок форсирования против местечка Радуль по ширине составлял 4,5 километра, а фронт прорыва вражеской обороны за Днепром - 3 километра. Это был тот самый скомпрометированный участок, о котором уже шла речь выше. Мы с генералом Ивановым побывали на командном пункте дивизии. Кузовков намечал план форсирования, который вносил существенные дополнения в замысел комкора. Иванов рассчитывал выделить от каждой дивизии первого эшелона по одному десантному батальону; под прикрытием 10-минутного артиллерийского налета и 35-минутного огня на подавление они форсируют Днепр и захватят плацдарм. Затем начнется переправа главных сил. Полковник А. А. Орлов придерживался этого плана, а генерал Кузовков решил по-иному: первый десант из двух усиленных стрелковых батальонов - по одному от полка, третий полк - во втором эшелоне дивизии.
   - Два батальона передового десанта смогут надежнее прикрыть переправу главных сил своих полков, - докладывал комдив. - Фронт форсирования расширяется, а это ослабит огневое воздействие противника. Полк второго эшелона позволит нарастить силу удара в том направлении, где обозначится успех, или же будет использован для прикрытия левого фланга.
   Этот фланг оставался открытым, так как непосредственного взаимодействия с соседом слева (15-я дивизия 61-й армии) не было.
   Командный пункт 27-го корпуса разместился в прибрежной деревне Каменка. В хате за выскобленным столом освещенным тусклым светом керосиновой лампы, собрались все командиры соединений: жизнерадостный, неистощимый на военную выдумку генерал А. Г. Фроленков (103-я дивизия), полковник М.М.Власов, сибиряк, 106-я дивизия которого отличилась в боях за плацдармы на Десне, и полковник И. И. банковский (115-я бригада), уже знакомый читателям по событиям на Курской дуге зимой 1943 года. На КП шла дружная работа. Ф. М. Черокманов имел хорошую, достойную подражания черту: перед операцией он умел советоваться с подчиненными, сам прислушивался к их доводам и приучал комдивов к творческому общению друг с другом. И в данном случае, заслушивая доклады каждого товарища о расстановке сил, комкор направлял обмен мнениями. Все приходили к одной общей идее - шире растянуть фронт форсирования, создать несколько участков переправ, чтобы дезориентировать противника, и в то же время иметь силы для наращивания ударов на плацдарме. Боевой порядок корпуса и дивизий строился в два эшелона. На направлении главного удара, который наносился смежным флангом с 18-м корпусом, Черокманов поставил 193-ю дивизию. Фроленков заявил, что в первом эшелоне у него пойдут два усиленных стрелковых батальона. Власов тоже высказался за такой боевой порядок. Товарищи просили комкора и командарма демонстрировать ложные переправы, создать участки задымления.
   Черокманов проводил совещания кратко, пустословия не любил. К обеду все было закончено. Фроленков перед отъездом пригласил меня заглянуть в район сосредоточения его дивизии. Комкор поддержал: "Там и саперы учатся". Поехали. В пути вспомнилось недавнее прошлое генерала. Был начальником штаба корпуса у того же Черодшанова. Не сработались, не штабная душа у Фроленкова, рвался на дивизию. Уважили его просьбу и не ошиблись, хорошо дралась дивизия. На Днепре она показала, что способна преодолевать и такие водные рубежи.
   Километрах в двух - четырех южнее Каменки лежат озера Беловод, Заборское, Воротите. Еще на КП корпуса Черокманов показал эти места на карте как район совместных тренировок стрелков и саперов. Сам комкор неустанно контролировал это дело. Начал он его, как уже говорилось, на Курской дуге. Продолжал на Десне и на Соже. Тщательная отработка навыков бойца-десантника, достижение полной увязки в деятельности командиров стрелковых и саперных подразделений вот чего добивался комкор. И теперь, едва части расположились близ Днепра, на озерах началась боевая учеба. Осенние ночи прозрачны, но над водой - густой туман, людей не видно, и лишь по звукам догадываешься, что здесь делается. Мерные всплески весел, старший на лодке подсчитывает:
   "Раз, два... раз, два", ускоряя темп. Это тренируются в гребле. В другом месте слышно, как группа солдат тащит к воде пушку и грузит ее. В третьем постукивают топоры - собирают паром. Оснащают лодки. Забота одна - темп! На каждой операции стараются сэкономить минуты - те самые минуты, которые позволят проскочить на тот берег перед носом у смерти. Слышен негромкий голос:
   - ...Плавать я тебя зараз научу... сигай в воду! Секунда заминки.
   - Разрешите раздеться, товарищ сержант...
   - Раздеться? Фрицев за Днепром без штанов догонять будешь? Некрасиво! Сигай в полном комплекте...
   Всплеск от падения неуклюжего тела. Другой - вводу пошел мастер.
   - Держись за меня. Выгребай!.. Вот так. Стиль баттерфляй... по-русскому как топор... Цепляйся за лодку!..
   Увидев группу генералов, сержант выскочил из лодки на берег, подбежал, хлюпая набравшейся в сапоги водой.
   - Личный состав десантной группы проходит занятия по достижению берега вплавь. Докладывает старший лодки сержант Тарасенко.
   - Стилю баттерфляй обучаете, я слышал? Сержант открыто улыбнулся. Его молодое лицо стало совсем мальчишеским. Мне был знаком этот сапер-комсомолец еще по лету сорок третьего года, когда П. В. Швыдкой представил его к первой правительственной награде. Наш инженер любил своих людей, то есть знал их и ценил по заслугам. "Знаменитый будет сапер", - сказал он тогда про Василия Тарасенко. Взводу Швеца было приказано проделать в немецком минном поле проход для общевойсковой разведки. Отделение В. Ф. Тарасенко под покровом ночи поползло вперед, а взвод остался в траншее, чтобы прикрыть огнем отход товарищей, если их обнаружат немцы. Случилось непредвиденное: на местности стояли мины неизвестной конструкции. Как быть? "Всем назад!" - шепотом приказал Тарасенко. Он остался один. Швец, когда ему доложили, выругался и быстро цополз к минному полю, ежесекундно ожидая взрыва, но взрыва не было. Из темноты навстречу - сержант. "Теперь она наша!" - сказал он, и вместе они вернулись назад. Тарасенко обезвредил новинку, принес ожидавшим солдатам и тут же, в первой траншее, при свете карманного фонаря за десять минут показал, как с ней обращаться. Еще десять минут ушло на то, чтобы каждый солдат отделения попрактиковался в обезвреживании новой конструкции, и Тарасенко снова повел людей вперед. Проход был сделан в срок. Утром сержант уже инструктировал дивизионных саперов.
   Таков был один из старших лодок, которые обеспечивали в 193-й дивизии первый бросок через Днепр.
   - Сколько в вашей лодке не умеют плавать, сержант?
   - Трое, товарищ командующий... Научим. За три ночи научим!.. - И добавил конфиденциальным тоном (каким только бывалый солдат умеет говорить с командиром): - Люди так хотят за Днепр, что они всему научатся.
   Хорошо было сказано, молодец сержант. Хотят за Днепр! Лучших слов не подберешь, чтобы передать боевое настроение тех дней. Василий Швец уже после войны писал мне: "...За сутки до начала форсирования в нашей роте было комсомольское собрание и митинг. Помню, солдаты, выступая, говорили: "Выполним приказ. Выбросим фашистов с родной белорусской земли". Здесь же, на митинге, солдаты предложили создать расчеты лодок из добровольцев. Но не получилось! Оказалось, что все саперы и стрелки хотят первыми переправиться через Днепр. Все были добровольцами. Поэтому приняли решение - первые рейс-расчеты сформировать только из коммунистов и комсомольцев. Каждый солдат тогда ходил за своим командиром, искренне и настойчиво просил пустить в первый рейс..."
   Из четырех батальонов 14-й инженерно-саперной бригады один, 170-й, был выделен для обслуживания десантных и паромных переправ. Остальные три батальона эти дни вместе со стрелками работали в окрестных лесах, готовя все, что нужно, для форсирования - лодки, паромы и, главное, мост. Наш армейский инженер был отличным организатором, и на Днепре его способности развернулись в полную силу. За день до начала операции все детали моста на жестких опорах под грузы в 60 тонн были сделаны. Занумерованные, подготовленные к перевозке, они стояли в рощах, и, как только были захвачены пойма и вторая траншея противника, саперы начали строительство сразу с двух берегов.
   Это был настоящий подвиг! Мост протяжением более 400 метров они поставили за одни сутки. Работали под бомбовыми ударами немецкой авиации, работали вручную, сваи забивали, наращивали их на глубине 5 - 6 метров - и дали армии мост, по которому наша техника двинулась на заднепровский плацдарм. Вспоминая эти славные дела, Иван Семенович Глебов сказал: "Не забудьте, Павел Иванович, упомянуть: нам ведь не поверили, что этакую махину поставили за двадцать четыре часа. Помните, Пархомчук прилетал?.." Действительно, из Москвы на Днепр прилетал инженер И. Т. Пархомчук проверить. Что ж, он удостоверился в мастерстве инженерных войск.
   - Як у сказки, - пошутил, показывая москвичу мост, Швыдкой. - Махнул палицей - и готово!
   - А вы раскройте товарищу Пархомчуку секрет, где взяли такую палицу.
   - В народе, товарищ командующий. Наши саперы - народ знаменитый. Да в здешних деревнях почти каждый старик топором расписываться может... Попросил помочь. Они помогли.
   Герои форсирования Днепра не забудут неоценимую помощь местных жителей. Потомственные рыбаки, бывшие матросы речных судов, лесосплавщики - все они отлично знали Днепр. С приходом наших войск они вернулись из лесов и болот в свои разрушенные деревни. На одной из площадок по ремонту лодок работало четверо стариков - братья Новгородские, когда-то служившие в речном флоте, и рыбаки Савельев, Станкевич, Волохин. Ритмичный перестук топоров. Негромкая песня.
   - Хорошо поете, деды...
   - На свободе, милый товарищ, всякая пташка песню заводит, - ответил коренастый седой Савельев.
   - Перекурим, товарищи. Есть разговор.
   Присели на бревнах. Плотники с удовольствием потянулись к пачке "Казбека". Савельев взял папиросу и негромко сказал:
   - Москва!.. - Помолчал, потом спросил:-О чем будет разговор, товарищ командир?
   Гидрометеорологическая служба снабжала войска очень скудными данными о водных рубежах. Приходилось при подготовке к форсированию пользоваться опытом старичков. Савельев охотно отвечал на все вопросы и дал много ценных сведений о характере реки на участках переправ. Они подтверждали выводы нашей инженерной разведки, позволили принять решение о длительности артиллерийской подготовки и произвести точный расчет времени на захват плацдармов.
   Жители Радуля и других селений хорошо помогли нам и при самом форсировании - рыбаки сели за весла и перевозили за Днепр наших бойцов. Настоящие герои!
   Вспоминаю одного из таких добровольных наших помощников, с которым познакомился в деревне Лопатня, где, как говорилось, размещался КП генерала Иванова. Звали его Павлом Абрамовичем, по фамилии Саенко. Он был уже старик и сильно прихрамывал. На вопрос, что с ногой, ответил, что старая рана, еще с первой мировой войны. Участвовал в Брусиловском прорыве. Саенко помог саперам собрать семь лодок, сделал к ним весла, отковал скобы для паромов. В ночь перед атакой старик вышел проводить бойцов. Люди несли к реке лодки, а он стоял у кусточков на краю торфяного луга в чистой рубахе, и па груди у него было четыре Георгиевских креста. Так старый русский солдат просто и ясно выразил ощущение праздника, овладевшее им в канун броска наших войск через Днепр...
   Мы постояли рядом, и знаете, вдруг в памяти мелькнули дни военной молодости - тогда, в шестнадцатом году, учителями моими были вот такие же, как этот русский солдат, бородачи.
   Павел Абрамович Саенко стоял рядом, глядя вслед уходившим к Днепру бойцам, и на его лице было выражение спокойствия и удовлетворения. Посмотрел я еще раз на его чистую заплатанную рубашку со старинными наградами и от души обнял ветерана.
   Южная окраина Каменки подходила к безымянной высотке, возвышавшейся метров на двенадцать над окружающей местностью. До берега рукой подать - через луг метров триста. Роща, уже по-осеннему прозрачная, все же служила приличной маскировкой блиндажей армейского командно-наблюдательного пункта. На высоте было тесновато, поскольку здесь же были оборудованы КП дивизии Фроленкова и командиров ее полков. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Непосредственная близость армейского пункта управления к наступающим частям дает многое - большую организацию, большую способность всего армейского организма к маневру наличными средствами и, если хотите, более высокий уровень наступательного порыва.
   Ночами на высотке можно было застать разве что начальника штаба. Все остальные - в частях - на озерах, где учатся, в лесах, где строят переправочные средства, на берегу, где идет разведка реки и вражеской обороны, готовятся укрытия для людей и лодок и т. д. Не только командарм и член Военного совета, но и все руководящие работники управления побывали на партийных и комсомольских собраниях в батальонах первого эшелона. Помогли солдатам своим партийно-политическим опытом я сами напитались возвышенным настроением масс. Горбин был в 406-й дивизии. Докладывал: комсомольцам, идущим в первые рейсы, торжественно вручены красные флаги с надписью: "За нашу Советскую Родину!" Товарищ я веред всем батальоном поклялись водрузить их на том берегу. Липис вернулся из 118-го артиллерийского полка полковника В. Л. Болдасова, который был выделен для обеспечения огнем десантной группы 69-й дивизии. "Артиллеристы и стрелки прекрасно понимают друг друга, - докладывал он. - Командир второй батареи лейтенант Бутылкин отлично ладит с комбатом Кулешовым. Он переправляется первым рейсом. Провели совместный митинг. Между прочим, выступал подполковник Сидоров, замполит полка. Как его слушали!.. Завидую людям, у которых слово, как огонь, зажигает... Сидоров тоже идет с первым десантом. Вот кому счастье!.."
   Нашему оператору хотелось, видно, опять удрать с десантниками. Но для коммуниста счастье - быть не там, где он хочет, а там, где он нужен. Подобное понимание требует, конечно, дисциплины чувств и сознания, чего подчас Липису недоставало. Присутствовавший на беседе новый начальник политотдела армии полковник Хабиб Ганиев понимающе улыбнулся оператору. Он тоже был из породы романтиков, и личная храбрость у него доходила до безрассудства.
   - ...Александр Васильевич Сидоров там будет на месте, он опытный десантник, я его видел при форсировании Сева, - сказал Ганиев. - Но меня тревожит состав десантного батальона сто двадцатого полка. Я сейчас ид шестьдесят девятой. Кузовков мудрит...
   - В чем?
   - Он включил штрафную роту в состав батальона и поставил на главном направлении форсирования.
   - А может, это неплохо? - сказал Радецкий.
   - Как с такими людьми можно рассчитывать на успех? - горячо воскликнул Ганиев. - Кто в штрафной роте? Разве это бойцы!..
   Среди штрафников было много окруженцев, кто в первые дни войны не пробился к своим, а осел в деревнях на оккупированной врагом территории. Они были виноваты. Но мы не могли отказываться от них. Прежде всего, дивизии крайне нуждались в пополнении, так как в боях на Севе, Десне и сожских плацдармах понесли потери и теперь имели едва половину штатной численности. Готовясь к броску через Днепр, армия наконец получила 2 тысячи солдат за счет местной мобилизации. Прибыли и новые штрафные роты. Вопрос был в том, сумеем ли мы поднять их и поставить на ноги. Установка Ганиева говорила "нет". Несомненно, он по горячности ошибался.
   - Штрафники могут стать неплохими солдатами, если к ним подойти по-человечески, - говорил Ганиеву Николай Антонович.
   Звонок Кузовкову:
   - Как вы намерены использовать штрафную роту, Иван Александрович?
   - Товарищ командующий, рота маршевая, в ней пятьсот человек. Если ничего не предпринять, это будет неуправляемое подразделение и понесет большие потери. Полагаю целесообразным направить весь рядовой состав стрелковых рот второго батальона сто двадцатого полка на пополнение других подразделений полка, а в этот батальон целиком передать штрафников. Без изменений оставлю только пулеметную и минометную роты. Это будет полнокровный батальон, с надежным командным составом - от комбата до сержантов. В нем останутся и все коммунисты из солдат.
   - Не опасаетесь? Не подведут штрафники?
   - Людям надо же верить, - сказал комдив. - Я разговаривал с ними. Убедился, что понимают свою вину перед Родиной. Будут драться. Я им на митинге обещал, что буду ходатайствовать за них перед Военным советом армии, как только выполнят задачу в роли передового батальона. И коммунисты с ними работают.
   В голосе Кузовкова звучала убежденность. Он был скор на самостоятельные решения и не стеснялся отстаивать их. Это, кстати сказать, было одной из причин размолвки с комкором Ивановым, который в самостоятельности мышления комдива 69-й видел лишь строптивость характера.
   - Хорошо. Пусть будет по-вашему. Но предупреждаю - основательно поработайте с каждым человеком... Загляну и проверю...
   Заглянуть в 69-ю удалось лишь накануне форсирования. По данным штаба корпуса, НП дивизии значился в радульской церкви. Но комдив, встретивший меня на окраине Радуля, повел по подготовленным траншеям в сарай на берегу левее церкви.
   - Меня хотели в церковь посадить, - докладывал Кузовков. - Не пошел. Это же мишень для прямой наводки. Немцы уже сейчас пристреливают по ней свои орудия, а что будет во время боя? Если жив останешься, то управление все равно потеряешь.
   Внутри сарая отрыто несколько щелей. Ход сообщения вел под стену в глубокий блиндаж. Сверху - надежное бревенчатое перекрытие. Смотровая щель выходит прямо на Днепр. В стереотрубу хорошо видна река на всем участке дивизии. Прямо против Радуля - небольшой остров. Там уже с прошлой ночи сидел взвод от 1-го батальона бахметьевского полка. Захват этого островка посредине реки был выгоден тактически. Отсюда можно было огнем прикрывать переправу подразделений первого эшелона. Островок служил как бы трамплином для стремительного броска через Днепр. Левее располагался другой остров, покрупнее.
   - С началом артподготовки взвод от третьего батальона полка Бахметьева захватит и этот остров и тоже будет прикрывать с него нагл десант огнем. Одновременно тут будет организована ложная переправа.
   Затем комдив представил всех командиров полков; Бахметьева (120-й), Горбунова (237-й), Ситника, который принял 303-й полк у тяжело раненного на Десне Прилепского, а также командира 118-го артиллерийского полка Болдасова. Товарищи доложили о готовности своих частей.
   У полуразрушенных домиков Радуля замаскированы лодки. Все предусмотрено: прибиты скамейки, чтобы удобнее вести огонь на плаву. На дне - четыре пары весел: двумя работают, двое запасных. Здесь же охапка густо смоченной мазутом пакли - можно быстро и надежно заделать пробоину. Н" носу прибиты рогульки. Бахметьев поясняет:
   - Пулеметчиков в лодки посадим, С руки им огонь вести тяжело и неэффективно. А рогульки - хороший упор. Мы на всех лодках решили поставить по пулемету. Подобрали пулеметчиков.
   Каждая группа первого эшелона ремонтировала и готовила для себя лодку из числа собранных у местного населения.
   Знакомя с личным составом групп, Бахметьев сказал:
   - Вот это новобранцы. Здорово нам помогли подготовиться к переправе, они речное дело" знают!..
   - Постой, постой! Какие еще новобранцы? Товарищ Кузовков, вы пожучили роту штрафников. А эти откуда?
   - Это - другие - несколько смутясъ, ответил комдив.
   Выяснилось, что командир дивизии самовольно призвал на службу более 30 радульских рыбаков. Людей в дивизии оставили, но Кузовков был строго предупрежден за незаконное действие.
   Подготовкой к форсированию каждый день интересовался командующий фронтом. Он принимал все меры, чтобы помочь армии выполнить сложную задачу. Рокоссовский подбросил артиллерию оставшемуся на сожском плацдарме корпусу генерала Самарского. Активность корпуса возросла, что заставило противника подтянуть в междуречье Сож - Днепр еще одну дивизию и отвлекло его внимание от района Лоев - местечко Радульь
   Вечером 13 октября в армию приехал Василий Иванович Казаков. Вместе с Бескиным он зашел ко мне.
   - У меня вызывает сомнение план артподготовки, - начал разговор командующий артиллерией фронта. - Слишком велик расход снарядов.
   Использование артиллерии при форсировании водных преград определяется временем и способом действий войск. При форсировании с ходу или ночью артиллерия открывает огонь в момент обнаружения противником переправы десанта. В тех случаях, когда форсирование начинается после планомерной подготовки, а это чаще всего бывает на рассвете или днем, передовые отряды преодолевают реку одновременно с огневым налетом артиллерии по переднему краю вражеской обороны и по его артиллерийским батареям. Прекращение огня и перенос его в глубь оборони производится в момент подхода передового отряда к берегу, занятому противником.
   Наш план несколько отличался от этого. Он состоял как бы из двух артподготовок по переднему краю. Вначале наносился пятидесятиминутный удар всеми средствами по первым двум траншеям противника. В этот момент лодки передового десанта должны быть уже на плаву. Затем артиллерия, действующая с закрытой позиции, переносит огонь на вражеские батареи. Десант поддерживается орудиями прямой наводки, которые уничтожают ожившие в первой и второй траншеях огневые точки. За десять минут до подхода лодок к вражескому берегу снова вся артиллерия обрушивается на первые позиции врага. Эта идея принадлежала Ивану Семеновичу Глебову. Когда обсуждался план артподготовки, Бескин не возражал против предложений штаба, и меня удивляло, что оп не смог сам представить Казакову веские аргументы.
   - Вы-то что думаете, товарищ Бескин?
   - Вроде все верно, но товарищ Казаков сомневается.
   - Где план?
   - У Глебова.
   - Зовите же его сюда!
   Минут через пять начальник штаба разложил на столе план артподготовки и схему немецкой обороны.
   - Есть у вас сомнения в необходимости двойного удара но переднему краю?
   - Никаких, товарищ командующий!
   - Хватит с вас одного налета, - сказал Казаков. - Попусту будете бросать снаряды.
   - Мы уже ученые, - ответил Глебов. - Помните Новгород-Северский? Восемнадцатый корпус там получил по зубам, потому что не додумались до двойной артподготовки. Хорошо, что Самарский выручил... И здесь у противника аналогичные условия обороны.
   - Давайте разберемся! - Казаков придвинул к себе схему немецкой обороны.
   Вторая линия траншей проходила по высотам на удалении 200 - 300 метров от уреза воды и почти не просматривалась с нашего низкого берега.
   - Да!.. Тут их надо долбить да долбить... - Василий Иванович был прижимист насчет боеприпасов, но к реальным нуждам войск относился с большим вниманием, не говоря уже о том, что красивая идея всегда находила в нем сторонника.
   - Вы же видите, не сможем мы уничтожить все огневые точки одним коротким налетом. Десанты могут быть остановлены у самого берега, когда противник придет в себя.
   Казаков долго изучал наши документы, набрасывая на бумаге колонки цифр.
   - На второй налет вы расходуете почти две тысячи снарядов. Столько дать не могу. Двойная артподготовка по переднему краю - это хорошо придумано. Без нее десантным отрядам будет трудно. Но второй налет сокращайте до тысячи снарядов. Захват плацдарма за Днепром - не самоцель. С чем будете развивать успех?
   Довод веский. Мы приняли поправку В. И. Казакова. С учетом армейской артиллерийской группы на направлении главного удара, в полосе 18-го корпуса, было сосредоточено 127 орудий на километр фронта. Корпус Черокманова имел вдвое меньшую плотность артиллерии. Неплохо, если бы хватало снарядов. Но лишь 76-миллиметровые дивизионные и полковые пушки да армейская группа имели запас выстрелов на огневых позициях по одному боекомплекту. Остальные артиллерийские и минометные системы не были обеспечены полным боекомплектом. Приходилось экономить. Выручал много раз испытанный метод прямой наводки. В 18-м корпусе на прямую наводку было поставлено две трети полковой и дивизионной артиллерии. Кроме того, основательно поработали с летчиками. Удары авиации планировались в масштабе фронта силами 16-й воздушной армии. С ее командующим С. И. Руденко у нас еще со времени Сталинграда установилось полное взаимопонимание. В полосе форсирования наметили 12 полковых вылетов штурмовиков и бомбардировщиков удары по опорным пунктам Лоев, Крупеньки, Сенская, Колпень, а также по немецким артиллерийским батареям.
   За два дня до наступления из штаба воздушной армии в каждую дивизию прибыли офицеры со средствами связи и наведения. С наблюдательных пунктов комдивов они непосредственно на местности изучили ориентиры, уточнили сигналы взаимодействия с пехотными командирами.