Батракова Наталья Николаевна. Территория души. Книга 1

   — И как вы считаете, он прав? — после паузы спросила Анна. — Только честно. Как женщина, вы думаете, он вправе лишать их общения? Несмотря на все обиды?
   Саша присела на маленький стульчик, предусмотрительно всегда находившийся рядом.
   — Не знаю, что и сказать, — растерянно ответила она. — Так Костя решил.
   — Да, он так решил. Тогда. Но прошло уже почти три года. Каждый в жизни имеет право на ошибку. И Светлана, и Костя.
   — Олег ведь до сих пор о ней спрашивает, — неожиданно произнесла женщина, задумчиво перебирая в руках луковицы тюльпанов. — Это я Косте ничего не говорю. И Олег тоже. Чувствует, что папе это неприятно. А еще… Он ведь ее фотографию в книжках прячет. Почти и не помнит уже, а грустит. Кате завидует, что у нее мама есть. Вот так.
   — Так почему вы об этом ничего ему не рассказываете? — возмутилась Анна. — Вы одного от страданий оберегаете, а другого, маленького, заставляете так мучиться?
   — Да понимаю я все, — вздохнула Саша. — Только от меня ничего не зависит.
   — Вы его боитесь? — неуверенно спросила Анна.
   — Не его, — опустила голову женщина. — Я боюсь, что он перестанет доверять мне Олега. А без него я не представляю своей жизни.
   «Так вот в чем дело! — дошло до Анны. — Она боится вновь оказаться невостребованной! Бедная женщина! Она в таком же положении, как и я: ни мать, ни бабушка родная. В любой момент ее могут выкинуть из этой жизни! Хотя нет, по отношению к ней Крылов на такое не пойдет. Я ведь помню, как он переживал, когда Саша попала в больницу».
   — А если бы вам позвонила Светлана и попросила устроить встречу? — тихо спросила она.
   — Она никогда этого не сделает, — твердо ответила женщина. — Зная мое положение, она прекрасно понимает, что я никогда не пойду на такой шаг. А почему это вдруг ты так ею интересуешься? — насторожилась она.
   — Да так. Слишком много темных пятен для меня в этой истории, — уклончиво ответила Анна. — Ну что? Еще часик поработаем и домой?
   — Да, к автобусу бы не опоздать, — согласилась Саша, вставая со стульчика. — А почему мы розы не накрываем? Вон сколько еловых лапок рабочие привезли!
   — Рано еще, — задумчиво пояснила Анна и неожиданно произнесла: — Саша, если вдруг я не смогу их укрыть, ну по какой-то причине, не забудьте, пожалуйста, это сделать. Особенно ту, что у меня на окне проросла. У нее еще корешки совсем слабенькие, могут мороза не выдержать.
   — Вот вместе и укроем, — не поняла женщина. — Что это ты надумала? Конечно, накроем!
   — Это я так, на всякий случай, — улыбнулась Анна. — Все будет хорошо.
   «И мы поженимся, — добавила она мысленно. — Или разбежимся».
 
   Около восьми раздался телефонный звонок. Второй, который она ждала в этот вечер.
   Первым позвонил Костя. Он был в хорошем настроении, передал привет от Дербенева и сообщил, что купил подарок, о котором она даже не догадывается. Обещал прилететь завтра днем. Удивительно, но в эти два дня он впервые за все время знакомства звонил ей по нескольку раз за день. Прежде такого за ним не водилось.
   Звонок от Светланы Селиван был не таким радостным.
   — Анна, здравствуйте.
   — Здравствуйте, Светлана. В трубке повисла пауза.
   — Простите, что звоню вам домой. Вас не было на работе два дня, я просила домашний номер, но мне не дали. Пришлось вычислять по адресу.
   — А как вы узнали, где я живу? — удивилась Анна.
   — Я ведь говорила, что видела вас с детьми у школьного автобуса. Я за ним на такси ехала. Затем прошла за вами до подъезда. Знакомые только что помогли найти по компьютеру, — как бы извиняясь, пояснила Светлана.
   — А что, мой номер уже есть в базе данных? Зимой еще не было, — удивилась Анна.
   — Теперь есть. Снова возникла пауза.
   — Я завтра улетаю, — наконец произнесла Светлана.
   — Я помню, — ответила Анна.
   — Вы мне ничего не скажете? — спросила она безнадежно.
   — Во сколько ваш самолет?
   — В два часа дня. Рейс «Люфтганзы». Анна глубоко вздохнула и наконец произнесла слова, которых сама боялась:
   — Вы сможете подъехать в десять утра к «Макдоналдсу», что на площади Бангалор?
   — А где это?
   — По Богдановича, бывшей Горького, до пересечения с Сурганова. Я там буду с детьми.
   — И с Олегом? — не поверила Светлана.
   — Да, — ответила Анна, понимая, что выбор сделан.
   — Буду. Конечно, буду! — обрадовалась женщина. — Костя разрешил?
   — Костя в Москве и вернется завтра. Я не смогла с ним поговорить, — честно ответила Анна.
   В трубке вновь воцарилось молчание.
   — Вы это сами решили? — вновь зазвучала неуверенность в голосе. — Вы хорошо подумали?
   — Да. Я попытаюсь ему объяснить позже. Не знаю, поймет ли, но я попробую.
   — Нет, — раздалось в трубке после раздумья. — Он не поймет. Я его хорошо знаю. Спасибо, Анна. Я не поеду. Я не хочу, чтобы кто-то потом расплачивался.
   Было слышно, как при последних словах задрожал ее голос.
   — Вы приедете, — устало произнесла Анна. — Дело в том, что Олег о вас помнит. Возможно, я не права, но я поступаю так не только ради вас, но и ради него тоже. Ребенок, пока жива мать, обязательно должен с ней видеться. Хоть иногда. Когда знаешь, что тебя любят, легче жить на свете.
   То ли от этих слов, то ли от напряжения, просто сковывавшего Светлану в последние дни при мысли, что она не сможет увидеться с сыном, она всхлипнула.
   — Он, правда, меня помнит?
   — Помнит. И скучает, — затем, почувствовав безмерную усталость, Анна попросила: — Завтра в десять. Хорошо? Народу с утра немного, и вы на самолет успеете.
   — Хорошо, — быстро ответила Светлана и добавила: — Мне даже страшно, а вдруг не узнает?
   — Узнает, — успокоила Анна. — Он хранит вашу фотографию. Спокойной ночи.
   — Спокойной ночи.
   «Ну, вот и все, — подумала Анна, глядя в темноту за окном. — Вот и все. Выбор сделан. В пользу своей правды на чужой территории».
 
   — Мама!? — прошептал Олежка, сидя за столиком с пакетом «Хеппимила».
   Они приехали в «Макдоналдс» минут двадцать назад. Посетителей почти не было, лишь в углу группа детей отмечала день рождения.
   Анна сразу увидела Светлану, в одиночестве сидевшую за столиком со стаканчиком кофе. Дав ей знак подождать, она выбрала с детьми игрушки, усадила их за стол и принесла заказ. Только потом жестом подозвала женщину.
   — Олежка! — сдерживая слезы, бросилась та к ребенку. Мальчик удивленно смотрел то на Аню, то на прильнувшую к нему женщину.
   — Мама, где ты была? — спросил он по-детски наивно.
   — Мне нужно было уехать.
   — Так надолго?
   Светлана подняла голову и со слезами радости на глазах произнесла:
   — Так получилось, сынок.
   — И ты, правда, меня не забыла? — неуверенно уточнил он.
   — Нет, дорогой. Как я могу тебя забыть?
   — Но ты так долго не приезжала, я подумал, что забыла.
   — Я теперь буду чаще приезжать, обязательно, — снова прижалась к мальчику Светлана, целуя его ладошки.
   Она никак не могла оторваться от ребенка, все еще не веря в счастливую возможность не просто смотреть на него сквозь забор детского сада, а вот так чувствовать его тельце, слушать дыхание, слышать голосок.
   На них стали оглядываться.
   — Светлана; присядьте с нами за столик, — попросила ее Анна. Та, взяв себя в руки, вытерла кончиками пальцев глаза и, присев рядом с Анной, спросила, указав взглядом на Катю:
   — А это ваша?
   — Моя. Катюша, поздоровайся. Это мама Олега. Катя сидела с чизбургером в руках и наблюдала за происходящим, раскрыв рот от удивления.
   — Здравствуйте, — наконец сказала она и искренне добавила, распахнув глаза во всю ширь: — Олег всем говорил, что у него мама красивая. А ему никто не верил. Даже я немножко не верила.
   — Почему? — улыбнулась девочке Светлана.
   — У меня тоже мама красивая. Но она ко мне в гимназию приходит, а вы — нет.
   — Зато за тобой папа не приходит, — вступился за Светлану сын. — Только ты его все равно любишь, сама говорила.
   — Дети! — улыбнувшись, попыталась примирить их Анна. — Давайте ешьте быстрее, потом еще на горке успеем покататься.
   — Мама, ты никуда не уйдешь, пока я буду есть? — неожиданно спросил Олег.
   — Нет, не уйду, — ответила Светлана. Слезы снова заблестели в ее глазах.
   — Я тебя за руку буду держать, — при этих словах мальчик протянул руку и ухватился за ладонь женщины, лежавшую на столе.
   Наблюдая за всем этим, Анна нисколько не жалела, что устроила встречу. Она была права. Олегу надо знать, что его помнят и любят. Тут ее взгляд упал на Катю.
   Та сидела, насупившись, и ничего не ела.
   — Катюша, что с тобой?
   — Мама, а почему к нам папа не приходит? — спросила она, взглянув ясными глазенками на мать. — Потому, что у него теперь другая жена?
   Женщины переглянулись.
   — Понимаешь, Катя, — Анна говорила медленно, стараясь подобрать правильные слова, зная о том, что ее слушает и Олег. — Родители часто не могут жить вместе. Мальчик или девочка тогда живет с папой или с мамой. Но они всегда помнят и любят своих детей. Так же, как и те люди, которые с ними живут, любят их детей.
   — Неправда, — пробурчала Катя. — Тетя Люда меня не любит.
   — Если это так, ей просто не повезло. Она еще не поняла, какая у твоего отца растет замечательная дочка.
   — А он приедет ко мне снова на день рождения? — слегка успокоилась Катя.
   — Приедет. Обязательно. Даже если просто позвонит, тебе ведь все равно будет приятно?
   — Ну, не очень, конечно, — пожала плечами девочка. — Пусть тогда хотя бы игрушку передаст.
   — Ой! — спохватилась Светлана. — Я совсем забыла. Я же вам подарки привезла.
   Оглянувшись, она быстро пересекла зал, вернувшись к столику, за которым сидела раньше. Рядом стоял объемный пакет.
   — Катенька, вот тебе кукла и гардероб к ней. А это тебе, Олег, — и она протянула ему красивую коробку с радиоуправляемым автомобилем.
   Приятно удивленная Анна с улыбкой смотрела на обрадованные детские лица. Она не ошиблась. Светлана действительно была обычной, нормальной женщиной с добрым сердцем. А что произошло у них с Крыловым — Бог им судья!
   — Ну, пойдем погуляем? — глянула она на часы.
   На выходе в дверях они столкнулись с женщиной, лицо которой показалось Светлане знакомым. Но, не желая отвлекаться, та поспешила за всеми. А зря. Если бы она заставила себя напрячься и вспомнила, кто это был, кто знает, как бы все повернулось дальше…
   Женщина же во все глаза рассматривала через стекло веселую компанию, делая свои выводы.
   Был еще один человек, который видел и узнал и Анну, и Светлану. По странному стечению обстоятельств именно в это время и именно здесь праздновала свой пятый день рождения внучка Андрея Витальевича Хвостова.
 
   — Спасибо, Анна, — две молодые женщины наблюдали, как дети весело катаются с горки. — И за слова, сказанные за столом. Я рада, что их слышал Олежка.
   — Что слова? Вопросы, — ответила Анна. — Дети, к счастью, напрямую могут спросить о том, что их волнует. В отличие от взрослых. И ответить тоже могут. С возрастом это проходит.
   — Тебе, наверное, непросто с Костей? — осторожно спросила Светлана, снова, перейдя на «ты». — Хотя я не вправе задавать такие вопросы. Прости.
   — Что теперь говорить. Иногда мне кажется, что он самый добрый, внимательный, нежный человек в мире, а порой ловлю себя на мысли, что ему не дано понять все эти чувства, вот в чем беда Я устала, — неожиданно призналась она честно.
   — Он все равно узнает об этой встрече. Может, мне самой ему позвонить?
   — Не стоит. Ты же знаешь, он не любит выслушивать новости от других. Я сама ему обо всем расскажу сегодня, — совершенно спокойно ответила Анна. — Не волнуйся.
   «И я знаю, чем это закончится, — отрешенно подумала она. — Но я сделала свой выбор. И в этом никто не виноват».
   — Тебе пора, — сказала она, взглянув на часы. — Прощайся с Олегом. Мы подождем у машины.
   — Спасибо, — Светлана неуверенно взглянула на Анну. — Можно я иногда буду тебе звонить?
   — Можно, — улыбнулась Анна.
   Совершенно неожиданно, взглянув друг на друга, они обнялись на прощание. Очень многое связывало их в этой жизни…
 
   — Да, на восемь часов. Столик у окна в углу. Обязательно свечи. И еще, пожалуйста, закажите букет из самых свежих белых роз. Семь достаточно. Пусть доставят к девяти — не позже и не раньше.
   Костя возвращался из аэропорта в прекрасном расположении духа. Два дня в Москве прошли на эмоциональном подъеме. Дела сделаны. Бумаги подписаны. С работой все более-менее стало утрясаться. Спасибо Николаю, специально прилетевшему в Москву.
   И все-таки не это было главной причиной его хорошего настроения. Костя достал из нагрудного кармана маленькую бархатную коробочку и открыл ее. Кольцо, украшенное по периметру маленькими бриллиантами, сияло на солнце. Вчера, проезжая по Тверской, он попросил высадить его у одного из ювелирных магазинов, едва успев до закрытия. Николай увязался следом.
   Крылову сразу понравилось это кольцо, хотя продавщицы советовали не спешить и посмотреть другие. Из-за бриллиантов его размер, к сожалению, изменить никак не удастся. Шутя, Костя с Николаем попросили одну из девушек его примерить, и Костя решил, что покупает.
   Замочить покупку решили в ближайшем ресторане.
   — Ну, поздравляю! — рассматривал кольцо Дербенев. — Думаю, я не ошибусь, что знаю, кому оно предназначено. Игра бриллиантов прибавляла настроения.
   — Знаешь, — подтвердил его догадки Крылов, наблюдая за другом.
   — Верка обрадуется! И когда? — задал он сам собой напрашивающийся вопрос. — Мы через десять дней в Таиланд летим, так вы уж дождитесь. Как-никак чувствуем свою причастность.
   — Еще не знаю, Николай, — рассмеялся Костя. — А вдруг откажет?
   — Аня? Да ты что! Зря, что ли, она терпела все твои выходки девять месяцев? Вера и та говорила, что давно бы тебя убила, — закрыл коробочку Дербенев и протянул Крылову. — Ее терпению и ожиданию надо отдать должное. Так что же тебя подтолкнуло к такому шагу? Зимой ты совсем другие слова говорил.
   — Зимой я был другим человеком, — усмехнувшись, припомнил разговор Костя. — А сейчас… Я иногда чувствую себя таким счастливым, что боюсь поверить в то, что со мной происходит.
   — Признаться честно, даже я сомневался, что когда-нибудь услышу от тебя такие слова.
   — Я, знаешь, о чем иногда думаю? — Костя спрятал коробочку в карман. — Помнишь, зимой в Киеве я встречался с Селиванами?
   — Помню, — подтвердил Дербенев. — И что?
   — Да Света тогда интересную фразу сказала. «Я хочу, чтобы ты почувствовал разницу», — повторил он слова женщины. — Она была права, это другое чувство. И разница — колоссальная.
   Николай с интересом посмотрел на друга.
   — Я рад за тебя, — просто ответил он. — Ну, давай выпьем за это дело?
   — Выпьем, — согласился Крылов, поднимая рюмку.
   — Будь счастлив!
 
   «Так, — думал он. — С рестораном решил, с цветами тоже. Что еще? Дети будут с Сашей. Вроде порядок».
   Костя захлопнул коробочку и, не переставая улыбаться, доехал до дома. До вечера он решил специально не встречаться с Аней. Лишь позвонил по телефону и, сославшись на занятость, пригласил ее вечером где-нибудь посидеть. Например, в «Вестфалии», недалеко от дома.
   Анна поехала на своей машине. Она предполагала, во что выльется разговор и, чтобы не возвращаться домой на такси, взяла со стоянки «Volvo». Уже одно то, что Крылов не предложил за ней заехать, настораживало. Правда, голос был веселый, довольный.
   «Наверное, — предположила она, — в Москве все прошло хорошо. Ну и слава Богу».
   Дети играли в Катиной комнате и, казалось, уже забыли об утренней встрече в «Макдоналдсе». Но на самом деле это, конечно, было не так. Не зря ведь, когда возвращались домой, они устроили обычный детский спор, чья мама красивее. В конце концов Катя с Олегом дипломатично согласились, что их мамы самые красивые на свете. Но поведение мальчика неуловимо изменилось. Само упоминание слова «мама» придавало ему огромное чувство гордости.
   «Единственное, что сможет меня спасти, это все рассказать первой, — грустно подводила итоги дня Анна. — И то не уверена».
   Но при всем этом одно обстоятельство ее успокаивало. Впервые за последнее время она сама, без оглядки на Крылова, приняла решение.
   Жизнь научила ее быть самостоятельной и в мыслях, и в поступках. Но после знакомства с Костей все исчезло. Последнее время она полностью зависела от него. Когда все шло хорошо, она об этом не задумывалась. Порой, когда было очень плохо, ее это мучило. Но сил сбросить с себя это обволакивающее счастливое покрывало, парализующее волю, не было. И не хотелось. Пугали тоска и одиночество прошлой жизни.
   Но больше всего она устала от неопределенности. Об истинном положении вещей ей периодически напоминали все, кому не лень. Или она просто очень обостренно стала относиться к чужим словам? Даже Олег час назад в машине объяснял Кате, что его папа дружит в тетей Аней только потому, что он дружит с ее дочерью.
   «Бред какой-то! При чем тут ребенок? — тряхнула она головой, пытаясь отогнать глупую мысль. — Но ведь, скорее всего, кто-то ему объяснил все именно так!»
   Когда около шести за детьми пришла Саша и случайно обмолвилась в разговоре, что Костя дома, Анна растерялась.
   «Ничего не понимаю, — подумала она. — Почему бы не поехать вместе?»
   Но, что бы там ни было, встреча назначена, условия приняты.
 
   — Ну, прямо жених! — всплеснула руками Саша, разглядывая вышедшего из своей комнаты Костю.
   Свежевыбритый, в новом костюме и белой рубашке, с тщательно подобранным галстуком, он производил неизгладимое впечатление.
   — А почему бы и нет! — загадочно ответил тот, не переставая улыбаться, и, чмокнув женщину в щеку, скрылся за дверью.
   Такси уже стояло у подъезда. Открывая дверцу, он услышал звонок мобильного телефона.
   — Константин Петрович, что же вы нарушаете условия, из-за которых было сломано столько копий? — игриво спросил женский голос. — Это Нина Степановна, ваш адвокат по бракоразводному процессу. Не узнал?
   Только сейчас Крылов сообразил, кто это. Нина Степановна Чашникова! Нинок! Почти год не встречались, после того как она стала очень уж часто интересоваться его холостяцкой жизнью.
   — Да, узнал. Как поживаете? — автоматически спросил он.
   — Ну, уж сразу на «вы». В последнее время, если мне не изменяет память, мы с тобой общались проще, — обиженно ответила женщина.
   Она была старше Кости на несколько лет и, насколько он помнил, поздно родив, воспитывала ребенка без мужа. Эта волевая, сильная женщина слыла одним из самых успешных адвокатов по семейному праву.
   — Да, Нина. Ты права, — почти извинился Крылов. — А какие условия, я что-то не понял?
   — Ну как же. Запрет на встречу с ребенком для бывшей жены. Кажется, ее Светлана зовут?
   — Ну и что? — не понял Костя. — Я помню о нем прекрасно.
   — Помнить-то помнишь, только сегодня утром в «Макдоналдсё» прямо у меня на глазах твоя бывшая жена встречается с ребенком! Что ж ты меня подводишь? Или мне милицию нужно было вызвать? Я уж подумала, может, Крылов стал менее принципиален? Все простил, например. Ты хотя бы предупредил. Минск — город маленький. Не хочется терять клиентов и репутацию.
   «Саша! — похолодело в груди у Кости. — Не выдержала!»
   — А кто еще там был? — спросил он, стараясь сохранять спокойствие.
   — Девочка еще была с мамой. Симпатичная такая девушка светленькая. Прощались-то они как подружки. Ну, жена твоя бывшая с этой девушкой. Кто такая, кстати, если не секрет?
   «Анна», — понял Костя. Хорошее настроение вмиг испарилось.
   — Так, знакомая одна. Ты не ошибаешься? — спросил он с надеждой.
   — Думаю, что нет. Светлану я хоть видела всего дважды, но запомнила хорошо. Интересная дамочка. Слышала, как мальчика Олегом называла. Впрочем, если мне не доверяешь, можешь Андрею Витальевичу позвонить. Он как раз в это время день рождения внучки отмечал. Я просто уверена, что он их видел. Ну, чего молчишь?
   «Все сходится, — думал Костя. — Светлана была в Минске, каким-то образом вышла на Анну. А та? Как она могла? Ведь я не один раз ей рассказывал, что тогда произошло. За моей спиной! А я как последний дурак… Надо было Сашу предупредить, чтоб с Олега глаз не спускала, пока Светлана в Минске!»
   — Ты что? Правда, не знал? — удивился голос на другом конце. — Ну ты даешь! Хороша знакомая!
   — Нина, я тебе перезвоню позже. Мне нужно кое-что уточнить. Не обижайся. Пока, — и, не расслышав ответа, нажал красную кнопку на аппарате.
   Назвав таксисту адрес ресторана, Крылов тут же набрал номер.
   — Виктор? Дай мне, пожалуйста, домашний номер Хвостова. Потом объясню, — они сегодня уже разговаривали о результатах поездки в Москву, и потому Хорин удивился звонку. — Да, запомнил. Спасибо.
   — Андрея Витальевича, пожалуйста, — попросил Костя, слыша в трубке шум голосов.
   По всему было слышно, что в квартире идет веселье.
   — Андрей Витальевич? Крылов. Скажите, пожалуйста, вы были сегодня утром в «Макдоналдсе»?
   Хвостов замялся. О том, что он видел, из-за своей осторожности решил никому не говорить. Кто его знает, что у них там происходит? Еще крайним окажешься. А здесь прямой вопрос. Значит, шеф что-то знает, и скрывать утреннее событие не имеет смысла.
   — Да, мы отмечали пятилетие внучки. И сейчас продолжаем.
   — Поздравляю, — соблюдая приличия, произнес Костя. — Вы мне можете сказать, видели ли вы там Анну? Круглову?
   — Да, она была там с детьми, — Хвостов был немногословен.
   — С ними еще кто-то был? — Костя замер в ожидании.
   — Да.
   — Кто?
   — Светлана. Ваша бывшая жена.
   Крылов закрыл глаза. Затем, сделав глубокий вдох, глухо сказал:
   — Спасибо, Андрей Витальевич. Извините, что побеспокоил. Хвостов с минуту подержал в руках трубку, из которой раздавались короткие гудки, затем положил ее на рычаг и вернулся к гостям.
 
   — Как прошел день? — спросил, не поздоровавшись, Костя, едва официант помог сесть Анне, услужливо пододвинув стул.
   — Хорошо, — улыбнулась она, удивленно разглядывая парадный вид Крылова.
   «Наверно, с какой-нибудь встречи. Когда он успел?» — подумала она.
   — А как дела в Москве?
   — Нормально, — кратко ответил Костя. — Так чем занимались?
   — Пока тебя не было, с Сашей подготовили к зиме сад. Луковицы посадили, розы подрезали, только не укрывали пока, потому что…
   — Меня интересует, что вы делали сегодня? — резко перебил он Анну.
   «Опоздала, — пронзило ее. — Кто-то успел раньше».
   — Утром мы были в «Макдоналдсе», — она замолчала. — Костя, я хотела начать свой разговор с того…
   — Что предала меня? — сузив глаза, насмешливо произнес Крылов, откинувшись назад. — Все, что угодно ожидал, только не это. «И в такой момент», — добавил он мысленно. Обида жгла душу.
   — Прости меня. Я знаю, что не права. С твоей точки зрения, — поправилась она. — И по-своему ты прав. Но с позиции других…
   — А какое право ты имеешь меня судить? Почему ты вмешиваешься в то, что случилось до тебя и что не касается тебя сегодня? — вновь прервал ее Костя. — Кто ты такая?
   «Вот и все, что требовалось доказать, — грустно подумала Анна. — Я никто. Я тень. Я призрак. Без права высказывать собственное мнение».
   — Я? Я, прежде всего, человек. Женщина. Мать, — неожиданно для себя, с чувством собственного достоинства, спокойно ответила Анна.
   Последние слова Крылова послужили катализатором, и она почувствовала в себе силы дать ему отпор и сказать все, что думает, прекрасно отдавая себе отчет о каждом сказанном слове.
   — Матери бывают разные, — жестко ответил Крылов. — Посмотри, сколько детей на перекрестках милостыню просят.
   — Ты еще вспомни о домах ребенка, — отпарировала Анна. — А здесь конкретные люди. Мать, которой не дают видеть сына, и ребенок, прячущий под подушкой ее фотографию.
   Анна замолчала, поняв, что сгоряча выдала лишнюю информацию. Костя не сразу нашелся, что ответить, сраженный ее последней фразой.
   — Да… — наконец с горечью произнес он. — А мне казалось, я тебя хорошо знаю. Что еще скажешь? Зачем ты от меня скрывала, что общаешься с ней? Чем же она тебя подкупила? Может, взамен подсказала, как ко мне ключ подобрать? Молодец. Игра — супер! Может, тебе в театр попробовать? В обмороки классно падаешь, слезу прошибает. Даже у таких закаленных жизнью и непробиваемых, как я.
   — Не переживай, — успокоила Анна. — Больше не дождешься. Считай, что это было единственное представление в твою честь.
   — Так уж единственное? — засомневался Костя. — Одна больница чего стоила!
   — Ты не просто непробиваемый, — при воспоминании о больнице она почувствовала подступивший к горлу ком обиды и поняла, что больше не в силах владеть собой. — Сочувствием природа тебя, к сожалению, не наградила, сопереживанием тоже. И с другими человеческими чувствами — тоже проблема. Кроме самоуверенности и желания всем и всюду диктовать свои условия.
   — Как же тогда ты, с твоим обостренным чувством справедливости, уживалась с таким чудовищем? Даже в любви ему признавалась?.. — спросил он, наклонившись над столом, и, приблизившись, заглянул ей прямо в глаза. — Скажу честно: поверил.
   Анна почувствовала, как у нее задрожал подбородок. Затем, поняв, что еще чуть-чуть — и из глаз выкатятся слезы, она опустила глаза и произнесла:
   — Прости. Ошиблась.
   Она медленно положила на стол скомканную салфетку, встала и не спеша покинула зал.