Страница:
— Почему? — удивился Костя.
— Взамен на разрешение на выезд дочери, — усмехнулась женщина и добавила: — Я лишь вчера осознала, как ей тяжело было все это время. И сколько сил надо иметь, чтобы все это пережить. А я, к сожалению, тоже оказалась по другую сторону баррикад. И мне очень стыдно. Когда мне пришлось начинать жизнь сначала, мне повезло. Я была не одна.
— А Балайзер? Разве он ее не поддерживал? — с трудом спросил Крылов.
— Думаю, только он, — и, припомнив, Ларина добавила: — Он и вчера при мне ей звонил. Беспокоился о здоровье, как я поняла. Она и вправду выглядит больной, сильно исхудала, ни кровинки в лице.
Костя напряженно слушал женщину и ловил себя на мысли, что, когда утром те же самые слова ему говорила Саша, они только с новой силой пробуждали в нем злость и раздражение. Тогда он посчитал, что на него хотят воздействовать таким образом и вызвать жалость. Но, выходит, все это правда? Почему она ему не позвонила, если ей действительно было так плохо?
— И еще, — женщина собралась с силами и произнесла: — Я вас очень уважаю, Константин Петрович, и благодарна за все, что вы для меня сделали. Но вы — такой же эгоист, как и мой бывший муж.
Александра Андреевна опустила голову. Странно, после этих слов, не было чувства раскаяния. Только облегчение на душе.
— Я могу идти? — спросила она.
— Да, — ответил Крылов. — Спасибо.
Просидев какое-то время словно в оцепенении в кабинете, не выключая света, он неожиданно резко сорвался с места и схватил со стола телефон. На ходу попадая в рукава дубленки, забыв закрыть кабинет, он выскочил к машине.
Крылов не заметил, как пролетел сквозь украшенный праздничными огнями город и, не снижая скорости, разгребая шипами снег, подлетел к дому Анны. Нервно набрал не выветрившийся из памяти код и, не дожидаясь лифта, бегом поднялся на шестой этаж. Несколько раз безрезультатно нажав звонок в квартиру Анны, он, не задумываясь, позвонил Рите.
— Где они? — спросил он, с трудом переведя дыхание.
— Уе-ха-ли, — завыла Рита и бросилась ему на грудь, продолжая рыдать.
— Как — уехали? — обреченно спросил Костя, отстраняя от себя девушку, от которой сильно разило спиртным. — Когда?
— Час назад, — с трудом разбирал он слова между всхлипываниями. — Самолет только на следующей неделе, но она Игорю квартиру и машину отдала и уехала.
— Откуда она летит? Из Москвы? Из Минска? — попытался он расспросить Риту.
— Не знаю, — еще сильнее завыла та. — Ничего не знаю. Просто сказала напоследок: «Вот и все. Для всех я уже улетела». Крылов закрыл глаза и оперся спиной о стену. «Этого не может быть, — пронеслось у него в голове. — Если она еще здесь, я должен ее найти».
— Она ничего не просила передать? — не надеясь на положительный ответ, спросил он на всякий случай.
Рита, пошатываясь и продолжая всхлипывать, зашла в свою квартиру и вернулась через минуту с маленькой коробочкой.
— Просила. Только если вы сами спросите о ней.
Костя сразу понял, что лежало внутри, и, открыв яркую крышку, узнал золотой браслет и колье, купленные в Праге.
«У меня какие-то нехорошие ассоциации со стилем Версаче», — неожиданно вспомнились ему слова Анны.
Тут же в коробочке лежал сложенный несколько раз лист бумаги с распечатанными на принтере строками:
На ноги были подняты все, кто как-то мог помочь в поисках Анны и Екатерины Кругловых. Ни в одном из списков пассажиров авиакомпаний такой фамилии не было зарегистрировано. Правда, оставалась не раскрытой спецбронь, фамилии клиентов в которой были зашифрованы.
Ничего вразумительного о дате отъезда не смог ответить Игорь, поднятый среди ночи Крыловым. И в офисе, и по домашнему телефону Роберта Балайзера отвечал автоответчик. Во время рождественских каникул в далекой Америке никто не работал.
Круг замкнулся безрезультатно, как ни метался Крылов все эти дни. Во вторник вечером Косте, тупо уставившемуся на белую стену в кабинете, неожиданно позвонил Дербенев.
— Привет.
— Привет, — без эмоций в голосе ответил Крылов.
— Как дела?
— Никак, Коля. Считай, что умер.
— Сдурел, что ли? — не понял Николай.
— Не знаю.
— Что-то еще случилось? — испугался за друга Дербенев.
— Что тебя интересует? Спрашивай и прекращаем. Я ни с кем не хочу разговаривать. Даже с тобой. Прости.
— Анна улетела? — наконец решился Николай.
— Не знаю. Я потерял ее след с пятницы. И никто, понимаешь, никто не знает, куда она исчезла! — не выдержав, повысил в отчаянии голос Костя.
— Она звонила нам вчера, — после паузы произнес Дербенев. — Прощалась.
— Сказала, где она? — с надеждой быстро спросил Костя.
— Нет. Только то, что на днях улетает, — Николай сделал паузу, быстро соображая. — Слушай, ты действительно не знаешь, у кого она могла остановиться?
— Да не знаю! — в сердцах воскликнул Крылов. — Я ничего о ней, оказывается, не знаю!
— Можно попытаться, конечно…
— Что? Говори!
— Номер вычислить, с которого звонок шел. Я здесь у себя попробую, а ты там, в Минске. Около десяти часов вечера был звонок. На мой домашний номер, который на 75 заканчивается. Он у тебя есть. Если бы на мобильный звонила, никаких бы проблем не было. Как специально.
— Специально, я знаю, — подтвердил догадки Дербенева Костя и, ухватившись за идею, бросил: — Все, пока.
— Подожди еще секунду. Скажи хоть, что случилось? Неделю назад ты ничего не хотел о ней слышать.
— Коля, мы зря теряем время. Прошу тебя, постарайся найти телефон, с которого звонили. Все, — отключил связь Крылов.
— Виктор! — прокричал он, распахнув дверь кабинета. — Быстрее ко мне!
Но ничего не вышло. Слишком поздно позвонил Николаи. Пока вышли на вычислительный центр, рабочий день закончился.
— Только завтра. С восьми утра, — развел руками начальник ВЦ.
— Слушай, — неожиданная идея пришла в голову Виктору. — Может, Смыслов смог бы нам помочь? Вдруг он что-то знает?
— Звони! — резко бросил Костя.
— Номера не знаю, — растерялся Хорин.
— Новикову звони, Хвостову! Кому-нибудь! — чуть не взмолился Крылов и, тут же вытянув из кармана свой телефон, добавил: — Я сам Андрею Витальевичу позвоню.
Практически одновременно они выяснили только одно. Корпоративный телефон Смыслов, увольняясь, сдал. На квартире, которую он снимал, телефона не было. Оставалась надежда найти его через бывшего однокурсника, но тот, по-видимому, куда-то уехал встречать Новый год. Ни один из известных Хорину телефонов не отвечал.
Удрученные, они стояли у машин недалеко от перекрестка, где с другой стороны трамвайной линии жил Иван Антонович Янушкевич.
Анна рассматривала доставленные около часа назад билеты до Франкфурта. Привез их молодой человек, по всей видимости американец. Кто он такой — она не знала. А он, кроме того, что по поручению господина Балайзера, ничего не сказал. Очень спешил.
Во Франкфурте ее должен будет встретить сопровождающий, который полетит с ними до места назначения, помогая с багажом и прочими вещами. Роберт собрался поначалу сам встретить Анну, едва узнав о ее состоянии. Но, по-видимому, от всех волнений его стало беспокоить давление, и, сдавшись на уговоры врачей, он поступил иначе. Просто отправил через океан доверенного человека. Сложив билеты, Анна подошла к окну.
Планета готовилась к встрече 2000 года, и Минск не был исключением. Большие и маленькие елки, украшенные огнями, виднелись то тут, то там. В предновогодних хлопотах сновали по улицам люди. Лишь Анне было не до праздничного возбуждения. Ей было очень плохо и тоскливо.
Сегодня в последний раз они с Катей гуляли по городу. Потом забрели в ее любимый парк Горького, кормили белок. Глядя на огромные деревья, которых с каждым годом становилось все меньше, Анна вспоминала себя маленькой девочкой, солнечный праздничный майский день, смутные образы родителей рядом. Затем Асю, крепко держащую ее за руку. Смеющегося Игоря, катящего по аллеям коляску с маленькой Катей, и, наконец, Костю и его слова: «Буду знать, где тебя искать».
«Ну почему все самое светлое, связанное с этим парком, так быстро исчезало из моей жизни? Только Ася задержалась в ней дольше других», — вспомнила она, мысленно переключившись в воспоминаниях на бабушку.
Вчера вместе со Смысловым она последний раз съездила на кладбище. После того как с болью в сердце отдала ключи от машины Игорю, Володька, милый парень Володька стал для нее последним звеном, связывающим с этой жизнью. Не считая Янушкевичей, конечно.
Они с трудом пробрались по заснеженному кладбищу к нужному месту. Вспомнив родителей, дедушку и Асю, Анна мысленно со всеми попрощалась и попросила Смыслова присматривать за могилами.
— Теперь у них здесь никого не осталось… Скоро вообще никто не будет знать, кто это такие, — произнесла Анна, с грустью припомнив, что в конце весны приезжала сюда вместе с Костей на очередную годовщину смерти Аси.
«Как это было давно, словно в другой жизни», — подумала она, коснувшись напоследок рукой памятников.
Не отдавая себе отчета в своих действиях, Анна подошла к телефону и набрала номер Крылова.
— Да, — раздался в трубке резкий голос, от которого Анну бросило в озноб. — Да говорите же!
«Нет!» — сама себе мысленно прокричала она, быстро нажав на рычаг, и расплакалась. В последний раз.
— Кто звонил? — спросил Виктор, открывая свою машину.
— Не знаю, — посмотрел Костя на высветившиеся цифры. — Незнакомый номер. Наверно, ошиблись.
Около десяти утра Крылову позвонили с ВЦ.
— Константин Петрович? Записывайте, — мужской голос продиктовал ему номер. — Фамилия абонента Янушкевич Иван Антонович.
Костю прошиб холодный пот. Как он раньше не догадался! Быстро набрав номер, он еще раз взглянул на записанные цифры, показавшиеся ему знакомыми, и, отыскав в меню функцию «Принятые звонки», все понял. Вчера вечером ему звонили с этого номера. «Аня! — мелькнуло у него в голове. — Значит, еще не улетела». Трубку никто не снимал. Жена Янушкевича услышала звонок уже на площадке, когда вышла из квартиры проводить Анну с Катей до машины.
Схватив из шкафа дубленку, Костя выскочил из кабинета.
— Константин Петрович, вы куда? — недоуменно спросила нарядная Алла Ивановна. — Вы не забыли, что в два часа открытие магазина?
— Пусть Хорин займется, — на ходу бросил ей Крылов.
По домашнему адресу Янушкевичей никто не открыл дверь. В больнице найти Ивана Антоновича оказалось достаточно сложно. Его вызвали на консультацию в другое отделение. Куда и в какое — толком никто не знал. Крылов метался, как тигр в клетке, по коридорам, но все было против него.
Наконец почти через час он издалека увидел знакомую фигуру.
— Где она? — бросился Костя навстречу доктору.
— Кто? — не понял Иван Антонович.
— Анна.
— В аэропорту, — ответил тот, взглянув на часы.
— Рейс?
— Во Франкфурт. Константин Петрович, вы… — попытался спросить Янушкевич.
Но Крылова уже и след простыл. Подбегая к машине, он услышал телефонный звонок.
— Костя, только что позвонили из «Люфтганзы». Вчера вечером они зарегистрировались на сегодняшний рейс.
— Знаю.
— Ты не успеешь, — безнадежно произнес Виктор. Не говоря больше ни слова, Крылов вскочил в машину и нажал на газ.
— Девушка, — окликнул Анну молодой таможенник перед входом в зал компании «Люфтганза». — Регистрация заканчивается, кто-нибудь из вас полетит?
— Да, еще минуточку, — ответила она, бросив взгляд в конец коридора из-за плеча Смыслова.
— Ждешь, что придет? — усмехнулся он. — Сама же все сделала для того, чтобы никто не знал, когда улетаешь.
— Жди, Володя, не жди… — с легкой иронией произнесла Анна, — это роли не играет. Он не придет. У него другая жизнь, и я со своим характером в нее не вписалась. Хотя очень старалась.
— Можно сказать, на горло песне наступала?
— Нет, — подумав, серьезно ответила Анна. — Я, правда, очень старалась. Но худа без добра не бывает: теперь у меня тоже начнется другая жизнь. Терять мне здесь больше нечего, — и продолжила наигранно бодро: — Все, что могла, уже потеряла.
Анна сильно нервничала, хотя со стороны могло показаться иначе. Они уже около часа стояли у тележки с вещами, болтая обо всем подряд. Какая-то сила в последний момент не давала ей пройти в ворота на регистрацию. Все было в порядке и с документами, и с билетами. Ничего не забыли. И все же последний шаг давался ей тяжелее всего.
Она почти не спала всю ночь, после того как услышала в телефонной трубке голос Кости. Как в видеофильме, перед ней от начала до конца прокрутилось все, что было с ним связано. От первого момента знакомства до неприятного дня последней встречи.
Анна давно не плакала — с того памятного дня. Но этой ночью слезы сами стекали по щекам наискосок и мокрыми пятнами растекались по подушке. Впервые за последнее время она позволила себе расслабиться, и первое, что пришло на ум: а права ли она в том, что делает?
Предыдущие два месяца она четко шла к поставленной цели. Так, как умела: где-то напролом, где-то уступая силе обстоятельств. При этом и близко не подпускала мысли, способные как-то повлиять на ее решимость вырвать себя с корнями из плена зависимости от Крылова. И ей это почти удалось. Почему же сейчас она никак не может сделать последний шаг?
— А знаешь, о чем я жалею? — вздохнув, посмотрел ей в глаза Смыслов. — Что ничего не сказал ему о твоем состоянии. Смотришь, изменилось бы все. Нормальный он мужик…
— Ничего не изменилось бы, — отрицательно покачала головой Анна. — Это мое решение, и за него отвечаю только я. Все, давай лучше о хорошем на прощание…
— Смотришь, и осталась бы, — продолжил Володя. — Неважно, что с другим, главное, что в одном городе: увидеть можно, поговорить. А теперь только и остается по e-mail общаться.
— Володь, — улыбнулась Анна, обняв Смыслова. — Дай мне еще раз слово, что никто и никогда не узнает о том, что я беременна. Пожалуйста.
— Куда ж я денусь, — усмехнулся молодой человек. — Если узнают некоторые товарищи о моей осведомленности, точно головы не сносить.
— Вот и хорошо, — слегка отстранившись, Анна ласково посмотрела ему в глаза. — И поверь, пройдет какое-то время, ты встретишь девушку, по сравнению с которой все остальные будут выглядеть как бледные поганки…
— Девушка, вы летите или нет? — грозно спросил человек в форме.
«Заканчивается регистрация на рейс…» — донеслось по громкой связи.
— Все, — Анна схватила за руку Катю, от нечего делать занятую ковырянием замка чемодана.
— До свидания, дядя Володя, — помахала рукой Смыслову Катя и многозначительно добавила: — Я к дедушке улетаю.
— Прощай, Володя, — увлажнились глаза Анны. — Спасибо тебе за все.
— Я к вам обязательно прилечу! — крикнул вдогонку Смыслов. — Что бы ни случилось — прилечу!
Подъезжая к съезду на дорогу в аэропорт, Крылов заметил, что следом за ним несется машина с мигалками. Он взглянул на часы. До взлета оставалось полчаса.
— Водитель машины «Volvo» номер… — донеслось до него. — Немедленно остановитесь!
Зло чертыхнувшись. Костя затормозил, включив правый поворот.
Задерживали его, как в крутом голливудском боевике. Даже наручники надели. Крылов только скрипел зубами.
— Дыхните! — скомандовал ему старший по званию в чине капитана, приставив трубку. — Ты смотри, трезвый! — удивился он.
— Чего несся-то? — удивленно спросил второй. — На самолет, что ли, опаздываешь? Мы пока за тобой от поста гнались, проверили: машина не в угоне. Жить надоело?
— Ребята, — взмолился Крылов. — Жена с ребенком улетает. В Америку. Если не остановлю, больше не увижу. Помогите до аэропорта добраться. Там делайте, что хотите.
— Во сколько самолет? — спросил старший, переглянувшись с напарником.
— В два, — ответил Крылов.
— Пятнадцать минут осталось, — с сомнением покачал головой младший.
— Я часто летаю этим рейсом, — с надеждой в глазах попытался убедить их Костя. — Бывает, вылет задерживают… Погода или еще что…
— Ну, что будем делать? Поможем? — снова переглянулись они.
— Давай, — решился старший, расстегивая наручники. — Ты с сигналом впереди, я с ним сзади. Там разберемся.
Самолет вырулил на взлетную полосу. Анна, сидевшая у иллюминатора, отрешенно посмотрела через стекло. Серый, покрытый туманной дымкой пейзаж. Из динамиков доносился голос командира самолета, приветствовавшего пассажиров. По проходу прохаживались стюардессы, проверяя ремни.
Взревели двигатели, и самолет, набирая скорость, рванул навстречу потоку воздуха. Глядя в иллюминатор, одной рукой Анна прижала к себе Катю, другую приложила к животу.
Лайнер оторвался от земли, и последнее, что она смогла увидеть в те доли секунды, пока они не скрылись в низкой облачности, — белый автомобиль, подъехавший к аэропорту в сопровождении патрульной машины.
Краем глаза заметив взлетевший самолет, Костя сразу понял, что опоздал. Тело обмякло. С трудом доехав до парковки, он выключил зажигание и остался сидеть внутри.
— Ну, побежали! Чего сидишь? — толкнул его капитан.
— Опоздали. Она улетела, — с трудом выговорил он, подняв голову.
По щеке сползала едва заметная слеза.
— Так. Ладно. Остынь пока, — сочувствующе произнес капитан и, вытянув на всякий случай ключи из замка зажигания, вышел из машины.
— Опоздали, — пояснил он напарнику, достав сигарету. — И что эти бабы с нами, мужиками, делают? Нету денег, есть деньги — одни и те же проблемы. Жалко его. Моя б улетала, на взлетную полосу выехал, под самолет. Но не отпустил бы.
Мужчины понимающе переглянулись. Затем старший постучал Крылову по стеклу.
— Ехать сможешь? — спросил он, как только тот открыл дверь.
Костя кивнул головой.
— Держи, — протянул он ему ключи и документы. — И выбрось ты ее из головы! Жизнь продолжается. Другую найдешь… Мы поехали, а то наговорил я тут много лишнего.
«Наговорил много лишнего», — автоматически повторил Костя и, вздохнув, вышел из машины.
Прислонившись к крылу, он попытался закурить, не чувствуя ни колючего ветра, ни холода. Неожиданно кто-то чиркнул бензиновой зажигалкой. Подняв голову, он увидел Смыслова.
Дав прикурить Крылову, он закурил сам. — А она не верила, что приедешь, — произнес Володя. — Или боялась поверить.
Самолет набрал нужную высоту. Анна Николаевна Круглова с дочерью летели навстречу новой жизни. До ожидаемого всей планетой Нового 2000 года оставалось всего лишь два дня.
Заботливо прикрытая лапником, укутанная пушистым снегом, спала в ожидании весны двадцать пятая роза…
— Взамен на разрешение на выезд дочери, — усмехнулась женщина и добавила: — Я лишь вчера осознала, как ей тяжело было все это время. И сколько сил надо иметь, чтобы все это пережить. А я, к сожалению, тоже оказалась по другую сторону баррикад. И мне очень стыдно. Когда мне пришлось начинать жизнь сначала, мне повезло. Я была не одна.
— А Балайзер? Разве он ее не поддерживал? — с трудом спросил Крылов.
— Думаю, только он, — и, припомнив, Ларина добавила: — Он и вчера при мне ей звонил. Беспокоился о здоровье, как я поняла. Она и вправду выглядит больной, сильно исхудала, ни кровинки в лице.
Костя напряженно слушал женщину и ловил себя на мысли, что, когда утром те же самые слова ему говорила Саша, они только с новой силой пробуждали в нем злость и раздражение. Тогда он посчитал, что на него хотят воздействовать таким образом и вызвать жалость. Но, выходит, все это правда? Почему она ему не позвонила, если ей действительно было так плохо?
— И еще, — женщина собралась с силами и произнесла: — Я вас очень уважаю, Константин Петрович, и благодарна за все, что вы для меня сделали. Но вы — такой же эгоист, как и мой бывший муж.
Александра Андреевна опустила голову. Странно, после этих слов, не было чувства раскаяния. Только облегчение на душе.
— Я могу идти? — спросила она.
— Да, — ответил Крылов. — Спасибо.
Просидев какое-то время словно в оцепенении в кабинете, не выключая света, он неожиданно резко сорвался с места и схватил со стола телефон. На ходу попадая в рукава дубленки, забыв закрыть кабинет, он выскочил к машине.
Крылов не заметил, как пролетел сквозь украшенный праздничными огнями город и, не снижая скорости, разгребая шипами снег, подлетел к дому Анны. Нервно набрал не выветрившийся из памяти код и, не дожидаясь лифта, бегом поднялся на шестой этаж. Несколько раз безрезультатно нажав звонок в квартиру Анны, он, не задумываясь, позвонил Рите.
— Где они? — спросил он, с трудом переведя дыхание.
— Уе-ха-ли, — завыла Рита и бросилась ему на грудь, продолжая рыдать.
— Как — уехали? — обреченно спросил Костя, отстраняя от себя девушку, от которой сильно разило спиртным. — Когда?
— Час назад, — с трудом разбирал он слова между всхлипываниями. — Самолет только на следующей неделе, но она Игорю квартиру и машину отдала и уехала.
— Откуда она летит? Из Москвы? Из Минска? — попытался он расспросить Риту.
— Не знаю, — еще сильнее завыла та. — Ничего не знаю. Просто сказала напоследок: «Вот и все. Для всех я уже улетела». Крылов закрыл глаза и оперся спиной о стену. «Этого не может быть, — пронеслось у него в голове. — Если она еще здесь, я должен ее найти».
— Она ничего не просила передать? — не надеясь на положительный ответ, спросил он на всякий случай.
Рита, пошатываясь и продолжая всхлипывать, зашла в свою квартиру и вернулась через минуту с маленькой коробочкой.
— Просила. Только если вы сами спросите о ней.
Костя сразу понял, что лежало внутри, и, открыв яркую крышку, узнал золотой браслет и колье, купленные в Праге.
«У меня какие-то нехорошие ассоциации со стилем Версаче», — неожиданно вспомнились ему слова Анны.
Тут же в коробочке лежал сложенный несколько раз лист бумаги с распечатанными на принтере строками:
Ниже от руки было дописано:
Как жаль. Во всем сквозит: «Как жаль»,
Я, видно, чуда ждать устала,
Остались мне моя печаль,
Решимость все начать сначала.
Прости за все, в чем не права,
Как грустно, что и ты причастен
К разгрому в месте, где жила
Надежда в призрачное счастье.
Я выстою, мне не впервой,
И дымкой в небе след растает.
Чьей больше правды было в том,
Жаль, так никто и не узнает…
«До свидания, Костя. Анна».У Крылова все похолодело внутри. Он автоматически спрятал лист в нагрудный карман, сунул туда же коробочку и, не попрощавшись с Ритой, подавленный, вышел за дверь.
На ноги были подняты все, кто как-то мог помочь в поисках Анны и Екатерины Кругловых. Ни в одном из списков пассажиров авиакомпаний такой фамилии не было зарегистрировано. Правда, оставалась не раскрытой спецбронь, фамилии клиентов в которой были зашифрованы.
Ничего вразумительного о дате отъезда не смог ответить Игорь, поднятый среди ночи Крыловым. И в офисе, и по домашнему телефону Роберта Балайзера отвечал автоответчик. Во время рождественских каникул в далекой Америке никто не работал.
Круг замкнулся безрезультатно, как ни метался Крылов все эти дни. Во вторник вечером Косте, тупо уставившемуся на белую стену в кабинете, неожиданно позвонил Дербенев.
— Привет.
— Привет, — без эмоций в голосе ответил Крылов.
— Как дела?
— Никак, Коля. Считай, что умер.
— Сдурел, что ли? — не понял Николай.
— Не знаю.
— Что-то еще случилось? — испугался за друга Дербенев.
— Что тебя интересует? Спрашивай и прекращаем. Я ни с кем не хочу разговаривать. Даже с тобой. Прости.
— Анна улетела? — наконец решился Николай.
— Не знаю. Я потерял ее след с пятницы. И никто, понимаешь, никто не знает, куда она исчезла! — не выдержав, повысил в отчаянии голос Костя.
— Она звонила нам вчера, — после паузы произнес Дербенев. — Прощалась.
— Сказала, где она? — с надеждой быстро спросил Костя.
— Нет. Только то, что на днях улетает, — Николай сделал паузу, быстро соображая. — Слушай, ты действительно не знаешь, у кого она могла остановиться?
— Да не знаю! — в сердцах воскликнул Крылов. — Я ничего о ней, оказывается, не знаю!
— Можно попытаться, конечно…
— Что? Говори!
— Номер вычислить, с которого звонок шел. Я здесь у себя попробую, а ты там, в Минске. Около десяти часов вечера был звонок. На мой домашний номер, который на 75 заканчивается. Он у тебя есть. Если бы на мобильный звонила, никаких бы проблем не было. Как специально.
— Специально, я знаю, — подтвердил догадки Дербенева Костя и, ухватившись за идею, бросил: — Все, пока.
— Подожди еще секунду. Скажи хоть, что случилось? Неделю назад ты ничего не хотел о ней слышать.
— Коля, мы зря теряем время. Прошу тебя, постарайся найти телефон, с которого звонили. Все, — отключил связь Крылов.
— Виктор! — прокричал он, распахнув дверь кабинета. — Быстрее ко мне!
Но ничего не вышло. Слишком поздно позвонил Николаи. Пока вышли на вычислительный центр, рабочий день закончился.
— Только завтра. С восьми утра, — развел руками начальник ВЦ.
— Слушай, — неожиданная идея пришла в голову Виктору. — Может, Смыслов смог бы нам помочь? Вдруг он что-то знает?
— Звони! — резко бросил Костя.
— Номера не знаю, — растерялся Хорин.
— Новикову звони, Хвостову! Кому-нибудь! — чуть не взмолился Крылов и, тут же вытянув из кармана свой телефон, добавил: — Я сам Андрею Витальевичу позвоню.
Практически одновременно они выяснили только одно. Корпоративный телефон Смыслов, увольняясь, сдал. На квартире, которую он снимал, телефона не было. Оставалась надежда найти его через бывшего однокурсника, но тот, по-видимому, куда-то уехал встречать Новый год. Ни один из известных Хорину телефонов не отвечал.
Удрученные, они стояли у машин недалеко от перекрестка, где с другой стороны трамвайной линии жил Иван Антонович Янушкевич.
Анна рассматривала доставленные около часа назад билеты до Франкфурта. Привез их молодой человек, по всей видимости американец. Кто он такой — она не знала. А он, кроме того, что по поручению господина Балайзера, ничего не сказал. Очень спешил.
Во Франкфурте ее должен будет встретить сопровождающий, который полетит с ними до места назначения, помогая с багажом и прочими вещами. Роберт собрался поначалу сам встретить Анну, едва узнав о ее состоянии. Но, по-видимому, от всех волнений его стало беспокоить давление, и, сдавшись на уговоры врачей, он поступил иначе. Просто отправил через океан доверенного человека. Сложив билеты, Анна подошла к окну.
Планета готовилась к встрече 2000 года, и Минск не был исключением. Большие и маленькие елки, украшенные огнями, виднелись то тут, то там. В предновогодних хлопотах сновали по улицам люди. Лишь Анне было не до праздничного возбуждения. Ей было очень плохо и тоскливо.
Сегодня в последний раз они с Катей гуляли по городу. Потом забрели в ее любимый парк Горького, кормили белок. Глядя на огромные деревья, которых с каждым годом становилось все меньше, Анна вспоминала себя маленькой девочкой, солнечный праздничный майский день, смутные образы родителей рядом. Затем Асю, крепко держащую ее за руку. Смеющегося Игоря, катящего по аллеям коляску с маленькой Катей, и, наконец, Костю и его слова: «Буду знать, где тебя искать».
«Ну почему все самое светлое, связанное с этим парком, так быстро исчезало из моей жизни? Только Ася задержалась в ней дольше других», — вспомнила она, мысленно переключившись в воспоминаниях на бабушку.
Вчера вместе со Смысловым она последний раз съездила на кладбище. После того как с болью в сердце отдала ключи от машины Игорю, Володька, милый парень Володька стал для нее последним звеном, связывающим с этой жизнью. Не считая Янушкевичей, конечно.
Они с трудом пробрались по заснеженному кладбищу к нужному месту. Вспомнив родителей, дедушку и Асю, Анна мысленно со всеми попрощалась и попросила Смыслова присматривать за могилами.
— Теперь у них здесь никого не осталось… Скоро вообще никто не будет знать, кто это такие, — произнесла Анна, с грустью припомнив, что в конце весны приезжала сюда вместе с Костей на очередную годовщину смерти Аси.
«Как это было давно, словно в другой жизни», — подумала она, коснувшись напоследок рукой памятников.
Не отдавая себе отчета в своих действиях, Анна подошла к телефону и набрала номер Крылова.
— Да, — раздался в трубке резкий голос, от которого Анну бросило в озноб. — Да говорите же!
«Нет!» — сама себе мысленно прокричала она, быстро нажав на рычаг, и расплакалась. В последний раз.
— Кто звонил? — спросил Виктор, открывая свою машину.
— Не знаю, — посмотрел Костя на высветившиеся цифры. — Незнакомый номер. Наверно, ошиблись.
Около десяти утра Крылову позвонили с ВЦ.
— Константин Петрович? Записывайте, — мужской голос продиктовал ему номер. — Фамилия абонента Янушкевич Иван Антонович.
Костю прошиб холодный пот. Как он раньше не догадался! Быстро набрав номер, он еще раз взглянул на записанные цифры, показавшиеся ему знакомыми, и, отыскав в меню функцию «Принятые звонки», все понял. Вчера вечером ему звонили с этого номера. «Аня! — мелькнуло у него в голове. — Значит, еще не улетела». Трубку никто не снимал. Жена Янушкевича услышала звонок уже на площадке, когда вышла из квартиры проводить Анну с Катей до машины.
Схватив из шкафа дубленку, Костя выскочил из кабинета.
— Константин Петрович, вы куда? — недоуменно спросила нарядная Алла Ивановна. — Вы не забыли, что в два часа открытие магазина?
— Пусть Хорин займется, — на ходу бросил ей Крылов.
По домашнему адресу Янушкевичей никто не открыл дверь. В больнице найти Ивана Антоновича оказалось достаточно сложно. Его вызвали на консультацию в другое отделение. Куда и в какое — толком никто не знал. Крылов метался, как тигр в клетке, по коридорам, но все было против него.
Наконец почти через час он издалека увидел знакомую фигуру.
— Где она? — бросился Костя навстречу доктору.
— Кто? — не понял Иван Антонович.
— Анна.
— В аэропорту, — ответил тот, взглянув на часы.
— Рейс?
— Во Франкфурт. Константин Петрович, вы… — попытался спросить Янушкевич.
Но Крылова уже и след простыл. Подбегая к машине, он услышал телефонный звонок.
— Костя, только что позвонили из «Люфтганзы». Вчера вечером они зарегистрировались на сегодняшний рейс.
— Знаю.
— Ты не успеешь, — безнадежно произнес Виктор. Не говоря больше ни слова, Крылов вскочил в машину и нажал на газ.
— Девушка, — окликнул Анну молодой таможенник перед входом в зал компании «Люфтганза». — Регистрация заканчивается, кто-нибудь из вас полетит?
— Да, еще минуточку, — ответила она, бросив взгляд в конец коридора из-за плеча Смыслова.
— Ждешь, что придет? — усмехнулся он. — Сама же все сделала для того, чтобы никто не знал, когда улетаешь.
— Жди, Володя, не жди… — с легкой иронией произнесла Анна, — это роли не играет. Он не придет. У него другая жизнь, и я со своим характером в нее не вписалась. Хотя очень старалась.
— Можно сказать, на горло песне наступала?
— Нет, — подумав, серьезно ответила Анна. — Я, правда, очень старалась. Но худа без добра не бывает: теперь у меня тоже начнется другая жизнь. Терять мне здесь больше нечего, — и продолжила наигранно бодро: — Все, что могла, уже потеряла.
Анна сильно нервничала, хотя со стороны могло показаться иначе. Они уже около часа стояли у тележки с вещами, болтая обо всем подряд. Какая-то сила в последний момент не давала ей пройти в ворота на регистрацию. Все было в порядке и с документами, и с билетами. Ничего не забыли. И все же последний шаг давался ей тяжелее всего.
Она почти не спала всю ночь, после того как услышала в телефонной трубке голос Кости. Как в видеофильме, перед ней от начала до конца прокрутилось все, что было с ним связано. От первого момента знакомства до неприятного дня последней встречи.
Анна давно не плакала — с того памятного дня. Но этой ночью слезы сами стекали по щекам наискосок и мокрыми пятнами растекались по подушке. Впервые за последнее время она позволила себе расслабиться, и первое, что пришло на ум: а права ли она в том, что делает?
Предыдущие два месяца она четко шла к поставленной цели. Так, как умела: где-то напролом, где-то уступая силе обстоятельств. При этом и близко не подпускала мысли, способные как-то повлиять на ее решимость вырвать себя с корнями из плена зависимости от Крылова. И ей это почти удалось. Почему же сейчас она никак не может сделать последний шаг?
— А знаешь, о чем я жалею? — вздохнув, посмотрел ей в глаза Смыслов. — Что ничего не сказал ему о твоем состоянии. Смотришь, изменилось бы все. Нормальный он мужик…
— Ничего не изменилось бы, — отрицательно покачала головой Анна. — Это мое решение, и за него отвечаю только я. Все, давай лучше о хорошем на прощание…
— Смотришь, и осталась бы, — продолжил Володя. — Неважно, что с другим, главное, что в одном городе: увидеть можно, поговорить. А теперь только и остается по e-mail общаться.
— Володь, — улыбнулась Анна, обняв Смыслова. — Дай мне еще раз слово, что никто и никогда не узнает о том, что я беременна. Пожалуйста.
— Куда ж я денусь, — усмехнулся молодой человек. — Если узнают некоторые товарищи о моей осведомленности, точно головы не сносить.
— Вот и хорошо, — слегка отстранившись, Анна ласково посмотрела ему в глаза. — И поверь, пройдет какое-то время, ты встретишь девушку, по сравнению с которой все остальные будут выглядеть как бледные поганки…
— Девушка, вы летите или нет? — грозно спросил человек в форме.
«Заканчивается регистрация на рейс…» — донеслось по громкой связи.
— Все, — Анна схватила за руку Катю, от нечего делать занятую ковырянием замка чемодана.
— До свидания, дядя Володя, — помахала рукой Смыслову Катя и многозначительно добавила: — Я к дедушке улетаю.
— Прощай, Володя, — увлажнились глаза Анны. — Спасибо тебе за все.
— Я к вам обязательно прилечу! — крикнул вдогонку Смыслов. — Что бы ни случилось — прилечу!
Подъезжая к съезду на дорогу в аэропорт, Крылов заметил, что следом за ним несется машина с мигалками. Он взглянул на часы. До взлета оставалось полчаса.
— Водитель машины «Volvo» номер… — донеслось до него. — Немедленно остановитесь!
Зло чертыхнувшись. Костя затормозил, включив правый поворот.
Задерживали его, как в крутом голливудском боевике. Даже наручники надели. Крылов только скрипел зубами.
— Дыхните! — скомандовал ему старший по званию в чине капитана, приставив трубку. — Ты смотри, трезвый! — удивился он.
— Чего несся-то? — удивленно спросил второй. — На самолет, что ли, опаздываешь? Мы пока за тобой от поста гнались, проверили: машина не в угоне. Жить надоело?
— Ребята, — взмолился Крылов. — Жена с ребенком улетает. В Америку. Если не остановлю, больше не увижу. Помогите до аэропорта добраться. Там делайте, что хотите.
— Во сколько самолет? — спросил старший, переглянувшись с напарником.
— В два, — ответил Крылов.
— Пятнадцать минут осталось, — с сомнением покачал головой младший.
— Я часто летаю этим рейсом, — с надеждой в глазах попытался убедить их Костя. — Бывает, вылет задерживают… Погода или еще что…
— Ну, что будем делать? Поможем? — снова переглянулись они.
— Давай, — решился старший, расстегивая наручники. — Ты с сигналом впереди, я с ним сзади. Там разберемся.
Самолет вырулил на взлетную полосу. Анна, сидевшая у иллюминатора, отрешенно посмотрела через стекло. Серый, покрытый туманной дымкой пейзаж. Из динамиков доносился голос командира самолета, приветствовавшего пассажиров. По проходу прохаживались стюардессы, проверяя ремни.
Взревели двигатели, и самолет, набирая скорость, рванул навстречу потоку воздуха. Глядя в иллюминатор, одной рукой Анна прижала к себе Катю, другую приложила к животу.
Лайнер оторвался от земли, и последнее, что она смогла увидеть в те доли секунды, пока они не скрылись в низкой облачности, — белый автомобиль, подъехавший к аэропорту в сопровождении патрульной машины.
Краем глаза заметив взлетевший самолет, Костя сразу понял, что опоздал. Тело обмякло. С трудом доехав до парковки, он выключил зажигание и остался сидеть внутри.
— Ну, побежали! Чего сидишь? — толкнул его капитан.
— Опоздали. Она улетела, — с трудом выговорил он, подняв голову.
По щеке сползала едва заметная слеза.
— Так. Ладно. Остынь пока, — сочувствующе произнес капитан и, вытянув на всякий случай ключи из замка зажигания, вышел из машины.
— Опоздали, — пояснил он напарнику, достав сигарету. — И что эти бабы с нами, мужиками, делают? Нету денег, есть деньги — одни и те же проблемы. Жалко его. Моя б улетала, на взлетную полосу выехал, под самолет. Но не отпустил бы.
Мужчины понимающе переглянулись. Затем старший постучал Крылову по стеклу.
— Ехать сможешь? — спросил он, как только тот открыл дверь.
Костя кивнул головой.
— Держи, — протянул он ему ключи и документы. — И выбрось ты ее из головы! Жизнь продолжается. Другую найдешь… Мы поехали, а то наговорил я тут много лишнего.
«Наговорил много лишнего», — автоматически повторил Костя и, вздохнув, вышел из машины.
Прислонившись к крылу, он попытался закурить, не чувствуя ни колючего ветра, ни холода. Неожиданно кто-то чиркнул бензиновой зажигалкой. Подняв голову, он увидел Смыслова.
Дав прикурить Крылову, он закурил сам. — А она не верила, что приедешь, — произнес Володя. — Или боялась поверить.
Самолет набрал нужную высоту. Анна Николаевна Круглова с дочерью летели навстречу новой жизни. До ожидаемого всей планетой Нового 2000 года оставалось всего лишь два дня.
Заботливо прикрытая лапником, укутанная пушистым снегом, спала в ожидании весны двадцать пятая роза…