Бэгшоу Луиза. Дитя понедельника

   — Тебе здесь нравится? — как-то нервно спрашивает Чарлз.
   — Тут чудесно, — отвечаю я с ободряющей улыбкой. До сих пор самым застенчивым человеком в любой компании оказывалась я, но никто не бросался ко мне в попытке поддержать (разве что Ванна), а теперь я оказалась в непривычной для себя — и, что скрывать, довольно приятной — роли, когда приходится опекать и подбадривать.
   — Предлагаю начать с икры, потому что потом она уж и не покажется такой вкусной. Ты любишь икру? — с надеждой спрашивает Чарлз. — Некоторые ее ненавидят.
   — Да я никогда ее не пробовала, но уверена, что она придется мне по вкусу.
   — А потом будет цесарка, приготовленная на гриле, с начинкой из пастернака и орехов.
   Боже, как аппетитно звучит все то, что он перечисляет! Как бы не забурчало в животе!
   — Затем, — продолжает Чарлз, — шербет из зеленого чая и пудинг из горького шоколада со взбитыми сливками и апельсиновым мороженым. Есть еще пирожные к кофе, фрукты и сыр. Я заказал сразу несколько видов десерта, потому что не знаю твоих предпочтений. Или ты не употребляешь сладкое? — с беспокойством спрашивает Чарлз.
   Я уныло гляжу на свое брюхо.
   — Нет, как раз я-то и употребляю сладкое.
   — Здесь еще шампанское и бренди, но если ты не захочешь, есть портвейн и другие напитки. Только скажи…
   — Чарлз, милый, — говорю я, стараясь не рассмеяться, — все, что ты предлагаешь, так чудесно, что мне трудно будет сделать выбор. Ты так здорово все устроил! Никто и никогда не заботился обо мне так, как ты. — И я легонько целую его в щеку.
   — Что ж… — Второй раз за вечер Чарлз краснеет. — Что ж… Бедняга даже дара речи лишился, так что спасать беседу приходится мне.
   — Так, предлагаю устроиться за столом и начать есть. Мне не терпится попробовать икру.
   Чарлз безропотно предлагает мне руку, затем отодвигает стул и задвигает его за мной. Я принимаю эти ухаживания с величием королевы (по крайней мере так мне кажется), словно каждый день бываю на приемах и балах. Чарлз садится рядом, готовый мне услужить. Неужели именно так живут красивые женщины? Такого отношения ждет Лили, встречаясь с парнем? А всем, кто не умеет красиво ухаживать, можно запросто давать от ворот поворот?
   До этого момента я никогда не оказывалась в подобных ситуациях, и сейчас просто не знаю, что должна делать. С того трагического (во всяком случае, я вспоминаю его как трагический) дня, когда меня высмеяла на танцах толпа ребят, я была словно бы прокаженная. То есть ко мне подходили разве что такие же убогие, как я сама. Да и те считали, что оказывают мне великую честь. Наверное, я смотрела на них такими же глазами, какими сейчас на меня смотрит Чарлз.
   Знаете, а это чертовски льстит! Этакая власть над другим человеком, только мне хочется использовать эту власть во благо: к примеру, вести себя так, чтобы не обидеть и не задеть — мало кто был столь великодушен со мной. Я могу делать Чарлзу комплименты и хвалить его вкус, принимать его ухаживания — делать все то, чего я ждала от своих парней (их всего-то было двое), но так и не дождалась.
   — Даже не верится, что ты никогда не пробовала икры. — Чарлз зачерпывает серебряной ложечкой горстку мелких черных крупинок и протягивает мне. — На икру можно выжать дольку лимона или смешать ее с яичным желтком и положить на белок. Но мне кажется, для начала надо просто съесть ложечку, чтобы оценить чистый вкус. Вдруг тебе не понравится.
   Я осторожно снимаю икринки губами с ложки. Не могу сказать, что деликатес приводит меня в дикий восторг, но все-таки довольно вкусно. Я ощущаю легкое похрустывание во рту.
   — У тебя такой вид, словно ты подбираешь слова для рецензии. — Чарлз смеется. — Не забивай себе этим голову. Шампанского? — Он вынимает запотевшую бутыль из ведерка.
   — Эх, была не была! — Я смеюсь в ответ. — Наливай! После этой фразы все немножко меняется. Я вижу, как расслабляется Чарлз, да и сама я совершенно перестаю смущаться.
   Ужин удается на славу. Уже и не помню, когда я так приятно проводила вечер. Все, что заказал Чарлз, очень вкусно и сытно. Поначалу я откусывала от всего по чуть-чуть, постоянно напоминая себе, сколько стоят все эти угощения, но потом освоилась.
   Чарлз пытается вести светскую беседу, но это выходит у него немного неловко. Я постоянно бросаюсь ему на выручку, и он благодарно мне улыбается. У меня на душе легко и весело. Больше всего Чарлз говорит о Руперте и Ванне, потому что я их знаю (в этом тоже проявляется его предупредительность), задает вопросы о моей работе, о сценариях и о Китти. Потом разговор переходит на Эли Рота и Марка Суона. То ли Чарлз в самом деле интересуется моей жизнью, то ли он просто хорошо притворяется.
   В любом случае мне это приятно.
   — Значит, ты просто всучила ему сценарий? — Чарлз изумленно качает головой. — У тебя дар располагать к себе людей. И ты очень решительная.
   — На самом деле все произошло случайно. А я лишь воспользовалась моментом, — смущенно объясняю я.
   — Нет, дело не только в моменте. Ты очень смелая. Думаю, твоя начальница завидует твоей предприимчивости. — Чарлз поднимает бокал. — За тебя, дорогая!
   Я чокаюсь с ним шампанским, вспыхивая от удовольствия. Ловлю себя на том, что очень глупо улыбаюсь и постоянно киваю.
   — Ты подарил мне удивительный вечер, — говорю я.
   — Но ведь он еще не кончился, — пугается Чарлз. — Сделать тебе коктейль?
   — Спасибо, не нужно. — Я отодвигаю от себя фарфоровое блюдечко с муссом и промокаю губы салфеткой. — Я и так выпила достаточно, а завтра меня ждет работа. Представляешь, как взбесится Суон, если я опять опоздаю?
   — Выпей хотя бы кофе, — умоляюще просит Чарлз.
   — С удовольствием. Кофе — это здорово.
   — У меня есть к нему пирожные, помнишь?
   — О! — Наверное, мне нужно отказаться, но пирожные — моя слабость.
   Интересно, почему Чарлз заказал так много блюд? Причем большинство из них — достаточно тяжелая пища. Ведь на ужине у Ванны он говорил, что важно следить за собой и что дисциплина — прежде всего. И еще сделал мне замечание по поводу лишнего веса. А сейчас он предлагает мне все новые и новые сладости, от которых прибавляются килограммы. Что происходит?
   Может, все дело в том, что он стал относиться ко мне иначе? Просто принял такой, какая я есть? Что-то тут не так, что-то не вписывается в общую картину.
   — Знаешь, я, пожалуй, просто выпью кофе, дорогой, — говорю после раздумья. — Без пирожных.
   — Попробуй хотя бы одно. — Чарлз ставит передо мной поднос, украшенный потрясающими, ужасно аппетитными пирожными: шанежками со взбитыми сливками, воздушными бисквитами с фруктами, заварными эклерами, облитыми шоколадом, крохотными безе с орешками и травками, вафельками с начинкой из нуга…
   — Я пытаюсь следить за фигурой, — твердо говорю я. Чарлз выглядит удивленным.
   — Да? А какой в этом смысл?
   Звучит так, словно мне не стоит и пытаться. Не слишком приятно.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Но ведь ты не такая уж и полная, чтобы истязать себя. Почему бы не оставить все, как есть?
   — Ведь ты же сам говорил о самодисциплине, — напоминаю ему.
   — Так вот в чем дело! Я говорил это только для Присциллы. — Чарлз смеется. — А ты — Анна, и я не хочу, чтобы в тебе что-то менялось. Это совершенно лишнее.
   Вот это уже похоже на комплимент, хотя почему-то мне становится обидно. Неужели если бы я стала выглядеть лучше, Чарлзу это было бы все равно?
   — Ладно, я съем пирожное. Но только одно! — Я тянусь за вафельной трубочкой с нугой. — Спасибо. — Улыбаюсь.
   Чарлз отвозит меня домой в такси (время подходит к одиннадцати). Он упорно настаивал на том, что должен меня проводить, и я сдалась. Всю дорогу я мучилась подозрениями, что он станет напрашиваться на чашечку кофе, и пыталась придумать достойный (но не обидный) повод для отказа. К счастью, все мои опасения оказались напрасными. Открыв для меня дверцу, он просто спрашивает:
   — Можно тебя поцеловать на прощание?
   Я киваю, и Чарлз осторожно прикасается губами к моей щеке.
   — Все было чудесно, — говорю ему с благодарностью. — Значит, увидимся в субботу в Честер-Хаусе?
   — Разумеется. Жду с нетерпением. — Он хватает мою ручищу своей и целует.
   — Это зачем? — Я пытаюсь отдернуть руку.
   — Прости, если смутил тебя. Просто не мог удержаться. Знаешь, ты — лучшая из всех, с кем я встречался.
   Я только улыбаюсь в ответ, потому что не знаю, как еще отреагировать. Возможно, Чарлз замечает мое замешательство, потому что преувеличенно-радостно говорит «пока» и быстро залезает в такси.
   — Увидимся в субботу, Анна, — отъезжая выкрикивает он в открытое окошко.
   Я вхожу в подъезд, прохожу по узкому темному коридору и медленно поднимаюсь по лестнице. У меня такое ощущение, что я вот-вот получу предложение руки и сердца.
   Неужели Чарлз настроен так серьезно?

Глава 7

   Когда я захожу в квартиру, то обнаруживаю Джанет и Лили лежащими на ковре. Между ними стоит бутылка «Кристалл». Это любимая марка Лили, очевидно, подарок от одного из богатых воздыхателей. Повсюду разбросаны журналы, некоторые страницы из которых вырваны, а иные разодраны на клочки.
   — Что здесь творится? — строго спрашиваю я. — Митинг против тирании глянцевых журналов и стандартов «90-60-90»? Свершилось чудо, и вы обе решили плюнуть на диету?
   — Ой, прекрати это, Анна! — Лили отмахивается от меня, как от назойливой мухи. Она встряхивает головой, и ее серебристые волосы с вкраплениями золотистого и охрового (Лили сделала колорирование) рассыпаются по плечам и спине. — Мы просматриваем с Джанет результаты последних ее съемок. Я хочу показать ей, в какой момент она стала толстеть и в каких местах.
   — Она совсем не толстеет, — протестую я.
   — Толстею, — говорит Джанет довольно мрачно. — Меня вообще перестали приглашать на съемки.
   — Ее зовут только на съемку для каталогов одежды, — брезгливо поясняет Лили.
   — Какая разница, где сниматься? — недоумеваю я. — Лишь бы деньги платили.
   — Все не так просто. Если модель засветилась в подобном издании, с ее карьерой покончено. Ни один уважающий себя фотограф не станет с ней работать. У мира моды свои правила, — жестко говорит Лили. — Или ты думаешь, что Версаче или Дольче пригласят к себе Джанет после того, как она снимется для какого-нибудь завалящего каталога? — Она смотрит на Джанет. — После каталога тебе крышка, подруга.
   — Я отказалась, — нервно говорит Джанет.
   — Конечно, отказалась. — Лили смеется. — Ты же не дура.
   — Все это полная чушь! — вырывается у меня. — Джанет, ни Дольче, ни Версаче тебя все равно никогда не звали на съемки. И это неправда, что после каталога никуда не возьмут. Я видела в одном каталоге Хелену Кристенсен.
   — Спорю, это вранье! — Лили вскакивает.
   — Нет, не вранье.
   — И что это был за каталог?
   — Точно не помню. — На лице Лили появляется насмешка. — Ах да, в «БХС»! Именно там я ее и видела. — Вот это уже блеф.
   — Что ж, если даже это и так, Хелена давно ушла из модельного бизнеса. — Лили пожимает плечами как можно равнодушнее, хотя глаза ее пылают гневом. Хелена Кристенсен в месяц получает на порядок больше, чем Лили, вот моя соседка и бесится.
   — Может, Анна права? — вставляет Джанет задумчиво.
   — Неужели? — Глаза Лили угрожающе прищуриваются. — Значит, она права? Еще бы, она же так хорошо разбирается в модельном бизнесе! Куда лучше нас с тобой! — Лили обвиняющее тычет пальцем в мое платье. — И ты примешь совет от женщины, которая носит подобное уродство?
   А ведь это мой лучший наряд!
   — Я могу ее приукрасить и приодеть, — возражает Джанет.
   — Пустая трата времени. Брось эту затею! — Лили насмешливо смотрит на меня. — Не обижайся, но это правда.
   Я чувствую, как от обиды сжимается сердце. Разговор стал меня раздражать.
   — Правда это или нет, но ты меня обидела.
   — Что? — Лили непонимающе моргает глазами. — Разве на правду обижаются?
   — Ты всегда так говоришь после того, как скажешь гадость. И это доставляет тебе удовольствие. — Я чувствую, как начинает пылать мое лицо. — Тебе нравится обижать людей.
   — Это действительно так, Лили, — бормочет Джанет.
   — Нет, не так.
   — Так. Помнишь, что ты сказала мне? «Джанет, тебе уже двадцать восемь, а ты все еще питаешь относительно себя иллюзии. Да тебе придется ишачить по самым дешевым контрактам, если ты хочешь остаться в модельном бизнесе». А потом ты добавила «Ничего личного, не обижайся».
   Лили встряхивает гривой.
   — Какие вы, оказывается, ранимые! В любом случае, Джанет, ты зря прислушиваешься к мнению Анны. Она даже не листает глянцевых журналов. Это я профессионал в нашем деле, а не она.
   — Да, конечно, — неуверенно соглашается Джанет. Она смущенно смотрит на меня, словно извиняясь. — И прости, что я сказала, будто могу тебя приукрасить. Ты и так достаточно хорошенькая.
   — Да брось, я не обиделась на тебя, — отвечаю я, потому что от жалкого вида подруги у меня щемит сердце. — Ты же собиралась пойти со мной за покупками, помнишь?
   — Точно. — Джанет слегка оживляется. — Знаешь, я действительно смогу сделать из тебя красотку.
   — Джанет! — строго говорит Лили. — Я что, должна впустую тратить время?
   — Нет-нет, я слушаю тебя.
   — Итак, на этом фото у тебя уже есть жирок. Вот здесь, видишь?
   — Я пошла спать, — говорю я, но никто больше не обращает на меня внимания, так что я тихо ухожу к себе, стягиваю платье и засыпаю меньше чем через пять минут.
 
   Именно в тот момент, когда я собираюсь выйти из дома, раздается трель моего мобильного.
   — Анна, где тебя черти носят?
   Я нервно подпрыгиваю на месте. Это Китти.
   — Я направляюсь в «Суон лейкс». — Это фирма Суона.
   — Даже не думай, — фыркает начальница. — Ты должна каждое утро приходить на работу и отчитываться передо мной. Делай это до того, как отправишься к мистеру Суону. Ты должна отчитаться и получить инструкции.
   Ничего себе! Можно подумать, я агент 007, а не Анна Браун.
   — Э… ладно, — покорно говорю я. Китти нельзя злить, когда она в таком состоянии. — Сейчас приеду.
   — Очень на это надеюсь, — рявкает Китти и отключается. Вот гадость-то! Я сбегаю по лестнице, перебирая в голове варианты маршрутов до работы. Выскочив из подъезда, я озираю проезжую часть в поисках такси, но не нахожу поблизости ни одного. К тому же дорога стоит, пара пустых такси намертво застряла в пробке за пять метров до меня. Метро тоже отпадает. Вчера вечером в районе Ковент-Гарден искали бомбу (после звонка неизвестного), и нужная мне станция метро все еще не работает.
   Я чувствую приступ паники. Если я поеду в офис, чтобы поцеловать задницу Китти, я опоздаю к режиссеру. Уже во второй раз!
   Выбора все равно нет. Я припускаюсь бегом и через каких-то пятнадцать минут оказываюсь на месте. С красным лицом и сильно вспотевшая я вбегаю в офис. А у моего стола меня уже ждет Клер, на ней красная кожаная юбка и туфли на платформе — очень странное зрелище.
   — Это для Эли Рота? — киваю на юбку. — Ну и как? Он заметил?
   Она сконфуженно мотает головой.
   — Лучше поспеши к Китти. Она встала на тропу войны. Отлично. Лучше некуда! Мне еще разноса сейчас не хватало!
   Расправив плечи, стучу в дверь кабинета начальницы.
   — Входите, — раздается зло.
   Китти сидит за столом, острые когти нетерпеливо постукивают по дереву. Алый костюм от Дольче с черными квадратными пуговицами (разумеется, на каждой логотип), очередные бриллиантовые серьги и толстый золотой браслет на запястье. Похоже, Китти в дурном расположении духа. Чем больше ее одежда напоминает наряды героинь «Династии», тем агрессивнее ее настроение.
   — И как тебе в голову могло прийти сразу тащиться к Марку? — с ходу начинает она.
   — Но ему не нравится, когда я опаздываю, — осторожно поясняю я.
   — Отчитывайся о последней встрече, — требует Китти, игнорируя мою реплику.
   — Э… ладно. Совещание было посвящено сценарию. Марк Суон сделал несколько замечаний Триш и обсудил с Гретой ее героиню.
   — Что еще? — Китти хмурит брови.
   — Это все.
   — Ты что-то скрываешь.
   — Да нет же!
   — Черт, почему же он выбрал тебя? — недовольно спрашивает Китти. — Тебя! Из стольких вариантов он позвал тебя!
   — Может, Суон считает, что сотрудник фирмы, не занимающий высокую должность, не станет лезть в его дела? Все, чем мне позволено заниматься на собраниях, — это делать записи, ~ тактично говорю я.
   Китти кивает:
   — Возможно. Ладно, проехали. Теперь о другом. Я считаю, что ты обленилась. Продолжай читать сценарии, за это тебе и платят. Кроме того, ты будешь помощницей Греты.
   — Что?
   Видимо, в моих глазах столь явное недоумение, что Китти повторяет довольно злорадно:
   — Ты будешь помощницей Греты. Я привлекла ее к этому проекту. Я пообещала ей успех и удобство во время съемок. Мне нужно, чтобы Грета чувствовала себя достойно. Пусть знает, что Китти не бросает слов на ветер. Ты должна обеспечить ей комфорт.
   Если бы у меня была хоть одна лишняя минута, я принялась бы спорить, ей-богу! Но уже десять тридцать. Могу себе представить, что скажет Марк Суон, когда я наконец появлюсь.
   — Ладно, я согласна, — беспомощно киваю я. — Буду обеспечивать Грете комфорт. — Лучше и быть не может: Грета, одна из самых избалованных актрис, тотчас сорвет на мне все зло, накопившееся у нее на Суона. Эта испорченная стерва устроит мне не жизнь, а ад.
   — Я уже сообщила Грете, что ты будешь выполнять все ее требования.
   Конечно, это совсем не моя работа, но я молчу.
   — Ладно. — Уже десять тридцать две.
   — Надеюсь, жалоб от нее не последует, — ядовито говорит Китти. — Более того, каждый вечер после встречи с Марком ты должна приходить сюда и отчитываться. Не забывай, где ты работаешь.
   — Разумеется, — талдычу я. — Все понятно. Спасибо, Китти.
   Черт, с чего это я взялась ее благодарить? За что? За лишние обязанности? За то, что меня сделали прислугой избалованной дивы? А ведь я, кажется, рецензент, идущий на повышение!
   — Ладно, иди. — Рука Китти делает легкий жест в направлении двери.
   Я буквально пулей вылетаю за дверь, затем вниз по лестнице и, оказавшись на улице, выхватываю мобильный и начинаю звонить Мишель.
   — «Суон лейкс». Говорит Мишель.
   — О, Мишель, привет, это Анна.
   — А, та, что от продюсерского отдела? — В ее голосе отчего-то слышится торжество. — Марк сказал, что сегодня ты можешь уже не приходить.
   — Я все равно уже в пути.
   — Тем, кого Марк не ждет, вход в здание воспрещен, — строго напоминает Мишель. — Просто учти это, и, может, на следующую встречу он позволит тебе прийти. А может, и нет.
 
   — У меня есть уважительная причина.
   — Так все говорят. — Мишель усмехается. — Ладно, я занята. — Она вешает трубку.
   Я рысцой несусь по улице, направляясь к нужному мне зданию. А что мне остается? Даже не знаю, как буду оправдываться перед Суоном, что ему скажу…
   Вот наконец и Дин-стрит.
   Прямо перед зданием я вижу Суона, Грету и Триш. Девчонка замечает меня издалека и сочувствующе кивает. С ними еще какая-то высокая блондинка с пышными формами и молодой парень с бородкой, похоже, репортер. Вся эта компания как раз усаживается в несколько машин такси. Я спешу им наперерез.
   — Марк, — начинаю я, — мне очень жаль, что я опоздала, но… Он чуть подталкивает Триш в спину, призывая усаживаться побыстрее.
   — Сегодня ты мне не нужна, — равнодушно говорит Суон, не глядя на меня. — Если ты не можешь уважать график других людей, то мы не сработаемся.
   Да что задень сегодня такой! Почему мне приходится снова и снова оправдываться в том, в чем я совсем не виновата? Сначала Китти, теперь Марк.
   — Но у меня уважительная причина…
   — Меня не интересуют отговорки. Я занятой человек и уважаю свой коллектив, но и в ответ жду такого же уважения.
   Он обходит такси и открывает дверцу. Я в панике хватаю его за локоть.
   — Да ты меня совсем не слушаешь!
   — И не собирался, разве ты не поняла? Счастливо оставаться.
   — Ах вот как? — Я отпускаю локоть Суона. — Отлично! Ты абсолютно прав. Зачем терять драгоценные десять секунд, в течение которых Анна будет лепетать свои извинения? Давай-давай, продолжай в том же духе. Однажды ты очнешься таким же бесчувственным чурбаном, как все остальные! Виновата ли я в своем опоздании или нет, — разве нашего гения могут волновать подобные мелочи?
   Я резко отворачиваюсь и иду прочь. Сердце стучит, словно я пробежала две — нет, три! — стометровки. Впрочем, надо признать, я пробежала гораздо больше.
   Вот и все. Вот и финал прекрасного приключения по имени Марк Суон! Пусть теперь звонит Китти и говорит, что отказывается от моих услуг. Она будет на седьмом небе от счастья, надеясь, что сможет занять мое место. Скорее всего меня сразу уволят как ненужный груз.
   — Анна.
   Я оборачиваюсь и едва не падаю, потому что оказываюсь нос к носу с Суоном.
   — Слушай, прости за то, что я наговорила, — бормочу я, пытаясь сдержать слезы, но они все равно катятся по щекам. — У меня было… паршивое утро. Не прогоняй меня, иначе Китти меня вообще уволит, и я останусь без средств к существованию. Знаешь, сколько стоит аренда комнаты? А еда? — Что я несу?!
   Его лицо смягчается.
   — Расскажи, в чем дело.
   — Я собиралась ехать сюда, когда меня вызвала Китти. Мне пришлось отправляться в офис для отчета. Сам знаешь, подземка не работала, кругом пробки. Я бежала всю дорогу, думала, рухну с сердечным приступом. А потом неслась из офиса сюда… если бы меня не задержала Китти, я приехала бы заранее, клянусь!
   Суон берет меня за руку и тащит к такси.
   — Садись. — Он распахивает дверцу. — И прости меня за черствость. Я должен был тебя выслушать.
   Я вытаскиваю из сумки выцветший платок и сморкаюсь. Выходит не слишком грациозно и очень шумно.
   — Залезай. Мы едем в производственный отдел, чтобы сделать кое-какие прикидки. Обсудим декорации и планы.
   Я сажусь в машину. Грете и Триш, которые уже сидят на заднем сиденье, приходится потесниться. Грете это явно не нравится.
   Суон садится впереди и оборачивается ко мне.
   — Нам нужно поговорить. Позднее, — добавляет он.
   Грета с неприязнью смотрит на меня, отмечая мои заплаканные глаза.
   — Прекрати устраивать сцены, — шепотом говорит она. — Не отвлекай маэстро своими всхлипываниями.
   Нас доставляют в производственный отдел, огромное офисное здание на Оксфорд-стрит.
   — Поднимайтесь наверх, — говорит Суон. — Я немного задержусь.
   — Следуй за мной, — царственно кивает мне Грета. — У меня есть несколько распоряжений.
   — Вообще-то, — вмешивается Суон, — я должен поговорить с Анной, так что тебе придется подняться одной.
   — Как скажешь, Марк, — послушно соглашается Грета, с обожанием глядя на режиссера. Следующий взгляд, полный неприязни, адресован мне. Похоже, по характеру она — точная копия Китти. Ох, и натерплюсь я от этого клона!
   — Поверь, — начинает Суон, как только моих коллег поглощает лифт, — мне очень неловко за свое поведение. Я вел себя непозволительно грубо.
   — Ничего страшного. — Мне непривычно слышать извинения от столь известного человека.
   — Знаешь, Анна, вчера мы с тобой так хорошо поговорили. — Суон запускает пальцы в волосы, как будто волнуется. — Даже не знаю, почему я так разозлился, когда понял, что ты снова опаздываешь. И что на меня нашло? Я был просто в бешенстве. Это так странно. Обычно я не принимаю такие вещи близко к сердцу.
   — Все в порядке, правда.
   — Просто знай: к тебе я отношусь иначе, чем к ним. — Жест в сторону лифта. — Я теряюсь в догадках почему. Ты совсем другая. Живая, настоящая. В тебе нет ничего притворного. Я так растерялся, когда ты накричала на меня! А когда понял, что ты плачешь, растерялся еще больше.
   — Моя начальница настаивает на ежедневных утренних инструктажах, а также на вечерних отчетах.
   — Это нелепо. Я поговорю с ней, не беспокойся.
   — Спасибо. — Я благодарно улыбаюсь.
   — Так ты меня прощаешь?
   Киваю. Разве после стольких извинений еще можно злиться?
   — Обещаю больше не вести себя так, словно ты мне чем-то обязана. И не удивляйся, если увидишь меня ругающимся с актерами — этих ребят надо держать в узде. — И он мне подмигивает.
   О Боже мой, как же он хорош! К нему так и влечет!
   — Я думаю, мне пора присоединиться к остальным, — как-то пискляво говорю я.
   — Хорошо. А я пока сделаю пару звонков. Скажи всем, что я скоро буду.
   — Есть, сэр, — смеюсь я.
   Поднявшись, застаю Грету вальяжно развалившейся в кресле. Она указывает на соседнее.
   — Присядь, дорогуша. Китти мне много о тебе рассказывала.
   О, могу себе представить! Я стискиваю зубы. Китти наверняка не понравится, если Суон позвонит ей и скажет, что я не буду приходить по утрам для отчета. Мне нужно быть осторожнее в словах и поступках, когда Грета рядом. Без сомнения, она будет докладывать Китти о моем поведении.
   — Если я могу чем-то быть тебе полезной, — сладко говорю я, — ты только скажи. Китти поручила мне заботиться о твоем комфорте.
   Глаза Греты победно сверкают.
   — Да, дорогуша. У тебя есть ручка?
   Я выуживаю блокнот и ручку из сумки, заранее предвидя длинный список.