Бэгшоу Луиза. Дитя понедельника

   — Просто мне приятно было бы с ним увидеться. Знаешь, я рада, что вы вместе, — льстиво говорю Лили.
   — Да? — В ее голосе по-прежнему подозрительность. — Неужели?
   — Лили, ты же знаешь, что Эдди — кузен Чарлза. Они… довольно близки. Так что нам придется часто видеться. Дело в том, что мы с Чарлзом решили опять сойтись, — выдумываю я на ходу. — Раз мы с тобой станем почти родней, нам нужно… соответствовать.
   — Вот как? Что ж, это меняет дело. Не ожидала, что Чарлз тебя примет назад. Тогда приезжай, пообщаемся.
   — Я бы хотела пообщаться с вами обоими, — сладко говорю я. — Приеду через полчаса. Кстати, возможно, со мной будет Чарли.
   — Как здорово! Тогда мы вас ждем! Сходим все вместе в ресторан.
   — Да, Доусоны и будущие Доусоны, — провозглашаю я как тост.
   — Будущие Доусоны, — повторяет Лили, смакуя. — Ладно, мы вас ждем. Чао!
   Едва я успеваю повесить трубку, как из ванной выходит Джанет. Она слегка подкрасилась и собрала волосы в хвост. Конечно, теперь, благодаря румянам и маскирующему карандашу, ее лицо приобрело более здоровый цвет, но все равно ей далеко до своего обычного свежего вида.
   О себе сказать того же не могу. Я выскочила из дома, даже не подкрасившись. Впрочем, сейчас речь не обо мне.
   Мы едем на метро — ведь я же объявила себя банкротом. Выходим на одну станцию раньше и идем пешком. Мне нужно время, чтобы убедить начавшую сомневаться Джанет, что мне необходима ее поддержка.
   — Ты не станешь звонить ей по домофону? — спрашивает Джанет уже у подъезда.
   — У меня же остались ключи, — напоминаю я. Слишком велик риск, что все сорвется, так что никакая сила не заставит меня нажать кнопку домофона. Интересно, как бы я выкрутилась, если бы у меня не оказалось ключа?
   Мы выходим из лифта и нажимаем на звонок. Лили распахивает дверь и столбенеет. Я впихиваю Джанет в квартиру.
   — Какого черта ты притащила ее с собой? — шипит Лили, уставившись на Джанет.
   На Лили черное платье, на плечи накинут прозрачный черный шарфик. Почему-то сейчас Лили напоминает мне колдунью, особенно с лицом, перекошенным злобой. Эд сидит на диване в новом костюме от Хьюго Босс в стиле Эли Рота. Только на Эдде шикарный пиджак и брюки сидят не лучше, чем на корове седло или на мне — мини-юбка. Похоже, парню самому неудобно в этом костюме, хотя он и терпит.
   Когда Эд и Джанет замечают друг друга, в глазах у обоих мелькает паника. Джанет издает придушенный писк и пытается выскочить за дверь, но я прижимаю ее плечом.
   — В чем дело?! — орет Лили уже в голос. — Что происходит?!
   — Выпусти меня! — пищит Джанет. — Анна, выпусти! Ты обманула меня! Зачем тебе это?
   — Никто и никуда не уходит, — твердо говорю я. — Эд, какого черта ты творишь? — Бедняга подскакивает на месте. — Ты променял Джанет на Лили, которой плевать на тебя и твои интересы. Ей нужны только деньги, неужели ты не понимаешь?
   — Умоляю, не надо! — Джанет начинает плакать навзрыд. Я знала, что она будет реветь, и была готова к этому, но сердце все равно рвется из груди, призывая утешать.
   — Да как ты смеешь?! — взрывается Лили. — Я люблю Эда! И не за его деньги, нет! За его… характер! За его… доброту! Убирайтесь отсюда обе!
   — Эд, ведь это неправда. — Я смотрю только на него, словно Лили и не существует. — Ей было плевать на тебя, пока она считала тебя нищим. Она отговаривала Джанет от свиданий с тобой, называла тебя жалким и уродливым. Она презирала тебя, понимаешь? А Джанет оставалась верна себе, потому что полюбила тебя и ничего не требовала взамен.
   — Врешь! — взвизгивает Лили, прыгая около меня. По ее скрюченным пальцам видно, что она готова вцепиться мне в лицо, но боится связываться. — Она все врет, Эдди! Не верь ей!
   — Как ты мог бросить ту, которая готова была ради тебя на все? Эд, ответь мне!
   Джанет сидит на корточках лицом к стене и ревет. Эд не выдерживает и бросается ее утешать. Он опускается рядом и хватает ее за руки, пытаясь повернуть к себе.
   — Джанет, милая, ну не плачь… только не плачь, прошу тебя… — бормочет он.
   — Не трогай ее! Поплачет и успокоится, — взывает к нему Лили, однако в голосе ее настоящий испуг.
   — Прости, Лили. — Эд поднимает Джанет и привлекает к себе. — Все, что было между мной и Лили, было неправильным. Я любил и люблю только Джанет.
   — Что ты сказал? Что ты только что сказал? — не веря своим ушам, повторяет Лили.
   — Джанет, милая, я пытался до тебя дозвониться, хотел тебя найти. Мне… так стыдно, у меня очень гадко на душе. Я позволил себе увлечься твоей подругой, совершил чудовищную ошибку, и мне нет прощения… — Эд пытается заглянуть Джанет в глаза, но она прячет голову у него на плече. — Когда ты застала нас целующимися… это было временное затмение…
   — Временное затмение? — всхлипывает Джанет.
   — Да, да! Мы с ней разговаривали, и вдруг ее платье… оно как будто соскользнуло вниз… я не устоял. Ты веришь мне, Джанет?
   — Верю, — тотчас кивает она.
   — «Платье как будто соскользнуло», — повторяю я иронично, глядя на Лили. — Какая странная случайность!
   — Джанет, не верь ему, — растерянно говорит Лили. — Он… он мне клялся в любви… он сказал, что никогда тебя не любил! — Найдя наконец нужные слова, она приободряется. — Да, он так и сказал. Эдди никогда не любил тебя!
   — Лили, я считал тебя привлекательной, не скрою, — говорит Эд, не глядя на Лили. — Привлекательной, и не более того. Но я слишком дорого заплатил за это. Я никогда не хотел встречаться с тобой. Когда ты набросилась на меня с поцелуями, мне было… неловко оттолкнуть тебя, а потом все слишком запуталось. Мы с тобой совсем не пара, Лили. — Он с нежностью смотрит на Джанет. — Знаешь, милая, мои старые джинсы и рубаха нравились мне больше.
   — Мне тоже они нравились, — кивает Джанет, не спуская с него глаз.
   — Эти ужасные обноски! — визжит Лили, падая на диван. В глазах ее слезы. — Да ты в них был похож на бродягу! Тебе нужна была такая, как я, признайся. Ты хотел меня, Эд, ты вожделел меня!
   — Это так, — признает он. — Я хотел тебя. Но, повторяю, я дорого заплатил за свою ошибку. Я едва не потерял самое дорогое, что у меня есть. — Эд нежно целует пальцы Джанет.
   — Все ясно, — всхлипывает Лили. Черные потоки туши струятся по ее щекам. — Что ж, Анна, надеюсь, теперь ты счастлива! Ты разрушила мою жизнь.
   — Ничего я не разрушила, — вздыхаю в ответ. — Твоя жизнь только начинается, и она совсем не связана с Эдом. Тебе нужен Генри, как бы ты ни пыталась это скрыть.
   — Мне плевать на Генри!
   — Это не так, Лили, ты же сама знаешь. Ты любишь его, хотя это чувство для тебя ново. Оно пугает тебя. Ты по инерции продолжаешь искать богатых мужчин, но ни один из них тебе не нравится. Ты недовольна своей жизнью и свое недовольство вымещаешь на окружающих. Признайся, ты боишься будущего! Когда Джанет лишилась работы, ты испугалась, что однажды это может произойти и с тобой.
   — Неправда! Замолчи!
   — А ты ведь больше ничего не умеешь, но прекрасно знаешь, что, как только поблекнет твоя красота, все твои шансы уплывут сквозь пальцы. Вот почему ты цепляешься за мысль о браке по расчету. Ты хочешь успеть выйти замуж раньше, чем будешь отброшена на обочину. Ты не веришь в себя, считая своим единственным достоинством красоту. Единственным достоинством и единственным товаром, который можно выгодно продать.
   — Ты врешь! Ты все врешь! Я не хочу тебя слушать! — Теперь Лили рыдает, у нее течет из носа, а она даже не замечает этого. Недавние рыдания Джанет не идут ни в какое сравнение с этим вселенским потопом. Такое ощущение, что в Лили открылись какие-то невидимые шлюзы. Мне еще ни разу не приходилось видеть ее в подобном состоянии.
   Я протягиваю ей пакетик с бумажными платочками. Эд тихо извиняется и выходит из квартиры, давая нам возможность спокойно поговорить.
   — Ты даже не представляешь, каково мне! — ревет Лили, размазывая косметику по лицу. — Не знаешь, как трудно каждую секунду думать о том, как ты выглядишь!
   Я улыбаюсь.
   — Уж кому-кому, а мне прекрасно известно, каково это, можешь поверить.
   — Каждая прядь волос, каждая ресничка должны выглядеть идеально. Ни единого прыщика! Ни одной морщинки! — отчаянно перечисляет Лили. — Недавно у меня вдруг начали сечься волосы. Я была в ужасе! Что я только в них не втирала, но толку чуть! Я их и подстригла, и потратила целое состояние, чтобы их вылечить, но ничего не помогает! И я уже вижу, как меняются мои лицо и тело! Я считаю дни до следующего дня рождения, и это для меня как приговор! — Она шмыгает носом. — Тебе-то хорошо, Анна, у тебя есть образование и голова на плечах. А у меня ничего нет. Даже эта квартира, она ведь не принадлежит мне, у меня просто долгосрочный договор.
   — Но ты ведь неглупая девушка, — примирительно говорю я.
   — Раньше мне и в голову не приходило пойти учиться, потому что все свободное время занимали съемки. Но ведь я ничего особенного и не добилась. Так, рядовые заказы! Мне не стать лучшей из лучших, а значит, у меня нет будущего! А ведь мне так хочется иметь свою квартиру, свою машину…
   — Но еще не все потеряно. У тебя все впереди.
   — Да брось! У меня только сертификат переводчика с французского языка, да и то непрестижный, и ничего больше. Я разбираюсь только в моде и красоте.
   — Тогда именно этим и занимайся, — уверенно советую я. — Ведь существуют не только модели. Есть еще агенты, которые с ними работают, есть стилисты и владельцы студий. Есть немало смежных специальностей. Закончи курсы и начни работать. Тем более что у тебя полно знакомств.
   Лили прекращает шмыгать носом и изумленно смотрит на меня.
   — Ты… в самом деле думаешь, что у меня может что-то получиться? — неуверенно спрашивает она. Никогда до этого Лили не смотрела на меня такими глазами. Будто я… ее мамочка!
   — Конечно, — отвечает за меня Джанет. — Уж агент-то из тебя точно выйдет. Ты же отлично чувствуешь материал, разбираешься в тонкостях модельного бизнеса. Вот я, например, ни черта в этом не смыслю.
   Лили опускает глаза.
   — Я… прости, что была… такой гадиной. Знаю, что прошу слишком многого…
   — Забудем об этом, — великодушно предлагает Джанет. Боже, какая же Джанет добрая! Надеюсь, она скоро выйдет замуж за Эда и родит ему шестнадцать детей. Из нее получится идеальная мать.
   Входная дверь хлопает.
   — Я позвонил Генри, — сообщает Эдвард. — Он сейчас придет.
   — Боже мой! — охает Лили и начинает метаться по комнате. — Но… я не могу с ним встречаться! Я… не знаю, что ему сказать.
   — Просто попроси прощения, — предлагает Эд. — Он поймет, что с твоим характером и это нелегко. Генри тебя простит.
   — Тебе нужно решиться, — говорю я Лили. — Ты должна увидеться с Генри и все ему объяснить. Рассказать всю правду о себе и своих страхах. Если он примет тебя, значит, вы созданы друг для друга.
   — А если не примет? Что тогда? — с жалким видом спрашивает Лили.
   — Понятия не имею, — честно отвечаю ей. — Но тебе станет гораздо легче после признания.
   — Хорошо, — кивает Лили. — Я так и поступлю.
   — Вот и славно. Я рада за всех вас, — говорю присутствующим.
   — Спасибо тебе, подружка, — сердечно произносит Джанет. — Не могу найти достойных слов, чтобы выразить тебе свою благодарность.
   Лили бросается ко мне и порывисто обнимает. Очень непривычное ощущение.
   — Анна, я тоже благодарна тебе! Мне становилось только хуже день ото дня. Ты… молодец. — Она снова плачет.
   — Теперь все изменится, Лили. К лучшему. По крайней мере я хочу в это верить.
   Эдвард и Джанет прощаются и уходят. Лили просит меня остаться, и я присаживаюсь рядом с ней на диван.
   — Я боюсь встретиться с Генри, — вздыхает Лили. — Я так ужасно выгляжу…
   — Разве это важно?
   — А разве нет?
   — Только в том случае, если он не любит тебя. Если же любит, он даже не заметит, что у тебя опухли глаза. Или заметит, и это только тронет его.
   — А что будет с тобой?
   — В каком смысле?
   — Что будет с тобой? — повторяет Лили.
   — О чем ты?
   — Ты прекрасно понимаешь, о чем я. — Красные, опухшие глаза Лили прищуриваются. — Ты бросила Чарлза из-за того Суона, я же все поняла. А он даже не знает, что ты его любишь.
   Откуда она узнала? Как догадалась? Или Лили не настолько слепа, как кажется?
   — Здесь совсем другое дело, — вздыхаю я. Сердце тоскливо сжимается и начинает биться очень медленно и гулко. — У него есть подруга. Ведь у Генри нет другой женщины, поэтому тебе проще.
   — Он что, женат?
   — Пока нет.
   — Тогда это ничего не значит. Ты должна пойти и все ему рассказать. Или твои советы хороши только для других?
   Я качаю головой.
   — Лили, ты просто не знаешь всех обстоятельств. Я не могу прийти к Суону и сказать: «Брось свою девушку и люби меня». Это будет гадко.
   — Тогда скажи иначе. Скажи, что любишь его, и ничего не проси взамен. Пусть решает сам, кто ему нужнее.
   — Тебе бы увидеть его девушку. Таких не бросают.
   — Может, ты этого не заметила, Анна, — терпеливо говорит Лили, — но ты очень изменилась. Я должна признать, что Джанет проделала огромную работу, но дело не только в этом. Ты похудела, и — главное! — у тебя стал совсем другой взгляд. Ты красавица, Анна, даже если таких, как ты, и не приглашают сняться для обложки «Космополитен», — говорит она, а я не верю своим ушам. — Ты же сама сказала, если мужчина тебя любит, ему плевать, какая у тебя прическа.
   — Это правило, должно быть, годится для таких, как ты. Даже с опухшими глазами ты красотка. А я по-прежнему толстуха с огромным носом.
   — Да нормальный у тебя нос. Римский, довольно характерный. И ты давно не толстуха! Даже удивляюсь, как тебе удалось так быстро скинуть вес. Я так по полгода борюсь за каждые полкило.
   — Но, Лили…
   — Уверена, что этот Марк Суон плевать хотел на твой вес и твой нос. Ты ему нравишься, и то, что он взял тебя на съемочную площадку и позволял то, что не позволено другим, лучшее тому доказательство.
   — Я просто нравлюсь ему как человек.
   — Ха, это такая отмазка, которую мужчины придумали, чтобы скрыть свои чувства. — Лили смеется. — Анна, ты сама чувствуешь, что он тебя любит. Женщины всегда знают правду.
   Я изумленно смотрю на нее.
   — Я не так глупа, как тебе кажется, — улыбается она.
   — Я и не говорила, что ты кажешься мне глупой, просто… ты сейчас сказала удивительную вещь. Про то, что женщины знают правду. Но у Марка было полно времени, чтобы признаться мне. Почему он молчал?
   — Но ведь ты встречалась с Чарлзом, — замечает Лили. Точно!
   — Ты молчала, потому что считала себя дурнушкой, а он молчал, потому что считал, что тебя интересуют только миллионеры.
   —Что?
   — Просто позвони ему, — настойчиво говорит Лили, протягивая мне трубку. — Ты обязана сделать это. Обязана самой себе.
   — Обязана? А если я совершу ошибку?
   — Нет. Или ты проведешь в сомнениях всю оставшуюся жизнь.
   Стук в дверь.
   — Генри! — охает Лили, вскакивая с дивана.
   — Я ухожу.
   — Останься, умоляю!
   — Ты справишься, Лили. Теперь ты справишься со всем. — Я открываю дверь и впускаю Генри.
   У него странное лицо, глаза ярко блестят. Видно, что он очень взволнован.
   — А я как раз ухожу, — сообщаю я. — Увидимся позже.
   — Спасибо тебе, — говорит Лили.
   — Не за что.
   — И обязательно ему позвони!
   На это я ничего не отвечаю. Просто выхожу из квартиры и плотно прикрываю дверь. За мгновение до щелчка замка успеваю увидеть, как Лили бросается к Генри, а тот открывает ей свои объятия.
   Я выхожу на улицу. Наверное, Лили права. Действительно, что я теряю? Разве что самоуважение? Так ли дорого оно ценится, чтобы не рискнуть им?
   Я не смогу просто взять и забыть Суона. Именно потому, что всю оставшуюся жизнь буду терзаться сомнениями насчет его отношения ко мне.
   Медленно бреду по тротуару, совершенно не заботясь о том, куда меня несут ноги. Возвращаться к Лили больше нет смысла, ютиться у Джанет нет желания. Да и видеть счастливые лица воссоединившихся влюбленных выше моих сил. Только не сегодня!
   Может, поехать к Чарлзу? Думаю, он будет мне рад. Ведь на самом деле я вовсе не разбила ему сердце (как можно разбить сердце человеку, который никогда тебя не любил?), я просто разрушила его планы на будущее. А это совершенно разные вещи.
   Нет, не могу. Боюсь, и он заведет разговор о Суоне, как только что Лили.
   Я миную улицу за улицей, бесцельно разглядывая вывески, пока не замечаю, что приближаюсь к Сохо. Сердце начинает тревожно биться, но я продолжаю путь. Ноги сами несут меня к офису Марка. Возможно, это лучший выход. Разве можно признаваться в любви по телефону?
   Нет, только личный разговор! Я должна увидеть Марка. Не важно, как он отреагирует на мое появление и признание. Пусть даже рядом с ним будет Мишель. Нет, если Мишель окажется рядом — это будет самый лучший вариант. Я не должна действовать у нее за спиной, пусть знает, что я влюблена в ее жениха и жду его решения. А потом пусть сам делает выбор.
   На мгновение я готова рассмеяться. Если меня отвергнут — а скорее всего так оно и случится, — это будет самый ужасный, самый отвратительный момент в моей жизни. Даже хуже, чем тот вечер в школе, когда я наконец прозрела.
   И все-таки сейчас важно не это. Невероятное чувство свободы в собственных поступках придает мне сил. Признавшись Марку, я покончу с неопределенностью и поставлю жирную точку на этом периоде своей жизни.
   Вхожу в «Суон лейкс». Словно на мою удачу, здоровенный охранник сладко похрапывает прямо за стойкой, так что у меня становится одной проблемой меньше. Я тихо вхожу в лифт и нажимаю нужный этаж. Ладони нещадно потеют, в ушах стоит гул.
   Успокойся, говорю себе твердо, и сердце начинает стучать ровнее. Может, двери распахнутся, а Мишель не окажется на месте? Ведь спал же только что охранник! Может, мне сопутствует удача?
   Двери лифта открываются со слабым всхлипом.
   — Какого черта ты тут делаешь? — шипит Мишель, округляя глаза и вставая. — Тебя нет в списке! Как ты прошла мимо секюрити? — Она встает из-за стола. — Я велю уволить этого растяпу!
   Сейчас на ней простая футболка и джинсы, но даже в этом неброском наряде она укладывает меня на обе лопатки, хотя я неплохо одета и причесана.
   — Я проскользнула незамеченной, — сообщаю я, не желая подставлять охранника. Почему-то у меня жалкий, слабый голос, словно передо мной грозный начальник. — Мне нужно увидеться с Марком.
   — Только по записи! — бросает Мишель, делая шаг к двери кабинета, словно ожидая, что я попытаюсь прорваться силой.
 
   — Я хочу поговорить с ним. Мне нужно сказать Марку, что я его люблю, — выпаливаю я.
   Мишель с усилием смеется. Выходит что-то вроде вороньего карканья.
   — Я так и знала! Ты ничем не отличаешься от других! Даже будучи помолвленной, ты пытаешься захомутать Марка!
   — Мы с Чарлзом расстались. — Я показываю ей левую руку, на которой больше нет кольца.
   — Из-за Марка? Да у тебя нет ни шанса, — стервозным голосом заявляет Мишель. — Я бы знала, если бы ты ему нравилась. Он делится со мной всеми секретами.
   — Послушай, я хотела быть честной по отношению к тебе. Я все тебе рассказала, потому что ты с ним встречаешься. Но я не стану скрывать своих намерений: я хочу, чтобы Марк тебя бросил и ушел ко мне.
   Мишель в бешенстве трясет головой.
   — Его сейчас нет! Он… он вышел. Уходи! Я не двигаюсь с места.
   — Я слышала звук открывающегося ящика в его кабинете. Не надо меня обманывать, Мишель. Я также слышу, что он разговаривает по телефону. Тебе не удастся меня остановить или задержать. В любом случае у меня есть номер его сотового и адрес. Твои усилия бесполезны.
   — Да ты хотя бы слышишь себя со стороны? На что ты рассчитываешь? — шипит Мишель. — Уходи немедленно! Иначе я вызову охрану. Я пожалею тебя и не расскажу Марку, какую глупость ты чуть не совершила. Тебе нечего стесняться, потому что в Марка влюблена каждая, кто с ним сталкивается.
   Что-то в голосе Мишель заставляет меня внимательно вглядеться в ее лицо.
   Да она же в панике! Это отнюдь не тон взбешенной собственницы! Это настоящая паника и явный страх!
   Теперь, когда я начинаю прозревать, неожиданная радость пронизывает все мое существо.
   — И ты одна из них, правда, Мишель? Одна из этих влюбленных женщин?
   Она резко отворачивается.
   — Ты тоже безответно влюблена в него. Вы вовсе не встречаетесь и никогда не встречались. Ты все выдумала, как же я не догадалась!
   — Да что ты знаешь о любви, идиотка?! — горько говорит Мишель. Губы у нее начинают дрожать, лицо кривится. — Я так долго ждала своего шанса, я молила Бога, чтобы Марк меня заметил! Если бы не ты, у нас все могло бы сложиться.
   — Что означают…
   — Господи, ну почему ты просто не исчезла? — Мишель начинает плакать. Это третий раз задень, когда при мне плачет женщина. — Ты ведь даже не представляешь, каково это: сидеть здесь целыми днями, опасаясь каждой старлетки, каждой студентки, у которой ноги подлинней и мордашка покрасивей. При мне Марк встречался с кучей девиц, а мне оставалось только улыбаться и страдать. А потом он познакомился с тобой, а ты была такой ледышкой, совсем не обращала на него внимания, со своим Чарлзом встречалась…
   Я вытаскиваю из сумки пакетик с салфетками.
   — Я тебе очень сочувствую, — говорю Мишель.
   — Тебе было мало Чарлза. Ты хотела заполучить сразу двоих. — Она шмыгает носом и размазывает слезы. — Ты словно собака на сене — ни себе ни людям…
   Я отвожу Мишель на диван и присаживаюсь рядом, гладя ее по спине. Так вот, значит, какой она меня видит? Настоящей роковой женщиной — это ли не странно.
   — Я действительно люблю его, — говорю я. — До одури люблю. Возможно, он давно забыл обо мне, но если я не признаюсь, то буду мучиться всю жизнь, понимаешь?
   — Да. Ничего уж тут не поделать, — кивает Мишель. Словно по заказу отворяется дверь и появляется Суон. Он удивленно смотрит на нас.
   — Анна? Что это ты здесь делаешь?
   Мишель в смятении бросает на меня взгляд. Она отворачивает лицо от Суона, чтобы он не видел ее опухших глаз и красного носа.
   — Мишель только что… узнала… — опять импровизирую я, — что… ее тетя умерла.
   — Да… — всхлипывает Мишель. — Это ужасно. Суон снова обводит нас взглядом.
   — Тогда тебе лучше взять отгул, — предлагает он. — Я сам справлюсь. А ты отдохни.
   Мишель кивает, торопливо хватает сумку и, не оглядываясь, выскакивает на лестницу. Бедняжка! Представляю, каково ей сейчас.
   — А тебе лучше войти в кабинет, — говорит Суон.
   Я следую за ним и сажусь на один из диванов. Что ж, по крайней мере мне не придется стоять. Боюсь, в этом случае у меня могли бы подогнуться колени.
   Суон берет стул и садится напротив меня. Он скрещивает на груди руки и молчит. Я жду пару минут, но он по-прежнему хранит молчание. Его взгляд, устремленный мне в лицо, невыносим. Я отвожу глаза и замечаю на столе подарок, который вернула Суону. Ноутбук от «Сони», все еще в упаковке.
   — Надо было бантики прилепить, — бездумно замечаю я. Суон озадаченно оборачивается, затем пожимает плечами.
   — Бантики — это пошло.
   — Я рассталась с Чарлзом, — делаю пробную попытку.
   — Я уже в курсе. Мне рассказала об этом твоя подруга Ванна. Когда она успела? И зачем?
   — Ты ничего не скажешь на это? — спрашиваю я, но Суон снова сверлит меня взглядом. — Неужели тебе не интересно, почему я с ним порвала?
   — А почему это должно меня интересовать? Чего ты ждала, когда шла сюда? Думала, что войдешь в мой кабинет и я брошусь тебя целовать? А тебе не приходило в голову, что мне давно плевать на тебя и на все, что с тобой связано?
   Я резко встаю.
   — Ты… совершенно прав. Прости, я совершила огромную ошибку.
   Что ж, так мне и надо!
   Я резко поворачиваюсь и шагаю к двери. Нельзя, чтобы он увидел, как я плачу.
   Огромная ладонь ложится мне на плечо. Суон разворачивает меня к себе и снова смотрит мне в лицо своим пронзительным взглядом. Я не могу оторвать от него глаз.
   — Куда, черт тебя побери, ты собралась? — грубо спрашивает он. — Что, ты снова решила меня кинуть, Анна Браун?
   — Марк… — слабо говорю я, безуспешно пытаясь вздохнуть поглубже.
   — Ты собиралась замуж за другого. За мужчину, которого не любила. А когда вы расстались, ты даже не позвонила мне! Что я должен был думать? Что никогда не интересовал тебя? Или что ты обижена на меня за то, что я отказался проталкивать твой сценарий? Так я отвечу тебе: ты не была готова к моей помощи, твой сценарий был сырым, я не мог оказать тебе поддержки в тот момент.
   — А я подумала, тебе плевать на то, что со мной будет, — жалобно говорю я.
   — Плевать? Ты что, совсем дуреха? — Суон изумленно качает головой. — Ведь это я подтолкнул тебя к работе сценариста! Или ты думаешь, я просто так весело пошутил? Это я указал тебе дорогу. Я хотел, чтобы ты занималась любимым делом. Мне казалось, что ты мне доверяешь! Только потому, что я не стал
   бегать по продюсерам с твоим неготовым сценарием, ты отвернулась от меня!
   Я смотрю на Суона, не осмеливаясь верить своему счастью. Весь мир сжался до размеров его кабинета. Нет, мир стал еще меньше — он протянулся от его до моих глаз.
   — Ты видишь только то, что хочешь видеть, — горько говорит Суон и неожиданно отпускает мое плечо. — Когда ты бросила своего жениха, я было понадеялся…
   — На что?
   — Что ты придешь ко мне. Но ты даже не позвонила! От тебя не было ни весточки. Я решил, что ничего для тебя не значу, а единственное, что тебя интересовало, — это твоя карьера.
   — Это не так.
   — Нет, так.
   Я вспоминаю о Мишель. Бедная девушка! Разве я могу рассказать Марку о том, как она обманула меня? Не хочу подставлять ее, она всего лишь защищала свою любовь.
   — Просто я думала, что ты… не хочешь меня. Суон недоуменно хмурит брови:
   — Чего-чего?
   — Я думала, что не нужна тебе.
   Злость, искажавшая черты Марка, неожиданно исчезает с его лица, уступая место неподдельному потрясению.
   — Что ты думала? Что не нужна мне? — переспрашивает он недоверчиво. — Как такое могло прийти тебе в голову?
   Я делаю беспомощный жест, указывающий на мой нос и живот.
   — Я некрасивая. Мужчины… не хотят меня.
   — Ерунда какая-то!
   — Но мой нос…
   — Прекрасный нос! Такой же прекрасный, как и все остальное.
   Теперь моя очередь таращить глаза.
   — Да брось! — почти испуганно говорю я. — Не может быть, чтобы ты носил такие розовые очки! Я же огромная и толстая.
   — Что? Да ты когда-нибудь видела мир с высоты моего роста? И в каком месте ты толстая? Особенно сейчас? — Суон начинает смеяться, и я слышу в его смехе облегчение. — Ты что, нарочно себя критикуешь, чтобы получить как можно больше комплиментов?
   — В каком смысле?
   — Ты же красавица, Анна, и не можешь этого не знать. Ты удивительная и очень необычная. — Он обводит меня довольно собственническим взглядом. — А уж грудь у тебя… кхм-кхм…
   Я краснею. От восторга.
   — Ноги мне тоже нравятся. И глаза. И волосы. Правильно сделала, что сменила прическу, новая идет тебе больше.
   — Я думала, ты и не заметил.
   — Я все и всегда замечаю.
   — Но ты все-таки лукавишь. Тебе не может нравиться… мой вес.
   — Видишь ли, Анна, я всегда не выносил тощих девиц, изнуряющих себя диетой. Женщина должна быть царственной, а не похожей на глисту.
   — Но мой нос… ты же не мог не видеть его огромных разм…
   — Ты неисправима! У тебя очень своеобразное, интересное лицо. И вообще, с чего ты взяла, что курносый носик привлекателен?
   — Значит, я тебе нравлюсь? — уточняю я, не в силах поверить в происходящее. — Ты не шутишь? Не издеваешься надо мной?
   — Анна, у тебя серьезные комплексы. Как только мы со всем разберемся, тебе придется сходить к психоаналитику. — Заметив ужас в моих глазах, Суон смеется и обнимает меня за плечи. — Ты хочешь знать, нравишься ли мне? Посмотри на меня. Неужели ты не видишь сама? Я ненавижу слово «нравиться». Ты не просто нравишься мне. Я хочу тебя с первой нашей встречи. Если бы ты знала, сколько раз я засыпал и просыпался, представляя тебя в самых непристойных ситуациях, какие только возможны.
   Волна безумного желания захлестывает меня с головой. Я слабо охаю и зажимаю рот рукой.
   — Когда ты так смотришь на меня, я готов броситься на тебя, — хрипло говорит Суон. — Немедленно прекрати! Я захотел тебя с нашей первой встречи, и дело даже не в твоей внешности. Мне понравился твой юмор, твое бесстрашие… даже твой ум.
   — Неужели? — шепотом произношу я. — А где ты увидел ум? Суон смеется.
   — Раньше мне не приходилось сталкиваться с такими женщинами, как ты, Анна.
   — Знаешь, а ведь я безумно люблю тебя, — срывается с моих губ. Сейчас мне совсем не страшно произнести эти слова.
   — Теперь я и сам это знаю. Черт, мы потеряли столько драгоценного времени! Ты пришла, чтобы сказать мне о своей любви, да?
   Я киваю.
   — А не для того, чтобы в очередной раз ткнуть мне под нос сценарий и попросить пристроить его? Ты не обманываешь меня?
   — На черта мне твоя помощь, Марк? — смеюсь я. — В данный момент я корректирую сценарий и пишу новый. Я хочу всего добиться сама.
   Он качает головой:
   — У тебя нет ни шанса, детка. Но когда ты будешь готова, я дерну за все ниточки, какие только есть в моих руках, обещаю. — Теперь он наклоняет голову и осторожно целует меня в губы. Не успеваю я закрыть глаза, как он отстраняется. — Не делай такого лица, иначе я завалю тебя прямо здесь, — смеется Суон.
   У меня слабеют ноги. Такого со мной никогда не было. Господи, я дожила до тридцати двух и впервые захотела мужчину. Как много я упустила!
   — Ты… хочешь со мной встречаться? — настороженно спрашиваю Суона.
   — Дурочка. — Он притягивает меня к себе, руки скользят вниз по моей спине. — У меня гораздо более серьезные планы на твой счет.
   — Тогда поцелуй меня еще раз…
   Он довольно хмыкает, сильнее прижимая меня к себе.
   — Что ж, сама напросилась.