Бекнел Рексанна. Непорочная грешница

   — Будь у тебя в голове хоть немного разума, ты не стал бы защищать Эдгара де Валькура в моем присутствии, ? прошипел Экстон с такой злобой в голосе, что Линни содрогнулась. Она была не готова к подобной вспышке ярости со стороны нового лорда Мейденстона.
   Однако тотчас взяла себя в руки, не давая страху перед Экстоном одержать над собой верх.
   — В таком случае отличная выйдет из нас парочка: ты ? человек без чести, и я — женщина без капли разума в голове.
   В зале в этот момент было довольно тихо, и слова Линю прозвучали особенно громко и отчетливо. Экстону, хочешь не хочешь, надо было отвечать на оскорбление, и он отлично это понимал, как понимали и все те, кто, затаив дыхание, дожидались ответного выпада с его стороны.
   Некоторое время он молчал, и Линни уже стала подумывать, что он спустит ей эти мгновенно вырвавшиеся у нее слова. Ничуть не бывало. Экстон вытянул руку и коснулся ее нижней губы кончиками пальцев.
   — Сегодня ночью, Беатрис, я постараюсь изгнать из тебя дух противоречия. Своими средствами.
   Голова Линни была прижата к подголовнику кресла, по тому избежать этой неожиданной ласки она не могла. Лучше бы он ее ударил. Странное дело, сдерживая свои порывы, Экстон получал над ней куда больше власти, нежели находясь в пылу гнева.
   — Поешь еще немного телятины, — предложил он, гипнотизируя ее своими немигающими глазами рептилии.
   — Я уже предостаточно ее съела, — бросила девушка значительно более миролюбивым тоном.
   — Ну и отлично. — Он ухмыльнулся ей в лицо и тоже откинулся на спинку кресла, в то время как многие из гостей напротив, подались вперед, не желая пропустить ни слова из их перепалки.
   — Питер, — обратился между тем Экстон к брату, который, как поняла теперь Линни, исполнял у старшего де ла Мансе обязанности оруженосца, — проводи мою невесту в брачные покои.
   За нижним столом поднялся оживленный ропот, но Линни в этот момент слышала лишь шум крови у себя в ушах. «Нет, не сейчас, еще не пора! Я еще не готова!» Экстон ухмыльнулся:
   — Я не заставлю тебя долго ждать, дорогая. Можешь быть на этот счет совершенно спокойна.
   Линни не помнила, как поднялась и вышла из-за стола. Кресло ей помог отодвинуть Питер, в то время как его старший брат наблюдал за ней с видом довольного своим приобретением собственника. Так же, наверное, он смотрел на хорошо обученного охотничьего сокола или на породистую лошадь. Или на смазливую служанку.
   — Ну пойдем, что ли, — нетерпеливо произнес юноша. Линни с усилием отвела глаза от лица человека, который теперь назывался ее мужем. Потом ее взгляд в отчаянии заскользил по залу в надежде отыскать хотя бы одно живое существо, готовое в этот момент проявить к ней сочувствие, — но тщетно. Ее отец был занят созерцанием стены, на которой висел штандарт с черными медведями де ла Мансе. Бабка же устремила полный ненависти взгляд на нового лорда, и ей не было дела до нелюбимой внучки.
   Тогда Линни повернула свое бледное, как пергамент, лицо к Питеру. Тот, как известно, тоже не слишком ее жаловал, но, заметив, как она растерянна, вопреки ожиданию злорадствовать не стал.
   — Следуй за мной, — повторил он, но уже более мягко. — И не вздумай перечить брату — все равно ничего этим от него не добьешься.
   — Ты его слушай, женушка. Он меня знает, — заявил, улыбаясь, новый лорд, поднимая над головой полный вина кубок. — Выпьем за мою жену, Беатрис де ла Мансе, дорогие гости!
   Гости поднялись с мест и разом подняли кубки.
   — За леди Беатрис…
   — За Беатрис де ла Мансе!
   Линни слышала все эти тосты в ее честь, но радости не чувствовала. Вместо этого ею все больше стала овладевать паника.
   Питер взял Линни за руку и повел к выходу. Неожиданно им преградил дорогу Экстон.
   — Чуть не забыл. Сегодня ночью в опочивальне не будет никаких служанок. Я сам стану прислуживать тебе, дорогая женушка. Ведь нам никто не нужен, правда? — Тут он окинул грозным взглядом толпу жаждавших услужить рыцарей и сквайров. — И охраны тоже не нужно. Поставьте только парочку солдат в самом низу лестницы и предоставьте все крыло замка в наше распоряжение. Очень может быть, что нам потребуется простор и все укромные уголки, которых так здесь много.
   Хотя последнюю фразу Экстон намеренно произнес негромким голосом, она мгновенно распространилась по залу.
   И тут Линни ударилась в бегство. Да, именно в бегство, поскольку вряд ли можно было назвать уходом ее торопливое исчезновение. Она опрометью помчалась вверх по лестнице, так что Питер едва поспевал за ней. Что еще ей было делать? Где укрыться от позора?
   Только оказавшись на втором этаже у входа в коридор, который вел к массивным дверям господских покоев, она замерла, не зная, как ей быть дальше.
   — Входи и располагайся. Брат не заставит долго ждать себя.
   Линни сглотнула. Она была не в состоянии войти в покои лорда, хотя знала, что этого не миновать.
   — Иди же, — повторил юноша и слегка подтолкнул ее в сторону двери.
   — Не смей ко мне прикасаться! — закричала девушка. В сущности, напустившись на Питера, она выкрикивала те слова, которые не отважилась бы бросить в лицо его брату. Питер, таким образом, стал своеобразным козлом отпущения, но Линни не жалела об этом — ей просто необходимо было сорвать на ком-нибудь свою злость. Юнец, к тому же, тоже был де ла Мансе, хотя до грозного старшего брата ему было далеко. Питер обозлился не на шутку.
   — Да кому ты такая нужна? Не женщина, а ведьма! Вот когда я буду венчаться, то выберу себе девицу характером помягче и понежнее, а не такую дикую кошку, как ты, которая так и норовит выцарапать мужчине глаза. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
   — Убирайся! — приказала, наконец, Питеру Линни, но приказ ее больше напоминал просьбу, поскольку гнев снова уступил в ее душе место беспросветной тоске и отчаянию. — Уйди и предоставь меня моей судьбе.
   Юнец двинулся было в сторону лестницы, но неожиданно остановился и с любопытством посмотрел на свою новую родственницу.
   ? Он не причинит тебе зла. Это я говорю на тот случай, если ты опасаешься именно этого.
   Линни гордо вздернула подбородок.
   — Что ты можешь знать о той боли, которую мужчина в состоянии причинить женщине? Особенно если он считает женщину своим врагом. Впрочем, где тебе это понять — ты ведь еще мальчишка!
   Питер возмутился, что было нетрудно предугадать, но Линни удивилась, когда он, вместо того чтобы ответить ей колкостью, успокоился, взял себя в руки и довольно миролюбиво произнес:
   — Ты тоже не совсем еще взрослая. По мне, лучше бы ты больше улыбалась и старалась ладить с моим братом, чем показывать ему свой норов. Глядишь, он тоже бы к тебе подобрел. Экстон — человек не злой и справедливый, если, конечно, не выводить его из себя. Запомни, зла он тебе не причинит.
   — Ты говоришь мне все это для того, чтобы я успокоилась и примирилась со своей долей — так, что ли? — наморщив носик, спросила Линни и обхватила себя за плечи.
   Питер одарил ее холодным взглядом, который весьма напомнил ей взгляд Экстона.
   — Если хочешь — можешь пренебречь моими советами и разыгрывать из себя дуреху. Мне-то, в конце концов, что за дело?
   Он развернулся на каблуках и направился к темному проходу арки, за которым скрывалась лестница. Линни не стала его останавливать, хотя ей очень этого хотелось. Как бы там ни было, общество Питера все же лучше полного одиночества. Пока она над этим раздумывала, звуки его шагов заглохли под мрачными сводами коридора. Теперь говорить было не с кем и оставалось одно — ждать. Перебранка с Питером де ла Мансе помогла ей по крайней мере скоротать несколько невыносимо долгих минут.
   Девушка несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Ничего не помогало. Она осмотрелась. Здесь ничего не изменилось. Разве что щит с гербом де Валькуров, висевший прежде, сколько Линни себя помнила, над входом в господские покои. Теперь на его месте красовалось более темное, чем остальная стена, треугольной формы пятно.
   Линни нервной походкой прошлась несколько раз мимо массивной двери, к которой она не приближалась с тех самых пор, как умерла ее мать, чему уже минуло целых восемь лет. Она осторожно толкнула тяжелые створки, те со скрипом подались и впустили ее внутрь.
   В господских покоях было тщательно прибрано и каждая вещь находилась на своем месте. Главным предметом обстановки здесь была огромная кровать под балдахином, которая подавляла своими размерами. В очаге уютно потрескивали поленья, и в комнате было довольно тепло. Два массивных подсвечника, стоявших по обеим сторонам двери были зажжены и озаряли комнату мягким золотистым светом. «Неужели Экстон именно так представлял себе место где намеревался меня совратить? — подумала Линни. — не слишком ли все просто и буднично?»
   Она прошла дальше в глубь комнаты. Вот небольшой сундук-укладка, вот два деревянных резных стула, а вот и громоздкий резной комод из дуба, задвинутый в дальний угол. На вколоченных в стену крючьях висело несколько плащей и туник. Поскольку вещи эти никак не могли быть собственностью ее отца, следовало предположить, что они принадлежали новому хозяину, Экстону.
   Экстон. Неужели она мысленно обращается к этому человеку по имени? Нет! Он был и останется для нее де ла Мансе. Или она станет называть его просто «милорд» — или «муж».
   Впрочем, нет. «Муж» тоже не подходит. Ведь в глазах создателя они вовсе не повенчаны. Она выдавала себя за Беатрис, а Экстон в эту ложь поверил. О каком венчании может идти речь, если в брачный обет вкрался такой чудовищный обман? Впрочем, Линни не слишком хотелось сейчас думать о лживой клятве, которую она дала, и о своем тяжком грехе. О чем же в таком случае ей думать?
   Глаза Линни снова с беспокойством заскользили вдоль стен комнаты. Неожиданно ее взгляд остановился на аккуратно сложенном боевом облачении Экстона. Чего здесь только не было — кольчужный капюшон, плетенные из металлических колец перчатки и тяжелая, отливавшая серебром кольчуга.
   «Оружие — это здорово! — подумала Линни. — Наверняка среди вещей Экстона отыщется кинжал. Можно припрятать его, а потом попытаться присвоить!»
   Линни прошла к громоздкому комоду и принялась перебирать сложенные стопками простыни, чистые льняные рубашки и чулки. Она не станет применять кинжал, если Экстон будет добиваться от нее исполнения супружеского долга — что там ни говори, он в своем праве. Другое дело, если он поднимет на нее руку…
   Линни коснулась холодной стали и от неожиданности едва не отпрянула от ящика. Потом ее пальцы сомкнулись на рукоятке короткого кинжала, и она, поколебавшись, медленно вытянула его наружу.
   При свечах лезвие кинжала тускло отсвечивало золотом и было на диво отточено, в чем Линни убедилась, проведя по нему большим пальцем.
   Но где же его спрятать? Взгляд Линни заметался по комнате. Нельзя запрятывать кинжал слишком далеко, ведь он может понадобиться в любой момент.
   Линни устремила взгляд на огромную кровать под балдахином. Надо держать его поблизости от кровати, чтобы он находился под рукой.
   Она закрыла комод и стала крадучись приближаться к кровати, и тут в коридоре послышались тяжелые шаги. Линни затрепетала — к опочивальне приближался муж!
   Инстинктивным движением она сунула оружие под перину поближе к изголовью, после чего торопливо повернулась к двери и оказалась лицом к лицу с Экстоном де ла Мансе, своим мужем и господином.
   — Ну, женушка, — произнес он, останавливаясь в дверном проеме и заполняя его своей могучей фигурой, — вот мы, наконец, и одни.
   Линни отступила на шаг, но наткнулась на кровать у нее за спиной. Сердце девушки колотилось с такой силой, что, казалось, ее грудь вот-вот разорвется. Они с Экстоном и в самом деле остались наедине, и избежать близости с ним теперь было невозможно.
   Он вошел в комнату грациозной походкой хищного зверя и закрыл за собой дверь, словно захлопывая дверцу капкана. Правда, он не задвинул засов, и Линни это заметила. Впрочем, зачем ему было это делать? Она и так находилась в полной его власти.
   — Скажи мне, Беатрис, — начал Экстон, медленно к ней приближаясь, — бабка разъяснила тебе, в чем состоят обязанности жены? На мой взгляд, английские женщины весьма невежественны в вопросах любви и в этом уступают француженкам. — Тут Экстон остановился и замолчал в ожидании ответа.
   Линни посмотрела на него в упор в надежде, что он не заметит, какой сильный страх она испытывает в его присутствии.
   — Она все мне объяснила.
   — Ага! — Он внимательно в нее всмотрелся. — Хорошо, коли так. В таком случае начнем.
   Линни застыла в ожидании. Ей даже захотелось было закрыть глаза, чтобы не видеть тех мерзостей, на которые собирался обречь ее Экстон, но так уж вышло, что между ними началась своеобразная дуэль взглядами, и Линни не хотелось отводить глаза первой.
   Время шло, а Экстон бездействовал. Линни настолько разволновалась, что почувствовала испарину на коже.
   — Чего же ты ждешь, женушка? — спросил, наконец, Экстон. — Приступай к исполнению супружеских обязанностей.
   Супружеских обязанностей? С чего же ей начать? Она-то думала, что ее долг жены заключается в том, чтобы следовать желаниям супруга, каковы бы они ни были. В отчаянии Линни облизала губы, что не укрылось от внимания Экстона. Она заметила взгляд, который он на нее устремил, и тут ее осенило.
   Его нужно поцеловать. Исполнение супружеских обязанностей начинается с поцелуя! Линни приподнялась на носках и потянулась к нему. Де ла Мансе, однако, был значительно выше ее ростом. При этом он не сделал даже попытки нагнуться, чтобы облегчить ее усилия.
   Разозлившись, Линни обхватила его руками за шею и притянула к себе его лицо.
   Наконец ей удалось коснуться его рта. В ту же минуту руки Экстона обхватили ее и прижали к могучему торсу. Он хотел продемонстрировать ей свою силу и власть. Одновременно его губы растянулись в улыбке. Вне всякого сомнения, он смеялся над ней. Подумать только, каков наглец!
   Линни отвернулась и сделала попытку высвободиться из его объятий. Все тщетно. Стальные руки Экстона крепко держали ее.
   — Что ж, женушка, ты сейчас доказала, что радости любви не оставляют тебя равнодушной. Однако, подумай, насколько было бы мудрее, если бы мы, прежде чем приступить к поцелуям, избавились от сковывающих нас одежд. Разве твоя бабушка не сказала тебе, что это следует делать в первую очередь?
   Когда он, наконец, ее отпустил, Линни отпрянула от него с пылающим от стыда и гнева лицом. Она знала, что Экстон насмехался над ней, но еще больше ее злило, что она выставила себя перед ним совершеннейшей дурой.
   — Возможно, Беатрис, мне самому следует заняться твоим обучением. Хотя бы для того, чтобы между нами не возникло недоразумения.
   С этими словами Экстон пересек комнату, подошел к окну и уселся в одно из стоявших там массивных кресел. Опершись на подлокотники и небрежно вытянув перед собой ноги, он снова обратился к девушке.
   — Мне нужно, Беатрис, чтобы ты, прежде всего, справлялась с тремя обязанностями. — Тут Экстон загнул на руке один палец. — Первое: ты должна заботиться о моем платье. Следить за тем, чтобы его вовремя чинили, стирали, чистили и аккуратно вслед за тем укладывали в сундук. Экстон загнул второй палец.
   — Далее: ты и только ты будешь готовить для меня ванну и помогать мне совершать омовения. Для таких случаев вели держать наготове достаточных размеров чан, наполненный теплой водой, и хорошее мыло. И третье, — тут выражение лица Экстона несколько изменилось, — ты должна делить со мной постель — или иное ложе, на котором мне вздумается тобой овладеть.
   Он сделал многозначительную паузу, пристально глядя ей в глаза.
   — Вот каковы твои главные обязанности. Кроме того, ты, разумеется, должна содержать себя в чистоте. Мне, знаешь ли, нравится, когда женщина благоухает. Итак, в состоянии ли ты в точности следовать моим наставлениям? И делать это с радостью и желанием?
   Бабка говорила, что некоторым мужчинам нравится, когда женщины исполняют их прихоти с радостным выражением лица, вспомнила Линни. Судя по всему, Экстон относится к этому типу. Теперь ей придется вечно изображать довольство — даже забираясь с ним в постель.
   Но это же означало, что Экстон не будет к ней жесток. Так-то оно так, но его желание постоянно видеть на ее лице радость ничуть не меньше пугало ее, нежели угроза физического насилия, Только мысль, что она идет на все эти испытания ради своей любимой сестры, заставила ее разомкнуть уста и ответить ему.
   — Думаю, что в состоянии, — прошептала она с дрожью в голосе, негодуя на себя за эту слабость.
   Экстон некоторое время внимательно изучал ее побелевшее лицо, после чего откинулся на спинку кресла.
   — Вот и хорошо. И не стоит слишком волноваться, ты пока ни на что, кроме поцелуев, не способна. Со временем всему научишься.
   Топнув обутой в тяжелый сапог ногой, Экстон предложил ей подойти поближе. — К чему зря тянуть время. Прямо сейчас и начнем. Вряд ли что-то давалось в жизни Линни с большим трудом, нежели эти несколько шагов. Ей казалось даже, что она не сможет их сделать, но, вспомнив Мейнарда, ужасные раны которые он получил, сражаясь во славу рода де Валькур, пересилила себя.
   Когда она оказалась перед Экстоном, тот скривил губы в насмешливой улыбке и произнес: — Подойди поближе, жена. Я тебя не съем.
   Линни сделала еще шаг вперед и едва не споткнулась о его ногу.
   — Может быть, ты хочешь, чтобы я сняла с тебя сапоги? — спросила она в тайной надежде, что этот процесс позволит ей хотя бы немного отдалить неизбежное. Это была глупая уловка, и она очень хорошо это понимала, но ничего с собой поделать не могла.
   — Если таково твое желание — приступай. Сначала ты снимешь с меня сапоги, а потом я с тебя что-нибудь сниму. Скажем, платье.
   Хотя темная бровь Экстона вопросительно изогнулась, Линни понимала, что он не намерен ни о чем ее спрашивать. Это была пытка — неторопливая и тщательно продуманная. Ей же оставалось одно — смириться и терпеть.
   — Да, мы так именно и поступим, — рассуждал далее Экстон. — Станем поочередно снимать друг с друга предметы одежды. Пока не останемся нагими. Вот тогда можно будет приступить к следующему уроку.
   Линни опустилась перед Экстоном на колени. Трудно было бы передать словами, до какой степени она ненавидела в тот момент нового лорда Мейденстона. Но и боялась его ничуть не меньше. «Следующий урок» — Линни охватывал ужас при одной мысли о нем!
   Когда она ухватилась за каблук его сапога, руки у нее тряслись, как у больной падучей болезнью. Она с силой потянула сапог на себя вместе с ногой его владельца — лишь бы побыстрее оказаться потом на некотором удалении от тирана.
   Когда Линни разула наконец Экстона, тот пошевелил пальцами ног.
   — А чулки, женушка? Ты забыла снять с меня чулки. Девушке очень хотелось плюнуть ему в глаза, но она сдержалась и поступила, как ей было велено. Выяснилось к тому же, что снять чулки с мужчины нетрудно. Куда труднее было созерцать голые ступни и мускулистые лодыжки Экстона, поросшие темными волосами. Ей вдруг стало любопытно, как устроен мужчина. «Не Экстон, конечно, а мужчина вообще», — поспешно поправила себя девушка. Оказывается, мужчины куда более волосаты, чем женщины. Неужели у них волосы… везде? От таких грешных мыслей ей опалило щеки, будто огнем.
   — А теперь моя очередь, — заявил Экстон. Он схватил Линни за запястья и привлек к себе, после чего встал во весь рост и, словно пушинку, неожиданно поднял Линни на руки. Затем он с такой же удивительной легкостью перенес и усадил ее в кресло, в котором только что сидел сам.
   — Теперь моя очередь, — повторил он, глядя ей прямо в округлившиеся от ужаса глаза. Потом его взгляд переместился на ее губы, спустился ниже — к груди…
   Несмотря на то, что Линни была облачена в платье из плотного шелка, под взглядом Экстона она похолодела, с ног до головы покрылась мурашками и съежилась в предчувствии того, что должно было с ней произойти. Она застыла в молчаливом протесте. Линни сделала попытку вырваться из рук Экстона и подняться с кресла, но у нее, конечно же, ничего не вышло.
   — Начнем с пояса, — сказал Экстон, отстегивая брошь, которая скрепляла концы шелкового кушака Линни. — А теперь очередь за платьем, — промолвил он, сноровисто отыскал у нее на боках завязки и резким движением дернул их за концы.
   Должно быть, он почувствовал, что ее сотрясает сильная дрожь, поскольку на мгновение оставил в покое завязки и снова посмотрел ей в лицо.
   — Ты, кажется, говорила, что будешь с радостью выполнять мои желания, — напомнил он. — Ты что же, передумала?
   Линни сжала зубы. Что бы там о ней ни говорили родственники, она не из трусливого десятка.
   — Ничего я не передумала… но… — Тут она не выдержала его пронизывающего взгляда и отвернулась.
   ??о ты по-прежнему холодна и чертовски напугана, ? закончил за нее Экстон. Когда же она промолчала в ответ, он прищурился и, глядя поверх ее головы, с отсутствующий видом произнес: — Мне вот что хочется выяснить — до какой степени ты способна загораться от ласк мужчины?
   Тут он с силой провел ладонями по ее телу, и жар этих ладоней опалил кожу Линни даже сквозь плотный шелк подвенечного платья.
   — Слушай, а не было ли у тебя, часом, крамольной мысли улечься на брачную постель, изобразить обморок и так скоротать брачную ночь — не отталкивая меня, разумеется, но и, не отзываясь на мои ласки? Должен тебе заметить, что для в этом ничего приятного нет. Пожалуй, мне следует еще раз объяснить тебе, что значит исполнять свой супружеский долг с радостью и ко взаимному удовольствию супругов.
   Экстон снова заработал руками, распутал наконец завязки платья и потянул пышный наряд Линни вверх, тем самым обнажая ее тело. Сначала его взглядам открылись ее ноги, потом бедра, живот, следом за ними показалась грудь, а еще через секунду Экстон стащил платье Линни у нее через голову и, словно негодную ветошь, отбросил его в сторону.
   Ощутив у себя на талии его горячие ладони, она едва не лишилась чувств. Когда же он стал проводить руками по ее груди, трепещущим бедрам и животу, Линни затряслась, как те несчастные деревья за стенами замка, на которые обрушился ураган.
   — Да, сомнения нет, ты не склонна сдаваться без сопротивления. Впрочем, чего еще ожидать от дочери Эдгара де Валькура? Но тебе надо помнить, что с сегодняшнего дня ты зовешься де ла Мансе! Ладно, как бы то ни было, я тебя завоюю, Беатрис де ла Мансе. Я сокрушу твое сопротивление и разожгу в тебе огонь желания. Ты еще удивишься силе собственного сладострастия — обещаю тебе это!
   Он подхватил ее ладонями за ягодицы, поднял с кресла и с силой прижал к себе. Ее живот прижался к его мощному торсу, а груди оказались на уровне его губ.
   — Нет! — шелестящим шепотом выдохнула она и уперлась ладонями ему в плечи, силясь оттолкнуть от себя.
   И снова у нее ничего не вышло. Хуже того, оказывая ему сопротивление, она попала в еще более тесный капкан его рук.
   — Не упрямься, дорогая женушка, — пробормотал Экстон, пряча лицо меж ее грудями.
   — Это… это… непристойно! — в отчаянии воскликнула Линии.
   — Между женой и мужем все пристойно. Лучше признайся, худышка, тебе это нравится? — Тут Экстон принялся с таким энтузиазмом поглаживать своей большой ладонью ее ягодицы, что Линии не знала, куда деваться от стыда. — А может быть, так ты больше распалишься? — Экстон принялся целовать ее груди сквозь тонкую ткань сорочки, касаясь сосков мокрым и горячим языком. И снова Линни по мере своих слабых сил попыталась оказать ему сопротивление, но это не имело никакого смысла, поскольку в одной руке Экстона заключалась мощь десяти человек.
   Когда же он захватил ее затвердевший сосок губами и втянул его в рот, она издала крик, похожий на вопль жертвенного животного. Ладони и рот Экстона продолжали с неистовством терзать ее тело до тех пор, пока она не ощутила, что наряду с гневом и стыдом, которые затопили ее душу, ее охватило другое, еще более мощное и властное чувство. С ней определенно происходило что-то странное, чему она пока не находила названия. Впрочем, нет. Кое-что она все-таки поняла. Это новое чувство многократно усиливало то почти неуловимое, но приятное ощущение, которое она испытала, когда на свадебном торжестве коснулась поцелуем его губ. Теперь Экстон снова возбуждал в ней то же чувство, а она… она ему это позволяла.
   Собрав все свои силы, Линни вырвалась, наконец, из его непристойных объятий и чуть было не упала на спину, но он вовремя подхватил ее своими могучими руками. Одной — за спину, другой — под коленями. При этом ее рубашка задралась и явила миру ее голые бедра.
   Впрочем, свидетелем этого был один только Экстон, Когда он уложил ее на меховое покрывало, покрывавшее обширную постель, а затем решительным движением сорвал с себя одежду, она поняла, что противиться этому человеку просто глупо. В любом случае он возьмет то, что ему нужно.
   Пока Экстон раздевался, Линни сделала над собой усилие и постаралась успокоиться. Но стоило ей увидеть его широкую волосатую ГРУДЬ, как ею снова безраздельно завладела паника. Она подползла по меховой медвежьей полости, ближе к изголовью кровати, съежилась там в комочек и обхватила руками колени. В этот момент Экстон как раз стягивал с себя узкие штаны, и она прикрыла глаза, чтобы ничего не видеть, — в этот вечер впечатлений у нее было более чем достаточно.