Бэлоу Мэри. Немного грешный

   Рейчел почувствовала себя глупо. Значит, это было частью спектакля? Она вскочила на ноги, одергивая юбку.
   — Я не позволяла вам называть меня Рейчи! — выкрикнула она первое, что пришло на ум.
   Он рассмеялся.
   — А по-моему, сейчас для этого самый подходящий момент. Если хочешь, можешь звать меня Джоном.
   Рейчел вздернула подбородок и пошла к тому месту, где Джонатан привязал лошадь. Незаметно оглянувшись, она увидела, что Джонатан идет за ней тяжело и медленно, и устыдилась своей детской вспышки гнева.
   — Знаете, наверное, мне лучше дойти до конюшни и узнать, не могут ли прислать за вами повозку.
   — Если ты сделаешь хоть один шаг, Рейчи, я разорву нашу договоренность и сегодня же уеду из поместья, оставив тебя разбираться с дядюшкой.
   — Мог бы просто сказать, что отказываешься от моего предложения, — буркнула Рейчел.
   Она сочувственно наблюдала, с каким трудом Джонатан взбирался на лошадь. Когда ему это наконец удалось, он взглянул на Рейчел с улыбкой. Но девушка прекрасно понимала, каких усилий эта улыбка ему стоила.
   — Обопритесь на мою здоровую ногу и аккуратно подтягивайтесь, — распорядился Джонатан.
   — Я лучше пройдусь пешком, — возразила Рейчел.
   — Если вы будете продолжать в том же духе, леди Смит, боюсь, мне придется насильно перебросить вас через лошадь. Думаю, ваш дядя оценит мой крутой нрав и умение держать жену в строгости.
   Несмотря на то что этот спор несколько раздражал ее, Рейчел не смогла сдержать смеха. Так, с шутками и прибаутками, они кое-как устроились вдвоем на бедной лошадке.
   — Обидно, что на обратном пути я буду видеть пейзаж с той же стороны, что и раньше, — пожаловалась Рейчел.
   — Вы недовольны? Если хотите, я могу пустить лошадь задним ходом. Правда, не думаю, что она окажется такой уж паинькой.
   И они снова расхохотались, будто пара беззаботных ребятишек.
   Правда, как только Джонатан тронул поводья, Рейчел вновь почувствовала, что со всех сторон ее окружает пустота, и немного занервничала. Джонатан же продолжал смешить ее забавными предположениями о том, как бы она могла устроиться на лошади. И Рейчел снова не могла удержаться от смеха.
   — Наши эксперименты закончатся тем, что мы оба переломаем себе шеи, — фыркнула она.
   Они выехали из леса и проскакали по зеленой лужайке вдоль озера. Рейчел трудно было осознать, что все это огромное пространство — ее родовое поместье, что она могла бы родиться и вырасти на этих просторах… ну или хотя бы проводить здесь много времени,
   — В конце концов, Рейчел, — задумчиво проговорил Джонатан, — месяц в поместье — это не так уж много. Нам осталось тридцать дней. Тридцать летних дней вместе.
   — И неужели каждый из этих дней будет начинаться для меня с прогулки верхом? — спросила она, заглядывая ему в глаза.
   — Эта перспектива уже не так вас пугает, не правда ли? Пусть это станет нашей хорошей традицией.
   Несмотря на все еще не покидавший ее страх, Рейчел очень не хотелось, чтобы прогулка заканчивалась. Она снова подумала о том, как многого была лишена, живя в Лондоне. Может, сейчас как раз самое подходящее время наверстать упущенное.
   — Во всяком случае, я собираюсь использовать возможность познакомиться с сельской жизнью, — сказала Рейчел.
   — Ну что ж! Полагаю, мы неплохо проведем время, — рассмеялся Джонатан.

Глава 13

   Аллен позавтракал в одиночестве и мог с уверенностью сказать, что никакого удовольствия утренняя трапеза ему не доставила. Подали подгоревшие тосты и жидкий остывший кофе. Яичница с беконом была плохо прожарена и тоже остыла.
   Рейчел сразу после возвращения с прогулки ушла к себе в комнату, сославшись на то, что ей нужно написать письмо в Лондон.
   Выйдя после завтрака в парк, он встретил там Флосси и Филлис, прогуливавшихся в компании барона. Флосси была одета в черное, Филлис — в розовое, что выглядело очень экзотично. Все трое тепло поприветствовали Аллена.
   — А вот и наш дорогой сэр Джонатан! — воскликнула Флосси.
   — Доброе утро. — Барон адресовал Аллену легкий поклон.
   — Мы видели вас с Рейчел в окно, — сообщила Флора, — и просто любовались вами!
   Аллен усмехнулся.
   — Мы совершили небольшую верховую поездку в сторону леса, сэр, — объяснил он барону. — Нам очень понравилось у реки.
   Барон кивнул. К сожалению, отдохнувшим он не выглядел.
   — Главный конюх пожаловался мне на вашего камердинера. Кажется, он позволил себе распоряжаться на конюшне, — заметил барон.
   Вернувшись с прогулки, Аллен обратил внимание на то, что сержант Стрикленд уже вовсю занялся наведением порядка. Несколько конюхов сновали вокруг, явно выполняя его распоряжения.
   — Приношу свои извинения, сэр. Мой камердинер раньше был сержантом. Он потерял глаз в сражении при Ватерлоо. Он привык работать на износ, и ему нестерпимо видеть, когда кто-то отлынивает от работы.
   — Отлынивает от работы? — нахмурившись переспросил барон.
   Аллен колебался. Безусловно, поведение его камердинера могло рассердить барона, однако он посчитал своим долгом все же рассказать ему правду о состоянии дел на конюшне.
   — Мы пришли на конюшню ранним утром, сэр, — начал он. — Стрикленд сопровождал меня, чтобы помочь взобраться на лошадь, как вы знаете, моя нога еще не совсем в порядке. К нашему появлению на ногах был только один конюх, да и тот не проявлял никакого рабочего энтузиазма. Лошади выглядели неухоженными, грязными. Запах говорил о том, что там давно не убирали.
   — Я в последнее время не наведывался туда. — Барон продолжал хмуриться. — Возможно, работники воспользовались этим обстоятельством. Надо проверить.
   Аллен с изумлением отметил, как после этих слов Флосси ласково коснулась руки барона.
   — Вы не должны переутомляться, милорд, — сказала она. — Не стоит беспокоиться из-за нашего присутствия. Напротив, мы готовы сделать для вас все, что в наших силах, правда, Фил?
   — Вы очень любезны, мэм, — склонил голову барон. Затем хмуро взглянул на клумбы. — Здесь полно сорняков…
   И не только это. Парк выглядел довольно запущенным. Впрочем, как и все в этом прекрасном поместье.
   — Но даже дикие цветы могут радовать глаз, — сказала Флосси. — Знаете, я никогда не могла понять, почему одни цветы считают прекрасными, заботятся о них, а другие — сорными, дикими… Они же одинаково красивы.
   — Я понимаю, что вы пытаетесь успокоить меня, миссис Стрит, — улыбнулся барон. — И у вас это замечательно получается. Но все же это не спасет моего садовника от жестокой расправы.
   — С кем бы мне и в самом деле хотелось расправиться в этом доме, милорд, так это с вашим поваром, — вмешалась Филлис. — Не хочу обижать вас, но блюда, которые он готовит, невозможно есть.
   Аллен ужаснулся. Еще несколько слов в таком же духе, и всем им придется искать себе новое место для ночлега. Однако Флосси эта мысль, казалось, не заботила.
   — Достаточно всего пару часов провести в компании моей золовки, чтобы понять, что она неравнодушна к еде. К тому же она знает толк в приготовлении пищи. Когда полковник Ливи приезжает домой, наша повариха сходит с ума от безделья, потому что он признает только то, что приготовлено Филлис. Она целыми часами пропадает на кухне, можете себе представить? И я не знаю никого, кто готовил бы лучше, чем она, честное слово!
   Барон вздохнул:
   — В последнее время у меня совсем нет аппетита, но и той малости, что я съедаю, достаточно для того, чтобы составить представление о моем поваре. В здешней глуши ему трудно найти замену, и он это прекрасно понимает. Но позволить, чтобы моя гостья сама готовила еду?! Нет, это невозможно!
   — Смею вас заверить, милорд, мне это будет очень приятно, — отозвалась Филлис. — Знаете, я, пожалуй, прямо сейчас отправлюсь на кухню и ознакомлюсь с сегодняшним меню. Думаю, я смогу внести в него кое-какие приятные изменения. — Филлис выглядела довольной и, казалось, горела желанием приступить к делу прямо сейчас.
   Флосси улыбнулась барону:
   — С вашей стороны было очень любезно, милорд, показать нам этот чудесный сад. Но, мне кажется, прогулка вас утомила. Позвольте, я провожу вас в дом. Мне как раз надо написать несколько писем.
   Она взяла барона под руку, и они вместе отправились по дорожке к дому.
   — Бедный славный джентльмен, — вздохнула Филлис, когда они скрылись из виду. — Слуги бесстыдно пользуются его болезненным состоянием, мистер Смит. Похоже, поместье приходит в запустение. Вот вы говорите, что на конюшне творится бог знает что. Джерри мне сказала, что лакеи и горничные целыми днями бездельничают. Про повара уж и говорить нечего.
   — Я очень надеюсь, — сказал Аллен, — что вам с Джерри удастся навести порядок в доме. Честно говоря, желудок уже просто отказывается принимать то, что готовят на кухне барона.
   — Можете рассчитывать на приличный ленч, — засмеялась Филлис. — Думаю, нам удастся заставить слуг вспомнить о своих обязанностях.
   Аллен усмехнулся. Вернувшись в дом, он заметил, что Флосси и барон продолжают мило беседовать. Было очевидно, что им приятно общество друг друга. Да, с каждой минутой они заходили все дальше и дальше в своем обмане, и обратного пути уже не было.
   Аллен сел в одно из массивных кресел в гостиной. Надо бы найти управляющего и попросить его показать поместье. Впрочем, возможно, правильнее будет дождаться Рейчел. К тому же после активности, проявленной Стриклендом на конюшне, а Филлис — на кухне, наверное, ему стоит вести себя потише и не испытывать терпения обнаглевших слуг барона.
   Но ему в самом деле было бы интересно осмотреть поместье. Аллен вспомнил, как говорил утром Рейчел, что, возможно, он вырос в таком же поместье. Действительно ли он был младшим сыном в богатой английской семье? Офицером? Правда ли, что он переживал, зная, что его родовое гнездо достанется по наследству не ему, а старшему брату? Что он при этом чувствовал? Злость, обиду, равнодушие? Сейчас он ничего не мог сказать наверняка. Нравилась ли ему военная служба, если он действительно выбрал для себя такую стезю? Или он выбрал что-то другое? Аллену казалось, что его голова сейчас просто лопнет от подобных вопросов.
   Он подумал, что если память к нему так и не вернется, если ему не суждено найти семью и близких, он устроится работать управляющим в какое-нибудь поместье вроде этого. А может, он и был управляющим? Ведь это работа для джентльмена, пускай и не голубых кровей, но все же благородного происхождения. В конце концов, откуда у него уверенность, что он принадлежал к высшему свету? Это всего лишь предположение. С другой стороны, что управляющий мог делать на поле боя Ватерлоо?
   Аллен с завистью подумал о том, что Флосси и Рейчел сейчас пишут письма. Не то чтобы он любил это занятие, но ему очень хотелось бы иметь хоть одного человека, которому он мог бы написать письмо. Этот сон про важное письмо, которое заставляло его спешить к городским воротам Брюсселя сквозь огонь сражения, до сих пор не давал ему покоя. Это было его письмо? Или письмо, написанное ему? А возможно, он был только посредником и вез кому-то чье-то письмо. Ничего не было известно.
   Аллен прикрыл глаза, мучительно стараясь вспомнить. Ну кому, кому могло быть то письмо? От кого? Головная боль стала нестерпимой, и он готов был расцеловать Бриджит и Рейчел, чье появление прекратило его самоистязание.
   Он поднялся и направился к девушкам.
   Рейчел переоделась в легкое муслиновое платье и выглядела обворожительно. Аллен с ужасом подумал, что сегодня утром опять не смог сдержаться и поцеловал ее. Что же с ним творится? Он вовсе не собирался больше этого делать, но принять решение оказалось гораздо проще, чем осуществить его. Когда он коснулся ее губ, он думал, что она тотчас отстранится, но почему-то она не сделала этого. А потом, когда они возвращались с прогулки и резвились, как дети, разве Рейчел не выглядела абсолютно счастливой рядом с ним?
   Все это не входило в планы Аллена. Когда их миссия завершится и он серьезно займется поисками своего прошлого, он не хотел бы чувствовать себя связанным какими-то обязательствами. Но противостоять очарованию золотого ангела по имени Рейчел было невозможно.
   Сейчас она была без шляпы, и ее волосы сверкали на солнце драгоценными золотыми искрами. Бриджит стояла рядом, в руках у нее была корзинка. Без косметики, с натуральным цветом волос, в скромном платье Бриджит выглядела молодой и привлекательной, хотя ей было уже хорошо за тридцать. Возраст легко читался на ее лице в брюссельском борделе, но теперь от той Бриджит остался только резкий громкий голос — и ничего больше.
   — Я иду в парк, чтобы срезать цветы для букета, мистер Смит, — объявила она. — Рейчел составит вам компанию. И, пожалуйста, постарайтесь никуда не уходить из гостиной, вы и так слишком утомились на утренней прогулке.
   — Слушаюсь, мэм, — усмехнулся Аллен, наблюдая за усаживающейся в кресло Рейчел. — А ты уверена, что сумеешь разыскать цветы для букета среди всех этих сорняков на клумбах?
   — Да уж, сорняков немало, — согласилась Бриджит, — надо бы как следует всыпать здешнему садовнику.
   — А мне кажется, парк очень милый, — сказала Рейчел.
   — Это потому, что ты горожанка, Рейчи, — усмехнулась Бриджит.
   — А ты — нет? — спросил Аллен.
   — Конечно, нет, — сказала Бриджит. — Я выросла в доме приходского священника. Мой папочка, наверное, был самым бедным приходским священником в Англии. А нас у него было семеро ртов. И я — старшая. Так что лучшим отдыхом от всех забот для меня было помогать мамочке в нашем садике. Я обожаю ухаживать за цветами. И в огороде тоже люблю покопаться. Думаю, я вышла бы замуж за соседского мальчишку, Чарли Перри, если бы у него был хоть самый маленький садик или огородик… или курятник, на худой конец. Но он все это терпеть не мог, так что я рванула в Лондон ловить удачу за хвост. Мне было шестнадцать лет, когда я уехала из родительского домика с садиком. И мне порядком повезло, когда отец Рейчел Йорк нанял меня на работу. Это были счастливые шесть лет, правда! Но у меня так и осталась голубая мечта — свой собственный дом с садом и огородом. Если мы все-таки когда-нибудь откроем наш частный пансион, то там обязательно будет большой сад. И большая кухня для Фил, конечно же! Но что-то я размечталась. Пойду разыскивать цветы для букета, — сказала она, выходя на веранду.
   — Это Бриджит учила тебя читать и писать? — обратился Аллен к Рейчел.
   — Нет, думаю, мама. Или папа, — ответила она. — Папа очень любил читать, и вообще у него было хорошее образование. Когда я была маленькой, он часто читал мне.
   — Как вы жили после смерти матери? — спросил Аллен.
   Рейчел ненадолго задумалась.
   — Наверное, я была очень привязана к матери. По крайней мере очень тяжело переживала ее смерть, хоть и была совсем маленькой. Сначала я не приняла Бриджит, но потом… потом она, можно сказать, заменила мне маму. Я очень привязалась к ней. Когда Бриджит пришлось уйти, я горевала так же искренне, как после смерти мамы. Все стало плохо. Отец много пил и играл. Правда, мне понравилась роль хозяйки большого дома. Приятно было чувствовать себя взрослой, знать, что жизнь в доме полностью зависит от моих решений. Я научилась быть экономной. Откладывала деньги на черный день. Правда, в последние два года перед смертью отца черные дни у нас не прекращались. Я знаю, что папа очень старался, но просто не мог справиться со своей страстью к игре.
   — Ты не ходила в школу?
   — Нет, — покачала она головой.
   — А подружки у тебя были?
   — Мало. — Она опустила глаза. — Несколько соседских девочек.
   Аллен понял, что Рейчел была одиноким и несчастным ребенком. После того как ушла Бриджит, вряд ли у нее остались близкие, любящие люди. Отцу, видимо, было не до нее. И все же она не жаловалась.
   Аллен почувствовал угрызения совести. Конечно, ему не стоило затевать весь этот маскарад. Он должен был настоять на том, чтобы Рейчел одна поехала к своему дядюшке и попросила бы его о помощи. Он взглянул на девушку. Рейчел ответила ему слабой улыбкой.
   — Я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, будто мой отец был жестоким и бесчеловечным или что я его ненавидела. Все это не так. Игра — неизлечимая болезнь. Некому было помочь ему. Он сам страдал из-за своей слабости. Он и умер из-за этого. Умер потому, что проиграл все.
   — Мне очень жаль, — сказал Аллен.
   — Возможно, для него это было лучшим выходом. Вся его жизнь была погоней за выигрышем, сердце просто не выдержало такой гонки. — Рейчел сказала это с упрямой твердостью в голосе, но Аллен заметил, как дрогнули у нее губы. Она опустила голову и, казалось, была готова расплакаться. Аллен усилием воли подавил желание броситься к ней и обнять. Нет, ей не понравится его жалость.
   — И теперь вы думаете, что наследство решит все проблемы? — спросил он. — Наследство позволит вам жить счастливо и безбедно?
   Рейчел резко подняла голову, в глазах ее блестели слезы.
   — Разумеется, дело не в этом! — выкрикнула она, вскочив на ноги. — Деньги не вернут мне папу! Деньги не смогут вернуть меня в то время, когда мама была жива, когда все мы были счастливы! Я не такая дура, Джонатан! Но презирать богатство может только тот, кто вырос в роскоши, а я другая. Надо же на что-то жить, верно? Похоже, вы жили в достатке до того, как потеряли память. Вам не понять проблем бедняков. К тому же вы игрок. Я прекрасно знаю, как вам удалось достать денег в Брюсселе. Не обольщайтесь, в следующий раз удача может от вас отвернуться, и вы потеряете все. Как мой отец.
   — Рейчел… — Он потянулся, пытаясь взять ее за руку. — Я вовсе не имел в виду ничего такого…
   Она оттолкнула его руку.
   — Ну конечно, так я вам и поверила! Когда люди видят, что их слова обидели кого-то, они тут же говорят, что не имели в виду ничего такого! А как еще понимать ваши слова? Вы думаете, что как только я получу наследство, я тут же промотаю его, как мой отец, верно? Вы думаете, что я не сумею правильно распорядиться деньгами, потому что я всего лишь женщина…
   — Рейчел, кажется, вам не нужно ничего объяснять, вы знаете мои мысли лучше, чем я сам… Все, что я могу сказать — я не хотел вас обидеть. И я не имел в виду всего того, что вы сейчас перечислили.
   О чем Аллен действительно хотел бы сейчас сказать Рейчел, так это о том, что ей нужно нечто большее, чем деньги, — ей необходимы друзья, любовь, семья. Нужно, чтобы о ней кто-то заботился. Чтобы ее кто-то любил… и она любила. Ей нужен не любовник, а нежный, преданный супруг. Ей нужно надежное окружение. И это было именно то, что могла бы ей дать спокойная жизнь в поместье. Если бы она, обидевшись, не отвергла в свое время помощь барона, сейчас все это у нее бы было. Но теперь… После устроенного ими маскарада… Трудно сказать, чем все кончится. И в сложившейся ситуации виноват только он — человек без имени и прошлого.
   Как оказалось, барон Уэстон так же одинок, как и сама Рейчел. Они бы смогли понять друг друга, забыть обиды и прекрасно поладить. Если бы не эта идея с маскарадом.
   — Не надо извиняться, — тем временем продолжала Рейчел. — Мужчины никогда не считают себя виноватыми. Они во всем обвиняют женщин. И еще они абсолютно уверены, что знают, как сделать женщину счастливой. Самонадеянные глупцы! Я знаю, что вы чувствуете себя в замке, как в ловушке. Вы взяли на себя обязательства, которые не хотите выполнять. Но нам придется доиграть спектакль до конца, что бы вы ни думали обо мне. А дальше… Дальше я разберусь со своей жизнью без вашей помощи.
   Аллен с трудом поднялся на ноги. Он понимал, что Рейчел очень расстроена. И причиной тому был не только их разговор. Она, вероятно, тоже думает о том, как бы сложилась ее жизнь, если бы она приехала в поместье после смерти отца.
   — Рейчел, — миролюбиво сказал он, — возможно, пришло время закончить наш спектакль. Я могу поговорить с бароном, скажу ему правду, признаюсь, что идея с маскарадом была моей и что мне пришлось долго вас уговаривать поддержать ее. Рассказывать про то, чем занимаются девушки на самом деле, мы не будем. Пусть они так и останутся вашими подругами, которые согласились поучаствовать в моей дурацкой затее. Мы уедем, а вы останетесь жить здесь, с вашим дядей.
   — О, разумеется, что вы еще могли предложить! — воскликнула Рейчел. — Хотите бросить меня здесь одну с человеком, которому до меня нет дела? Хотите обречь моих подруг на постыдную долю стареющих проституток? А сами выйдете сухим из воды, освободитесь от обязательств и пуститесь на поиски своих богатых родственников? — Она в гневе ударила его в грудь, и Аллея, не удержав равновесия, упал на пол, перевернув стул. Рейчел не переставала кричать: — Видите, до чего вы довели меня! Первый раз в жизни я кого-то ударила!
   — Надо заметить, — стараясь сдерживаться, ответил Аллен, — что, кажется, и меня ударили впервые в жизни. Вероятно, я заслужил это. Неосторожность в выборе слов привела к тому, что вы неверно меня поняли и рассердились. Впредь постараюсь быть осторожным, особенно когда вы разгневаны…
   — Быть осторожным! — возмутилась Рейчел. — Еще скажите — быть добрым!
   Но прежде чем ссора успела перерасти в настоящую потасовку, в комнату вошла Бриджит с букетом в руках.
   — Что у вас происходит? — удивилась она. — Вы оступились, мистер Смит? Я же предупреждала, чтобы вы были осторожнее с больной ногой!
   — Милые бранятся — только тешатся, — ухмыльнулся Аллен, чувствуя себя по-дурацки. — Первая размолвка. Вина целиком моя.
   — Да уж, мы здесь здорово тешимся, — раздраженно сказала Рейчел. — Вы рассчитывали хорошенько развлечься, да? Что ж, наслаждайтесь. А я вижу, что дядя Ричард умирает! — выпалила она и выскочила из комнаты. Аллен хотел было броситься за ней, но Бриджит остановила его.
   — Пусть она побудет одна. Я помню, когда я только поступила на работу в дом ее отца, Рейчел ночами напролет плакала о маме. А когда один из пьяных друзей отца сломал ее куклу, она любовно собрала все кусочки в корзину, устроила похороны и рыдала навзрыд. Но дело было не в кукле, конечно. Она плакала из-за дяди Ричарда. После похорон матери он ворвался в ее жизнь, как луч света, а потом исчез. Эту куклу подарил ей он. Сейчас ей надо справиться со своими чувствами. Она должна разобраться в отношениях со своим дядей. Рейчел все равно придется это сделать, как бы ни хотелось ей лелеять детские обиды. Ведь он ее единственный родственник.
   — Боже, Бриджит, — вздохнул Аллен, — я думаю так же. И не могу себе простить, что втянул ее во все это.
   — Не кори себя, — отмахнулась Бриджит, — она справится. Надо только дать ей немного времени.
   Хотел бы Аллен так же в это верить, как и бывшая няня Рейчел.

Глава 14

   Через полчаса после злополучной ссоры, когда Рейчел почти уже удалось взять себя в руки, в дверь постучали. Не дожидаясь приглашения, в комнату влетела Джеральдина.
   — Не представляешь, что творится в доме! — с порога воскликнула она. — Фил ведет боевые действия на кухне. Слышала бы только, что они с поварихой наговорили друг другу! Не хочу пропустить ни одного мгновения этой баталии, так что мне надо бежать! Я только зашла сказать, что барон хочет тебя видеть. Он ждет в кабинете, так что поторопись. Может, тебе удастся выведать, где он хранит бриллианты, и ночью мы предпримем вылазку.
   Рейчел непроизвольно рассмеялась, глядя на запыхавшуюся Джеральдину. Что ж, придется выдержать этот непростой разговор, от которого Рейчел не ждала ничего хорошего.
   Сейчас она просто ненавидела Джонатана. Да-да, именно ненавидела. Она так и представляла, как он — само благородство и элегантность — прогуливается по залам своего замка. Несомненно, раньше он был богат, чванлив и высокомерен, как все аристократы. Она вовсе не жалела о недавней вспышке гнева, Джонатан заслужил такое отношение. Правда, Рейчел почему-то не задумалась о том, что Джонатан даже не пытался сопротивляться ей и несколько раз попросил прощения за обидные слова.
   Она подошла к кабинету дяди Ричарда, и лакей доложил о ее приходе.
   — Проходи, садись, Рейчел, — сказал дядя.
   Он не поднялся из кресла. Ноги его были укутаны шерстяным пледом. Но несмотря на то что он выглядел изможденным, Рейчел заметила, что дядя смотрит на нее все тем же острым, внимательным взглядом, как и тогда, когда они только-только прибыли в поместье.
   — Дядя Ричард, как вы себя чувствуете? — спросила Рейчел. — Я хотела бы знать, что с вами?
   — Больное сердце, — ответил он. — Аритмия. За последние годы у меня было несколько серьезных приступов, последний — в феврале. Казалось, я уже шел на поправку, но потом вдруг снова стало хуже. Неприятности. А вчера приехала ты…
   Значит, ее приезд был для дяди просто очередной неприятностью? Ну а чего она, собственно, ждала?.. Приехала без приглашения, привезла толпу незнакомцев…
   Дядя выглядел гораздо старше своих шестидесяти. Вероятно, больное сердце медленно убивало его, болезнь высасывала из него последние силы. Она-то ожидала увидеть перед собой жизнерадостного весельчака, каким запомнила дядю в детстве. Она готовилась противостоять его обаянию, а получилось, что ее приезд мог убить его.
   — Если хочешь, мы завтра же уедем, — сказала Рейчел. — Или даже сегодня.
   — Нет, я совсем не о том, — проговорил он. — Скажи, насколько хорошо ты знаешь этого Смита, Рейчел? Что тебе о нем известно? Должен признать, он очень милый и обаятельный молодой человек, но этого мало для счастливого брака. Скажи, ты вышла за него замуж из-за того, что устала быть компаньонкой и приживалкой? Я не понимаю, почему ты отказалась от моей помощи. Ведь у тебя есть хорошее приданое, все, что тебе нужно было сделать, чтобы забрать его, — это получить мое благословение на брак.