Лианна Бэнкс
Больше, чем любовница

Пролог

   На ней была красная шелковая комбинация.
   Военные назвали бы эту комбинацию страшным оружием, потому что белье не скрывало ни одной из ее чарующе женственных черт — от рвущихся наружу грудей до тонкой талии и вызывающих бедер. У Дэниела горели руки от желания погладить эти нежные выпуклости, провести ладонями по длинным, растрепанным каштановым волосам, прижать девушку к себе и впиться в губы. В неверном мерцании свечи ее зеленые глаза отливали золотом. Во взгляде Сары Кингстон читалось недвусмысленное желание. Наконец-то…
   Он потянулся ей навстречу. Сердце колотилось, как безумное. Она была теплая, нежная — как раз такая, какой виделась в мечтах. Дэниел спустил с ее плеч комбинацию, притянул Сару к себе и задохнулся от прикосновения твердых сосков к своей груди. Поцелуй заставил Сару тихонько вздохнуть. Дэниел не знал, кто из них более охвачен желанием, но в этот миг ему было слишком хорошо, чтобы ломать себе голову. Он поднес ее руку к губам и только сейчас заметил, как мала кисть девушки по сравнению с его собственной.
   — Хрупкая…
   Губы Сары кривились от неистового возбуждения. Она слегка отодвинулась и провела пальцами по его груди и животу.
   — Но умелая…
   У Дэниела свело внутренности. Он знал, что будет дальше. Сара с обольстительной улыбкой продолжала, гладить его. Он застонал, чувствуя, что еле дышит. В ушах шумела кровь. Эти ласки дарили наслаждение и одновременно повергали в дрожь. Слишком часто бывало, что она возбуждала его, а потом бросала…
   Он знал, что Сара ничего не могла с собой поделать. Ее глаза туманились печалью и желанием. Желания в них было больше, и все же что-то мешало девушке. Сара отвернулась,
   Дэниел схватил ее за плечи.
   — Стой! Не уходи. Ради Бога, не бросай меня и сегодня!
   На ее лице отразилась мука.
   — Не знаю… Я боюсь. Дэниел поцеловал ее.
   — Смелее. Я очень люблю тебя.
   Губы девушки округлились, чтобы произнести самое страшное для влюбленного мужчины слово, и Дэниел поспешил зажать ей рот поцелуем.
   — Не говори «нет». — Сколько раз он слышал это прежде! Шрамы исполосовали его душу. Но больше такого не повторится. — Скажи «да». Я буду очень нежным.
   — Правда? — неуверенно спросила Сара. Голос ее звучал совсем по-детски.
   У него защемило сердце. Объятия стали крепче, руки Дэниела ласкали бедра девушки и возбуждали ее.
   — Правда. Но я хочу услышать от тебя одно слово. Одно короткое словечко, Сара!
   Она робко подалась навстречу. Мягкие, душистые волосы рассыпались по его плечам. Сара нерешительно облизала губы.
   — Ну же, — уговаривал он, пытаясь проглотить комок, застрявший в горле. — Ну, говори…
   — Я люблю тебя…
   — Говори… — хрипло пробормотал он.
   Она мгновение помедлила, а потом глаза ее вспыхнули.
   — Да… — прошептала девушка и прижалась к Дэниелу. — Да-а-а…
   Что-то напряглось и взорвалось внутри. Его переполнило блаженство.
   Это «да» означало, что Сара наконец-то решила довериться ему, что, ее чувство сильнее сомнения, таившегося в глубине глаз. Они долго смотрели друг на друга, и тут Дэниел рассмеялся. Он понимал, что победил. Никогда в жизни он не ощущал такого упоения.
   Дэниел и сам не знал, что ему дороже: близость Сары или ее «да». Она все же сказала «да»!
   Он чувствовал, как уходит из-под ног земля, как молотом стучит в висках кровь, но пытался сдержаться. Сердце неистово колотилось, легкие работали, словно кузнечные мехи. Сколько отчаянных, бесплодных ночей позади! Его били судороги, руки сжимались и разжимались, но прикасались они не к коже Сары, а к льняной простыне…
   Дэниел открыл глаза. Он был так сбит с толку, что не сразу понял, где находится. Знакомая мебель, казалось, стоит не на своих местах. Где свечи? И где Сара?
   Холодный ночной воздух заставил его прийти в себя.
   — Проклятие… — пробормотал Дэниел, отбрасывая простыню и садясь на кровати. Отчаяние охватило его. Господи помилуй, еще один сон!
   Он протяжно вздохнул и покачал головой… Нет, этот сон отличался от всех прочих! Наконец-то Сара сказала «да», и он испытал физическое облегчение. Тело ощутило подобие удовлетворения, но душа осталась голодной.
   Дэниел еле поднялся с постели, доплелся до ванной, встал под душ и на полную мощность включил холодную воду. Его пронзила дрожь. Нужно что-то делать. Так дальше продолжаться не может.
   Тридцатипятилетний Дэниел Пендлтон хорошо знал свое место в жизни. Все видели в нем работящего, крепко стоящего на ногах, ответственного человека. Старший из семи братьев, не считая сестры, он много лет управлял семейной фермой. Смерть отца не позволила ему поступить в университет, и это до сих пор наполняло его разочарованием и досадой. Однако Дэниел не умел долго унывать. Он ставил перед собой цель и добивался ее.
   Он встречался с женщинами, но романы были недолговечными. Обязанности перед семьей не позволяли Пендлтону мечтать о чем-нибудь более серьезном.
   Дэниел завернул кран и потянулся за полотенцем. Нет, его нынешняя жизнь была бы совсем не плоха, если бы не неотвязные думы о Саре Кингстон. Он нахмурился и принялся ожесточенно растирать спину.
   Какое там счастье… Жгучая неудовлетворенность делала Дэниела раздражительным, хотя это было ему вовсе не свойственно. Все в семье считали, что с ним можно ладить. Сестра говорила, что у Дэниела легкий характер, а друзья — что на него можно положиться, что за ним — как за каменной стеной.
   Но кое-чего они о нем не знали. Никто не подозревал, что Дэниелу лучше не становиться поперек дороги. Не подозревал, потому что у любого хватало ума не делать этого.
   Но только не Сара. Она насмехалась над ним и дразнила его каждую ночь. От этого в крови вспыхивал жар, с которым бы не справился никакой антибиотик. Он хотел ее.
   Дэниел скомкал полотенце и швырнул его в ящик с грязным бельем. Как же справиться с этой глупостью, с этим безумием? Неизвестно.
   Пендлтон поглядел на светящиеся стрелки часов и принял решение. Оно было тверже стали. Отныне он навсегда выкинет из головы Сару Кингстон.
   Но был только один способ сделать это: уложить ее в постель.

1

   — Нет, — сказала Сара, смягчая отказ самой любезной из своих улыбок. — Благодарю за приглашение, но мне действительно нужно позаботиться о закуске.
   Она попятилась, искренне надеясь, что не обидела этого гостя. Однако взгляд мужчины почему-то заставил девушку смутиться. Не следовало надевать сегодня красную комбинацию.
   Она закатила глаза. Типичная паранойя! Он что, супермен? Разве можно разглядеть, какое на ней нижнее белье?
   Сара еще раз окинула взглядом столы, накрытые безупречными льняными скатертями. Ее хозяйка, Карли Бредфорд, отложила все дела и устроила вечеринку на борту «Мечты Матильды» — принадлежавшего ей речного парохода. Коммивояжеры, местные бизнесмены и семь братьев Карли танцевали, ели, пили, смеялись и флиртовали на всех его трех палубах. Сара, не любившая шумных сборищ, пыталась уклониться, но Карли была ей не столько хозяйкой, сколько подругой и, казалось, твердо решила не проводить без нее ни одного семейного торжества.
   — Пытаетесь освоить профессию метрдотеля? — раздалось у нее за спиной.
   Сара остолбенела. Дэниел Пендлтон! С тех пор как она шесть месяцев назад случайно пролила суп на его брюки, Дэниел не удостаивал ее взглядом. Как-то Пендлтон обжег руки во время пожара, и Карли попросила Сару поухаживать за ним. Дэниел тогда даже спасибо не сказал. Знакомство было шапочное.
   Она глубоко вздохнула, уловила возбуждающий запах сандала и повернулась к Дэниелу.
   — Заботиться обо всех приглашенных — долг Карли, а я просто пытаюсь помочь.
   — Помнится, Карли говорила, что решила дать своим сотрудникам возможность отдохнуть. — Он указал на одетого в черное официанта. — Даже прислугу наняла. — Его рот скривился в усмешке. — Должно быть, вы работаете из любви к искусству.
   Эта белозубая улыбка окончательно смутила девушку.
   — Я…
   — Хотите потанцевать?
   Удивленная этим приглашением, Сара моргнула, но затем машинально покачала головой.
   — Нет, — выдавила она. — Я…
   — Почему?
   Она уставилась в фамильные фиалковые глаза, не в силах вымолвить ни слова. Дэниел Пендлтон был образцом мужской красоты. Великолепно сшитый вечерний костюм подчеркивал широкие плечи, плоский живот и узкие бедра. Темно-русые волосы слегка вились, а несколько морщинок на лбу и вокруг глаз только прибавляло мужественности его открытому лицу.
   Впрочем, дело было даже не в его внешности. Просто он у всех вызывал безотчетное доверие. Все в нем говорило: «Не волнуйся. Я сам обо всем позабочусь». Можно было лишь догадываться, как Дэниел сумеет позаботиться о женщине.
   Нет.
   Дэниел Пендлтон был прежде всего хорошим человеком, а портить жизнь хорошим людям — ее призвание.
   Она пожала плечами.
   — Я еще не думала…
   — Пойдемте. — Он взял Сару за руку и слегка потянул. — Всего один танец. Я не кусаюсь.
   Прежде чем она успела опомниться, сильная рука обхватила ее за талию. Саре оставалось лишь любоваться клубным галстуком Пендлтона и чувствовать себя окончательно сбитой с толку. Она впервые ощутила себя настоящей женщиной и вынуждена была признаться, что это чертовски приятно.
   Сара не отрывала взгляда от его рук — рук рабочего человека. До сих пор ей приходилось иметь дело лишь с «белыми воротничками»[1]. Ладони Дэниела были мозолистые, пальцы — толстые. Просто поразительно, как он умудрялся быть одновременно и сильным, и нежным…
   — Что, не нравится?
   Сара поглядела ему в глаза.
   — Напротив. — Прочитав в его глазах недоверие, девушка поспешно добавила:
   — Похоже, ожоги прошли бесследно.
   Он тихонько сжал ее ладонь.
   — Пожар лишил меня отпечатков пальцев. Теперь я мог бы стать преступником, и никто бы меня не поймал.
   Сара покачала головой.
   — Вас опознали бы по глазам. Кроме того, вы порядочный человек, глава большой семьи, столп общества. Чувство чести не позволило бы вам нарушить закон.
   Он не сводил с нее взгляда.
   — Даже у честных людей есть свои слабости.
   У Сары похолодело внутри. От кого-кого, а от Дэниела она этого не ожидала.
   Они едва не столкнулись с другой парой, и Дэниел отвел девушку в сторону.
   — Где вы провели День Благодарения? Карли жаловалась, что так и не смогла вас затащить на нашу вечеринку.
   Это было правдой. На праздники Сара предпочитала уезжать из города. Несмотря на интуитивное желание примкнуть к тесной компании, скорее напоминавшей большую семью, шумные сборища пугали ее.
   — Чаттануга[2].
   Он кивнул.
   — Похоже, вы все время туда ездите.
   — Да. — Казалось, он ждал продолжения, и Сара неохотно объяснила:
   — Последние три года я помогала раздавать еду в тамошнем приюте, и это вошло у меня в привычку. — Бог свидетель, привыкнуть проводить праздники по-другому она не успела.
   — Ох…
   Это короткое междометие было исполнено такого скепсиса, что Сара невольно всмотрелась в лицо Дэниела и вспомнила о его словах, сказанных за секунду до того, как опрокинулась пресловутая тарелка с супом.
   — Пожалуй, вы не слишком мне верите.
   Он насупил брови и слегка замешкался с ответом.
   — Пожалуй…
   Сара в сердцах обругала себя. Она ведь дала зарок избегать Дэниела. Ишь, вздумал читать ей мораль! Хуже всего, что он не так уж далек от истины. Черт побери, хватит! Пытаясь успокоиться, Сара захрустела пальцами.
   — А чего вы ждали? Что меня пригласили в гости соученики по университету Теннесси?
   Он покачал головой.
   — Я никогда…
   — Можете думать что угодно. Я знаю, какого вы обо мне мнения. Вы достаточно недвусмысленно высказались, когда заявили, что знакомство со мной не доведет вашу сестру до добра! — Сара сняла руки с его плеч. — Если Карли заставила вас танцевать со мной, то в этом нет никакой необходимости. Держитесь от меня подальше!
   Вздернув подбородок, Сара отправилась на кухню, но не успела добраться до холла, как ее схватили за руку и заставили обернуться.
   — Вы всегда делаете выводы на основании одного слова?
   Сара попыталась вырваться, но безуспешно.
   — Там было сказано не одно слово!
   — Во-первых, с тех пор прошло много времени, а во-вторых, я переменил о вас мнение, когда вы после пожара кормили меня с ложечки.
   Ничуть не смягчившись, Сара поджала губы.
   — Не надо было оскорблять меня!
   — А вам не надо было опрокидывать суп мне на колени.
   Наконец Сара вырвала руку.
   — Ничего я не опрокидывала! Вы сами махали руками, как сумасшедший!
   Его глаза потемнели, на губах заиграла саркастическая усмешка.
   — Сумасшедшие не бывают Столпами общества. Значит, вы не согласитесь пообедать с неотесанным грубияном?
   Сара мигнула. Ну вот, опять начинается!
   — Нет, — инстинктивно ответила она. — Вы это делаете только по просьбе Карли.
   Он прижал палец к ее губам, и это прикосновение заставило ее задохнуться.
   — Карли не имеет к этому никакого отношения. — Лицо его стало удивительно серьезным. — Я сам прошу вас.
   При этих словах у девушки похолодело внутри, и она взмолилась, чтобы Дэниел убрал палец.
   Он опустил руку и внимательно посмотрел ей в лицо.
   — Что вы сказали? Сара едва перевела дух.
   — Я сказала, что вы сошли с ума.
   Дэниел нахмурился. Он ждал другого ответа. Но отступать было нельзя. В конце концов, быстрота и натиск всегда приносили ему успех. Сначала действовать, потом думать!
   — Сара…
   — Сара! — эхом прозвучал голос Карли. Девушка обернулась.
   — Меня зовут. Пора ехать. — Ее улыбка была чересчур жизнерадостной. — До свидания!
   Мелькнули и исчезли черное бархатное платье, каштановые волосы, красивые ноги… Дэниел медленно вернулся на палубу. Господи, как спокойно он жил, пока не появилась эта своенравная девица!
   Навстречу шел его брат Трой.
   — Домой собираешься?
   Дэниел огляделся, тщетно пытаясь отыскать ту, которая занимала все его мысли. Решение созрело быстро.
   — Нет еще. Можешь ехать с Джародом. — Он вынул розовый бутон из первого попавшегося на глаза букета. — Я буду попозже.
 
   Не следовало надевать красное.
   Сара на разные лады повторяла эту фразу, отпирая двери в квартиру. По пути в спальню девушка бросила на диван черное шерстяное пальто и кошелек, скинула фирменные туфельки и взялась за молнию черного бархатного платья. Избавившись от платья, Сара положила его на кровать, стащила с себя чулки с поясом и осталась в одной злополучной красной шелковой комбинации.
   Не следовало надевать красное.
   Мужчины чувствовали это, словно просвечивая ее насквозь, и безошибочно угадывали ее прошлое. Что бы ни было надето сверху, они ощущали сущность Сары — Сары, которой все приносило физическое наслаждение: от прикосновения бархата, шелка, воды и солнечных лучей к ее обнаженной коже до аромата сочного бифштекса; свежевыпеченного хлеба и вкуса клубники, облитой дорогим темным шоколадом. Той самой Сары, на туалетном столике которой стояла дюжина флаконов с духами, так что она с трудом делала выбор, потому что ей нравилось все сразу.
   Сара раздраженно откинула волосы. Даже сейчас, в двадцать семь лет, она все еще боролась с собой, разрываясь между имиджем спокойной, уверенной в себе женщины, пользующейся уважением общества, и чувственной натурой, которая брала свое, когда Сара возвращалась домой. Скрытность давно стала ее вторым «я».
   При воспоминании о сенаторе ее резнуло изнутри. Этот мужчина средних лет был милым, любезным, но ужасно одиноким, с тех пор как тяжело заболела его жена… Сара была у него секретаршей. Ей исполнилось всего восемнадцать, это была ее первая работа, она очень стеснялась и постоянно боялась сделать что-нибудь не так. Все началось совершенно невинно: задержки допоздна, кофе с сенатором и его помощниками, торжественные обеды на всю ночь… Он годился ей в отцы, а отца — Господь свидетель, — отца у нее никогда не было.
   После того как сгорел дом, в котором она жила, сенатор подыскал ей новую квартиру. Было намного легче говорить «да», чем «нет», и радоваться чувству, которое она сумела внушить взрослому мужчине. Когда Сара переехала, он подарил ей одну-единственную красную розу. Первое «да» повлекло за собой другое, третье, и…
   Год спустя газетчики кое-что пронюхали, и симпатичный сенатор расстался со своим постом.
   Сару одолевали горькие воспоминания. Возникла тень покойного мужа, и на сердце стало еще тяжелее. Узнав о ее прошлом, муж воспылал гневом. Он ненавидел Сару до самой смерти. Автомобильная катастрофа…
   Девушку знобило. Она опустилась на кровать и обхватила себя руками. Не хотелось зажигать свет, не хотелось смотреть на себя в зеркало. Пусть сначала пройдет чувство вины.
   Если бы рядом был мужчина, способный отвлечь ее от этих мыслей! И тут словно из тумана соткался образ широкоплечего Дэниела Пендлтона с сильными, нежными руками.
   Сара отогнала его прочь и взялась за подол комбинации, но в ту же секунду прозвучал звонок. Она бросила взгляд на часики и нахмурилась. Половина первого. Кого это несет в такую пору? Она сорвала с крючка кимоно, запахнулась в него, подошла к двери и заглянула в «глазок».
   Дэниел Пендлтон… У нее подогнулись колени.
   Сара открыла дверь, пролепетав первое пришедшее на ум:
   — Что с Карли?
   — Ничего. — Дэниел глянул в ее встревоженные глаза и решил, что не имеет смысла разыгрывать из себя Ромео. Она выглядела маленькой, хрупкой, беззащитной, но была настроена решительно. — Можно войти?
   — Ну…
   — Мне хотелось удостовериться, что вы благополучно добрались до дому. — Он умолк и принялся с любопытством разглядывать комнату. Очень женственно, удобно, уютно. Жалюзи, шторы с ламбрекенами, множество свечей на камине, плюшевый медвежонок в соломенной шляпе. На столике последний бестселлер, несколько журналов мод, флакончик лака… Ему тут же представилась Сара в алой комбинации, красящая этим лаком ногти. Воротник крахмальной сорочки стал тесен.
   Пальто и кошелек Сары небрежно лежали на заваленном подушечками цветастом диване, слишком узком, чтобы на нем спать. Правда, подушечки можно было сбросить, посадить Сару к себе на колени и целовать, пока не настанет время перебраться в постель…
   Он не пожалел бы остатка жизни, чтобы очутиться в ее спальне.
   — Нормально я добралась, — с досадой сказала Сара.
   Дэниел волей-неволей перевел на нее взгляд.
   — Мы не успели договорить.
   Сара безучастно смотрела на него. Губы Дэниела растянула усмешка.
   — Обед.
   Девушка неохотно подняла пальто и повесила его на крючок, чувствуя, что Дэниел не сводит с нее глаз. Он занимал здесь слишком много места.
   — Едва ли это имеет смысл.
   — Почему?
   Лучше бы он не задавал этого вопроса…
   — Потому что вы брат Карли, а она — моя хозяйка.
   — Ну и что?
   — Это неудобно.
   Она пинком отбросила туфли под стол. Взгляд Дэниела скользнул по ее голеням и остановился на красных ногтях. Сара ужасно смутилась. Красить ногти на ногах в яркие цвета было ее маленькой слабостью, которую она искупала тем, что ногти на руках покрывала бесцветным лаком. Девушка откашлялась. В следующий раз она наденет на себя латы…
   Он подошел ближе. Колокола били тревогу.
   — Значит, вы отказываете мне?
   Сара проглотила комок в горле.
   — Я… — Поводов для вежливого отказа не находилось.
   Он задумчиво прищурился.
   — Я вам не нравлюсь?
   Она покачала головой. Господи, лучше бы он не начинал этого разговора!
   — Нет. Не поэтому. — У нее вспыхнули щеки.
   — Все еще тоскуете по мужу? — Тон его был скорее дружелюбным, но в нем не было ни капли сочувствия.
   Сам того не желая, Дэниел подсказал ей выход, и Сара не преминула им воспользоваться.
   — Да.
   — Нет, это нечестно!
   Она вздохнула и слегка прикоснулась к его руке.
   — Но дело не в этом.
   Дэниел тут же завладел ее кистью.
   — А в чем же?
   У Сары учащенно забилось сердце. Прикосновение сильной, твердой мужской руки сводило ее с ума. Как объяснить, что она обладает злосчастной способностью портить жизнь хорошим людям? Пальцы нежно поглаживали ее кисть. Не надо, не надо…
   — Я не гожусь для любви, — тяжело вздохнув, призналась она.
   — Может быть, все дело в отсутствии практики? — предположил Дэниел.
   Их пальцы переплелись. Дэниел не отрывал глаз от уст девушки, и Сара поняла, что вот-вот произойдет непоправимое. Сейчас она ощутит прикосновение его нежных, мягких губ, язык скользнет в ее горячий рот, и она не устоит… О да, можно держать пари: Дэниел Пендлтон знает, как обращаться с женщинами!
   Она покачала головой, чувствуя, как ее охватывает жар, и облизала горящие губы. Он тяжело задышал и слегка сжал ее пальцы, безмолвно отвечая на этот неосознанный, но красноречивый жест. Их взгляды встретились.
   — Практика — великое дело, Сара, — хрипло произнес он, прикрывая фиалковые глаза, — и я не прочь, чтобы вы потренировались на мне.

2

   Так… Глаза Сары потемнели, веки опустились, словно шелковые шторы. Дэниел почувствовал ее отчужденность еще до того, как девушка успела пошевелиться. Она что-то пробормотала. Дэниел не разобрал слов, но тон был явно неодобрительный. Сара плотнее запахнула кимоно и покачала головой.
   — Уже поздно. Я ценю вашу заботу… — Девушка сделала паузу, и Дэниел понял, что над ним смеются. — Вы очень любезны. Завтра мне рано вставать. — Она двинулась к двери. — Держу пари, вам тоже.
   Она положила ладонь на дверную ручку, и Дэниел решил попробовать заставить ее отбросить хорошие манеры. Сара держалась с достоинством королевы, и воли ей тоже было не занимать. Уязвленный Дэниел все же невольно восхитился ею.
   С досады сунув руку в карман, он ощутил болезненный укол в палец и вздрогнул. Проклятая колючка! Воспоминание о том, что роз без шипов не бывает, слегка запоздало. Все расчеты пошли прахом. Он направился к Саре, решив воспользоваться тем, что воспитание не позволяло ей выставить незваного гостя.
   — Что ж, поговорим об обеде в другой раз, — сказал он, подходя вплотную и с удовлетворением глядя на ее нервно сжимающуюся и разжимающуюся руку. О'кей. Даже ненависть лучше, чем равнодушие.
   Она открыла рот, чтобы ответить, но Дэниел положил ладонь на ее руку и заставил девушку замолчать. На его лице появилась коварная улыбка.
   — Вы ведь пойдете на свадьбу Эрин и Гарта?
   — Да, — слегка помедлив, ответила она.
   — Карли сказала, что у вас барахлит машина, так что я заеду за вами.
   Дэниел учтиво поклонился, и очередной протест замер у нее на губах.
   — Значит, до субботы, — сказал он, открывая дверь и оглядываясь напоследок. От увиденного его чуть не хватил инсульт. Халат слегка распахнулся. Тихоня Сара Кингстон действительно носила развратную красную комбинацию. Сон оказался вещим.
 
   — А что, Сары нет? — с наигранной беспечностью спросил Дэниел.
   Сестра покачала головой.
   — Нет. Ушла за почтой. Наверное, скоро вернется. — Карли тщетно рылась в разложенных на столе бумагах. — А что?
   Дэниел пожал плечами.
   — Да так просто. Когда я заехал узнать, как она добралась до дому, то встретил не слишком любезный прием.
   — Не слишком любезный? Еще бы! Наверняка ты застал ее врасплох. Пришлось срочно убирать одежду.
   — Одежду? — оживился Дэниел.
   — Ага. Обычно она швыряет ее прямо на пол… — Карли наконец разыскала нужное письмо и улыбнулась. — Вот оно! — Теперь ее внимание полностью переключилось на Дэниела. — Я видела, ты вчера танцевал с ней.
   От взгляда сестры никуда не спрячешься.
   — Ты сама просила, чтобы я поухаживал за ней.
   В глазах Карли зажглось подозрение.
   — Надеюсь, ты не делал ей никаких гнусных предложений?
   Дэниел вовсе не считал их гнусными, поэтому с чистой совестью развел руками.
   — Я?
   Карли это не убедило.
   — Имей в виду, если она уйдет от меня, я тебе этого не прощу. Она могла бы спокойно заменить меня, и дело от этого не пострадало бы. А вот ее мне заменить некем. Я ведь рассказывала тебе о том, как крепко мы подружились после смерти ее мужа, — задумчиво добавила она. — Будь с ней поосторожней. Сердце у нее более чувствительное, чем кажется с первого взгляда.
   — Я всегда осторожен, — пробормотал Дэниел с неожиданным раздражением. Старшему в семье приходится быть осмотрительным. Ему часто хотелось послать все к чертовой матери и выкинуть что-нибудь рискованное, безответственное и легкомысленное, но каждый раз приходилось сдерживаться. Терпению его наступал конец.
   А что до сердца Сары, то оно ему было ни к чему. Он жаждал ее тела. Хотел овладеть ею, а потом перестать о ней думать. Это вопрос жизни и смерти, но он получил бы величайшее удовлетворение, если бы знал, что Сара думает так же.
   — Тебе не о чем беспокоиться.
   В дверь постучали.
   — Карли…
   — Входи, — ответила сестра.
   Сара открыла дверь, держа в руках кипу бумаг.
   — В этом контракте кое-что непонятно… — начала она, но при виде Дэниела у нее все посыпалось из рук.
   — Ах, растяпа… — Расстроенная, Сара опустилась на колени. Уж кем-кем, а растяпой она не была. Миссис Кингстон не позволяла себе спотыкаться, суетиться и мямлить. Это не вязалось с обликом спокойной, уверенной в себе женщины, который она так тщательно создавала. За этой маской скрывались ранимость и чувство неполноценности. Работа у сенатора научила ее соблюдать видимость и никому не показывать свое подлинное лицо. Увы, увы! Последние дни превратили ее в рохлю. И все благодаря Дэниелу Пендлтону.