Страница:
– Благодарю вас, сэр. – По тону Эвана невозможно было понять, нашел он слова Джесона приятными для себя или нет. «Черт подери этих англичан, – подумал Джесон, – никогда не знаешь, что у них на уме. То ли дело моя искренняя, прямодушная Касси! Но почему же все-таки она так странно со мной говорила? Или мне показалось?» Он так торопился это выяснить, что едва взглянул на принесенные Эвансом документы. И примчался в аэропорт на час раньше, чем нужно, так что удалось успеть на предыдущий рейс. Уже в самом начале одиннадцатого он был в аэропорту Кеннеди.
Он тут же взял такси. Скорее, скорее!.. Хотя никакого повода волноваться у него не было, тем не менее, чем ближе он подъезжал к дому, тем сильнее охватывало его какое-то нехорошее предчувствие. Было как-то жарко и душно, а над городом висело облако неестественно-розового цвета, напоминавшее сахарную вату – любимое лакомство Хивер.
Все окна в их доме были темными, и лишь в библиотеке горел свет. Он поставил оба чемодана у входа и пошел на звук телевизора. Передавали вечерние новости компании «Магнус», и под их мерные звуки на диване сладко спали два очаровательных существа. Он взял сонную дочку на руки и отнес наверх, в кроватку.
Вернувшись, Джесон обнаружил, что Касси так и не проснулась. Он сел подле и, лаская ее взглядом, прошептал:
– Касси…
Она спала так сладко, по-детски, полуоткрыв рот. Он осторожно коснулся ее волос.
– Я вернулся, любимая, – сказал он, слегка тормоша ее за плечо.
Касси открыла глаза и посмотрела на него сначала непонимающе, а потом в ее взгляде почему-то появился страх. И она пронзительно закричала.
23
24
Он тут же взял такси. Скорее, скорее!.. Хотя никакого повода волноваться у него не было, тем не менее, чем ближе он подъезжал к дому, тем сильнее охватывало его какое-то нехорошее предчувствие. Было как-то жарко и душно, а над городом висело облако неестественно-розового цвета, напоминавшее сахарную вату – любимое лакомство Хивер.
Все окна в их доме были темными, и лишь в библиотеке горел свет. Он поставил оба чемодана у входа и пошел на звук телевизора. Передавали вечерние новости компании «Магнус», и под их мерные звуки на диване сладко спали два очаровательных существа. Он взял сонную дочку на руки и отнес наверх, в кроватку.
Вернувшись, Джесон обнаружил, что Касси так и не проснулась. Он сел подле и, лаская ее взглядом, прошептал:
– Касси…
Она спала так сладко, по-детски, полуоткрыв рот. Он осторожно коснулся ее волос.
– Я вернулся, любимая, – сказал он, слегка тормоша ее за плечо.
Касси открыла глаза и посмотрела на него сначала непонимающе, а потом в ее взгляде почему-то появился страх. И она пронзительно закричала.
23
Хивер уже ушла в школу, а Джесон, сидя за завтраком напротив Касси, вслух читал ей статью в утренней газете, которая называлась «Неприятные новости» возрождаются в новом качестве»:
– Телепередача «Неприятные новости», специализировавшаяся раньше на шоу и интервью со знаменитостями, преподнесет своим зрителям неожиданный сюрприз. Их последний выпуск называется «Берегите детей». Сделанный на высоком профессиональном уровне, сюжет посвящен скандалу, разразившемуся в школьном комитете Бронкса. Хотя этой темы уже неоднократно касались средства массовой информации, «Неприятные новости» дают зрителю возможность по-новому взглянуть на происходящее, более глубоко вникнуть в суть проблемы. Журналисты «Неприятных новостей» ищут глубинные причины скандала и выделяют основную из них – дети. Они дают зрителю яркий портрет этих трудных подростков, многие из которых являются выходцами из неблагополучных семей и считают, что у них нет будущего. Сюжет «Берегите детей» не только указывает нам на существующую проблему, но и – что самое главное – призывает всех нас сделать все возможное, чтобы изменить ситуацию. Если передачу и в дальнейшем будет отличать такое же профессиональное мастерство…» Ну что ж, прими мои поздравления.
– Подожди, мне не верится! Дай, я хочу сама прочесть, – воскликнула Касси, выхватывая газету из рук Джесона. Всецело погрузившись в чтение, она тем самым нашла еще один способ избежать беседы с ним. Она всячески уклонялась от разговора с Джесоном с той самой минуты, когда он так неожиданно приехал. Забавно, но теперь они как будто поменялись ролями.
– Касс, милая, что такое тебе приснилось? – успокаивал он ее, крепко прижимая к себе, вчера вечером. Ему и в голову не могло прийти, что она была напугана не столько сном, сколько явью.
– Не помню, – солгала ему Касси. Она изо всех сил боролась с желанием обнять его и забыть обо всем на свете. Но теперь она не имела на это права. Уже в течение нескольких дней Касси мучали страшные сны. Теперь ей снилось, что она не просто тонет… нет, кто-то тянул ее за собой в пучину. Она не очень ясно осознавала кто, но почему-то ей казалось, что это Джесон.
– Знаешь, я слышал, что лучшее средство от ночных кошмаров – это кому-нибудь пересказать свой сон. – Что это было? Скажи мне…
– Нет, не могу. – Она высвободилась из его объятий и встала с дивана. – Извини, но мне нужно сначала прийти в себя.
Он ласково коснулся ее руки:
– Разреши мне помочь тебе это сделать.
Она понимала, что страшный сон – прекрасный повод объяснить свое нежелание лечь с ним в постель, и все же боялась, что он заподозрит неладное. В случае с Хаасом и Магнусом ей гораздо легче было скрывать свои подозрения и предположения. Она так ловко вела себя с ними, что они ни о чем не догадывались. Но с Джесоном… Каждое ее движение было на виду, над каждым ее словом он задумывался. И если присутствие Магнуса и Хааса заставляло ее немного нервничать, то присутствие Джесона внушало ей неподдельный ужас. И кошмар этот усиливался с каждым его ласковым словом, с каждым прикосновением.
– Классно! – сказала она, складывая газету. – Думаю, Мак останется доволен. Все это стоит отметить. Надеюсь, ты не будешь сильно возражать, что я пригласила всю нашу съемочную группу сегодня вечером сюда в гости?
– Конечно же, я не против. Но разве ты забыла о том, что сегодня вечером я должен был вернуться? – тихо спросил он, заглядывая ей в глаза.
– Но ведь не я составляю телепрограмму, Джесон. Всем известно, что «Неприятные новости» выходят в эфир именно по четвергам.
Он не сразу нашелся что ответить.
– У тебя тон совсем как у Миранды, – сказал он, наконец.
– Я не понимаю, о чем ты, – ответила Касси, сама, удивляясь тому, как ей удается быть с ним такой холодной. Ей чудилось, будто Миранда шепчет ей на ухо: «Веди себя, как я. Будь самолюбивой, эгоистичной. Гордись своим успехом. Джесон наверняка выйдет из себя. Но это ведь лучше, чем он начнет что-то подозревать?»
– Просто ты не похожа на саму себя, Касси. Ты какая-то раздражительная. Что случилось? Я сделал что-то не так… или, наоборот, чего-то не сделал? Скажи мне. Я не вынесу такого твоего тона.
– Извини, но я решительно не понимаю, о чем ты говоришь, – невозмутимо ответила Касси. – Скорей всего, всему виной долгий перелет. Ты, должно быть, очень устал и неадекватно воспринимаешь действительность… Ну, мне пора бежать. Мы все вместе придем сюда в половине восьмого. И спасибо за джем, – сказала она, зачерпывая напоследок еще одну ложку из баночки – одной из двух дюжин, привезенных ей Джесоном из Англии. Потом она взглянула на часы и быстро вышла из комнаты.
– Добрый вечер, Мак, – произнес Джесон, протянув руку шефу Касси. – Рад вновь вас увидеть. Поздравляю с успешной передачей.
– Да, нам есть, чем гордиться, – ответил тот довольно угрюмо. И добавил: – За нами теперь трудно будет угнаться.
Остальные члены съемочной группы уже собрались вокруг горячей пиццы, зеленого салата и бутылок с холодным пивом, которые Генриетта поставила на маленький столик в библиотеке. Изо всей этой компании Джесон знал в лицо всего несколько человек, а по имени лишь одного Мака. И чувствовал себя здесь чужим.
– Красивая женщина эта Касси, – сказал ему Мак. – Разумеется, красивее Миранды найти трудно, но и Касси очень недурна. Я доволен, что она у меня работает.
– А я уж думал, что вы ничем не бываете довольны, – рассмеялся Джесон. Этот комплимент Касси он расценил как комплимент самому себе. Он обернулся, чтобы вновь посмотреть на нее. Касси внимательно слушала, что ей, весело смеясь, рассказывает невысокая худенькая брюнетка. Джесон невольно залюбовался слегка склоненной на бок светлой головкой Касси, ее светящимися радостью глазами, милыми ямочками на щеках… Да, она была красива. Он сожалел об их глупом разговоре сегодня утром – уж не обидел ли он ее чем? Он не должен был так отзываться о Миранде в ее присутствии, демонстрировать Касси свою злобу и горечь.
– Да, после смерти Миранды я, признаться, находился в растерянности, – разглагольствовал тем временем Макферсон. – Но теперь… я, конечно, понимаю, что не стоит делать поспешных выводов, но, по-моему, нас вновь ждет успех, и не меньший. Думаю, этот ход будет удачным.
– Простите, но, к сожалению, я совершенно не в курсе дела, – ответил Джесон. – А в чем, собственно, будет состоять этот ход?
– Идея принадлежит Касси. Она собирается взять интервью у сенатора Хааса, и не только взять интервью, но и сделать о нем целую передачу.
Джесон похолодел.
– А о чем именно должна быть эта передача? Случайно, не о его соперничестве с Руфи Нестер? Не о том, в чем она его обвиняет?
– Я-то бы хотел, чтобы это было именно так, – вздохнул Макферсон. – Но, к сожалению, она задумала снять этакий сладкий льстивый панегирик. О том, какой-де сенатор хороший. И Вэнс ее всецело поддерживает. Вы же знаете, они с Хаасом большие друзья… Будь на то моя воля, я бы как следует вымазал в грязи этого сукина сына сенатора… Но что поделать, мне дорого мое место.
– Может, эта идея принадлежит Вэнсу?
– Да нет, же, говорю вам, это все с подачи Касси. Вроде как Миранда оставила ей какие-то наброски или что-то еще… Я не особенно очарован их последним сюжетом о Бронксе, но теперь у нее есть шанс продемонстрировать, на что она действительно способна. Впрочем, я и так почти уверен, что у этой девочки есть будущее.
Между тем Чарлз включил все пять телевизоров, стоявших в комнате, и съемочная группа прилепилась к их экранам в ожидании «Неприятных новостей».
– Всем привет! – раздался вдруг знакомый баритон, и в комнате появился Магнус – в черном смокинге и с огромной бутылкой шампанского в руках.
– Кто его сюда позвал? – тихонько спросила огорченная его появлением Касси.
– Видишь ли, я встретила его в коридоре перед тем, как идти сюда, – прошептала Шейла. – Он был в смокинге, и я не смогла устоять.
– Будь осторожна, – предупредила ее Касси.
– Не волнуйся. Я ведь уже большая девочка, не так ли?
Но шампанское в подарок Магнус принес не ей.
– Дорогая моя, – проговорил Магнус, подходя к Касси. – Я так горжусь вами. Передача замечательная. Как, впрочем, и вы сами;
– Но не я одна делала эту передачу, Вэнс, – пробормотала Касси, покраснев. – Все заслуживают похвалы.
– Ну, конечно, – ответил император, открывая бутылку. Пробка вылетела и упала рядом с Джесоном. – За «Неприятные новости»! – воскликнул Магнус. Он налил шампанское в бокал и протянул его Касси. – Можно тебя ненадолго? – спросил Джесон Магнуса через час. Все это время с растущим удивлением он следил за Касси, чье внимание целиком и полностью было приковано к императору. Каждый раз, когда Джесон смотрел в ее сторону, он замечал, что ее взгляд устремлен на Магнуса. Знай Джесон Касси чуть похуже, он бы решил, что она еще, чего доброго, заигрывает с этим человеком.
– О, конечно, Джесон, – ответил Магнус. Они вышли из комнаты, где в самом разгаре было шумное празднество. – А почему такая конспирация? – нервно спросил Магнус, глядя, как Джесон оборачивается, словно боится что кто-то их подслушает.
– Я хотел поговорить с тобой насчет передачи о Хаасе, Вэнс.
– О чем именно, позволь спросить?
– Ты и впрямь думаешь, что это хорошая идея?
– Ну, сначала я так не считал, но потом она захватила меня.
– Она – это в смысле Касси?
– Нет, идея. Уж не ревнуешь ли ты ко мне опять? – расхохотался Магнус. – И скажи честно, что тебя больше волнует – Касси или Хаас?
– Ты же знаешь, как я отношусь к Тони. И мне кажется, что направлять к нему Касси – не лучшая идея. Ты уверен, что он еще способен трезво оценивать то, что происходит?
– Не слишком. Именно поэтому-то я и хочу сделать о нем сюжет. Передача Касси, возможно, сгладит то нехорошее впечатление, которое усиленно пытается создать о нем Руфи Нестер.
– Значит, ты хочешь реабилитировать его? Но зачем? По-моему, он уже перестал быть нам полезен.
– Не зарекайся, Джесон. Никогда не знаешь наперед, кто тебе может завтра пригодиться.
– Я не хочу, чтобы Касси влезала во все эти дрязги между сенатором и Руфи Нестер.
– Но почему, Джесон? Ты не хочешь, чтобы она имела успех, прославилась? Тебе не нравится, что маленькая деревенская мышка становится звездой?
– Меня не волнует то, кем она становится.
– Ты боишься, что она станет похожей на Миранду? Мне жаль, что ты это не приветствуешь. Я лично очень бы желал, чтобы она была похожа на свою сестру. Такая она гораздо больше пришлась бы мне по вкусу.
– Вэнс, прошу тебя, оставь ее. Не порть.
– Ты что-то в дурном настроении сегодня, – Магнус отступил на шаг и с усмешкой произнес: – А кто ты, собственно, такой, чтобы диктовать мне, что мне делать?
Джесон с нетерпением ждал той минуты, когда, наконец, компания телевизионщиков уберется восвояси. Далеко за полночь с облегчением затворив за ними дверь, он поднялся наверх и увидел, что Касси стоит у окна и задумчиво смотрит на улицу.
– Что с тобой, Касс? У меня такое ощущение, что нас разделяют тысячи миль…
– Может быть, так оно и есть, – спокойно заметила она.
Его сердце сжалось от боли в комок.
– Но почему, Касси? Что случилось? Что я такого сделал?
– А почему ты решил, что ты что-то сделал? – Она повернулась к нему. – Может быть, просто я что-то совершила? Впервые в жизни, Джесон, я добилась настоящего успеха в своем деле. Я упиваюсь успехом! Я чувствую, что у меня начинается новая жизнь. Здесь, в Нью-Йорке. У Магнуса.
– Ты рассуждаешь совсем как Миранда, – с грустью сказал он. – Я даже знаю, что ты скажешь дальше: мне не до тебя сейчас, у меня слишком много дел.
Она взглянула ему в глаза и увидела в них боль. Он неуверенно поднял руку, и она испугалась даже, что он ударит ее, но он только ласково коснулся ее щеки.
Касси задрожала. От страха или от возбуждения? Она не знала. Но сейчас это не имело значения. Джесон обнял ее, и она поняла, что не в силах его оттолкнуть. Весь вечер она была преисполнена решимости не подпускать его к себе, но стоило ему заключить ее в свои объятия, и сердце Касси оттаяло.
– Я так соскучился по тебе, – шептал он, целуя ее губы. А в ее голове, словно молот, стучали слова Миранды: «Никому не доверяй. Не доверяй никому». Ей вспомнился ее жуткий ночной кошмар. Но Джесон прижимал ее к себе все крепче, целовал все более страстно… она забыла обо всем и окончательно потеряла голову.
– Телепередача «Неприятные новости», специализировавшаяся раньше на шоу и интервью со знаменитостями, преподнесет своим зрителям неожиданный сюрприз. Их последний выпуск называется «Берегите детей». Сделанный на высоком профессиональном уровне, сюжет посвящен скандалу, разразившемуся в школьном комитете Бронкса. Хотя этой темы уже неоднократно касались средства массовой информации, «Неприятные новости» дают зрителю возможность по-новому взглянуть на происходящее, более глубоко вникнуть в суть проблемы. Журналисты «Неприятных новостей» ищут глубинные причины скандала и выделяют основную из них – дети. Они дают зрителю яркий портрет этих трудных подростков, многие из которых являются выходцами из неблагополучных семей и считают, что у них нет будущего. Сюжет «Берегите детей» не только указывает нам на существующую проблему, но и – что самое главное – призывает всех нас сделать все возможное, чтобы изменить ситуацию. Если передачу и в дальнейшем будет отличать такое же профессиональное мастерство…» Ну что ж, прими мои поздравления.
– Подожди, мне не верится! Дай, я хочу сама прочесть, – воскликнула Касси, выхватывая газету из рук Джесона. Всецело погрузившись в чтение, она тем самым нашла еще один способ избежать беседы с ним. Она всячески уклонялась от разговора с Джесоном с той самой минуты, когда он так неожиданно приехал. Забавно, но теперь они как будто поменялись ролями.
– Касс, милая, что такое тебе приснилось? – успокаивал он ее, крепко прижимая к себе, вчера вечером. Ему и в голову не могло прийти, что она была напугана не столько сном, сколько явью.
– Не помню, – солгала ему Касси. Она изо всех сил боролась с желанием обнять его и забыть обо всем на свете. Но теперь она не имела на это права. Уже в течение нескольких дней Касси мучали страшные сны. Теперь ей снилось, что она не просто тонет… нет, кто-то тянул ее за собой в пучину. Она не очень ясно осознавала кто, но почему-то ей казалось, что это Джесон.
– Знаешь, я слышал, что лучшее средство от ночных кошмаров – это кому-нибудь пересказать свой сон. – Что это было? Скажи мне…
– Нет, не могу. – Она высвободилась из его объятий и встала с дивана. – Извини, но мне нужно сначала прийти в себя.
Он ласково коснулся ее руки:
– Разреши мне помочь тебе это сделать.
Она понимала, что страшный сон – прекрасный повод объяснить свое нежелание лечь с ним в постель, и все же боялась, что он заподозрит неладное. В случае с Хаасом и Магнусом ей гораздо легче было скрывать свои подозрения и предположения. Она так ловко вела себя с ними, что они ни о чем не догадывались. Но с Джесоном… Каждое ее движение было на виду, над каждым ее словом он задумывался. И если присутствие Магнуса и Хааса заставляло ее немного нервничать, то присутствие Джесона внушало ей неподдельный ужас. И кошмар этот усиливался с каждым его ласковым словом, с каждым прикосновением.
– Классно! – сказала она, складывая газету. – Думаю, Мак останется доволен. Все это стоит отметить. Надеюсь, ты не будешь сильно возражать, что я пригласила всю нашу съемочную группу сегодня вечером сюда в гости?
– Конечно же, я не против. Но разве ты забыла о том, что сегодня вечером я должен был вернуться? – тихо спросил он, заглядывая ей в глаза.
– Но ведь не я составляю телепрограмму, Джесон. Всем известно, что «Неприятные новости» выходят в эфир именно по четвергам.
Он не сразу нашелся что ответить.
– У тебя тон совсем как у Миранды, – сказал он, наконец.
– Я не понимаю, о чем ты, – ответила Касси, сама, удивляясь тому, как ей удается быть с ним такой холодной. Ей чудилось, будто Миранда шепчет ей на ухо: «Веди себя, как я. Будь самолюбивой, эгоистичной. Гордись своим успехом. Джесон наверняка выйдет из себя. Но это ведь лучше, чем он начнет что-то подозревать?»
– Просто ты не похожа на саму себя, Касси. Ты какая-то раздражительная. Что случилось? Я сделал что-то не так… или, наоборот, чего-то не сделал? Скажи мне. Я не вынесу такого твоего тона.
– Извини, но я решительно не понимаю, о чем ты говоришь, – невозмутимо ответила Касси. – Скорей всего, всему виной долгий перелет. Ты, должно быть, очень устал и неадекватно воспринимаешь действительность… Ну, мне пора бежать. Мы все вместе придем сюда в половине восьмого. И спасибо за джем, – сказала она, зачерпывая напоследок еще одну ложку из баночки – одной из двух дюжин, привезенных ей Джесоном из Англии. Потом она взглянула на часы и быстро вышла из комнаты.
– Добрый вечер, Мак, – произнес Джесон, протянув руку шефу Касси. – Рад вновь вас увидеть. Поздравляю с успешной передачей.
– Да, нам есть, чем гордиться, – ответил тот довольно угрюмо. И добавил: – За нами теперь трудно будет угнаться.
Остальные члены съемочной группы уже собрались вокруг горячей пиццы, зеленого салата и бутылок с холодным пивом, которые Генриетта поставила на маленький столик в библиотеке. Изо всей этой компании Джесон знал в лицо всего несколько человек, а по имени лишь одного Мака. И чувствовал себя здесь чужим.
– Красивая женщина эта Касси, – сказал ему Мак. – Разумеется, красивее Миранды найти трудно, но и Касси очень недурна. Я доволен, что она у меня работает.
– А я уж думал, что вы ничем не бываете довольны, – рассмеялся Джесон. Этот комплимент Касси он расценил как комплимент самому себе. Он обернулся, чтобы вновь посмотреть на нее. Касси внимательно слушала, что ей, весело смеясь, рассказывает невысокая худенькая брюнетка. Джесон невольно залюбовался слегка склоненной на бок светлой головкой Касси, ее светящимися радостью глазами, милыми ямочками на щеках… Да, она была красива. Он сожалел об их глупом разговоре сегодня утром – уж не обидел ли он ее чем? Он не должен был так отзываться о Миранде в ее присутствии, демонстрировать Касси свою злобу и горечь.
– Да, после смерти Миранды я, признаться, находился в растерянности, – разглагольствовал тем временем Макферсон. – Но теперь… я, конечно, понимаю, что не стоит делать поспешных выводов, но, по-моему, нас вновь ждет успех, и не меньший. Думаю, этот ход будет удачным.
– Простите, но, к сожалению, я совершенно не в курсе дела, – ответил Джесон. – А в чем, собственно, будет состоять этот ход?
– Идея принадлежит Касси. Она собирается взять интервью у сенатора Хааса, и не только взять интервью, но и сделать о нем целую передачу.
Джесон похолодел.
– А о чем именно должна быть эта передача? Случайно, не о его соперничестве с Руфи Нестер? Не о том, в чем она его обвиняет?
– Я-то бы хотел, чтобы это было именно так, – вздохнул Макферсон. – Но, к сожалению, она задумала снять этакий сладкий льстивый панегирик. О том, какой-де сенатор хороший. И Вэнс ее всецело поддерживает. Вы же знаете, они с Хаасом большие друзья… Будь на то моя воля, я бы как следует вымазал в грязи этого сукина сына сенатора… Но что поделать, мне дорого мое место.
– Может, эта идея принадлежит Вэнсу?
– Да нет, же, говорю вам, это все с подачи Касси. Вроде как Миранда оставила ей какие-то наброски или что-то еще… Я не особенно очарован их последним сюжетом о Бронксе, но теперь у нее есть шанс продемонстрировать, на что она действительно способна. Впрочем, я и так почти уверен, что у этой девочки есть будущее.
Между тем Чарлз включил все пять телевизоров, стоявших в комнате, и съемочная группа прилепилась к их экранам в ожидании «Неприятных новостей».
– Всем привет! – раздался вдруг знакомый баритон, и в комнате появился Магнус – в черном смокинге и с огромной бутылкой шампанского в руках.
– Кто его сюда позвал? – тихонько спросила огорченная его появлением Касси.
– Видишь ли, я встретила его в коридоре перед тем, как идти сюда, – прошептала Шейла. – Он был в смокинге, и я не смогла устоять.
– Будь осторожна, – предупредила ее Касси.
– Не волнуйся. Я ведь уже большая девочка, не так ли?
Но шампанское в подарок Магнус принес не ей.
– Дорогая моя, – проговорил Магнус, подходя к Касси. – Я так горжусь вами. Передача замечательная. Как, впрочем, и вы сами;
– Но не я одна делала эту передачу, Вэнс, – пробормотала Касси, покраснев. – Все заслуживают похвалы.
– Ну, конечно, – ответил император, открывая бутылку. Пробка вылетела и упала рядом с Джесоном. – За «Неприятные новости»! – воскликнул Магнус. Он налил шампанское в бокал и протянул его Касси. – Можно тебя ненадолго? – спросил Джесон Магнуса через час. Все это время с растущим удивлением он следил за Касси, чье внимание целиком и полностью было приковано к императору. Каждый раз, когда Джесон смотрел в ее сторону, он замечал, что ее взгляд устремлен на Магнуса. Знай Джесон Касси чуть похуже, он бы решил, что она еще, чего доброго, заигрывает с этим человеком.
– О, конечно, Джесон, – ответил Магнус. Они вышли из комнаты, где в самом разгаре было шумное празднество. – А почему такая конспирация? – нервно спросил Магнус, глядя, как Джесон оборачивается, словно боится что кто-то их подслушает.
– Я хотел поговорить с тобой насчет передачи о Хаасе, Вэнс.
– О чем именно, позволь спросить?
– Ты и впрямь думаешь, что это хорошая идея?
– Ну, сначала я так не считал, но потом она захватила меня.
– Она – это в смысле Касси?
– Нет, идея. Уж не ревнуешь ли ты ко мне опять? – расхохотался Магнус. – И скажи честно, что тебя больше волнует – Касси или Хаас?
– Ты же знаешь, как я отношусь к Тони. И мне кажется, что направлять к нему Касси – не лучшая идея. Ты уверен, что он еще способен трезво оценивать то, что происходит?
– Не слишком. Именно поэтому-то я и хочу сделать о нем сюжет. Передача Касси, возможно, сгладит то нехорошее впечатление, которое усиленно пытается создать о нем Руфи Нестер.
– Значит, ты хочешь реабилитировать его? Но зачем? По-моему, он уже перестал быть нам полезен.
– Не зарекайся, Джесон. Никогда не знаешь наперед, кто тебе может завтра пригодиться.
– Я не хочу, чтобы Касси влезала во все эти дрязги между сенатором и Руфи Нестер.
– Но почему, Джесон? Ты не хочешь, чтобы она имела успех, прославилась? Тебе не нравится, что маленькая деревенская мышка становится звездой?
– Меня не волнует то, кем она становится.
– Ты боишься, что она станет похожей на Миранду? Мне жаль, что ты это не приветствуешь. Я лично очень бы желал, чтобы она была похожа на свою сестру. Такая она гораздо больше пришлась бы мне по вкусу.
– Вэнс, прошу тебя, оставь ее. Не порть.
– Ты что-то в дурном настроении сегодня, – Магнус отступил на шаг и с усмешкой произнес: – А кто ты, собственно, такой, чтобы диктовать мне, что мне делать?
Джесон с нетерпением ждал той минуты, когда, наконец, компания телевизионщиков уберется восвояси. Далеко за полночь с облегчением затворив за ними дверь, он поднялся наверх и увидел, что Касси стоит у окна и задумчиво смотрит на улицу.
– Что с тобой, Касс? У меня такое ощущение, что нас разделяют тысячи миль…
– Может быть, так оно и есть, – спокойно заметила она.
Его сердце сжалось от боли в комок.
– Но почему, Касси? Что случилось? Что я такого сделал?
– А почему ты решил, что ты что-то сделал? – Она повернулась к нему. – Может быть, просто я что-то совершила? Впервые в жизни, Джесон, я добилась настоящего успеха в своем деле. Я упиваюсь успехом! Я чувствую, что у меня начинается новая жизнь. Здесь, в Нью-Йорке. У Магнуса.
– Ты рассуждаешь совсем как Миранда, – с грустью сказал он. – Я даже знаю, что ты скажешь дальше: мне не до тебя сейчас, у меня слишком много дел.
Она взглянула ему в глаза и увидела в них боль. Он неуверенно поднял руку, и она испугалась даже, что он ударит ее, но он только ласково коснулся ее щеки.
Касси задрожала. От страха или от возбуждения? Она не знала. Но сейчас это не имело значения. Джесон обнял ее, и она поняла, что не в силах его оттолкнуть. Весь вечер она была преисполнена решимости не подпускать его к себе, но стоило ему заключить ее в свои объятия, и сердце Касси оттаяло.
– Я так соскучился по тебе, – шептал он, целуя ее губы. А в ее голове, словно молот, стучали слова Миранды: «Никому не доверяй. Не доверяй никому». Ей вспомнился ее жуткий ночной кошмар. Но Джесон прижимал ее к себе все крепче, целовал все более страстно… она забыла обо всем и окончательно потеряла голову.
24
– Ты снял, как он пожимает руку этой кикиморе в инвалидной коляске? – спросила Шейла Гарви, одного из операторов, когда они сели в машину.
– Мы засняли его пожимающим руки абсолютно всем, – ответил он, усмехаясь. – Этот парень удивительно здорово пожимает руки, поскольку его собственные и так постоянно трясутся.
– Что ты имеешь в виду, Гарв? – спросила сидевшая на первом сиденье Касси. Машину вел Фредди, другой оператор. А на заднем сиденье теснилась Шейла, Гарви и Кэл, звукорежиссер.
– То, что у нашего многоуважаемого сенатора сухое горло, – ответил Гарви, закрывая крышку камеры. – Я случайно заметил, как он втихаря лакает прямо из горла огромной бутылки.
– Я надеюсь, ты ничего не отпустил в его адрес? – спросила Касси, глядя, как автомобиль сенатора отъезжает от здания школы в Бруклине, где они только что отсняли Хааса.
– Нет, я лишь попросил у него глоток.
– Что-о?
– Да он же дурака валяет, Касси, – вмешалась Шейла, которая кокетничала с Гарви и всячески подчеркивала, что знает его как облупленного. – У Гарви весьма специфический юмор, который не всем понятен.
– Да как же тут обойтись без юмора, когда такое творится? – проворчал Гарви. – Приволокли какого-то старого пропойцу, заставляют нас его снимать, а обращаются с ним, словно он папа Римский. Черти что! Клянусь, на следующей же съемке возьму с собой камеру в сортир и запечатлею, как он там хлещет виски.
– Ты же сам прекрасно знаешь, Гарв, что не сделаешь этого, – вздохнула Шейла. – Зачем же пугать Касси? Не волнуйся, Касси, это он только на словах такой храбрый, а вообще-то он послушный.
– Но мнения своего я не имею, – ворчал Гарви. – Да я скорее за тещу свою пойду голосовать, чем за этого сукина сына.
Касси понимала, что переубеждать его бесполезно. Хаас действительно не вызывал к себе никакой симпатии. Они уже две недели снимали его как заведенные, а едва ли наберется хоть пять минут, которые нестыдно будет дать в эфир.
Прежде всего, отвращение вызывала физиономия сенатора – красная, одутловатая. На телеэкране она и вовсе будет как блин. А что он нес! И хотя помощники сенатора перед каждым его выступлением давали Касси текст его речи, слова Хааса, как правило, имели к написанному весьма отдаленное отношение. Но самое ужасное происходило тогда, когда ему начинали задавать вопросы.
– Не бросайте школу. Это самое лучшее, что вы можете сделать для себя, для ваших родителей и для всей Америки, – такими словами закончил сенатор свою сегодняшнюю пламенную речь.
– А почему нельзя бросать школу, мистер сенатор? – спросила его какая-то третьеклассница. – Вот моего брата, например, убили прямо в школе, и я теперь просто боюсь сюда ходить.
– Потому что это очень важно, – ответил Хаас уклончиво и посмотрел на часы.
Но тут поднялась учительница:
– Ребенок задал вам вопрос, сэр. И я думаю, он заслуживает более вразумительного ответа. В последнее время в государственных школах обстановка далеко не безопасная. Что вы предпримете в этом направлении, если вас переизберут?
– Мы разрабатываем сейчас различные законы, которые оградят детей от посягательств убийц и наркоманов. Мы делаем все возможное, чтобы приостановить коррупцию внутри школьной системы.. мы… э-э…
– Но что конкретно вы предлагаете? настаивала учительница. – Большую защищенность со стороны полиции? Охрану школы? Детекторы металла?
– Э-э… – замялся Хаас, оборачиваясь к своим помощникам. Аккуратно одетый красавчик Джеффри Меллон уверенной походкой отправился к сцене, на которой стоял сенатор.
– Я сотрудничаю с сенатором по подготовке самых разных законодательных актов, в том числе и касающихся тех проблем, о которых вы говорите, мэм. Наша конституция является, бесспорно, выдающимся государственным документом, но все же некоторые вопросы там просто не рассматриваются. Такие, как наркобизнес, половое воспитание школьников, несправедливость при получении работы и так далее – все эти вопросы являются ключевыми в программе сенатора. Они имеют чрезвычайное значение и в деле формирования подрастающего поколения. Сейчас, когда у нас в стране такой консервативный Верховный суд, нам совершенно необходимо голосовать за людей, подобных сенатору, которые были и остаются настоящими демократами и которые не побоятся и дальше выступать в защиту бедных и обездоленных.
Джеффри произнес свою блестящую, лишенную всякого смысла речь с поистине мальчишеским самодовольством. И Касси уже не в первый раз имела возможность убедиться в том, как ловко этот человек манипулирует сенатором. Помощники Хааса напоминали ей хорошо отлаженный двигатель, который позволяет функционировать старой колымаге – сенатору. Меллон же и не пытался скрывать свое отношение к сенатору, держался с ним грубо, почти по-хамски. Интересно, как далеко готова зайти эта команда, чтобы создать сенатору хорошую репутацию?
К концу собрания Касси почувствовала, что слова Меллона – несмотря на всю их содержательность – все же убедили присутствовавших там учителей, что им непременно следует голосовать в ноябре за Хааса.
– Ну, где еще будем снимать? – спросил Фредди, обгоняя на мосту Квинсборо автомобиль сенатора.
– Ленч в Демократическом Женском Обществе, – ответила Касси, доставая из сумочки компьютерную распечатку, которую каждое утро пересылала ей по факсу пресс-секретарь Хааса Рита Кирби.
– Ха! Этот м… Меллон остановил меня около школы, – возмущалась Шейла, – и предупредил, что там можно только записать звук, а снимать ничего нельзя. Видимо, там у них всем заправляет какая-то светская крокодилица, которая боится, что ее покажут по телевизору.
– Отлично, значит, мы с Фредди сможем отдохнуть от съемки этого супершоу про старого алкоголика, – обрадовался Гарви. – Такая перспектива не может меня не радовать.
– Ладно, вы можете ехать, – сказала Касси, когда Фредди припарковал машину на Парк-авеню. – Увидимся на студии часов в пять, посмотрим, что там вышло из того, что мы наснимали.
– Касси, я уже сейчас мог бы тебе сказать, что там получилось, но пощажу, пожалуй, твои очаровательные ушки, – ехидно засмеялся Гарви, помогая Касси, Шейле и Кэлу выгрузить из машины аппаратуру для звукозаписи.
На ленче, в окружении множества шикарно разодетых леди, сенатор чувствовал себя гораздо увереннее, нежели в школе. Неловкость испытывала, как успела заметить Касси, Шейла. Если Касси, одетая в шелковый бежевый костюм Миранды, вполне вписалась в эту толпу, то бедная Шейла в своих узких черных джинсах и водолазке резко выделялась среди элегантных светских дам.
– О, Господи, вазы для омовения рук! – хмыкнула Шейла, усаживаясь рядом с Касси за маленький, стоявший в углу огромной овальной гостиной столик, единственный, на котором красовалась табличка «Пресса».
Застекленные створчатые французские двери, соединявшие эту комнату со столовой и другой гостиной, были открыты, так чтобы все присутствовавшие могли видеть сенатора, сидевшего за главным столом, стоявшим у причудливого камина восемнадцатого века. Старинная французская мебель была сдвинута, восточные ковры лежали свернутыми. И только висевшие на стенах картины, многие из которых являлись малоизвестными работами знаменитых мастеров, были представлены на всеобщее обозрение. Просторная, шикарная комната все же уступала гостиным в доме Даринов, а гости, как две капли воды похожие на друзей Миранды, не произвели на Касси никакого впечатления.
– А что ты имеешь против ваз для полоскания рук? – спросила Касси, опуская пальцы в теплую с запахом лимона воду и наблюдая в то же время за гостями. Официанты в белых костюмах разносили конвертики из семги с икрой и муссом из креветок. – Да ведь они уже давно вышли из моды.
– С каких это пор ты стала экспертом по данному вопросу?
– Я специально им интересовалась, – ответила Шейла, принимаясь за семгу. – Знаешь, существуют разные газеты со множеством рубрик, где пишут о светских приемах и тому подобной ерунде. Кстати, видимо, твою сестру и Хааса сближала любовь к подобным торжествам. – И добавила шепотом: – Я не хочу на тебя давить, Касси, но надеюсь, что ты все же скажешь мне в один прекрасный день, на кой черт мы все это затеяли. Гарви прав. Ничего хорошего из этого выйти не может. Единственное что я усекла, так это то, что предсмертное письмо Миранды разоблачало трех известных людей. И, конечно, не нужно быть излишне проницательной, чтобы догадаться, что один из них…
– Тише, – оборвала Касси подругу. – Вон идет грозная нянька нашего многоуважаемого сенатора.
Джеффри Меллон подошел к их столику.
– Ну, как дела? – спросил он, фальшиво улыбаясь. – Я вижу, вы наладили неплохой контакт с Ритой, – вы прямо-таки не отстаете от нашего графика.
– Я помню свое обещание, – ответила Касси, стараясь улыбнуться ему в ответ.
– Ну и прекрасно! А сенатор вот попросил меня пригласить вас лично на мероприятие, которое не предусмотрено официальной программой. В его доме в Бруклине состоится встреча с теми, кто собирается отдать за него свой голос на выборах. Это будет в субботу вечером. Но учтите, мероприятие это неофициальное, и никаких съемок там быть не может. – Тут он устремил свой взгляд на какого-то знакомого, которому помахал рукой, а затем удалился.
– Ну и паразит! Даже приглашение из его уст звучит как угроза, – заметил Кэл.
Речь сенатора на этом обеде оказалась еще более бессодержательной, чем в школе, но здесь, на Парк-авеню, она была встречена громом аплодисментов. А вопросы были как нельзя более льстивые: «Ах, Энтони, говорят, что ты можешь стать вице-президентом? Это правда?»
– Не стоит пока говорить об этом, моя дорогая, – отвечал он, краснея и довольно улыбаясь. – Не все сразу. Пока помогите мне вновь оказаться в сенате, а там будет видно.
Но обед, наконец, закончился, и в три часа Касси, Шейла и Кэл отправились на студию.
Просмотрев отснятый материал, они убедились, что Гарви был абсолютно прав: все это была какая-то никому не нужная чепуха.
– Мак с нас шкуру спустит, – с грустью сказал Фредди. – Может, уволиться, раньше чем он это увидит? Или начать хлопотать о пенсии?
– Не думаю, чтобы кому-нибудь дали пенсию в тридцать два года, а уж тем более такому здоровяку, как ты, – усмехнулась Касси. – Ладно, ребята, успокойтесь, не так уж все и плохо. Тут мы кое-что подрежем, потом вставим кадры шестидесятых годов, и все это вместе будет…
– Дерьмо, – закончил за нее Гарви.
– По-моему, Гарви прав, – вздохнув, сказала Шейла, когда все разошлись и они с Касси остались вдвоем. Касси молча наклеивала аннотации на видеокассеты. – Да я не виню, тебя, пойми, – добавила Шейла, решив, что Касси обиделась. – Я виновата не меньше, чем ты, и отвечать перед Маком будем вместе. И поэтому, коли уж мы с тобой «повязаны», может, ты скажешь мне, наконец, во имя чего мы все это делаем?
– Я не совсем тебя понимаю.
– Послушай, Касси…
– Ну, хорошо, я скажу тебе честно: я боюсь, если ты все узнаешь, это причинит тебе боль, а я не хочу…
– Но, Касси, я уже не маленькая девочка, а ты мне не мать. И нечего меня жалеть. Если хочешь, чтобы я и дальше тебе помогала, то давай выкладывай все начистоту.
– Мы засняли его пожимающим руки абсолютно всем, – ответил он, усмехаясь. – Этот парень удивительно здорово пожимает руки, поскольку его собственные и так постоянно трясутся.
– Что ты имеешь в виду, Гарв? – спросила сидевшая на первом сиденье Касси. Машину вел Фредди, другой оператор. А на заднем сиденье теснилась Шейла, Гарви и Кэл, звукорежиссер.
– То, что у нашего многоуважаемого сенатора сухое горло, – ответил Гарви, закрывая крышку камеры. – Я случайно заметил, как он втихаря лакает прямо из горла огромной бутылки.
– Я надеюсь, ты ничего не отпустил в его адрес? – спросила Касси, глядя, как автомобиль сенатора отъезжает от здания школы в Бруклине, где они только что отсняли Хааса.
– Нет, я лишь попросил у него глоток.
– Что-о?
– Да он же дурака валяет, Касси, – вмешалась Шейла, которая кокетничала с Гарви и всячески подчеркивала, что знает его как облупленного. – У Гарви весьма специфический юмор, который не всем понятен.
– Да как же тут обойтись без юмора, когда такое творится? – проворчал Гарви. – Приволокли какого-то старого пропойцу, заставляют нас его снимать, а обращаются с ним, словно он папа Римский. Черти что! Клянусь, на следующей же съемке возьму с собой камеру в сортир и запечатлею, как он там хлещет виски.
– Ты же сам прекрасно знаешь, Гарв, что не сделаешь этого, – вздохнула Шейла. – Зачем же пугать Касси? Не волнуйся, Касси, это он только на словах такой храбрый, а вообще-то он послушный.
– Но мнения своего я не имею, – ворчал Гарви. – Да я скорее за тещу свою пойду голосовать, чем за этого сукина сына.
Касси понимала, что переубеждать его бесполезно. Хаас действительно не вызывал к себе никакой симпатии. Они уже две недели снимали его как заведенные, а едва ли наберется хоть пять минут, которые нестыдно будет дать в эфир.
Прежде всего, отвращение вызывала физиономия сенатора – красная, одутловатая. На телеэкране она и вовсе будет как блин. А что он нес! И хотя помощники сенатора перед каждым его выступлением давали Касси текст его речи, слова Хааса, как правило, имели к написанному весьма отдаленное отношение. Но самое ужасное происходило тогда, когда ему начинали задавать вопросы.
– Не бросайте школу. Это самое лучшее, что вы можете сделать для себя, для ваших родителей и для всей Америки, – такими словами закончил сенатор свою сегодняшнюю пламенную речь.
– А почему нельзя бросать школу, мистер сенатор? – спросила его какая-то третьеклассница. – Вот моего брата, например, убили прямо в школе, и я теперь просто боюсь сюда ходить.
– Потому что это очень важно, – ответил Хаас уклончиво и посмотрел на часы.
Но тут поднялась учительница:
– Ребенок задал вам вопрос, сэр. И я думаю, он заслуживает более вразумительного ответа. В последнее время в государственных школах обстановка далеко не безопасная. Что вы предпримете в этом направлении, если вас переизберут?
– Мы разрабатываем сейчас различные законы, которые оградят детей от посягательств убийц и наркоманов. Мы делаем все возможное, чтобы приостановить коррупцию внутри школьной системы.. мы… э-э…
– Но что конкретно вы предлагаете? настаивала учительница. – Большую защищенность со стороны полиции? Охрану школы? Детекторы металла?
– Э-э… – замялся Хаас, оборачиваясь к своим помощникам. Аккуратно одетый красавчик Джеффри Меллон уверенной походкой отправился к сцене, на которой стоял сенатор.
– Я сотрудничаю с сенатором по подготовке самых разных законодательных актов, в том числе и касающихся тех проблем, о которых вы говорите, мэм. Наша конституция является, бесспорно, выдающимся государственным документом, но все же некоторые вопросы там просто не рассматриваются. Такие, как наркобизнес, половое воспитание школьников, несправедливость при получении работы и так далее – все эти вопросы являются ключевыми в программе сенатора. Они имеют чрезвычайное значение и в деле формирования подрастающего поколения. Сейчас, когда у нас в стране такой консервативный Верховный суд, нам совершенно необходимо голосовать за людей, подобных сенатору, которые были и остаются настоящими демократами и которые не побоятся и дальше выступать в защиту бедных и обездоленных.
Джеффри произнес свою блестящую, лишенную всякого смысла речь с поистине мальчишеским самодовольством. И Касси уже не в первый раз имела возможность убедиться в том, как ловко этот человек манипулирует сенатором. Помощники Хааса напоминали ей хорошо отлаженный двигатель, который позволяет функционировать старой колымаге – сенатору. Меллон же и не пытался скрывать свое отношение к сенатору, держался с ним грубо, почти по-хамски. Интересно, как далеко готова зайти эта команда, чтобы создать сенатору хорошую репутацию?
К концу собрания Касси почувствовала, что слова Меллона – несмотря на всю их содержательность – все же убедили присутствовавших там учителей, что им непременно следует голосовать в ноябре за Хааса.
– Ну, где еще будем снимать? – спросил Фредди, обгоняя на мосту Квинсборо автомобиль сенатора.
– Ленч в Демократическом Женском Обществе, – ответила Касси, доставая из сумочки компьютерную распечатку, которую каждое утро пересылала ей по факсу пресс-секретарь Хааса Рита Кирби.
– Ха! Этот м… Меллон остановил меня около школы, – возмущалась Шейла, – и предупредил, что там можно только записать звук, а снимать ничего нельзя. Видимо, там у них всем заправляет какая-то светская крокодилица, которая боится, что ее покажут по телевизору.
– Отлично, значит, мы с Фредди сможем отдохнуть от съемки этого супершоу про старого алкоголика, – обрадовался Гарви. – Такая перспектива не может меня не радовать.
– Ладно, вы можете ехать, – сказала Касси, когда Фредди припарковал машину на Парк-авеню. – Увидимся на студии часов в пять, посмотрим, что там вышло из того, что мы наснимали.
– Касси, я уже сейчас мог бы тебе сказать, что там получилось, но пощажу, пожалуй, твои очаровательные ушки, – ехидно засмеялся Гарви, помогая Касси, Шейле и Кэлу выгрузить из машины аппаратуру для звукозаписи.
На ленче, в окружении множества шикарно разодетых леди, сенатор чувствовал себя гораздо увереннее, нежели в школе. Неловкость испытывала, как успела заметить Касси, Шейла. Если Касси, одетая в шелковый бежевый костюм Миранды, вполне вписалась в эту толпу, то бедная Шейла в своих узких черных джинсах и водолазке резко выделялась среди элегантных светских дам.
– О, Господи, вазы для омовения рук! – хмыкнула Шейла, усаживаясь рядом с Касси за маленький, стоявший в углу огромной овальной гостиной столик, единственный, на котором красовалась табличка «Пресса».
Застекленные створчатые французские двери, соединявшие эту комнату со столовой и другой гостиной, были открыты, так чтобы все присутствовавшие могли видеть сенатора, сидевшего за главным столом, стоявшим у причудливого камина восемнадцатого века. Старинная французская мебель была сдвинута, восточные ковры лежали свернутыми. И только висевшие на стенах картины, многие из которых являлись малоизвестными работами знаменитых мастеров, были представлены на всеобщее обозрение. Просторная, шикарная комната все же уступала гостиным в доме Даринов, а гости, как две капли воды похожие на друзей Миранды, не произвели на Касси никакого впечатления.
– А что ты имеешь против ваз для полоскания рук? – спросила Касси, опуская пальцы в теплую с запахом лимона воду и наблюдая в то же время за гостями. Официанты в белых костюмах разносили конвертики из семги с икрой и муссом из креветок. – Да ведь они уже давно вышли из моды.
– С каких это пор ты стала экспертом по данному вопросу?
– Я специально им интересовалась, – ответила Шейла, принимаясь за семгу. – Знаешь, существуют разные газеты со множеством рубрик, где пишут о светских приемах и тому подобной ерунде. Кстати, видимо, твою сестру и Хааса сближала любовь к подобным торжествам. – И добавила шепотом: – Я не хочу на тебя давить, Касси, но надеюсь, что ты все же скажешь мне в один прекрасный день, на кой черт мы все это затеяли. Гарви прав. Ничего хорошего из этого выйти не может. Единственное что я усекла, так это то, что предсмертное письмо Миранды разоблачало трех известных людей. И, конечно, не нужно быть излишне проницательной, чтобы догадаться, что один из них…
– Тише, – оборвала Касси подругу. – Вон идет грозная нянька нашего многоуважаемого сенатора.
Джеффри Меллон подошел к их столику.
– Ну, как дела? – спросил он, фальшиво улыбаясь. – Я вижу, вы наладили неплохой контакт с Ритой, – вы прямо-таки не отстаете от нашего графика.
– Я помню свое обещание, – ответила Касси, стараясь улыбнуться ему в ответ.
– Ну и прекрасно! А сенатор вот попросил меня пригласить вас лично на мероприятие, которое не предусмотрено официальной программой. В его доме в Бруклине состоится встреча с теми, кто собирается отдать за него свой голос на выборах. Это будет в субботу вечером. Но учтите, мероприятие это неофициальное, и никаких съемок там быть не может. – Тут он устремил свой взгляд на какого-то знакомого, которому помахал рукой, а затем удалился.
– Ну и паразит! Даже приглашение из его уст звучит как угроза, – заметил Кэл.
Речь сенатора на этом обеде оказалась еще более бессодержательной, чем в школе, но здесь, на Парк-авеню, она была встречена громом аплодисментов. А вопросы были как нельзя более льстивые: «Ах, Энтони, говорят, что ты можешь стать вице-президентом? Это правда?»
– Не стоит пока говорить об этом, моя дорогая, – отвечал он, краснея и довольно улыбаясь. – Не все сразу. Пока помогите мне вновь оказаться в сенате, а там будет видно.
Но обед, наконец, закончился, и в три часа Касси, Шейла и Кэл отправились на студию.
Просмотрев отснятый материал, они убедились, что Гарви был абсолютно прав: все это была какая-то никому не нужная чепуха.
– Мак с нас шкуру спустит, – с грустью сказал Фредди. – Может, уволиться, раньше чем он это увидит? Или начать хлопотать о пенсии?
– Не думаю, чтобы кому-нибудь дали пенсию в тридцать два года, а уж тем более такому здоровяку, как ты, – усмехнулась Касси. – Ладно, ребята, успокойтесь, не так уж все и плохо. Тут мы кое-что подрежем, потом вставим кадры шестидесятых годов, и все это вместе будет…
– Дерьмо, – закончил за нее Гарви.
– По-моему, Гарви прав, – вздохнув, сказала Шейла, когда все разошлись и они с Касси остались вдвоем. Касси молча наклеивала аннотации на видеокассеты. – Да я не виню, тебя, пойми, – добавила Шейла, решив, что Касси обиделась. – Я виновата не меньше, чем ты, и отвечать перед Маком будем вместе. И поэтому, коли уж мы с тобой «повязаны», может, ты скажешь мне, наконец, во имя чего мы все это делаем?
– Я не совсем тебя понимаю.
– Послушай, Касси…
– Ну, хорошо, я скажу тебе честно: я боюсь, если ты все узнаешь, это причинит тебе боль, а я не хочу…
– Но, Касси, я уже не маленькая девочка, а ты мне не мать. И нечего меня жалеть. Если хочешь, чтобы я и дальше тебе помогала, то давай выкладывай все начистоту.