Страница:
– А это кто? – спросила Касси, всматриваясь в бородатого мужчину, стоявшего справа от Хааса. Во взгляде этого человека было что-то демоническое; Касси казалось, что он смотрит с фотографии прямо на нее.
– Неужели не узнаете? – рассмеялся Меллон. – Да это же Джесон Дарин, ваш зять. В семидесятые годы они трое были, что называется, закадычными друзьями.
27
28
– Неужели не узнаете? – рассмеялся Меллон. – Да это же Джесон Дарин, ваш зять. В семидесятые годы они трое были, что называется, закадычными друзьями.
27
– А когда был сделан этот снимок? – спросила Касси, подходя поближе, чтобы разглядеть фотографию. Правой рукой Хаас обнимал за плечо Магнуса, а в левой держал бутылку шампанского. Создавалось такое впечатление, будто только благодаря Магнусу Хаас и держится на ногах. Джесон стоял, засунув руки глубоко в карманы, и смотрел как-то сердито-недовольно, словно его фотографировали, не спросив согласия. За их спинами висел какой-то плакат, надпись на котором не вошла на фотографию целиком – только нижняя часть букв.
– «Магнуса – в мэры», – расшифровал ей слова на плакате Меллон. – Разве вы не помните? Это же середина семидесятых.
– Я никогда не знала, что Магнус занимался политикой.
– Это был незначительный эпизод в его биографии, насколько мне известно. Это дело ему быстро поднадоело, и он его забросил. Тем более что его так никуда и не избрали. Он просто бизнесмен, которому в один прекрасный день захотелось чего-то новенького в жизни, и он ударился в политику – но ненадолго.
– А какое, интересно, отношение имел к этому Дарин?
– Я знаю лишь то, что одно время ему принадлежал отель «Савой», в котором проходили собрания фонда Магнуса. Тогда недвижимость на Манхэттене можно было купить чуть ли не за бесценок, что, собственно, Джесон и сделал. Ну, а в конце восьмидесятых он очень ловко перепродал свой отель. Жаль, что у Дарина пропал интерес к политике. Нам в нашем комитете очень бы пригодился человек с такими связями, как у него.
– У меня такое ощущение, что он потерял интерес не только к политике, – заметила Касси. – Он потерял интерес и к сенатору Хаасу. Вы можете объяснить мне, что произошло?
– Боюсь, вы обращаетесь не по адресу, – улыбнулся Меллон. – Тони избегает разговоров о Джесоне, даже злится, если я спрашиваю о нем. Видимо, когда-то он относился к Дарину, как отец к сыну, а потом что-то произошло – я не знаю что – и все закончилось. Понятно, что сенатор не любит об этом вспоминать.
– Но ведь Магнус и Хаас остались друзьями, – заметила Касси, все еще рассматривая фотографию.
– Да, Вэнс Магнус один из наиболее влиятельных сторонников сенатора.
– Думаю, у них это взаимно, – сказала Касси. – То есть я хочу сказать, что если Магнусу понадобится что-нибудь в Вашингтоне, то Хаас и его команда всегда к его услугам, не так ли?
– Да, и, между прочим, в этом нет ничего противозаконного, – спокойно объяснил Джеффри. – Такие отношения уже стали в Вашингтоне общепринятыми.
– А разве я сказала, что это противозаконно?..
– Нет, просто я хочу объяснить, что есть вещи, которые вам наверняка не слишком хорошо известны. Я чувствую, что вы ищете в сенаторе что-то такое, чего в нем на самом деле нет. Я не говорю, что вы отыскиваете в нем плохое – нет, – продолжал Джеффри, подойдя к камину. Он почесал в затылке и уселся в кресло. – Возможно, вы пытаетесь найти в нем слишком хорошее. Но поймите, в Вашингтоне уже перевелись те идеальные политики, к которым когда-то относился Тони. Сейчас все гораздо сложнее – существуют различные комитеты, подкомитеты, группы с разными интересами. Бюрократия – а не краснобайство – правит теперь балом.
– Краснобайство? Вы хотите сказать, что в шестидесятые годы?..
– Не придирайтесь к словам, Касси, – ответил Меллон. – Я просто хочу помочь вам разобраться. Вы, наверное, уже успели заметить, что у сенатора чересчур насыщенный график, он произносит слишком много речей. И действительно, у него много помощников, которые за него эти речи пишут. Но поймите, так в наше время принято. И в том, что касается телесъемок, сенатор тоже предоставляет нам право решать, что нужно снимать, а что нет. Ведь выступление по телевидению это почти то же самое, что публичная речь, только аудитория гораздо больше. Люди слушают его, уютно расположившись в своих гостиных…
– И это еще раз подтверждает, что сенатор нуждается в дружбе Вэнса Магнуса и в съемках «Неприятных новостей».
– Я и не спорю с этим, – улыбнулся Меллон. – Я только хочу удостовериться в том, что мы с вами работаем в одной упряжке. Мне иногда кажется, что вы сами не знаете, чего хотите. Вы ищете в сенаторе что-то, чего в нем нет. Впрочем, это я уже вам говорил.
– Знаете, что мне хотелось бы сделать? – Касси словно не слышала его слов. – Мне хотелось бы снять эти фотографии. Можно наша съемочная группа заедет сюда на неделе и проведет здесь съемку?
Меллон окинул взглядом комнату. Касси показалось, что он с некоторым сомнением посмотрел на шкафчики на стенах – можно ли пускать сюда посторонних. Но Меллон, подумав, сказал:
– Я считаю, это можно будет организовать. Но учтите, только фотографии. Все остальное я запрещаю вам снимать? Понятно?
– Ну, разумеется.
Когда Меллон и Касси вернулись к гостям, вечеринка уже подходила к концу. Хаас, по одну руку от которого стояла Рита Кирби, а по другую – еще какая-то помощница, прощался с гостями. Сенатор изрядно набрался, и его помощники, словно сторожевые собаки, следили за тем, как бы чего не вышло.
– Где вы были? – подошла к Касси Шейла. – Я искала тебя повсюду. Представляешь, Магнус предложил нас подвезти? Так что есть шанс прокатиться на императорском лимузине. – Хотя Шейла старалась изобразить легкую иронию, Касси не могла не заметить, что ее подругу очень прельщает перспектива прокатиться на шикарной машине Магнуса. К тому же, видимо, она по-прежнему была не вполне равнодушна к тому, кто будет сидеть за рулем.
– Знаешь, я узнала кое-что новое о нашем шофере, – шепнула Касси Шейле, когда они, распрощавшись с Хаасом, шли к машине. – А еще я разведала, где Хаас скорей всего хранит бумаги.
– В подвале? – усмехнулась Шейла, окидывая взглядом черный «мерседес» Магнуса. – Я тоже зря времени не теряла: я любезничала с домоуправляющим.
Все время пока они ехали, Магнус беседовал только с Шейлой, а Касси молча смотрела в окно. И Шейла уже обрадовалась, что его интерес к Касси и исчез также неожиданно, как и появился, но не тут-то было. Он подвез Шейлу к ее дому и помог ей выйти из машины. Теперь они с Касси остались вдвоем.
– Вы сегодня такая тихая…
– Я просто очень устала. Работаю как заводная уже несколько недель.
– Хаас мне сегодня сказал, что вы носитесь за ним словно гончие.
– Да, это так. Но, несмотря на это, мы не отсняли ничего путного. Люди Хааса держат все под своим неусыпным контролем. Они не дают сенатору сказать ни одного живого слова.
– В наши дни политикам следует быть осторожными, – улыбнулся Магнус. – Огромное значение имеет то, что снаружи, а не то, что внутри. И есть вещи – такие, как, скажем, личная жизнь или финансовые дела, – которые не должны стать достоянием прессы. Ну, скажите, кто бы голосовал за Кеннеди, если бы знал, сколько он проигрывает денег?
– Но неужели нужно врать?
– Ах, вы моя маленькая мисс Правильность! – Магнус расхохотался и фамильярно потрепал ее по плечу. – Ну, да вы правы. Мне тоже не очень-то нравится кривить душой. Очень часто мои личные нравственные принципы расходятся с тем, как мне приходится поступать. Но в случае с Тони, я думаю, вы можете быть смелее. Я уверен, этот человек заслуживает того, чтобы телевидение отнеслось к нему с должным уважением.
– Подождите, значит, вы не будете возражать, если сюжет выйдет таким, лакировочным, слащавым?
– Нет, в данном случае, нет, – ответил Магнус, как бы невзначай вновь положив руку ей на плечо. – Я не сомневаюсь, что вы сделаете все отлично. Хотя вообще есть золотое правило: сюжет о достоинствах всегда получается хуже, нежели сюжет о недостатках. – Он с силой притянул ее к себе.
– У меня тоже есть кое-какие правила, – ответила Касси, высвобождаясь из его объятий.
– Я понимаю…
– А мне кажется, что не совсем, – Касси взглянула ему в глаза.
– Может, нам лучше поехать ко мне и там я более подробно разъясню их суть?
– Я бы с удовольствием, да боюсь, Джесон будет против.
– Джесон? А какое он имеет право возражать? К тому же его сейчас нет дома, – ответила она.
Машина остановилась у подъезда ее дома. В коридоре горел свет, но Касси знала, что Чарлз и Генриетта уже ушли. С тех пор как Джесон и Хивер уехали в Беркшир, дом сразу опустел и стал казаться Касси слишком большим. Она никогда не думала, что будет так скучать по Хивер, по ее громкому голосу, по топоту ее ног по лестнице, по всем ее выходкам. Но еще сильнее и болезненнее тосковала она по Джесону. По его улыбке. Его прикосновениям. Его смеху. По его голосу, доносившемуся из кабинета, когда он разговаривал с кем-нибудь по телефону.
И Касси жила одна. Работы у нее было невпроворот, и днем скучать ей было некогда. Но вечером Касси охватывало одиночество. Не только дом был пуст, но ее сердце тоже.
– Коньяк? Бренди? – спросила Касси у Магнуса, зажигая свет в библиотеке.
– Нет, спасибо, не беспокойтесь. Давайте лучше поговорим. Что вы имели в виду, когда сказали, что я не вполне понимаю ваши правила? – Он стоял около камина – высокий, красивый, элегантно одетый мужчина с уже седеющими волосами. Касси давно поняла, что он «носит» свою привлекательность так же умело, как и модные костюмы.
– Не думайте, что я не ценю того, сколько вы для меня сделали, – пробормотала Касси, наливая себе немного бренди из бутылки, стоявшей в маленьком, встроенном в книжный шкаф баре. Она нервничала и крутила в руке рюмку, не сводя с нее глаз. Наконец она выпила ее залпом и подошла к нему. Она знала, что при тусклом свете ее платье отливает серебром. Откинув назад волосы, она смело посмотрела ему в глаза:
– Я признательна вам. Очень.
– Вы говорите со мной так, точно я старый ворчливый учитель, который поставил вам, наконец, хорошую отметку.
– А как бы вы хотели, чтобы я с вами говорила?
– Если честно?
–Да.
– Как с человеком, который искренне о вас заботится. Я хочу сделать из вас телезвезду первой величины. Сначала вы просто займете место Миранды, а потом, как знать, быть может, вам удастся то, чего не успела она: стать первой леди телевидения. Я давно присматриваюсь к вам, Касси. У вас есть все необходимое для этого: вы красивы, умны, решительны. К тому же в вас есть то, чего не было в Миранде: умение ладить с людьми. Я видел, как вы работаете с Шейлой, как сплоченно вся ваша съемочная группа трудилась над сюжетом о Бронксе. Я помогу вам стать первой на телевидении. Как Разер или Кронкайт, только в сто раз красивее.
– А что вы хотите взамен?
– Только то, что вы сами готовы мне дать, – ответил он, жадно пожирая взглядом ее лицо, руки, тело. – Я не буду кривить душой: вы нравитесь мне. Я понял это сразу, как только вас увидел. Но поначалу, должен признать, лишь потому, что вы напоминали мне Миранду. А теперь, моя дорогая, вы нравитесь мне сама по себе: потому что вы такая красивая… – Он замялся, как мальчишка: – И такая очаровательная.
– Я не знаю, что я готова вам дать, – ответила Касси, напряженно улыбаясь, – но взять я готова уже сейчас. А потому принимаю ваше предложение. Я согласна работать как вол. Лишь бы оправдать ваше доверие. А что касается остального, то поживем – увидим. Не будем торопить события.
– Это не будет чересчур поспешным? – спросил Магнус, притягивая ее к себе. Его руки крепко обняли ее за талию, губы прижались к ее губам. Его язык становился все назойливее.
– Да, – сказала Касси, отстраняясь. – Но на сегодня, я думаю, хватит.
– «Магнуса – в мэры», – расшифровал ей слова на плакате Меллон. – Разве вы не помните? Это же середина семидесятых.
– Я никогда не знала, что Магнус занимался политикой.
– Это был незначительный эпизод в его биографии, насколько мне известно. Это дело ему быстро поднадоело, и он его забросил. Тем более что его так никуда и не избрали. Он просто бизнесмен, которому в один прекрасный день захотелось чего-то новенького в жизни, и он ударился в политику – но ненадолго.
– А какое, интересно, отношение имел к этому Дарин?
– Я знаю лишь то, что одно время ему принадлежал отель «Савой», в котором проходили собрания фонда Магнуса. Тогда недвижимость на Манхэттене можно было купить чуть ли не за бесценок, что, собственно, Джесон и сделал. Ну, а в конце восьмидесятых он очень ловко перепродал свой отель. Жаль, что у Дарина пропал интерес к политике. Нам в нашем комитете очень бы пригодился человек с такими связями, как у него.
– У меня такое ощущение, что он потерял интерес не только к политике, – заметила Касси. – Он потерял интерес и к сенатору Хаасу. Вы можете объяснить мне, что произошло?
– Боюсь, вы обращаетесь не по адресу, – улыбнулся Меллон. – Тони избегает разговоров о Джесоне, даже злится, если я спрашиваю о нем. Видимо, когда-то он относился к Дарину, как отец к сыну, а потом что-то произошло – я не знаю что – и все закончилось. Понятно, что сенатор не любит об этом вспоминать.
– Но ведь Магнус и Хаас остались друзьями, – заметила Касси, все еще рассматривая фотографию.
– Да, Вэнс Магнус один из наиболее влиятельных сторонников сенатора.
– Думаю, у них это взаимно, – сказала Касси. – То есть я хочу сказать, что если Магнусу понадобится что-нибудь в Вашингтоне, то Хаас и его команда всегда к его услугам, не так ли?
– Да, и, между прочим, в этом нет ничего противозаконного, – спокойно объяснил Джеффри. – Такие отношения уже стали в Вашингтоне общепринятыми.
– А разве я сказала, что это противозаконно?..
– Нет, просто я хочу объяснить, что есть вещи, которые вам наверняка не слишком хорошо известны. Я чувствую, что вы ищете в сенаторе что-то такое, чего в нем на самом деле нет. Я не говорю, что вы отыскиваете в нем плохое – нет, – продолжал Джеффри, подойдя к камину. Он почесал в затылке и уселся в кресло. – Возможно, вы пытаетесь найти в нем слишком хорошее. Но поймите, в Вашингтоне уже перевелись те идеальные политики, к которым когда-то относился Тони. Сейчас все гораздо сложнее – существуют различные комитеты, подкомитеты, группы с разными интересами. Бюрократия – а не краснобайство – правит теперь балом.
– Краснобайство? Вы хотите сказать, что в шестидесятые годы?..
– Не придирайтесь к словам, Касси, – ответил Меллон. – Я просто хочу помочь вам разобраться. Вы, наверное, уже успели заметить, что у сенатора чересчур насыщенный график, он произносит слишком много речей. И действительно, у него много помощников, которые за него эти речи пишут. Но поймите, так в наше время принято. И в том, что касается телесъемок, сенатор тоже предоставляет нам право решать, что нужно снимать, а что нет. Ведь выступление по телевидению это почти то же самое, что публичная речь, только аудитория гораздо больше. Люди слушают его, уютно расположившись в своих гостиных…
– И это еще раз подтверждает, что сенатор нуждается в дружбе Вэнса Магнуса и в съемках «Неприятных новостей».
– Я и не спорю с этим, – улыбнулся Меллон. – Я только хочу удостовериться в том, что мы с вами работаем в одной упряжке. Мне иногда кажется, что вы сами не знаете, чего хотите. Вы ищете в сенаторе что-то, чего в нем нет. Впрочем, это я уже вам говорил.
– Знаете, что мне хотелось бы сделать? – Касси словно не слышала его слов. – Мне хотелось бы снять эти фотографии. Можно наша съемочная группа заедет сюда на неделе и проведет здесь съемку?
Меллон окинул взглядом комнату. Касси показалось, что он с некоторым сомнением посмотрел на шкафчики на стенах – можно ли пускать сюда посторонних. Но Меллон, подумав, сказал:
– Я считаю, это можно будет организовать. Но учтите, только фотографии. Все остальное я запрещаю вам снимать? Понятно?
– Ну, разумеется.
Когда Меллон и Касси вернулись к гостям, вечеринка уже подходила к концу. Хаас, по одну руку от которого стояла Рита Кирби, а по другую – еще какая-то помощница, прощался с гостями. Сенатор изрядно набрался, и его помощники, словно сторожевые собаки, следили за тем, как бы чего не вышло.
– Где вы были? – подошла к Касси Шейла. – Я искала тебя повсюду. Представляешь, Магнус предложил нас подвезти? Так что есть шанс прокатиться на императорском лимузине. – Хотя Шейла старалась изобразить легкую иронию, Касси не могла не заметить, что ее подругу очень прельщает перспектива прокатиться на шикарной машине Магнуса. К тому же, видимо, она по-прежнему была не вполне равнодушна к тому, кто будет сидеть за рулем.
– Знаешь, я узнала кое-что новое о нашем шофере, – шепнула Касси Шейле, когда они, распрощавшись с Хаасом, шли к машине. – А еще я разведала, где Хаас скорей всего хранит бумаги.
– В подвале? – усмехнулась Шейла, окидывая взглядом черный «мерседес» Магнуса. – Я тоже зря времени не теряла: я любезничала с домоуправляющим.
Все время пока они ехали, Магнус беседовал только с Шейлой, а Касси молча смотрела в окно. И Шейла уже обрадовалась, что его интерес к Касси и исчез также неожиданно, как и появился, но не тут-то было. Он подвез Шейлу к ее дому и помог ей выйти из машины. Теперь они с Касси остались вдвоем.
– Вы сегодня такая тихая…
– Я просто очень устала. Работаю как заводная уже несколько недель.
– Хаас мне сегодня сказал, что вы носитесь за ним словно гончие.
– Да, это так. Но, несмотря на это, мы не отсняли ничего путного. Люди Хааса держат все под своим неусыпным контролем. Они не дают сенатору сказать ни одного живого слова.
– В наши дни политикам следует быть осторожными, – улыбнулся Магнус. – Огромное значение имеет то, что снаружи, а не то, что внутри. И есть вещи – такие, как, скажем, личная жизнь или финансовые дела, – которые не должны стать достоянием прессы. Ну, скажите, кто бы голосовал за Кеннеди, если бы знал, сколько он проигрывает денег?
– Но неужели нужно врать?
– Ах, вы моя маленькая мисс Правильность! – Магнус расхохотался и фамильярно потрепал ее по плечу. – Ну, да вы правы. Мне тоже не очень-то нравится кривить душой. Очень часто мои личные нравственные принципы расходятся с тем, как мне приходится поступать. Но в случае с Тони, я думаю, вы можете быть смелее. Я уверен, этот человек заслуживает того, чтобы телевидение отнеслось к нему с должным уважением.
– Подождите, значит, вы не будете возражать, если сюжет выйдет таким, лакировочным, слащавым?
– Нет, в данном случае, нет, – ответил Магнус, как бы невзначай вновь положив руку ей на плечо. – Я не сомневаюсь, что вы сделаете все отлично. Хотя вообще есть золотое правило: сюжет о достоинствах всегда получается хуже, нежели сюжет о недостатках. – Он с силой притянул ее к себе.
– У меня тоже есть кое-какие правила, – ответила Касси, высвобождаясь из его объятий.
– Я понимаю…
– А мне кажется, что не совсем, – Касси взглянула ему в глаза.
– Может, нам лучше поехать ко мне и там я более подробно разъясню их суть?
– Я бы с удовольствием, да боюсь, Джесон будет против.
– Джесон? А какое он имеет право возражать? К тому же его сейчас нет дома, – ответила она.
Машина остановилась у подъезда ее дома. В коридоре горел свет, но Касси знала, что Чарлз и Генриетта уже ушли. С тех пор как Джесон и Хивер уехали в Беркшир, дом сразу опустел и стал казаться Касси слишком большим. Она никогда не думала, что будет так скучать по Хивер, по ее громкому голосу, по топоту ее ног по лестнице, по всем ее выходкам. Но еще сильнее и болезненнее тосковала она по Джесону. По его улыбке. Его прикосновениям. Его смеху. По его голосу, доносившемуся из кабинета, когда он разговаривал с кем-нибудь по телефону.
И Касси жила одна. Работы у нее было невпроворот, и днем скучать ей было некогда. Но вечером Касси охватывало одиночество. Не только дом был пуст, но ее сердце тоже.
– Коньяк? Бренди? – спросила Касси у Магнуса, зажигая свет в библиотеке.
– Нет, спасибо, не беспокойтесь. Давайте лучше поговорим. Что вы имели в виду, когда сказали, что я не вполне понимаю ваши правила? – Он стоял около камина – высокий, красивый, элегантно одетый мужчина с уже седеющими волосами. Касси давно поняла, что он «носит» свою привлекательность так же умело, как и модные костюмы.
– Не думайте, что я не ценю того, сколько вы для меня сделали, – пробормотала Касси, наливая себе немного бренди из бутылки, стоявшей в маленьком, встроенном в книжный шкаф баре. Она нервничала и крутила в руке рюмку, не сводя с нее глаз. Наконец она выпила ее залпом и подошла к нему. Она знала, что при тусклом свете ее платье отливает серебром. Откинув назад волосы, она смело посмотрела ему в глаза:
– Я признательна вам. Очень.
– Вы говорите со мной так, точно я старый ворчливый учитель, который поставил вам, наконец, хорошую отметку.
– А как бы вы хотели, чтобы я с вами говорила?
– Если честно?
–Да.
– Как с человеком, который искренне о вас заботится. Я хочу сделать из вас телезвезду первой величины. Сначала вы просто займете место Миранды, а потом, как знать, быть может, вам удастся то, чего не успела она: стать первой леди телевидения. Я давно присматриваюсь к вам, Касси. У вас есть все необходимое для этого: вы красивы, умны, решительны. К тому же в вас есть то, чего не было в Миранде: умение ладить с людьми. Я видел, как вы работаете с Шейлой, как сплоченно вся ваша съемочная группа трудилась над сюжетом о Бронксе. Я помогу вам стать первой на телевидении. Как Разер или Кронкайт, только в сто раз красивее.
– А что вы хотите взамен?
– Только то, что вы сами готовы мне дать, – ответил он, жадно пожирая взглядом ее лицо, руки, тело. – Я не буду кривить душой: вы нравитесь мне. Я понял это сразу, как только вас увидел. Но поначалу, должен признать, лишь потому, что вы напоминали мне Миранду. А теперь, моя дорогая, вы нравитесь мне сама по себе: потому что вы такая красивая… – Он замялся, как мальчишка: – И такая очаровательная.
– Я не знаю, что я готова вам дать, – ответила Касси, напряженно улыбаясь, – но взять я готова уже сейчас. А потому принимаю ваше предложение. Я согласна работать как вол. Лишь бы оправдать ваше доверие. А что касается остального, то поживем – увидим. Не будем торопить события.
– Это не будет чересчур поспешным? – спросил Магнус, притягивая ее к себе. Его руки крепко обняли ее за талию, губы прижались к ее губам. Его язык становился все назойливее.
– Да, – сказала Касси, отстраняясь. – Но на сегодня, я думаю, хватит.
28
–Да, наверное, ты права, все началось именно тогда, – сказала Шейла на следующее утро. – Как раз в то время они начали работать вместе и сблизились. Тогда же, судя по сведениям Миранды, они стали отстегивать Хаасу денежки.
– Должно быть, что-то произошло во время предвыборной кампании Магнуса, – заметила Касси. – Все расчеты Магнуса провалились, и вместе с тем Джесон и Магнус очень сдружились с сенатором.
– Как бы там ни было, у них хватило ума не афишировать это. Я просмотрела все наиболее важные материалы для передачи. Хаас предстанет перед зрителями человеком с безупречной репутацией.
– Так нам и нужно, – настаивала Касси. – Все остальное мы тоже постараемся выяснить, но для себя.
– А почему бы тебе просто не расспросить обо всем твоего нового парня? – Шейла старалась говорить с холодной иронией, но скрывать обиды она не всегда умела. Все дело в том, что Касси не удержалась и рассказала ей о событиях вчерашнего вечера. Все, до мельчайших подробностей.
– Я так и сделаю, как только представится случай.
Случай представился в следующую среду. Когда Магнус узнал от Марисы Ньютаун, что Касси включена в список приглашенных на вечер в Парк-Комити, где всем заправляла Мариса, Магнус изъявил желание тоже там присутствовать.
– Знаете, когда бываешь на официальном приеме, очень приятно, если рядом есть кто-то, с кем можно похихикать над окружающими, – объяснил Магнус Касси, делая вид, что ему самому не особенно-то хочется туда идти.
– Не могу с вами не согласиться, – ответила Касси.
Она надела на вечер широкое платье от «Ларош» цвета спелого абрикоса, длинные серебристые перчатки и маленькие, почти балетные, туфельки, благодаря которым Касси стала на целых два дюйма ниже Магнуса, что не могло ему не понравиться. Она уложила волосы в скромный французский пучок, а в уши вставила огромные серьги из платины и черного дерева, подчеркивавшие простоту ее прически. Касси чувствовала себя здесь Золушкой, приехавшей на бал. И эффект превзошел все ее ожидания – на нее смотрели все, спрашивая друг друга, кто такая эта загадочная красавица.
– Что это за прелестное создание рядом с Хаасом? – спросила Марису пожилая дама в бриллиантах, когда обед закончился, и гости отправились в зал для танцев.
– Это моя новая подруга Касси. Она сестра Миранды Дарин.
– Ах, бедняжка! Впрочем, говорят, она получила неплохое наследство. А как вы считаете, Вэнс в него вошел?
Когда поздно вечером Магнус подвез ее на машине до двери дома, он поцеловал Касси во второй раз – еще более нежно и еще более уверенно, чем в первый. Однако она не пригласила его зайти, а напрашиваться он не стал. Но, несмотря на некоторую робость его прикосновений, она знала, что Магнус не стеснялся весь вечер пожирать ее страстным взглядом.
Ее следующее свидание с Магнусом произошло на вечере в честь одного из членов Совета директоров «Магнус Медиа» в огромном зале Публичной библиотеки Нью-Йорка. Виновник торжества, которому давно уже перевалило за восемьдесят, восседал за столом, окруженный пятьюстами гостями. «Придворный» поэт прочитал стихи в его честь, а потом гости встали, чтобы пропеть хором «Долгие лета». В этот момент Магнус и взял Касси за руку Он старался вести себя очень осторожно, но не упускал возможности обменяться с ней взглядом или тихонько пожать ей руку.
А потом вдруг вернулись Джесон и Хивер. Это показалось Касси неожиданным, хотя она знала с точностью до часа, когда они должны приехать, хотя долго готовила себя к тому, что должна будет сказать, как по-дружески смело и непринужденно взглянет Джесону в лицо. Но вот она увидела его – и растерялась. Сердце заколотилось, щеки вспыхнули. Хивер бросилась ей на шею, обняла, расцеловала. Потом убежала к себе здороваться с игрушками. И растерянная Касси осталась наедине с Джесоном. Она не знала, как ей себя вести, но Джесон сам пришел ей на помощь. Он холодно чмокнул ее в щеку: «Привет». И она почувствовала досаду на саму себя и на все на свете.
Теперь свободное время Джесон и Касси посвящали совместным играм с Хивер: не видеть друг друга они не могли, а оставаться вдвоем избегали. Джесон заметил, что Касси стала чаще отлучаться куда-то по вечерам, но ничего на этот счет ей не сказал. Он делал вид, что у него масса работы, но командировку отменил, хотя Касси случайно поняла из его разговора по телефону, что у него какие-то проблемы со строительством на Филиппинах. Но ее он в это не посвящал. Джесон вновь сделался довольно замкнутым.
Когда Магнус позвонил в очередной раз, чтобы пригласить Касси на вечер, первое, о чем он ей сообщил, так это о том, что встреча будет носить деловой характер. Это был обед, который устраивал мэр в Грэйс-Мэншн для бизнесменов-республиканцев.
– Слушай, скажи мне, я что, сошла с ума? Я всегда считала, что ты демократ.
– Наверное, ты сошла с ума. – В голосе Магнуса сквозила улыбка. – Да, одно время я разделял кое-какие либеральные концепции, но потом женился на Милли и пересмотрел свои взгляды.
– Но ведь ты поддерживаешь Хааса, и, – не выдержала Касси, – ты же баллотировался в мэры от демократической партии.
Последовала пауза.
– Ну, это было сто лет назад, – ответил, наконец, Магнус. – Но скажи, откуда тебе это стало известно?
– Я видела фотографию, где ты, Джесон и Хаас стоите под плакатом. Она висит в кабинете у сенатора.
– Старый дурак!
– Извини, я не хотела тебя огорчить, – мягко сказала Касси, так и не поняв, кто дурак: он или Хаас. – Но возвращаясь к твоему предложению… Я буду очень рада пойти туда, тем более с тобой. А какого числа это будет?
День, который назвал Магнус – второй четверг сентября, вызвал в памяти Касси какие-то смутные воспоминания. Но она была так заинтригована реакцией Магнуса, что не стала ломать над этим голову, а просто записала дату и время в свой ежедневник.
Шейла тем временем скрупулезно отбирала материал для передачи, обращая внимание на каждое упоминание о сенаторе в газетах и журналах. В предоставленных им Магнусом папках с надписью «Хаас, Энтони» лежала подшивка газет семидесятых годов с материалами о сенаторе. Помимо того, что они нашли у Магнуса в архиве, им пришлось также порыться в фондах Публичной библиотеки, в Музее телевидения и в ЮПИ.
– Забавно, – сказала Касси Шейле, повесив трубку.
– Ты что-нибудь выяснила?
– Нет, но кое-что услышала. Кое-что в голосе Магнуса, когда я напомнила ему о том, как он баллотировался в мэры.
– Да что кое-что?
– Страх. – Касси сделала театрально большие глаза и расхохоталась.
– Подождите, не начинайте! – предупредил их Кэл. – Я еще не установил уровень звука.
– Раз, два… кружева… – попробовала Касси говорить в маленький микрофон, прикрепленный к лацкану ее пиджака. Она оглядела комнату, битком набитую людьми и аппаратурой. Кроме Хааса покорно ожидавшего, пока гример Феликс вернет его лицу былую свежесть, там присутствовали Рита Кирби, Джеффри Меллон и еще два помощника сенатора. К тому же Касси подняла на ноги ради съемок Хааса чуть ли не всю «Магнус Медиа»: здесь были и лучший гример, и лучший костюмер, и лучший парикмахер. Освещение устанавливали целый час – так, чтобы не бликовали фотографии. А потому в этот день «Неприятные новости» начали съемку на целый час позже, чем планировалось – к великому неудовольствию Гарви, который опаздывал «из-за старого пропойцы» на свидание.
– Отлично, – скомандовала Шейла. – Как со светом? Готово? Заканчиваем с гримом. Итак, сенатор, Гарв, Фредди, по местам. – Шейла махнула Касси: – Снимаем.
– Мы с вами находимся в домашнем кабинете сенатора, – начала Касси, умело, улыбаясь в ярком свете софитов; она уже научилась переносить его, не щурясь. Она научилась также владеть перед камерой и своим голосом, и жестами. Показав рукой на стену с фотографиями, она продолжала: – Перед вами снимки, которые отражают весь путь сенатора Хааса как политического деятеля. Уважаемый мистер Хаас, не будете ли вы настолько любезны, чтобы прокомментировать зрителям то, что они видят на этих фотографиях, – лучезарно улыбнулась она сенатору.
Хотя неутомимая Касси неоднократно прорепетировала это пятнадцатиминутное интервью с сенатором прежде, чем начать съемку, беседа получилась по-дружески непринужденной. Недаром говорят: лучшая импровизация – отрепетированная. Касси смотрела на старика так ободряюще, так искренне ему улыбалась, что он разошелся – рассказывал с увлечением и даже шутил.
– А это я пожимаю руку Джеральду Форду. Хорошо, что у него хватило ума не жевать при этом жвачку, не правда ли? – смеялся сенатор и еще раз подумал о том, как было бы славно, если бы у него в команде были такие помощники, как Касси. Она-то осознавала, какую колоссальную роль он сыграл в истории, она внимательно его слушала, она даже смеялась в ответ на его шутки.
– Мы уже закончили? – разочарованно спросил Хаас, когда неожиданно яркий свет погас. Его лицо сразу погрустнело.
– Мы и так выбиваемся из графика, – объяснила Шейла, помогая ему отцепить микрофон.
– К тому же мы приготовили для вас сюрприз, – добавила Касси. – Теперь, когда интервью готово, мы хотим пригласить вас на обед, который устраиваем в вашу честь. Это неподалеку отсюда, в кафе «Гудзон».
– Мы предупредили Риту, – заверила его Шейла. – У вас в графике нет ничего такого, что бы могло нам помешать. Обещаем, что привезем вас сюда вовремя, вы вполне успеете переодеться перед следующей вашей встречей.
– Но сенатор, – неожиданно вмешался Меллон. – Меня никто об этом не предупреждал. И речи не может быть о том, чтобы…
– Но мы же хотели, чтобы это был сюрприз, как вы не понимаете! – перебила его Касси. – Вас мы, разумеется, тоже приглашаем. Мы хотим выразить свое почтение…
– Не упрямься, Джефф, – сказал сенатор, беря Касси за руку. – Поедем, дорогой. Мы все устали и имеем право слегка расслабиться.
Все были так заняты сбором техники и так долго рассаживались по машинам, что никто и не заметил, как испарилась Шейла.
А Касси старалась быть как можно разговорчивее и игривее – чтобы никто ни о чем не заподозрил.
– Постойте, а где же ваш режиссер? – опомнился Джеффри больше чем через час, уже, когда подавали кофе. – Она вообще выходила с нами из дома сенатора? – вскочил он перепуганный.
– Она поймала такси, разве вы не помните? – невозмутимо ответила Касси, насыпая себе в кофе заменитель сахара из пакетика. Она заговорщически подмигнула сенатору. – Ничего не поделаешь, свидание…
– Я думаю, мне лучше все же проверить, – отрезал Меллон. У Касси сердце ушло в пятки. – Я позвоню Констанции, чтобы они там разобрались.
– Слушай, Джефф, уймись, – вздохнул сенатор, пододвигая к себе двойную порцию самбука. Но Джеффри уже достал из кармана записную книжку и пошел в коридор звонить. – Парень совершенно не умеет приятно проводить время, – объяснил сенатор Касси, опрокидывая свой послеобеденный коньяк. Он сладко улыбнулся ей. – Молодежь нынче разучилась наслаждаться жизнью. Все бегут куда-то сломя голову, ни минуты им нет покоя. Они не знают, что такое сидеть и нюхать розы.
– Вы, наверное, любите вечеринки? – спросила Касси. – Скажите, вы прежде часто их устраивали? Ну, например, когда Магнус баллотировался в мэры?
Сенатор опустил голову так низко, что Касси уже испугалась: не заснул ли он. Но вот он выпрямился и грустно посмотрел на нее:
– Дорогуша, мы ведь уже большие мальчики, и не нужно вам лезть в наши дела, – сказал он очень мягко. – Я очень надеюсь, что вы будете умницей. Вы ведь, знаете ли, уже начали мне нравиться.
– Ой, как я рада, что жива! – отдышавшись, проговорила Шейла. Касси, как и было условлено, ждала ее у Финкелыптейна на Первой авеню. – Хорошо, что я уговорила Констанцию открыть заранее дверь в задний дворик!
– С ней все в порядке, с Констанцией? – спросила Касси, совершенно равнодушно взирая на бутерброды.
– Да, будь уверена! Денежки в наше время решают все. К тому же она сама его в глубине души ненавидит. Ну, скажи, какая радость все время убирать за пьяницей.
– Значит, она сумела обмануть Джеффри, когда он позвонил?
– Да, причем говорила совершенно невозмутимо. Она сказала, что я села в такси еще до того, как вы уехали в ресторан. А потом я успела ловко улизнуть. Причем то, что нам было нужно, я нашла в самую последнюю секунду.
– А что нам было нужно? Послушай, Шейла, я сегодня тоже здорово перенервничала и прошу тебя: не тяни резину. Что ты нашла?
– Кое-что интересное, скажем так, – ответила Шейла и откусила громадный кусок двойного чизбургера, при этом вымазав кетчупом весь подбородок.
– Шейла, я сейчас умру от нетерпения… Или задушу тебя!
– Задушишь? Именно это и произошло с той девушкой! Ее задушили до смерти. Задохнулась – так было написано в свидетельстве о смерти.
– Что за девушка? Кто ее задушил?
– Это не было убийством в прямом смысле слова, – глядя на Касси безумными глазами, проговорила Шейла. – Это разновидность сексуальных извращений. Некоторые парни любят так развлекаться – связывать женщин. Она была помощницей Хааса. Никто не знает, почему она умерла в его номере. Так, по крайней мере, писали в газетах.
– В какой гостинице? Когда? Шейла, я предупреждаю тебя…
– В «Савойе», на Манхэттене. Это было в ту ночь, когда Магнус закатил в своем комитете банкет по поводу предстоящих выборов в мэры. Историю, правда, удалось замять, но все же кое-какие кровавые детали из «Нью-Йорк пост» можно почерпнуть. – Шейла достала из сумочки пожелтевшую газету. На первом листе красовалась огромная фотография – Хаас, Магнус и Джесон на банкете. На последней странице было кратенькое сообщение о смерти девушки, наступившей от чрезмерной дозы кокаина… Шейла же извлекла из сумочки еще одну бумагу.
– Должно быть, что-то произошло во время предвыборной кампании Магнуса, – заметила Касси. – Все расчеты Магнуса провалились, и вместе с тем Джесон и Магнус очень сдружились с сенатором.
– Как бы там ни было, у них хватило ума не афишировать это. Я просмотрела все наиболее важные материалы для передачи. Хаас предстанет перед зрителями человеком с безупречной репутацией.
– Так нам и нужно, – настаивала Касси. – Все остальное мы тоже постараемся выяснить, но для себя.
– А почему бы тебе просто не расспросить обо всем твоего нового парня? – Шейла старалась говорить с холодной иронией, но скрывать обиды она не всегда умела. Все дело в том, что Касси не удержалась и рассказала ей о событиях вчерашнего вечера. Все, до мельчайших подробностей.
– Я так и сделаю, как только представится случай.
Случай представился в следующую среду. Когда Магнус узнал от Марисы Ньютаун, что Касси включена в список приглашенных на вечер в Парк-Комити, где всем заправляла Мариса, Магнус изъявил желание тоже там присутствовать.
– Знаете, когда бываешь на официальном приеме, очень приятно, если рядом есть кто-то, с кем можно похихикать над окружающими, – объяснил Магнус Касси, делая вид, что ему самому не особенно-то хочется туда идти.
– Не могу с вами не согласиться, – ответила Касси.
Она надела на вечер широкое платье от «Ларош» цвета спелого абрикоса, длинные серебристые перчатки и маленькие, почти балетные, туфельки, благодаря которым Касси стала на целых два дюйма ниже Магнуса, что не могло ему не понравиться. Она уложила волосы в скромный французский пучок, а в уши вставила огромные серьги из платины и черного дерева, подчеркивавшие простоту ее прически. Касси чувствовала себя здесь Золушкой, приехавшей на бал. И эффект превзошел все ее ожидания – на нее смотрели все, спрашивая друг друга, кто такая эта загадочная красавица.
– Что это за прелестное создание рядом с Хаасом? – спросила Марису пожилая дама в бриллиантах, когда обед закончился, и гости отправились в зал для танцев.
– Это моя новая подруга Касси. Она сестра Миранды Дарин.
– Ах, бедняжка! Впрочем, говорят, она получила неплохое наследство. А как вы считаете, Вэнс в него вошел?
Когда поздно вечером Магнус подвез ее на машине до двери дома, он поцеловал Касси во второй раз – еще более нежно и еще более уверенно, чем в первый. Однако она не пригласила его зайти, а напрашиваться он не стал. Но, несмотря на некоторую робость его прикосновений, она знала, что Магнус не стеснялся весь вечер пожирать ее страстным взглядом.
Ее следующее свидание с Магнусом произошло на вечере в честь одного из членов Совета директоров «Магнус Медиа» в огромном зале Публичной библиотеки Нью-Йорка. Виновник торжества, которому давно уже перевалило за восемьдесят, восседал за столом, окруженный пятьюстами гостями. «Придворный» поэт прочитал стихи в его честь, а потом гости встали, чтобы пропеть хором «Долгие лета». В этот момент Магнус и взял Касси за руку Он старался вести себя очень осторожно, но не упускал возможности обменяться с ней взглядом или тихонько пожать ей руку.
А потом вдруг вернулись Джесон и Хивер. Это показалось Касси неожиданным, хотя она знала с точностью до часа, когда они должны приехать, хотя долго готовила себя к тому, что должна будет сказать, как по-дружески смело и непринужденно взглянет Джесону в лицо. Но вот она увидела его – и растерялась. Сердце заколотилось, щеки вспыхнули. Хивер бросилась ей на шею, обняла, расцеловала. Потом убежала к себе здороваться с игрушками. И растерянная Касси осталась наедине с Джесоном. Она не знала, как ей себя вести, но Джесон сам пришел ей на помощь. Он холодно чмокнул ее в щеку: «Привет». И она почувствовала досаду на саму себя и на все на свете.
Теперь свободное время Джесон и Касси посвящали совместным играм с Хивер: не видеть друг друга они не могли, а оставаться вдвоем избегали. Джесон заметил, что Касси стала чаще отлучаться куда-то по вечерам, но ничего на этот счет ей не сказал. Он делал вид, что у него масса работы, но командировку отменил, хотя Касси случайно поняла из его разговора по телефону, что у него какие-то проблемы со строительством на Филиппинах. Но ее он в это не посвящал. Джесон вновь сделался довольно замкнутым.
Когда Магнус позвонил в очередной раз, чтобы пригласить Касси на вечер, первое, о чем он ей сообщил, так это о том, что встреча будет носить деловой характер. Это был обед, который устраивал мэр в Грэйс-Мэншн для бизнесменов-республиканцев.
– Слушай, скажи мне, я что, сошла с ума? Я всегда считала, что ты демократ.
– Наверное, ты сошла с ума. – В голосе Магнуса сквозила улыбка. – Да, одно время я разделял кое-какие либеральные концепции, но потом женился на Милли и пересмотрел свои взгляды.
– Но ведь ты поддерживаешь Хааса, и, – не выдержала Касси, – ты же баллотировался в мэры от демократической партии.
Последовала пауза.
– Ну, это было сто лет назад, – ответил, наконец, Магнус. – Но скажи, откуда тебе это стало известно?
– Я видела фотографию, где ты, Джесон и Хаас стоите под плакатом. Она висит в кабинете у сенатора.
– Старый дурак!
– Извини, я не хотела тебя огорчить, – мягко сказала Касси, так и не поняв, кто дурак: он или Хаас. – Но возвращаясь к твоему предложению… Я буду очень рада пойти туда, тем более с тобой. А какого числа это будет?
День, который назвал Магнус – второй четверг сентября, вызвал в памяти Касси какие-то смутные воспоминания. Но она была так заинтригована реакцией Магнуса, что не стала ломать над этим голову, а просто записала дату и время в свой ежедневник.
Шейла тем временем скрупулезно отбирала материал для передачи, обращая внимание на каждое упоминание о сенаторе в газетах и журналах. В предоставленных им Магнусом папках с надписью «Хаас, Энтони» лежала подшивка газет семидесятых годов с материалами о сенаторе. Помимо того, что они нашли у Магнуса в архиве, им пришлось также порыться в фондах Публичной библиотеки, в Музее телевидения и в ЮПИ.
– Забавно, – сказала Касси Шейле, повесив трубку.
– Ты что-нибудь выяснила?
– Нет, но кое-что услышала. Кое-что в голосе Магнуса, когда я напомнила ему о том, как он баллотировался в мэры.
– Да что кое-что?
– Страх. – Касси сделала театрально большие глаза и расхохоталась.
– Подождите, не начинайте! – предупредил их Кэл. – Я еще не установил уровень звука.
– Раз, два… кружева… – попробовала Касси говорить в маленький микрофон, прикрепленный к лацкану ее пиджака. Она оглядела комнату, битком набитую людьми и аппаратурой. Кроме Хааса покорно ожидавшего, пока гример Феликс вернет его лицу былую свежесть, там присутствовали Рита Кирби, Джеффри Меллон и еще два помощника сенатора. К тому же Касси подняла на ноги ради съемок Хааса чуть ли не всю «Магнус Медиа»: здесь были и лучший гример, и лучший костюмер, и лучший парикмахер. Освещение устанавливали целый час – так, чтобы не бликовали фотографии. А потому в этот день «Неприятные новости» начали съемку на целый час позже, чем планировалось – к великому неудовольствию Гарви, который опаздывал «из-за старого пропойцы» на свидание.
– Отлично, – скомандовала Шейла. – Как со светом? Готово? Заканчиваем с гримом. Итак, сенатор, Гарв, Фредди, по местам. – Шейла махнула Касси: – Снимаем.
– Мы с вами находимся в домашнем кабинете сенатора, – начала Касси, умело, улыбаясь в ярком свете софитов; она уже научилась переносить его, не щурясь. Она научилась также владеть перед камерой и своим голосом, и жестами. Показав рукой на стену с фотографиями, она продолжала: – Перед вами снимки, которые отражают весь путь сенатора Хааса как политического деятеля. Уважаемый мистер Хаас, не будете ли вы настолько любезны, чтобы прокомментировать зрителям то, что они видят на этих фотографиях, – лучезарно улыбнулась она сенатору.
Хотя неутомимая Касси неоднократно прорепетировала это пятнадцатиминутное интервью с сенатором прежде, чем начать съемку, беседа получилась по-дружески непринужденной. Недаром говорят: лучшая импровизация – отрепетированная. Касси смотрела на старика так ободряюще, так искренне ему улыбалась, что он разошелся – рассказывал с увлечением и даже шутил.
– А это я пожимаю руку Джеральду Форду. Хорошо, что у него хватило ума не жевать при этом жвачку, не правда ли? – смеялся сенатор и еще раз подумал о том, как было бы славно, если бы у него в команде были такие помощники, как Касси. Она-то осознавала, какую колоссальную роль он сыграл в истории, она внимательно его слушала, она даже смеялась в ответ на его шутки.
– Мы уже закончили? – разочарованно спросил Хаас, когда неожиданно яркий свет погас. Его лицо сразу погрустнело.
– Мы и так выбиваемся из графика, – объяснила Шейла, помогая ему отцепить микрофон.
– К тому же мы приготовили для вас сюрприз, – добавила Касси. – Теперь, когда интервью готово, мы хотим пригласить вас на обед, который устраиваем в вашу честь. Это неподалеку отсюда, в кафе «Гудзон».
– Мы предупредили Риту, – заверила его Шейла. – У вас в графике нет ничего такого, что бы могло нам помешать. Обещаем, что привезем вас сюда вовремя, вы вполне успеете переодеться перед следующей вашей встречей.
– Но сенатор, – неожиданно вмешался Меллон. – Меня никто об этом не предупреждал. И речи не может быть о том, чтобы…
– Но мы же хотели, чтобы это был сюрприз, как вы не понимаете! – перебила его Касси. – Вас мы, разумеется, тоже приглашаем. Мы хотим выразить свое почтение…
– Не упрямься, Джефф, – сказал сенатор, беря Касси за руку. – Поедем, дорогой. Мы все устали и имеем право слегка расслабиться.
Все были так заняты сбором техники и так долго рассаживались по машинам, что никто и не заметил, как испарилась Шейла.
А Касси старалась быть как можно разговорчивее и игривее – чтобы никто ни о чем не заподозрил.
– Постойте, а где же ваш режиссер? – опомнился Джеффри больше чем через час, уже, когда подавали кофе. – Она вообще выходила с нами из дома сенатора? – вскочил он перепуганный.
– Она поймала такси, разве вы не помните? – невозмутимо ответила Касси, насыпая себе в кофе заменитель сахара из пакетика. Она заговорщически подмигнула сенатору. – Ничего не поделаешь, свидание…
– Я думаю, мне лучше все же проверить, – отрезал Меллон. У Касси сердце ушло в пятки. – Я позвоню Констанции, чтобы они там разобрались.
– Слушай, Джефф, уймись, – вздохнул сенатор, пододвигая к себе двойную порцию самбука. Но Джеффри уже достал из кармана записную книжку и пошел в коридор звонить. – Парень совершенно не умеет приятно проводить время, – объяснил сенатор Касси, опрокидывая свой послеобеденный коньяк. Он сладко улыбнулся ей. – Молодежь нынче разучилась наслаждаться жизнью. Все бегут куда-то сломя голову, ни минуты им нет покоя. Они не знают, что такое сидеть и нюхать розы.
– Вы, наверное, любите вечеринки? – спросила Касси. – Скажите, вы прежде часто их устраивали? Ну, например, когда Магнус баллотировался в мэры?
Сенатор опустил голову так низко, что Касси уже испугалась: не заснул ли он. Но вот он выпрямился и грустно посмотрел на нее:
– Дорогуша, мы ведь уже большие мальчики, и не нужно вам лезть в наши дела, – сказал он очень мягко. – Я очень надеюсь, что вы будете умницей. Вы ведь, знаете ли, уже начали мне нравиться.
– Ой, как я рада, что жива! – отдышавшись, проговорила Шейла. Касси, как и было условлено, ждала ее у Финкелыптейна на Первой авеню. – Хорошо, что я уговорила Констанцию открыть заранее дверь в задний дворик!
– С ней все в порядке, с Констанцией? – спросила Касси, совершенно равнодушно взирая на бутерброды.
– Да, будь уверена! Денежки в наше время решают все. К тому же она сама его в глубине души ненавидит. Ну, скажи, какая радость все время убирать за пьяницей.
– Значит, она сумела обмануть Джеффри, когда он позвонил?
– Да, причем говорила совершенно невозмутимо. Она сказала, что я села в такси еще до того, как вы уехали в ресторан. А потом я успела ловко улизнуть. Причем то, что нам было нужно, я нашла в самую последнюю секунду.
– А что нам было нужно? Послушай, Шейла, я сегодня тоже здорово перенервничала и прошу тебя: не тяни резину. Что ты нашла?
– Кое-что интересное, скажем так, – ответила Шейла и откусила громадный кусок двойного чизбургера, при этом вымазав кетчупом весь подбородок.
– Шейла, я сейчас умру от нетерпения… Или задушу тебя!
– Задушишь? Именно это и произошло с той девушкой! Ее задушили до смерти. Задохнулась – так было написано в свидетельстве о смерти.
– Что за девушка? Кто ее задушил?
– Это не было убийством в прямом смысле слова, – глядя на Касси безумными глазами, проговорила Шейла. – Это разновидность сексуальных извращений. Некоторые парни любят так развлекаться – связывать женщин. Она была помощницей Хааса. Никто не знает, почему она умерла в его номере. Так, по крайней мере, писали в газетах.
– В какой гостинице? Когда? Шейла, я предупреждаю тебя…
– В «Савойе», на Манхэттене. Это было в ту ночь, когда Магнус закатил в своем комитете банкет по поводу предстоящих выборов в мэры. Историю, правда, удалось замять, но все же кое-какие кровавые детали из «Нью-Йорк пост» можно почерпнуть. – Шейла достала из сумочки пожелтевшую газету. На первом листе красовалась огромная фотография – Хаас, Магнус и Джесон на банкете. На последней странице было кратенькое сообщение о смерти девушки, наступившей от чрезмерной дозы кокаина… Шейла же извлекла из сумочки еще одну бумагу.