Страница:
– А это – гораздо более интересный документ, – сказала она. – Это свидетельство о смерти бедняжки. Но посмотри, видишь, сверху стоит штамп отдела, занимающегося расследованием насильственных смертей, Манхэттена? Это значит, что у этого документа копии нет. И, как ты думаешь, почему здесь указана другая причина смерти, не та, что в газете? И почему этот документ сенатор Хаас так долго хранит у себя в сейфе?
29
30
31
29
Он заговорил с Касси только тогда, когда пригласил ее танцевать. Во время танца он мог спокойно обнимать ее и беседовать с нею, не боясь, что это вызовет ненужные кривотолки. Она спросила со сладкой улыбкой:
– Ты действительна хотел, чтобы мы пришли сюда? – и окинула взглядом официальную обстановку Грэйси Мэншн. – Мне кажется, здесь довольно скучно.
Она чувствовала, что он за что-то сердится на нее: он смотрел как-то холодно и весь вечер разговаривал с ней крайне сухо. И дело было, как она понимала, совсем не в том, что она перестала ему нравиться: она заметила, как он разглядывает ее стройную фигурку, плотно обтянутую серебристым платьем. Просто он за что-то на нее сердится.
– Послушай, Касси, я уже сказал тебе, что не собираюсь обсуждать тему моих политических пристрастий.
– Извини, но ты сам привел меня сюда. И я…
– По какому праву ты заговорила об этом с сенатором Хаасом? – спросил он сердито. Магнус был превосходным танцором. И Касси отметила про себя, что многие из присутствующих любуются ими – ею, высокой, молодой, красивой, и им, уже не молодым, но очень элегантным.
– По какому праву? – возмутилась Касси. – А почему я должна спрашивать у тебя разрешения? Мне просто было любопытно! Кроме того, я была заинтригована, когда заметила на съемке, что Хаас почему-то снял со стены вашу с Джесоном фотографию.
– Это я его об этом попросил.
– Но почему?
– Послушай, что у тебя за нездоровый интерес к предмету, к которому я отношусь болезненно?
– Извини, Вэнс, – смягчилась Касси. – Во всем виновато мое дурацкое любопытство. Ты всегда так хорошо владеешь собой, а тут раскипятился из-за какого-то пустяка…
Оркестр тем временем перешел с «Чего-то глупого» на «Лунную реку».
Пока не начался следующий танец, они молчали.
– Просто это, пожалуй, единственная вещь, которая мне не удалась за всю мою сознательную жизнь, – нашел неожиданное объяснение Магнус. – Мне почему-то казалось, что у меня все получится. В семидесятые годы творился такой кавардак с экономикой, что я решил: для бизнесмена сейчас самое время заняться политикой. Но ничего не вышло. Потом мне многие говорили, что я был чересчур аристократичен.
– Но, насколько мне известно, ты вышел из игры еще до того, как начались выборы.
– Откуда тебе это известно?
– Да из тех материалов, что я читала о Хаасе. Оркестр прервался минут на пятнадцать, и Магнус представил Касси мэру, его жене, верховному судье, президенту округа Манхэттен, а также огромному количеству бизнесменов и их жен: все они оказались хорошими знакомыми Вэнса.
– Вэнс, дорогой, ты выглядишь сегодня просто чудесно!
– Сыграем в четверг в теннис, Магнус?
– Ты идешь на празднество в «Метрополитен» на следующей неделе, Вэнс? Там будет пир горой. И не забудь взять с собой свою очаровательную приятельницу!
– Ты что, знаешь всех в этом городе? – поддразнила его Касси.
– О, нет, – ответил он. – Просто все знают меня.
В глубине души Касси осознавала, что подобный вопрос должен был вот-вот возникнуть, но все же очень растерялась, когда Магнус неожиданно его задал:
– Еще рано. Давай заедем ко мне, выпьем чего-нибудь?
Он принял ее молчание за согласие и остановил машину около своего дома на Парк-авеню. Он ласково коснулся рукой ее руки – никакой реакции с ее стороны не последовало. «Она согласна или нет?» – недоумевал он, открывая перед ней дверь своей квартиры. Его экономка оставила свет только в прихожей, но уличные фонари освещали и гостиную.
«Странно, – подумал он, – но именно сейчас я осознаю, как мне не хватает Миранды». Он совсем не вспоминал о ней в последнее время. Он считал, что вообще забыл ее… А тут! Просто он считал, что они с Касси очень похожи и Касси во всем может ее заменить. А сейчас он понял, что Касси совсем другая. Она была более тонкой, более чувствительной. Миранда просто брала от жизни то, что хотела, чего бы это ни касалось, – новой работы или физических развлечений. Касси же… он ведь сам предложил ей место ведущей «Неприятных новостей», а она нисколько за эту идею не цеплялась, никак не старалась к нему подольститься. Но главное – не стремилась ему отплатить за его благосклонность. А ведь любая мало-мальски опытная женщина сразу бы поняла: за хорошее отношение нужно платить хорошим отношением.
Миранда это прекрасно усвоила.
– Выпьешь что-нибудь? – спросил он у Касси и обнял ее за талию.
– Нет, – тихо ответила она и попыталась высвободиться из его объятий. Но он на этот раз был настроен решительно. Он был сыт по горло ее ужимками недотроги и односложными ответами.
– Я устала, Вэнс, – объяснила она как можно ласковее. – Я пойду, пожалуй.
– Я тоже устал, – ответил он. – Устал оттого, что ты все время стараешься держать меня на расстоянии. Дай мне шанс, Касси. – Он прильнул губами к ее виску. – Пожалуйста…
– Нет, нет, я не хочу, я не готова…
Его поцелуи заглушили ее слова, а объятия были столь цепкими, что она едва могла дышать. А он прижимал ее к себе все сильнее и сильнее. Он чувствовал, как растет его возбуждение, его желание… Он так давно мечтал об этом, так часто вновь и вновь прокручивал в голове разные сцены. Сегодня же, когда она была так прекрасна в том самом платье, которое он некогда купил для Миранды, он понял, что пора. Что он имеет право.
– Нет. – Она пыталась выскользнуть из его рук.
– Нет? Как бы не так! Своенравная девчонка! Неблагодарная женщина! – Он сжимал ее все увереннее. Миранде иногда даже нравилось, когда он «насиловал « ее. Это была, разумеется, игра, но он всегда только сильнее возбуждался, когда женщина сопротивлялась. – Ты будешь моей, я слишком долго этого ждал…
– Нет! – Ее ногти впились ему в щеку.
– О, черт! – Он отступил и выпустил ее. Коснувшись рукой своего лица, он увидел на пальцах кровь. А ведь ему завтра на работу. Чертова кукла! – Это делать было необязательно!
– Мне показалось иначе. А теперь я ухожу. – Она попробовала бежать, но каблуки были чересчур высокими, а платье узким.
«Глупая женщина, – подумал Магнус, – она сама не знает, как много она потеряла!»
«Идиотка!» – ругала себя Касси. Она забыла свою сумочку у Магнуса, а, следовательно, у нее не было денег даже на такси. Пришлось идти домой пешком, ночью, да еще на высоченных каблуках. Сентябрьский вечер выдался холодным – . Ветер гнал по Центральному парку первые опавшие листья. Касси с трудом волочила сбитые в кровь ноги. Примерно на полпути один каблук сломался, она сняла туфли и пошла босиком.
В библиотеке все еще горел свет и тихонько работал телевизор. Она старалась подняться по лестнице так тихо, чтобы никто не заметил. Но телевизор тут же выключили.
– Касси? Это ты? – раздался голос Джесона.
– Да, я. Я уже иду к себе. – Хорошо, что на лестнице было темно!
– У тебя не найдется одной свободной минутки? Я должен кое-что тебе сказать. – Он вышел ей навстречу.
– Хорошо, я тебя слушаю, – ответила Касси, спрятав за спиной грязные туфли.
– Давай пройдем в комнату, – предложил он. Она испугалась, что вот сейчас он начнет засыпать ее вопросами: где она была, почему она в таком виде, что с ней произошло. Но он, кажется, не заметил ни сломанных каблуков, ни порванных колготок. Он просто протянул ей маленький сверток.
– Я не думал, что ты вернешься так поздно, – сказал он. – Хивер хотела дождаться тебя, но я с большим трудом отправил ее спать.
Только теперь, она вспомнила, что сегодня за день. Сегодня же день ее рождения!
Она забыла, а вот Джесон помнил.
– Спасибо, – пробормотала она.
– Посмотри, что внутри. Я уже давно собирался тебе это подарить, но подумал, что сегодня как раз тот самый случай.
Это была фотография их семьи, вставленная теперь в прекрасную рамочку из старинного серебра.
– Как чудесно! – прошептала она, глядя на знакомые лица. Миранда смотрела на нее с фотографии усталым взглядом. Касси сразу вспомнилась та дискета, которую сестра спрятала в старую рамку, и вся та ложь, которая открылась, когда она нашла ее. Сегодняшний инцидент с Магнусом расстроил ее гораздо больше, чем она предполагала. Она так устала! И, подняв глаза на Джесона, она поняла, чего ей сейчас хочется больше всего: прижаться к нему и заплакать. И чтобы он успокаивал ее.
– Что с тобой? – спросил он. – Что случилось? – Только теперь он обратил внимание на ее ноги.
– Да так, ерунда, – поспешила ответить она. – Я просто сломала каблук. – Она все еще держала туфли за спиной.
– Но посмотри на свои ноги. Они же все в крови. – Он усадил ее на диван. – Почему ты не позвонила мне?
– Я забыла сумочку… – Она колебалась: должна ли она рассказать Джесону, о том, что произошло? О том, что она осталась с Магнусом наедине в его квартире? О том, что он пытался ее изнасиловать? Господи, какая же она дура!
– Ты была с Вэнсом? – догадался он.
– Да.
– Ты влюблена в него?
– Это не…
– Я знаю, что это не мое дело, – перебил ее Джесон и взял ее руки в свои. – Я даже не стану говорить, что я желаю тебе только добра. Это неважно. Важно, чтобы ты меня, наконец, услышала и поверила мне: с Вэнсом Магнусом нужно быть осторожной. Когда дело касается женщин…
– Я знаю, – прошептала Касси.
– Касси? – И за этим должен был последовать вопрос, на который она сама была не в состоянии ответить – да или нет? – Хотя сердцем она была с Джесоном.
– Извини меня, Джесон, – пробормотала Касси, вставая. От всего пережитого у нее кружилась голова. Но она твердо решила, что не вернется к Джесону, пока не будет вновь уверена, что ему можно доверять.
– Ты действительна хотел, чтобы мы пришли сюда? – и окинула взглядом официальную обстановку Грэйси Мэншн. – Мне кажется, здесь довольно скучно.
Она чувствовала, что он за что-то сердится на нее: он смотрел как-то холодно и весь вечер разговаривал с ней крайне сухо. И дело было, как она понимала, совсем не в том, что она перестала ему нравиться: она заметила, как он разглядывает ее стройную фигурку, плотно обтянутую серебристым платьем. Просто он за что-то на нее сердится.
– Послушай, Касси, я уже сказал тебе, что не собираюсь обсуждать тему моих политических пристрастий.
– Извини, но ты сам привел меня сюда. И я…
– По какому праву ты заговорила об этом с сенатором Хаасом? – спросил он сердито. Магнус был превосходным танцором. И Касси отметила про себя, что многие из присутствующих любуются ими – ею, высокой, молодой, красивой, и им, уже не молодым, но очень элегантным.
– По какому праву? – возмутилась Касси. – А почему я должна спрашивать у тебя разрешения? Мне просто было любопытно! Кроме того, я была заинтригована, когда заметила на съемке, что Хаас почему-то снял со стены вашу с Джесоном фотографию.
– Это я его об этом попросил.
– Но почему?
– Послушай, что у тебя за нездоровый интерес к предмету, к которому я отношусь болезненно?
– Извини, Вэнс, – смягчилась Касси. – Во всем виновато мое дурацкое любопытство. Ты всегда так хорошо владеешь собой, а тут раскипятился из-за какого-то пустяка…
Оркестр тем временем перешел с «Чего-то глупого» на «Лунную реку».
Пока не начался следующий танец, они молчали.
– Просто это, пожалуй, единственная вещь, которая мне не удалась за всю мою сознательную жизнь, – нашел неожиданное объяснение Магнус. – Мне почему-то казалось, что у меня все получится. В семидесятые годы творился такой кавардак с экономикой, что я решил: для бизнесмена сейчас самое время заняться политикой. Но ничего не вышло. Потом мне многие говорили, что я был чересчур аристократичен.
– Но, насколько мне известно, ты вышел из игры еще до того, как начались выборы.
– Откуда тебе это известно?
– Да из тех материалов, что я читала о Хаасе. Оркестр прервался минут на пятнадцать, и Магнус представил Касси мэру, его жене, верховному судье, президенту округа Манхэттен, а также огромному количеству бизнесменов и их жен: все они оказались хорошими знакомыми Вэнса.
– Вэнс, дорогой, ты выглядишь сегодня просто чудесно!
– Сыграем в четверг в теннис, Магнус?
– Ты идешь на празднество в «Метрополитен» на следующей неделе, Вэнс? Там будет пир горой. И не забудь взять с собой свою очаровательную приятельницу!
– Ты что, знаешь всех в этом городе? – поддразнила его Касси.
– О, нет, – ответил он. – Просто все знают меня.
В глубине души Касси осознавала, что подобный вопрос должен был вот-вот возникнуть, но все же очень растерялась, когда Магнус неожиданно его задал:
– Еще рано. Давай заедем ко мне, выпьем чего-нибудь?
Он принял ее молчание за согласие и остановил машину около своего дома на Парк-авеню. Он ласково коснулся рукой ее руки – никакой реакции с ее стороны не последовало. «Она согласна или нет?» – недоумевал он, открывая перед ней дверь своей квартиры. Его экономка оставила свет только в прихожей, но уличные фонари освещали и гостиную.
«Странно, – подумал он, – но именно сейчас я осознаю, как мне не хватает Миранды». Он совсем не вспоминал о ней в последнее время. Он считал, что вообще забыл ее… А тут! Просто он считал, что они с Касси очень похожи и Касси во всем может ее заменить. А сейчас он понял, что Касси совсем другая. Она была более тонкой, более чувствительной. Миранда просто брала от жизни то, что хотела, чего бы это ни касалось, – новой работы или физических развлечений. Касси же… он ведь сам предложил ей место ведущей «Неприятных новостей», а она нисколько за эту идею не цеплялась, никак не старалась к нему подольститься. Но главное – не стремилась ему отплатить за его благосклонность. А ведь любая мало-мальски опытная женщина сразу бы поняла: за хорошее отношение нужно платить хорошим отношением.
Миранда это прекрасно усвоила.
– Выпьешь что-нибудь? – спросил он у Касси и обнял ее за талию.
– Нет, – тихо ответила она и попыталась высвободиться из его объятий. Но он на этот раз был настроен решительно. Он был сыт по горло ее ужимками недотроги и односложными ответами.
– Я устала, Вэнс, – объяснила она как можно ласковее. – Я пойду, пожалуй.
– Я тоже устал, – ответил он. – Устал оттого, что ты все время стараешься держать меня на расстоянии. Дай мне шанс, Касси. – Он прильнул губами к ее виску. – Пожалуйста…
– Нет, нет, я не хочу, я не готова…
Его поцелуи заглушили ее слова, а объятия были столь цепкими, что она едва могла дышать. А он прижимал ее к себе все сильнее и сильнее. Он чувствовал, как растет его возбуждение, его желание… Он так давно мечтал об этом, так часто вновь и вновь прокручивал в голове разные сцены. Сегодня же, когда она была так прекрасна в том самом платье, которое он некогда купил для Миранды, он понял, что пора. Что он имеет право.
– Нет. – Она пыталась выскользнуть из его рук.
– Нет? Как бы не так! Своенравная девчонка! Неблагодарная женщина! – Он сжимал ее все увереннее. Миранде иногда даже нравилось, когда он «насиловал « ее. Это была, разумеется, игра, но он всегда только сильнее возбуждался, когда женщина сопротивлялась. – Ты будешь моей, я слишком долго этого ждал…
– Нет! – Ее ногти впились ему в щеку.
– О, черт! – Он отступил и выпустил ее. Коснувшись рукой своего лица, он увидел на пальцах кровь. А ведь ему завтра на работу. Чертова кукла! – Это делать было необязательно!
– Мне показалось иначе. А теперь я ухожу. – Она попробовала бежать, но каблуки были чересчур высокими, а платье узким.
«Глупая женщина, – подумал Магнус, – она сама не знает, как много она потеряла!»
«Идиотка!» – ругала себя Касси. Она забыла свою сумочку у Магнуса, а, следовательно, у нее не было денег даже на такси. Пришлось идти домой пешком, ночью, да еще на высоченных каблуках. Сентябрьский вечер выдался холодным – . Ветер гнал по Центральному парку первые опавшие листья. Касси с трудом волочила сбитые в кровь ноги. Примерно на полпути один каблук сломался, она сняла туфли и пошла босиком.
В библиотеке все еще горел свет и тихонько работал телевизор. Она старалась подняться по лестнице так тихо, чтобы никто не заметил. Но телевизор тут же выключили.
– Касси? Это ты? – раздался голос Джесона.
– Да, я. Я уже иду к себе. – Хорошо, что на лестнице было темно!
– У тебя не найдется одной свободной минутки? Я должен кое-что тебе сказать. – Он вышел ей навстречу.
– Хорошо, я тебя слушаю, – ответила Касси, спрятав за спиной грязные туфли.
– Давай пройдем в комнату, – предложил он. Она испугалась, что вот сейчас он начнет засыпать ее вопросами: где она была, почему она в таком виде, что с ней произошло. Но он, кажется, не заметил ни сломанных каблуков, ни порванных колготок. Он просто протянул ей маленький сверток.
– Я не думал, что ты вернешься так поздно, – сказал он. – Хивер хотела дождаться тебя, но я с большим трудом отправил ее спать.
Только теперь, она вспомнила, что сегодня за день. Сегодня же день ее рождения!
Она забыла, а вот Джесон помнил.
– Спасибо, – пробормотала она.
– Посмотри, что внутри. Я уже давно собирался тебе это подарить, но подумал, что сегодня как раз тот самый случай.
Это была фотография их семьи, вставленная теперь в прекрасную рамочку из старинного серебра.
– Как чудесно! – прошептала она, глядя на знакомые лица. Миранда смотрела на нее с фотографии усталым взглядом. Касси сразу вспомнилась та дискета, которую сестра спрятала в старую рамку, и вся та ложь, которая открылась, когда она нашла ее. Сегодняшний инцидент с Магнусом расстроил ее гораздо больше, чем она предполагала. Она так устала! И, подняв глаза на Джесона, она поняла, чего ей сейчас хочется больше всего: прижаться к нему и заплакать. И чтобы он успокаивал ее.
– Что с тобой? – спросил он. – Что случилось? – Только теперь он обратил внимание на ее ноги.
– Да так, ерунда, – поспешила ответить она. – Я просто сломала каблук. – Она все еще держала туфли за спиной.
– Но посмотри на свои ноги. Они же все в крови. – Он усадил ее на диван. – Почему ты не позвонила мне?
– Я забыла сумочку… – Она колебалась: должна ли она рассказать Джесону, о том, что произошло? О том, что она осталась с Магнусом наедине в его квартире? О том, что он пытался ее изнасиловать? Господи, какая же она дура!
– Ты была с Вэнсом? – догадался он.
– Да.
– Ты влюблена в него?
– Это не…
– Я знаю, что это не мое дело, – перебил ее Джесон и взял ее руки в свои. – Я даже не стану говорить, что я желаю тебе только добра. Это неважно. Важно, чтобы ты меня, наконец, услышала и поверила мне: с Вэнсом Магнусом нужно быть осторожной. Когда дело касается женщин…
– Я знаю, – прошептала Касси.
– Касси? – И за этим должен был последовать вопрос, на который она сама была не в состоянии ответить – да или нет? – Хотя сердцем она была с Джесоном.
– Извини меня, Джесон, – пробормотала Касси, вставая. От всего пережитого у нее кружилась голова. Но она твердо решила, что не вернется к Джесону, пока не будет вновь уверена, что ему можно доверять.
30
– Я думаю, что эти кадры стоит озвучить, – заметила Шейла, просматривая с Касси видеоматериал, отснятый в Демократическом женском обществе.
– А куда мы так торопимся? – спросила Касси, подсаживаясь к ней. – А?
– Магнус велел Маку, чтобы мы показали ему что-нибудь, самое позднее, завтра утром.
– Но к чему такая спешка?
– Да ведь уже октябрь, Касси, проснись! Еще месяц – и начнутся выборы. А им нужно, чтобы наша передача оказала определенное воздействие на зрителей до выборов, а не после.
– Понимаю. А как ты думаешь, Хаас догадался?
– Что я стащила у него документы? Наверняка нет. Если б он об этом узнал, думаю, непременно постарался бы на меня как-то надавить – сам или через своих ребят.
– Ты права, скорей всего, – ответила Касси. – Но у меня все время такое чувство, будто за мной следят. Что меня подозревают. Я ведь уже успела задать столько неосторожных вопросов и Хаасу, и Джесону, и Магнусу.
– Ну да, и самое обидное, что, несмотря на все это, мы так правды до конца и не узнали.
– Да… Но что же мы еще-то можем предпринять? Не можем же мы залезть к Магнусу в квартиру?
– А что, неплохая идея! У меня, кстати, где-то валяются ключи. И я знаю, где он хранит все свои документы – в спальне.
– Да ты что, с ума сошла? Ведь это же… кража! И потом, что ты будешь делать, если он тебя застукает?
– Зарыдаю и скажу, что не могу без него жить. Брошусь прямо на кровать и буду скидывать одежду. Не волнуйся, у меня с ним свои счеты. Швейцар меня еще помнит и наверняка впустит. Подумает, что Магнус решил опять со мной развлечься.
– Ты все еще любишь его!
– Ты произнесла это таким тоном, словно выносишь мне приговор. Я же не упрекаю тебя за то, что ты до сих пор, как кошка, влюблена в своего Джесона. В глубине души ты небось все еще уверена, что виноват кто угодно, но только не он. Хотя у него для убийства собственной жены были и мотивы, и возможности, да у него даже алиби нет!
– Но он же спал дома.
– Всю ночь? Ты в этом уверена? Ты говоришь об этом так убежденно, словно просидела около него всю ночь напролет не смыкая глаз и слушала, как он храпит. А потом, по твоей логике, получается, что алиби есть и у тех двоих тоже: Магнус ходил в театр, а Хаас, как обычно, пьянствовал где-то с дружками.
– Ну, в принципе, любой из них мог отправиться в Ист-Хэмптон на два часа и подстроить аварию Миранды. Или послать туда кого-то вместо себя, – согласилась Касси.
– Последнее наиболее вероятно. По-моему, настало время съездить и забрать из винного погреба те документы, о которых упоминает Миранда.
– Да, ты права, – ответила Касси. – Пока у нас в руках нет тех документов – нет и доказательств.
На следующее утро в личном просмотровом зале Магнуса состоялся долгожданный просмотр. Сенатор Хаас и Вэнс Магнус восседали в первом ряду в окружении своих старших помощников. Съемочная группа «Неприятных новостей» и остальные члены команды сенатора заняли последние ряды маленького, но роскошного просмотрового зала. Касси не видела Магнуса с того самого вечера, когда ей пришлось бегом бежать из его квартиры. И хотя он кивнул, увидев ее, она отметила, что его улыбку дружелюбной можно было назвать с большим трудом. Когда все расселись, на сцену выполз Макферсон.
– То, что вы сейчас увидите, называется у нас «лапшой» Мы покажем вам весь основной материал, но он будет еще подредактирован и смонтирован. Должен сказать сразу: лично я доволен той работой, которую проделали Касси, Шейла и вся съемочная группа. Итак, спасибо, что пришли, и надеюсь, «Сенатор каждый день» придется вам по душе. Располагайтесь поудобнее, мы начинаем. Свет, попрошу…
«Что ж, могло быть и хуже», – подумал Магнус, нащупывая в темноте следы царапин на щеке. Хотя кожа уже почти зажила, злоба, которая накопилась в его душе, ничуть не уменьшилась. Но теперь, когда он увидел Касси на экране – как она беседует с сенатором и берет интервью у его друзей, – он вынужден был признать, что девочка потрудилась на славу. Это было именно то, что хотели и он, и Хаас. И хотя ее вопросы были поставлены, что называется, «в лоб»: «Мы все слышали о незаконных деньгах, которые вы якобы используете на предвыборную кампанию, правда ли это?» или «Говорят, вы неравнодушны к спиртному?» – Хаас сумел ответить на них с достоинством: видно было, что он к ним готов.
– Это правда, Касси. Вот сейчас, в «Неприятных новостях», я впервые в этом признаюсь. Понимаете, алкоголь сделался за эти годы для меня в каком-то смысле привычкой. Но светская жизнь это, знаете ли, такая штука! Вы, наверное, успели заметить, пока ездили за мной повсюду, сколько в жизни политика банкетов, приемов, официальных обедов, ленчей и тому подобного. – Сенатор улыбнулся и развел руками.
Одним словом, интервью позволило Хаасу публично покаяться в грехах, и все же в результате складывалось впечатление, что сенатор – отличный парень.
– И я не стесняюсь говорить об этом. Главное, чтобы то, что было просто удовольствием, не стало неотъемлемой частью жизни, надо найти в себе силы, чтобы вовремя остановиться, – в роли борца с алкоголизмом Хаас был просто бесподобен!
Магнус, внимательно следивший за тем, что происходило на экране, приходил во все больший и больший восторг от профессионализма Касси. Она была истинной американкой, как Джейн Поли, такой же умной и артистичной, как Диана Сойер, и в то же время сохраняла свою собственную неповторимую индивидуальность.
– Да, Энтони Хаас уже не молод, – говорила она, обращаясь к зрителям. – Да, он, как и все мы, не лишен недостатков. Но он участвовал в политической борьбе уже тогда, когда многих из нас с вами еще не было на свете. Некоторые говорят теперь, что он борется за продление своей политической карьеры. Да, отчасти это так. Но ведь Энтони Хаас всегда был борцом, чего бы это ни касалось: гражданских прав или его собственной предвыборной кампании. Он умный политик, опытный законодатель. Один из немногих по-настоящему преданных родине борцов. Таков Энтони Хаас. Спасибо за внимание. Съемочная группа «Неприятных новостей» прощается с вами. Пока!
– Чудесно, чудесно, – твердил Хаас, пожимая руку Касси, когда зажегся свет. Его лицо сияло от счастья.
– Прекрасная работа, – сказал Джеффри Меллон. – Я должен поблагодарить вас и… извиниться.
– За что? – спросила Касси с деланным удивлением, краем глаза наблюдая за Магнусом. Тот был, кажется, поглощен беседой с Маком.
– За то, что я в вас сомневался. Не верил в ваши возможности. Я почему-то боялся, что ваши съемки содержат какой-нибудь подвох, и в результате вы польете сенатора грязью…
– Почему вы все время чего-то боитесь, мистер Меллон? – перебила его Касси. – Вы-то сами как считаете: я могла откопать что-нибудь такое, что бы опорочило сенатора?
– Основное правило каждого политика, правило номер один, скажем так, – ответил он, дружески взяв ее за локоть, – знать, на какие вопросы отвечать, а на какие делать глухое ухо. Прошу прощения, сенатор, – обратился он к Хаасу, – но мы рискуем опоздать на заседание в «Бизнес-уик».
– Ну что ж, Касси. – Магнус протянул ей обе руки, когда она подошла. Мак стоял подле и счастливо улыбался, словно гордый отец. – Это оказалось гораздо лучше, чем я мог предположить. Прими мои поздравления. – Его улыбка была настолько искренней, а выражение лица таким трогательным, что Касси подумала уж было о том, что он не слишком близко к сердцу принял все происшедшее в их последнюю встречу. Он словно читал ее мысли: коснулся рукой щеки и улыбнулся как-то виновато.
– Благодарю, – ответила она, краснея. – Но повторяю: я работала не одна. И Шейла, и Гарви, и Кэл – они все потрудились на славу.
– И всем им воздастся по заслугам, – заверил ее Мак. – Они станут постоянными членами съемочной группы.
– Какой съемочной группы? – удивилась Касси, переводя взгляд с Мака на Магнуса и обратно.
– Приказ о назначении выйдет в тот день, когда в эфире появятся «Неприятные новости», – ответил Мак. – Сюжет о Хаасе окончательно развеял мои сомнения. Вы, Касси, и только вы, должны занять место ведущей этой передачи.
– Но… – Она еще более удивленно посмотрела на Магнуса. Тот улыбался доброй улыбкой.
– Никаких но, моя дорогая, – сказал он, вновь пожимая ей руку. – Это место ваше, и все тут.
Через неделю Касси взяла в пригородном гараже напрокат машину.
– Мне только на один день, – объяснила она, заполняя бланк. – Я верну ее завтра в это же время.
– Вы случайно не эта… как там… сестра Миранды Дарин?
– Да, это я, – ответила Касси и улыбнулась. За последние несколько дней она уже привыкла к подобным вопросам. Сообщение в газетах о назначении ее ведущей в один день сделало Касси знаменитой. Она уже успела принять участие в двух телешоу и дать несколько интервью. Поначалу она была в восторге от такого внимания к себе, но потом вдруг поняла: да ведь это все ерунда, неправда! Ведь ее покровители причастны к смерти Миранды. И как только правда всплывет наружу, думала Касси, ее собственная карьера будет закончена.
– Чушь! – воскликнула Шейла, когда Касси поделилась с ней этими своими соображениями. – Кто бы он ни оказался, это только добавит тебе популярности. И ни в коем случае не нужно отступать.
– Но у меня уже, кажется, нет сил…
– Но это даже глупо! Мы столько рисковали! Уже почти докопались до истины. Отступать теперь было бы непростительной ошибкой. В пятницу вечером, когда вы с Магнусом пойдете на балет, я проберусь к нему домой и найду нужные нам доказательства. Ты же в ближайший уик-энд сгоняешь в Хэмптон. А в понедельник, как и договаривались, мы с тобой отправимся к окружному прокурору. Мы же уже меньше, чем на полпути, к правде. Когда движение на трассе Лонг-Айленд поутихло, и дорога перестала полностью поглощать внимание Касси, она смогла, наконец, поразмыслить над тем, что ее на самом деле волнует. Нет, она не боялась того, что придется обращаться к властям, она боялась думать о том, кто был виновником смерти Миранды, И чем настойчивей она пыталась отбросить эти мысли, тем неотвязнее они становились. У сенатора Хааса, ясное дело, не было никаких причин. У Магнуса? Тем более. Любовник Миранды, он к тому же был заинтересован в ней чисто профессионально. Оставался Джесон. Тот самый Джесон, который сам признался ей, что их брак с Мирандой был ошибкой. И понятно, что это и могло стать причиной того, что он…
К тому же он знал: Миранда выяснила, что связывало его, Хааса и Магнуса. Смерть девушки, наступившая более двадцати лет назад, в гостинице, принадлежавшей Джесону. Историю с девушкой довольно скоро замяли… потом началась кампания «Магнуса в мэры». А через месяц отель был продан. И хотя убийство так и не удалось раскрыть, происшествие это, вероятно, не утратило своей значимости ни для одного из этих трех человек. Хаас хранит уже двадцать лет свидетельство о смерти – видимо, чтобы шантажировать Джесона и Магнуса. – Все они старались предать забвению это грязное дело. И тут появилась Миранда.
«Зачем ты все это делаешь? – вспомнила Касси слова Джесона, адресованные Миранде. – Я не имею никакого отношения к этой девушке. Почему ты хочешь меня погубить?»
Джесон… Каждую свободную минуту Касси думала о нем. Он был так искренне рад, когда узнал о назначении Касси постоянной ведущей «Неприятных новостей», что ее сердце бешено заколотилось от счастья.
– Я просто горжусь тобой, Касси, – сказал он, когда она сообщила ему эту потрясающую новость. Он уже собрался идти в офис и держал в руках «дипломат», но тут поставил его на пол. Касси даже показалось, что он хочет ее обнять. Но он этого не сделал, он лишь смотрел на нее со счастливой улыбкой. И Касси почувствовала, что не в силах больше мириться с теми преградами, которые разделяют ее и Джесона. Она должна узнать от него правду.
– Что-то у тебя слишком грустный вид для человека, у которого так хорошо идут дела, – заметил он.
– Джесо… – Она уже пожалела, что начала говорить. Он сделал шаг вперед и спросил, внимательно глядя ей в глаза:
– Да, Касси?
– Что это такое странное говорит Шейла – ты знаешь ее, она наш режиссер… будто ты участвовал…
– В чем?
– Ты и Магнус, В тот год, когда он собирался баллотироваться в мэры… Правда, что ты его поддерживал?
– Да, ну и что с того? – Из его голоса сразу же исчезли нотки нежности.
– И что произошло?
– Я не понимаю тебя. Произошло то, что Магнус передумал.
– Но почему?
– Так у него и спроси.
– Я пробовала. Но он не больше, чем ты, хочет об этом говорить, – ответила Касси. – Скажи мне, пожалуйста!
Он смотрел на нее каким-то усталым взглядом, он вообще выглядел так, словно безумно устал, хотя день только начался.
– Извини, но я опаздываю. Мне пора.
– Это все из-за той девушки, которая была убита в гостинице? – спросила она неожиданно. Он уже подошел к двери, но тут резко обернулся.
Касси подбежала к нему:
– Умоляю, скажи мне правду, Джесон!
– Ты не можешь желать правды сильнее, чем Миранда, – произнес он странную фразу, и глаза его сделались колючими.
– Нет, – почти закричала она, – я хочу знать! – Но он лишь оттолкнул ее, когда она загородила ему дорогу, и ушел, хлопнув дверью.
Целую неделю они едва разговаривали друг с другом – словно ждали, пока пройдет боль и гнев. Когда сегодня утром она сказала ему, что не придет вечером домой, а переночует у подруги, он даже не оторвал глаз от своей дурацкой газеты!
– Что ж, – буркнул он. – Это хорошо. Съезди, развейся.
«Едва ли мне удастся «развеяться», – подумала Касси, глядя на скучное серое шоссе. Когда она добралась до Ист-Хэмптона, солнце уже садилось за сосны, разливаясь багровым заревом. Стояло бабье лето, с океана дул легкий ветерок. К середине октября все курортные городки уже опустели. Рестораны были закрыты, бары не работали. Чтобы узнать дорогу, Касси пришлось заехать на бензоколонку.
– Дом Даринов? – переспросил хозяин, недоверчиво разглядывая Касси. – Уже несколько месяцев как там никто не живет.
– Я знаю. Но все же не могли бы вы просто показать мне дорогу?
– Конечно, мэм, – ответил за него парнишка, протиравший стекло ее машины. – Я объясню вам самый короткий путь. Только будьте осторожны. Уже темнеет.
Дорога вилась вдоль океана, и свежий соленый воздух приятно холодил лицо. Когда Касси припарковала машину около закрытых ворот, уже подкрались густые сумерки. Подойдя к воротам, она услышала где-то вдалеке довольно громкий противный скрипучий звук. Наверное, это бакен, решила она, но смутное ощущение того, что это предупреждение об опасности, уже закралось ей в душу.
– А куда мы так торопимся? – спросила Касси, подсаживаясь к ней. – А?
– Магнус велел Маку, чтобы мы показали ему что-нибудь, самое позднее, завтра утром.
– Но к чему такая спешка?
– Да ведь уже октябрь, Касси, проснись! Еще месяц – и начнутся выборы. А им нужно, чтобы наша передача оказала определенное воздействие на зрителей до выборов, а не после.
– Понимаю. А как ты думаешь, Хаас догадался?
– Что я стащила у него документы? Наверняка нет. Если б он об этом узнал, думаю, непременно постарался бы на меня как-то надавить – сам или через своих ребят.
– Ты права, скорей всего, – ответила Касси. – Но у меня все время такое чувство, будто за мной следят. Что меня подозревают. Я ведь уже успела задать столько неосторожных вопросов и Хаасу, и Джесону, и Магнусу.
– Ну да, и самое обидное, что, несмотря на все это, мы так правды до конца и не узнали.
– Да… Но что же мы еще-то можем предпринять? Не можем же мы залезть к Магнусу в квартиру?
– А что, неплохая идея! У меня, кстати, где-то валяются ключи. И я знаю, где он хранит все свои документы – в спальне.
– Да ты что, с ума сошла? Ведь это же… кража! И потом, что ты будешь делать, если он тебя застукает?
– Зарыдаю и скажу, что не могу без него жить. Брошусь прямо на кровать и буду скидывать одежду. Не волнуйся, у меня с ним свои счеты. Швейцар меня еще помнит и наверняка впустит. Подумает, что Магнус решил опять со мной развлечься.
– Ты все еще любишь его!
– Ты произнесла это таким тоном, словно выносишь мне приговор. Я же не упрекаю тебя за то, что ты до сих пор, как кошка, влюблена в своего Джесона. В глубине души ты небось все еще уверена, что виноват кто угодно, но только не он. Хотя у него для убийства собственной жены были и мотивы, и возможности, да у него даже алиби нет!
– Но он же спал дома.
– Всю ночь? Ты в этом уверена? Ты говоришь об этом так убежденно, словно просидела около него всю ночь напролет не смыкая глаз и слушала, как он храпит. А потом, по твоей логике, получается, что алиби есть и у тех двоих тоже: Магнус ходил в театр, а Хаас, как обычно, пьянствовал где-то с дружками.
– Ну, в принципе, любой из них мог отправиться в Ист-Хэмптон на два часа и подстроить аварию Миранды. Или послать туда кого-то вместо себя, – согласилась Касси.
– Последнее наиболее вероятно. По-моему, настало время съездить и забрать из винного погреба те документы, о которых упоминает Миранда.
– Да, ты права, – ответила Касси. – Пока у нас в руках нет тех документов – нет и доказательств.
На следующее утро в личном просмотровом зале Магнуса состоялся долгожданный просмотр. Сенатор Хаас и Вэнс Магнус восседали в первом ряду в окружении своих старших помощников. Съемочная группа «Неприятных новостей» и остальные члены команды сенатора заняли последние ряды маленького, но роскошного просмотрового зала. Касси не видела Магнуса с того самого вечера, когда ей пришлось бегом бежать из его квартиры. И хотя он кивнул, увидев ее, она отметила, что его улыбку дружелюбной можно было назвать с большим трудом. Когда все расселись, на сцену выполз Макферсон.
– То, что вы сейчас увидите, называется у нас «лапшой» Мы покажем вам весь основной материал, но он будет еще подредактирован и смонтирован. Должен сказать сразу: лично я доволен той работой, которую проделали Касси, Шейла и вся съемочная группа. Итак, спасибо, что пришли, и надеюсь, «Сенатор каждый день» придется вам по душе. Располагайтесь поудобнее, мы начинаем. Свет, попрошу…
«Что ж, могло быть и хуже», – подумал Магнус, нащупывая в темноте следы царапин на щеке. Хотя кожа уже почти зажила, злоба, которая накопилась в его душе, ничуть не уменьшилась. Но теперь, когда он увидел Касси на экране – как она беседует с сенатором и берет интервью у его друзей, – он вынужден был признать, что девочка потрудилась на славу. Это было именно то, что хотели и он, и Хаас. И хотя ее вопросы были поставлены, что называется, «в лоб»: «Мы все слышали о незаконных деньгах, которые вы якобы используете на предвыборную кампанию, правда ли это?» или «Говорят, вы неравнодушны к спиртному?» – Хаас сумел ответить на них с достоинством: видно было, что он к ним готов.
– Это правда, Касси. Вот сейчас, в «Неприятных новостях», я впервые в этом признаюсь. Понимаете, алкоголь сделался за эти годы для меня в каком-то смысле привычкой. Но светская жизнь это, знаете ли, такая штука! Вы, наверное, успели заметить, пока ездили за мной повсюду, сколько в жизни политика банкетов, приемов, официальных обедов, ленчей и тому подобного. – Сенатор улыбнулся и развел руками.
Одним словом, интервью позволило Хаасу публично покаяться в грехах, и все же в результате складывалось впечатление, что сенатор – отличный парень.
– И я не стесняюсь говорить об этом. Главное, чтобы то, что было просто удовольствием, не стало неотъемлемой частью жизни, надо найти в себе силы, чтобы вовремя остановиться, – в роли борца с алкоголизмом Хаас был просто бесподобен!
Магнус, внимательно следивший за тем, что происходило на экране, приходил во все больший и больший восторг от профессионализма Касси. Она была истинной американкой, как Джейн Поли, такой же умной и артистичной, как Диана Сойер, и в то же время сохраняла свою собственную неповторимую индивидуальность.
– Да, Энтони Хаас уже не молод, – говорила она, обращаясь к зрителям. – Да, он, как и все мы, не лишен недостатков. Но он участвовал в политической борьбе уже тогда, когда многих из нас с вами еще не было на свете. Некоторые говорят теперь, что он борется за продление своей политической карьеры. Да, отчасти это так. Но ведь Энтони Хаас всегда был борцом, чего бы это ни касалось: гражданских прав или его собственной предвыборной кампании. Он умный политик, опытный законодатель. Один из немногих по-настоящему преданных родине борцов. Таков Энтони Хаас. Спасибо за внимание. Съемочная группа «Неприятных новостей» прощается с вами. Пока!
– Чудесно, чудесно, – твердил Хаас, пожимая руку Касси, когда зажегся свет. Его лицо сияло от счастья.
– Прекрасная работа, – сказал Джеффри Меллон. – Я должен поблагодарить вас и… извиниться.
– За что? – спросила Касси с деланным удивлением, краем глаза наблюдая за Магнусом. Тот был, кажется, поглощен беседой с Маком.
– За то, что я в вас сомневался. Не верил в ваши возможности. Я почему-то боялся, что ваши съемки содержат какой-нибудь подвох, и в результате вы польете сенатора грязью…
– Почему вы все время чего-то боитесь, мистер Меллон? – перебила его Касси. – Вы-то сами как считаете: я могла откопать что-нибудь такое, что бы опорочило сенатора?
– Основное правило каждого политика, правило номер один, скажем так, – ответил он, дружески взяв ее за локоть, – знать, на какие вопросы отвечать, а на какие делать глухое ухо. Прошу прощения, сенатор, – обратился он к Хаасу, – но мы рискуем опоздать на заседание в «Бизнес-уик».
– Ну что ж, Касси. – Магнус протянул ей обе руки, когда она подошла. Мак стоял подле и счастливо улыбался, словно гордый отец. – Это оказалось гораздо лучше, чем я мог предположить. Прими мои поздравления. – Его улыбка была настолько искренней, а выражение лица таким трогательным, что Касси подумала уж было о том, что он не слишком близко к сердцу принял все происшедшее в их последнюю встречу. Он словно читал ее мысли: коснулся рукой щеки и улыбнулся как-то виновато.
– Благодарю, – ответила она, краснея. – Но повторяю: я работала не одна. И Шейла, и Гарви, и Кэл – они все потрудились на славу.
– И всем им воздастся по заслугам, – заверил ее Мак. – Они станут постоянными членами съемочной группы.
– Какой съемочной группы? – удивилась Касси, переводя взгляд с Мака на Магнуса и обратно.
– Приказ о назначении выйдет в тот день, когда в эфире появятся «Неприятные новости», – ответил Мак. – Сюжет о Хаасе окончательно развеял мои сомнения. Вы, Касси, и только вы, должны занять место ведущей этой передачи.
– Но… – Она еще более удивленно посмотрела на Магнуса. Тот улыбался доброй улыбкой.
– Никаких но, моя дорогая, – сказал он, вновь пожимая ей руку. – Это место ваше, и все тут.
Через неделю Касси взяла в пригородном гараже напрокат машину.
– Мне только на один день, – объяснила она, заполняя бланк. – Я верну ее завтра в это же время.
– Вы случайно не эта… как там… сестра Миранды Дарин?
– Да, это я, – ответила Касси и улыбнулась. За последние несколько дней она уже привыкла к подобным вопросам. Сообщение в газетах о назначении ее ведущей в один день сделало Касси знаменитой. Она уже успела принять участие в двух телешоу и дать несколько интервью. Поначалу она была в восторге от такого внимания к себе, но потом вдруг поняла: да ведь это все ерунда, неправда! Ведь ее покровители причастны к смерти Миранды. И как только правда всплывет наружу, думала Касси, ее собственная карьера будет закончена.
– Чушь! – воскликнула Шейла, когда Касси поделилась с ней этими своими соображениями. – Кто бы он ни оказался, это только добавит тебе популярности. И ни в коем случае не нужно отступать.
– Но у меня уже, кажется, нет сил…
– Но это даже глупо! Мы столько рисковали! Уже почти докопались до истины. Отступать теперь было бы непростительной ошибкой. В пятницу вечером, когда вы с Магнусом пойдете на балет, я проберусь к нему домой и найду нужные нам доказательства. Ты же в ближайший уик-энд сгоняешь в Хэмптон. А в понедельник, как и договаривались, мы с тобой отправимся к окружному прокурору. Мы же уже меньше, чем на полпути, к правде. Когда движение на трассе Лонг-Айленд поутихло, и дорога перестала полностью поглощать внимание Касси, она смогла, наконец, поразмыслить над тем, что ее на самом деле волнует. Нет, она не боялась того, что придется обращаться к властям, она боялась думать о том, кто был виновником смерти Миранды, И чем настойчивей она пыталась отбросить эти мысли, тем неотвязнее они становились. У сенатора Хааса, ясное дело, не было никаких причин. У Магнуса? Тем более. Любовник Миранды, он к тому же был заинтересован в ней чисто профессионально. Оставался Джесон. Тот самый Джесон, который сам признался ей, что их брак с Мирандой был ошибкой. И понятно, что это и могло стать причиной того, что он…
К тому же он знал: Миранда выяснила, что связывало его, Хааса и Магнуса. Смерть девушки, наступившая более двадцати лет назад, в гостинице, принадлежавшей Джесону. Историю с девушкой довольно скоро замяли… потом началась кампания «Магнуса в мэры». А через месяц отель был продан. И хотя убийство так и не удалось раскрыть, происшествие это, вероятно, не утратило своей значимости ни для одного из этих трех человек. Хаас хранит уже двадцать лет свидетельство о смерти – видимо, чтобы шантажировать Джесона и Магнуса. – Все они старались предать забвению это грязное дело. И тут появилась Миранда.
«Зачем ты все это делаешь? – вспомнила Касси слова Джесона, адресованные Миранде. – Я не имею никакого отношения к этой девушке. Почему ты хочешь меня погубить?»
Джесон… Каждую свободную минуту Касси думала о нем. Он был так искренне рад, когда узнал о назначении Касси постоянной ведущей «Неприятных новостей», что ее сердце бешено заколотилось от счастья.
– Я просто горжусь тобой, Касси, – сказал он, когда она сообщила ему эту потрясающую новость. Он уже собрался идти в офис и держал в руках «дипломат», но тут поставил его на пол. Касси даже показалось, что он хочет ее обнять. Но он этого не сделал, он лишь смотрел на нее со счастливой улыбкой. И Касси почувствовала, что не в силах больше мириться с теми преградами, которые разделяют ее и Джесона. Она должна узнать от него правду.
– Что-то у тебя слишком грустный вид для человека, у которого так хорошо идут дела, – заметил он.
– Джесо… – Она уже пожалела, что начала говорить. Он сделал шаг вперед и спросил, внимательно глядя ей в глаза:
– Да, Касси?
– Что это такое странное говорит Шейла – ты знаешь ее, она наш режиссер… будто ты участвовал…
– В чем?
– Ты и Магнус, В тот год, когда он собирался баллотироваться в мэры… Правда, что ты его поддерживал?
– Да, ну и что с того? – Из его голоса сразу же исчезли нотки нежности.
– И что произошло?
– Я не понимаю тебя. Произошло то, что Магнус передумал.
– Но почему?
– Так у него и спроси.
– Я пробовала. Но он не больше, чем ты, хочет об этом говорить, – ответила Касси. – Скажи мне, пожалуйста!
Он смотрел на нее каким-то усталым взглядом, он вообще выглядел так, словно безумно устал, хотя день только начался.
– Извини, но я опаздываю. Мне пора.
– Это все из-за той девушки, которая была убита в гостинице? – спросила она неожиданно. Он уже подошел к двери, но тут резко обернулся.
Касси подбежала к нему:
– Умоляю, скажи мне правду, Джесон!
– Ты не можешь желать правды сильнее, чем Миранда, – произнес он странную фразу, и глаза его сделались колючими.
– Нет, – почти закричала она, – я хочу знать! – Но он лишь оттолкнул ее, когда она загородила ему дорогу, и ушел, хлопнув дверью.
Целую неделю они едва разговаривали друг с другом – словно ждали, пока пройдет боль и гнев. Когда сегодня утром она сказала ему, что не придет вечером домой, а переночует у подруги, он даже не оторвал глаз от своей дурацкой газеты!
– Что ж, – буркнул он. – Это хорошо. Съезди, развейся.
«Едва ли мне удастся «развеяться», – подумала Касси, глядя на скучное серое шоссе. Когда она добралась до Ист-Хэмптона, солнце уже садилось за сосны, разливаясь багровым заревом. Стояло бабье лето, с океана дул легкий ветерок. К середине октября все курортные городки уже опустели. Рестораны были закрыты, бары не работали. Чтобы узнать дорогу, Касси пришлось заехать на бензоколонку.
– Дом Даринов? – переспросил хозяин, недоверчиво разглядывая Касси. – Уже несколько месяцев как там никто не живет.
– Я знаю. Но все же не могли бы вы просто показать мне дорогу?
– Конечно, мэм, – ответил за него парнишка, протиравший стекло ее машины. – Я объясню вам самый короткий путь. Только будьте осторожны. Уже темнеет.
Дорога вилась вдоль океана, и свежий соленый воздух приятно холодил лицо. Когда Касси припарковала машину около закрытых ворот, уже подкрались густые сумерки. Подойдя к воротам, она услышала где-то вдалеке довольно громкий противный скрипучий звук. Наверное, это бакен, решила она, но смутное ощущение того, что это предупреждение об опасности, уже закралось ей в душу.
31
Ворота были заперты, дом отделял от дороги высокий забор. Хотя у Касси были ключи и от калитки, и от дома, она боялась ими воспользоваться, так как знала, что усадьба соединена сигнализацией с полицейским участком, а ей вовсе не хотелось афишировать свой приезд. И она пошла вдоль забора, раздумывая над тем, как бы незаметно проникнуть внутрь. Каблуки ее утопали в песке. Она сняла туфли и поплотнее застегнула свой легонький льняной пиджачок. Когда она одевалась сегодня утром, то на градуснике было около двадцати градусов, бабье лето еще стояло в Нью-Йорке, а здесь уже чувствовалось дыхание осени. Деревья наполовину оголились, и под ногами шелестела палая листва. Забор, казалось, никогда не кончится. Вообще, усадьба имела снаружи вид весьма внушительный. Касси не раз приходилось до этого видеть фотографии с его изображением. Дом считался местной достопримечательностью, и многие отдыхающие приходили сюда посмотреть на него, и даже сфотографироваться на его фоне.