Берд Николь. Видение в голубом

   Макгрегор ухмыльнулся с видом нераскаявшегося грешника.
   — Ну что ж, вы начинаете меня понимать.
   — Это не сулит ничего хорошего вашей будущей жене, если только вам удастся найти достаточно богатую леди и завоевать ее расположение, — парировала Луиза.
   — О нет, — возразил он. — Просто сейчас я гуляю там, где мне вздумается. К чему лукавить? Но я всегда играю честно, и когда женюсь, я буду верен жене.
   — Конечно, будете, раз женитесь, — начала было Луиза и запнулась, поняв, что он опять смеется над ней.
   — Моя дорогая наивная мисс Крукшенк, многие мужчины не отказывают себе в удовольствии только потому, что стали женатыми. Но я придерживаюсь иного мнения и не собираюсь нарушать брачные узы.
   Макгрегор чуть наклонился вперед, и Луизу снова поразило удивительное сочетание его широких плеч с озорным и лукавым блеском глаз. Внезапно она почувствовала внутри себя необычное шевеление, волнующее, возбуждающее.
   — И насколько крепко ваше слово? — улыбнулась она.
   — Я никогда его не нарушу, — сказал он.
   Луиза медлила, его голос звучал необыкновенно серьезно. К тому же раньше он откровенно рассказал ей насчет своих настоящих намерений.
   Макгрегор взял ее руку и поднес к губам. Луиза еле заметно затрепетала, надеясь, что он ничего не заметил.
   А если и заметил, то не подал виду. Затем, к ее разочарованию, он выпустил ее руку и откинулся на стуле.
   — Вы уже уходите?
   — В следующий раз, когда мы увидимся, я приглашу вас танцевать, — пообещал он. — Возможно, в среду вечером, в «Олмаке». О Боже, какая же там скука! Мне просто необходимо развлечься. — Налицо Луизы набежала тень. Уже собираясь встать, он спросил: — В чем дело?
   — У меня нет поручителей, — объяснила Луиза. — По всей видимости, мне не удастся заручиться чьей-либо поддержкой.
   Ей не удалось скрыть обиды, и он, кажется, заметил и понял, как это ее огорчает.
   — На самом деле вы не слишком много потеряли. Поверьте, это не самое лучшее место в Лондоне.
   Луиза ничего не ответила, но ее молчание было красноречивее всяких слов.
   — Подумайте, сколько в Лондоне других мест, где вы можете получить удовольствие, не обращая внимания на то, что скажут эти склочницы из высшего света.
   — А что это за места? — спросила Луиза.
   — Вы можете пойти в библиотеку на Бонд-стрит и взять там почитать роман миссис Радклифф о средневековых ужасах. Можно двадцать четвертого числа посетить художественную мастерскую сэра Томаса Лоуренса или соседнюю мастерскую Хоппнера и полюбоваться портретами самых знатных лиц столичного высшего света; как знать, может быть, один из них соблазнится написать ваш портрет за приличное вознаграждение. Вы будете там самой очаровательной. Вам не понадобится столько ухищрений, чтобы выглядеть получше, как это потребовалось нашему знаменитому герцогу Веллингтону. Луиза рассмеялась, ей было приятно это слышать.
   — Вы в самом деле так думаете?
   — Конечно. На Стрэнде есть книжный магазин Аккермана — еще одно излюбленное место времяпрепровождения светских молодых девиц. И конечно, опера, театр, амфитеатр, где показывают диких зверей…
   Луиза невольно хихикнула:
   — Я уже не ребенок.
   — О нет. Я совершенно уверен в обратном.
   Тут он взглянул на высокий корсаж ее платья. Луиза снова почувствовала во всем теле покалывание, какое-то неприличное возбуждение, которое он всегда вызывал у нее.
   Но в этот момент подошла мисс Поумшак с пакетом в руках. Лицо ее выражало неодобрение.
   — Какое это было наслаждение, мисс Крукшенк. — Лейтенант встал и почтительно поклонился. — Уверен, мы вскоре снова встретимся, — сказал он, обращаясь к Луизе.
   — Не сомневаюсь, — согласилась с ним девушка, спокойно и сдержанно, чтобы не показать, насколько привлекательным ей показалось его предложение.
   А если мисс Поумшак заметила ее разговор тет-а-тет с этим напористым лейтенантом — ну и пусть!
   Лорд Гейбриел приподнял почти невесомое тело девушки, раздумывая о том, не кликнуть ли камердинера. Еще больше подошла бы горничная, но опять же, если позвать ее на помощь, то своим криком он может напугать жену. Пока он раздумывал, что предпринять, девушка, к его облегчению, зашевелилась и присела.
   — Что случилось?
   — Вы упали в обморок, — сказал Гейбриел, помогая ей снова сесть в кресло. — Позвольте мне предложить вам бокал вина.
   Джемма хранила молчание, пока он, повернувшись к ней спиной, наливал портвейн из графина, стоявшего на соседнем столике. Когда он невзначай оглянулся, то увидел, что девушка плачет. Заметив его взгляд, она попыталась вытереть слезы, размазав их по щекам. Ее усилие взять себя в руки подействовало на Гейбриела гораздо сильнее, чем если бы он услышал ее громкие рыдания.
   — Вот, — сказал он мягче, чем говорил с ней до этого. — Пожалуйста, выпейте глоток. Это поможет вам успокоиться.
   Она сделала глоток вина и закашлялась. Видимо, никогда не пила крепких напитков, отметил про себя Гейбриел.
   — Простите меня, вы так расстроились, но… — начал он снова.
   — Я словно потеряла ее опять, — сказала она, глядя невидящим взором. — У меня никогда не было матери, настоящей матери. Я думала, что наконец увижу ее лицо, услышу ее голос, она все мне объяснит.
   — Что объяснит?
   — Но ведь я в своем письме сообщила вам обстоятельства моей жизни, — заметила она с легким упреком.
   Гейбриел пожалел, что не прочел до конца это злополучное письмо. Но разве мог он признаться, что выбросил его?
   — Прошу меня простить. Вы не будете так добры напомнить мне кое-что о себе?
   В ее взгляде промелькнула скрытая ирония, словно из них двоих он, а не она, терял сознание, отметил про себя Гейбриел, тем не менее она кивнула.
   — Меня пять лет воспитывала одна добрая леди, но я знала, что это моя приемная мать. Когда она внезапно скончалась, меня отправили в приют, и это было отнюдь не самое… — Джемма отвернулась, у нее запершило в горле от слез. — Спустя какое-то время меня оттуда забрали и определили в пансион для благородных девиц в Йоркшире. Плату за обучение вносил мой поверенный, однако он ничего не рассказывал мне о моем прошлом.
   — А как вас зовут? — спросил Гейбриел. Девушка залилась краской и прямо ответила:
   — Меня там знали как Джемму Смит. Но когда мне исполнился двадцать один год, мой поверенный прислал мне письмо. Он сообщил, что это письмо хранилось у него в течение двадцати лет, с тем чтобы передать его мне в день моего совершеннолетия. Я сразу отправилась в Лондон, как было указано в письме, чтобы разыскать вас. Я чувствовала… чувствовала себя такой счастливой.
   Ее голос дрогнул. Гейбриел отвел глаза, чтобы дать ей время прийти в себя.
   — Но вы должны понимать, насколько фантастична вся эта история, — заметил Гейбриел.
   Джемма кивнула:
   — Конечно, понимаю. Но я полагала… — Ее голос снова дрогнул, однако она взяла себя в руки. — Я полагала, что могу просто положиться на мою мать, которая все подтвердит и наконец ответит на все вопросы о моем прошлом, которые не давали мне покоя все эти годы.
   — Весьма сожалею, что ее здесь нет, — произнес Гейбриел и испугался, что это вызовет новый поток слез. — Боюсь, что мне ничего не известно… мне ничего не говорили… о сестре. Каким образом могла моя мать скрыть роды? Все это кажется просто невероятным.
   Джемма вынула из ридикюля изящный платочек и вытерла глаза.
   — Но возможно, ваш отец…
   — Он тоже умер, — проговорил Гейбриел, и его голос снова напрягся. — Мой старший брат сейчас за границей, но он вряд ли слышал хоть что-нибудь, иначе обязательно рассказал бы мне.
   Лицо у Джеммы окаменело.
   — Эти написанные строчки не напоминают вам почерк вашей матери? Хотя бы об этом вы можете что-нибудь сказать?
   Гейбриел снова взглянул на листок бумаги с выцветшими чернилами, лежащий у него на столе.
   — Я не уверен.
   — Вы не могли бы сравнить это с одним из писем вашей матери, которые у вас сохранились?
   Гейбриел с облегчением заметил, что к ней вернулась способность рассуждать.
   — Не знаю, боюсь, что у меня нет под рукой образца ее почерка, — сказал он.
   Джемма недоуменно приподняла брови, теперь Гейбриел, в свою очередь, почувствовал себя неловко.
   — Есть причины, по которым…
   — Но должно же быть хоть что-то! — запротестовала она.
   Гейбриел попытался вспомнить.
   — У моей жены сохранилась книга по домоводству, которой когда-то пользовалась моя мать; дворецкий сберег ее, когда она умерла. Там есть несколько рецептов, написанных ее рукой.
   — Вот и прекрасно! — возбужденно проговорила мисс Смит.
   — Да, но эта книга находится в моем загородном имении, — тут же разочаровал он ее.
   Джемма открыла было рот, но Гейбриел предупреждающе поднял руку, не желая больше спорить.
   — Я пошлю за ней, а потом тщательно сравню с вашим письмом.
   Он повернулся, чтобы взять письмо со стола. Но девушка оказалась проворнее его. Она быстро схватила листок и прижала к груди.
   — Прошу извинить меня, — сказала она, переводя дыхание. — Я не могу расстаться с этим даже на несколько дней.
   Неужели она опасалась, что он уничтожит это письмо? Гейбриел стал ее уговаривать, заверяя, что у него и в мыслях нет ничего подобного, однако девушка стояла на своем, простодушно глядя на него.
   — Это единственное, что осталось у меня от моей матери, она написала, что любит меня. Я всегда буду хранить это письмо. — Она закусила губу и прижала листок к сердцу.
   — Понятно, — согласился он. — Обещаю вам: как только мне доставят книгу, я тотчас извещу вас об этом. Я также напишу моему брату. Впрочем, он, кажется, сейчас в Константинополе, поэтому не следует ждать от него скорого ответа.
   Джемма вздохнула.
   — Благодарю вас за это, а также за то, что согласились увидеться со мной. Я думала, вы вообще меня не примете.
   Гейбриел не стал сообщать ей, что она проникла внутрь благодаря попустительству лакея, сам Гейбриел в душе остался почти равнодушен к ее затруднительному положению, ко всему, в чем она призналась ему.
   Он только спросил:
   — Могу ли я узнать, где вы остановились? Джемма сообщила ему адрес и направилась к дверям.
   Хотя вид у нее был печальный, но шла она с гордо поднятой головой. Мужественная девушка, невольно подумал Гейбриел. Будь он уверен в ее здравомыслии, легче было бы разобраться во всей этой истории.
   Ее походка все еще оставалась нетвердой.
   — Вы позволите вызвать мой экипаж, чтобы доставить вас до вашего дома? — предложил Гейбриел.
   Джемма покачала головой:
   — Не надо, благодарю. Меня ждет моя служанка. Эти слова она произнесла не менее величественно, чем герцогиня, — Гейбриел с трудом сдержал улыбку. Он проводил ее взглядом до вестибюля, затем вызвал лакея, велел ему нанять кеб и заплатить за проезд до того, как обе женщины покинут дом. Виду слуги был несколько озадаченный, тем не менее он кивнул, взял у хозяина деньги и поспешил за молодой леди и ее служанкой.
   Гейбриел вернулся в библиотеку и прошел к столу, однако он поймал себя на мысли, что прислушивается к шагам загадочной мисс Смит, покидавшей его дом. Скорее всего это был плод больного воображения: как его мать могла втайне родить ребенка, отослать его от себя и никогда не обмолвиться об этом ни словом? Нет-нет, такое даже вообразить себе невозможно.
   До Гейбриела вдруг дошло — незнакомка не стала просить у него денег. Когда он впервые читал ее записку вчера днем, то сразу предположил, что это просто уловка с целью выманить у него деньги. Он опять пожалел, что не прочитал до конца то письмо. Он посмотрел в мусорную корзину возле стола, но она была уже пуста. Прислуга, как всегда, аккуратно исполняла свои обязанности, Психея следила за этим.
   Едва у него промелькнула мысль о жене, как она сама появилась в дверях библиотеки. Гейбриел вскочил и устремился ей навстречу:
   — Моя любовь, как ты себя чувствуешь?
   — Хорошо, — ответила Психея, но пока он целовал ее, она слегка нахмурилась. — Что за молодая леди ушла отсюда такая расстроенная? Кстати, у нее точь-в-точь такие глаза, как у тебя.

Глава 9

   Вернувшись домой, Джемма почувствовала себя полностью разбитой и опустошенной, все ее мечты разлетелись вдребезги. Впрочем, со стороны ее брата, лорда Гейбриела, было очень любезно отправить их в наемном кебе. У нее вряд ли хватило бы сил добраться до дома пешком. Ноги у нее ослабли, колени дрожали, голова буквально раскалывалась от боли. Такого удара судьбы она не ожидала.
   Единственным ее желанием было пройти к себе в комнату и предаться целиком своему горю и отчаянию. А что еще ей оставалось делать?
   Однако ее поджидала Луиза, которая, должно быть, услышала, как они вернулись, и вышла в холл, в то время как Джемма развязывала ленты на шляпке и снимала перчатки.
   — Что… — начала было Луиза, но, взглянув на Джемму, осеклась. — Лили, отнесите вещи мисс Смит наверх и принесите нам чай в гостиную. Или ты хочешь пройти к себе в спальню? — обратилась она к Джемме.
   В голосе Луизы слышалось искреннее участие, а в глазах отражалось неподдельное беспокойство. А ведь у Луизы хватало своих собственных неприятностей, напомнила себе Джемма, хотя и не столь значительных, как у нее самой.
   Она должна быть сильной. Нельзя падать духом.
   — В гостиной будет удобно, — произнесла Джемма с дрожью в голосе. Луиза сделала вид, будто ничего не заметила; она хранила молчание до тех пор, пока они не прошли в гостиную и она не закрыла двери перед любопытными взорами прислуги. Затем Луиза привлекла Джемму к себе и обняла.
   — Что-то не так?
   . Участие и сочувствие подруги заставили Джемму разрыдаться.
   Наконец она успокоилась и вынула из ридикюля свой еще влажный носовой платок.
   — Возьми мой. — Луиза протянула ей платок. — Он чистый.
   Джемма взяла у Луизы платок и вытерла слезы.
   — Полагаю, мне придется позаимствовать у тебя несколько ломтиков огурцов, — попыталась она пошутить.
   Луиза вежливо улыбнулась в ответ на эту милую шутку, хотя вид у нее оставался по-прежнему встревоженным.
   — Неужели он отказал? Но как он мог, у тебя же письмо от матери!
   — Я надеялась, что он поговорит с матушкой, чтобы проверить все написанное в ее письме, но оказалось, что мама умерла! Она не может ответить ни на его, ни на мои вопросы. — Губы у Джеммы задрожали, но она взяла себя в руки.
   Луиза выдохнула:
   — О, моя дорогая!
   Джемма отвернулась, когда в гостиную вошла Лили, неся чай на подносе. Пока служанка расставляла на столике чашки, чайник и блюдца с пирожными, девушки хранили молчание.
   — Благодарю вас, Лили, — сказала Луиза. Лили присела в реверансе, и Джемма почувствовала на себе ее любопытный взгляд, затем Лили вышла, прикрыв за собой дверь.
   Луиза разлила чай, положила сахар и сливки, но руки у нее дрожали.
   — Выпей чаю, это тебе просто необходимо, — сказала Луиза. — Джемма, ты никогда об этом не говорила, но я думала, ты знаешь. Мне ужасно неловко. Ведь я должна была предупредить тебя.
   — О чем? — воскликнула Джемма.
   — Я знала о том, что твоя мама скончалась. В прошлом году я была в их загородном поместье и там услышала о ее кончине. Но за это время случилось так много всего… Да, я поступила нехорошо. Стыдно признаться, но я пыталась забыть об этом. — Луиза нахмурилась. — Джемма, я так несчастна! Я думала, что ты только стремишься воссоединиться со своим братом. И хотела посмотреть, как ты оцениваешь создавшееся положение.
   Джемма судорожно сглотнула. Знай она, что мамы нет в живых, она вряд ли решилась бы на встречу с братом.
   — Я мало кому рассказывала о своем положении, даже друзьям. — Джемма вздохнула. — Тут нет твоей вины, Луиза. В каком-то смысле я даже рада, что ничего не знала. Просто это гораздо раньше разрушило бы мои мечты. По крайней мере у меня было несколько недель, когда я считала, что моя мама ждет меня, и от одной этой мысли чувствовала себя счастливой.
   Лицо у Луизы слегка просветлело.
   — Съешь пирожное, ты ведь ничего не ела за завтраком. Со стороны Лили было весьма разумно подать пирожные. Как поешь, так сразу улучшается настроение. Так всегда говорила моя тетушка. И надо сказать, была права.
   Оглядевшись, Джемма спросила:
   — А где мисс Поумшак?
   — Наверху. Пришивает к шляпке ленты, которые мы вчера купили, — сказала Луиза и протянула тарелку с пирожными. Джемма взяла одно.
   — Спасибо, — поблагодарила она, не столько за предложенное угощение, сколько желая выразить этим свою признательность. Луиза понимающе кивнула.
   Джемма ела пирожное, запивая его чаем, надеясь хоть немного успокоиться. Однако знала, что это невозможно.
   — Скрытность присуща не только тебе. Синклеры весьма щепетильны в семейных делах и никому ничего не рассказывают. Однажды оба брата так рассорились друг с другом, что в прошлом сезоне дрались на дуэли. Я собственными глазами видела этот поединок и думала, что кто-то из них обязательно будет убит. И действительно, один чуть было не погиб! Причина их ссоры так и осталась неизвестной. Даже моя тетка ничего не сказала. Она просто обожает маркиза, старшего брата лорда Гейбриела, и не хочет ставить его в неловкое положение.
   — Я ни в чем тебя не виню, Луиза, — сказала Джемма. — Но смерть мамы для меня страшный удар. Я так надеялась на встречу с ней… — Джемма сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. — Мне надо подняться к себе и какое-то время побыть одной.
   Луиза кивнула.
   — Если я чем-либо могу помочь, то не стесняйся, зови меня.
   Джемма печально улыбнулась, отодвинула тарелку и пошла к себе. Девушка буквально рухнула на кровать и закрыла глаза, но сон не шел, только пришли слезы.
   Луиза расхаживала взад и вперед по гостиной, вспоминая свои разговоры с Джеммой. Джемма никогда не говорила о том, что хотела бы встретиться со своей матерью, но Луизе следовало бы догадаться об этом.
   Казалось, день никогда не кончится. Луиза поговорила с мисс Поумшак, когда почтенная леди спустилась вниз на чашку чая, но все равно не могла избавиться от гнетущих мыслей.
   Чуть более часа спустя Луиза поднялась на этаж, где располагались комнаты для гостей, и замерла перед спальней Джеммы. Оттуда доносились рыдания.
   Луиза едва слышно постучала.
   — Джемма?
   Наступила тишина, затем раздался приглушенный голос Джеммы:
   — Входи.
   Луиза открыла дверь. Но едва она увидела лицо Джеммы, как тут же устремилась к ней, села на кровать и обняла ее.
   — О, дорогая, разве можно так убиваться? Как мне тебе помочь? Может, примешь настойку опия мисс Поумшак? Тогда сразу уснешь.
   Джемма покачала головой:
   — От лекарств потом только хуже. Я никак не могу успокоиться. Мне невыносимо больно.
   У Луизы глаза стали влажными от слез.
   — Понимаю, я чувствовала себя точно так же, когда скончался мой отец, но я была не одна, тетушка и дядюшка утешали меня. А сейчас, Джемма, рядом с тобой я!
   — Как это глупо, ведь она умерла несколько лет тому назад, как сказал лорд Гейбриел, но… — Джемма снова заплакала.
   — Но для тебя это явилось полной неожиданностью, и это совсем не глупо, — заверила ее Луиза.
   — Благодарю тебя, — произнесла Джемма. — Сейчас я встану, умоюсь, а потом мы могли бы прогуляться или покататься в экипаже. Возможно, это немного отвлечет меня от тяжелых мыслей.
   Луиза кивнула. Она подумала, что ее опасения снова испытать унижение при встрече с представительницами высшего общества ничтожны и мелки в сравнении с горем Джеммы, и прогнала свои страхи прочь.
   — Блестящая идея. Это позволит тебе избавиться от меланхолии. Я велю заложить экипаж, — сказала Луиза. — Где твоя шаль?
   Девушки надели шляпки, перчатки, накинули шали, сели в карету и медленно покатили в Гайд-парк. Движение в Лондоне не позволяло ехать с большой скоростью.
   К тому времени, когда они добрались до парка, Джемма, казалось, перестала держаться отчужденно, отгородившись в своем несчастье от всего мира. Луиза, вспомнив прошлые замечания Джеммы, призвала на помощь все свое самообладание, чтобы не выглядеть излишне робкой под косыми взглядами взыскательных представительниц столичной знати. День выдался чудесный, Луиза велела кучеру остановиться, и девушки вышли, чтобы погулять вдоль усыпанных цветами клумб парка.
   Они провели приятные полчаса, гуляя по дорожкам и наслаждаясь видом цветущих весенних цветов и нежных, только что распустившихся, зеленых листочков на деревьях. Хотя в парке в такой погожий день было полно народу, Луиза не заметила ни одного знакомого лица, и тревожащие ее воспоминания немного утихли. Теплый ветерок ласково касался ее лица и разносил в воздухе тонкий аромат цветущих трав и деревьев, настроение у Луизы поднялось, Джемма наконец согласилась, что это была неплохая идея — поехать в парк.
   Поглядывая украдкой на подругу, Луиза размышляла о том, как было несправедливо заставить Джемму переживать заново кончину ее матери, в полном одиночестве, без семьи. Она вспомнила, насколько болезненна была для нее кончина отца. Но ведь рядом с ней тогда оказались ее тетушка и дядюшка, Лукас, множество родственников, друзья, всегда готовые утешить ее, выразить свои соболезнования, посочувствовать. А кто был у Джеммы?
   У нее была только она, Луиза! Луиза сказала себе, что ей следует поменьше думать о собственных неприятностях и побольше о своей подруге, которой нельзя позволять оставаться одной. Она взяла Джемму под руку и улыбнулась.
   — Я только… — Голос Луизы дрогнул, как только ее взгляд упал на дальний конец дорожки. Она разглядела тех, кто шел им навстречу, и оцепенела.
   — Что случилось? — удивленно воскликнула Джемма.
   — Я… ничего не случилось. О Боже, это мисс Харгрейв и мисс Симпсон, те самые особы, с которыми я разговаривала в театре. Они идут прямо сюда! Что же мне делать?
   Луиза не знала, успеют ли они добежать до своей кареты.
   — Я не вынесу, если мне снова выкажут пренебрежение!
   — Конечно, нет! — решительно заявила Джемма. Луиза никак не могла выбрать наиболее короткий путь к экипажу. Любуясь цветами, они забрались довольно далеко.
   — Луиза, мы не побежим, — сказала Джемма, понизив голос. — Не обращай на них внимания.
   — Но я не вынесу, если меня снова прилюдно унизят, — запротестовала Луиза. При одной лишь мысли об этом у нее болезненно сжалось сердце.
   — Ничего не произойдет, — ответила Джемма со спокойной уверенностью. — Они не посмеют.
   — Но мы не можем им помешать! — запаниковала Луиза.
   — Вспомни, что я тебе говорила, — старалась успокоить ее Джемма. — Сделай вид, будто не замечаешь их. Разговаривай со мной, улыбайся, любуйся цветами.
   Говоря это, Джемма резко свернула на другую дорожку, таким образом повернувшись спиной к приближавшимся гарпиям. Луиза едва дышала от волнения, когда Джемма устремилась к клумбе с тюльпанами.
   — Посмотри, какой красивый оттенок у этого цветка, не правда ли? Наверно, это новый сорт? Может, стоит сказать твоему садовнику, чтобы он разузнал насчет разных сортов тюльпанов?
   Луиза с трудом сдержала душивший ее нервный смех, ведь у нее не было никакого садовника, но она наконец уяснила себе тактику Джеммы — не обращать внимания на этих особ, не давая возможности выказать ей свое пренебрежение. О чем, интересно, в данный момент думают мисс Харгрейв и мисс Симпсон? Луиза хотела бросить взгляд в их сторону, но не осмелилась.
   Она приняла приличествующий моменту серьезный вид, хотя они с Джеммой обсуждали всего лишь тюльпаны. Вообще-то леди редко уделяют так много внимания цветам!
   Когда уже не было сомнений в том, что две заносчивые девицы давно миновали их, Луиза сказала Джемме:
   — Пожалуй, нам пора домой? Стало прохладно, не правда ли?
   Джемма кивнула, и они не спеша направились к экипажу. Сели в карету, за ними закрыли дверцы, кучер слегка хлестнул лошадей, и карета тронулась. Только сейчас Луиза дала выход своим эмоциям.
   Она прижалась к спинке сиденья и истерически засмеялась, пока слезы не покатились из глаз.
   Джемма тоже рассмеялась, и они бросились друг другу в объятия.
   Наконец Луиза успокоилась и вытерла слезы. Усевшись поудобнее, она заметила:
   — Как это дурно с нашей стороны, не правда ли?
   — Они скорее всего ничего не заметили, а если и заметили, то вряд ли их чувства были сильно задеты, — предположила Джемма. — Главное, ты не расстроилась.
   — Ты очень умна, Джемма, — призналась Луиза подруге. — Я перед тобой в долгу.
   Луиза вдруг осознала, что все ее треволнения оказались напрасными, так что теперь она даже удивлялась, почему раньше она так сильно расстраивалась из-за поведения леди Харгрейв и леди Симпсон. Тут ей пришла в голову простая мысль: она вообразила себе, что эти леди олицетворяют собой все светское общество Лондона, и она боялась встретить подобный прием со стороны других представителей высшего света. Именно это Луиза попыталась объяснить Джемме.
   — Но посуди сама, многого ли ты лишаешься, если они осуждают тебя только за то, каким образом твой отец зарабатывал деньги? — убеждала ее Джемма. — Друзья ценят тебя такую, какая ты есть, за твой характер, твою доброту, а кто по какой-либо причине пренебрегает тобой, тот тебе не друг.
   — Я знаю, — печально ответила Луиза. — Но «Олмак»… мне так хотелось бы получить туда приглашение.
   — Ведь есть другие салоны, приемы, увеселительные заведения. Кроме того, ты обручена, и не надо искать жениха.