Берг Кэрол. Возрождение (Рей-Киррах - 3)

   Стадо песчаных оленей взбежало на дюну слева от нас только для того, чтобы испуганно развернуться и исчезнуть за соседним холмом. Я достал из сумки хлеб и кусок сыра и положил на чистую ткань, расстеленную на траве, потом уставился на еду, словно не помня, для чего она существует. Сама мысль о еде была невыносима. Кожа зудела от постоянного недосыпания. Язык распух во рту, движения были неловкими, тело не слушалось меня.
   - Фиона там в безопасности?
   - Она почти ничего не рассказывает Блезу, говорит только, что изучает жизнь рей-киррахов. Говорит, что там не опаснее, чем в нашем мире. Там нет чудовищ, нет войн.- Только опасность в Тиррад-Норе, вокруг которой вертятся все миры.
   - Все эти годы я работала со Смотрителями, рассказывала о Воротах и хождении по другим мирам. Но понять, что я и сама могу пойти туда... Первое потрясение Катрин при виде открывшихся Ворот перешло в безмолвное восхищение. Эззарийцы всегда ценили чудеса. - Может быть, я разочаруюсь, когда попаду туда. Это место не может быть более странным, чем мои фантазии. Например, отсюда оно кажется вполне обычным.
   - Оно очень похоже на Эззарию, - ответил я, очищая небольшой апельсин и кладя его рядом с хлебом. - Река, похожая на Дурск, течет сразу за теми холмами через лес из дубов и кленов, который доходит до самых гор. У них высокие, покрытые снегами вершины, похожие на те, что окружают Кафарну или Дэл-Эззар. Летом каждый вечер идет дождь. А вот ночью ты сразу поймешь, что это не наш мир. Свет звезд там ярче света нашей луны.
   Катрин отломила кусочек хлеба, но не стала есть.
   - Я думала, что ты идешь туда в первый раз.
   - Да. - В первый раз. Важный момент. Момент, когда все изменится.
   Она бросила кусочек хлеба обратно на ткань и положила ладонь на мое колено.
   - Сейонн, ты весь дрожишь. Скажи мне, чего ты так боишься. Я же сказала, что не побегу прочь.
   - У меня нет времени объяснять, Катрин. Я должен поговорить с Фионой и идти. Боюсь, что и так собирался слишком долго. Мне надо быть рядом с ним.
   - С этим демоном? Я думала, что он уже...
   - Мне просто нужно идти. - Я не имел ни малейшего желания говорить о том, кто сидит над игровым полем и ждет меня. - Не спрашивай меня больше.
   Я знал, что обязан рассказать Катрин о Ниеле. Она, с ее природной мудростью, поддерживавшая меня все два нелегких года сражений, может помочь мне понять, в чем состоит моя обязанность и что ждет меня впереди. Но даже сейчас, глядя на катящийся к краю пропасти мир и уверенный, что причиной тому Ниель и я сам, я никак не мог избавиться от притягательного образа мадонея. Заговорить о своих видениях или о своих надеждах было равносильно тому, чтобы всадить нож себе в живот и распороть его, чтобы все увидели, что там внутри.
   Она убрала руку.
   - Не понимаю. Как ты мог так измениться и при этом остаться тем человеком, которого я знаю с детства?
   - Я не тот человек, которого ты знаешь. - Вскочив на ноги, я забегал у прохода, мечтая, чтобы Блез с Фионой пришли как можно скорее. - И больше никогда им не буду.
   Наконец-то! Блез спускался по пыльной белой дороге за воротами в компании с хрупкой эззарианской женщиной с серьезным личиком, одетой по-мужски. Ее темные прямые волосы были коротко острижены, за спиной болтался вещевой мешок.
   - Мастер! - Фиона сделала последний шаг, отделяющий ее от этого мира, и схватила меня за руку, ее горячее рукопожатие сказало мне больше любых слов. Она была совсем худенькой, еще тоньше, чем я помнил, и, несмотря на поспешный спуск, лицо Фионы оставалось бледным, белым, как сами колонны. Это иллюзия или это действительно госпожа Катрин? - спросила она, удивленно поднимая брови и глядя на мою наставницу. - Вот уж не думала увидеть ее среди таких испорченных людей, как мы оба.
   Фиона обычно не выставляла напоказ чувства, но никогда не скрывала своего мнения. Больше года она была сущим наказанием для меня, прежде чем мы не отправились на поиски моего сына, демонов и истины. Тогда она спасла меня, сначала открывая мне Ворота, когда я томился в Кир-Вагоноте, потом похитив меня с места казни, после чего ее и изгнали из тех земель, королевой которых она должна была стать.
   - Она здесь скорее из-за тебя, а не из-за меня, - ответил я, выжимая улыбку и придерживая тяжелый мешок, пока она освобождалась от его лямок. Ты ведь просто водишь дружбу с рей-киррахами, а не пускаешь их внутрь. Только с Фионой я позволял себе шутить по поводу Денаса. Может быть, потому что она не боялась. Если Фиона верила во что-то, пусть даже в признанного нечистым Смотрителя, ничто не могло ее переубедить.
   Фиона опустилась на землю рядом с Катрин, вынимая из своего мешка книгу в кожаном переплете и флягу с водой. Она отпила большой глоток, закашлялась, вытерла рот и посмотрела на Катрин.
   - Зачем вы здесь, госпожа? Вы никогда не переступали границ дозволенного, а когда речь идет об испорченности... после того, как вы позволили королеве казнить вашего друга...
   - Тьенох хавед, кафидда, - перебила ее Катрин.
   - Кафидда? - Глаза Фионы широко распахнулись от недоверия. - Почему кафидда? Этого титула не существует, с тех пор когда королева приказала считать, что не существую я сама. Неужели вы забыли?
   - Королева мертва.
   Пока ошеломленная Фиона выслушивала сокращенный рассказ Катрин, я изо всех сил сдерживался, чтобы не перебить их, не закричать, что все не имеет смысла, пока я не попаду в Тиррад-Нор и не сделаю что-нибудь, чтобы убедить Ниеля прекратить свои игры. Я метался вокруг костра, между колоннами, рядом с сидящими женщинами. "Успокойся, - говорил я себе. - Слушай птичье пение. Чувствуй воздух. Вдохни сладкий запах иссохшей травы. Пройдет час, и ты будешь ненавидеть запахи шалфея и дикой горчицы. Станешь восторгаться редиской и плохой поэзией, ледяными бурями и женщинами, которые притворяются слабыми, чтобы привлечь к себе мужчин". Как это, стать кем-то другим, заиметь чужие привычки и память, совершенно непохожие на твои собственные? Как я буду жить с противоречивыми желаниями? Я буду любить музыку или нет? Я буду бегать или медленно ходить? Как меня будут звать? Тысячи баталий станут разыгрываться каждый час.
   Блез сидел на траве, слушая и наблюдая, обхватив руками длинные ноги. Его спокойствие резко контрастировало с озабоченностью остальных.
   - У нас не так много времени, чтобы решать, кто куда идет, - произнес он негромко, когда Катрин завершила свой рассказ. - До набега на Сиру осталось два дня.
   Фиона вдруг закашлялась, все ее хрупкое тело сотрясалось.
   - Я поправлюсь через пару недель, - отмахнулась она от нас. - Мне кажется, я поняла, в чем суть этой болезни, а заодно и некоторых других вещей. - Она еще раз отхлебнула из фляги и посмотрела на меня. - Так куда же ты идешь сначала, спасать Дрика или в Тиррад-Нор?
   Я мотнул головой на Ворота.
   Фиона кивнула.
   - У тебя есть время выслушать? Я всегда хотела пойти туда с тобой, но... - Она перевела взгляд на Катрин.
   - Ты нужна дома, - произнес я, ощущая несказанное облегчение. Я не хотел никаких спутников. - Я рад, что они наконец поумнели и послали за тобой. Расскажи вкратце то, что поможет мне в Тиррад-Норе. Я просто должен понять что могу там найти.
   - Понять... я сама толком не понимаю. Могу лишь рассказать, что видела там.
   Следующие два часа, пока солнце поднималось все выше над нашей частью колонн, а безлунная ночь вступала в свои права над другой их частью, юная кафидда рассказывала мне, что ей удалось увидеть в Кир-Наваррине. Рей-киррахи почти не замечали ее, теперь, когда они были дома, люди их не интересовали. Когда они прорвались за Ворота, то тут же рассредоточились по всей земле, ища свои имена, семьи и дома, те знания и воспоминания, которых лишились вместе с физической жизнью, когда наши предки отделили часть своих душ от их тел из-за страха перед узником Тиррад-Нора.
   - Разумеется, они не смогли жить снова так, словно ничто не нарушало их жизни, - говорила Фиона. - Но я видела небольшие группы рей-киррахов, гуляющих вместе, смеющихся, болтающих. Они вместе купались в озерах или плавали на лодках, охотились, что-то праздновали. Иногда я видела только их световые оболочки, они прекрасны, как ты и говорил, это меня удивляло. Мне казалось, что теперь, когда они снова в Кир-Наваррине, они захотят все время пользоваться телами. Иногда рей-киррахи путешествовали со мной один-два дня, а потом возвращались к своим делам. Один из них, по имени Криддон, сказал, что знает тебя, мастер, особенно заинтересовался моими исследованиями, поскольку пытался предпринять нечто похожее. Понять, что произошло с рей-киррахами и почему, и решить, как им жить теперь. Они приходят в себя не так быстро, как ожидалось, но они учатся...
   Учение, конечно, было главным. Рей-киррахи никогда не обретут снова полноценного телесного существования. Их собственные тела давно умерли. Они надеялись, что в чудесных землях Кир-Наваррина смогут обучить свои созданные тела ощущениям и вернуть им утраченную память.
   - Криддон был очень взволнован, он сказал, что вот-вот вспомнит свое имя, более того, он вспомнил, что у него был брат Сирто, и отправился на его поиски. Он просил передать Денасу... тебе... что Бикс ошибался насчет фруктов и птиц. Криддон сказал, что ты должен прийти и разрешить все их споры раз и навсегда. - Фиона сунула в рот дольку апельсина и посмотрела на меня, ожидая объяснений.
   - Криддон и Викс вечно спорили по поводу еды, - ответил я нетерпеливо. - О том, что и как следует есть, если у них появится ощущение вкуса. Викс говорил, что жарить птицу - пустая трата времени, а вот жареные фрукты должны быть восхитительны. Денас впадал в ярость, когда они заводили подобные беседы. Его бесила такая зависимость от плоти, когда речь шла о восприятии мира. Он с трудом заставлял себя есть, спать... Он предпочел бы покончить с едой раз и навсегда. - Я всегда испытывал странное чувство, говоря о Денасе, когда на самом деле он был внутри меня и все слышал, особенно теперь, когда уже очень скоро мы станем единым существом. - Значит, теперь, когда у них есть тела, они могут чувствовать нормально?
   - Так они говорят. Ты дал им эту возможность, Сейонн. Ты не представляешь, как они уважают тебя и Денаса.
   - Я рад, что так получилось. - Прекрасно, что я сумел сделать что-то для Блеза, для своего сына, для рей-киррахов, путь их будущее пока и неясно.
   Но Фиона еще не закончила свой рассказ.
   - Все это я узнала еще в первый раз. Уже тогда Криддон сказал, что некоторые рей-киррахи отказались искать свои семьи. А некоторые не захотели искать даже имена. Он не понимал их. Имена могут сделать их цельными, так он говорил, связать их световую оболочку с телом, чтобы они могли жить полной жизнью. - Фиона подалась вперед, словно желая придать особую силу своим словам. - Когда несколько недель назад я вернулась, все было иначе. Я бродила целыми днями и не находила никого. Дома были построены наполовину. Недавно засаженные поля зарастали сорняками. Мне встретилось всего несколько рей-киррахов в телесных оболочках, даже их свечения казались совсем призрачными. Цвета, такие яркие до сих пор, были безжизненными. Я нашла Криддона, сидящего на берегу реки, его тело все еще присутствовало, но он с трудом удерживал вместе его части. То руки, то ноги, то туловище превращались в свет. Но тогда он касался травы или погружал руку в воду, и его тело снова становилось целым. Я спросила, нашел ли он своего брата, Криддон ответил, что не знает. Он с трудом поддерживал разговор. Он так и не вспомнил свое имя, но больше всего беспокоился из-за других рей-киррахов. Очень многие из них решили, что тела слишком обременительны, так он сказал. Больше всего им не нравилось спать. Криддон и сам страдал из-за этого. Они просыпались гораздо более уставшими, чем ложились, поэтому многие расстались с телами, чтобы не спать. Но это не помогло. Они все чувствовали себя совершенно измученными, а некоторые просто исчезли. Никто не знает, куда они делись.
   - Он использует их, - сказал я. - Теперь у них есть тела, и они могут спать, он ходит и по их снам, а находиться так близко к нему и в таком состоянии... Он хочет заполучить их силу. Он каким-то образом отбирает ее у них. - Фиона как-то странно смотрела на меня, и я понял, что разговариваю сам с собой. Я никак не мог сосредоточиться на ее рассказе. - А что насчет узника, Фиона? Они говорили что-нибудь о том, кто живет в Тиррад-Норе?
   Она отрицательно покачала головой и снова закашлялась.
   - Я спрашивала их в свой первый приход. Разумеется, спрашивала. Никто не знал, что или кто заперт в крепости. Они даже толком не знали, где это место, кроме того, что оно высоко в горах за гамарандовым лесом. Сказали, что ничего не помнят о том месте, кроме того, что оно святое и внушает им ужас, лучше не ходить туда, пока к ним не вернется память. Но тебе ведь нужно было узнать, что там, поэтому мне пришлось...
   - Ты там была! - Я опустился на землю рядом с ней, стараясь подавить желание схватить ее за плечи и трясти, чтобы слова выходили быстрее. Женщина в изумрудном платье убеждала меня идти в гамарандовую рощу.
   Фиона кивнула, усталость и болезнь отступили на задний план, речь текла взволнованно и свободно.
   - Все время я пыталась найти свидетельства, какие-то доказательства, что ожидаемое нами произошло или не произошло. - Она обращалась к Катрин. Наши предки жили в двух мирах. Так получалось из мозаики. Но по каким-то причинам, которые мы не можем понять до конца, то ли из-за Тиррад-Нора, то ли из-за пророчества, они решили, что дальше оставаться в Кир-Наваррине слишком опасно. Те, кто там жил, строители, как мы называем их, предпочли уничтожить свои творения, чтобы никто не помнил о Кир-Наваррине и не пытался вернуться туда. Из рассказа Сейонна получалось, что обитатели Кир-Наваррина в тот день, когда совершился магический обряд, ушли из городов и деревень, оставили свои поля и сады, бросили инструменты, оставили на столах раскрытые книги. Я хотела найти их: поселения, предметы, картины, хоть что-нибудь. Но не нашла ничего, кроме обломков стен и очагов, все еще сохранившихся кое-где, пока не пришла в гамарандовый лес. - Она снова обращалась ко мне: Я изучала его долгие дни. Ощущения от этого леса... Не могу их описать. Такое печальное место и такое прекрасное. Никаких признаков того, что здесь кто-то когда-то жил, ни одного рей-кирраха. Я уже собиралась уйти, когда нашла каменную башню, так заросшую мхом и лозой, что приняла ее за дерево, огромное и невероятно старое. Подойдя ближе я заметила подо мхом камень. Я никогда не прикасалась ни к чему похожему на этот камень. Теплый, со странной поверхностью... словно живой. Двери нигде не было, я решила, что попасть внутрь невозможно. Но потом вспомнила твои видения, как Викс бросился в стену, и решила попробовать. Три дня ушло на создание заклинания. Мне потребовалось все, что во мне было, и даже сверх того, но с открывающими и пропускающими словами я смогла попасть внутрь. Внутри башни все было очень красиво: мебель, посуда... Ты сам можешь зайти туда и посмотреть. Я нашла карту... - Она вытащила из своей книги лист и протянула его мне. - Это то место, где они строили планы, Сейонн. Они сидели наверху, в башне, в комнате, из которой видны заснеженные горы, и решали, что им делать. Они записывали все на свитках пергамента на языке, который я не могу прочесть, но еще они оставляли рисунки, поэтому я догадалась, что это такое.
   - Разделение душ, ты имеешь в виду разделение.
   - Нет. Задолго до того. - Она раскрыла свою книгу и показала мне копии рисунков, которые нашла. - Все там было чисто и аккуратно, свитки лежали на столе, рядом с ними была оставлена новая свечка, словно тот, кто работал здесь, ненадолго вышел и скоро вернется. Я не посмела выносить свитки из башни, страшно подумать, какие они древние. Сейонн, именно там они планировали постройку тюрьмы.
   Конечно, я узнал, что было изображено на бумаге. Я ходил по этим стенам в своих снах. Я гулял по саду и касался этих стен во время сиффару. Фиона скопировала и текст, и, как и Фиона, я не мог его прочесть. Но я узнал некоторые слова. Мадоней, Каспариан и Ниель повторялись по всему тексту.
   - Ты можешь перевести? - спросила Фиона.
   - Нет, - ответил я, возвращая ей книгу. - Что-нибудь еще?
   - Да, еще одно. Самое странное. Высоко на шкафу, где все было в пыли, я нашла небольшую деревянную шкатулку. Внутри лежал куб из черного камня размером с мой кулак. На нем было написано слово. Я и не думала, что одно простое слово так важно, пока не попыталась записать его вместе с остальным. Я забывала его еще до того, как успевала обмакнуть перо в чернила. Я смотрела на камень и видела слово, держала его в голове, до тех пор пока не отводила глаза. Мне тут же начинало казаться, что я ничего не видела. Я попыталась записать его вслепую, не сводя глаз с камня, но на бумаге ничего не осталось. Как я ни старалась, не могла ни произнести, ни записать, ни запомнить его. Ты должен сам взглянуть, может быть, ты найдешь в нем какой-то смысл.
   Фиона рассказала дальше о заклинаниях для тающих рей-киррахов, о болезни, которая началась, как только она оказалась в Кир-Наваррине, и усиливалась день ото дня, не позволяя ей двинуться глубже в лес. Она заключила, что люди не должны бывать в Кир-Наваррине, и я знал, что Фиона права. Был уверен в этом. Наконец она завершила свой рассказ.
   - Ты готов идти, да? Уже наполовину там, насколько я вижу.
   Все трое глядели, как я мечусь кругами между ними, обхватив себя руками, словно зажимая рану или пытаясь нащупать внутри себя собственную душу, которую хочу удержать. .
   - Он ждет меня, - бормотал я. - Я обещал, что вернусь. Вы должны понять, кто он. Он совсем не такой, как мы думали. - Слова звучали неубедительно. Легковесно. Они ничего не значили без стоявшей за ними истории. Я любил этих троих, они были моими друзьями, но сейчас они отнимали у меня время. Все мои сомнения и колебания растаяли как дым. Я должен был идти.
   Сжальтесь, боги, что я делаю?
   Я прекратил беготню и отошел от них, больше не ощущая их присутствия, словно они упала за край мироздания. Настоящими были только Ворота и мир за ними.
   - Сейонн, что не так?
   - Кто тебя ждет?
   - Постой. Расскажи нам, что с тобой произошло. Осторожнее, дурак! Это опасно! Слушай меня... Новый голос злобно зазвучал в моей голове, разрушая построенные мной барьеры.
   Да, опасно. Опасно из-за неведомой силы Ниеля. И опасно из-за меня самого, из-за моей испорченности. Эззарианские законы гласят, что впустить демона в себя означает проиграть в войне с демонами. Я сделал это, и мы проиграли. Возможно, все мои убеждения ошибочны. Мне некогда слушать тебя, ответил я. Меня ждут важные дела.
   Я должен вспомнить... дай мне время... мы должны выяснить... доверься мне... пусти меня. Ты все равно возьмешь верх. Это твоя душа, и она всегда будет твоей. Доверься...
   Я не могу, ответил я. Я не могу рисковать. Для этого приключения я был нужен себе весь. Мы вместе вспомним все необходимое. Если ты спросишь, я найду ответ. Я снова заставил Денаса умолкнуть, надеясь, что это в последний раз.
   Осталось сказать только одно-единственное, относящееся к моему прошлому.
   - Передайте Александру, я не хотел его будить этим утром. Скажите ему, моя вера в него крепче, чем обычно. Я верю, он изменит мир.
   - Сейонн, стой!
   - Остановите его!
   Я отмахнулся от их слабых попыток удержать меня. Оставив за спиной все, что я знал, я шагнул в землю, которая была моим настоящим домом.
   ГЛАВА 38
   Когда я оставил за спиной первую пару колонн, буря в моей голове затихла. Я опасался, что нападение повторится. Нет, ничего. Я пошел дальше.
   Вторая пара. Ночь была теплой и необычайно тихой. Ни ветерка, ни крика ночной птицы. Ни одного рей-кирраха. Надо мной в черном небосводе сияли звезды, такие яркие, что заливали все своим белым светом. Колонны отбрасывали резкие черные тени.
   Когда же начнется? Я ждал этого с каждым шагом... огня, боли, борьбы за власть, пугающих свидетельств вторжения.
   Постепенно я миновал все шестьдесят пар колонн, точных копий тех, что остались в мире людей, прямоугольник света из другого мира за моей спиной исчез. Передо мной в звездном свете купалась молчаливая земля. Огромные деревья с густыми кронами замерли в неподвижном воздухе. Звезды отражались в озерах на холмах и среди лугов.
   Я миновал последнюю пару. Ничего.
   Я попытался рассмотреть пейзаж, но каждый раз возвращался к самому себе. Как меня зовут? Сейонн, разумеется. Моя память осталась при мне.
   Сколько мне лет? Тридцать восемь.
   Кто моя семья? Гарет, мягкий и добрый, обожавший книги, тениддар, вынужденный работать на полях Эззарии, потому что у него не было мелидды. Погиб от рук дерзийцев в тот день, когда меня захватили в плен. Джой, Ткачиха, защитница нашего поселения на юго-западе Эззап умерла от лихорадки, когда мне было двенадцать. Элен, любящая старшая сестра, тоже погибла, защищая нашу родину...
   Медленно, осторожно я перевел дух. Несмотря на теплую ночь, меня трясло как в лихорадке. Мои ладони были влажными, от крови, а не от пота, как я обнаружил, когда разжал кулаки. Мои собственные ладони. Я мог рассказать о происхождении каждого шрама: сустав поврежден ножом моего первого врага, кусочек кожи срезан острым как бритва крылом дракона, шрамы вокруг запястий оставлены кандалами, и теперь эти кровоточащие раны, появившиеся от страха... Мои шрамы. Мои истории. Я сам...
   ...но на самом деле было что-то еще.
   За озерами и зелеными холмами далеко до самого горизонта простирается лес. Река за лесом называется Серрио, Костяная река, из-за белых скал, между которыми она течет. Горы за рекой - это Зетар-Эрол, Зуб Ветра. Одно время эта дорога, вымощенная белыми камнями, вела... куда? В город? Нет, скорее в деревню. Впрочем, мы не селились вместе, как люди, а строили дома где хотели, потому что легко передвигались, летали когда хотели, чтобы попасть в нужное место. Мы, рекконарре, поселившиеся в этих землях. Знание мира, по которому я шел, как ни странно, тоже принадлежало мне.
   Над горизонтом на западе висело созвездие из десяти звезд, Арфист, так мы называли его в юности, не тогда, когда я жил в Эззарии, а когда бывал здесь. Меня всегда зачаровывали звезды, я за пять минут мог назвать десятки звезд и найти их на небе: голубой Караб, видимый только осенью; Эмиель, красный товарищ солнца, появляющийся только на закате и на восходе; Валагора, самая яркая звезда на небе рядом с луной, огромной луной моего дома, Кир-Наваррина. Я опустился на колени у края дороги и начал вырывать траву, пока не обнажил небольшой клочок земли. Я взял горсть, ощущая ее густой аромат, осознавая то, что она говорит мне: я в трех днях пути от дома... И гнев поднялся в моей душе, как поднимаются весенние воды. Так долго бродить в темноте и холоде ледяных земель, без света звезд, без запаха земли... украденных... отнятых огнем с запахом яснира. Я всегда чувствовал, что мы не только плоть, уязвимая, трусливая плоть, вечно чего-то требующая плоть...
   Я отвлекся от горьких мыслей и снова вернулся к себе Как меня зовут? Сейонн. Кто моя семья? Гарет, Джой, Элен, Исанна, бывшая когда-то королевой, Эван-диарф... мертвы, все они мертвы, кроме ребенка, который мертв для меня, потому что я отдал его... и... Никакого другого ответа я не услышал. Отлично. Знание мне пригодится. Но только знание. Я подождал еще немного, словно нищий с протянутой рукой, стоящий у запертых ворот.
   Чтобы получить пользу от нового знания, я должен придумать план: отправиться в гамарандовый лес и раскрыть его загадки, найти рей-киррахов и узнать, почему они исчезают, узнать все, что пригодится мне и поможет понять того, с кем я собираюсь встретиться. Почему только я могу освободить заключенного в крепости? Отчего я так уверен, что смогу утишить его ненависть, когда так мало знаю о нем самом и его силе? Ему нельзя доверять. Какова природа его тюрьмы, стены и гамарандового леса? Ответы на мои вопросы ждали меня, и сила, мелидда этой земли, вливалась в меня с каждым вдохом, с каждым шагом, с каждым ощущением, ожидая только мига, когда она сможет прорвать плотину...
   Итак, что я уже знаю о Тиррад-Норе... я, так напоминающий Сейонна, но знающий гораздо больше Сейонна? Я открыл двери воспоминаниям. Я знал все о жизни в Кир-Вагоноте, о тысяче лет изгнания, но почти ничего о времени до разделения душ, времени моей... да, моей жизни здесь... Несколько имен, несколько образов, наслоившихся на мои бесчисленные вопросы. Мы путешествовали так, как это делал Блез. Мы пекли пресный хлеб. Те, кто жил на крайнем севере, строили парусные лодки, скользившие по замерзшим озерам. День присвоения имени проходил, когда ребенку исполнялось двенадцать лет. Как ни старался, я ничего не мог вспомнить о Ниеле, о тюрьме, о предсказаниях и прочем. То, что я нашел, походило на ненужный скарб, оставленный на пастушьей стоянке и найденный через много лет после того, как стада ушли.
   Мало. Может быть, я все еще оглядываюсь назад и не вижу главного из-за страха быть захваченным моим демоном. Осторожно, медленно, не веря, что я пережил самый опасный момент, я ослабил внутренние барьеры. Молчание Тишина. Никакого яростного демона. Никакого утаенного знания о Тиррад-Норе. Никаких ответов. То, что еще оставалось от Денаса, стало частью меня. Все остальное пропало. Теперь я знал, что чувствовал Горден, когда очнулся и обнаружил вместо ноги пустоту.