Страница:
Дейли потребовал, чтобы пленку остановили. На экране замер «стоп-кадр», который отпечатался у всех собравшихся в мозгу. После этого в комнате зажгли свет и в помещении сделалось чуточку светлее.
– Я знаю, о чем вы думаете, – объявил офицерам главный инспектор, – я это вижу по вашим лицам. Эта стерва на пленке выглядит спокойной, как скала. Вот вы все и спрашиваете себя – и я вместе с вами: каким, черт возьми, образом ей удалось все это совершить? Откуда у нее, спрашивается, силы? И вообще, кто она, эта мразь?
Когда Крис и Кэтрин добрались до Леннокс-гарденс и принялись уже знакомым путем спускаться в подвал, они столкнулись с Рейчел, как раз выходившей из квартиры Роберта.
– Скажите, Роберт Старк дома? – спросил Крис.
На Рейчел были свободного покроя полотняные синие брюки и белая футболка, которая была ей сильно велика. Темные очки скрывали ее глаза. Она сразу догадалась, кто такая Кэтрин, – ну конечно, перед ней младшая сестра Дженнифер Колсен. Рейчел улыбнулась, припомнив кое-что из наследия, перешедшего ей от Дженнифер. Идентифицировать мужчину оказалось труднее, но, когда ее догадка подтвердилась, Рейчел здорово удивилась.
– Нет, он отсутствует, – сообщила она посетителям.
– Он скоро вернется?
Рейчел пожала плечами:
– Не знаю. Могу ли я чем-нибудь помочь?
– Вряд ли. Кто вы?
Рейчел улыбнулась:
– Его самая близкая приятельница. Меня зовут Рейчел Кейтс. А вы кто?
– Мое имя Крис Лэнг. А это – Кэтрин Росс.
Кэтрин почувствовала, как у нее внутри что-то сжалось – женщина, беседовавшая с ними, показалась ей на удивление знакомой, – она только не могла припомнить, где и при каких обстоятельствах с ней встречалась. Рейчел, однако, никак не отреагировала на вопросительный взгляд девушки и обратилась к Крису:
– Неужели вы – Лэнг? В самом деле?
– Да, я – Лэнг. Можете быть в этом уверены.
Рейчел на мгновение задумалась, но потом кивнула, как бы отвечая на свой собственный вопрос. Теперь наконец она разобралась во всем.
– Скажите, это вы приходили сюда днем раньше? И с вами еще двое? – осведомилась она.
Крис утвердительно кивнул:
– Да. С нами были Ричард Элмор и Стефан Абрахам.
– Абрахам? – притворно удивилась Рей-чел. – Уж не скульптор ли он?
– Скульптор. Вы с ним знакомы?
Казалось, вопрос Криса чрезвычайно ее позабавил. Она изобразила скептическую улыбку и произнесла:
– В некотором роде. Я видела его работы. На мой взгляд, они перегружены деталями.
Крис склонил голову и сказал:
– Не могу не согласиться с вами.
Кэтрин наблюдала за их беседой, но сама думала о другом: «Да, я определенно знаю эту женщину. Но вот где и когда я ее видела?»
Рейчел откровенно разглядывала Криса. Он был высокого роста, широк в плечах, с густыми кудрявыми волосами. Темные глаза подернуты поволокой, придававшей ему привлекательный, но чуточку сонный вид. Заодно она отметила, что Кэтрин не столь уж отличается от старшей сестры. Дженнифер довольно сильно ревновала девушку, стоявшую сейчас перед Рейчел на ступеньках, хотя не обмолвилась об этом сестре ни единым словом. Интересно, насколько обоснованной была эта ревность? Имелся только один способ ответить на этот вопрос, и Рейчел испытала приятное волнение при мысли о том, как она бы проникла в маленькие тайны Кэтрин и выяснила, догадывалась ли эта девушка о чувствах сестры. Что и говорить, сестры – лакомый кусочек. У этой такие же прямые темные волосы и бледная кожа, как у Дженнифер. Кэтрин стояла, спрятавшись за плечо Криса, и выглядела взволнованной – ей бы очень хотелось заглянуть за темные очки Рейчел.
– Может быть, мы все-таки войдем в квартиру мистера Старка и поговорим там? – предложил Крис.
Рейчел подняла глаза к небу.
– Я собиралась немного погулять в парке. В квартире сейчас слишком темно и душно. Почему бы нам не пройтись вместе?
Втроем они снова поднялись наверх, вышли через парадный вход, миновали улицу и оказались у решетки парка. Пройдя вдоль забора, они достигли чугунных ворот. Рейчел извлекла из кармана ключ, отперла боковую калитку, и они проникли в сад.
– Вы живете в этом доме? – спросил Крис.
– Да, на втором этаже, – ответила Рейчел и повернулась, чтобы продемонстрировать посетителям окна своей квартиры, выходившие в парк. – Вон те французские окна, что открываются на балкон, – мои.
– Значит, вы и он… – начала было Кэтрин.
Рейчел мгновенно повернулась к ней лицом.
– Я и он… А что вы, собственно, имеете в виду?
– Ну, знаете ли… Все это не совсем обычно…
– Вы хотите сказать, жиличка и консьерж? Да, полагаю, вы правы. Но ведь вы не станете привлекать к суду за любовь? Уверена, что ваша сестра поняла бы меня, как никто.
Рейчел порадовалась про себя, что ей удалось с самого начала их поразить. Но ведь Дженнифер Колсен и в самом деле была без ума от любви, когда к ней пришла смерть.
– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовалась Кэтрин.
Рейчел на секунду захотелось поведать им правду, но она удержалась.
– Насколько я помню, она встречалась с Андрэ Перлманом, известным скрипачом, который был значительно моложе ее и отличался тем, что у него бывали беспричинные вспышки ярости, в то время как она считалась заурядной домохозяйкой. Вот что я хотела сказать. Временами любовь выбирает, казалось бы, совсем неподходящие для того или иного человека объекты.
Крис достал из кармана пачку сигарет и предложил одну Рейчел. Та отказалась. За оградой маленькая девочка-индианка выгуливала внушительных размеров овчарку. Рейчел ступила на пожухлую траву, в которой лишь изредка проглядывали пятна зелени. На верхних ветках деревьев сидели сонные от жары голуби.
– А вы в курсе, что Роберт нездоров? – осведомился Крис, прежде чем поднести спичку к сигарете.
– Разумеется.
– И знаете, что у него за болезнь?
Рейчел кивнула.
– Я совершенно точно знаю, чем он болен. А вот насколько вы представляете себе характер его заболевания?
Крис нахмурился. Как может быть она так уверена, когда сам он не вполне разобрался в этом вопросе? Он снова заговорил, но на этот раз не столь уверенно, как минутой раньше.
– Мне кажется, что у него болезнь крови.
Рейчел хохотнула, и в ее смехе прозвучало неподдельное презрение.
– Болезнь крови? Боюсь, что его болезнь куда серьезнее, чем вы себе представляете.
Неожиданно Криса осенила блестящая мысль. Он вспомнил, что говорил Абрахам о своих странных чувствах по отношению к Старку, когда они впервые встретились в ночном клубе, – и во второй раз, когда болезненное впечатление от встречи у Абрахама проявилось куда сильнее.
– Вы ведь встречались раньше со Стефаном Абрахамом, правда?
– Возможно.
– В «Семерке червей». Вы были там со Старком, не так ли? Так что же произошло между вами, когда вы неожиданно наткнулись на Абрахама?
Она улыбнулась.
– Отлично. Дважды два – как ни переставляй цифры – всегда четыре, если я не ошибаюсь. Скажите, где сейчас Абрахам? Неужели вы не спросили его?
– А отчего вы предположили, что я стану его о чем бы то ни было спрашивать?
– Это вы мне скажите. Почему в первый раз он пришел с вами? Что, просто решил прогуляться? В жизни этому не поверю!
Рейчел играла с ним. Крис и в самом деле утром позвонил Абрахаму и предложил ему вместе съездить в Леннокс-гарденс, но тот отказался, заявив, что ему необходимо готовиться к презентации своей пресловутой выставки «Прорыв сквозь кожу».
– Он был занят.
– Могу себе представить! – закатила глаза к небу Рейчел.
– У него на носу выставка и…
– Только не считайте меня наивной дурочкой. Я-то знаю, что вы используете Абрахама, как шахтеры используют канарейку в шахте.
Неожиданно оживилась и заговорила Кэтрин:
– Вы – часть его персонального собрания!
Крис, казалось, ничего не понял.
– Как это?
Рейчел же ухмыльнулась и согласно кивнула.
Кэтрин повернулась к Крису.
– Любимая часть коллекции Абрахама. Только для личного пользования. Помните? Те работы, что он не собирается выставлять? Там на стене еще висели наброски и эскизы для мраморной скульптуры.
– Грубая глыба мрамора, из которой – как вы, должно быть, заметили – появлялась я, – сообщила Рейчел, смахивая непокорную прядь, упавшую на лоб.
Крис одно мгновение обдумывал сказанное.
– Господи Боже мой! А ведь он прав, верно?
Ситуация все больше забавляла Рейчел.
– Вы что, до сих пор меня не узнаете? – осведомилась она.
Крис сдвинул брови.
– О чем вы?
– Мы с вами уже встречались. Неужели не помните?
Теперь Крис был не просто удивлен – от изумления он просто открыл рот. Он был уверен, что не знает имени этой женщины и припомнить ее лицо тоже не мог, хотя очень старался. Приглушенная музыка чуть слышно доносилась из дешевого автомобильного приемника. Водитель автомобиля, едва различимый сквозь чугунную ограду, свесил руку из окна и отбивал ритм, негромко постукивая по дверной панели.
– Не думаю, что я с вами знаком. Вы ошиблись, – медленно выдавил из себя Крис.
– Нет. Подумайте-ка получше.
Крис задумался. Кэтрин прикусила губу: ей определенно не нравилось направление, которое стал приобретать разговор.
– Нет, – заявил он. – Никак не могу вспомнить.
– В таком случае позвольте мне вам помочь, мистер Лэнг. Впрочем, никакой вы не Лэнк Ведь это не ваша фамилия, не так ли?
– Нет, моя, – сказал Крис, впрочем, без всякого энтузиазма.
– Полагаю, что ваша настоящая фамилия Мартин, – произнесла Рейчел.
– Нет, – едва слышно прошептал Крис.
– Очень может быть, что сейчас вы зоветесь Лэнгом, но так было не всегда. Насколько я знаю, вы родились в доме, принадлежавшем Мартинам.
Кэтрин никогда прежде не видела, чтобы человеческая кожа с такой скоростью меняла свою естественную окраску на пепельную. Казалось, Криса обсыпали мелом.
– Вашим отцом был доктор Эндрю Мартин, верно?
Крис в ужасе воззрился на Рейчел. Она медленно сняла солнцезащитные очки, и он увидел в ее глазах хищный блеск. Кэтрин вытянула руку и на крыла ею ладонь Криса.
– А вашу мать звали Маргарет Мартин. Если мне не изменяет память, ее девичья фамилия была Форбс. У вас есть сестра, которую зовут Джулия. Правильно?
Крис ощутил сильнейший приступ лихорадки. У него стали клацать зубы. ноги мгновенно ослабли в коленях, и он решил, что еще немного – и он упадет в обморок.
– Она… Джулия… мертва!
Рейчел посерьезнела.
– Джулия умерла? Не знала об этом, извините. – Она вопросительно изогнула дугой бровь и склонила голову набок, намереваясь не пропустить ни слова из того, что скажет Крис. – Что же с ней приключилось?
Крис молча и в полном отчаянии покачал головой. Кэтрин еще сильнее ухватила его за руку и крикнула, обращаясь к Рейчел:
– Прекратите, прошу вас! Оставьте его в покое!
Рейчел улыбнулась, но улыбка у нее вышла какая-то кривая.
– Хорошо, хорошо! Как это я раньше не поняла… А ведь мне и в голову не могло прийти, что вы двое… хм… И куда, спрашивается, подевалась моя интуиция?
– Откуда вы все знаете? – хрипло спросил Крис.
Рейчел, казалось, не расслышала вопроса и продолжала гнуть свое:
– Фамилию Лэнг вы получили при усыновлении. Так звали вашего калифорнийского дядюшку… Насколько я помню, он родом из Сан-Франциско. Кажется, именно в Сан-Франциско вы с Джулией и перебрались?
– Откуда вы все узнали? – упрямо повторил вопрос Лэнг.
– Так вы меня еще не вспомнили?
– Нет не вспомнил.
– Что вы делали в тот день, когда убили президента Кеннеди? – в свою очередь спросила Рейчел, продолжая гадко улыбаться. – Обычно все помнят чем в этот день занимались.
Криса колотила такая сильная дрожь, что он был вынужден присесть на стоявшую поблизости скамеечку. Он спрятал лицо в ладони, поник головой и стал походить на сломленного и усталого старика. Кэтрин внимательно изучала лицо Рейчел со слабой надеждой понять, о чем они с Крисом толкуют. Неужели он ей лгал? Или, наоборот, лгала Рейчел? И почему она все время говорила о том злополучном дне, когда был убит президент Кеннеди? Даже если Рейчел в год смерти президента появилась на свет, то самое место ей тогда было в люльке для младенцев.
– Что произошло 22 ноября 1963 года?
– Кеннеди.
– Нет, не Кеннеди. Что еще случилось в этот день?
Он поднял на нее глаза. Сверкавший солнечный диск над ее головой исходил немилосердно ярким светом, и он беспомощно замигал.
– Нет, это не вы!
Она утвердительно кивнула. Кэтрин находилась в полнейшем недоумении и только переводила глаза с Криса на Рейчел и обратно.
– В те дни я жила под другой фамилией, – произнесла между тем загадочная женщина. – Вы должны меня знать. Тогда я именовалась Мэрилин…
– Уэббер! – выкрикнул он.
Она удовлетворенно хмыкнула.
– Правильно. Мэрилин Уэббер. Другой цвет волос, другая стрижка, разумеется, совсем другое одеяние… Я была Мэрилин Уэббер.
– Но это невозможно, – воскликнул он. – Не могли же вы…
– В ту ночь Джулия была дома. Я знала, что вы оба в доме. Я подсматривала за вами через щелочку в двери. Она закрыла вам рукой глаза и пыталась также заткнуть уши, но сама она видела и слышала все – не так ли? – Рейчел подождала с минуту, словно хотела, чтобы информацию хорошо усвоили, а затем добавила: – Интересно, имеет ли тот случай отношение к ее безвременной кончине?
Он был в шоке. Кэтрин взглянула на Рейчел и прошептала:
– Бог мой, что здесь происходит?
Та снова не обратила на нее внимания и продолжала говорить, обращаясь исключительно к Крису:
– По-моему, за эти годы я неплохо сохранилась, вы не находите?
– Я не знаю… мне бы и в голову не могло прийти… Такое впечатление, что вы ничуть не постарели.
Ответ позабавил ее.
– Возможно, вы даже не подозреваете, насколько близки к истине, Крис Мартин. Вы правы, с той памятной ночи я не постарела ни на секунду. – Потом хорошее настроение Рейчел внезапно испарилось. Если бы Крис оказался на месте Роберта в вагоне лондонского метро, он бы сразу распознал этот мертвый тяжелый взгляд, изменивший выражение ее лица.
– Я не понимаю.
– Я вовсе не рассчитываю на ваше понимание, но все равно советую проявлять осмотрительность.
Теперь уже ничего не понимали ни Кэтрин, ни Крис. Крис уронил недокуренную сигарету, и она мгновенно выжгла небольшую черную проплешину на побуревшей поверхности лужайки.
– Чего вы хотите? – спросил наконец Крис.
– Я хочу, чтобы про меня забыли, – сказала она. – Я не собираюсь надолго здесь задерживаться, но, пока я нахожусь здесь, мне бы хотелось пожить в мире и покое. Насилия с меня хватит. Оставьте меня в покое – и я не буду трогать вас. Через пару дней я исчезну навсегда, и все эти события останутся лишь в вашей памяти. Поверьте, это самое подходящее место для них.
Она шагнула вперед и взглянула сверху вниз на скорчившуюся на скамеечке парочку. Потом вытянула руку и провела ногтем указательного пальца по щеке Криса. Кэтрин следила за ней, замерев от ужаса.
– Я бы могла вас убить в мгновение ока – прямо здесь и сию же секунду. Я бы проделала это с такой скоростью, что эти престарелые болваны, которые созерцают парк с балконов своих квартир, даже не поняли бы, что происходит перед их подслеповатыми глазами. Мне бы не хотелось этого делать, но я не стану медлить, если вы дадите мне для этого повод.
Глава 17
– Я знаю, о чем вы думаете, – объявил офицерам главный инспектор, – я это вижу по вашим лицам. Эта стерва на пленке выглядит спокойной, как скала. Вот вы все и спрашиваете себя – и я вместе с вами: каким, черт возьми, образом ей удалось все это совершить? Откуда у нее, спрашивается, силы? И вообще, кто она, эта мразь?
Когда Крис и Кэтрин добрались до Леннокс-гарденс и принялись уже знакомым путем спускаться в подвал, они столкнулись с Рейчел, как раз выходившей из квартиры Роберта.
– Скажите, Роберт Старк дома? – спросил Крис.
На Рейчел были свободного покроя полотняные синие брюки и белая футболка, которая была ей сильно велика. Темные очки скрывали ее глаза. Она сразу догадалась, кто такая Кэтрин, – ну конечно, перед ней младшая сестра Дженнифер Колсен. Рейчел улыбнулась, припомнив кое-что из наследия, перешедшего ей от Дженнифер. Идентифицировать мужчину оказалось труднее, но, когда ее догадка подтвердилась, Рейчел здорово удивилась.
– Нет, он отсутствует, – сообщила она посетителям.
– Он скоро вернется?
Рейчел пожала плечами:
– Не знаю. Могу ли я чем-нибудь помочь?
– Вряд ли. Кто вы?
Рейчел улыбнулась:
– Его самая близкая приятельница. Меня зовут Рейчел Кейтс. А вы кто?
– Мое имя Крис Лэнг. А это – Кэтрин Росс.
Кэтрин почувствовала, как у нее внутри что-то сжалось – женщина, беседовавшая с ними, показалась ей на удивление знакомой, – она только не могла припомнить, где и при каких обстоятельствах с ней встречалась. Рейчел, однако, никак не отреагировала на вопросительный взгляд девушки и обратилась к Крису:
– Неужели вы – Лэнг? В самом деле?
– Да, я – Лэнг. Можете быть в этом уверены.
Рейчел на мгновение задумалась, но потом кивнула, как бы отвечая на свой собственный вопрос. Теперь наконец она разобралась во всем.
– Скажите, это вы приходили сюда днем раньше? И с вами еще двое? – осведомилась она.
Крис утвердительно кивнул:
– Да. С нами были Ричард Элмор и Стефан Абрахам.
– Абрахам? – притворно удивилась Рей-чел. – Уж не скульптор ли он?
– Скульптор. Вы с ним знакомы?
Казалось, вопрос Криса чрезвычайно ее позабавил. Она изобразила скептическую улыбку и произнесла:
– В некотором роде. Я видела его работы. На мой взгляд, они перегружены деталями.
Крис склонил голову и сказал:
– Не могу не согласиться с вами.
Кэтрин наблюдала за их беседой, но сама думала о другом: «Да, я определенно знаю эту женщину. Но вот где и когда я ее видела?»
Рейчел откровенно разглядывала Криса. Он был высокого роста, широк в плечах, с густыми кудрявыми волосами. Темные глаза подернуты поволокой, придававшей ему привлекательный, но чуточку сонный вид. Заодно она отметила, что Кэтрин не столь уж отличается от старшей сестры. Дженнифер довольно сильно ревновала девушку, стоявшую сейчас перед Рейчел на ступеньках, хотя не обмолвилась об этом сестре ни единым словом. Интересно, насколько обоснованной была эта ревность? Имелся только один способ ответить на этот вопрос, и Рейчел испытала приятное волнение при мысли о том, как она бы проникла в маленькие тайны Кэтрин и выяснила, догадывалась ли эта девушка о чувствах сестры. Что и говорить, сестры – лакомый кусочек. У этой такие же прямые темные волосы и бледная кожа, как у Дженнифер. Кэтрин стояла, спрятавшись за плечо Криса, и выглядела взволнованной – ей бы очень хотелось заглянуть за темные очки Рейчел.
– Может быть, мы все-таки войдем в квартиру мистера Старка и поговорим там? – предложил Крис.
Рейчел подняла глаза к небу.
– Я собиралась немного погулять в парке. В квартире сейчас слишком темно и душно. Почему бы нам не пройтись вместе?
Втроем они снова поднялись наверх, вышли через парадный вход, миновали улицу и оказались у решетки парка. Пройдя вдоль забора, они достигли чугунных ворот. Рейчел извлекла из кармана ключ, отперла боковую калитку, и они проникли в сад.
– Вы живете в этом доме? – спросил Крис.
– Да, на втором этаже, – ответила Рейчел и повернулась, чтобы продемонстрировать посетителям окна своей квартиры, выходившие в парк. – Вон те французские окна, что открываются на балкон, – мои.
– Значит, вы и он… – начала было Кэтрин.
Рейчел мгновенно повернулась к ней лицом.
– Я и он… А что вы, собственно, имеете в виду?
– Ну, знаете ли… Все это не совсем обычно…
– Вы хотите сказать, жиличка и консьерж? Да, полагаю, вы правы. Но ведь вы не станете привлекать к суду за любовь? Уверена, что ваша сестра поняла бы меня, как никто.
Рейчел порадовалась про себя, что ей удалось с самого начала их поразить. Но ведь Дженнифер Колсен и в самом деле была без ума от любви, когда к ней пришла смерть.
– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовалась Кэтрин.
Рейчел на секунду захотелось поведать им правду, но она удержалась.
– Насколько я помню, она встречалась с Андрэ Перлманом, известным скрипачом, который был значительно моложе ее и отличался тем, что у него бывали беспричинные вспышки ярости, в то время как она считалась заурядной домохозяйкой. Вот что я хотела сказать. Временами любовь выбирает, казалось бы, совсем неподходящие для того или иного человека объекты.
Крис достал из кармана пачку сигарет и предложил одну Рейчел. Та отказалась. За оградой маленькая девочка-индианка выгуливала внушительных размеров овчарку. Рейчел ступила на пожухлую траву, в которой лишь изредка проглядывали пятна зелени. На верхних ветках деревьев сидели сонные от жары голуби.
– А вы в курсе, что Роберт нездоров? – осведомился Крис, прежде чем поднести спичку к сигарете.
– Разумеется.
– И знаете, что у него за болезнь?
Рейчел кивнула.
– Я совершенно точно знаю, чем он болен. А вот насколько вы представляете себе характер его заболевания?
Крис нахмурился. Как может быть она так уверена, когда сам он не вполне разобрался в этом вопросе? Он снова заговорил, но на этот раз не столь уверенно, как минутой раньше.
– Мне кажется, что у него болезнь крови.
Рейчел хохотнула, и в ее смехе прозвучало неподдельное презрение.
– Болезнь крови? Боюсь, что его болезнь куда серьезнее, чем вы себе представляете.
Неожиданно Криса осенила блестящая мысль. Он вспомнил, что говорил Абрахам о своих странных чувствах по отношению к Старку, когда они впервые встретились в ночном клубе, – и во второй раз, когда болезненное впечатление от встречи у Абрахама проявилось куда сильнее.
– Вы ведь встречались раньше со Стефаном Абрахамом, правда?
– Возможно.
– В «Семерке червей». Вы были там со Старком, не так ли? Так что же произошло между вами, когда вы неожиданно наткнулись на Абрахама?
Она улыбнулась.
– Отлично. Дважды два – как ни переставляй цифры – всегда четыре, если я не ошибаюсь. Скажите, где сейчас Абрахам? Неужели вы не спросили его?
– А отчего вы предположили, что я стану его о чем бы то ни было спрашивать?
– Это вы мне скажите. Почему в первый раз он пришел с вами? Что, просто решил прогуляться? В жизни этому не поверю!
Рейчел играла с ним. Крис и в самом деле утром позвонил Абрахаму и предложил ему вместе съездить в Леннокс-гарденс, но тот отказался, заявив, что ему необходимо готовиться к презентации своей пресловутой выставки «Прорыв сквозь кожу».
– Он был занят.
– Могу себе представить! – закатила глаза к небу Рейчел.
– У него на носу выставка и…
– Только не считайте меня наивной дурочкой. Я-то знаю, что вы используете Абрахама, как шахтеры используют канарейку в шахте.
Неожиданно оживилась и заговорила Кэтрин:
– Вы – часть его персонального собрания!
Крис, казалось, ничего не понял.
– Как это?
Рейчел же ухмыльнулась и согласно кивнула.
Кэтрин повернулась к Крису.
– Любимая часть коллекции Абрахама. Только для личного пользования. Помните? Те работы, что он не собирается выставлять? Там на стене еще висели наброски и эскизы для мраморной скульптуры.
– Грубая глыба мрамора, из которой – как вы, должно быть, заметили – появлялась я, – сообщила Рейчел, смахивая непокорную прядь, упавшую на лоб.
Крис одно мгновение обдумывал сказанное.
– Господи Боже мой! А ведь он прав, верно?
Ситуация все больше забавляла Рейчел.
– Вы что, до сих пор меня не узнаете? – осведомилась она.
Крис сдвинул брови.
– О чем вы?
– Мы с вами уже встречались. Неужели не помните?
Теперь Крис был не просто удивлен – от изумления он просто открыл рот. Он был уверен, что не знает имени этой женщины и припомнить ее лицо тоже не мог, хотя очень старался. Приглушенная музыка чуть слышно доносилась из дешевого автомобильного приемника. Водитель автомобиля, едва различимый сквозь чугунную ограду, свесил руку из окна и отбивал ритм, негромко постукивая по дверной панели.
– Не думаю, что я с вами знаком. Вы ошиблись, – медленно выдавил из себя Крис.
– Нет. Подумайте-ка получше.
Крис задумался. Кэтрин прикусила губу: ей определенно не нравилось направление, которое стал приобретать разговор.
– Нет, – заявил он. – Никак не могу вспомнить.
– В таком случае позвольте мне вам помочь, мистер Лэнг. Впрочем, никакой вы не Лэнк Ведь это не ваша фамилия, не так ли?
– Нет, моя, – сказал Крис, впрочем, без всякого энтузиазма.
– Полагаю, что ваша настоящая фамилия Мартин, – произнесла Рейчел.
– Нет, – едва слышно прошептал Крис.
– Очень может быть, что сейчас вы зоветесь Лэнгом, но так было не всегда. Насколько я знаю, вы родились в доме, принадлежавшем Мартинам.
Кэтрин никогда прежде не видела, чтобы человеческая кожа с такой скоростью меняла свою естественную окраску на пепельную. Казалось, Криса обсыпали мелом.
– Вашим отцом был доктор Эндрю Мартин, верно?
Крис в ужасе воззрился на Рейчел. Она медленно сняла солнцезащитные очки, и он увидел в ее глазах хищный блеск. Кэтрин вытянула руку и на крыла ею ладонь Криса.
– А вашу мать звали Маргарет Мартин. Если мне не изменяет память, ее девичья фамилия была Форбс. У вас есть сестра, которую зовут Джулия. Правильно?
Крис ощутил сильнейший приступ лихорадки. У него стали клацать зубы. ноги мгновенно ослабли в коленях, и он решил, что еще немного – и он упадет в обморок.
– Она… Джулия… мертва!
Рейчел посерьезнела.
– Джулия умерла? Не знала об этом, извините. – Она вопросительно изогнула дугой бровь и склонила голову набок, намереваясь не пропустить ни слова из того, что скажет Крис. – Что же с ней приключилось?
Крис молча и в полном отчаянии покачал головой. Кэтрин еще сильнее ухватила его за руку и крикнула, обращаясь к Рейчел:
– Прекратите, прошу вас! Оставьте его в покое!
Рейчел улыбнулась, но улыбка у нее вышла какая-то кривая.
– Хорошо, хорошо! Как это я раньше не поняла… А ведь мне и в голову не могло прийти, что вы двое… хм… И куда, спрашивается, подевалась моя интуиция?
– Откуда вы все знаете? – хрипло спросил Крис.
Рейчел, казалось, не расслышала вопроса и продолжала гнуть свое:
– Фамилию Лэнг вы получили при усыновлении. Так звали вашего калифорнийского дядюшку… Насколько я помню, он родом из Сан-Франциско. Кажется, именно в Сан-Франциско вы с Джулией и перебрались?
– Откуда вы все узнали? – упрямо повторил вопрос Лэнг.
– Так вы меня еще не вспомнили?
– Нет не вспомнил.
– Что вы делали в тот день, когда убили президента Кеннеди? – в свою очередь спросила Рейчел, продолжая гадко улыбаться. – Обычно все помнят чем в этот день занимались.
Криса колотила такая сильная дрожь, что он был вынужден присесть на стоявшую поблизости скамеечку. Он спрятал лицо в ладони, поник головой и стал походить на сломленного и усталого старика. Кэтрин внимательно изучала лицо Рейчел со слабой надеждой понять, о чем они с Крисом толкуют. Неужели он ей лгал? Или, наоборот, лгала Рейчел? И почему она все время говорила о том злополучном дне, когда был убит президент Кеннеди? Даже если Рейчел в год смерти президента появилась на свет, то самое место ей тогда было в люльке для младенцев.
– Что произошло 22 ноября 1963 года?
– Кеннеди.
– Нет, не Кеннеди. Что еще случилось в этот день?
Он поднял на нее глаза. Сверкавший солнечный диск над ее головой исходил немилосердно ярким светом, и он беспомощно замигал.
– Нет, это не вы!
Она утвердительно кивнула. Кэтрин находилась в полнейшем недоумении и только переводила глаза с Криса на Рейчел и обратно.
– В те дни я жила под другой фамилией, – произнесла между тем загадочная женщина. – Вы должны меня знать. Тогда я именовалась Мэрилин…
– Уэббер! – выкрикнул он.
Она удовлетворенно хмыкнула.
– Правильно. Мэрилин Уэббер. Другой цвет волос, другая стрижка, разумеется, совсем другое одеяние… Я была Мэрилин Уэббер.
– Но это невозможно, – воскликнул он. – Не могли же вы…
– В ту ночь Джулия была дома. Я знала, что вы оба в доме. Я подсматривала за вами через щелочку в двери. Она закрыла вам рукой глаза и пыталась также заткнуть уши, но сама она видела и слышала все – не так ли? – Рейчел подождала с минуту, словно хотела, чтобы информацию хорошо усвоили, а затем добавила: – Интересно, имеет ли тот случай отношение к ее безвременной кончине?
Он был в шоке. Кэтрин взглянула на Рейчел и прошептала:
– Бог мой, что здесь происходит?
Та снова не обратила на нее внимания и продолжала говорить, обращаясь исключительно к Крису:
– По-моему, за эти годы я неплохо сохранилась, вы не находите?
– Я не знаю… мне бы и в голову не могло прийти… Такое впечатление, что вы ничуть не постарели.
Ответ позабавил ее.
– Возможно, вы даже не подозреваете, насколько близки к истине, Крис Мартин. Вы правы, с той памятной ночи я не постарела ни на секунду. – Потом хорошее настроение Рейчел внезапно испарилось. Если бы Крис оказался на месте Роберта в вагоне лондонского метро, он бы сразу распознал этот мертвый тяжелый взгляд, изменивший выражение ее лица.
– Я не понимаю.
– Я вовсе не рассчитываю на ваше понимание, но все равно советую проявлять осмотрительность.
Теперь уже ничего не понимали ни Кэтрин, ни Крис. Крис уронил недокуренную сигарету, и она мгновенно выжгла небольшую черную проплешину на побуревшей поверхности лужайки.
– Чего вы хотите? – спросил наконец Крис.
– Я хочу, чтобы про меня забыли, – сказала она. – Я не собираюсь надолго здесь задерживаться, но, пока я нахожусь здесь, мне бы хотелось пожить в мире и покое. Насилия с меня хватит. Оставьте меня в покое – и я не буду трогать вас. Через пару дней я исчезну навсегда, и все эти события останутся лишь в вашей памяти. Поверьте, это самое подходящее место для них.
Она шагнула вперед и взглянула сверху вниз на скорчившуюся на скамеечке парочку. Потом вытянула руку и провела ногтем указательного пальца по щеке Криса. Кэтрин следила за ней, замерев от ужаса.
– Я бы могла вас убить в мгновение ока – прямо здесь и сию же секунду. Я бы проделала это с такой скоростью, что эти престарелые болваны, которые созерцают парк с балконов своих квартир, даже не поняли бы, что происходит перед их подслеповатыми глазами. Мне бы не хотелось этого делать, но я не стану медлить, если вы дадите мне для этого повод.
Глава 17
Они расположились за одним из тех деревянных столиков, которые владельцы паба расставляют на тротуарах, как только это позволяет погода. Крис не мигая смотрел на двойную порцию виски, которую поставила перед ним Кэтрин. Ей казалось, что он постепенно начал отходить от шока. Тогда в парке он был просто в невменяемом состоянии, вместе с Кэтрин наблюдая, как удаляется Рейчел.
– Давайте начнем с вашей фамилии, – предложила Кэтрин, обращаясь к Крису. – Что за тайны с ней связаны?
– Официально я именуюсь Лэнгом, но при рождении мы с сестрой носили фамилию Мартин. Как уже говорила эта дама, я был вынужден проживать со своими дядей и тетей в Сан-Франциско. Они усыновили нас.
– Нас? – переспросила Кэтрин. – Насколько я понимаю, вы говорите о Джулии?
– Да.
– Но вы сказали мне, что ни сестер, ни братьев у вас нет.
– Я помню.
– Тогда зачем лгать?
– Потому что ложь в данном случае куда легче правды. Мне не хотелось касаться слишком болезненных воспоминаний.
– Ваша сестра – болезненное воспоминание?
Крис сокрушенно покачал головой.
– Нет, но она присутствует во многих из них. Она средоточие всех моих страхов.
– Я опять вас не понимаю.
– Разумеется. Как вам меня понять?
В голосе Криса прозвучало такое неприкрытое отчаяние, что Кэтрин оторопела. Но стоило ей перевести взгляд на лицо Криса, как тот отвернулся, чем окончательно вверг девушку в смущение. Она даже почувствовала себя виноватой, хотя и не понимала почему. Возможно, ее вопрос прозвучал немного шутливо, тогда как Крису было вовсе не смешно. Но вот самообладание снова вернулось к Крису, и он спросил:
– Скажите, когда вы вспоминаете Дженнифер, что прежде всего всплывает у вас в памяти?
Теперь уже Кэтрин испытала подобие шока. С его стороны было слишком жестоко задавать такой вопрос. Тем не менее Кэтрин решила уточнить:
– Что вы имеете в виду?
На лице Криса не появилось ни малейших признаков раскаяния. Наоборот, его взгляд выражал непреклонную решимость получить ответ. Он или не понимал, что причиняет ей боль, или – что всего вероятнее – его это мало заботило.
– Я спрашиваю вообще, а не говорю конкретно о ее смерти. Итак, что прежде всего приходит вам на ум, когда вы думаете о Дженнифер?
Кэтрин все еще чувствовала себя не в своей тарелке.
– Ну, трудно сказать что-либо наверняка, – несмело начала она. – Пожалуй, прежде всего я вспоминаю, как она играла на виолончели. Как-никак, она была великолепным музыкантом. Потом мне вспоминаются праздники, которые мы проводили вместе, ну еще, пожалуй, ее неумение выбрать одежду себе к лицу… Шутки, над которыми мы вместе смеялись…
– Все так. Обычно это называют «добрыми старыми временами».
– Как сказать. Далеко не всегда эти времена были добрыми, – возразила Кэтрин. – Я. к примеру, иногда вспоминаю, как угнетающе на нее порой действовали некоторые поступки Дэвида. И телефонные разговоры между нами, которые затягивались за полночь, когда ей хотелось поведать мне свои печали. Потом ее неоднократные приезды ко мне посреди ночи…
– Хорошо. Значит, «добрые старые времена» и «не очень добрые», – поправился Крис. – Но в целом все было нормально. И соответственно об этом остались нормальные воспоминания.
– Что ж, мне ничего не остается делать, как только согласиться с вами, – сказала Кэтрин и с любопытством взглянула на собеседника.
– А знаете ли вы, о чем думаю я, когда передо мной возникает образ Джулии?
В голосе Криса послышалась горечь, но Кэтрин не могла сказать с точностью, что было ее причиной – гнев или отчаяние.
– О чем же?
– Я думаю о ее ночной рубашке, изготовленной из пропахшей дезинфекцией бумаги. Стоит мне вспомнить этот запах, как у меня сразу же начинает першить в горле. А еще я слышу, как поворачиваются в замках стальные ключи размером с револьвер, и вижу перед собой стальные решетки на окнах. И я вижу ее больные глаза с желтоватыми белками – высохшими и мертвыми. Я вспоминаю похожие на широкие браслеты кожаные ремни, стягивающие ее предплечья и запястья. Но я все равно благодарен судьбе, что ремни есть, – потому что они скрывают рваные раны, нанесенные ножницами.
Кэтрин едва не разрыдалась – уж больно страшную картину нарисовало ее живое воображение. Особенно ее потрясло сочетание стальных ножниц и теплой, мягкой человеческой кожи. Крис отвернулся от девушки, но в памяти вставали сцены одна ужаснее другой, и он продолжал облекать их в слова.
– Эти шрамы… – пробормотал он, запинаясь почти на каждом слове. – Их было много – не сосчитать. И все такие яркие, блестящие, розовые. Они пересекались во многих местах и напоминали дурно нарисованный план оживленного города. Стянутые хирургическими нитями, они местами образовывали рельеф и походили на городские эстакады и подъезды к ним – и все эти артерии воображаемого города были проложены в обыкновенной человеческой коже. Теперь я думаю, что более всего меня поражали именно шрамы. Куда больше, чем наркотики, которыми ее пичкали насильно, больше, чем всевозможные лечебницы, куда ее посылали. Даже больше, чем злодеяние Мэрилин Уэббер.
У меня, разумеется, имеются и другие воспоминания. Более светлые – ну, вроде тех, что у вас о Дженнифер. Но они, увы, редко всплывают в моей памяти. Прежде чем вспомнить хорошее, мне приходится продираться сквозь дурное, и даже если мне удается что-то вычленить, очень часто это бывает омрачено каким-нибудь другим событием. До сих пор меня мучают кошмары… Почти каждую ночь…
– Я знаю.
Крис взглянул на нее с удивлением:
– Откуда?
– А у меня на квартире? Или это было что-то другое?
Крис печально улыбнулся, оценив ее проницательность.
– Нет, нe другое. В моих ночных кошмарах всегда присутствует одно и то же.
Постепенно напряженное выражение на лице Криса уступило место более человечному, мягкому. Охотник на вампиров снова подобрел. Он глубоко вздохнул и, словно стряхивая злые чары, помотал головой.
Повинуясь внезапному импульсу, Кэтрин произнесла:
– Мне очень жаль…
– Не стоит расстраиваться. Печалиться надо мне. Незачем было вываливать все это на вас.
– Возможно, но при сложившихся обстоятельствах это вполне объяснимо. И я тоже хороша – я не имела никакого права своими расспросами теребить вам душу.
Он кивнул, принимая ее извинения, потом подмигнул и сказал:
– Вечно нас сестры подводят, правда?
Поблизости от них на небольшой скорости проследовала полицейская машина. Кэтрин, желая переменить тему разговора, решила переключить внимание Криса на что-нибудь другое.
– Расскажите мне о Рейчел, – попросила она. – Кто она такая?
Крис пожал плечами:
– Если бы я только знал.
– А что случилось в 1963 году? Уж она-то никак не могла принимать в этом участие. Я хочу сказать, что в то время она была всего лишь ребенком, если вообще…
– Я все отлично понимаю. Это какое-то сумасшествие, но и это не самое худшее. Она знает такие вещи, которые может знать только человек, побывавший там лично.
– Там – это где?
– Твм – это у меня дома, в тот самый день, когда Мэрилин Уэббер убила моих родителей.
Когда Крис произнес «убила», Кэтрин невольно повторила это слово про себя, причем ее губы задвигались. Впрочем, Крис ничего не заметил. В этот момент он прикуривал сигарету.
– Странно вспоминать об этом сейчас, – произнес он. – Со дня убийства прошло слишком много лет, и мне временами кажется, что этого на самом деле не было. Будто я все это видел на экране кинотеатра. Знаете, иногда мне кажется, что если некое событие – пусть и трагическое – проигрывать в памяти по многу раз, то оно начинает терять былую мощь, и эффект от его воздействия на вашу психику становится все слабее и слабее.
– Так что же все-таки случилось?
– Она пришла к нам в дом. Помню, ее визит чрезвычайно взволновал моего отца. И обрадовал. А вот мать ничуть не удивилась. Но это было в ее стиле. Я спросил тогда Джулию, что происходит в доме, но она тоже не знала, а может быть, ее это не беспокоило. Сейчас я думаю, что холодность матери явилась следствием ревности. Мэрилин Уэббер была девочка что надо, и отец мой, повторяю, был приятно взволнован. Ну, вы знаете, как это бывает – одно цепляется за другое и нате вам, пожалуйста…
– Это довольно естественно, – улыбнулась Кэтрин.
– Где-то в час тридцать ночи меня разбудили крики. Я вылез из кровати и пошел по коридору в комнату Джулии. Некоторое время мы просто тихо сидели и ждали, когда крики прекратятся. Потом мы не выдержали, двинулись по направлению к лестнице, а когда дошли до нее, начали спускаться на первый этаж.
С каждым нашим шагом крики слышались все отчетливее.
Потом мы с Джулией добрались до двери в гостиную и замерли, не решаясь войти. Дверь оказалась незапертой, и мы принялись заглядывать в гостиную сквозь узкую щелку, образовавшуюся между стеной и дверной створкой.
– Давайте начнем с вашей фамилии, – предложила Кэтрин, обращаясь к Крису. – Что за тайны с ней связаны?
– Официально я именуюсь Лэнгом, но при рождении мы с сестрой носили фамилию Мартин. Как уже говорила эта дама, я был вынужден проживать со своими дядей и тетей в Сан-Франциско. Они усыновили нас.
– Нас? – переспросила Кэтрин. – Насколько я понимаю, вы говорите о Джулии?
– Да.
– Но вы сказали мне, что ни сестер, ни братьев у вас нет.
– Я помню.
– Тогда зачем лгать?
– Потому что ложь в данном случае куда легче правды. Мне не хотелось касаться слишком болезненных воспоминаний.
– Ваша сестра – болезненное воспоминание?
Крис сокрушенно покачал головой.
– Нет, но она присутствует во многих из них. Она средоточие всех моих страхов.
– Я опять вас не понимаю.
– Разумеется. Как вам меня понять?
В голосе Криса прозвучало такое неприкрытое отчаяние, что Кэтрин оторопела. Но стоило ей перевести взгляд на лицо Криса, как тот отвернулся, чем окончательно вверг девушку в смущение. Она даже почувствовала себя виноватой, хотя и не понимала почему. Возможно, ее вопрос прозвучал немного шутливо, тогда как Крису было вовсе не смешно. Но вот самообладание снова вернулось к Крису, и он спросил:
– Скажите, когда вы вспоминаете Дженнифер, что прежде всего всплывает у вас в памяти?
Теперь уже Кэтрин испытала подобие шока. С его стороны было слишком жестоко задавать такой вопрос. Тем не менее Кэтрин решила уточнить:
– Что вы имеете в виду?
На лице Криса не появилось ни малейших признаков раскаяния. Наоборот, его взгляд выражал непреклонную решимость получить ответ. Он или не понимал, что причиняет ей боль, или – что всего вероятнее – его это мало заботило.
– Я спрашиваю вообще, а не говорю конкретно о ее смерти. Итак, что прежде всего приходит вам на ум, когда вы думаете о Дженнифер?
Кэтрин все еще чувствовала себя не в своей тарелке.
– Ну, трудно сказать что-либо наверняка, – несмело начала она. – Пожалуй, прежде всего я вспоминаю, как она играла на виолончели. Как-никак, она была великолепным музыкантом. Потом мне вспоминаются праздники, которые мы проводили вместе, ну еще, пожалуй, ее неумение выбрать одежду себе к лицу… Шутки, над которыми мы вместе смеялись…
– Все так. Обычно это называют «добрыми старыми временами».
– Как сказать. Далеко не всегда эти времена были добрыми, – возразила Кэтрин. – Я. к примеру, иногда вспоминаю, как угнетающе на нее порой действовали некоторые поступки Дэвида. И телефонные разговоры между нами, которые затягивались за полночь, когда ей хотелось поведать мне свои печали. Потом ее неоднократные приезды ко мне посреди ночи…
– Хорошо. Значит, «добрые старые времена» и «не очень добрые», – поправился Крис. – Но в целом все было нормально. И соответственно об этом остались нормальные воспоминания.
– Что ж, мне ничего не остается делать, как только согласиться с вами, – сказала Кэтрин и с любопытством взглянула на собеседника.
– А знаете ли вы, о чем думаю я, когда передо мной возникает образ Джулии?
В голосе Криса послышалась горечь, но Кэтрин не могла сказать с точностью, что было ее причиной – гнев или отчаяние.
– О чем же?
– Я думаю о ее ночной рубашке, изготовленной из пропахшей дезинфекцией бумаги. Стоит мне вспомнить этот запах, как у меня сразу же начинает першить в горле. А еще я слышу, как поворачиваются в замках стальные ключи размером с револьвер, и вижу перед собой стальные решетки на окнах. И я вижу ее больные глаза с желтоватыми белками – высохшими и мертвыми. Я вспоминаю похожие на широкие браслеты кожаные ремни, стягивающие ее предплечья и запястья. Но я все равно благодарен судьбе, что ремни есть, – потому что они скрывают рваные раны, нанесенные ножницами.
Кэтрин едва не разрыдалась – уж больно страшную картину нарисовало ее живое воображение. Особенно ее потрясло сочетание стальных ножниц и теплой, мягкой человеческой кожи. Крис отвернулся от девушки, но в памяти вставали сцены одна ужаснее другой, и он продолжал облекать их в слова.
– Эти шрамы… – пробормотал он, запинаясь почти на каждом слове. – Их было много – не сосчитать. И все такие яркие, блестящие, розовые. Они пересекались во многих местах и напоминали дурно нарисованный план оживленного города. Стянутые хирургическими нитями, они местами образовывали рельеф и походили на городские эстакады и подъезды к ним – и все эти артерии воображаемого города были проложены в обыкновенной человеческой коже. Теперь я думаю, что более всего меня поражали именно шрамы. Куда больше, чем наркотики, которыми ее пичкали насильно, больше, чем всевозможные лечебницы, куда ее посылали. Даже больше, чем злодеяние Мэрилин Уэббер.
У меня, разумеется, имеются и другие воспоминания. Более светлые – ну, вроде тех, что у вас о Дженнифер. Но они, увы, редко всплывают в моей памяти. Прежде чем вспомнить хорошее, мне приходится продираться сквозь дурное, и даже если мне удается что-то вычленить, очень часто это бывает омрачено каким-нибудь другим событием. До сих пор меня мучают кошмары… Почти каждую ночь…
– Я знаю.
Крис взглянул на нее с удивлением:
– Откуда?
– А у меня на квартире? Или это было что-то другое?
Крис печально улыбнулся, оценив ее проницательность.
– Нет, нe другое. В моих ночных кошмарах всегда присутствует одно и то же.
Постепенно напряженное выражение на лице Криса уступило место более человечному, мягкому. Охотник на вампиров снова подобрел. Он глубоко вздохнул и, словно стряхивая злые чары, помотал головой.
Повинуясь внезапному импульсу, Кэтрин произнесла:
– Мне очень жаль…
– Не стоит расстраиваться. Печалиться надо мне. Незачем было вываливать все это на вас.
– Возможно, но при сложившихся обстоятельствах это вполне объяснимо. И я тоже хороша – я не имела никакого права своими расспросами теребить вам душу.
Он кивнул, принимая ее извинения, потом подмигнул и сказал:
– Вечно нас сестры подводят, правда?
Поблизости от них на небольшой скорости проследовала полицейская машина. Кэтрин, желая переменить тему разговора, решила переключить внимание Криса на что-нибудь другое.
– Расскажите мне о Рейчел, – попросила она. – Кто она такая?
Крис пожал плечами:
– Если бы я только знал.
– А что случилось в 1963 году? Уж она-то никак не могла принимать в этом участие. Я хочу сказать, что в то время она была всего лишь ребенком, если вообще…
– Я все отлично понимаю. Это какое-то сумасшествие, но и это не самое худшее. Она знает такие вещи, которые может знать только человек, побывавший там лично.
– Там – это где?
– Твм – это у меня дома, в тот самый день, когда Мэрилин Уэббер убила моих родителей.
Когда Крис произнес «убила», Кэтрин невольно повторила это слово про себя, причем ее губы задвигались. Впрочем, Крис ничего не заметил. В этот момент он прикуривал сигарету.
– Странно вспоминать об этом сейчас, – произнес он. – Со дня убийства прошло слишком много лет, и мне временами кажется, что этого на самом деле не было. Будто я все это видел на экране кинотеатра. Знаете, иногда мне кажется, что если некое событие – пусть и трагическое – проигрывать в памяти по многу раз, то оно начинает терять былую мощь, и эффект от его воздействия на вашу психику становится все слабее и слабее.
– Так что же все-таки случилось?
– Она пришла к нам в дом. Помню, ее визит чрезвычайно взволновал моего отца. И обрадовал. А вот мать ничуть не удивилась. Но это было в ее стиле. Я спросил тогда Джулию, что происходит в доме, но она тоже не знала, а может быть, ее это не беспокоило. Сейчас я думаю, что холодность матери явилась следствием ревности. Мэрилин Уэббер была девочка что надо, и отец мой, повторяю, был приятно взволнован. Ну, вы знаете, как это бывает – одно цепляется за другое и нате вам, пожалуйста…
– Это довольно естественно, – улыбнулась Кэтрин.
– Где-то в час тридцать ночи меня разбудили крики. Я вылез из кровати и пошел по коридору в комнату Джулии. Некоторое время мы просто тихо сидели и ждали, когда крики прекратятся. Потом мы не выдержали, двинулись по направлению к лестнице, а когда дошли до нее, начали спускаться на первый этаж.
С каждым нашим шагом крики слышались все отчетливее.
Потом мы с Джулией добрались до двери в гостиную и замерли, не решаясь войти. Дверь оказалась незапертой, и мы принялись заглядывать в гостиную сквозь узкую щелку, образовавшуюся между стеной и дверной створкой.