Беверли Джо. Цветок Запада

   Имоджин стала есть суп, обдумывая услышанное. С ним было плохо от того, что он съел что-то несвежее. Или, может, от того, что пришлось побывать в темном узком проходе? Имоджин знала, что ее тоже вырвет, если ей придется идти через комнату, кишащую крысами. Она почувствовала к нему симпатию и восхищение, что он набрался мужества и пустился вдогонку за своими рыцарями.
   Но она постаралась не возбуждать в себе особых симпатий к Фицроджеру. Она не думала, что с Ублюдком ей будет легко найти общий язык.
   Девушка доела суп, ведь ей нужно было восстановить силы как можно скорее. Как же это она могла проспать весь день, тем более такой важный для нее, и оставить все дела в его руках?
   Имоджин интересовало, сколько припасов осталось в замке. Какой вред нанесли люди Ворбрика прилежащим землям? Где можно было купить недостающее продовольствие?
   Но самым важным был вопрос, нашел ли Фицроджер сокровищницу ее отца. Если судить по разговору о расплате – то нет. Правда, только глупец мог полагаться на слова этого человека. Ей стало легче после рассказа Марты. Если ему было плохо после путешествия по подземному проходу, тогда он не станет продолжать там поиски сокровищницы, а доверить это дело кому-то другому не согласится.
   Когда она доберется до своего золота, она заплатит ему сполна, какую бы цену он ни назначил за свои услуги. Ведь она была богата, очень богата. Ее дед женился на наследнице огромного состояния. Дед и отец всегда старались приумножить богатство. Каррисфорды никогда не обладали большой властью, но их владения были самыми большими во всей округе. Это было очень кстати, если принять во внимание то, в каком разоренном состоянии ей достался замок. Как только она избавится от Фицроджера, следует все привести в порядок и пополнить запасы продовольствия. Но все это будет только после того, когда она сама спустится в сокровищницу. Она не может доверить это дело никому другому.
   Если Фицроджер хочет здесь пока командовать, мрачно подумала Имоджин, пусть он тратит свои запасы. Пусть постарается все привести здесь в порядок.
   Затем она снова стала думать о своем замужестве… Именно тогда Имоджин поняла, что она больше не «беременна». Она была снова стройной девушкой с плоским животом.
   – Куда все это делось? – спросила она, держа руки на животе.
   Марта понимающе посмотрела на нее.
   – Миледи, вы имеете в виду ту штуку, которая была надета на вас? Мы ее сняли, чтобы вам было удобно спать. Для чего бы вы ее ни надевали, сейчас от нее уже можно отказаться. Вам нельзя притворяться, что вы в подобном положении. Что бы сказал ваш бедный отец!
   Теперь моя хитрость разоблачена, подумала Имоджин и спросила:
   – А лорд Фицроджер знает?
   Может, мне стоит снова все вернуть на прежнее место и убедить женщину, чтобы она помалкивала, пришло ей в голову.
   – Он пару раз приходил, чтобы взглянуть на вас, но ничего не сказал, – уведомила ее Марта и озорно захихикала. – Миледи, вы пытались его убедить, что носите во чреве дитя? Я даже не могу в это поверить! Какая же вы проказница!
   Имоджин даже застонала от нового поворота в ее нелегкой новой жизни. Как же теперь она может предотвратить насильственный брак, если он решит жениться на ней?
   Марта тем временем говорила Имоджин:
   – Бедняжка. Ну-ну. Не беспокойтесь, все будет хорошо, вот увидите. Лорд Клив присмотрит за вами.
   Имоджин открыла было рот, чтобы возразить ей, но потом передумала. Ласковый голос Марты раздражал ее, но было бы несправедливым ругать ее за это. С ней всегда разговаривали подобным тоном. Имоджин из Каррисфорда, Цветок Запада, самое ценное сокровище отца.
   Подобно остальным сокровищам, ее оберегали, она была красива, но бесполезна.
   Когда Сивард ударил ее, чтобы лишить сознания и унести из замка против ее воли, он действовал по заранее намеченному плану.
   Она согласилась на первое, что ей предложили, и обратилась за помощью к Фицроджеру. А потом тот стал действовать так, как желал, не обращая на нее никакого внимания.
   Но ведь это было не совсем так, напомнила себе Имоджин. Она сама просила его, чтобы он вернул ей замок и занялся ее делами, пока не восстановит все хозяйство. Она еще просила его вынести ее из пламени пожарища и избавить от вида крови и смерти.
   – Марта, – приказала леди Имоджин. – Нужно попробовать снять эти бинты.
   – О, миледи, вы считаете, что так следует сделать? Хозяин сказал…
   – Лорд Фицроджер, – резко прервала ее Имоджин. – Если уж ты не можешь не повторять его слова…
   Марта широко раскрыла глаза, но все же продолжала:
   – Лорд Фицроджер сказал, что вы сильно поранили ноги, и монах, который сделал вам перевязку, говорил, что пока стоит их поберечь.
   – Он не говорил ничего подобного, – заявила Имоджин. – Я хочу убедиться, заживают они или нет.
   Упрямая девушка стала сама развязывать бинты, и Марте пришлось помогать ей. Но бинты присохли к ранам и не поддавались.
   – Видите! – торжествующе заявила Марта. – Следует еще подождать.
   Имоджин пыталась потрогать раны и решила, что все не так уж плохо.
   – Нужно их отмочить, – наконец приказала она.
   Марта только было открыла рот, чтобы возразить, но Имоджин метнула на нее такой взгляд, что та не посмела ослушаться. Затем Имоджин с помощью миски теплой воды и терпения быстро смогла снять повязки с ног. Она осторожно встала с кровати и улыбнулась. Ноги почти не болели. Девушка прошлась по комнате, радуясь возможности двигаться.
   – Вы все равно не сможете надеть туфли, – нахально заметила Марта.
   – A y меня сохранилась какая-нибудь обувь? – спросила ее владелица замка.
   Оказалось, что кое-что сохранилось. Хотя шелковые туфельки пропали, но остались кожаные башмаки. Однако Марта была права:
   Имоджин не могла в них ходить.
   – Стану ходить босиком, – настаивала она.
   – Миледи!
   – Молчать! – приказала леди Имоджин. – Я не собираюсь сидеть взаперти в собственном замке и ждать, когда кто-нибудь перенесет меня с места на место, как грудного ребенка! А сейчас мы проверим, остались ли целыми мои платья?
   Но прежде всего Имоджин приказала Марте тщательно вымыть ей голову, и когда стало совсем светло, они принялись просматривать остатки ее когда-то прекрасных нарядов. Имоджин чуть не заплакала, когда увидела, что ее любимые платья разорваны в клочья и испачканы мочой и калом.
   Несмотря на это. Марта и Имоджин принялись за работу, и вскоре они смогли подлатать некоторые туалеты, хотя прежней красоты им уже не удалось восстановить.
   Имоджин была счастлива сбросить с себя грубую одежду и надеть тонкую рубашку и желто-коричневое льняное платье с широкими рукавами до локтя, вышитое по вороту и подолу золотой нитью. Поверх него она накинула легкую шелковую тунику терракотового цвета, отделанную по ворогу, подолу и на рукавах красно-белыми полосками. У нее пропали все шитые драгоценными камнями пояса, поэтому ей пришлось вырезать широкий пояс из остатков изодранного в клочья платья, перетянуть им талию и постараться красиво задрапировать себя в блестящий шелк.
   – Ну что? – гордо воскликнула она. – Теперь я похожа на хозяйку замка?
   – Конечно, – произнес чей-то голос с насмешкой.
   Имоджин резко повернулась и увидела, как Ублюдок Фицроджер нагло изучает ее.

Глава 6

   Если Имоджин теперь выглядела как настоящая леди, то Ублюдок выглядел как настоящий лорд. Где он взял такую великолепную одежду? Может, он специально пытался перещеголять леди Имоджин?
   Фицроджер прислонился к двери, сложив на груди руки. Его верхняя туника была из тяжелого темно-зеленого шелка с чудесным золотым шитьем. Рукава доходили до локтя, и на запястье каждой руки были надеты тяжелые золотые браслеты. На кожаном поясе была золотая пряжка. Даже его кинжал был в гравированных золотых ножнах, на руке сверкало массивное золотое кольцо. В первый раз он предстал перед нею в обличье сильного и властного господина. Имоджин стало обидно, что на ней не было никаких украшений. Она внимательно осмотрела его, пытаясь убедиться, не присвоил ли он что-либо из их фамильных драгоценностей! Нет, она не заметила ничего знакомого.
   Но в сокровищнице Каррисфорда были вещи, равные и даже превосходящие по ценности его украшения, и Имоджин не терпелось достать и надеть их, чтобы поставить этого человека на место.
   – Как только я смогу связаться с королем, – твердо заявила она, – я пожалуюсь на Ворбрика и верну свои украшения обратно!
   Фицроджер в ответ лишь снисходительно улыбнулся.
   – Если хотите, я могу вам кое-что подарить.
   – Благодарю вас, я предпочитаю носить собственные украшения.
   – Ворбрик станет отрицать, что у него есть ваши вещи.
   – Как он сможет это сделать? Если они где-то появятся, то их легко можно будет опознать.
   Фицроджер отошел от двери и прошел в комнату.
   – Ворбрик мог переплавить их в слитки. Но если потребуется, он отправит их на дно морское. Этот разбойник сделает все что угодно, только чтобы не возвращать их вам. Вы же перехитрили его!
   Потеря драгоценностей навевала грусть, но Имоджин стало радостно оттого, что она перехитрила и победила Ворбрика.
   Фицроджер повернулся к Марте, и по его знаку та сделала реверанс и удалилась из комнаты. Радостное настроение сразу же улетучилось, и Имоджин стала кое-что понимать.
   Этот человек рисковал жизнью и жизнью своих рыцарей и воинов ради освобождения ее замка, теперь он обладал неограниченной властью в ее доме.
   – У вас должны быть и другие украшения, – заявил он.
   Имоджин сразу же насторожилась. Фицроджер явно пытался вынюхать дорожку к ее сокровищам. Неудивительно, что он вдруг стал таким милым. Ну что ж, может, она временами и ведет себя как полоумная, но ведь она же не полная дура.
   – Нет, у меня больше ничего нет, – солгала Имоджин.
   Фицроджер направился к ней, и она с трудом удержалась, чтобы не попятиться назад.
   – Драгоценности, которые отец дарил Имоджин из Каррисфорда, известны повсюду. Вы хранили их здесь, в вашей комнате?
   – Да.
   Жесткие, холодные пальцы Фицроджера ухватили ее за подбородок.
   – Если вы настолько глупы, то ваш отец таким не был.
   – Отпустите меня, сэр-р-р!
   Ублюдок отпустил ее подбородок, но ухватил за плечи. Его изумрудные глаза буквально впились в нее.
   – Вы твердо решили не доверять мне. Если ваши драгоценности спрятаны где-то в подземных переходах, то есть дюжина людей, посвященных в эту тайну. Я бы многим из них не доверил и единого шиллинга, не говоря уже о более существенных ценностях.
   – Это ваши слуги, – ответила ему Имоджин. – Они, наверно, стараются равняться на своего господина!
   Фицроджер выслушал ее и прищурил глаза.
   – Вы что, сомневаетесь во мне? – тихо спросил Ублюдок.
   Имоджин было трудно сказать ему правду, но она гордо вздернула подбородок и ответила:
   – Да!
   Что-то сверкнуло в его глазах, и у нее по спине побежали мурашки.
   – Глупая девчонка!
   – Наверно, так и есть. Я обратилась к вам за помощью, но я хорошая ученица.
   Он приблизился к ней. Тонкие льняные и шелковые ткани не защищали ее тело от тепла его твердых мышц. У нее перехватило дыхание…
   – Что же вам удалось выучить? – мягко шепнул он.
   – Никогда не доверять мужчинам, – отрезала Имоджин.
   Фицроджер отпустил ее, спокойно отошел в сторону, потом повернулся к ней.
   – Вы хотите сказать, что я был вашим учителем?
   Девушка не стала ему отвечать.
   – Леди Имоджин, скажите, чем это я вас разочаровал?
   Словно бы пробудившись от спячки, тело девушки желало снова ощутить тепло его плоти. Имоджин ненавидела это желание, но не могла побороть его. И чтобы как-то разрядить обстановку, стала вспоминать прошедшие времена.
   – Вы отправились в замок Клив, чтобы помочь вашему брату. А потом он умер, да еще так вовремя!
   От ее слов выражение лица Фицроджера стало суровым.
   – Не бросай зря таких обвинений. Рыжик, если только ты не желаешь подтвердить их ценой своей жизни. Это все сплетни.
   – Это правда.
   – Вы считаете, что я собираюсь отнять у вас Каррисфорд?
   Имоджин точно этою не знала, но сейчас нужно было ему отвечать или «да», или «нет».
   – Да.
   – Тогда вы наделали много глупостей, когда обратились ко мне за помощью, не так ли?
   – Я тогда еще не знала вас.
   – А теперь знаете?
   – Да, вы жестокий, безжалостный и берете силой все, что пожелаете!
   Фицроджер холодно улыбнулся и снова подошел к ней ближе.
   – Тогда почему же вы расстались со своим фальшивым животом? А что, если я пожелаю вас?
   Имоджин струсила и отошла назад на несколько шагов. Ей так хотелось, чтобы у нее вновь вырос живот.
   Не-е-т!
   Он улыбнулся шире, но это была язвительная улыбка.
   – Представьте себе, что меня соблазняют вот такие маленькие злые киски.
   Еще несколько шагов, и она была прижата к стене.
   Я закричу, – предупредила его Имоджин.
   Ублюдок удивленно приподнял брови. В замке было полным-полно его слуг.
   – Вы не станете меня брать силой, – отчаянно пыталась что-то объяснить она ему. – Я пожалуюсь королю, и вам придется отвечать за это!
   – Я не стану брать тебя силой, – почти нежно ответил Ублюдок, и лицо его смягчилось. – Многие мужчины хотят тебя. Рыжик, и не только из-за замка. Ты ведь очень красива, а твои волосы…
   Марта не успела заплести ей косы. Глаза Фицроджера восхищенно смотрели на роскошный каскад волос, ниспадавших на плечи девушки. Имоджин почувствовала, как у нее задрожали колени, но это было не от страха.
   Фицроджер уперся руками в стену и почти прижался к Имоджин. Странно, но она не чувствовала себя так, словно была в западне, ей были приятны его объятия. Сердце у нее билось, как сумасшедшее, голова кружилась и мысли путались. Девушка понимала, что ей не следует разрешать ему делать это, но тем не менее…
   – Перестаньте, – прошептала Имоджин.
   – Что перестать? – шепотом спросил Фицроджер.
   Имоджин продолжала смотреть на него, и он нежно коснулся губами ее рта. Они были мягкими и теплыми. Почему она считала, что его губы обязательно будут холодными и жесткими?
   Фицроджер склонил голову и поцеловал ее более настойчиво. Имоджин подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но вместо этого они оказались у него на плечах – сильных мускулистых плечах, теплых под шелком туники.
   Его рот двигался, нежно лаская ее губы. Раньше Имоджин никто не целовал подобным образом. Девушке это очень понравилось, она даже не ожидала подобного сладкого ощущения.
   Его язык пробежался по губам и обжег их, словно пламя. Имоджин замерла. Фицроджер начал было языком ласкать ее рот, но Имоджин опомнилась и отпрянула от него.
   – Не смейте, это смертный грех!
   – Неужели?
   Фицроджер произнес это с мягким юмором. Правой рукой он сгреб копну ее роскошных волос и запрокинул ей голову, а пальцами левой руки нежно поглаживал ее по щеке. Его прикосновения возбуждали Имоджин.
   – Имоджин, пойми, целоваться – это не значит, что ты делаешь что-то дурное.
   – Преподобный Фульфган говорит, что это страшный грех…
   Священник предупреждал ее, что такие поцелуи ведут к похотливым прикосновениям, а похотливые касания могут возбудить желание удовлетворить похоть. А похоть ведет нас прямиком в пламя ада. Вспомнив наставления своего духовника, Имоджин вся так и запылала, потому что на нее пахнуло именно этим пламенем… Она поднырнула под руку Фицроджера и поскорее перебежала в другой конец комнаты.
   – Это тот тощий священник с уродливыми руками? Тот самый, который пытался заставить нас покаяться в том, что мы убивали людей Ворбрика? – спросил ее Фицроджер.
   Имоджин кивнула и от ужаса даже прикрыла рот рукой.
   – Ой, он на меня тоже наложит такое же ужасное наказание. Мне придется стоять на коленях целую неделю. Это так ужасно! Ведь людей убивали из-за меня! Я разрешила вам поцеловать меня. Я сделала вид, что… – остановившись на полуслове, Имоджин замолчала и смущенно посмотрела на Фицроджера.
   – Рыжик, а я ведь знал, что твоя беременность была фальшивой.
   – Я вам не верю, – возмутилась девушка.
   – Я почти никогда не лгу, а делаю это только в случае крайней необходимости, – заверил ее Фицроджер.
   – Откуда вы это узнали?
   – Вчера твой живот перекосился, и я все понял.
   – Почему же вы мне ничего не сказали?
   – Мне было интересно, долго ли ты еще сможешь притворяться. Ты это хорошо придумала. Когда я впервые увидел тебя, то решил, что ты вот-вот разродишься. Это была идея твоего слуги?
   – Нет, – гордо заявила Имоджин. – Идея моя, он только помогал мне.
   Фицроджер приподнял брови в знак восхищения и низко поклонился леди Имоджин.
   – Как Сивард? – спросила девушка.
   – Я за ним послал. Вы все хорошо сделали: удрали от Ворбрика и смогли перенести все эти ужасные испытания. Вы явились в Клив с жутко потертыми ногами и стали что-то объяснять мне. Да, для нежной леди вы перенесли все невзгоды просто отлично.
   Имоджин почувствовала, как теплая волна, начиная от кончиков пальцев, медленно разлилась по всему ее телу, а щеки у нее стали нежно-розовыми. Это была гордость за саму себя.
   Я так боялась, – робко призналась она. – Я ненавидела эту грязь. Мне было страшно быть одинокой и беззащитной. Я мучалась оттого, что мне приходилось самостоятельно принимать решения. Я просто желала обратиться к вам за помощью, чтобы все мои проблемы решали вы.
   Мы все временами чего-то боимся, и нам всем претит грязь. Да и принимать решения всегда очень трудно. Вы же выдержали все испытания, – снова подхватил ее Фицроджер.
   – А вы боялись, когда пробирались по потайному ходу? – поинтересовалась Имоджин.
   У Фицроджера широко раскрылись глаза, и он, нахмурившись, спросил:
   – Что ты имеешь в виду?
   – Сэр Вильям сказал мне, что вы боитесь замкнутого пространства.
   Глаза у Фицроджера стали злыми, и он перешел на официальный тон общения.
   – Вот как? Он преувеличивает. Вы хотите сойти вниз и позавтракать? Я могу вас туда отнести, миледи.
   Имоджин вздрогнула, она понимала, что не стоит продолжать разговор на столь неприятную для Фицроджера тему.
   – Я хочу посетить церковь, – быстро заметила она. Ей действительно требовалась помощь Бога. – Я хочу помолиться за успокоение души погибших, пока стану ждать преподобного Фульфгана.
   – Вам придется ждать его слишком долго. Я его отсюда вышвырнул.
   – Что вы сделали?
   – Мне не нужно, чтобы моих людей запугивал такой тип. Я пришлю вам кого-нибудь получше.
   Имоджин возмутилась и вся запылала от ярости.
   – Немедленно верните его обратно! – приказала она. – Фицроджер, это мой замок, а Фульфган мой духовник!
   – Я ваш защитник, и я обязан заботиться о моих людях!
   Она поняла, что Фицроджер явно не собирался повиноваться ее приказам, и, размахнувшись изо всех сил, ударила его по щеке. Звук пощечины разнесся по всей комнате, и у него на лице появилось красное пятно. Фицроджер замер от неожиданности. Глаза у него были холодные и зеленые, как изумруды. Имоджин боялась перевести дыхание. Сейчас он меня убьет, думала она. Но потом она заметила, что он немного расслабился.
   – Я думаю, что вам следует разрешить немного покомандовать и у вас должна быть хоть какая-то власть, – сказал Фицроджер, – но я вас хочу предупредить: если вы когда-нибудь при людях позволите себе что-либо подобное, вы об этом пожалеете!
   Затем он повернулся и вышел, а Имоджин шлепнулась на стул. У нее от страха дрожали колени, но она все-таки осталась живой. До этого она никогда в жизни никого не била.
   Но ведь он целовал меня, вспомнила Имоджин. У девушки перехватило дыхание при воспоминании о волшебных поцелуях. Они были такими сладкими, и сам Фицроджер в тот момент был совершенно иным – нежным и теплым.
   А потом он ей сказал, что вышвырнул из замка ее духовника. Что он имел в виду, упоминая о некоторой власти? Так кто же на самом деле всем распоряжается в Каррисфорде?
   Фицроджер, наверное, считает, что поцелуй и несколько добрых слов помогут подкупить ее, а вместе с ней прихватить и принадлежащий ей замок? Имоджин громко рассмеялась. Но потом она вспомнила, что он ничего не сказал о том, что вернет отца Фульфгана. Когда она его увидит в следующий раз, она непременно настоит на своем. Фицроджер еще узнает, кто на самом деле командует в Каррисфорде.
   Фицроджер прошел по комнатам, ведущим к великолепной широкой лестнице, спускавшейся в огромный зал. Замок Каррисфорд был подлинно чудесным сооружением. Нигде в Англии он не видел ничего подобного.
   Фицроджер вспомнил о владелице замка и слегка улыбнулся. Забавное и смелое создание, и у нее имелись мозги, если только она не забывала ими пользоваться. Но избаловали ее донельзя. Фицроджер не кривил душой, когда сказал ей, что она выдержала все испытания слишком хорошо для благородной девицы.
   Зал уже постарались привести в порядок. Не было и намека на жуткую бойню, которая происходила в нем. Фицроджеру зал очень понравился. Но он слышал, как слуги говорили, что здесь ничего не осталось от прежней красоты и великолепия. Раньше стены покрывали вышитые шелковые драпировки. Кругом было развешано оружие, и на полках стояли дорогая посуда и золотые и серебряные кубки. Столы были покрыты вышитыми скатертями.
   Во дворе он видел пристройки. Там стояли ткацкие станки, но на них никто не работал. Женщины, наверно, прятались где-то неподалеку.
   Фицроджеру хотелось бы восстановить для Имоджин из Каррисфорда ее родной дом. Он начал перечислять все, что было необходимо для этого: провиант, посуда, драпировки, скатерти, вино, эль… Но даже если они сделают некоторые запасы, жить здесь будет трудно. В этот момент его размышления прервал веселый голос Рональда де Лисла.
   – Друг мой, если это не девичий румянец, то мне кажется, что леди влепила тебе пощечину! За что же она ударила тебя?
   Фицроджер ухмыльнулся и ответил:
   – Она сама никогда не признается, но мне кажется, что Имоджин это сделала потому, что я перестал ее целовать.
   Ренальд, услышав такое, поперхнулся элем.
   – Правда, леди считает, что она это сделала из-за другой причины, Ренальд: это священник, который орал, что мы должны искупить каждую пролитую каплю крови и каждую отнятую жизнь. Она требует немедленно вернуть его обратно.
   Пораженный Ренальд уставился на Фицроджера.
   – Зачем? Ведь он требует, чтобы мы надели власяницы и истязали свою плоть бичами, – наконец произнес он.
   – Таков приказ Цветка Запада, – насмешливо произнес Фицроджер.
   – Ага, – невнятно пробормотал Рональд. – Ты желаешь купить хорошее отношение леди за счет ее же средств. Когда же ты наконец расскажешь этому маленькому прелестному цветочку, что ее спасли, чтобы оборвать ее же лепесточки?
   – Судя по твоим словам, она больше напоминает мне не бутон розы, а неощипанную курицу. Если я собираюсь на ней жениться, то не стоит слишком усложнять ее жизнь.
   – Если она беременна, тебе придется потратить много времени, чтобы убедить ее и расправиться с тем, кто сделал ей дитя.
   – Это был ее дворецкий, – сказал Фицроджер.
   – Этот старик? – воскликнул де Лисл и потянулся к мечу. – Я выпущу его кишки! Фицроджер потрепал Рональда по руке.
   – Мне кажется, что тебе тоже нравятся цветочки, – ласково заметил он. – Успокойся, мой друг. Она моя. Дворецкий вскоре прибудет сюда, чтобы управлять замком.
   – И ты ему простишь то, что он натворил? – возмутился Ренальд. Глаза у него сверкали от гнева.
   – Леди Имоджин уверила меня, что все было сделано с ее согласия, – мягко заметил Фицроджер. – Это была ее идея, и она этим очень гордится. Если леди счастлива, почему же я должен за нее переживать?
   В этот момент на лестнице появилась Имоджин. Она была просто прелестна в своей шелковой тунике и без всякого намека на беременность. Ничто также не напоминало о том, что у нее случился внезапный выкидыш.
   – Так все это было нарочно подстроено? – непонимающе поинтересовался Ренальд. – Странно, почему ты не поколотил ее за это? – продолжил де Лисл.
   – Я не стану мять такой прелестный цветок. Я давно об этом догадывался, и потом для меня это не имеет никакого значения. Да и леди Имоджин чувствовала себя в полной безопасности, – сказал Фицроджер. Он встал и предложил руку леди Имоджин – хозяйке замка Каррисфорд.
   Имоджин во все глаза смотрела на Фицроджера, но он оставался невозмутимым. Она была рада, что след от удара у него на щеке исчез.
   – Как ваши ноги? – ласково спросил он ее. – Я попытаюсь найти сапожника, чтобы он смастерил для вас какую-нибудь обувь.
   – Я уже понемногу могу ходить.
   Имоджин оглядела зал и чуть не заплакала. Там не осталось почти ничего. Кое-где на дереве были следы от ударов мечами. Исчезли прекрасные гобелены, пол был голым, на полках больше не стояли кубки и блюда. В зале были только они втроем, и сюда не доносился шум со двора.
   – Где же все? – спросила Имоджин.
   – Они испугались и попрятались, но непременно вернутся, – ответил Фицроджер.
   Она обрадовалась, когда увидела четырех собак, лежащих рядом со столом, но потом присмотрелась и поняла, что это не ее собаки. Этот зал уже почти ничем не напоминал ей о прежнем уюте собственного дома.