Страница:
– Пахнет жареным цыпленком и яблочным пирогом, – сказал он весело. – Какой будет первая сумма? Кто сколько за нее предложит?
Корзиночка Рэйчел оказалась пятой, и первым за нее предложил доллар Клинт Уэсли. Через несколько минут ставка увеличилась до десяти долларов, потому что все достойные молодые люди в городе претендовали на обед, приготовленный Рэйчел, и желали разделить его с ней.
– Десять долларов, – сказал мэр. – Десять долларов раз, десять долларов два…
– Пятнадцать долларов.
Все головы дружно повернулись в сторону говорившего. Несколько пожилых женщин с шумом выдохнули воздух, несколько дам помоложе завистливо уставились на Рэйчел. Подумать только! Пятнадцать долларов!
Клинт Уэсли бросил на Тайри суровый взгляд. И предложил шестнадцать. Говорил он спокойно, не повышая голоса.
– Двадцать долларов! – выкрикнул Тайри.
– Двадцать один, – сказал Уэсли, не собираясь сдаваться.
Тайри бросил взгляд на отчаянно покрасневшую Рэйчел, стоявшую рядом с мэром. Потом, криво усмехнувшись Уэсли, Тайри предложил пятьдесят, зная, что шерифу трудно будет выложить больше.
Мэр искоса взглянул на Уэсли. Клинт медленно покачал головой.
– Продано незнакомцу в черном за пятьдесят долларов! – объявил мэр с широкой улыбкой. – Надеюсь, вы получите от этого удовольствие.
Неся с боем добытую им корзинку, Тайри проследовал за Рэйчел в тенистое местечко возле здания школы и поставил корзинку на одеяло, которое Рэйчел расстелила на земле.
– Должно быть, вы ужасно голодны, – пробормотала Рэйчел. – Потратить пятьдесят долларов за обед, который вы могли бы съесть в ресторане на этой же улице всего за пятьдесят центов.
– Я купил за эти деньги ваше общество, – ответил Тайри искренно. – И мы оба это знаем.
При этих словах на щеках Рэйчел снова вспыхнул румянец. Не произнося ни слова, она открыла корзинку и выложила на тарелку запеченный окорок, картофельный салат, кусок свежего хлеба и клубнику. Затем передала тарелку Тайри и налила ему стакан холодного сидра.
Рэйчел ела, не ощущая вкуса пищи, под хищным взглядом Тайри и в присутствии всего в нескольких ярдах Клинта. Рядом с Уэсли сидела Милли Клоуард. Между ними стояла ее корзинка с едой. Милли была пухленькой молодой женщиной с мышиного оттенка волосами и спокойными карими глазами. Она не пользовалась успехом у молодых людей и казалась очень довольной тем, что завладела на время таким красивым молодым человеком. Клинт Уэсли машинально отвечал ей, не вникая в ее льющуюся бурным потоком болтовню. Гораздо больше его интересовало то, что происходило между Тайри и Рэйчел, за которыми он наблюдал. Милли же тем временем распространялась о свадьбе своей сестры.
Через несколько минут Рэйчел отставила свою тарелку и посмотрела на Тайри с откровенным любопытством:
– Почему вы приехали сюда сегодня? Мне показалось, вы назвали наш праздник глупостью и сказали, что взрослому человеку не пристало так проводить время.
Тайри пожал плечами:
– Значит, я передумал. Вы собираетесь сидеть здесь со мной только потому, что мне удалось переплюнуть Уэсли и добиться вашего обеда и общества?
– Но вы ведь знали, что Клинт и я собирались пообедать вместе.
– В таком случае он должен был предложить цену больше моей.
– Он не может себе позволить просто так выкинуть пятьдесят долларов.
– Значит, мне повезло, что он так беден, – сказал Тайри, улыбаясь во весь рот. – Да ну же, развеселитесь! А что вон в той палатке? Вон там?
– Гадалка. Я слышала, что она замечательная.
– Ах так? Что скажете, если мы пойдем и поглядим? Я никогда прежде не видел цыганок.
Рэйчел улыбнулась Тайри, внезапно обрадовавшись его обществу. По-видимому, он купил ее корзинку с обедом, потому что хотел побыть с ней, или чтобы позлить Клинта? Но, какова бы ни была причина, ей теперь было все равно. Она вдруг ощутила всепоглощающее и необъяснимое счастье.
– Только если и вы тоже примете участие, – сказала она кокетливо. – Но там, конечно, не обойдется без мошенничества.
Внутри, в палатке, было пусто и полутемно. Вся меблировка состояла из маленького круглого стола темного дерева и пары стульев с прямыми спинками, видавших лучшие дни. В центре стола шипела толстая белая свеча, бросая жутковатые тени на полотняные стены палатки.
За столом лицом к двери сидела гадалка. Она оказалась не цыганкой, а старой апачской скво с черными, посеребренными сединой волосами и впалыми щеками. На ее хрупком теле мешком висело бесформенное красное платье.
Прошла добрая минута, прежде чем она заметила их присутствие и приветствовала их слабым кивком головы. Потом, поглядев на вошедших бездонными черными глазами, заговорила скрипучим и будто издалека доносящимся голосом:
– Садитесь, дети мои. Дайте мне свои руки. Сначала леди.
Внезапно оробев, Рэйчел села, вложив свою правую руку в похожую на птичью лапку ладонь старухи.
Прошла минута, а в палатке все еще царила тишина, нарушаемая только шипением свечи.
– В твоей жизни была печаль, – сказала старая женщина ровным голосом. – Она миновала, но вернется снова, когда ты меньше всего будешь ожидать ее.
Затем индианка перевернула руку Рэйчел и пробежала своими узловатыми костистыми пальцами по ее ладони.
– Ты не замужем, хотя двое мужчин желают получить тебя. Один из них любит тебя всем сердцем и будет для тебя хорошим мужем и отцом твоих детей. В твоей жизни будет мало радости, если ты выйдешь за него, но ты будешь жить в мире и покое и желания твои угаснут. Другой мужчина тоже любит тебя, хотя сам еще об этом не знает. Жизнь с этим человеком может временами оказаться слишком бурной, но если ты за него выйдешь, то никогда об этом не пожалеешь.
Рэйчел подалась вперед. Несмотря на свое прежнее недоверие к гаданию, она чувствовала, что глаза старухи будто гипнотизируют ее, а голос завораживает.
– Как я узнаю, кого из них выбрать?
Индианка склонила голову набок, будто прислушивалась к далекому голосу, слышному только ей одной.
– Когда придет время, ты поймешь, кого выбрать. Рэйчел не сводила глаз с гадалки, против воли веря ее словам. Она ждала продолжения, но старуха отпустила ее руку и повернулась к Тайри:
– Теперь ты.
На мгновение странная тишина повисла над убогим маленьким шатром. Бездонные черные глаза ясновидящей жестко смотрели на Тайри, как бы пытаясь проникнуть в его душу.
В тебе течет индейская кровь, – пробормотала она, беря руку Тайри в свою. – И в этом причина того, что горе пришло в твою жизнь. Но это закалило тебя. Это сделало тебя сильным. Возможно, слишком сильным.
Наступило долгое молчание. Старуха смотрела куда-то мимо Тайри.
Вглядывалась ли она в длинные и темные коридоры его прошлого, гадала Рэйчел, или в мрачную тьму, окутывавшую будущее?
Зашипела свеча, и этот звук показался слишком громким в напряженной тишине, окутывавшей палатку. Рэйчел искоса взглянула на Тайри. Его глаза не отрывались от лица старухи, и он весь напрягся. Кажется, он верит ей, подумала Рэйчел недоверчиво, верит каждому ее слову.
Гадалка глубоко вздохнула, и рука ее сжала запястье Тайри.
– В будущем тебя ждут бурные дни, – сказала старуха голосом, глухим и полным печали. – У тебя будет много горя. Но в конце пути тебя ждет счастье, и ты найдешь то, что, как считал, навсегда ушло из твоей жизни.
Седая голова поникла. Старуха убрала морщинистые руки. Ее бездонные, как время, глаза закрылись. Гадание было окончено.
Прежде чем последовать за Рэйчел к выходу, Тайри вложил в руку старой индианки двадцатидолларовую золотую монету. После темноты палатки солнце показалось им ослепительным, и Рэйчел глубоко вздохнула. Ей казалось, что она выбралась на свет из какого-то мрачного подземелья. Здесь, при свете солнца, было трудно поверить в откровения старой гадалки.
– Ну что же! Это было интересно, – сказала Рэйчел со смехом.
– Да, – согласился Тайри.
– Ее предсказания не показались вам несколько мрачными? Я всегда считала, что гадалки рассказывают только о счастливых событиях.
– Я подумал, что она очень проницательна, – заметил Тайри.
– Как же! Проницательна! – презрительно фыркнула Рэйчел.
Теперь, когда они оказались вдали от старухи, все происшедшее представлялось ей смешным.
– Она сказала, что у меня в жизни были неприятности и что двое мужчин желают меня, – снова хмыкнула Рэйчел. – У всех бывают неприятности, и у большинства девушек больше одного поклонника.
– Она поняла, что во мне течет индейская кровь, – заметил Тайри, – она сразу почувствовала это.
– Опомнитесь, Тайри! Чтобы это понять, стоит только взглянуть на вас.
– Да, – согласился Тайри чуть слышно. – Но она слепая.
С минуту Рэйчел переваривала это новое для нее сообщение. Неужели эта старуха не шарлатанка? Рэйчел взглянула на Тайри. По выражению его лица можно было догадаться, что предсказания старой индианки произвели на него сильное впечатление.
– Неужели вы поверили всей этой чепухе, а? – спросила Рэйчел, надеясь, что он согласится, что это чепуха, и тогда рассеются чары и исчезнет неприятное чувство, вызванное гаданием. – Не может быть!
– Не знаю, – ответил Тайри задумчиво. – Когда я жил с индейцами Мескалеро, там был один старый врачеватель, который предсказывал будущее с пугающей точностью.
– Может быть, это были просто совпадения?
– Возможно, но…
Тайри не закончил фразы. Вблизи салуна «Блэк Джек» послышались ружейные выстрелы. Тайри мгновенно повернулся в сторону, рука его легла на рукоять «кольта», а глаза сощурились.
Но тревога оказалась ложной, и он тотчас же расслабился. Суматоха была вызвана тем, что с полдюжины мужчин собрались в кучку и стреляли по пустым бутылкам из-под виски и пива. Через несколько минут вокруг стрелков образовался кружок любопытных. Люди начали заключать пари, выигрывать-проигрывать, считать проигранные деньги.
Тайри с интересом наблюдал за долговязым молодым человеком с мягкими каштановыми волосами и будто выцветшими зелеными глазами. Он хладнокровно одержал победу над пятью соперниками.
Тайри отметил, что мальчик и вправду хорош. Быстр, как молния. У него был острый глаз и хорошая реакция, а такому нельзя научиться – это дар природы. Таким врожденным талантом обладали немногие мужчины.
– Это Поли Норквист, – пояснила Рэйчел. – Он лучший стрелок в городе. В последние пять лет регулярно выигрывает в День благодарения [5]приз за меткость – индейку.
Тайри что-то пробормотал, видя, как Норквист попал в очередную бутылку и она разлетелась на куски.
– Правда, он хорош? – размышляла Рэйчел вслух. Тем временем Поли снова поднял ружье, выпалил в три подброшенные в воздух одну за другой бутылки и попал.
– Сколько человек он убил? – спросил Тайри жестко. – Попасть в бутылки, подброшенные в воздух, может каждый.
– Так вот о чем вы думаете! – воскликнула раздосадованная Рэйчел. – Опять об убийстве?
– Иногда мне случается думать и о других вещах, – процедил Тайри, его янтарные глаза обратились к ней, и от этого долгого пристального взгляда по спине Рэйчел побежали мурашки, а сердце забилось сильнее.
– Он никого не убивал, – ответила Рэйчел, желая, чтобы Тайри перестал смотреть на нее так, будто видел ее сквозь платье. – Он лавочник, а не наемный убийца.
Но вот состязания в стрельбе прекратились и смуглый человек в цветастом парчовом жилете и полосатых штанах выступил вперед из толпы и положил руку на плечо Поли.
– Джентльмены, – обратился он к собравшимся громко, – я готов поручиться, что Норквист перещеголяет в стрельбе всех. Есть кто-нибудь, желающий потягаться с моим мальчиком за двадцать долларов?
Вперед выступили несколько мужчин, и Тайри с искренним восхищением наблюдал, как Норквист обошел их всех – одного за другим.
Когда последний проигравший отошел в сторону, человек, поставивший на Норквиста, поднял руку, в которой была зажата пачка долларов.
– Здесь у меня двести долларов, – сообщил он весело. – А Поли все еще свеж и бодр и рвется в бой!
– Я принимаю вызов, – сказал Тайри, подходя к Норквисту и любителю держать пари. – Выбирайте цель.
– Какова ставка? – спросил любитель острых ощущений, шурша бумажками.
– На все, – ответил Тайри, вытаскивая из заднего кармана пачку долларов.
Ни Норквист, ни Тайри не уступали друг другу в меткости, и каждый из их выстрелов попадал в цель. Количество пустых бутылок быстро уменьшалось. Потом их не осталось вовсе. Рэйчел не находила в таком состязании ни смысла, ни прелести и смотрела на обоих мужчин с опаской, смешанной с восхищением. Право, они были удивительны.
– Похоже, у нас получается ничья, – добродушно заметил Норквист. Он уже спрятал револьвер в кобуру и собирался объявить ничью.
– Может, попытать счастья с мишенями другого рода, – предложил любитель держать пари.
– Мы просто зря расходуем патроны, – сказал Тайри, перезаряжая «кольт». – Этот паренек – отличный стрелок. И я удовлетворен результатом.
– Ну а я – нет, – резко возразил азартный джентльмен. – Мы ведь бились об заклад, и дело должно быть решено в пользу одного или другого стрелка.
– Мистер Броктон! – сказал Поли Норквист. – Пусть деньги достанутся ему. Для меня это не важно.
– Броктон! – повторил Тайри и присвистнул чуть слышно. – А я думал, вы все истратили.
– Вовсе нет! – возразил Броктон нагло.
– Вы убили моего друга Ньюта Рэлстона.
– Рэлстона? Я и не подозревал, что этот любитель скво может иметь друзей.
– Ну один-то у него был. А вы действительно так ловко обращаетесь с револьвером, как говорят?
– Есть только один способ проверить это, – сказал Броктон.
Очень медленно его рука поднялась и застыла над рукоятью револьвера.
Тайри тихонько чертыхнулся. Он не собирался подначивать Броктона и вызывать его на поединок, особенно потому, что за спиной стояла Рэйчел. Глаза у нее были круглые и испуганные.
– Начинай! – скомандовал Броктон.
– Забудь об этом. Броктон рассмеялся:
– Мне следовало бы знать, что любой из друзей Рэлстона должен оказаться трусом. Давай, вытаскивай свой револьвер, любитель скво, а иначе я пристрелю тебя на месте.
– Если ты думаешь, что можешь это сделать, действуй!
Во внезапно наступившей тишине, окружившей, как облако, двоих мужчин, явственно слышалось прерывистое дыхание Рэйчел. Броктон потянулся за оружием, глаза его светились уверенностью. Но движение Тайри было гораздо стремительнее, хотя и менее заметно.
Пуля угодила Броктону в правое плечо. Рука его тотчас же онемела, и его револьвер упал в грязь.
– Убирайся отсюда, – сказал Тайри жестко. Броктон с побелевшим лицом кивнул и, отвернувшись от собравшейся толпы, зашагал по улице.
Тайри смотрел ему вслед. Раньше он убил бы этого человека без колебаний, но не теперь. На глазах у Рэйчел он не стал бы этого делать ни за что.
Когда Тайри взял Рэйчел за руку и повел ее на школьный двор, толпа перед ними расступилась и обтекла их, как расплавленное масло.
– Черт! – пробормотал Уэсли, наблюдавший за этой сценой издали.
Наступит день, когда Тайри надумает кого-нибудь убить, и тогда придется взять его под стражу.
Глава 7
Корзиночка Рэйчел оказалась пятой, и первым за нее предложил доллар Клинт Уэсли. Через несколько минут ставка увеличилась до десяти долларов, потому что все достойные молодые люди в городе претендовали на обед, приготовленный Рэйчел, и желали разделить его с ней.
– Десять долларов, – сказал мэр. – Десять долларов раз, десять долларов два…
– Пятнадцать долларов.
Все головы дружно повернулись в сторону говорившего. Несколько пожилых женщин с шумом выдохнули воздух, несколько дам помоложе завистливо уставились на Рэйчел. Подумать только! Пятнадцать долларов!
Клинт Уэсли бросил на Тайри суровый взгляд. И предложил шестнадцать. Говорил он спокойно, не повышая голоса.
– Двадцать долларов! – выкрикнул Тайри.
– Двадцать один, – сказал Уэсли, не собираясь сдаваться.
Тайри бросил взгляд на отчаянно покрасневшую Рэйчел, стоявшую рядом с мэром. Потом, криво усмехнувшись Уэсли, Тайри предложил пятьдесят, зная, что шерифу трудно будет выложить больше.
Мэр искоса взглянул на Уэсли. Клинт медленно покачал головой.
– Продано незнакомцу в черном за пятьдесят долларов! – объявил мэр с широкой улыбкой. – Надеюсь, вы получите от этого удовольствие.
Неся с боем добытую им корзинку, Тайри проследовал за Рэйчел в тенистое местечко возле здания школы и поставил корзинку на одеяло, которое Рэйчел расстелила на земле.
– Должно быть, вы ужасно голодны, – пробормотала Рэйчел. – Потратить пятьдесят долларов за обед, который вы могли бы съесть в ресторане на этой же улице всего за пятьдесят центов.
– Я купил за эти деньги ваше общество, – ответил Тайри искренно. – И мы оба это знаем.
При этих словах на щеках Рэйчел снова вспыхнул румянец. Не произнося ни слова, она открыла корзинку и выложила на тарелку запеченный окорок, картофельный салат, кусок свежего хлеба и клубнику. Затем передала тарелку Тайри и налила ему стакан холодного сидра.
Рэйчел ела, не ощущая вкуса пищи, под хищным взглядом Тайри и в присутствии всего в нескольких ярдах Клинта. Рядом с Уэсли сидела Милли Клоуард. Между ними стояла ее корзинка с едой. Милли была пухленькой молодой женщиной с мышиного оттенка волосами и спокойными карими глазами. Она не пользовалась успехом у молодых людей и казалась очень довольной тем, что завладела на время таким красивым молодым человеком. Клинт Уэсли машинально отвечал ей, не вникая в ее льющуюся бурным потоком болтовню. Гораздо больше его интересовало то, что происходило между Тайри и Рэйчел, за которыми он наблюдал. Милли же тем временем распространялась о свадьбе своей сестры.
Через несколько минут Рэйчел отставила свою тарелку и посмотрела на Тайри с откровенным любопытством:
– Почему вы приехали сюда сегодня? Мне показалось, вы назвали наш праздник глупостью и сказали, что взрослому человеку не пристало так проводить время.
Тайри пожал плечами:
– Значит, я передумал. Вы собираетесь сидеть здесь со мной только потому, что мне удалось переплюнуть Уэсли и добиться вашего обеда и общества?
– Но вы ведь знали, что Клинт и я собирались пообедать вместе.
– В таком случае он должен был предложить цену больше моей.
– Он не может себе позволить просто так выкинуть пятьдесят долларов.
– Значит, мне повезло, что он так беден, – сказал Тайри, улыбаясь во весь рот. – Да ну же, развеселитесь! А что вон в той палатке? Вон там?
– Гадалка. Я слышала, что она замечательная.
– Ах так? Что скажете, если мы пойдем и поглядим? Я никогда прежде не видел цыганок.
Рэйчел улыбнулась Тайри, внезапно обрадовавшись его обществу. По-видимому, он купил ее корзинку с обедом, потому что хотел побыть с ней, или чтобы позлить Клинта? Но, какова бы ни была причина, ей теперь было все равно. Она вдруг ощутила всепоглощающее и необъяснимое счастье.
– Только если и вы тоже примете участие, – сказала она кокетливо. – Но там, конечно, не обойдется без мошенничества.
Внутри, в палатке, было пусто и полутемно. Вся меблировка состояла из маленького круглого стола темного дерева и пары стульев с прямыми спинками, видавших лучшие дни. В центре стола шипела толстая белая свеча, бросая жутковатые тени на полотняные стены палатки.
За столом лицом к двери сидела гадалка. Она оказалась не цыганкой, а старой апачской скво с черными, посеребренными сединой волосами и впалыми щеками. На ее хрупком теле мешком висело бесформенное красное платье.
Прошла добрая минута, прежде чем она заметила их присутствие и приветствовала их слабым кивком головы. Потом, поглядев на вошедших бездонными черными глазами, заговорила скрипучим и будто издалека доносящимся голосом:
– Садитесь, дети мои. Дайте мне свои руки. Сначала леди.
Внезапно оробев, Рэйчел села, вложив свою правую руку в похожую на птичью лапку ладонь старухи.
Прошла минута, а в палатке все еще царила тишина, нарушаемая только шипением свечи.
– В твоей жизни была печаль, – сказала старая женщина ровным голосом. – Она миновала, но вернется снова, когда ты меньше всего будешь ожидать ее.
Затем индианка перевернула руку Рэйчел и пробежала своими узловатыми костистыми пальцами по ее ладони.
– Ты не замужем, хотя двое мужчин желают получить тебя. Один из них любит тебя всем сердцем и будет для тебя хорошим мужем и отцом твоих детей. В твоей жизни будет мало радости, если ты выйдешь за него, но ты будешь жить в мире и покое и желания твои угаснут. Другой мужчина тоже любит тебя, хотя сам еще об этом не знает. Жизнь с этим человеком может временами оказаться слишком бурной, но если ты за него выйдешь, то никогда об этом не пожалеешь.
Рэйчел подалась вперед. Несмотря на свое прежнее недоверие к гаданию, она чувствовала, что глаза старухи будто гипнотизируют ее, а голос завораживает.
– Как я узнаю, кого из них выбрать?
Индианка склонила голову набок, будто прислушивалась к далекому голосу, слышному только ей одной.
– Когда придет время, ты поймешь, кого выбрать. Рэйчел не сводила глаз с гадалки, против воли веря ее словам. Она ждала продолжения, но старуха отпустила ее руку и повернулась к Тайри:
– Теперь ты.
На мгновение странная тишина повисла над убогим маленьким шатром. Бездонные черные глаза ясновидящей жестко смотрели на Тайри, как бы пытаясь проникнуть в его душу.
В тебе течет индейская кровь, – пробормотала она, беря руку Тайри в свою. – И в этом причина того, что горе пришло в твою жизнь. Но это закалило тебя. Это сделало тебя сильным. Возможно, слишком сильным.
Наступило долгое молчание. Старуха смотрела куда-то мимо Тайри.
Вглядывалась ли она в длинные и темные коридоры его прошлого, гадала Рэйчел, или в мрачную тьму, окутывавшую будущее?
Зашипела свеча, и этот звук показался слишком громким в напряженной тишине, окутывавшей палатку. Рэйчел искоса взглянула на Тайри. Его глаза не отрывались от лица старухи, и он весь напрягся. Кажется, он верит ей, подумала Рэйчел недоверчиво, верит каждому ее слову.
Гадалка глубоко вздохнула, и рука ее сжала запястье Тайри.
– В будущем тебя ждут бурные дни, – сказала старуха голосом, глухим и полным печали. – У тебя будет много горя. Но в конце пути тебя ждет счастье, и ты найдешь то, что, как считал, навсегда ушло из твоей жизни.
Седая голова поникла. Старуха убрала морщинистые руки. Ее бездонные, как время, глаза закрылись. Гадание было окончено.
Прежде чем последовать за Рэйчел к выходу, Тайри вложил в руку старой индианки двадцатидолларовую золотую монету. После темноты палатки солнце показалось им ослепительным, и Рэйчел глубоко вздохнула. Ей казалось, что она выбралась на свет из какого-то мрачного подземелья. Здесь, при свете солнца, было трудно поверить в откровения старой гадалки.
– Ну что же! Это было интересно, – сказала Рэйчел со смехом.
– Да, – согласился Тайри.
– Ее предсказания не показались вам несколько мрачными? Я всегда считала, что гадалки рассказывают только о счастливых событиях.
– Я подумал, что она очень проницательна, – заметил Тайри.
– Как же! Проницательна! – презрительно фыркнула Рэйчел.
Теперь, когда они оказались вдали от старухи, все происшедшее представлялось ей смешным.
– Она сказала, что у меня в жизни были неприятности и что двое мужчин желают меня, – снова хмыкнула Рэйчел. – У всех бывают неприятности, и у большинства девушек больше одного поклонника.
– Она поняла, что во мне течет индейская кровь, – заметил Тайри, – она сразу почувствовала это.
– Опомнитесь, Тайри! Чтобы это понять, стоит только взглянуть на вас.
– Да, – согласился Тайри чуть слышно. – Но она слепая.
С минуту Рэйчел переваривала это новое для нее сообщение. Неужели эта старуха не шарлатанка? Рэйчел взглянула на Тайри. По выражению его лица можно было догадаться, что предсказания старой индианки произвели на него сильное впечатление.
– Неужели вы поверили всей этой чепухе, а? – спросила Рэйчел, надеясь, что он согласится, что это чепуха, и тогда рассеются чары и исчезнет неприятное чувство, вызванное гаданием. – Не может быть!
– Не знаю, – ответил Тайри задумчиво. – Когда я жил с индейцами Мескалеро, там был один старый врачеватель, который предсказывал будущее с пугающей точностью.
– Может быть, это были просто совпадения?
– Возможно, но…
Тайри не закончил фразы. Вблизи салуна «Блэк Джек» послышались ружейные выстрелы. Тайри мгновенно повернулся в сторону, рука его легла на рукоять «кольта», а глаза сощурились.
Но тревога оказалась ложной, и он тотчас же расслабился. Суматоха была вызвана тем, что с полдюжины мужчин собрались в кучку и стреляли по пустым бутылкам из-под виски и пива. Через несколько минут вокруг стрелков образовался кружок любопытных. Люди начали заключать пари, выигрывать-проигрывать, считать проигранные деньги.
Тайри с интересом наблюдал за долговязым молодым человеком с мягкими каштановыми волосами и будто выцветшими зелеными глазами. Он хладнокровно одержал победу над пятью соперниками.
Тайри отметил, что мальчик и вправду хорош. Быстр, как молния. У него был острый глаз и хорошая реакция, а такому нельзя научиться – это дар природы. Таким врожденным талантом обладали немногие мужчины.
– Это Поли Норквист, – пояснила Рэйчел. – Он лучший стрелок в городе. В последние пять лет регулярно выигрывает в День благодарения [5]приз за меткость – индейку.
Тайри что-то пробормотал, видя, как Норквист попал в очередную бутылку и она разлетелась на куски.
– Правда, он хорош? – размышляла Рэйчел вслух. Тем временем Поли снова поднял ружье, выпалил в три подброшенные в воздух одну за другой бутылки и попал.
– Сколько человек он убил? – спросил Тайри жестко. – Попасть в бутылки, подброшенные в воздух, может каждый.
– Так вот о чем вы думаете! – воскликнула раздосадованная Рэйчел. – Опять об убийстве?
– Иногда мне случается думать и о других вещах, – процедил Тайри, его янтарные глаза обратились к ней, и от этого долгого пристального взгляда по спине Рэйчел побежали мурашки, а сердце забилось сильнее.
– Он никого не убивал, – ответила Рэйчел, желая, чтобы Тайри перестал смотреть на нее так, будто видел ее сквозь платье. – Он лавочник, а не наемный убийца.
Но вот состязания в стрельбе прекратились и смуглый человек в цветастом парчовом жилете и полосатых штанах выступил вперед из толпы и положил руку на плечо Поли.
– Джентльмены, – обратился он к собравшимся громко, – я готов поручиться, что Норквист перещеголяет в стрельбе всех. Есть кто-нибудь, желающий потягаться с моим мальчиком за двадцать долларов?
Вперед выступили несколько мужчин, и Тайри с искренним восхищением наблюдал, как Норквист обошел их всех – одного за другим.
Когда последний проигравший отошел в сторону, человек, поставивший на Норквиста, поднял руку, в которой была зажата пачка долларов.
– Здесь у меня двести долларов, – сообщил он весело. – А Поли все еще свеж и бодр и рвется в бой!
– Я принимаю вызов, – сказал Тайри, подходя к Норквисту и любителю держать пари. – Выбирайте цель.
– Какова ставка? – спросил любитель острых ощущений, шурша бумажками.
– На все, – ответил Тайри, вытаскивая из заднего кармана пачку долларов.
Ни Норквист, ни Тайри не уступали друг другу в меткости, и каждый из их выстрелов попадал в цель. Количество пустых бутылок быстро уменьшалось. Потом их не осталось вовсе. Рэйчел не находила в таком состязании ни смысла, ни прелести и смотрела на обоих мужчин с опаской, смешанной с восхищением. Право, они были удивительны.
– Похоже, у нас получается ничья, – добродушно заметил Норквист. Он уже спрятал револьвер в кобуру и собирался объявить ничью.
– Может, попытать счастья с мишенями другого рода, – предложил любитель держать пари.
– Мы просто зря расходуем патроны, – сказал Тайри, перезаряжая «кольт». – Этот паренек – отличный стрелок. И я удовлетворен результатом.
– Ну а я – нет, – резко возразил азартный джентльмен. – Мы ведь бились об заклад, и дело должно быть решено в пользу одного или другого стрелка.
– Мистер Броктон! – сказал Поли Норквист. – Пусть деньги достанутся ему. Для меня это не важно.
– Броктон! – повторил Тайри и присвистнул чуть слышно. – А я думал, вы все истратили.
– Вовсе нет! – возразил Броктон нагло.
– Вы убили моего друга Ньюта Рэлстона.
– Рэлстона? Я и не подозревал, что этот любитель скво может иметь друзей.
– Ну один-то у него был. А вы действительно так ловко обращаетесь с револьвером, как говорят?
– Есть только один способ проверить это, – сказал Броктон.
Очень медленно его рука поднялась и застыла над рукоятью револьвера.
Тайри тихонько чертыхнулся. Он не собирался подначивать Броктона и вызывать его на поединок, особенно потому, что за спиной стояла Рэйчел. Глаза у нее были круглые и испуганные.
– Начинай! – скомандовал Броктон.
– Забудь об этом. Броктон рассмеялся:
– Мне следовало бы знать, что любой из друзей Рэлстона должен оказаться трусом. Давай, вытаскивай свой револьвер, любитель скво, а иначе я пристрелю тебя на месте.
– Если ты думаешь, что можешь это сделать, действуй!
Во внезапно наступившей тишине, окружившей, как облако, двоих мужчин, явственно слышалось прерывистое дыхание Рэйчел. Броктон потянулся за оружием, глаза его светились уверенностью. Но движение Тайри было гораздо стремительнее, хотя и менее заметно.
Пуля угодила Броктону в правое плечо. Рука его тотчас же онемела, и его револьвер упал в грязь.
– Убирайся отсюда, – сказал Тайри жестко. Броктон с побелевшим лицом кивнул и, отвернувшись от собравшейся толпы, зашагал по улице.
Тайри смотрел ему вслед. Раньше он убил бы этого человека без колебаний, но не теперь. На глазах у Рэйчел он не стал бы этого делать ни за что.
Когда Тайри взял Рэйчел за руку и повел ее на школьный двор, толпа перед ними расступилась и обтекла их, как расплавленное масло.
– Черт! – пробормотал Уэсли, наблюдавший за этой сценой издали.
Наступит день, когда Тайри надумает кого-нибудь убить, и тогда придется взять его под стражу.
Глава 7
Вскоре Джону Хэллорану должно было стукнуть шестьдесят, и Рэйчел задумала устроить торжество. Несколько дней она обдумывала меню, а затем еще целый день размышляла, как избавиться от Тайри на вечер этого праздничного дня.
Но случилось, что Тайри сам облегчил ее участь и избавил от усилий решить эту задачу. Для этого Тайри потребовалось только бросить взгляд на список гостей. Рэйчел пригласила Эсси О'Шэй, учительницу школы в Йеллоу-Крик, Олафа Джонсона, кузнеца, мистера и миссис Торнгуд, владельцев самого большого в городе магазина, Гаса Кибби, брадобрея и зубного врача в одном лице, Винсента Мейерса, издателя местной газеты, и свою лучшую подругу Кэрол-Энн Макки. В списке были также преподобный Дженкинс и его супруга, Клинт Уэсли и еще многие столь же замечательные личности.
Одна мысль о том, что ему пришлось бы соседствовать за столом со священником и шерифом, вынудила Тайри отправиться на этот вечер в город.
Он уехал с ранчо Хэллоранов еще до наступления темноты.
Праздник имел огромный успех. Еда была выше всяких похвал, гости приятные, беседа – дружеской и пересыпанной шутками и остротами. Время от времени слышались взрывы смеха. Гости ели, танцевали и играли в благопристойные игры в гостиной, а затем Рэйчел подала пирог.
К полуночи разъехались все, кроме Клинта Уэсли, который задержался на веранде и все никак не решался попрощаться.
– Как красиво! – заметила Рэйчел. – Какие звезды!
– Ты прекраснее любой звезды, – пробормотал Клинт, заключая ее в объятия. – Ты самая хорошенькая, самая милая и самая замечательная девушка из всех, кого я знаю.
– Возможно, ты всем девушкам говоришь это, – поддразнила его Рэйчел, хотя и была польщена его словами.
– Ты же знаешь, что ты для меня – единственная, – серьезно сказал Клинт.
– Да? – насмешливо спросила Рэйчел, теперь уже намеренно кокетничая с ним. – Милли Клоуард не могла отвести от тебя глаз в прошлое воскресенье, когда мы были в церкви.
– Милли Клоуард! – воскликнул Клинт страдальчески. – Она похожа на беременную телку.
– Вовсе нет. У нее прелестная фигура. И я слышала, как миссис Клоуард говорила, что была бы безумно счастлива принять в свою семью стража правосудия.
Клинт казался искренне смущенным и раздосадованным.
– Ты же не всерьез это говоришь?
– Как нельзя более, – уверила его Рэйчел, сдерживая улыбку. – Миссис Клоуард собирается пригласить тебя на воскресный обед на следующей неделе. А Милли по этому случаю шьет новое платье. Я видела ее у Торнгуда, когда она выбирала материю, она вся трепетала от волнения.
Уэсли застонал.
– Не знаю, что ее навело на такие мысли. Я… я никогда не давал повода, чтобы… Да я вообще почти не говорил с Милли, и десяти слов с ней не сказал.
– Но ведь ты купил ее корзинку с обедом на празднике, – заметила Рэйчел с проказливой гримаской. – И мне показалось, что ты получал удовольствие от ее общества.
– Перестань! Я купил эту чертову корзинку только потому, что мне стало жалко Милли. И, кроме того, сидя неподалеку от тебя, я мог наблюдать за этим головорезом.
– Ну, у Милли, кажется, иное мнение. Она считает, что за этим кроется нечто большее. Не сомневаюсь, что из нее выйдет прекрасная жена.
– Жена! – Клинт чуть не задохнулся, произнося это слово. – Рэйчел, ты должна вызволить меня из этой передряги. Пригласи меня на обед в следующее воскресенье.
– Трус.
– Есть немного, – согласился Уэсли. – Так могу я прийти в следующее воскресенье обедать?
– Конечно. – Смех Рэйчел был нежным и музыкальным, как звон рождественских колоколов. – Ты же знаешь – тебе всегда здесь рады. Послушай-ка! Кандидо играет на гитаре.
Уэсли кивнул, прислушиваясь к еле слышным звукам, доносившимся со стороны барака, где жили работники. Это была испанская любовная песня. Без слов он раскрыл объятия, и Рэйчел вошла в кольцо его рук, и ноги их задвигались в такт музыке по полу веранды.
Из тени за домом Тайри наблюдал за танцующими, терзаясь ревностью, особенно острый ее укол он почувствовал, когда Клинт поцеловал Рэйчел. Они то продолжали танцевать, то прерывали танец, чтобы поцеловаться, то просто замирали, сплетенные в объятии. Лунный свет падал на голову Рэйчел, превратив золото ее волос в серебро. Взгляд ее казался нежным. И она была как всегда прекрасна.
Рэйчел со вздохом опустила голову на плечо Клинта. Их роман продолжался уже больше года, а Клинт все еще не попросил ее руки. Но он это сделает. А она пока подождет. С Клинтом она чувствовала себя в безопасности. Он был надежным. Он всегда будет рядом с ней, постоянный, как солнце. В их отношениях все было ровно – ни взлетов, ни падений, ни высот, от которых захватывает дух, ни глубоких темных пропастей.
– Мне сейчас надо уехать, – сказал Клинт с сожалением. – У меня встреча с судьей Тэкереем рано утром. Ровно в восемь.
– Увидимся в субботу?
– Как скажешь. И в воскресенье тоже, – ответил Клинт, напоминая о приглашении на обед. – И, надеюсь, и в следующее воскресенье, пока старая миссис Клоуард не поймет, что ее надежды беспочвенны.
Рэйчел тихонько рассмеялась, взяла Клинта за руку и пошла с ним по ступенькам к коновязи, где была привязана лошадь. Все еще улыбаясь, она подставила ему лицо для прощального поцелуя. Рэйчел проводила выезжавшего со двора Клинта затуманенным мечтательным взглядом. Она как раз представляла себя его женой, когда вдруг почувствовала чье-то присутствие у себя за спиной. Испуганная Рэйчел стремительно обернулась и увидела стоящего к ней почти вплотную Тайри.
Коротким кивком головы Рэйчел дала ему понять, что он замечен, и двинулась к веранде.
– Обидно, что такая музыка играет впустую, – шепнул Тайри, потянул ее к себе и, прежде чем Рэйчел успела запротестовать, закружил ее в вальсе по двору, испещренному пятнами лунного света и тени.
– Вот уж никогда не думала, что вы умеете танцевать, – заметила Рэйчел, надеясь, что легкомысленная болтовня скроет ее волнение, вызванное его близостью.
– О, у меня тьма талантов, о которых вы и не подозреваете, – заверил Тайри. – Хотите, я буду нашептывать вам на ухо всякий нежный вздор и говорить, что вы прекраснее всех звезд в небе?
Рэйчел вспыхнула. В глазах ее загорелся гнев и она попыталась вырваться из рук Тайри.
– Как вы смеете шпионить за мной!
– Я и не думал шпионить. Просто так случилось, что я вернулся, когда вы как раз стояли на веранде.
– Вам следовало дать нам понять, что мы не одни, – упрекнула его Рэйчел.
– Возможно, – согласился Тайри, пожимая плечами. – Но мне показалось бестактным и бессмысленным вторгаться в вашу беседу в такой романтический момент.
Рэйчел все еще сердито смотрела на него, а в глубине его янтарных глаз плясали смешинки. Он неисправим!
– Идите сюда, – прошептал Тайри.
Рэйчел покачала головой, смущенная бушевавшими в ней противоречивыми чувствами. Она знала, что ей следует уйти, что не стоит оставаться наедине с таким человеком, как Тайри, да еще в лунную ночь. Он хочет от нее только одного, а она дала себе клятву, что это никогда не повторится. И несмотря на все это, она не могла противиться, когда он снова заключил ее в объятия.
Томительная тревожная мелодия Кандидо, в которой звучала тоска по утраченной любви и слышался отзвук горьких слез, пролитых в темноте долгой и одинокой ночи, наполняла воздух. Руки Тайри крепко обнимали ее, они танцевали под звездами, и тело Рэйчел сливалось с его телом, будто они кружились так уже многие годы. Он двигался невероятно легко, и она снова подумала о том, что Тайри естествен, как дикий зверь, движения его были стремительными и уверенными, в них была плавность и мужественная грация, а глаза его казались золотисто-желтыми, как у тигра.
Тайри остро чувствовал близость женщины, которую сжимал в объятиях. Он ощущал аромат ее духов, и от ее тепла пробудились все его чувства. Его руки все крепче сжимали тонкую талию, он привлекал Рэйчел к себе все ближе и ближе.
Их глаза встретились, потом его взгляд скользнул к ее губам. Он услышал, как она вдруг глубоко втянула воздух, и понял, что она так же хорошо помнит о том, что произошло в каньоне Сансет, как и он.
Рэйчел почувствовала, что краснеет под его настойчивым взглядом, но не смогла отвести глаз. Поцелуй Тайри застиг ее врасплох. Вот он только что вглядывался в ее лицо, а в следующее мгновение его рот уже прижался к ее губам, и от этого по всему ее телу пробежала сладостная дрожь. С минуту она оставалась неподвижной в его объятиях, завороженная волшебством музыки, лунного света и волнами наслаждения, которые накатывали всякий раз, как он прикасался к ней.
– Вы и в самом деле прекрасны, – прошептал Тайри ей на ухо. – Ваши глаза, как васильки, а волосы мягкие и нежные, как первая травка. – Его губы прикасались к ее шее, легонько покусывали. – Как сладко! – прошептал он. – Как сладко!
– Тайри, вы не должны… – слабо запротестовала Рэйчел.
– Не должен? Чего? Смущенная, Рэйчел покачала головой:
– Не знаю. Рядом с вами я чувствую себя как-то странно.
– В этом нет ничего странного, – сказал Тайри. Его руки ласкали ее, гладили спину, а губы тем временем путешествовали вверх по шее, к маленькому уху. – Это совершенно естественно. Поцелуйте меня, Рэйчел.
– Нет. Уйдите, оставьте меня.
– Вы ведь очень меня не любите, да? – спросил он, но в голосе его не было гнева или упрека – было только томление, и голос его стал хриплым.
– Не люблю, – быстро ответила Рэйчел. – Мне нравятся джентльмены. Мне нравятся ласковые… мужчины.
– Но я могу быть ласковым, – промурлыкал Тайри тихонько. – Поцелуйте меня и увидите.
Чувствуя себя будто загипнотизированной, Рэйчел привстала на цыпочки и прижалась губами к губам Тайри. Ее самое ошеломила дрожь, которая сотрясла все ее тело, как только их губы соприкоснулись. Рэйчел успела подумать, что ведь Логан Тайри ей даже и не нравится. Однако от его поцелуев по ее телу разливалась такая слабость, а где-то глубоко внутри нарастала жажда, о существовании которой она и не подозревала. Поцелуи Клинта никогда не зарождали в ней желания новых ласк, более сильно действующих, чем поцелуи. Но Тайри было достаточно прикоснуться к ней, и каждый нерв в ее теле оживал, вся она устремлялась к нему, полная желания новых прикосновений и поцелуев. И это было черт знает что такое.
Но случилось, что Тайри сам облегчил ее участь и избавил от усилий решить эту задачу. Для этого Тайри потребовалось только бросить взгляд на список гостей. Рэйчел пригласила Эсси О'Шэй, учительницу школы в Йеллоу-Крик, Олафа Джонсона, кузнеца, мистера и миссис Торнгуд, владельцев самого большого в городе магазина, Гаса Кибби, брадобрея и зубного врача в одном лице, Винсента Мейерса, издателя местной газеты, и свою лучшую подругу Кэрол-Энн Макки. В списке были также преподобный Дженкинс и его супруга, Клинт Уэсли и еще многие столь же замечательные личности.
Одна мысль о том, что ему пришлось бы соседствовать за столом со священником и шерифом, вынудила Тайри отправиться на этот вечер в город.
Он уехал с ранчо Хэллоранов еще до наступления темноты.
Праздник имел огромный успех. Еда была выше всяких похвал, гости приятные, беседа – дружеской и пересыпанной шутками и остротами. Время от времени слышались взрывы смеха. Гости ели, танцевали и играли в благопристойные игры в гостиной, а затем Рэйчел подала пирог.
К полуночи разъехались все, кроме Клинта Уэсли, который задержался на веранде и все никак не решался попрощаться.
– Как красиво! – заметила Рэйчел. – Какие звезды!
– Ты прекраснее любой звезды, – пробормотал Клинт, заключая ее в объятия. – Ты самая хорошенькая, самая милая и самая замечательная девушка из всех, кого я знаю.
– Возможно, ты всем девушкам говоришь это, – поддразнила его Рэйчел, хотя и была польщена его словами.
– Ты же знаешь, что ты для меня – единственная, – серьезно сказал Клинт.
– Да? – насмешливо спросила Рэйчел, теперь уже намеренно кокетничая с ним. – Милли Клоуард не могла отвести от тебя глаз в прошлое воскресенье, когда мы были в церкви.
– Милли Клоуард! – воскликнул Клинт страдальчески. – Она похожа на беременную телку.
– Вовсе нет. У нее прелестная фигура. И я слышала, как миссис Клоуард говорила, что была бы безумно счастлива принять в свою семью стража правосудия.
Клинт казался искренне смущенным и раздосадованным.
– Ты же не всерьез это говоришь?
– Как нельзя более, – уверила его Рэйчел, сдерживая улыбку. – Миссис Клоуард собирается пригласить тебя на воскресный обед на следующей неделе. А Милли по этому случаю шьет новое платье. Я видела ее у Торнгуда, когда она выбирала материю, она вся трепетала от волнения.
Уэсли застонал.
– Не знаю, что ее навело на такие мысли. Я… я никогда не давал повода, чтобы… Да я вообще почти не говорил с Милли, и десяти слов с ней не сказал.
– Но ведь ты купил ее корзинку с обедом на празднике, – заметила Рэйчел с проказливой гримаской. – И мне показалось, что ты получал удовольствие от ее общества.
– Перестань! Я купил эту чертову корзинку только потому, что мне стало жалко Милли. И, кроме того, сидя неподалеку от тебя, я мог наблюдать за этим головорезом.
– Ну, у Милли, кажется, иное мнение. Она считает, что за этим кроется нечто большее. Не сомневаюсь, что из нее выйдет прекрасная жена.
– Жена! – Клинт чуть не задохнулся, произнося это слово. – Рэйчел, ты должна вызволить меня из этой передряги. Пригласи меня на обед в следующее воскресенье.
– Трус.
– Есть немного, – согласился Уэсли. – Так могу я прийти в следующее воскресенье обедать?
– Конечно. – Смех Рэйчел был нежным и музыкальным, как звон рождественских колоколов. – Ты же знаешь – тебе всегда здесь рады. Послушай-ка! Кандидо играет на гитаре.
Уэсли кивнул, прислушиваясь к еле слышным звукам, доносившимся со стороны барака, где жили работники. Это была испанская любовная песня. Без слов он раскрыл объятия, и Рэйчел вошла в кольцо его рук, и ноги их задвигались в такт музыке по полу веранды.
Из тени за домом Тайри наблюдал за танцующими, терзаясь ревностью, особенно острый ее укол он почувствовал, когда Клинт поцеловал Рэйчел. Они то продолжали танцевать, то прерывали танец, чтобы поцеловаться, то просто замирали, сплетенные в объятии. Лунный свет падал на голову Рэйчел, превратив золото ее волос в серебро. Взгляд ее казался нежным. И она была как всегда прекрасна.
Рэйчел со вздохом опустила голову на плечо Клинта. Их роман продолжался уже больше года, а Клинт все еще не попросил ее руки. Но он это сделает. А она пока подождет. С Клинтом она чувствовала себя в безопасности. Он был надежным. Он всегда будет рядом с ней, постоянный, как солнце. В их отношениях все было ровно – ни взлетов, ни падений, ни высот, от которых захватывает дух, ни глубоких темных пропастей.
– Мне сейчас надо уехать, – сказал Клинт с сожалением. – У меня встреча с судьей Тэкереем рано утром. Ровно в восемь.
– Увидимся в субботу?
– Как скажешь. И в воскресенье тоже, – ответил Клинт, напоминая о приглашении на обед. – И, надеюсь, и в следующее воскресенье, пока старая миссис Клоуард не поймет, что ее надежды беспочвенны.
Рэйчел тихонько рассмеялась, взяла Клинта за руку и пошла с ним по ступенькам к коновязи, где была привязана лошадь. Все еще улыбаясь, она подставила ему лицо для прощального поцелуя. Рэйчел проводила выезжавшего со двора Клинта затуманенным мечтательным взглядом. Она как раз представляла себя его женой, когда вдруг почувствовала чье-то присутствие у себя за спиной. Испуганная Рэйчел стремительно обернулась и увидела стоящего к ней почти вплотную Тайри.
Коротким кивком головы Рэйчел дала ему понять, что он замечен, и двинулась к веранде.
– Обидно, что такая музыка играет впустую, – шепнул Тайри, потянул ее к себе и, прежде чем Рэйчел успела запротестовать, закружил ее в вальсе по двору, испещренному пятнами лунного света и тени.
– Вот уж никогда не думала, что вы умеете танцевать, – заметила Рэйчел, надеясь, что легкомысленная болтовня скроет ее волнение, вызванное его близостью.
– О, у меня тьма талантов, о которых вы и не подозреваете, – заверил Тайри. – Хотите, я буду нашептывать вам на ухо всякий нежный вздор и говорить, что вы прекраснее всех звезд в небе?
Рэйчел вспыхнула. В глазах ее загорелся гнев и она попыталась вырваться из рук Тайри.
– Как вы смеете шпионить за мной!
– Я и не думал шпионить. Просто так случилось, что я вернулся, когда вы как раз стояли на веранде.
– Вам следовало дать нам понять, что мы не одни, – упрекнула его Рэйчел.
– Возможно, – согласился Тайри, пожимая плечами. – Но мне показалось бестактным и бессмысленным вторгаться в вашу беседу в такой романтический момент.
Рэйчел все еще сердито смотрела на него, а в глубине его янтарных глаз плясали смешинки. Он неисправим!
– Идите сюда, – прошептал Тайри.
Рэйчел покачала головой, смущенная бушевавшими в ней противоречивыми чувствами. Она знала, что ей следует уйти, что не стоит оставаться наедине с таким человеком, как Тайри, да еще в лунную ночь. Он хочет от нее только одного, а она дала себе клятву, что это никогда не повторится. И несмотря на все это, она не могла противиться, когда он снова заключил ее в объятия.
Томительная тревожная мелодия Кандидо, в которой звучала тоска по утраченной любви и слышался отзвук горьких слез, пролитых в темноте долгой и одинокой ночи, наполняла воздух. Руки Тайри крепко обнимали ее, они танцевали под звездами, и тело Рэйчел сливалось с его телом, будто они кружились так уже многие годы. Он двигался невероятно легко, и она снова подумала о том, что Тайри естествен, как дикий зверь, движения его были стремительными и уверенными, в них была плавность и мужественная грация, а глаза его казались золотисто-желтыми, как у тигра.
Тайри остро чувствовал близость женщины, которую сжимал в объятиях. Он ощущал аромат ее духов, и от ее тепла пробудились все его чувства. Его руки все крепче сжимали тонкую талию, он привлекал Рэйчел к себе все ближе и ближе.
Их глаза встретились, потом его взгляд скользнул к ее губам. Он услышал, как она вдруг глубоко втянула воздух, и понял, что она так же хорошо помнит о том, что произошло в каньоне Сансет, как и он.
Рэйчел почувствовала, что краснеет под его настойчивым взглядом, но не смогла отвести глаз. Поцелуй Тайри застиг ее врасплох. Вот он только что вглядывался в ее лицо, а в следующее мгновение его рот уже прижался к ее губам, и от этого по всему ее телу пробежала сладостная дрожь. С минуту она оставалась неподвижной в его объятиях, завороженная волшебством музыки, лунного света и волнами наслаждения, которые накатывали всякий раз, как он прикасался к ней.
– Вы и в самом деле прекрасны, – прошептал Тайри ей на ухо. – Ваши глаза, как васильки, а волосы мягкие и нежные, как первая травка. – Его губы прикасались к ее шее, легонько покусывали. – Как сладко! – прошептал он. – Как сладко!
– Тайри, вы не должны… – слабо запротестовала Рэйчел.
– Не должен? Чего? Смущенная, Рэйчел покачала головой:
– Не знаю. Рядом с вами я чувствую себя как-то странно.
– В этом нет ничего странного, – сказал Тайри. Его руки ласкали ее, гладили спину, а губы тем временем путешествовали вверх по шее, к маленькому уху. – Это совершенно естественно. Поцелуйте меня, Рэйчел.
– Нет. Уйдите, оставьте меня.
– Вы ведь очень меня не любите, да? – спросил он, но в голосе его не было гнева или упрека – было только томление, и голос его стал хриплым.
– Не люблю, – быстро ответила Рэйчел. – Мне нравятся джентльмены. Мне нравятся ласковые… мужчины.
– Но я могу быть ласковым, – промурлыкал Тайри тихонько. – Поцелуйте меня и увидите.
Чувствуя себя будто загипнотизированной, Рэйчел привстала на цыпочки и прижалась губами к губам Тайри. Ее самое ошеломила дрожь, которая сотрясла все ее тело, как только их губы соприкоснулись. Рэйчел успела подумать, что ведь Логан Тайри ей даже и не нравится. Однако от его поцелуев по ее телу разливалась такая слабость, а где-то глубоко внутри нарастала жажда, о существовании которой она и не подозревала. Поцелуи Клинта никогда не зарождали в ней желания новых ласк, более сильно действующих, чем поцелуи. Но Тайри было достаточно прикоснуться к ней, и каждый нерв в ее теле оживал, вся она устремлялась к нему, полная желания новых прикосновений и поцелуев. И это было черт знает что такое.