– Фыр был в подземном городе, ребята. Ему удалось, как он утверждает, узнать что-то такое, что нам и не снилось.
Черепашки оставили своё занятие и уселись на диване. Они были явно заинтригованы.
– Я и не думал, что подземный город становится местной достопримечательностью, – с удивлением произнёс Донателло. – Как вам удалось побывать там?
– Ты можешь быть спокоен, дружок, – улыбнулся Фыр. – По замыслу моих экскурсоводов я должен был остаться в стенах города навсегда. Чтобы никому уже не смог рассказать о его существовании.
– Ладно, Фыр, – прервал его Сплинтер. – Давай ближе к делу. Если твой рассказ так важен нам будет лучше услышать его как можно скорее.
– Хорошо, – Фыр уселся поудобнее. – Я успел рассказать начало своей истории старине Сплинтеру, поэтому не буду останавливаться на том, как именно мне удалось попасть в подземный город. Если кому-то будет очень интересно – Сплинт вам всегда расскажет.
…Я долго не мог прийти в себя после схватки с Бильбауфманом. Меня качало и трясло. Я уже совсем не тот боец, которого знал когда-то Сплинтер… Несколько раз мне казалось, что его чёрная тень уже настигает меня, и тогда я дрожал, как домовая мышь. Странные люди, которые ходили по улицам города, почему-то не замечали меня.
– Ну вот, – сказал тогда я себе, – хоть в этом повезло.
Почти три часа прошлявшись по улицам в поисках выхода, я успел немного изучить это место. Один мой знакомый, старая и честная крыса, когда-то прожил несколько лет в небольшом провинциальном театре. Его рассказ тотчас же вспомнился мне во всех подробностях. Город и в самом деле очень походит на какую-то декорацию к кукольному спектаклю.
Когда мне захотелось перекусить хотя бы кусочком несвежего сычужного сыра, я обнаружил, что в этом городе нет ни крошки съестного.
– Как они тут живут? – поразился я. – Или у них сейчас кампания по борьбе за чистоту улиц?
Ни одной бумажки от конфет, ни одной рыбьей головки, нет даже намёка на рассыпанные кукурузные хлопья, которые я всё равно не стал бы есть – так они мне надоели на работе.
И только потом до меня дошло, что эти люди ничем не питаются. Ни одного жующего человека мне не удалось заметить, хоть я и смотрел во все глаза.
– Но раз они не едят, значит – они неживые! – сделал я, наконец, правильный вывод.
Для проверки этой гипотезы я нарочно подбежал к одному джентльмену, который стучал молотком возле водяной мельницы и цапнул его за ногу. Если бы он был живым, как все обычные люди, мне не поздоровилось бы, сами понимаете. Но оказалось, что моя догадка была верна! Этот джентльмен продолжал, как ни в чём не бывало стучать, и даже не повернул головы в мою сторону. К тому же на вкус его нога здорово напоминала сухую липу. Мне стало понятно, что здесь что-то не так и все подземные жители – только фикция и плод фантазии какого-то сумасшедшего кукольника.
Хо! Мне какое-то время доставляло удовольствие бежать по самой середине улицы и не бояться, что меня сейчас кто-то из людей заметит и наподдаст ногой. Но очень скоро я вспомнил о том, что из-за каждого угла здесь может выскочить этот псих Бильбауфман, и тогда участь моя будет куда печальней. К тому же чувство голода никак не хотело пропадать.
Вот потому я в конце концов забился в какой-то угол рядом с мостовой и крепко задумался над своим положением. Найти выход – вот была для меня задача номер один. Я обследовал, казалось, все закоулки, но ничего похожего на ту дыру, через которую меня провели сюда Шприц и Гопс, не нашёл.
– Вот неудача! – воскликнул я тогда. – Если бы здесь можно было хоть у кого-то спросить дорогу!
И в этот момент я вдруг услышал голоса. Кто-то шёл по дороге позади того дома, за которым я притаился. Судя по всему людей было двое, если, конечно это не был какой-нибудь битый жизнью и гнусными авантюристами тип, который так же, как и я, не начал говорить сам с собой.
– Ну вот, Джулиан, твоё правление подходит к концу. Тебе грустно? – спросил один человек.
– Нет, нисколько, – ответили ему. – Если все это не окончится крахом, я расстанусь с городом без печали. Хотя и буду скучать по нему…
Я осторожно выглянул из-за угла, откуда по моим расчётам должны были появиться люди, и увидел двоих высоких мужчин. На душе у меня стало куда веселее. Они были одеты не в эти странные дегенеративные рубашки, в которые были облачены все жители города, а в нормальную одежду. Один из них, который повыше, был в куртке и чёрных джинсах. Этого парня я, кажется, встречал в нашем районе. А второго я точно видел впервые. У него была маленькая лысая голова, как у змеи, и чёрные очки без оправы… Неприятный тип. Парня в джинсах звали Джулианом, а лысого – Пьеро. Странное имя для такого ушлого мужика.
Они не спеша шли и разговаривали. Мне было неудобно идти за ними. Слушать их негромкий разговор и одновременно озираться, чтобы не попасться на глаза Бильбауфману. Потому какую-то часть их беседы я, естественно, пропустил мимо ушей. Хо! Но и Бильбауфман тогда меня не нашёл. Чему я до сих пор не устаю радоваться.
Мне позарез было нужно узнать из их разговора, как же в конце концов можно выбраться из этого заколдованного места. Поэтому, когда они наконец зашли в один домик и уселись там на скамейке, я чуть не заплакал от радости.
Правда, минутой позже мне едва было и в самом деле не пришлось заплакать. Оказалось, что в домике этом нет почти никакой обстановки. Где спрятаться? Хоть забирайся под крышу, как это бывает во всяких дешёвых романах.
Мне повезло. Перед тем, как закрыть за собой дверь, очкастый Пьеро выглянул на улицу и внимательно посмотрел, не следит ли кто за ними. Беспонтовый он какой-то, этот тип. Кому из этих деревянных болванов понадобится их подслушивать? Тем не менее он очень долго озирал окрестности. А я в это время успел незаметно прошмыгнуть между его ногами и притаиться под скамейкой.
– Ладно, – наконец сказал Пьеро, закрывая за собой дверь. – Мои опасения, к счастью, всегда оказываются напрасными.
– Потому ты и стал таким суеверным, – произнёс Джулиан. Он сидел на скамейке и спокойно попыхивал трубкой.
– Станешь, когда поживёшь с моё, – ответил лысый, усаживаясь рядом.
Они помолчали некоторое время. На пол рядом со мной упала горелая спичка. Тотчас её накрыл ботинок Джулиана и растёр в мелкий порошок.
– Ты, Пьеро, всё время забываешь, что находишься в месте, где игры с огнём заканчиваются пожаром, – раздался его голос. Тут я увидел, что Пьеро тоже закурил трубку.
– Ничего, – ответил он. – Когда у города такой заботливый правитель, с ним не случится ничего плохого.
Джулиан сделал гигантскую затяжку и произнёс:
– Ты знаешь, я всё-таки волнуюсь за заключительный спектакль. У меня поджилки трясутся, когда я подумаю, как после него изменится все кругом.
– Ну, если бы изменилось в худшую сторону – тогда было бы чего бояться, – произнёс очкастый. – А так – живи и радуйся. Если у врача трясутся руки, он может убить больного. Ведь Делихьяр именно об этом говорил тебе во время первого урока.
– Да, – согласился Джулиан. – Первая заповедь врача-койу. И самая трудная.
– Ничего… Язычники, которые населяют этот континент, тоже сначала боялись резать по живому. А потом – ничего. Даже во вкус вошли.
Тут Джулиан встал и начал ходить по комнате. Я здорово испугался, что он меня сейчас заметит и старался вжаться в ножку скамейки как можно сильнее.
– Ты все правильно рассчитал, когда шпиговал этих троих? – спросил Пьеро. – Игла вошла под тем углом?
– Да, – кивнул Джулиан. – И на нужную глубину. Ошибки здесь быть не должно. Эти Фредрикссон, Паркер и Донателло заведены на то время, какое нужно. Будильник прозвенит с точностью до секунды.
– Но я видел черепаху, которая бегает по улице, как ни в чём не бывало, – с сомнением произнёс лысый. – Почему этот Донателло, как ты его называешь, не лежит в психичке и не выполняет приседания?
– А-а-а, Дон, – Джулиан улыбнулся. – Он не совсем обычный пациент. Дон – мутант. Если залезть в его организм и хорошенько его изучить, то, я уверен, можно будет защититься на степень доктора в Йеллоустоуне.
– Ты смеёшься? – не понял Пьеро.
– Конечно, старина, – ответил Джулиан. – Я к Дону здорово привязался. Он даже сам не понимает, какой он классный парень…
– Но ведь ты, надеюсь, не забываешь, какая важная задача будет возложена на твоего классного парня?
– Ни на минуту, Пьеро. Я лишь сделал так, чтобы Дон не чувствовал сейчас никакой боли, и чтобы потом с ним не происходило никаких необратимых изменений.
– То есть? – переспросил очкастый.
– Он выполнит свою задачу и пойдёт себе дальше играть в баскетбол и заниматься своим любимым айкидо или чем там ещё…
– Смотри, Джулиан, как бы твоё излишнее мягкосердечие не привело к катастрофе, – заволновался Пьеро. – Я посоветовал бы тебе сделать этому мальчишке шпигование по полной программе, чтобы перестраховаться и не думать об этом больше. Ведь ты знаешь, я не смогу больше контролировать процесс…
– Знаю, Пьеро. Ты объявил меня когда-то повелителем этого города и тебе в конце концов решать его судьбу. Но я не хотел бы делать Дону больно.
– Ну, ты меня удивляешь, Джулиан. Ведь кто как не ты стал лучшим кукловодом после Делихьяра! Только ты можешь ввести шпиговальную иглу так, что человек даже и не ахнет и будет со счастливой улыбкой на устах превращаться в Пиноккио!
– Да, это верно. Я научился многому у мастера Делихьяра. Только ведь и он мог без лишних хлопот однажды превратить меня в куклу. Я выполнил бы любое его задание. Что ещё, казалось бы, нужно старику? Тем не менее Делихьяр сделал меня своим учеником.
– Так ты хочешь, чтобы эта черепаха пошла к тебе в подмастерье?
– Да, – кивнул Джулиан. – Я думаю, что мне удастся его уговорить.
– А где же твои коротышки?
– Ты имеешь в виду моих маленьких деревянных помощников?
– Ну да, – Пьеро снял очки и протёр их носовым платком. – Самые первые твои куколки, которых ты сам вырезал из дерева, как папа Карло.
– Они уже несколько дней отдыхают в моём сундуке под кроватью. Я почти перестал ими пользоваться.
– А в чём же дело, Джулиан? Они больше не слушаются тебя?
– Ну нет. Этого, к счастью, никогда не случится. Просто та работа, которой я сейчас занимаюсь, слишком ответственна, чтобы поручить её моим деревянным сорванцам.
– Они уже где-то прокололись?
– Не совсем. Помнишь тот вечер, когда я спрашивал у тебя совета, как мне поступить с Донателло? Я тогда слегка обработал его иглой, а потом он с друзьями на что-то обиделся и ушёл.
– Помню. Ты допустил ошибку, Джулиан. Во-первых, нельзя было подстраивать его падение таким дедовским методом. Он мог тебя заподозрить уже тогда.
– Нет, всё обошлось. Но я здорово волновался, что мой укол получился недостаточно глубоким…
– И тогда ты, конечно, вспомнил про старину Пьеро.
– Да. Ты, как это тебе и свойственно, посоветовал мне перестраховаться и послать вслед за Донателло кого-нибудь из коротышек. Я всучил тогда Опоссуму иглу и отправил его догонять Дона.
– Ну и что?
– Догонять Опоссум умеет хорошо. Но его заметили. И если бы не элементарное везение, черепахи, и особенно этот Сплинтер, давно бы все поняли. Опоссум даже не додумался сразу убежать. Он рисовался перед ними до последнего. Насколько я понял, кто-то из друзей Дона разглядел его. «Это не крыса!» Я отчётливо слышал этот крик.
– И ты тогда ничего не предпринял, Джулиан? – Пьеро даже встал от волнения.
– Успокойся, сядь, – ответил тот. – Опоссум был ночью в комнате у Донателло и заметил у него явные признаки удачной трансплантации. Донателло несколько раз чуть не упал. Опоссум сидел под столом совсем рядом с ним и понял, что нога начала неметь. А это значит, что сухое дерево пустило в организме Донателло свои корни и в нужный момент он будет готов.
– А что Опоссум? Он возвратился тогда? С ним ничего не случилось?
– Нет, ничего с ним не случилось. Только я тогда понял, что доверить судьбу всего заключительного спектакля не смогу никому. Опоссум и остальные коротышки, в конце концов – просто игрушечные куклы. От них нельзя требовать большего. Они от этого могут испортиться. И испортить заодно большое дело.
– Ладно, – хлопнул себя по коленям очкастый Пьеро. – Ты повелитель города, значит, ты лучше меня знаешь, что нужно делать. Я надеюсь, что через неделю, когда я вернусь на континент, здесь всё будет по-другому.
– Конечно, – улыбнулся Джулиан, – ты возвратишься, считай, на другую землю. Одна кукла уничтожит другую, и нить времени прервётся в самом гнилом месте. Целый род уродов и подлецов, начало которого, свернувшись змеёй, спокойно спало в предках этого Долби Паркера, уйдёт из истории, как головная боль. Змея будет, наконец, убита.
– Это будет замечательно. Ты просто молодец, Джулиан, что подстраховался с этим Долби Паркером…
– Ты имеешь в виду, что я заручился поддержкой Роджера Фредрикссона?
– Ну да. Это дальновидный ход, Джуд, на тот случай, если с Долби что-то случится… Но твой Донателло, честно говоря, меня здорово беспокоит.
– Типун тебе на язык, Пьеро, – отмахнулся Джулиан. – Не расстраивай меня почём зря. Мне ведь надо найти ещё человека, которого нужно будет представить жителям подземного города, как повелителя. Это задача не из лёгких.
– Ещё бы! Если бы ты только знал, как мне трудно было отыскать тебя. И то – Делихьяр мне назвал твоё имя, что как-то упростило задачу. А тебе предстоит огромная работа, мой мальчик…
Глава 19. Пустая комната
Глава 20. Коротышки
Черепашки оставили своё занятие и уселись на диване. Они были явно заинтригованы.
– Я и не думал, что подземный город становится местной достопримечательностью, – с удивлением произнёс Донателло. – Как вам удалось побывать там?
– Ты можешь быть спокоен, дружок, – улыбнулся Фыр. – По замыслу моих экскурсоводов я должен был остаться в стенах города навсегда. Чтобы никому уже не смог рассказать о его существовании.
– Ладно, Фыр, – прервал его Сплинтер. – Давай ближе к делу. Если твой рассказ так важен нам будет лучше услышать его как можно скорее.
– Хорошо, – Фыр уселся поудобнее. – Я успел рассказать начало своей истории старине Сплинтеру, поэтому не буду останавливаться на том, как именно мне удалось попасть в подземный город. Если кому-то будет очень интересно – Сплинт вам всегда расскажет.
…Я долго не мог прийти в себя после схватки с Бильбауфманом. Меня качало и трясло. Я уже совсем не тот боец, которого знал когда-то Сплинтер… Несколько раз мне казалось, что его чёрная тень уже настигает меня, и тогда я дрожал, как домовая мышь. Странные люди, которые ходили по улицам города, почему-то не замечали меня.
– Ну вот, – сказал тогда я себе, – хоть в этом повезло.
Почти три часа прошлявшись по улицам в поисках выхода, я успел немного изучить это место. Один мой знакомый, старая и честная крыса, когда-то прожил несколько лет в небольшом провинциальном театре. Его рассказ тотчас же вспомнился мне во всех подробностях. Город и в самом деле очень походит на какую-то декорацию к кукольному спектаклю.
Когда мне захотелось перекусить хотя бы кусочком несвежего сычужного сыра, я обнаружил, что в этом городе нет ни крошки съестного.
– Как они тут живут? – поразился я. – Или у них сейчас кампания по борьбе за чистоту улиц?
Ни одной бумажки от конфет, ни одной рыбьей головки, нет даже намёка на рассыпанные кукурузные хлопья, которые я всё равно не стал бы есть – так они мне надоели на работе.
И только потом до меня дошло, что эти люди ничем не питаются. Ни одного жующего человека мне не удалось заметить, хоть я и смотрел во все глаза.
– Но раз они не едят, значит – они неживые! – сделал я, наконец, правильный вывод.
Для проверки этой гипотезы я нарочно подбежал к одному джентльмену, который стучал молотком возле водяной мельницы и цапнул его за ногу. Если бы он был живым, как все обычные люди, мне не поздоровилось бы, сами понимаете. Но оказалось, что моя догадка была верна! Этот джентльмен продолжал, как ни в чём не бывало стучать, и даже не повернул головы в мою сторону. К тому же на вкус его нога здорово напоминала сухую липу. Мне стало понятно, что здесь что-то не так и все подземные жители – только фикция и плод фантазии какого-то сумасшедшего кукольника.
Хо! Мне какое-то время доставляло удовольствие бежать по самой середине улицы и не бояться, что меня сейчас кто-то из людей заметит и наподдаст ногой. Но очень скоро я вспомнил о том, что из-за каждого угла здесь может выскочить этот псих Бильбауфман, и тогда участь моя будет куда печальней. К тому же чувство голода никак не хотело пропадать.
Вот потому я в конце концов забился в какой-то угол рядом с мостовой и крепко задумался над своим положением. Найти выход – вот была для меня задача номер один. Я обследовал, казалось, все закоулки, но ничего похожего на ту дыру, через которую меня провели сюда Шприц и Гопс, не нашёл.
– Вот неудача! – воскликнул я тогда. – Если бы здесь можно было хоть у кого-то спросить дорогу!
И в этот момент я вдруг услышал голоса. Кто-то шёл по дороге позади того дома, за которым я притаился. Судя по всему людей было двое, если, конечно это не был какой-нибудь битый жизнью и гнусными авантюристами тип, который так же, как и я, не начал говорить сам с собой.
– Ну вот, Джулиан, твоё правление подходит к концу. Тебе грустно? – спросил один человек.
– Нет, нисколько, – ответили ему. – Если все это не окончится крахом, я расстанусь с городом без печали. Хотя и буду скучать по нему…
Я осторожно выглянул из-за угла, откуда по моим расчётам должны были появиться люди, и увидел двоих высоких мужчин. На душе у меня стало куда веселее. Они были одеты не в эти странные дегенеративные рубашки, в которые были облачены все жители города, а в нормальную одежду. Один из них, который повыше, был в куртке и чёрных джинсах. Этого парня я, кажется, встречал в нашем районе. А второго я точно видел впервые. У него была маленькая лысая голова, как у змеи, и чёрные очки без оправы… Неприятный тип. Парня в джинсах звали Джулианом, а лысого – Пьеро. Странное имя для такого ушлого мужика.
Они не спеша шли и разговаривали. Мне было неудобно идти за ними. Слушать их негромкий разговор и одновременно озираться, чтобы не попасться на глаза Бильбауфману. Потому какую-то часть их беседы я, естественно, пропустил мимо ушей. Хо! Но и Бильбауфман тогда меня не нашёл. Чему я до сих пор не устаю радоваться.
Мне позарез было нужно узнать из их разговора, как же в конце концов можно выбраться из этого заколдованного места. Поэтому, когда они наконец зашли в один домик и уселись там на скамейке, я чуть не заплакал от радости.
Правда, минутой позже мне едва было и в самом деле не пришлось заплакать. Оказалось, что в домике этом нет почти никакой обстановки. Где спрятаться? Хоть забирайся под крышу, как это бывает во всяких дешёвых романах.
Мне повезло. Перед тем, как закрыть за собой дверь, очкастый Пьеро выглянул на улицу и внимательно посмотрел, не следит ли кто за ними. Беспонтовый он какой-то, этот тип. Кому из этих деревянных болванов понадобится их подслушивать? Тем не менее он очень долго озирал окрестности. А я в это время успел незаметно прошмыгнуть между его ногами и притаиться под скамейкой.
– Ладно, – наконец сказал Пьеро, закрывая за собой дверь. – Мои опасения, к счастью, всегда оказываются напрасными.
– Потому ты и стал таким суеверным, – произнёс Джулиан. Он сидел на скамейке и спокойно попыхивал трубкой.
– Станешь, когда поживёшь с моё, – ответил лысый, усаживаясь рядом.
Они помолчали некоторое время. На пол рядом со мной упала горелая спичка. Тотчас её накрыл ботинок Джулиана и растёр в мелкий порошок.
– Ты, Пьеро, всё время забываешь, что находишься в месте, где игры с огнём заканчиваются пожаром, – раздался его голос. Тут я увидел, что Пьеро тоже закурил трубку.
– Ничего, – ответил он. – Когда у города такой заботливый правитель, с ним не случится ничего плохого.
Джулиан сделал гигантскую затяжку и произнёс:
– Ты знаешь, я всё-таки волнуюсь за заключительный спектакль. У меня поджилки трясутся, когда я подумаю, как после него изменится все кругом.
– Ну, если бы изменилось в худшую сторону – тогда было бы чего бояться, – произнёс очкастый. – А так – живи и радуйся. Если у врача трясутся руки, он может убить больного. Ведь Делихьяр именно об этом говорил тебе во время первого урока.
– Да, – согласился Джулиан. – Первая заповедь врача-койу. И самая трудная.
– Ничего… Язычники, которые населяют этот континент, тоже сначала боялись резать по живому. А потом – ничего. Даже во вкус вошли.
Тут Джулиан встал и начал ходить по комнате. Я здорово испугался, что он меня сейчас заметит и старался вжаться в ножку скамейки как можно сильнее.
– Ты все правильно рассчитал, когда шпиговал этих троих? – спросил Пьеро. – Игла вошла под тем углом?
– Да, – кивнул Джулиан. – И на нужную глубину. Ошибки здесь быть не должно. Эти Фредрикссон, Паркер и Донателло заведены на то время, какое нужно. Будильник прозвенит с точностью до секунды.
– Но я видел черепаху, которая бегает по улице, как ни в чём не бывало, – с сомнением произнёс лысый. – Почему этот Донателло, как ты его называешь, не лежит в психичке и не выполняет приседания?
– А-а-а, Дон, – Джулиан улыбнулся. – Он не совсем обычный пациент. Дон – мутант. Если залезть в его организм и хорошенько его изучить, то, я уверен, можно будет защититься на степень доктора в Йеллоустоуне.
– Ты смеёшься? – не понял Пьеро.
– Конечно, старина, – ответил Джулиан. – Я к Дону здорово привязался. Он даже сам не понимает, какой он классный парень…
– Но ведь ты, надеюсь, не забываешь, какая важная задача будет возложена на твоего классного парня?
– Ни на минуту, Пьеро. Я лишь сделал так, чтобы Дон не чувствовал сейчас никакой боли, и чтобы потом с ним не происходило никаких необратимых изменений.
– То есть? – переспросил очкастый.
– Он выполнит свою задачу и пойдёт себе дальше играть в баскетбол и заниматься своим любимым айкидо или чем там ещё…
– Смотри, Джулиан, как бы твоё излишнее мягкосердечие не привело к катастрофе, – заволновался Пьеро. – Я посоветовал бы тебе сделать этому мальчишке шпигование по полной программе, чтобы перестраховаться и не думать об этом больше. Ведь ты знаешь, я не смогу больше контролировать процесс…
– Знаю, Пьеро. Ты объявил меня когда-то повелителем этого города и тебе в конце концов решать его судьбу. Но я не хотел бы делать Дону больно.
– Ну, ты меня удивляешь, Джулиан. Ведь кто как не ты стал лучшим кукловодом после Делихьяра! Только ты можешь ввести шпиговальную иглу так, что человек даже и не ахнет и будет со счастливой улыбкой на устах превращаться в Пиноккио!
– Да, это верно. Я научился многому у мастера Делихьяра. Только ведь и он мог без лишних хлопот однажды превратить меня в куклу. Я выполнил бы любое его задание. Что ещё, казалось бы, нужно старику? Тем не менее Делихьяр сделал меня своим учеником.
– Так ты хочешь, чтобы эта черепаха пошла к тебе в подмастерье?
– Да, – кивнул Джулиан. – Я думаю, что мне удастся его уговорить.
– А где же твои коротышки?
– Ты имеешь в виду моих маленьких деревянных помощников?
– Ну да, – Пьеро снял очки и протёр их носовым платком. – Самые первые твои куколки, которых ты сам вырезал из дерева, как папа Карло.
– Они уже несколько дней отдыхают в моём сундуке под кроватью. Я почти перестал ими пользоваться.
– А в чём же дело, Джулиан? Они больше не слушаются тебя?
– Ну нет. Этого, к счастью, никогда не случится. Просто та работа, которой я сейчас занимаюсь, слишком ответственна, чтобы поручить её моим деревянным сорванцам.
– Они уже где-то прокололись?
– Не совсем. Помнишь тот вечер, когда я спрашивал у тебя совета, как мне поступить с Донателло? Я тогда слегка обработал его иглой, а потом он с друзьями на что-то обиделся и ушёл.
– Помню. Ты допустил ошибку, Джулиан. Во-первых, нельзя было подстраивать его падение таким дедовским методом. Он мог тебя заподозрить уже тогда.
– Нет, всё обошлось. Но я здорово волновался, что мой укол получился недостаточно глубоким…
– И тогда ты, конечно, вспомнил про старину Пьеро.
– Да. Ты, как это тебе и свойственно, посоветовал мне перестраховаться и послать вслед за Донателло кого-нибудь из коротышек. Я всучил тогда Опоссуму иглу и отправил его догонять Дона.
– Ну и что?
– Догонять Опоссум умеет хорошо. Но его заметили. И если бы не элементарное везение, черепахи, и особенно этот Сплинтер, давно бы все поняли. Опоссум даже не додумался сразу убежать. Он рисовался перед ними до последнего. Насколько я понял, кто-то из друзей Дона разглядел его. «Это не крыса!» Я отчётливо слышал этот крик.
– И ты тогда ничего не предпринял, Джулиан? – Пьеро даже встал от волнения.
– Успокойся, сядь, – ответил тот. – Опоссум был ночью в комнате у Донателло и заметил у него явные признаки удачной трансплантации. Донателло несколько раз чуть не упал. Опоссум сидел под столом совсем рядом с ним и понял, что нога начала неметь. А это значит, что сухое дерево пустило в организме Донателло свои корни и в нужный момент он будет готов.
– А что Опоссум? Он возвратился тогда? С ним ничего не случилось?
– Нет, ничего с ним не случилось. Только я тогда понял, что доверить судьбу всего заключительного спектакля не смогу никому. Опоссум и остальные коротышки, в конце концов – просто игрушечные куклы. От них нельзя требовать большего. Они от этого могут испортиться. И испортить заодно большое дело.
– Ладно, – хлопнул себя по коленям очкастый Пьеро. – Ты повелитель города, значит, ты лучше меня знаешь, что нужно делать. Я надеюсь, что через неделю, когда я вернусь на континент, здесь всё будет по-другому.
– Конечно, – улыбнулся Джулиан, – ты возвратишься, считай, на другую землю. Одна кукла уничтожит другую, и нить времени прервётся в самом гнилом месте. Целый род уродов и подлецов, начало которого, свернувшись змеёй, спокойно спало в предках этого Долби Паркера, уйдёт из истории, как головная боль. Змея будет, наконец, убита.
– Это будет замечательно. Ты просто молодец, Джулиан, что подстраховался с этим Долби Паркером…
– Ты имеешь в виду, что я заручился поддержкой Роджера Фредрикссона?
– Ну да. Это дальновидный ход, Джуд, на тот случай, если с Долби что-то случится… Но твой Донателло, честно говоря, меня здорово беспокоит.
– Типун тебе на язык, Пьеро, – отмахнулся Джулиан. – Не расстраивай меня почём зря. Мне ведь надо найти ещё человека, которого нужно будет представить жителям подземного города, как повелителя. Это задача не из лёгких.
– Ещё бы! Если бы ты только знал, как мне трудно было отыскать тебя. И то – Делихьяр мне назвал твоё имя, что как-то упростило задачу. А тебе предстоит огромная работа, мой мальчик…
Глава 19. Пустая комната
…Я почти всё время сидел, не шелохнувшись. Сначала мне показалось, что я просто сплю и вижу кошмарный сон. «Конечно, – думал я, – если бы они выражались не столь туманно, вполне могло оказаться, что все странные и страшные вещи, о которых беседовали эти два джентльмена, оказались бы просто ерундой на постном масле… Я не один раз слышал разговоры контрабандистов, которые не предназначены для посторонних ушей. Хо! У этих ребят свой язык, который поймёт далеко не каждый. И для того, чтобы не посвящать всяких лохов в свои тайны, контрабандисты начинают молоть чушь наподобие той, что я слышал в подземном городе… Вот я и подумал сначала: может, они говорят просто о какой-нибудь партии шотландского виски и пользуются иносказанием? Да, но что тогда означают в их речах имена моих знакомых и друзей? Э-э-э, нет, тут дело нечисто…
Но ничего такого, что успокоило бы меня или, наоборот, убедило в том, что я не сплю, не произошло. Джулиан и Пьеро докурили свои трубки, выбили их о скамейку, под которой я сидел, и направились к выходу. Я чуть было не отстал от них – в такой сильной задумчивости я пребывал!
А потом всё пошло как надо. Они, к счастью, решили больше не задерживаться в этом городе и направились к выходу. Я, чуть не подпрыгивая от нетерпения, – за ними. Где-то через полчаса я был уже наверху.
Тут Фыр Гаубиц смолк и закусил консервированным ананасом.
Некоторое время черепашки ещё переваривали рассказ, но Сплинтер уже встал с кресла и в величайшем волнении забегал по комнате.
– Та-а-ак, – протянул он. – Когда всё это было?
– Где-то дня четыре назад, – ответил, прожёвывая ананас, Фыр.
– Черт! – воскликнул учитель. – Почему ты раньше нам об этом не рассказал?
– Сам не знаю, – понурился кукурузный король. – До меня только сегодня дошло, что речь идёт о жизни и смерти и, должно быть, само провидение послало меня в подземный город, чтобы я, потеряв два мешка отборной кукурузной муки, услышал предупреждение о грозящей опасности и передал его вам.
– Провидение очень крупно ошиблось с выбором, – сухо заметил Сплинтер, не переставая мерить комнату короткими шажками.
Вдруг он остановился и вперил взглядом в Донателло который сидел на диване ни жив ни мёртв от тяжёлых предчувствий.
– Ты почему ничего не рассказал нам про ногу, мальчишка? – свирепо вращая глазками, произнёс учитель. – Она и в самом деле у тебя немела?
– Было дело, – опустив голову, признался Дон.
– Так почему ты молчал?
– Я не хотел, чтобы ты ссорился с Джулианом из-за мелочей, – донеслось в ответ.
Сплинтер решительно направился к Донателло.
– Сейчас же покажи ногу, сорванец. Если я замечу нечто аномальное, ты будешь дежурить по комнате до конца следующего года!
Все склонились над ногой Дона.
– Ну конечно! – раздался вопль Сплинтера. – Так и есть! О этот коварный Джулиан!
Оказалось, что колено, которое Дон разбил в тот достопамятный вечер, выглядит весьма странно: оно приобрело какой-то стеклянный оттенок и распухло.
– Болит? – спросил Сплинтер.
– Да в том-то и дело, что нет! – чуть не захныкал Донателло. – Я его почти не чувствую!
– То есть как – не чувствуешь? – Сплинтер ошарашено взглянул на любимого ученика. – Оно онемело у тебя?
– Не знаю! Я просто не думаю о нём, вот и все…
Сплинтер снова забегал по комнате, пучками вырывая шерсть у себя на голове.
– О, почему же я сразу не раскусил этого бандита! – причитал он. – Почему я разрешил ему трогать Донателло! Почему я на старости лет не могу пожить спокойно и в своё удовольствие! Почему я должен в очередной раз спасать всё человечество, когда нет возможности помочь самому близкому другу!
Потом он сел и надолго задумался.
– Если это было четыре дня назад, то неделя, о которой говорил Джулиан, должна закончиться послезавтра. И с Доном тогда что-то должно произойти…
– А кто-нибудь понял хотя бы, что именно эти двое хотят учудить? – спросил учитель после минутной паузы.
– Мне показалось, что кто-то кого-то должен убить, – предположил Фыр Гаубиц. – Причём убьют Долби Паркера. А если он по болезни не сможет явиться на место ритуального жертвоприношения, то его заменит Роджер Фредрикссон.
– Я тоже примерно так понял, – кивнул Сплинтер. – Но вот что остаётся загадкой – кто должен убить этого Долби Паркера?
– Я, – тихо сказал Донателло.
– Почему ты? – удивился Сплинтер.
– Потому что в разговоре называлось только три имени: моё, Паркера и Фредрикссона. Если те двое должны быть убиты, то я, по логике, должен стать убийцей.
– Убийственная логика, – резюмировал Сплинтер.
В наступившей тишине слышалось только, как Фыр Гаубиц приканчивает четвёртую банку консервированных ананасов.
– Все, – суровым тоном заявил Сплинтер. – Я принял ответственное решение.
– Какое? – поинтересовался Фыр, вытирая рот кончиком хвоста.
– Мы сейчас пойдём к Джулиану и надерём ему уши. Он должен привести Донателло в надлежащий вид. В противном случае я за себя не отвечаю.
Сплинтер грозно замахал лапами, словно круша невидимого противника.
– Но ведь он сказал, что не желает мне зла, – прохныкал со своего места Дон.
– Он колдун, мой мальчик, – ответил учитель. – У колдунов такая же неустойчивая психика, как и у сенаторов: они могут с самыми лучшими намёками загнать тебя в гроб.
– Но ведь Джуд задумал какое-то хорошее дело, – возразил Донателло. – По крайней мере, он сам так говорил.
– Ну ты хоть представляешь, что Джулиан имел в виду, когда говорил про этот «заключительный спектакль»? – воскликнул Сплинтер, хватаясь за голову.
– Мне кажется, что я всё понял, – попытался объяснить Дон.
– И что же ты понял?
– Джуд хочет избавить человечество от мерзавцев, – Донателло выразительно посмотрел на своего учителя. – Ты помнишь, что он сказал нам во время путешествия по городу?
– Он нам много лапши на уши тогда навешал, – проворчал Сплинтер, дёргая себя за ус.
– Нет, ты вспомни: Джулиан говорил, что если уничтожить одного мерзавца, то весь их род на земле прервётся. Ещё он сказал, что подземная страна – это машина времени, которая движется в обратном направлении. Если там, под землёй, и вправду наступили времена древнего египетского царства, то Джуд, понятное дело, хочет убить человека, от которого произошли нехорошие люди, чтобы сейчас, в наше время, его потомки никому не вредили.
– Ты изъясняешься так же туманно, как и те два джентльмена, – заметил Фыр Гаубиц. – Я ничего не понял.
– А я вообще нахожусь в страшном смятении! – вскричал учитель. – Ты, Донателло, говоришь так, как будто и в самом деле готов убить человека. Незнакомого тебе человека, который ничего плохого тебе не сделал!
Дон здорово смутился и забормотал в оправдание:
– Ну, ты, Сплинтер, и загнул, конечно… Я же так просто говорил… Мне не хочется, чтобы вы с Джудом выясняли отношения…
– Так ты предпочитаешь просто сидеть и ждать, когда через день этот мерзавец придёт за тобой, возьмёт за руку и приведёт в подземный город? А там вручит тебе прямо в руки жертвенный нож и скажет: давай, старик, прирежь того олуха, который стоит перед тобой… Ты представляешь, что это будет?
На этот раз Донателло смолчал.
– Ладно, – вздохнул Сплинтер, направляясь к выходу. – Вы как хотите, а я пошёл допрашивать этого гнусного кукловода.
– Эй, подожди, я с тобой! – закричал Фыр Гаубиц.
– Мы тоже! – вскочили с мест черепашки.
Один только Донателло ничего не сказал. Он обхватил голову руками и думал.
– Ну неужели он такой подлец? – спросил Дон негромко.
– Если у тебя мозги ещё немного шевелятся после испытаний антигравитационного покрытия, ты не должен на этот счёт ни капли сомневаться, – ответил ему Сплинтер.
– Хорошо, – Дон кивнул головой. – Тогда пошли вместе.
Они вышли на улицу и направились к мусорному контейнеру. Первое, что бросилось в глаза – это то, что контейнер оказался сдвинут в сторону.
– Неужели пройдоха обо всём догадался и скрывается от нас? – предположил учитель.
– Не будем паниковать раньше времени, – ответил Фыр и они начали спускаться в жилище кукловода.
Света не было, хотя обычно Марика вешала лампочку в коридоре, чтобы не поломать ноги.
– Это уже серьёзно… – проворчал Фыр Гаубиц.
Они подошли к двери и остановились на минуту.
– Сейчас она окажется закрытой, – с уверенностью прошептал Сплинтер.
– Он никогда не закрывает двери, – ответил Донателло.
Кто-то толкнул дверь. Она и в самом деле оказалась незапертой.
Сплинтер вбежал первым и поставил на всякий случай пару блоков. Но никто пока не торопился на него нападать.
– Есть кто-нибудь живой? – спросил учитель громко.
В ответ послышался только свист ветра от входа, неплотно закрытого кем-то из черепашек.
– Джулиан, скрываться бесполезно! – взвизгнул Сплинтер, делая ещё несколько устрашающих движений. Учитель попытался пройти к выключателю, но задел за что-то и споткнулся. Из комнаты донёсся грохот металлической посуды.
– О, чёрт! – вскричал обладатель чёрного пояса, выбираясь из под груды кастрюль. – Я за все жестоко отомщу!
– Не беспокойся, Сплинтер, – сказал Донателло. – Я знаю, где здесь находится выключатель.
Донателло сделал пару шагов по тёмной комнате и неожиданно вспыхнул свет.
Сплинтер зажмурился и прикрыл глаза лапой.
– Здесь никого нет, – донёсся до него голос Дона.
Черепашки и Фыр ввалились в жилище кукловода.
– Ну здесь и беспорядок! – воскликнул Фыр. – У нас на Строуберри-стрит и то бывает почище.
В самом деле, комната имела такой вид, будто по ней прошлась шайка гангстеров. Пружинные матрацы были перевёрнуты. На месте старого массивного шкафа, в котором Джулиан хранил свой заветный саквояж, высилась груда обломков. Буфет, в котором хранилось хозяйство Марики, лежал на боку. Пол вокруг него был усыпан осколками посуды. Особую прелесть этому натюрморту придавала гора металлической посуды, которую Сплинтер ухитрился развалить, пытаясь включить свет.
– Смотрите, а этой штуки мы у Джулиана ещё не видели ни разу! – воскликнул Леонардо, показывая на большой окованный медью сундук, который валялся рядом с матрацами. Крышка его была открыта. Рядом валялись старые тряпичные куклы, наряжённые в самые невероятные одежды.
Сплинтер подбежал к сундуку и поднял одну из кукол.
– Если Джулиан делал такую дешёвку, боюсь, ему не удалось бы спихнуть свой товар даже на блошином рынке в Пуэрто-Рико.
– Нет, Сплинтер, – ответил ему Рафаэль. – Посмотри-ка, здесь есть кое-что ещё.
Раф протянул учителю красивую деревянную игрушку. Это был Опоссум, раскрашенный масляной краской, с лапками и хвостом на шарнирах, с огромной красной пастью, которая открывалась и закрывалась, приводимая в движение маленьким рычажком.
– Уж не тот ли это Опоссум, про которого рассказывал Джулиан очкастому Пьеро? – спросил Фыр Гаубиц, разглядывая деревянного зверя.
Микеланджело внимательно посмотрел на игрушку и вдруг воскликнул:
– Точно! Помните, когда мы возвращались домой после пудинга Марики? Он тогда шнырял по снегу на задних лапках, а мы думали, что это крыса! Помните?
– Припоминаю, – сказал Сплинтер. – Я его узнал по этой огромной красной пасти. Надеюсь, теперь этот зверь уже не бегает?
Они нашли ещё несколько деревянных игрушек в комнате Джулиана. Там был крошечный Курильщик, выкрашенный красной краской Пожарник в блестящей медной каске. Раф нашёл среди осколков посуды толстую Зеленщицу, забавную куклу, которая валялась с полуоторванной рукой…
Но ничего такого, что успокоило бы меня или, наоборот, убедило в том, что я не сплю, не произошло. Джулиан и Пьеро докурили свои трубки, выбили их о скамейку, под которой я сидел, и направились к выходу. Я чуть было не отстал от них – в такой сильной задумчивости я пребывал!
А потом всё пошло как надо. Они, к счастью, решили больше не задерживаться в этом городе и направились к выходу. Я, чуть не подпрыгивая от нетерпения, – за ними. Где-то через полчаса я был уже наверху.
Тут Фыр Гаубиц смолк и закусил консервированным ананасом.
Некоторое время черепашки ещё переваривали рассказ, но Сплинтер уже встал с кресла и в величайшем волнении забегал по комнате.
– Та-а-ак, – протянул он. – Когда всё это было?
– Где-то дня четыре назад, – ответил, прожёвывая ананас, Фыр.
– Черт! – воскликнул учитель. – Почему ты раньше нам об этом не рассказал?
– Сам не знаю, – понурился кукурузный король. – До меня только сегодня дошло, что речь идёт о жизни и смерти и, должно быть, само провидение послало меня в подземный город, чтобы я, потеряв два мешка отборной кукурузной муки, услышал предупреждение о грозящей опасности и передал его вам.
– Провидение очень крупно ошиблось с выбором, – сухо заметил Сплинтер, не переставая мерить комнату короткими шажками.
Вдруг он остановился и вперил взглядом в Донателло который сидел на диване ни жив ни мёртв от тяжёлых предчувствий.
– Ты почему ничего не рассказал нам про ногу, мальчишка? – свирепо вращая глазками, произнёс учитель. – Она и в самом деле у тебя немела?
– Было дело, – опустив голову, признался Дон.
– Так почему ты молчал?
– Я не хотел, чтобы ты ссорился с Джулианом из-за мелочей, – донеслось в ответ.
Сплинтер решительно направился к Донателло.
– Сейчас же покажи ногу, сорванец. Если я замечу нечто аномальное, ты будешь дежурить по комнате до конца следующего года!
Все склонились над ногой Дона.
– Ну конечно! – раздался вопль Сплинтера. – Так и есть! О этот коварный Джулиан!
Оказалось, что колено, которое Дон разбил в тот достопамятный вечер, выглядит весьма странно: оно приобрело какой-то стеклянный оттенок и распухло.
– Болит? – спросил Сплинтер.
– Да в том-то и дело, что нет! – чуть не захныкал Донателло. – Я его почти не чувствую!
– То есть как – не чувствуешь? – Сплинтер ошарашено взглянул на любимого ученика. – Оно онемело у тебя?
– Не знаю! Я просто не думаю о нём, вот и все…
Сплинтер снова забегал по комнате, пучками вырывая шерсть у себя на голове.
– О, почему же я сразу не раскусил этого бандита! – причитал он. – Почему я разрешил ему трогать Донателло! Почему я на старости лет не могу пожить спокойно и в своё удовольствие! Почему я должен в очередной раз спасать всё человечество, когда нет возможности помочь самому близкому другу!
Потом он сел и надолго задумался.
– Если это было четыре дня назад, то неделя, о которой говорил Джулиан, должна закончиться послезавтра. И с Доном тогда что-то должно произойти…
– А кто-нибудь понял хотя бы, что именно эти двое хотят учудить? – спросил учитель после минутной паузы.
– Мне показалось, что кто-то кого-то должен убить, – предположил Фыр Гаубиц. – Причём убьют Долби Паркера. А если он по болезни не сможет явиться на место ритуального жертвоприношения, то его заменит Роджер Фредрикссон.
– Я тоже примерно так понял, – кивнул Сплинтер. – Но вот что остаётся загадкой – кто должен убить этого Долби Паркера?
– Я, – тихо сказал Донателло.
– Почему ты? – удивился Сплинтер.
– Потому что в разговоре называлось только три имени: моё, Паркера и Фредрикссона. Если те двое должны быть убиты, то я, по логике, должен стать убийцей.
– Убийственная логика, – резюмировал Сплинтер.
В наступившей тишине слышалось только, как Фыр Гаубиц приканчивает четвёртую банку консервированных ананасов.
– Все, – суровым тоном заявил Сплинтер. – Я принял ответственное решение.
– Какое? – поинтересовался Фыр, вытирая рот кончиком хвоста.
– Мы сейчас пойдём к Джулиану и надерём ему уши. Он должен привести Донателло в надлежащий вид. В противном случае я за себя не отвечаю.
Сплинтер грозно замахал лапами, словно круша невидимого противника.
– Но ведь он сказал, что не желает мне зла, – прохныкал со своего места Дон.
– Он колдун, мой мальчик, – ответил учитель. – У колдунов такая же неустойчивая психика, как и у сенаторов: они могут с самыми лучшими намёками загнать тебя в гроб.
– Но ведь Джуд задумал какое-то хорошее дело, – возразил Донателло. – По крайней мере, он сам так говорил.
– Ну ты хоть представляешь, что Джулиан имел в виду, когда говорил про этот «заключительный спектакль»? – воскликнул Сплинтер, хватаясь за голову.
– Мне кажется, что я всё понял, – попытался объяснить Дон.
– И что же ты понял?
– Джуд хочет избавить человечество от мерзавцев, – Донателло выразительно посмотрел на своего учителя. – Ты помнишь, что он сказал нам во время путешествия по городу?
– Он нам много лапши на уши тогда навешал, – проворчал Сплинтер, дёргая себя за ус.
– Нет, ты вспомни: Джулиан говорил, что если уничтожить одного мерзавца, то весь их род на земле прервётся. Ещё он сказал, что подземная страна – это машина времени, которая движется в обратном направлении. Если там, под землёй, и вправду наступили времена древнего египетского царства, то Джуд, понятное дело, хочет убить человека, от которого произошли нехорошие люди, чтобы сейчас, в наше время, его потомки никому не вредили.
– Ты изъясняешься так же туманно, как и те два джентльмена, – заметил Фыр Гаубиц. – Я ничего не понял.
– А я вообще нахожусь в страшном смятении! – вскричал учитель. – Ты, Донателло, говоришь так, как будто и в самом деле готов убить человека. Незнакомого тебе человека, который ничего плохого тебе не сделал!
Дон здорово смутился и забормотал в оправдание:
– Ну, ты, Сплинтер, и загнул, конечно… Я же так просто говорил… Мне не хочется, чтобы вы с Джудом выясняли отношения…
– Так ты предпочитаешь просто сидеть и ждать, когда через день этот мерзавец придёт за тобой, возьмёт за руку и приведёт в подземный город? А там вручит тебе прямо в руки жертвенный нож и скажет: давай, старик, прирежь того олуха, который стоит перед тобой… Ты представляешь, что это будет?
На этот раз Донателло смолчал.
– Ладно, – вздохнул Сплинтер, направляясь к выходу. – Вы как хотите, а я пошёл допрашивать этого гнусного кукловода.
– Эй, подожди, я с тобой! – закричал Фыр Гаубиц.
– Мы тоже! – вскочили с мест черепашки.
Один только Донателло ничего не сказал. Он обхватил голову руками и думал.
– Ну неужели он такой подлец? – спросил Дон негромко.
– Если у тебя мозги ещё немного шевелятся после испытаний антигравитационного покрытия, ты не должен на этот счёт ни капли сомневаться, – ответил ему Сплинтер.
– Хорошо, – Дон кивнул головой. – Тогда пошли вместе.
Они вышли на улицу и направились к мусорному контейнеру. Первое, что бросилось в глаза – это то, что контейнер оказался сдвинут в сторону.
– Неужели пройдоха обо всём догадался и скрывается от нас? – предположил учитель.
– Не будем паниковать раньше времени, – ответил Фыр и они начали спускаться в жилище кукловода.
Света не было, хотя обычно Марика вешала лампочку в коридоре, чтобы не поломать ноги.
– Это уже серьёзно… – проворчал Фыр Гаубиц.
Они подошли к двери и остановились на минуту.
– Сейчас она окажется закрытой, – с уверенностью прошептал Сплинтер.
– Он никогда не закрывает двери, – ответил Донателло.
Кто-то толкнул дверь. Она и в самом деле оказалась незапертой.
Сплинтер вбежал первым и поставил на всякий случай пару блоков. Но никто пока не торопился на него нападать.
– Есть кто-нибудь живой? – спросил учитель громко.
В ответ послышался только свист ветра от входа, неплотно закрытого кем-то из черепашек.
– Джулиан, скрываться бесполезно! – взвизгнул Сплинтер, делая ещё несколько устрашающих движений. Учитель попытался пройти к выключателю, но задел за что-то и споткнулся. Из комнаты донёсся грохот металлической посуды.
– О, чёрт! – вскричал обладатель чёрного пояса, выбираясь из под груды кастрюль. – Я за все жестоко отомщу!
– Не беспокойся, Сплинтер, – сказал Донателло. – Я знаю, где здесь находится выключатель.
Донателло сделал пару шагов по тёмной комнате и неожиданно вспыхнул свет.
Сплинтер зажмурился и прикрыл глаза лапой.
– Здесь никого нет, – донёсся до него голос Дона.
Черепашки и Фыр ввалились в жилище кукловода.
– Ну здесь и беспорядок! – воскликнул Фыр. – У нас на Строуберри-стрит и то бывает почище.
В самом деле, комната имела такой вид, будто по ней прошлась шайка гангстеров. Пружинные матрацы были перевёрнуты. На месте старого массивного шкафа, в котором Джулиан хранил свой заветный саквояж, высилась груда обломков. Буфет, в котором хранилось хозяйство Марики, лежал на боку. Пол вокруг него был усыпан осколками посуды. Особую прелесть этому натюрморту придавала гора металлической посуды, которую Сплинтер ухитрился развалить, пытаясь включить свет.
– Смотрите, а этой штуки мы у Джулиана ещё не видели ни разу! – воскликнул Леонардо, показывая на большой окованный медью сундук, который валялся рядом с матрацами. Крышка его была открыта. Рядом валялись старые тряпичные куклы, наряжённые в самые невероятные одежды.
Сплинтер подбежал к сундуку и поднял одну из кукол.
– Если Джулиан делал такую дешёвку, боюсь, ему не удалось бы спихнуть свой товар даже на блошином рынке в Пуэрто-Рико.
– Нет, Сплинтер, – ответил ему Рафаэль. – Посмотри-ка, здесь есть кое-что ещё.
Раф протянул учителю красивую деревянную игрушку. Это был Опоссум, раскрашенный масляной краской, с лапками и хвостом на шарнирах, с огромной красной пастью, которая открывалась и закрывалась, приводимая в движение маленьким рычажком.
– Уж не тот ли это Опоссум, про которого рассказывал Джулиан очкастому Пьеро? – спросил Фыр Гаубиц, разглядывая деревянного зверя.
Микеланджело внимательно посмотрел на игрушку и вдруг воскликнул:
– Точно! Помните, когда мы возвращались домой после пудинга Марики? Он тогда шнырял по снегу на задних лапках, а мы думали, что это крыса! Помните?
– Припоминаю, – сказал Сплинтер. – Я его узнал по этой огромной красной пасти. Надеюсь, теперь этот зверь уже не бегает?
Они нашли ещё несколько деревянных игрушек в комнате Джулиана. Там был крошечный Курильщик, выкрашенный красной краской Пожарник в блестящей медной каске. Раф нашёл среди осколков посуды толстую Зеленщицу, забавную куклу, которая валялась с полуоторванной рукой…
Глава 20. Коротышки
– Но где же всё-таки сам хозяин? – с недоумением спросил Сплинтер. И тут все увидели, как при слове «хозяин» все куклы открыли глаза и уставились на гостей.