– Глупости, Мик, – махнул рукой Донателло.
Черепашки углубились в свои невесёлые мысли.
– Послушайте, а чего мы здесь сидим, – поднял голову Леонардо. – Какая разница, где ждать Сплинтера – дома или на улице? Нам-то сейчас всё равно. Пойдём хоть погуляем напоследок. Боюсь, учитель нескоро нас выпустит на улицу.
– Это идея, Лео, – с понимающим видом сказал Микеланджело. – Пошли.
Друзья со всеми предосторожностями, как их учил Сплинтер, вышли на морозный воздух.
– Ничего себе! – воскликнул Донателло и показал рукой на высотное здание, по которому они всегда определяли время.
– Уже давно заполночь!
Мик присвистнул от удивления.
– Что-то учитель наш загулял, – с тревогой в голосе произнёс он. – Может, он так здорово обиделся на меня, что решил совсем уйти от нас?
– Не думаю, – покачал головой Дон. – Сплинтер не мог нас бросить из-за какой-то мелочной обиды.
– Но что же тогда? – задал риторический вопрос Леонардо.
Дон промолчал, не отрывая взгляда от огромного светового табло с часами на далёком небоскрёбе.
– С ним что-то случилось, – мрачно резюмировал Рафаэль.
– Я думаю, что надо пойти к Джулиану, – очнулся от оцепления Донателло. – Сплинтер не очень-то тепло к нему относился, но всё-таки только Джуд, как мне кажется, может дать нам толковый совет.
– Так ведь он, наверное, давно спит! – Лео развёл руками. – Ты предлагаешь разбудить его?
– А почему бы и нет?
– А ты помнишь, какой Джулиан был, когда мы от него уходили последний раз? – спросил Лео. – И Сплинтер предупреждал нас, чтобы мы с ним не общались.
– Сплинтер говорил, чтобы мы не играли с ним в баскетбол, – поправил друга Донателло. – А про Марику он вообще не заикался.
– Так ты пойдёшь к Марике?
– По-моему, тут нет особой разницы, – пожал плечами Дон.
Обнаружилось, что к подруге Джулиана черепашки относятся с меньшей опаской. И вообще друзья, честно говоря, питали откровенную слабость ко всему красивому. А Марика была самая красивая. Пожалуй, даже красивее Эйприл.
– Хорошо, – согласился Лео, – тогда мы идём к Марике и Джулиану, а потом, если Сплинтер до той поры не объявится, отправляемся на его поиски.
Глава 10. Долби Паркер – не идиот
Глава 11. Путешествие в канализационную шахту
Черепашки углубились в свои невесёлые мысли.
– Послушайте, а чего мы здесь сидим, – поднял голову Леонардо. – Какая разница, где ждать Сплинтера – дома или на улице? Нам-то сейчас всё равно. Пойдём хоть погуляем напоследок. Боюсь, учитель нескоро нас выпустит на улицу.
– Это идея, Лео, – с понимающим видом сказал Микеланджело. – Пошли.
Друзья со всеми предосторожностями, как их учил Сплинтер, вышли на морозный воздух.
– Ничего себе! – воскликнул Донателло и показал рукой на высотное здание, по которому они всегда определяли время.
– Уже давно заполночь!
Мик присвистнул от удивления.
– Что-то учитель наш загулял, – с тревогой в голосе произнёс он. – Может, он так здорово обиделся на меня, что решил совсем уйти от нас?
– Не думаю, – покачал головой Дон. – Сплинтер не мог нас бросить из-за какой-то мелочной обиды.
– Но что же тогда? – задал риторический вопрос Леонардо.
Дон промолчал, не отрывая взгляда от огромного светового табло с часами на далёком небоскрёбе.
– С ним что-то случилось, – мрачно резюмировал Рафаэль.
– Я думаю, что надо пойти к Джулиану, – очнулся от оцепления Донателло. – Сплинтер не очень-то тепло к нему относился, но всё-таки только Джуд, как мне кажется, может дать нам толковый совет.
– Так ведь он, наверное, давно спит! – Лео развёл руками. – Ты предлагаешь разбудить его?
– А почему бы и нет?
– А ты помнишь, какой Джулиан был, когда мы от него уходили последний раз? – спросил Лео. – И Сплинтер предупреждал нас, чтобы мы с ним не общались.
– Сплинтер говорил, чтобы мы не играли с ним в баскетбол, – поправил друга Донателло. – А про Марику он вообще не заикался.
– Так ты пойдёшь к Марике?
– По-моему, тут нет особой разницы, – пожал плечами Дон.
Обнаружилось, что к подруге Джулиана черепашки относятся с меньшей опаской. И вообще друзья, честно говоря, питали откровенную слабость ко всему красивому. А Марика была самая красивая. Пожалуй, даже красивее Эйприл.
– Хорошо, – согласился Лео, – тогда мы идём к Марике и Джулиану, а потом, если Сплинтер до той поры не объявится, отправляемся на его поиски.
Глава 10. Долби Паркер – не идиот
Развалясь в кабине восьмиместного «Роллс-ройca», директор всемирно известной телекомпании CBS Долби Паркер, больше известный в узком кругу как Брюшной Тип, глубокой ночью ехал по опустевшему Нью-Йорку. Настроение у Типа было лучше некуда. Сегодня у него на редкость удачный день. Он заключил новый контракт с телевидением Малайзии, куда теперь будут транслироваться прямые передачи компании, и эта перспектива улыбалась директору круглой суммой. Не-е-ет, Долби Паркер – не идиот. Он все обставил так, что не подкопаешься. В контракте, который он предъявит любому желающему, указана одна сумма, а настоящей суммы сделки не знает никто, кроме него и этого малайзийского негра, который несмотря на внешнее сходство с Кинг-Конгом соображает неплохо. Для негра, конечно.
Главное – это как себя поставить. Брюшной Тип, как только они остались вдвоём, намотал галстук негра на свою волосатую руку и прошептал ему:
– Если ты, мартышка, не заплатишь мне сверх контракта ещё столько же – считай, что твоя Малайзия останется не только без телевидения, но и без газет. Так что я даже не знаю, с чем вы будете ходить в уборную.
Негр даже побледнел, как Майкл Джексон.
– О, я заплачу вам сколько угодно! – пролепетал он, вращая лиловыми зрачками.
Теперь всё на мази. Теперь перед Долби Паркером стоит одна задача – как эти деньги потратить. Если какому-нибудь уроду кажется, что нет ничего легче, чем пустить на ветер сотню-другую тысяч долларов, то он крупно ошибается.
Только таким людям, как Долби Паркер, известно, как нелегко быть пресыщенным жизнью человеком… Ведь хорошо ещё, что в Швейцарском банке придумали поставить сейф-холодильник для вкладов в шоколадных конфетах, а то пришлось бы ещё долгие месяцы ломать и без того раскалывающуюся от постоянных забот голову.
– Вот так-то, голубчики, – показал в пространство язык удачливый парень, широкая душа Долби Паркер.
И вдруг на какую-то минуту его ясный лоб избороздили озабоченные морщины. Да, этот чокнутый братец, Роджер Фредрикссон… Вот кого ещё предстоит обработать. Сегодня они договаривались встретиться, и Брюшной Тип рассчитывал убедить своего кузена отказаться от прав наследования на четырёхэтажный дом в районе муниципального парка в его пользу. О! Это было бы не слишком трудным делом! Долби запугал и запутал бы Роджера за три минуты. А что? С кем угодно готов поспорить! Старина Паркер знает волшебные слова, от которых у таких типов, как его кузен, сразу начинают дрожать руки и главное только вовремя всунуть в них ручку и показать, где должна стоять подпись. И всё! А потом Роджера через месяц-другой обязательно сдали бы в какую-нибудь частную психиатрическую клинику, из которой он бы никогда уже не выбрался. Только через морг. Аха-ха-ха! За что себя уважал Брюшной Тип, так это за неиссякаемое чувство юмора.
– К жизни нужно относиться только так – с шуточками, с прибауточками, и между тем спокойно делать свои делишки, – промурлыкал Брюшной Тип мясистому отражению в зеркале заднего обзора.
Но, чёрт побери, сегодня этого братца не оказалось дома. Он, наверное, что-то смекнул, негодяй, и уехал за город или к знакомым. Ничего, Роджер, ты всё равно не уйдёшь от своей судьбы. Не-е-ет. Нетушки.
– Не будь я Долби Паркер, – металлическим голосом произнёс Брюшной Тип, нажимая на клаксон.
Над пустым городом раздался громкий резкий гудок, словно огромный океанский лайнер заходит в гавань, расталкивая более мелкие суда.
Несмотря на поздний час и пустые улицы, витрины предрождественского Нью-Йорка горели яркими огнями. Пожалуй, только в эти праздничные дни торговцы рисковали не зачехлять на ночь в хром и металл хрупкую, как мечта, красоту витрин. Трудно было поверить в то, что какой-нибудь подвыпивший хулиган решится разбить эти стеклянные сказочные грёзы. Брюшной Тип с удовлетворением поглядывал по сторонам, понимая, что проблема траты крупных сумм на Рождество решается значительно проще, чем в любое другое время.
– Когда-нибудь я куплю весь этот чёртов гоpoд, – с ухмылкой думал Тип.
Вдруг, проезжая мимо муниципального парка, он заметил, что в окне его кузена горит свет.
– Так-то ты соблюдаешь режим, Роджер, – обнажил ряд крепких зубов Долби. – Придётся незамедлительно нанести вам визит, дорогой кузен и поругать вас за расточительное отношение к здоровью.
А что? Долби Паркер никогда не откладывал на завтра то, что можно сделать сегодня. Он всегда любил брать быка за рога. Ничего, что вместо двух часов ночи он приедет домой в три. Там его всё равно никто не ждёт. Зато у него в кармане будет бумага с подписью Роджера, согласно которой на лицевой счёт Брюшного Типа приплывут ещё несколько сот тысчонок. Только так!
Долби резко свернул на Строуберри-стрит и через минуту уже выходил из машины. Когда Тип открывал парадную дверь, то неожиданно почувствовал на себе чей-то тяжёлый взгляд. Застыв на месте, он нагнул голову и медленно осмотрелся. Нет, никого, вроде бы. Но лысина директора CBS уже успела взмокнуть. Ну и что, что Брюшной Тип трусоват? Подумаешь! Ему есть за что бояться. У больших людей всегда большие враги. Эта мысль постоянно грела Типа. Она иногда даже позволяла ему казаться очень храбрым. Для тех, конечно, кто не умел отличить смелость от отчаяния трусишки.
– Эй, Роджер! – забарабанил в дверь домовладельца Тип. – И не вздумай прятаться от меня. Я видел свет в твоей комнате! Открывай, не бойся своего милого кузена!
Но братец что-то не очень торопился встретиться с Долби и не бежал сломя голову к двери.
Брюшной Тип стал громко и грязно ругаться на весь дом. Вот какая широкая у него была натура. Заспанные и встревоженные жильцы приоткрывали двери и осторожно выглядывали на площадку. Увидев разъярённого Долби Паркера, они не рисковали связываться и тихонько закрывались на все замки, засовы и цепочки.
Наконец на площадке появилась горничная. Накидывая халат, она направлялась к Брюшному Типу решительным шагом.
– Вы кто такой? И по какому праву вы нарушаете покой жильцов? – сердито выкрикнула она. – Учтите, это частная собственность и вам придётся убраться отсюда и заплатить штраф!
Широкая улыбочка расползлась по необъятной физиономии Долби Паркера. Если бы несчастная горничная знала, до чего этот нахальный тип любит и умеет ругаться, она сочла бы за лучшее не высовываться из своей комнаты.
– Так вы, мадам, хотите узнать, кто я такой? – с самым сердечным видом произнёс Брюшной. Он сделал несколько шагов навстречу горничной. Та, опешив, отступила. – Меня зовут Долби Паркер. Вы слышали о таком?
– Так вы брат мистера Фредрикссона? – начиная что-то понимать, пролепетала несчастная девушка.
– И не только, милая, – Долби не переставал наступать на горничную и наслаждался её страхом. – Я, кроме того, будущий владелец этой развалюхи. Она перейдёт в мою собственность самое позднее – через месяц. Вам понятно? Понятно, я спрашиваю?!
Теперь выражение лица Брюшного изменилось. Он не играл больше. Хватит. Пора раздавить эту нахальную девчонку, и дело с концом. Долби Паркер мгновенно покраснел, как помидор, глазки его сузились, он часто и глубоко задышал.
Для неопытной горничной этого было более чем достаточно. Тихим уничтоженным голосом она стала лепетать слова извинения, шмыгая носом и сдерживаясь из последних сил, чтобы не сорваться и не расплакаться.
Совсем как в голливудских фильмах, в эту секунду открылась дверь Роджера Фредриксона. Брюшной Тип обернулся и удивлённо приподнял брови.
– Роджер? – негромко позвал он. Горничная, воспользовавшись моментов, убежала в свою комнату.
Дверь оставалась открытой, но никто не торопился из-за неё показываться. Хмыкнув, Брюшной Тип засунул руки в карманы и вошёл в комнату кузена.
– Ну, и что ты сидишь здесь, как филин? – выпалил заранее заготовленную фразу толстяк, закрывая за собой дверь. Но, когда он обернулся, последние слова застряли в его горле.
Роджер Фредрикссон сидел в своём любимом кресле, как-то неестественно выпрямившись. Он, казалось, даже вырос на несколько дюймов. Но главное, что поразило Брюшного Типа, – это его лицо. «Кузен, похоже, хлебнул уксуса», – почему-то подумалось Долби. Кожа его братца как-то потемнела и сморщилась. Глаза смотрели в одну точку, находившуюся высоко под потолком. «Ну и урод, – невольно поёжился Тип, – с такой рожей он мог бы сниматься в кассовом триллере. Впрочем, все говорит лишь о том, что Роджер не заживётся на этом свете. Только так».
– Привет, Долби, – вдруг раздался в комнате чей-то незнакомый писклявый голосок. Роджер поднял руку с подлокотника и подержал её так несколько мгновений.
– Кто здесь? – пробурчал Тип, оборачиваясь.
– Хе-хе, – отозвался тот же голосок. – Стареешь, Долби.
С недоуменным выражением лица Брюшной Тип взглянул на кузена. Тонкие губы мистера Фредрикссона сложились в какую-то двусмысленную усмешку.
– Это ты говорил? – брови Долби Паркера поползли вверх.
– А кто ж ещё? – удивился писклявый голос.
– Что с твоим голосом?
– Он как никогда мелодичен и чист, – возразил Роджер, продолжая улыбаться. – Я хотел бы услышать, зачем ты ко мне пожаловал в такой поздний час?
– Не-е-ет, братец, – Паркер, казалось, сумел взять себя в руки и заговорил своим обычным развязным тоном. – Это мне хотелось бы узнать, почему ты не спишь и транжиришь своё и без того ублюдочное здоровье?
– О, брат, – торжественно пропищал кузен, – я занимался ритуальными телодвижениями.
– Ты что, совсем свихнулся, что ли?
– Тебе не понять, Долби, какое это удовольствие… Я присел триста шестьдесят пять раз. Да.
Паркер удивлённо присвистнул.
– Так, значит, ты уже готов к отправлению в частную клинику доктора Доувиллда? – с некоторым облегчением в голосе поинтересовался толстяк. Теперь, он, казалось, нашёл объяснение всем странностям во внешнем виде и поведении Роджера. У него просто окончательно поехала крыша. И это просто замечательно! Осталось только получить подпись, и дело в шляпе.
Брюшной Тип внимательно посмотрел на больного. Тот, в свою очередь, не моргая, смотрел на Типа с невыразимо счастливым выражением на желтоватом лице. Не в силах выдержать этот взгляд, Долби опустил глаза (чего за ним никогда, кстати, не замечалось). Его взгляд упал на портфель, который он предусмотрительно захватил с собой.
– Что ж, милый кузен, – произнёс Паркер, – я очень рад за тебя. Ещё никому не удавалось сделать больше трёхсот шестидесяти четырёх ритуальных приседаний за один раз, и ты, присев сегодня на один раз больше, стал знаменитым человеком. Поэтому наша телекомпания предлагает заключить тебе контракт на участие в цикле передач «3аписная книжка Гинесса». Дело пахнет Крупными деньгами, Роджер. Именно поэтому я поднялся с тёплой постели, чтобы опередить других конкурентов и первым приехать к чемпиону по ритуальным приседаниям Роджеру Уинстону Фредрикссону и заключить с ним контракт века. Вот текст контракта, кузен. Распишись, пожалуйста.
Ухмыляясь и внутренне ликуя от собственной находчивости, Долби Паркер протянул брату бумагу. Естественно, это был не контракт на шесть миллионов долларов, а отказ Фредрикссона от прав на частное владение в пользу Долби Паркера.
– Подпиши, Роджер, и деньги сами польются в твой карман, – пропел Тип. – Вот ручка, возьми, пожалуйста.
Долби достал из кармана «Стедтлер» с золотым пером и положил на подлокотник рядом с бумагой.
Роджер, улыбаясь, смотрел прямо перед собой, будто не видя и не слыша ничего. Тем не менее рука его потянулась к бумаге. Он поднял её на уровень глаз и долго смотрел, не отрываясь.
«Неужели что-то заподозрил?» – начал волноваться Брюшной Тип.
Но Роджер наконец изучил документ, и рука его опустилась.
– О, Господи! – невольно произнёс толстяк, когда вновь увидел перед собой ту же застывшую, как у мумии, улыбку.
– Я польщён, Долби, – пропищал Фредрикссон. – Ты клёвый мужик. И я подпишу любую бумагу, которую ты мне подашь.
– О-о-о, я ценю твой тонкий ум, Роджер, – возликовал Паркер, – ты сделал самый удачный выбор в своей жизни! Подписывай же скорей!
Рука больного зашарила по креслу, что-то отыскивая:
– Я же дал тебе ручку, – засуетился Тип, поднимая с подлокотника свой «Стедтлер» и вкладывая его в непривычно холодные пальцы брата.
– У меня есть своя ручка, Долби, – отстранил его Роджер. – Я пишу сейчас только ей.
– Да мне всё равно, – пожал плечами Брюшной Тип, уже начиная терять терпение. – Только подписывай скорей, не тяни резину.
– Хе-хе, – непонятно чему усмехнулся писклявый голосок. – Сейчас.
Часто заморгав глазами, мистер Фредрикссон со своей деревянной грацией поднялся с кресла и прошёл к письменному столу.
– Сейчас. Да. – повторил он. Роджер неспеша открыл ящик стола и долго копался там.
– У тебя заклинило, что ли? – прикрикнул Тип в своей обычной тональности.
– Ручка не хочет доставаться, – с чудовищной улыбкой сообщил его кузен.
Паркер, потеряв терпение, подошёл к Роджеру и посмотрел, в чём же там дело. Единственный чудом уцелевший волос на его голове поднялся дыбом, когда он увидел, что Фредрикссон отчаянно пытается достать из выдвижного ящика длиннющую сверкающую иглу вроде тех, которыми фермеры колют свиней.
– Эй, – тихо произнёс ошарашенный Тип. – Ты что такое удумал?
Он начал пятиться назад.
– Ничего, братец, – спокойно ответил Роджер, делая ещё одну попытку. – Это ручка для самых больших и выгодных контрактов. Потому она такая негабаритная. Да. Ещё одна секунда – и дело будет сделано.
Но Долби Паркер уже сбегал по лестнице вниз. Он не имел никакого морального права рисковать своим рыхлым, избалованным телом. «Ничего, – успокаивал он сам себя, – если Роджер не отказался от дома сам, окружной суд это сделает за него».
Главное – это как себя поставить. Брюшной Тип, как только они остались вдвоём, намотал галстук негра на свою волосатую руку и прошептал ему:
– Если ты, мартышка, не заплатишь мне сверх контракта ещё столько же – считай, что твоя Малайзия останется не только без телевидения, но и без газет. Так что я даже не знаю, с чем вы будете ходить в уборную.
Негр даже побледнел, как Майкл Джексон.
– О, я заплачу вам сколько угодно! – пролепетал он, вращая лиловыми зрачками.
Теперь всё на мази. Теперь перед Долби Паркером стоит одна задача – как эти деньги потратить. Если какому-нибудь уроду кажется, что нет ничего легче, чем пустить на ветер сотню-другую тысяч долларов, то он крупно ошибается.
Только таким людям, как Долби Паркер, известно, как нелегко быть пресыщенным жизнью человеком… Ведь хорошо ещё, что в Швейцарском банке придумали поставить сейф-холодильник для вкладов в шоколадных конфетах, а то пришлось бы ещё долгие месяцы ломать и без того раскалывающуюся от постоянных забот голову.
– Вот так-то, голубчики, – показал в пространство язык удачливый парень, широкая душа Долби Паркер.
И вдруг на какую-то минуту его ясный лоб избороздили озабоченные морщины. Да, этот чокнутый братец, Роджер Фредрикссон… Вот кого ещё предстоит обработать. Сегодня они договаривались встретиться, и Брюшной Тип рассчитывал убедить своего кузена отказаться от прав наследования на четырёхэтажный дом в районе муниципального парка в его пользу. О! Это было бы не слишком трудным делом! Долби запугал и запутал бы Роджера за три минуты. А что? С кем угодно готов поспорить! Старина Паркер знает волшебные слова, от которых у таких типов, как его кузен, сразу начинают дрожать руки и главное только вовремя всунуть в них ручку и показать, где должна стоять подпись. И всё! А потом Роджера через месяц-другой обязательно сдали бы в какую-нибудь частную психиатрическую клинику, из которой он бы никогда уже не выбрался. Только через морг. Аха-ха-ха! За что себя уважал Брюшной Тип, так это за неиссякаемое чувство юмора.
– К жизни нужно относиться только так – с шуточками, с прибауточками, и между тем спокойно делать свои делишки, – промурлыкал Брюшной Тип мясистому отражению в зеркале заднего обзора.
Но, чёрт побери, сегодня этого братца не оказалось дома. Он, наверное, что-то смекнул, негодяй, и уехал за город или к знакомым. Ничего, Роджер, ты всё равно не уйдёшь от своей судьбы. Не-е-ет. Нетушки.
– Не будь я Долби Паркер, – металлическим голосом произнёс Брюшной Тип, нажимая на клаксон.
Над пустым городом раздался громкий резкий гудок, словно огромный океанский лайнер заходит в гавань, расталкивая более мелкие суда.
Несмотря на поздний час и пустые улицы, витрины предрождественского Нью-Йорка горели яркими огнями. Пожалуй, только в эти праздничные дни торговцы рисковали не зачехлять на ночь в хром и металл хрупкую, как мечта, красоту витрин. Трудно было поверить в то, что какой-нибудь подвыпивший хулиган решится разбить эти стеклянные сказочные грёзы. Брюшной Тип с удовлетворением поглядывал по сторонам, понимая, что проблема траты крупных сумм на Рождество решается значительно проще, чем в любое другое время.
– Когда-нибудь я куплю весь этот чёртов гоpoд, – с ухмылкой думал Тип.
Вдруг, проезжая мимо муниципального парка, он заметил, что в окне его кузена горит свет.
– Так-то ты соблюдаешь режим, Роджер, – обнажил ряд крепких зубов Долби. – Придётся незамедлительно нанести вам визит, дорогой кузен и поругать вас за расточительное отношение к здоровью.
А что? Долби Паркер никогда не откладывал на завтра то, что можно сделать сегодня. Он всегда любил брать быка за рога. Ничего, что вместо двух часов ночи он приедет домой в три. Там его всё равно никто не ждёт. Зато у него в кармане будет бумага с подписью Роджера, согласно которой на лицевой счёт Брюшного Типа приплывут ещё несколько сот тысчонок. Только так!
Долби резко свернул на Строуберри-стрит и через минуту уже выходил из машины. Когда Тип открывал парадную дверь, то неожиданно почувствовал на себе чей-то тяжёлый взгляд. Застыв на месте, он нагнул голову и медленно осмотрелся. Нет, никого, вроде бы. Но лысина директора CBS уже успела взмокнуть. Ну и что, что Брюшной Тип трусоват? Подумаешь! Ему есть за что бояться. У больших людей всегда большие враги. Эта мысль постоянно грела Типа. Она иногда даже позволяла ему казаться очень храбрым. Для тех, конечно, кто не умел отличить смелость от отчаяния трусишки.
– Эй, Роджер! – забарабанил в дверь домовладельца Тип. – И не вздумай прятаться от меня. Я видел свет в твоей комнате! Открывай, не бойся своего милого кузена!
Но братец что-то не очень торопился встретиться с Долби и не бежал сломя голову к двери.
Брюшной Тип стал громко и грязно ругаться на весь дом. Вот какая широкая у него была натура. Заспанные и встревоженные жильцы приоткрывали двери и осторожно выглядывали на площадку. Увидев разъярённого Долби Паркера, они не рисковали связываться и тихонько закрывались на все замки, засовы и цепочки.
Наконец на площадке появилась горничная. Накидывая халат, она направлялась к Брюшному Типу решительным шагом.
– Вы кто такой? И по какому праву вы нарушаете покой жильцов? – сердито выкрикнула она. – Учтите, это частная собственность и вам придётся убраться отсюда и заплатить штраф!
Широкая улыбочка расползлась по необъятной физиономии Долби Паркера. Если бы несчастная горничная знала, до чего этот нахальный тип любит и умеет ругаться, она сочла бы за лучшее не высовываться из своей комнаты.
– Так вы, мадам, хотите узнать, кто я такой? – с самым сердечным видом произнёс Брюшной. Он сделал несколько шагов навстречу горничной. Та, опешив, отступила. – Меня зовут Долби Паркер. Вы слышали о таком?
– Так вы брат мистера Фредрикссона? – начиная что-то понимать, пролепетала несчастная девушка.
– И не только, милая, – Долби не переставал наступать на горничную и наслаждался её страхом. – Я, кроме того, будущий владелец этой развалюхи. Она перейдёт в мою собственность самое позднее – через месяц. Вам понятно? Понятно, я спрашиваю?!
Теперь выражение лица Брюшного изменилось. Он не играл больше. Хватит. Пора раздавить эту нахальную девчонку, и дело с концом. Долби Паркер мгновенно покраснел, как помидор, глазки его сузились, он часто и глубоко задышал.
Для неопытной горничной этого было более чем достаточно. Тихим уничтоженным голосом она стала лепетать слова извинения, шмыгая носом и сдерживаясь из последних сил, чтобы не сорваться и не расплакаться.
Совсем как в голливудских фильмах, в эту секунду открылась дверь Роджера Фредриксона. Брюшной Тип обернулся и удивлённо приподнял брови.
– Роджер? – негромко позвал он. Горничная, воспользовавшись моментов, убежала в свою комнату.
Дверь оставалась открытой, но никто не торопился из-за неё показываться. Хмыкнув, Брюшной Тип засунул руки в карманы и вошёл в комнату кузена.
– Ну, и что ты сидишь здесь, как филин? – выпалил заранее заготовленную фразу толстяк, закрывая за собой дверь. Но, когда он обернулся, последние слова застряли в его горле.
Роджер Фредрикссон сидел в своём любимом кресле, как-то неестественно выпрямившись. Он, казалось, даже вырос на несколько дюймов. Но главное, что поразило Брюшного Типа, – это его лицо. «Кузен, похоже, хлебнул уксуса», – почему-то подумалось Долби. Кожа его братца как-то потемнела и сморщилась. Глаза смотрели в одну точку, находившуюся высоко под потолком. «Ну и урод, – невольно поёжился Тип, – с такой рожей он мог бы сниматься в кассовом триллере. Впрочем, все говорит лишь о том, что Роджер не заживётся на этом свете. Только так».
– Привет, Долби, – вдруг раздался в комнате чей-то незнакомый писклявый голосок. Роджер поднял руку с подлокотника и подержал её так несколько мгновений.
– Кто здесь? – пробурчал Тип, оборачиваясь.
– Хе-хе, – отозвался тот же голосок. – Стареешь, Долби.
С недоуменным выражением лица Брюшной Тип взглянул на кузена. Тонкие губы мистера Фредрикссона сложились в какую-то двусмысленную усмешку.
– Это ты говорил? – брови Долби Паркера поползли вверх.
– А кто ж ещё? – удивился писклявый голос.
– Что с твоим голосом?
– Он как никогда мелодичен и чист, – возразил Роджер, продолжая улыбаться. – Я хотел бы услышать, зачем ты ко мне пожаловал в такой поздний час?
– Не-е-ет, братец, – Паркер, казалось, сумел взять себя в руки и заговорил своим обычным развязным тоном. – Это мне хотелось бы узнать, почему ты не спишь и транжиришь своё и без того ублюдочное здоровье?
– О, брат, – торжественно пропищал кузен, – я занимался ритуальными телодвижениями.
– Ты что, совсем свихнулся, что ли?
– Тебе не понять, Долби, какое это удовольствие… Я присел триста шестьдесят пять раз. Да.
Паркер удивлённо присвистнул.
– Так, значит, ты уже готов к отправлению в частную клинику доктора Доувиллда? – с некоторым облегчением в голосе поинтересовался толстяк. Теперь, он, казалось, нашёл объяснение всем странностям во внешнем виде и поведении Роджера. У него просто окончательно поехала крыша. И это просто замечательно! Осталось только получить подпись, и дело в шляпе.
Брюшной Тип внимательно посмотрел на больного. Тот, в свою очередь, не моргая, смотрел на Типа с невыразимо счастливым выражением на желтоватом лице. Не в силах выдержать этот взгляд, Долби опустил глаза (чего за ним никогда, кстати, не замечалось). Его взгляд упал на портфель, который он предусмотрительно захватил с собой.
– Что ж, милый кузен, – произнёс Паркер, – я очень рад за тебя. Ещё никому не удавалось сделать больше трёхсот шестидесяти четырёх ритуальных приседаний за один раз, и ты, присев сегодня на один раз больше, стал знаменитым человеком. Поэтому наша телекомпания предлагает заключить тебе контракт на участие в цикле передач «3аписная книжка Гинесса». Дело пахнет Крупными деньгами, Роджер. Именно поэтому я поднялся с тёплой постели, чтобы опередить других конкурентов и первым приехать к чемпиону по ритуальным приседаниям Роджеру Уинстону Фредрикссону и заключить с ним контракт века. Вот текст контракта, кузен. Распишись, пожалуйста.
Ухмыляясь и внутренне ликуя от собственной находчивости, Долби Паркер протянул брату бумагу. Естественно, это был не контракт на шесть миллионов долларов, а отказ Фредрикссона от прав на частное владение в пользу Долби Паркера.
– Подпиши, Роджер, и деньги сами польются в твой карман, – пропел Тип. – Вот ручка, возьми, пожалуйста.
Долби достал из кармана «Стедтлер» с золотым пером и положил на подлокотник рядом с бумагой.
Роджер, улыбаясь, смотрел прямо перед собой, будто не видя и не слыша ничего. Тем не менее рука его потянулась к бумаге. Он поднял её на уровень глаз и долго смотрел, не отрываясь.
«Неужели что-то заподозрил?» – начал волноваться Брюшной Тип.
Но Роджер наконец изучил документ, и рука его опустилась.
– О, Господи! – невольно произнёс толстяк, когда вновь увидел перед собой ту же застывшую, как у мумии, улыбку.
– Я польщён, Долби, – пропищал Фредрикссон. – Ты клёвый мужик. И я подпишу любую бумагу, которую ты мне подашь.
– О-о-о, я ценю твой тонкий ум, Роджер, – возликовал Паркер, – ты сделал самый удачный выбор в своей жизни! Подписывай же скорей!
Рука больного зашарила по креслу, что-то отыскивая:
– Я же дал тебе ручку, – засуетился Тип, поднимая с подлокотника свой «Стедтлер» и вкладывая его в непривычно холодные пальцы брата.
– У меня есть своя ручка, Долби, – отстранил его Роджер. – Я пишу сейчас только ей.
– Да мне всё равно, – пожал плечами Брюшной Тип, уже начиная терять терпение. – Только подписывай скорей, не тяни резину.
– Хе-хе, – непонятно чему усмехнулся писклявый голосок. – Сейчас.
Часто заморгав глазами, мистер Фредрикссон со своей деревянной грацией поднялся с кресла и прошёл к письменному столу.
– Сейчас. Да. – повторил он. Роджер неспеша открыл ящик стола и долго копался там.
– У тебя заклинило, что ли? – прикрикнул Тип в своей обычной тональности.
– Ручка не хочет доставаться, – с чудовищной улыбкой сообщил его кузен.
Паркер, потеряв терпение, подошёл к Роджеру и посмотрел, в чём же там дело. Единственный чудом уцелевший волос на его голове поднялся дыбом, когда он увидел, что Фредрикссон отчаянно пытается достать из выдвижного ящика длиннющую сверкающую иглу вроде тех, которыми фермеры колют свиней.
– Эй, – тихо произнёс ошарашенный Тип. – Ты что такое удумал?
Он начал пятиться назад.
– Ничего, братец, – спокойно ответил Роджер, делая ещё одну попытку. – Это ручка для самых больших и выгодных контрактов. Потому она такая негабаритная. Да. Ещё одна секунда – и дело будет сделано.
Но Долби Паркер уже сбегал по лестнице вниз. Он не имел никакого морального права рисковать своим рыхлым, избалованным телом. «Ничего, – успокаивал он сам себя, – если Роджер не отказался от дома сам, окружной суд это сделает за него».
Глава 11. Путешествие в канализационную шахту
Если б не годы учёбы в монастыре Сансанг, полет Сплинтера в канализационной шахте мог бы стоить ему жизни. Учитель знал по рассказам тибетских монахов, что когда живое существо срывается в глубокую пропасть, сознание, парализованное страхом, и многие другие органы обычно выключаются и на острые камни, как правило, падает уже клинический труп с обширным инсультом.
Поэтому Сплинтер постарался прежде всего не поддаваться панике. Благодаря тому, что шахта была достаточно глубока, а на её стенах не оказалось острых обрубков арматуры, учитель успел удачно сгруппироваться и подготовиться к последнему страшному удару.
«Бах!!» – наконец болью отозвалось в каждом его суставе. Немного прейдя в себя, Сплинтер постарался осторожно пошевелиться. Всё болит и ноет, но, кажется, переломов и вывихов нет.
Сплинтер попробовал подняться.
– Какое счастье, что крысы ходят на четырёх лапах, а не на двух! – невольно вырвалось у него. Передвигаться, при наличии какого-то минимума неудобств, было всё-таки можно.
Теперь следовало внимательно осмотреться. Конечно, первые несколько минут даже такой приспособленный к ночной жизни зверь, как Сплинтер, не мог разобрать в этом могильном мраке ровным счётом ничего. Но когда понемногу прошло ослепление болью, и глаза привыкли к темноте, учитель увидел именно то, что ожидал.
Это была обычная канализация, где на уровне двух-трёх дюймов плескалась тёплая, исходящая паром вода с нечистотами. Абсолютно однообразный и унылый пейзаж.
– Так, куда же мне теперь идти? – задал сам себе вполне резонный вопрос учитель.
Выбор, в принципе, был не так уж и велик. Можно шагать вперёд или назад. Иного не дано.
Сплинтер присел прямо в тёплую лужу и, обхватив голову лапами, попытался сосредоточиться.
– Ага, – почувствовал он, как постепенно начал приходить в себя. – Сначала нужно определить, куда течёт вода.
Он сунул хвост в самую середину потока и понял, что вода никуда не течёт, а стоит, будто болото.
– Не беда, – вспомнил учитель любимое выражение мудрых тибетских монахов, – сейчас что-нибудь обязательно придумаем.
Прошлёпав несколько футов, Сплинтер увидел над собой шахту, по которой он сюда только что прибыл. Но никакого света там не было заметно – наступил глухой декабрьский вечер. Ни единой звёздочки.
– Послушай, – сказал сам себе учитель, – если во время падения мне отшибло не все мозги, то я могу поручиться, что минут пятнадцать назад на небе сияло заходящее солнце. Следовательно, тучи не должны закрыть звезды.
Сплинтер ещё раз задрал голову и посмотрел вверх. Однако никаких таких звёзд не было и в помине.
«В чём же дело?» – напряжённо размышлял Сплинтер, присев на какой-то камешек. Он ещё давным-давно слышал, что из колодцев можно даже днём увидеть звезды.
«Так почему же, чёрт побери, я не могу их увидеть вечером?» – раздосадовано шлёпнул по воде хвостом учитель.
И тут он увидел свои звезды. Они сверкали в грязной воде, как бриллианты.
Сплинтер встал и посмотрел в шахту. Да, звезды были на месте. «Видимо, какая-то тучка закрыла их на минуту», – успокоено подумал учитель и попробовал сориентироваться.
– Если я пойду вперёд, то попаду к стоку на окраине, если назад, то рано или поздно выйду в район Строуберри-стрит, – решил он и пошёл назад.
…Если бы Сплинтер подождал ещё немного, то понял бы – тучка здесь вовсе ни при чём. Вечернее небо было чистым, как холодная колодезная вода. Просто в шахту осторожно спускался Бильбауфман со своей бандой. Сегодня они славно поработали. За плечами у двух младших членов банды болтались грязные котомки с копчёным салом, кукурузной мукой и свежей рыбой – это была дань с трусливых и неорганизованных сородичей.
Они, конечно, и не подозревали о том, что сейчас по тоннелю канализации спешит к выходу на Строуберри-стрит злейший враг Бильбауфмана – Сплинтер. Иначе банда давно была бы уже внизу и преследовала беззащитного учителя…
Сплинтер, естественно, тоже ни о чём не подозревал и его подгоняла только тревога за оставшихся без присмотра черепашек.
– Эх, – вздохнул Сплинтер, – ведь там этот полоумный Джулиан. Не дай Бог он решит наведать черепашек в моё отсутствие… От него можно ожидать чего угодно.
То лояльное отношение к мулату, которому поспособствовал чудесный вечер и морозный воздух, куда-то улетучилось. Сплинтер не смог окончательно перебороть своей неприязни к Джуду.
Конечно, надо было поторопиться. Учитель в конце концов сам того не замечая, перешёл на галоп. И всё-таки удача сегодня явно была на его стороне. Немного времени прошло в спешке и тревоге, а Сплинтер уже увидел вдалеке какой-то свет.
– Вот это удача! – не выдержав, воскликнул обрадованный наставник. – Я и не думал, что выход на Строуберри-стрит так близко!
Он ещё прибавил шагу. Свет постепенно приближался, наполняя сердце учителя ликованием.
– Нет, Биль, все вроде бы спокойно, – отозвалась грязная серая крыса на коротеньких кривых лапах. – Мы ещё на прошлой неделе передушили здесь всех мышей и пиявок.
– Ты и в Мемфисе говорил мне, что все спокойно, когда мы потом нарвались на фокстерьеров в супермаркете, – проворчал чёрный атаман.
Шприц обиженно замолчал и, поправив на спине котомку, от которой шёл одуряющий запах сала, пошёл дальше.
– Эй, вы, дохлые тушканчики, не отставайте! – хрипло крикнул в темноту Бильбауфман. – Если кто отстанет, я сам проколю ему своим железным клыком сонную артерию, понятно?
– Понятно, мистер Биль, – раздались испуганные покорные голоса. Это были остальные члены шайки – Гопс и Кнедлик. Только в такой газете, как «Вашингтон Пост», могли обозвать этих худых крысят, больше похожих на мышей, «угрозой будущему города».
Гопс и Кнедлик поспешили, чтобы не быть растерзанными своим кровожадным главарём. Если Бильбауфман разойдётся – от него пощады не жди. Это они уже давно зарубили себе на носу.
Сам же главарь и Шприц шли впереди, негромко и конфиденциально беседуя.
– Ну ладно, босс, – прошептал Шприц, – вот натаскаем мы целую кучу сала, чтобы хватило на всю жизнь, и что будем делать тогда?
– Ну и глупый же ты, – хмыкнул Биль. – Сразу видно, что вырос где-нибудь в Канзасе… Надо смотреть шире, мой юный друг. Сало – это такая вещь, которой никогда не бывает много, понимаешь?
– Ну… Ага, – Шприц попытался придать голосу больше солидности.
– Когда у нас будет столько сала, что мы не сможем его съесть, – не обращая внимания на него, продолжал Бильбауфман, – мы откроем банк, и назовём его, скажем, «Национальный кредит Бильбауфмана», где каждая крыса сможет взять фунт-другой сала в долг. Например, придёт туда тот же Гопс и скажет: «Господа, я три дня ничего не ел. Дайте мне чего-нибудь съедобного, пожалуйста». А я ему: «Конечно, мистер Гопс, сколько угодно. Вот сало копчёное, жареное, деревенское… Выбирайте на здоровье! Только если вы возьмёте у нас один кусок, то вернёте два. А если не вернёте, то, извините, придётся прокусить вашу сонную артерию…» И мистер Гопс в лепёшку разобьётся, но принесёт мне вдвое больше сала, чем взял. Вот это будет жизнь, Шприц! Вот это будет веселье!
Шприц с открытой пастью слушал Бильбауфмана, боясь пропустить хотя бы слово. Он так ничего и не понял, но почувствовал, что чёрный бандит говорит дело.
Вдруг главарь замер.
– Эй, кто тут есть? – прохрипел он в темноту. Шприц весь сжался, приготовившись отразить нападение.
В полном молчании прошла минута.
– Ну что, и сейчас ты ничего не слышал? – Бильбауфман отвесил Шприцу увесистую затрещину.
– Нет, босс, – честно признался воришка, задрожав.
– Там кто-то впереди есть, – мрачно произнёс Биль. – Я нутром чую.
Шприц заметил впереди слабый свет.
– Ну вот, – обрадовано сказал он, – подземный город уже совсем близко. Мы почти пришли.
– И без тебя вижу, – огрызнулся Бильбауфман. Нет, ничто не может обмануть старого гангстера, когда он чувствует близкое присутствие врага.
Дальше шли молча. Свет, который заметил Шприц, заметно приближался. Наконец тоннель канализации оборвался. Здесь дорога, протоптанная тысячами крысиных лап, резко уходила вниз. Неяркий грязно-жёлтый свет, будто от засиженных мухами ламп, исходил именно оттуда.
Бильбауфман остановился на минуту, поджидая Гопса и Кнедлика. Те ковыляли из последних сил.
– Я когда-нибудь выполню своё обещание, – прорычал Биль, наворачивая на когтистую лапу усы Кнедлика. – Поняли, тушканчики?
Он с силой дёрнул и Кнедлик заверещал от боли.
– Ой, босс, мы все поняли! – вращая глазками, крикнул бандит.
– А теперь вы пойдёте впереди, – сказал главарь и уступил Гопсу и Кнедлику дорогу.
Те покорно поплелись перед боссом.
– А ты на всякий случай запоминай, как надо разговаривать с такими оборванцами. Может, пригодится, – проворчал Шприцу Бильбауфман. – И себе заруби на носу: если что – от Чёрного Биля пощады не будет.
Поэтому Сплинтер постарался прежде всего не поддаваться панике. Благодаря тому, что шахта была достаточно глубока, а на её стенах не оказалось острых обрубков арматуры, учитель успел удачно сгруппироваться и подготовиться к последнему страшному удару.
«Бах!!» – наконец болью отозвалось в каждом его суставе. Немного прейдя в себя, Сплинтер постарался осторожно пошевелиться. Всё болит и ноет, но, кажется, переломов и вывихов нет.
Сплинтер попробовал подняться.
– Какое счастье, что крысы ходят на четырёх лапах, а не на двух! – невольно вырвалось у него. Передвигаться, при наличии какого-то минимума неудобств, было всё-таки можно.
Теперь следовало внимательно осмотреться. Конечно, первые несколько минут даже такой приспособленный к ночной жизни зверь, как Сплинтер, не мог разобрать в этом могильном мраке ровным счётом ничего. Но когда понемногу прошло ослепление болью, и глаза привыкли к темноте, учитель увидел именно то, что ожидал.
Это была обычная канализация, где на уровне двух-трёх дюймов плескалась тёплая, исходящая паром вода с нечистотами. Абсолютно однообразный и унылый пейзаж.
– Так, куда же мне теперь идти? – задал сам себе вполне резонный вопрос учитель.
Выбор, в принципе, был не так уж и велик. Можно шагать вперёд или назад. Иного не дано.
Сплинтер присел прямо в тёплую лужу и, обхватив голову лапами, попытался сосредоточиться.
– Ага, – почувствовал он, как постепенно начал приходить в себя. – Сначала нужно определить, куда течёт вода.
Он сунул хвост в самую середину потока и понял, что вода никуда не течёт, а стоит, будто болото.
– Не беда, – вспомнил учитель любимое выражение мудрых тибетских монахов, – сейчас что-нибудь обязательно придумаем.
Прошлёпав несколько футов, Сплинтер увидел над собой шахту, по которой он сюда только что прибыл. Но никакого света там не было заметно – наступил глухой декабрьский вечер. Ни единой звёздочки.
– Послушай, – сказал сам себе учитель, – если во время падения мне отшибло не все мозги, то я могу поручиться, что минут пятнадцать назад на небе сияло заходящее солнце. Следовательно, тучи не должны закрыть звезды.
Сплинтер ещё раз задрал голову и посмотрел вверх. Однако никаких таких звёзд не было и в помине.
«В чём же дело?» – напряжённо размышлял Сплинтер, присев на какой-то камешек. Он ещё давным-давно слышал, что из колодцев можно даже днём увидеть звезды.
«Так почему же, чёрт побери, я не могу их увидеть вечером?» – раздосадовано шлёпнул по воде хвостом учитель.
И тут он увидел свои звезды. Они сверкали в грязной воде, как бриллианты.
Сплинтер встал и посмотрел в шахту. Да, звезды были на месте. «Видимо, какая-то тучка закрыла их на минуту», – успокоено подумал учитель и попробовал сориентироваться.
– Если я пойду вперёд, то попаду к стоку на окраине, если назад, то рано или поздно выйду в район Строуберри-стрит, – решил он и пошёл назад.
…Если бы Сплинтер подождал ещё немного, то понял бы – тучка здесь вовсе ни при чём. Вечернее небо было чистым, как холодная колодезная вода. Просто в шахту осторожно спускался Бильбауфман со своей бандой. Сегодня они славно поработали. За плечами у двух младших членов банды болтались грязные котомки с копчёным салом, кукурузной мукой и свежей рыбой – это была дань с трусливых и неорганизованных сородичей.
Они, конечно, и не подозревали о том, что сейчас по тоннелю канализации спешит к выходу на Строуберри-стрит злейший враг Бильбауфмана – Сплинтер. Иначе банда давно была бы уже внизу и преследовала беззащитного учителя…
Сплинтер, естественно, тоже ни о чём не подозревал и его подгоняла только тревога за оставшихся без присмотра черепашек.
– Эх, – вздохнул Сплинтер, – ведь там этот полоумный Джулиан. Не дай Бог он решит наведать черепашек в моё отсутствие… От него можно ожидать чего угодно.
То лояльное отношение к мулату, которому поспособствовал чудесный вечер и морозный воздух, куда-то улетучилось. Сплинтер не смог окончательно перебороть своей неприязни к Джуду.
Конечно, надо было поторопиться. Учитель в конце концов сам того не замечая, перешёл на галоп. И всё-таки удача сегодня явно была на его стороне. Немного времени прошло в спешке и тревоге, а Сплинтер уже увидел вдалеке какой-то свет.
– Вот это удача! – не выдержав, воскликнул обрадованный наставник. – Я и не думал, что выход на Строуберри-стрит так близко!
Он ещё прибавил шагу. Свет постепенно приближался, наполняя сердце учителя ликованием.
* * *
– Ты ничего не слышал? – вдруг замерев, спросил Бильбауфман у другого члена банды по кличке Шприц.– Нет, Биль, все вроде бы спокойно, – отозвалась грязная серая крыса на коротеньких кривых лапах. – Мы ещё на прошлой неделе передушили здесь всех мышей и пиявок.
– Ты и в Мемфисе говорил мне, что все спокойно, когда мы потом нарвались на фокстерьеров в супермаркете, – проворчал чёрный атаман.
Шприц обиженно замолчал и, поправив на спине котомку, от которой шёл одуряющий запах сала, пошёл дальше.
– Эй, вы, дохлые тушканчики, не отставайте! – хрипло крикнул в темноту Бильбауфман. – Если кто отстанет, я сам проколю ему своим железным клыком сонную артерию, понятно?
– Понятно, мистер Биль, – раздались испуганные покорные голоса. Это были остальные члены шайки – Гопс и Кнедлик. Только в такой газете, как «Вашингтон Пост», могли обозвать этих худых крысят, больше похожих на мышей, «угрозой будущему города».
Гопс и Кнедлик поспешили, чтобы не быть растерзанными своим кровожадным главарём. Если Бильбауфман разойдётся – от него пощады не жди. Это они уже давно зарубили себе на носу.
Сам же главарь и Шприц шли впереди, негромко и конфиденциально беседуя.
– Ну ладно, босс, – прошептал Шприц, – вот натаскаем мы целую кучу сала, чтобы хватило на всю жизнь, и что будем делать тогда?
– Ну и глупый же ты, – хмыкнул Биль. – Сразу видно, что вырос где-нибудь в Канзасе… Надо смотреть шире, мой юный друг. Сало – это такая вещь, которой никогда не бывает много, понимаешь?
– Ну… Ага, – Шприц попытался придать голосу больше солидности.
– Когда у нас будет столько сала, что мы не сможем его съесть, – не обращая внимания на него, продолжал Бильбауфман, – мы откроем банк, и назовём его, скажем, «Национальный кредит Бильбауфмана», где каждая крыса сможет взять фунт-другой сала в долг. Например, придёт туда тот же Гопс и скажет: «Господа, я три дня ничего не ел. Дайте мне чего-нибудь съедобного, пожалуйста». А я ему: «Конечно, мистер Гопс, сколько угодно. Вот сало копчёное, жареное, деревенское… Выбирайте на здоровье! Только если вы возьмёте у нас один кусок, то вернёте два. А если не вернёте, то, извините, придётся прокусить вашу сонную артерию…» И мистер Гопс в лепёшку разобьётся, но принесёт мне вдвое больше сала, чем взял. Вот это будет жизнь, Шприц! Вот это будет веселье!
Шприц с открытой пастью слушал Бильбауфмана, боясь пропустить хотя бы слово. Он так ничего и не понял, но почувствовал, что чёрный бандит говорит дело.
Вдруг главарь замер.
– Эй, кто тут есть? – прохрипел он в темноту. Шприц весь сжался, приготовившись отразить нападение.
В полном молчании прошла минута.
– Ну что, и сейчас ты ничего не слышал? – Бильбауфман отвесил Шприцу увесистую затрещину.
– Нет, босс, – честно признался воришка, задрожав.
– Там кто-то впереди есть, – мрачно произнёс Биль. – Я нутром чую.
Шприц заметил впереди слабый свет.
– Ну вот, – обрадовано сказал он, – подземный город уже совсем близко. Мы почти пришли.
– И без тебя вижу, – огрызнулся Бильбауфман. Нет, ничто не может обмануть старого гангстера, когда он чувствует близкое присутствие врага.
Дальше шли молча. Свет, который заметил Шприц, заметно приближался. Наконец тоннель канализации оборвался. Здесь дорога, протоптанная тысячами крысиных лап, резко уходила вниз. Неяркий грязно-жёлтый свет, будто от засиженных мухами ламп, исходил именно оттуда.
Бильбауфман остановился на минуту, поджидая Гопса и Кнедлика. Те ковыляли из последних сил.
– Я когда-нибудь выполню своё обещание, – прорычал Биль, наворачивая на когтистую лапу усы Кнедлика. – Поняли, тушканчики?
Он с силой дёрнул и Кнедлик заверещал от боли.
– Ой, босс, мы все поняли! – вращая глазками, крикнул бандит.
– А теперь вы пойдёте впереди, – сказал главарь и уступил Гопсу и Кнедлику дорогу.
Те покорно поплелись перед боссом.
– А ты на всякий случай запоминай, как надо разговаривать с такими оборванцами. Может, пригодится, – проворчал Шприцу Бильбауфман. – И себе заруби на носу: если что – от Чёрного Биля пощады не будет.