Биггз Шерил. Обманутые сердца

   У входа в отель промелькнула голубая юбка того же цвета, как и платье девушки, стоявшей на пороге «Наполеон-Хаус». Тревис решил зайти туда.
   Он медленно обошел вестибюль, поглядывая на разгуливающих по галерее людей, затем сунул голову в распахнутые двери бара.
   Белль, внезапно почувствовав, что на нее кто-то пристально смотрит, тайком бросила взгляд из-за плеча и чуть не закричала. На пороге бара стоял Тревис. Она вжалась в стул, стараясь казаться как можно меньше. Лучше было бы стать совсем невидимой, но, к сожалению, это невозможно. Белль рывком раскрыла веер и принялась обмахиваться им, как сумасшедшая.

Глава 21

   Белль повернула ключ в замочной скважине, подергала за ручку, чтобы убедиться – дверь заперта, бросила ключ в сумочку и направилась к лестнице. На площадке она опустила на лицо вуаль своей соломенной шляпки. Не стоило лишний раз рисковать понапрасну, хватит и неожиданной встречи с Тревисом два дня назад. Ей удалось избежать разговора с ним только благодаря другу Тревиса, который окликнул его и увел в ресторан отеля.
   – Вы сегодня очаровательны, моя дорогая, – заметил Харкорт, когда Белль спустилась вниз. Он окинул взглядом ее простое шелковое платье абрикосового цвета, украшенное по краю рукавов и выреза на груди плетеным кружевом цвета слоновой кости. Двумя руками Харкорт взял руку Белль и прижался к ней губами. – Итак, как вы желаете провести сегодняшний день?
   – Вы не станете возражать, если мы прокатимся за город? – кокетливо спросила Белль. – Я обожаю прогулки за городом в вашем обществе. – Последние два дня они катались в его экипаже, и Белль решила, что это очень удобно – можно оставаться с ним наедине без риска быть узнанной.
   – Ну конечно нет, сherе, – Харкорт помог ей сесть в коляску, при виде которой Белль очень удивилась – судя по словам ДеБрассе, Браггетт почти разорил Проскауда. Порасспросив, Белль выяснила, что несколько лет назад Харкорт разрешил Джею продать часть плантации. Тот вложил деньги в товарные склады и умудрился компенсировать часть денег, утраченных благодаря стараниям Браггетта.
   Пока Харкорт направлял лошадей по узким улочкам, Белль опустила на лицо вуаль и закрылась веером. До начала суда над Генри Сорбонтэ осталось лишь несколько дней. Она не могла позволить Браггеттам снова встретить ее в городе, и тем самым все испортить. Только не сейчас, когда каждый шаг имеет очень важное значение.
   Выехав за пределы города, Харкорт медленным шагом пустил лошадей по извилистой Ривер-роуд – старой дороге, бегущей по берегу реки. Они проезжали мимо обширных плантаций, маленьких ферм и пастбищ и часто останавливались, чтобы размять ноги.
   – Линн, у меня было предчувствие, что сегодня вы опять захотите прокатиться, – заметил Харкорт с лукавой улыбкой, пока они шли в тень, отбрасываемую раскидистыми ветвями огромного дуба.
   – Что вы говорите? – Белль рассмеялась, одарив его своей самой очаровательной улыбкой.
   – Да-да. Поэтому я захватил с собой корзинку для пикника.
   – Ах, это так замечательно! – девушка захлопала в ладоши. – Харкорт, вы такой милый, – она похлопала его по плечу веером. – И к тому же большой хитрец, – Белль чувствовала, что он почти готов раскрыться перед ней. В последние два дня она задала ему несколько вопросов личного характера. Сначала Харкорт отмахивался или давал уклончивые ответы, но затем немного разоткровенничался и стал охотнее отвечать на вопросы, касающиеся его персоны.
   – Ничего не могу с собой поделать, когда вы рядом, – Харкорт тоже рассмеялся. Быстро сходил к экипажу и вытащил из-под сиденья корзинку с едой. – А вот и я, – пропел он, возвращаясь к Белль и расстилая на земле одеяло.
   Насладившись жареным цыпленком с ломтиками помидоров, салатом из лангустов с намазанным маслом хлебом, Белль прислонилась спиной к стволу дерева и посмотрела на Харкорта. Тот сидел прямо напротив, скрестив ноги, как индеец.
   – Харкорт, – медленно проговорила девушка. – Сегодня утром, завтракая в отеле, я услышала о вас очень пикантную новость.
   – Подслушивали, Линн? – поинтересовался Харкорт, и его круглый живот задрожал от смеха.
   – Ну да, но я не виновата, – она хитро улыбнулась. – Два джентльмена сидели за соседним столиком и разговаривали нормальным тоном, ну…
   – И вам ничего не оставалось делать, как слушать, – поддразнил Проскауд.
   – Ну да, – Белль очаровательно улыбнулась. -Так вот, один из них сказал, что сенатор Браггетт – политик, убитый две недели назад… – она замолчала и посмотрела на Проскауда, словно спрашивая, известно ли ему это происшествие.
   – И? – поторопил Харкорт. Его голос и выражение лица сразу же стали серьезными.
   – Мужчина сказал, что Томас Браггетт принадлежал к чему-то под названием «Рыцари Золотого Круга» и…
   – Какое отношение это имеет ко мне? – перебил Проскауд.
   Бел хихикнула и махнула на него рукой.
   – Я как раз подхожу к этому. Он сказал – сенатор Браггетт был убит из-за чего-то, что сделал «Рыцарям» или… – она напустила на себя задумчивый вид. – Или не сделал? – Белль пожала плечами. – Впрочем, это неважно. А другой мужчина заметил, что знаком с вами и вы тоже являетесь членом «Рыцарей», и, возможно, знаете, почему убили Браггетта, но не хотите говорить.
   – Это абсурд, – заявил Харкорт, его лицо приобрело яркий пурпурный оттенок. Он вскочил на ноги и начал бросать остатки еды в корзину. – Думаю, Линн, нам пора возвращаться, – коротко бросил он, протягивая ей руку, чтобы помочь встать.
   – Послушайте, Харкорт, – начала Белль, притворяясь обиженной. – Я сказала что-то не то? Всего лишь передала разговор тех двух мужчин. Естественно, я не поверила ни единому слову.
   Проскауд подтолкнул ее к коляске.
   – Знаю, знаю. Но подобные разговоры могут отрицательно сказаться на моих делах. И карьере. Представляете, я – Рыцарь?! Ха!
   Он стегнул лошадей, и те поскакали вперед. Белль скосила глаза на Харкорта. Он отрицает слухи, что является Рыцарем, но не стал отрицать, свою причастность к убийству. Белль нахмурилась.
   От нее также не ускользнуло, как быстро Харкорт захотел вернуться в город. Белль вцепилась в сиденье и молча смотрела на проносящиеся мимо окрестности. На бешеной скорости коляска миновала очередной поворот, когда перед ними неожиданно возник всадник.
   Белль вскрикнула и прикрыла рукой глаза.
   Харкорт нажал ногой на педаль тормоза, сильно натянул вожжи, экипаж занесло, и они чуть не врезались во всадника, успевшего рывком остановить лошадь.
   – Черт бы тебя побрал, Харкорт, почему ты несешься сломя голову?
   Коляска остановилась всего лишь в нескольких шагах от всадника.
   Белль сморщилась при звуке знакомого голоса и слишком поздно сообразила, что лицо не прикрыто ни веером, ни спасительной вуалью.
   – Я… я внезапно вспомнил, что в городе у меня назначена встреча, – заикаясь, произнес Проскауд, достал из кармана платок принялся вытирать лоб.
   Трекстон перевел взгляд с Харкорта на женщину, сидящую рядом с ним.
   – Белль?! – тон был скорее обвиняющим, чем приветственным.
   Белль уже развернула веер, прикрывая лицо.
   – Прости, Трекс, но ты спутал леди с кем-то еще, а знакомить вас я не собираюсь, так как отлично помню твою репутацию по отношению к женщинам других мужчин… – Харкорт покраснел. – Я хотел сказать, что Линн и я… в общем, она не моя… – он потянул за вожжи. – В общем, неважно, – проворчал он. Коляска покатилась вперед.
   Трекстон посмотрел вслед экипажу. Серебристые волосы женщины выбились из связывающей их ленты и развевались на ветру. Его глаза недоверчиво сузились. Если это не Белль Сент-Круа, он готов съесть свою шляпу.
   Белль чувствовала, как глаза Трекстона буквально сверлят дырку в ее спине, но не обернулась. Это явилось бы дополнительным подтверждением того, что рядом с Харкортом Проскаудом именно она. Пропади все пропадом. Ну почему они столкнулись именно с Трекстоном? Какого черта он делал на этой дороге в разгар дня? Ведь обычно он ездит неподалеку от плантации. По крайней мере, когда она жила там, именно так и было. Белль вдруг заметила, как быстро бьется сердце. Она поднесла руку к щеке. Горячая. И почему на глаза навернулись слезы? Она выпрямилась. Все потому, что она очень расстроилась из-за встречи с ним, вот и все. Белль прореагировала бы точно так же, если бы встретилась с любым из Браггеттов.
   Трекстон набросил поводья на столб, через две ступеньки взлетел по лестнице в галерею, распахнул дверь и вошел в холл. Шаги гулко отдавались в огромном помещении и сопровождались мелодичным звоном шпор. На плантации ему вовсе не обязательно носить шпоры, точно так же, как и кожаную кобуру на бедре, но Трекстон привык к ним и чувствовал себя гораздо комфортнее в полном обмундировании ковбоя. Он настолько привык к этим вещам, что без них ему чего-то не хватало.
   Трекстон остановился в середине холла, широко расставив ноги и уперев руки в бока, стянул шляпу и громко крикнул:
   – Есть здесь кто-нибудь?
   На верхней площадке появилась Линн.
   – Господи, Трекстон! – воскликнула она, прижав руку к груди. – Вы испугали меня до полусмерти, – девушка начала спускаться. – Я как раз шла к лестнице. Что-нибудь случилось?
   На ней было перкалевое платье желтого цвета, белоснежная кокетка заканчивалась на шее бархатной стойкой, отделанной кружевом. Волосы собраны высоко на макушке и каскадом тугих локонов спадали на левое плечо.
   Трекстон уставился на девушку таким взглядом, словно увидел призрак. У него буквально отвисла челюсть, он не мог вымолвить ни слова. Белль никак не могла попасть сюда раньше него. Но она здесь, перед ним. В другом платье, с другой прической, выглядит свежей и отдохнувшей и совершенно не нервничает.
   – Трекстон? Что случилось? – спросила Евгения, выбегая на лестничную площадку. Она была в пеньюаре, и, судя по всему, ее разбудил вопль Трекстона. Евгения смотрела на сына встревоженными, широко раскрытыми глазами, руки дрожали. – Что произошло? Что-нибудь случилось с кем-то из твоих братьев?
   Трекстон оправился после шока, встряхнул головой и посмотрел на Линн, которая стояла всего лишь в нескольких шагах от него.
   – Каким образом тебе удалось здесь оказаться? – рявкнул он. Его глаза сверкали от ярости, и он чувствовал, что не в состоянии понять происходящее.
   У Линн был совершенно ошеломленный вид, но в глазах промелькнул страх. Трекстон сразу заметил это, схватил ее за плечи и притянул поближе к себе.
   – Трекстон! – крикнула Евгения, пораженная поведением сына, и заспешила вниз.
   – Белль, черт возьми, как ты оказалась здесь? – снова прорычал Трекстон.
   – Я… приехала на пассажирском судне, а затем в экипаже…
   – Я спрашиваю о сегодняшнем дне. Как тебе удалось вернуться на плантацию раньше меня?
   – Трекстон, – сердито сказала Евгения. – О чем ты толкуешь? Белль никуда не ездила.
   Трекстон пропустил мимо ушей слова матери и продолжал смотреть на Линн.
   – Совсем недавно ты была в экипаже с Харкортом. Но я поехал сюда через поля. Как тебе удалось меня опередить?
   Линн вдруг почувствовала, что ее охватывает паника. Он встретил Белль. Что же делать? Что сказать?
   – Белль, что происходит? – снова потребовал объяснений Трекстон. Он внезапно отпустил ее, и девушка со страхом наблюдала, как его глаза потемнели от гнева и подозрения. – Имеет ли твое пребывание в «Шедоуз Нуар» какое-нибудь отношение к смерти моего отца?
   – Трекстон, ради Бога, – вмешалась Евгения, – не говори ерунду.
   Трекстон смотрел на Линн. Пятнадцать минут назад он встретил ее на старой дороге, идущей по берегу реки и являющейся западной границей «Шедоуз Нуар». Это была она, тут нет никаких сомнений. Но как ей удалось вернуться на плантацию раньше него, переодеться и причесаться… Ум никак не мог постичь происшедшее. Но главное, его смущала собственная реакция при виде девушки. На дороге, за те короткие мгновения, когда их глаза встретились, он почувствовал вспышку такого же сильного притяжения, что поразила его в первые минуты знакомства и продолжала поражать с каждой новой встречей. Он чувствовал, как начинает заводиться, чувствовал, как закипает кровь. Нужно было ощутить на себе ее руки, чтобы охладить жар и бушующую страсть.
   Трекстон пристально смотрел на девушку, буквально сверлил ее глазами, словно хотел проникнуть в самую душу, вызнать секреты, чтобы не осталось никаких недомолвок.
   «Но почему сейчас, – спрашивал он себя, – когда она рядом, когда всего лишь минуту назад он держал ее в руках, кровь была холодна и не осталось никакой страсти?»
   – Белль, посмотри на меня. – Воспоминание, что Трейс любит ее, хочет на ней жениться, охладило пыл.
   Линн вздрогнула и посмотрела ему в глаза.
   Трекстон долго и напряженно смотрел в глаза девушки, серо-голубые растворились в зеленовато-синих, растаяли, исследуя и оценивая.
   – Не знаю, как ты это сделала, – гортанно прошептал он, от чего по телу Линн пробежали мурашки страха, – и понятия не имею, какого черта тебе нужно, но собираюсь это выяснить.
   Трекстон развернулся на каблуках и вышел в распахнутую входную дверь. Харкорт Проскауд в течение многих лет являлся одновременно и политическим и личным врагом отца. Трекстон не знал, что положило начало вражде, и, честно говоря, его это не интересовало. И если бы раскрылась правда, он бы и пальцем не тронул человека, убившего отца. Человек, совершивший это преступление, оказал миру огромную услугу. Но ему необходимо выяснить, замешан ли в этом деле Харкорт. Замешана ли Белль?
   – Что с мальчиком такое? – удивленно пробормотала Евгения.
   Линн посмотрела вслед Трекстону, в глазах читалось замешательство.
   – Почему это у вас обеих такой озабоченный вид? – спросил Трейс, входя в холл со стороны кухни.
   Линн обернулась, одновременно удивленная и обрадованная встрече. Она окинула его быстрым взглядом и заметила, что на нем уже нет поношенных коричневых брюк и рубашки, в которых он объезжал поля. Трейс переоделся, высокие, до колен, сапоги блестели, бежевые шерстяные брюки обтягивали стройные ноги, черный кожаный ремень подчеркивал узкую талию, переходящую в широкую сильную грудь.
   – Я не знала, что ты дома, – заметила Евгения.
   – А меня и не было. Я пришел всего лишь несколько минут назад. Занна сказала, что еще не накрывали к обеду и что Белль здесь, поэтому я попросил ее собрать нам корзину с едой для пикника, – он посмотрел на девушку, лаская ее взглядом. – Ты ведь составишь мне компанию, правда? – в тоне тоже звучала ласка.
   Линн ощутила, как по всему телу разливается пульсирующее тепло.
   – С удовольствием.
   Трейс посмотрел на мать, которая широко улыбнулась.
   – Мама, тебя тоже приглашаю, – сказал он, но сразу было понятно – он ожидает ответа, затаив дыхание.
   – Нет, – Евгения засмеялась. – А вы поезжайте. У меня куча дел перед свадьбой, нужно проследить за подготовкой комнат в garsonniere^[3] для наших гостей мужского пола.
   – О, вы хотите, чтобы я осталась и помогла вам? – Линн непроизвольно нахмурилась.
   – Нет, конечно нет, – возразила Евгения. – Поезжайте и хорошо проведите время.

* * *

   – Тебе известно, сколько раз я мечтал держать тебя вот так? – спросил Трейс.
   – Ну, не больше, чем я, – прошептала Линн. Его губы, дразня, едва касались ее губ. Она понимала, что не должна была выезжать с ним из дома наедине, не должна позволять снова обнимать себя, но ничего не могла с собой поделать. Никогда раньше ей не хотелось целовать мужчину, не хотелось оказаться в его объятиях и почувствовать, как к ней прижимается сильное, крепкое тело. Приличия требовали оттолкнуть Трейса и залепить ему пощечину за столь недопустимые вольности, но впервые в жизни Линн не волновали правила поведения. Сейчас для нее существовал только Трейс Брагтетт и его любовь.
   Нежные губы завладели ее ртом, разливая по телу огонь, который одновременно утешал страсть и возносил на новые вершины. Руки Трейса обнимали ее так крепко, что, казалось, биение их сердец сливалось в единую симфонию любви. Линн чувствовала на спине его руки, обжигающие кожу и вызывающие жажду новых ласк. Язык проскользнул сквозь преграду ее губ, заполнил рот и переплелся с ее языком, возбуждая и дразня, пока Линн не почувствовала, как смешались все чувства, голова закружилась, земля ушла из-под ног.
   Трейс наконец оторвался от ее губ.
   Захваченная круговоротом страсти, Линн взглянула в глаза Трейсу. Девушка увидела в них, как в зеркале, отражение собственных чувств, и у нее перехватило дыхание и чуть не остановилось сердце. Что бы ни случилось после завершения этого восхитительного дня, Линн была твердо уверена, что всегда будет помнить его таким, как сегодня: темные волосы, худощавое лицо, в котором сочетались аристократическая красота и сила воли.
   – Белль, я хочу любить тебя, – сказал Трейс. Голос окутывал ее, словно теплое одеяло.
   Она была не в состоянии ответить, потому что млела и томилась в его объятиях. Ум и сердце переполняло неописуемое счастье, она даже боялась вздохнуть из страха, что все исчезнет, как сон.
   Не выпуская Линн из объятий, Трейс долго смотрел на нее, но это мгновение было для него всего лишь крохотной вспышкой в бесконечности, которую он хотел провести вместе с Белль Сент-Круа. Глаза упивались красотой девушки, поражались изяществу ее черт, каждой линии и изгибу, которые, он знал, сохранит в памяти навечно. Трейс чуть не утонул в зеленовато-синем море ее глаз и провел пальцем по очаровательно вспыхнувшей щеке. Плоть затвердела, как стальной клинок, каждый мускул, каждая клеточка реагировала на ее близость, ответные поцелуи, неутомимую страсть, постоянно возбуждающую кровь.
   Не сводя глаз с лица Линн, Трейс медленно расстегнул пуговицы ее платья. Пальцы скользнули под ткань и нежно и медленно стянули ее с плеч. Он видел, как вспыхнули щеки Линн, но девушка не пошевелилась, не оттолкнула его.
   Трейс прижался губами к груди, прикрытой только кружевом сорочки. Непрошенный стон сорвался с губ Линн, ноги подкосились, и она повисла в его руках, а сладостная боль пронзила низ живота.
   Вопреки бушующей в теле страсти, ощущению неутомимого голода, которые зачеркнули здравомыслие и чувство самоконтроля, Трейс действовал очень медленно. С подчеркнутой нежностью он снял с девушки одежду, каждый раз замирая, прежде чем бросить на землю очередной предмет туалета, на случай если она передумает и станет умолять его прекратить. Но Линн даже не попыталась остановить его. Она не могла. Кажется, всю свою жизнь она ждала, что ее полюбит такой мужчина, как Трейс Браггетт. И теперь, когда он рядом, ее тело, ум и сердце, без всякого сомнения, принадлежали ему. Обнаженная грудь жаждала почувствовать на себе прикосновение его рук, губ, такая же жажда сжигала разгоряченную плоть внизу живота.
   Однако Трейс не спешил утолить страсть, отпустил девушку и отступил назад. Линн внезапно смутившись, прикрыла грудь руками.
   – Нет, – его голос звучал хрипло от бушующих в нем эмоций. – Не закрывайся от меня. Ты слишком прекрасна, и я хочу видеть тебя всю и любить, позабыв обо всем, – Трейс почувствовал, как еще сильнее напряглось и твердело его тело, когда она опустила руки.
   Трейс протянул руку, и Линн вложила свою маленькую ладонь в его большую. Он снова привлек ее к себе, взял обе руки и положил их себе на грудь. Линн инстинктивно поняла, чего он хочет, и начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Пальцы медленно, изучающе скользнули под рубашку, очерчивая контуры плеч и рук Трейса. Полы рубашки были заправлены в брюки, и Линн слегка замешкалась, высвобождая их дрожащими руками. Когда ей удалось справиться с ремнем на брюках, дрожь охватила все тело. Видя это, Трейс засмеялся, низкий звук его голоса пролился на нее, подобно теплому меду.
   Пока Линн сражалась с пуговицами на брюках, Трейс наклонился вперед, не в силах дольше ждать, сгорая от желания ощутить ее прекрасное тело, которое дразнило и влекло. Его рот нашел розовый сосок. Теплые губы покрыли его и втянули в рот, а язык принялся ласкать затвердевший бутон. Линн почувствовала его руку на второй груди – пальцы ритмично двигались вокруг соска, посылая по телу целую серию наполненных удовольствием содроганий. От удивления и удовольствия Линн хватала ртом воздух. Наконец удалось справиться с брюками Трейса и те упали на землю. Трейс вышел из них и отбросил ногой к сапогам, снятым раньше.
   Линн обвила руками шею возлюбленного и прижалась обнаженным телом к его телу, чувствуя тепло, нуждаясь в его силе. Трейс в очередной раз завладел ее ртом, обнял за талию и увлек за собой на одеяло.
   Его руки исследовали тело девушки откровенно и уверенно, словно оно принадлежало отныне и навеки только ему. Она чувствовала на себе повсюду его губы, руки и трепетала от вспышек страсти. Страх перед неизвестным исчез, все мысли о добродетели и неприличном для юной девственницы поведении вылетели из головы. Чувства, пробужденные в ней Трейсом, пугали, но были такими пьянящими и восхитительными, что она забыла обо всем.
   Линн почувствовала, как его рука легко скользнула по ее бедру, нежно погладила и двинулась дальше по направлению к томящемуся сладостной болью месту между бедрами. Его пальцы погладили мягкий золотистый треугольник между бедрами, и желание вспыхнуло в Линн с огромной, опустошающей силой. Она даже застонала и приподняла бедра навстречу его руке, безмолвно умоляя не останавливаться, не прекращать сладостную пытку и дать в полной мере ощутить чувства, обещанные его прикосновениями.

* * *

   Трекстон повернул Плута в сторону видневшейся в отдалении рощицы. Он скакал уже два часа, сначала мчался сломя голову, затем немного поостыл – таким образом он обычно успокаивал гнев, но на этот раз уловка не сработала. Каждая клеточка тела до сих пор трепетала от ярости. Ему чертовски хорошо было известно, что Белль лжет, она что-то затеяла, но он понятия не имел что. Она играла с ним и Трейсом, перед старшим братом изображала леди, а перед ним стерву, но совершенно не обращала внимания на Тревиса и Трейнора. Почему, черт возьми? В чем дело? Этот вопрос не давал покоя. Какую цель она преследует? А теперь разъезжает с Харкортом Проскаудом и тоже лжет. Подъехав к тенистой рощице, Трекстон потянул за поводья и пустил Плута медленным шагом.
   Какими бы ни были планы Белль, там, где дело касалось Браггеттов, ее интересовали только он и Трейс. Теперь он уверен в этом. Но Трекстон не мог понять, каким образом Харкорт вписывается в эту схему. Трекстон достал из кармана сюртука сигару и сунул ее в уголок рта, чиркнул спичкой о шероховатую поверхность кожаного седла. Спичка загорелась, он поднес ее к кончику сигары и глубоко затянулся. Плут преодолел узкую полосу невозделанной земли, отделяющую рощицу от хлопкового поля, и въехал в густые заросли раскидистых дубов.
   Может быть, она хочет выйти замуж? Возможно, Белль добивается именно этого? Тогда почему не обращает внимания на Тревиса и Трейнора? Почему не играет с ними в свои игры? И опять, при чем тут Харкорт? Он не может интересовать ее с такой точки зрения… он по возрасту годится ей в отцы. Трекстон глубоко затянулся, выдохнул дым, и его губы растянулись в улыбке. Уже не первая молодая женщина приезжает в «Шедоуз Нуар» с намерением добиться предложения о браке. Когда все четыре брата проживали дома, это случалось довольно часто. Порой Трекстон подозревал, что все эти визиты не обошлись без участия матушки, и наверняка та приложила руку к их организации. Но почему-то на этот раз он не считал, что мать имеет отношение и приезду мисс Сент-Круа.
   Легкий шум отвлек Трекстона от размышлений, и он переключил все внимание на окрестности. Остановил Плута и начал всматриваться в тень рощи, где кое-где пробивались солнечные лучи. Вдруг послышался слабый стон.
   Испытывая любопытство и тревогу, что какое-то животное лежит раненое в роще, Трекстон дернул за поводья и направил Плута в том направлении.
   В середине рощицы была небольшая полянка, покрытая сосновыми иглами и поросшая полевыми цветами. По краю поляны протекал маленький ручеек, чистая вода искрилась серебром на солнце и тихо журчала, направляясь на запад, к Миссисипи.
   Плут выехал из тени деревьев на залитую солнцем поляну. Треск сломанных веток под копытами испугал Трейса и Линн. Они лежали обнаженные на одеяле, занимаясь любовью. Оглянувшись на шум, увидели всадника. В то же мгновение их заметил Трекстон и рывком остановил лошадь. От испытанного шока он не мог вымолвить ни слова, все чувства смешались, он замер, глядя на них.
   Похоже, Линн удалось первой оправиться от изумления и неожиданности.
   – Трекстон, – прошептала она, глядя на него поверх плеча Трейса, сразу же сообразив, в каком ужасном положении оказалась.
   Трекстон смотрел потемневшим взором, не мигая. Линн в ужасе пыталась нащупать хоть какую-то одежду.
   Трейс посмотрел на брата через плечо.
   – Трекстон, – наконец сказал он. – Я не…