Бирн Роберт. Плотина

   – Если он внутри дамбы, то почему же здесь нет его машины? Я не видел ее на стоянке, когда входил.
   – Хорошая мысль. И все же мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь повсюду посмотрел там, внизу. Чего желательно избежать, так это общей тревоги, сообщения о пропавшем человеке по телевидению. В общем, чего-нибудь подобного. Это создало бы сложности для фирмы, да и для Ларри тоже, если выяснится, что он просто бродил где-то, никого не предупредив. Вы не могли бы сделать перерыв и спуститься в нижние галереи?
   – Ну, мне не положено покидать диспетчерскую больше чем на десять минут. А спуститься на самое дно, а потом вернуться – это полчаса. Инспектор из управления техники безопасности и здоровья сказал, что он намерен проверить галерею. Это было минут двадцать назад... Когда вернется обратно, я его спрошу, не...
   – Что еще за инспектор из УТБЗ?
   – Тот самый, с кем вы разговаривали сегодня утром. Ну, тот, кому вы дали ключ от верхних ворот. Я и позвонил вам несколько минут назад, чтобы удостовериться, есть ли у него должные полномочия. Ни вас, ни Джефферса не было, а он вроде бы начал раздражаться. Ну, я и решил впустить.
   – Я не знаю никакого инспектора из УТБЗ. Мой ключ к верхним воротам заперт в моем письменном столе.
   Уизерс застонал.
   – О Господи, только не это. Он сказал, что его зовут Чарльз Робинсон, приехал провести ночную инспекцию и что вам, мол, все об этом известно.
   – Я не знаю никого с таким именем. Это, должно быть, тот, кто пытался дозвониться до меня, когда я выходил. Он знал, что меня нет дома, потому-то и сказал, чтоб вы мне позвонили. Этот человек – обманщик.
   – Если и обманщик, то здорово подкован. Знает эту плотину изнутри и снаружи. У него даже есть комплект чертежей с печатью фирмы «Рошек, Болен и Бенедитц». Мне что, позвонить ребятам из полиции?
   – У него комплект чертежей? А как он выглядит?
   – Высокий парень, может быть, метр восемьдесят пять. Примерно двадцати пяти лет. Волосы такие рыжеватые.
   – А ходит большими шагами, словно фермер, перешагивающий через две борозды, да?
   – Ну да. Можно сказать и так.
   Болен негромко выругался.
   – По описанию похож на Крамера. Вы можете включить свет на автостоянке с того места, где находитесь? Посмотрите, не удастся ли нащупать его автомобиль вашей камерой.
   – Так, одну секунду. Давайте-ка посмотрим... Да, это, должно быть, его машина, вот справа от меня. Подождите, пока я возьму в фокус. Так, поймал! Похоже на «мустанг». Ему этак годиков шесть-семь. Здорово помят.
   – Звоните в полицию. Ваш инспектор из УТБЗ – это Фил Крамер, инженер, которого Рошек уволил часов двенадцать назад. Он убежден, что плотина в любую секунду может рухнуть. Абсолютно одержим этой идеей. Потому-то и пришлось его выставить.
   – А он не агрессивен? Бог мой, я же здесь совсем один.
   – Не думаю, что есть хоть малейшая опасность насилия. Насколько мне известно, вполне разумен, когда дело не касается плотины. Если не ошибаюсь, когда он поднимется снизу, захочет, чтобы вы объявили общую тревогу. Он никогда не бывал внутри какой-либо плотины и не имеет ни малейшего представления о том, насколько сильна там протечка воды. Когда увидит, как туда просачивается вода, подумает, что плотина вот-вот развалится.
   – Надеюсь, полицейские доберутся сюда до его возвращения.
   – Уизерс, если можно будет это устроить, я хочу, чтоб его в чем-нибудь обвинили. Лучше всего для нас, если полиция попридержит его и не даст отправиться к газетчикам, пока я сам до вас не доберусь. Собираюсь встретиться с одним инспектором из управления безопасности плотин из Сакраменто в полдень. Мы не хотим, чтобы о нашей плотине начали распространяться слухи. Улавливаете суть? Когда доберусь, возьму этого Крамера под свою опеку. Уверен, смогу втиснуть немного здравого смысла в его голову. Так что удержим это в тайне, если сможем.
   Болен разговаривал по настенному телефону в кухне. Повесив трубку, повернулся к своей жене и к Рошеку, пившим кофе за кухонным столом. Рошек явно осознал всю картину, услышав только одного из собеседников. Щеки налились краской, в глаза вернулся огонек. Стал выглядеть почти нормально.
   – Мы должны притянуть этого ребеночка к ответу и попытаться упрятать за решетку до конца жизни. Он – угроза для нашей фирмы. Болен устало кивнул.
   – Поговорим утром. Попытаемся-ка немного поспать. Я тебя разбужу, Теодор, если Уизерс вдруг позвонит с какими-нибудь сногсшибательными новостями.

Глава 18

   Фил протиснулся мимо автомобиля, припаркованного позади шестой турбины. «Есть ли там, несмотря на поздний час, кто-либо из рабочих по обслуживанию туннелей?» – мысленно поинтересовался он. Если есть, надует его так же, как Уизерса. Он поспешил к стальному лестничному пролету и потянул на себя дверь с пометкой «Опасно, вход воспрещен!». Схватил со стеллажа фонарь и полутрусцой направился вниз по туннелю. Он не мог удержаться от улыбки, вспомнив об успехе своего актерского дебюта. Официозная, слегка раздраженная манера разговаривать совершенно сбила с толку Уизерса.
   Бедняга вынужден был обороняться от огневого шквала вопросов по поводу условий труда рабочих, перил ограждения, огнетушителей, комплектов первой медицинской помощи и всего прочего, что пришло Филу в голову. Он не оставил Уизерсу ни малейшей возможности потребовать какое-либо удостоверение или самому спросить о чем-нибудь.
   Туннель больше подходил для воплей ужаса, чем для лучезарных улыбок. Он был не просторней коллектора для труб под сельскими дорогами отца и так слабо освещен расположенными с большим интервалом лампочками на потолке, что Филу пришлось включить свой фонарь. Воды было столько, что ботинки намокли сразу же. Бог мой, думал Фил, направляя луч фонаря на запачканные минеральными отложениями стены и быстротекущий ручеек в желобе вдоль дорожки, если столько воды просачивается здесь, при таком удалении от основания, то что же делается на пятьдесят метров ниже?
   Воздух был спертым, а сам туннель, казалось, становился все уже и уже, хотя он знал, что это всего лишь обман зрения. В первый раз с детских лет нахлынула клаустрофобия, недостаточно сильная, чтобы заставить повернуть обратно, но ощутимая настолько, что вызвала в памяти, как его, пятилетнего, заперли в сортире мучители – хохотавшие соучастники детских игр, которых совершенно не трогал его ужас. Их в конце концов разогнала мама, услышавшая его приглушенные вопли с заднего двора. И теперь не оставляло ощущение, что овладевший им тогда страх все еще гнездится где-то глубоко внутри и может снова, если Фил позволит, всплыть на поверхность. Он заторопился вперед, с каждым шагом производя всплеск, напомнивший, как он любил шлепать по лужам после летних дождей. Захотелось оказаться вдруг в Канзасе, подальше от этого мрачного туннеля, где, казалось, давят стены, в Канзасе, где горизонты всегда удалены на километры.
   На пересечении с каким-то поперечным туннелем Фил развернул схемы и положил их на свое приподнятое колено. Вряд ли была необходимость обращаться к ним снова, но вид детализированных технических чертежей, заполненных измерениями, поперечными разрезами и пояснениями, помогал контролировать разум в противоположность эмоциям. Чертежи, казалось, говорили: «В туннелях ничего загадочного, и бояться нечего. Ты не потерялся в аду или в лабиринте парижской канализации».
   Справа от него находился смотровой туннель, пронизавший скалу у северного устоя дамбы, над ним – проход к основанию заборно-вентиляционного канала, а слева – как раз то место, куда он намеревался проникнуть.
   Этот боковой туннель определенно меньше, подумал Фил, продвигаясь с еще большей осторожностью, наверное, не более двух метров в диаметре. Господи, теперь-то понимаю, почему Дункан так не любит бывать тут. Можно кричать во всю глотку или палить из пушки, и ни одна живая душа не услышит. В парижской канализации это по крайней мере взяли бы на заметку крысы, а может быть, и полиция. Будь я в самом деле инспектором УТБЗ, уж я бы устроил бучу из-за этих туннелей: мало света, ужасный воздух, ненадежный пол... Возможно, я это так или иначе еще устрою. Ведь необходимо заставить просачивающуюся воду литься, как положено, по дренажным и радиальным коллекторным трубам, а не через трещины и швы в стенах туннеля. Это же черт знает что такое...
   Фил остановился у верхнего края главного лестничного колодца, круто уходившего вниз. Луч его фонаря мало что мог поделать со сгустившимся под ним мраком. Слышался слабый звук быстро текущей воды, и появилась уверенность, что такое не может быть нормальным. Постоял, затаив дыхание, прислушался... Вода струилась и капала вокруг него, текла по выводному желобу вдоль дорожки, однако привлекший внимание звук был глубже и сильнее, напоминая рев круто падающего водопада. Он быстро двинулся вниз по ступенькам. Как сказал Дункан, их было двести. Если бы Фил споткнулся и упал, покатился бы вниз без остановки.

* * *

   В два часа ночи с пятницы на субботу бары Саттертона закрывались. Дежурство несли два полицейских патрульных автомобиля: один расположился близ придорожного кафе «Рэнди», к югу от города, а другой – напротив салона «Колесный фургончик». Опыт показал: когда завсегдатаи этих двух крупнейших в городе питейных заведений выходили на улицу, вид полицейских машин ускорял отрезвление.
   Полицейские Джон Колла и Ли Саймон из автомобиля номер два, что стоял у «Колесного фургончика», были довольны сдержанностью и добропорядочностью поведения покидавших бар. Казалось, никто не собирался нарушать покой и потревожить кого-либо. И никому не требовалась помощь полиции, чтобы устоять на ногах или идти. В радиоприемнике-передатчике послышался шумок статистических помех, и полицейский диспетчер спросил об их местонахождении. Сидевший за рулем Колла взял микрофон.
   – Автомобиль номер два находится у «Колесного фургончика». Спокойно, как на церковном пикнике.
   – У нас тут двести двадцать три электростанции. Звонил дежурный инженер Уизерс. Ехать надо ВОС.
   Полицейские обменялись короткими взглядами: 223 было кодовым номером, означавшим вторжение в чужое владение при помощи транспортных средств, а ВОС – что, подъезжая, следует выключить огни и сирену.
   – Какой это Уизерс, Чет? – спросил Колла. – Ньют?
   – Да. Полагают, нарушитель – некий Фил Крамер, который использовал вымышленное имя и лживую историю, чтобы проникнуть внутрь с неизвестной целью. Подозреваемый находится где-то внутри плотины и не знает, что нам звонили. Ньют заперся в диспетчерской и поднимет дверь, когда вы позвоните у входа.
   Колла включил двигатель и отъехал от тротуара. Развернувшись, они поехали к плотине.
   – Оружие? – спросил Колла.
   – Детектор не показал никакого металла. Никаких сведений насчет подозреваемого в полиции нет. Может вести себя неустойчиво. Известно, он какой-то фанатик. Думает, что наша плотина вот-вот рухнет.
   – А как насчет верхних ворот?
   – Ваш ключ номер пятнадцать должен открыть. А если нет, на подходе люди Ньюта, они помогут въехать.
   – Звучит довольно кисло. А еще какую-нибудь помощь получим?
   – Дорожный патруль посылает машину.
   – Понял. Конец связи.
   Из отделения для перчаток полисмен Саймон достал кольцо с ключами.
   – Нам, возможно, достался какой-то психопат, – сказал он.
   – Да, похоже на то. Надеюсь, такой, что можно успокоить ласковыми речами.
   Его надежда действовать скорее психологией, нежели силой, рухнула при виде сорванных и искореженных верхних ворот.

* * *

   Пожелав Рошеку доброй ночи, Герман Болен подождал в коридоре за дверью гостевой спальни, чтобы посмотреть, ляжет ли тот спать или же будет сидеть, пытаясь заставить себя успокоиться. Когда узкая полоска света под дверью почернела, Болен вздохнул с облегчением.
   По крайней мере я на какое-то время спихнул его с себя, перевел он дух, спускаясь по лесенке в свой маленький рабочий кабинет. Уселся за письменный стол и набрал номер телефона электростанции. Удивительно, насколько вдруг осложнилась жизнь. Вопросы о безопасности плотины в ущелье Сьерра поднимались в самых последних инспекционных докладах: один из наиболее надежных служащих фирмы непостижимым образом исчез и виновен по меньшей мере в явной беспечности; Рошек заявил, что может оставить свой трон на несколько лет, а затем принялся терроризировать жену и выдворен полицией из собственного дома. А теперь еще и эта история с Крамером. Одно то, что Крамер возражал Рошеку и сам же добился своего увольнения, не может не удивить, но в то, что он потом поехал в Саттертон и сумел пробраться внутрь плотины, было вообще почти невозможно поверить. Если Рошек решит настоять на своем, парень попадет в тюрьму. Болен испытывал отвращение к себе за то, что счел того ужасного типа рассудительным, и подумал: не было ли у этого молодого инженера в прошлом каких-нибудь психических заболеваний? Звонок к его родным или в клинику Меннингера, возможно, помог бы раскопать что-нибудь.
   – Это снова Герман, – сказал он, когда Уизерс ответил. – Есть что-нибудь новое?
   – Полицейские уже едут, но пока сюда не добрались.
   – Хорошо. Крамер снова не появлялся?
   – Полагаю, он все еще внизу, в этой дыре.
   – Не впускайте его в диспетчерскую. Если он там разбушуется, может в самом деле причинить массу вреда.
   – Вы думаете, может разбушеваться? Господи, как я рад, что эти большие окна пуленепробиваемые.
   – Не знаю, что он может сделать. Я совершенно неверно оценил его. Не думаю, что следует беспокоиться по поводу каких-то пуль... хотя... если только полиция не разнервничается и не откроет пальбу... Надеюсь, они применят минимальную силу. Все думаю о своем последнем разговоре с Крамером. Он был в особенности расстроен тем, что посчитал чрезвычайно высокой протечку воды в галерею D. Можете сказать мне что-нибудь о том, какие там условия, вот прямо с вашего места?
   – Галерея D? Там, я думаю, несколько дистанционно контролируемых датчиков давления в скважинах. Я, знаете ли, занимаюсь только электрической частью, а в гидравлике не силен. Не вешайте трубку, пока не подойду к другому аппарату, он на панели нижней галереи в том конце комнаты... Слушаете, мистер Болен? Здесь три циферблата по галерее. У двух стрелка на нуле, у третьей на пределе. Думаю, они неисправны. Я работаю здесь уже полгода, и эти показания никогда не изменяются. Могу проверить протечку в настоящий момент по расходу электроэнергии... Одну секунду... поглядим... Похоже, всего треть нормального. Могу предположить, что два из трех насосов не работают.
   – Два насоса не работают? Это означает, что на полу туннеля, возможно, несколько сантиметров воды. Если трещина у третьего насоса в трубопроводе высокого давления, Крамер подумает, что туда вливается озеро. Не дайте ему себя запугать.
   – Я понял.
   – И еще: если эти насосы не работают, немедленно отправьте кого-нибудь снова подключить их к линии. Мы не хотим, чтобы инспектор от штата обнаружил там кучу испорченного оборудования.

* * *

   В самом низу этих ступеней Фил стоял в темноте, вода доходила до бедер. «Не надо волноваться, – сказал он себе, – только из-за того, что свет над головой не горит, а насосы не работают. Все это вряд ли нормально, но нет никаких признаков надвигающейся катастрофы». Оставив рулон чертежей на сухой ступеньке, он начал пробираться вперед, туда, откуда слышался шум потока воды. Луч фонаря проникал всего лишь до следующей завесы воды, капавшей со стен и потолка туннеля. В пятнадцати метрах от лестницы он обнаружил то, что показалось главным источником этого потока: воду, энергично бьющую ключом откуда-то снизу. Он попытался ступней на ощупь определить, прав ли он, что она хлещет из-под пола из пробитой трубы. Однако струя была слишком мощной, ногу отбросило в сторону, и она наткнулась на какой-то погруженный в воду, приткнувшийся к стене, похоже цилиндрический предмет, завернутый то ли в холст, то ли в сукно. Когда Фил пробирался мимо, предмет откатился в сторону.
   Глубже в туннеле фонарь Фила осветил прямоугольное помещение, на его левой стене полуоткрытая стальная дверь с надписью «Галерея D». Фил знал, что доказательство его правоты – там. Он сдерживал свой страх, сосредоточиваясь на технических сторонах работы, которую предстояло сделать. Он уже чувствовал, что был вправе прорваться сюда. Это фантастическое количество воды лучше всяких словесных доводов демонстрировало, что дренаж, система насосов, инспекция и методы контроля, чем так гордился Рошек, не выполнили своего теоретического назначения. Более того, его. Фила, компьютерная программа, хоть и была, возможно, далеко не безупречной, подтвердила его предположения. Даже если подводная струя всего лишь результат разрыва выпускной трубы, совесть его чиста, он первым подал своего рода сигнал тревоги. Прежде всего, если тотчас же не начать экстренную откачку воды, ее уровень поднимется настолько высоко, что все насосы и измерительные приборы в этой части сооружения придут в негодность. У него теперь было достаточно фактов, чтобы стереть это презрительное выражение с физиономии Рошека и перебороть снисходительное отношение Болена. Но Филу хотелось также проверить свою более важную догадку, что плотина в принципе непрочна. Чтобы доказать это, он пожелал взглянуть на измерительные приборы в галерее D, которые пока еще находились над водой и действовали.
   Коридор позади этой двери постепенно опускался, и всего метров через двадцать пять Фил оказался в воде по грудь. Он остановился и посветил фонарем вверх, чтобы определить, как далеко еще до датчиков. В шести метрах от себя увидел мерцающую горизонтальную плоскую струю, которая заставила его рот открыться, а плоть съежиться: вода под сильнейшим давлением била из зазубренной трещины от одной стены туннеля до другой. Водяной поток на глазах нарастал, несколько небольших кусков бетона у его основания оторвались и выстрелили через туннель с силой винтовочных пуль.
   – Это не протечка, – сказал он, делая несколько шагов назад и пытаясь сглотнуть слюну, – и не прорыв трубы. Это проклятый пролом...
   Он повернулся и зашагал в направлении главного туннеля как только мог быстро, соображая: а не будет ли быстрее, если поплывет? Он впервые осознал с тревогой, насколько скользок пол у него под ногами. Скользкий? Подняв фонарь одной рукой повыше, опустил другую до дорожки, для чего пришлось погрузить в воду голову и плечи. Он поскреб ребром ладони вдоль бетона и вытащил руку из воды. Свет фонаря подтвердил подозрения: сложенная чашечкой ладонь была полна глины. Поступавшая в туннель вода несла с собой часть насыпи. Он вылил эту жидкую глину в карман своей рубашки и застегнул пуговицу. В трех метрах от него внезапные волны в главном туннеле начали закрывать дверь в галерею D. В отчаянном прыжке он сумел просунуть руки в сужающуюся щель и с силой отпихнуть дверь обратно, достаточно далеко для того, чтобы протолкнуться. Его больше не волновали ни подтверждение собственных догадок, ни спасение карьеры, ни стремление сказать последнее слово Болену и Рошеку. Теперь имело значение только спасение собственной жизни. Задыхаясь, он карабкался вверх по ступеням. Путь преградил бурлящий подводный фонтан, который теперь бил до потолка туннеля раз в десять сильнее прежнего. Фил в безумном порыве нырнул вперед... прямо в холодные, закоченевшие руки Лоуренса Джефферса.

* * *

   А в здании электростанции стрелки на двух циферблатах, считавшихся неработающими, скакнули от нуля к самым верхним отметкам.

* * *

   Теодор Рошек не мог заснуть. Он нащупал в темноте лампу на тумбочке у кровати, включил свет, спустил ноги на пол и поставил телефонный аппарат на колени. Он должен позвонить Элеоноре. Она никогда не была особенно расположена слушать, когда ему хотелось обсудить дела, которые она считала «тяжелыми». Но, возможно, когда услышит, через что ему пришлось пройти, простит за то, что разбудил, и скажет что-нибудь ободряющее. Да просто услышав ее голос, он почувствовал бы себя лучше. К сожалению, когда он позвонил в «Лесной ручей», свою дачу на реке Сьерра-Кэньен, послышался сигнал «занято». По всей вероятности, она решила хорошенько выспаться и, как обычно, сняла трубку.
   Он опустил голову на подушку и лежал, пристально глядя в потолок. А внизу, в кухне, Герман Болен стоял у плиты, подогревая себе еще одну кружку кофе и дожидаясь, когда же зазвонит телефон.

Глава 19

   Когда небольшая струя воды в полу туннеля превратилась в мощный гейзер, ее возросшая сила сдвинула застрявшее у стены тело Джефферса и покатила его вверх этаким необычным кувыркающимся колесом с нелепо растопыренными руками. Прежде чем это тело натолкнулось на него, Фил увидел на смертной маске остекленевшие глаза с застывшим в них выражением ужаса еще большего, чем его собственный. Фил в страхе отпрянул назад, уронил фонарь и, потеряв равновесие, упал. Его хриплый вопль был заглушен накрывшей с головой водой. Когда он сумел подняться на ноги и, оказавшись в сплошной темноте, побрел на звук поднимающейся воды и снова натолкнулся на тело, плавающее лицом вверх и загораживающее проход, Фил плотно зажал в кулаках рубашку мертвеца и начал толкать его перед собой. Глубоко вдохнув и нырнув под воду, двинулся вперед, используя труп как щит и как средство удержания равновесия. Когда миновал фонтан, стрелявший вверх подобно струе из разорванного гидранта, вода оказалась на уровне его талии – на тридцать сантиметров выше, чем когда он проходил здесь всего десять минут назад. Фил с усилием продвигался вперед, толкая перед собой тело для ориентировки, постоянно касаясь одной ступней края дорожки. У подножия лестницы посмотрел вверх и высоко над собой увидел слабые огни. Слава Богу, подумал он, свет отключился только у дна. Он начал восхождение, преодолевая разом не больше одной ступеньки и волоча за собой неуклюжее тело. Продвинувшись метров на шесть, он ослабил хватку и уселся, чтобы перевести дух. Труп соскользнул вниз на несколько ступеней и вклинился в водосточный желоб между дорожкой и изгибом стены туннеля. Фил попытался собраться с мыслями. Была ли у него возможность вытащить тело наружу и при этом спастись самому? Какой смысл рисковать собственной жизнью ради того, чтобы спасти чей-то труп? Он ощутил растущий холод в ногах и заинтересовался: не признак ли это того, что он впадает в шок? Всмотревшись вниз, в полумраке увидел, что лестница под ним заполнена водой. Беззвучно поднимаясь, она лизала его ступни, икры, колени... Он откатился от нее и снова начал карабкаться на четвереньках вверх по ступеням к этим далеким огням.

* * *

   Уизерс проклинал собственную глупость. Какого черта я позволил этому парню войти внутрь? Поднимай дверь только для людей, которых ты знаешь или которые имеют оговоренные заранее полномочия, – вот каковы инструкции. О Господи, ну и получу я по заднице, когда сюда доберется Джефферс, или Болен, или еще кто-нибудь из персон. Но я-то думал, что по заднице надают, если я не позволю ему войти в помещение! Откуда же я мог знать, что он обманщик? Он же знал и говорил все, что нужно. Да любой другой на моем месте сделал бы то же.
   В стену были вделаны четыре телеэкрана кругового обзора. Один из них показывал площадку перед входом в туннель и автостоянку, Другой – электрический распределительный щит, третий – генераторный зал, а четвертый – щит управления турбинами. Два последних обычно были наведены на циферблаты датчиков, но их можно Дистанционно сдвинуть, чтобы осмотреть любую часть этих помещений. Манипулируя двумя небольшими ручками, Уизерс навел четвертую камеру на дверь, ведущую к смотровым галереям. Он переводил взгляд с первой камеры на четвертую, надеясь, что полиция появится раньше нарушителя.
   Прожужжал гудок, и вспыхнул огонек на телефоне горячей линии, связанной с Тихоокеанским центром распределения газа и электроэнергии в Окленде, откуда по всей северной Калифорнии растекалась энергетическая мощь.
   – Ущелье Сьерра.
   – Центр распределения электроэнергии. Ранчо-Секо можно отключить через несколько часов. Во время утренней пиковой нагрузки нам понадобятся от вас дополнительно двадцать мегаватт. Я полагаю, вы сможете утрясти это? У нас ваши показания равны восьмидесяти шести процентам штатной нагрузки, не считая третьего агрегата. У вас там что, какая-то утечка энергии? Какой у вас подъем после прилива?
   – Ну, у нас тут растеклось с полметра, но послеприливный уровень уже понижен. Дополнительные двадцать мегаватт не составят проблемы.
   На четвертом телеэкране Уизерс увидел, как Крамер вломился через дверь в конце турбинного зала и обвис на стальных перилах ограждения, явно пытаясь отдышаться. Он судорожно глотал воздух; плечи и грудь тяжело вздымались. Уж не рвало ли его? Прищурившись, Уизерс все же не смог этого определить. Куда же запропастились эти проклятые полицейские?
   – Я могу вам перезвонить? – спросил он диспетчера. Голос из Центра распределения электроэнергии монотонно продолжал:
   – Проверяя поступающие к нам сведения по ущелью Сьерра, мы, кажется, отмечаем частые колебания в течение последних тридцати минут или около этого. Ничего серьезного, совсем чуть-чуть. А что там по вашим приборам?
   – Послушайте, я вот прямо сейчас ужасно занят. Перезвоню примерно через полчаса и...