Блейк Дженнифер. Южная страсть

   Пожилая женщина уже оправилась от заражения. Рана на руке все еще отливала фиолетовым, но хорошо зажила. Она снова занялась своими обычными делами, а также консервированием смородины и слив, которые дети из поселка таскали ведрами, и изготовлением желе, джемов и наливок из соков. Она сбивала масло и продавала его приезжавшим за ним специально горожанам, а еще продавала остававшуюся после получения масла пахту и свежие яйца, которыми тетушка Эм особенно гордилась. Ее прибыль съедали, как она заявляла, Рэнни и Лайонел, которые каждое утро требовали плотный завтрак из булочек с маслом, яиц и ветчины, молока и свежего джема. Однако жалобы эти были только шуткой, она всегда с удовольствием наблюдала, как они все поедают.
   Запасы, приготовление пищи, планирование блюд и сами трапезы занимали большую часть дневных забот тетушки Эм, поэтому никто, кроме Летти, не удивился, когда она объявила, что четвертое июля будет ознаменовано пикником с жареной рыбой. Однако тетушка Эм указала ей не без ехидства, что многие предки жителей южных штатов тоже воевали за свою свободу от британского господства. У северян, сказала она, совсем нет монополии на празднование Дня независимости.
   Они собрались на берегу реки рано, когда еще не ушла предрассветная прохлада, а солнце только показалось над горизонтом. Столь ранний выход вызывал некоторое недоумение у Летти, пока до нее не дошло, что рыбу для празднества они должны поймать сами. Помимо обитателей Сплендоры, включая Маму Тэсс и Лайонела, были остальные Тайлеры из Элм Гроува. А еще приехали Мартин Идеи, который в этот день как бы сопровождал Салли Энн в качестве кавалера, военный контингент в полном составе, среди него выделялся полковник, и даже сборщик налогов О'Коннор.
   Летти было немножко жалко этого ирландца. Его вроде бы никто не приглашал, никто не желал его компании. Он просто появился, когда они отправлялись. Более чувствительный человек не поехал бы, но, видимо, Сплендора была одним из немногих мест, где его еще терпели, и он влез, невзирая ни на что.
   Он был довольно жалок, когда подходил то к одной группе, то к другой, произносил иногда одну-две фразы, но по-настоящему не вступил ни в одну беседу. Сэмюэл Тайлер относился к нему подчеркнуто пренебрежительно и сразу уходил, если он приближался. А как-то Салли Энн даже отдернула юбки, словно от какой-нибудь заразы, когда он проходил мимо. Военные, однако, обменивались с ним шутками, а Рэнни улыбнулся ему и предложил удочку. Он взял ее с явной признательностью, хотя только пробормотал слова благодарности.
   Ред-Ривер была названа так из-за ржавого цвета воды, чему она была обязана краснозему, смываемому с протянувшихся по берегам полей, и богатым железной рудой холмам дальше на севере, откуда вода сбегала в реку весной и зимой с таянием снегов. Вода всегда была слегка красноватого оттенка, хотя летом он был не так заметен.
   Ловить рыбу на Ред-Ривере было нелегко. Они двинулись вверх по течению от Гранд-Экора, миновали находившиеся поблизости от города высокие утесы, с которых, по преданию, покинутые любимыми индейские девушки бросались вниз, чтобы принять смерть. Однако они решили не останавливаться здесь не из-за дурной славы этого места, а потому, что тут трудно было спуститься к воде. Наконец удалось выбрать участок, где берег был довольно пологим, с песчаными наносами, на которых было удобно стоять. Протянувшиеся по берегу заросли ивы, эвкалипта, кизила и других кустарников, перевитые лианами и мхом, давали какую-то тень, хотя и затрудняли передвижение и были помехой при забрасывании наживки и вытаскивании крючка из воды.
   Мать Салли Энн, единственная из всех, предпочла не забрасывать удочку. Пожилая женщина расстелила одеяло для самых юных участников пикника, двух племянников Салли Энн, которые еще недавно только ползали. Она сидела рядом с ними и отгоняла комаров и мошек веткой. Остальные разбрелись вдоль берега. Большинство из них ходили взад и вперед, выискивая затонувшие бревна, излучины и коряги — «рыбные» места, в которых, скорее всего, и пряталась рыба. Оказалось, что самые лучшие места, как правило, были и самыми недоступными: либо все закрывали кусты, либо там был обрывистый или топкий берег.
   Питер и Лайонел устроились с баночкой червей и с рогулькой, выломанной из подходящего дерева и предназначенной для насаживания их добычи. Они ругались и шикали на всех, кто проходил мимо, беспокоясь, что огромного монстра, которого они собирались поймать, могут вспугнуть.
   Тетушка Эм и Мама Тэсс, ветераны рыбной ловли, принесли деревянные ведерки, чтобы сидеть на них. Они перевернули ведерки вверх дном и устроились на них с деловитой решимостью. Сэмюэл Тайлер ушел ниже по течению, он поглядывал то на солнце, то на деревья, отбрасывавшие тень на воду, и что-то бормотал.
   Люди, одетые в синюю форму или, скорее, частично одетые в форму, отдельные элементы которой сочетались с имевшейся у них гражданской одеждой, притащили к реке деревянную лодку с обрубленными носом и кормой. Трое или четверо из них набились в эту лодку и, отталкиваясь шестами, двигались вниз и вверх по течению, запутывая леску, цепляя крючками друг друга за шляпы, в общем, весело проводя время.
   Летти устроилась у вывернутого из земли дерева, зеленые ветви которого лежали в воде. Рядом с ней ниже по течению расположился Рэнни, а выше по течению — Мартин, О'Коннор и. Салли Энн. Рэнни показал ей, как насаживать наживку, нанизывая извивающегося червяка на зловещее острие без тени сожаления. Вместо лески у нее была черная шелковая нить, а удилище — бамбуковая трость из зарослей в Сплендоре, за кузницей. Примерно в четырех футах от крючка на леске был поплавок из пробки, обточенный так, чтобы он принял более или менее сферическую форму. Его принес полковник Уорд. Это был еще один вклад армии в мероприятие, наряду с лодкой, уже привычными лимонами, парой брезентовых чехлов, которые, когда наступит время трапезы, станут их столами. Не совсем уверенная, что же делать с удочкой, Летти смотрела, как Рэнни мастерски и без усилий забросил свою наживку в воду. Она, как могла, постаралась все сделать так же.
   Солнце поднялось выше. Стало жарче. Вокруг жужжали мухи. Писк комаров раздражал, но еще больше действовало на нервы, когда они затихали. Это означало, что злобные насекомые нашли, куда усесться, чтобы попробовать крови своих жертв.
   Время от времени раздавались крики, когда чей-нибудь поплавок погружался в воду и на берегу появлялся сверкающий на солнце окунь или другая крупная рыба. Салли Энн поймала ильную рыбу длиной в два фута и весом в несколько фунтов. Было очень забавно вытаскивать ее, сказала Салли Энн, но рыбина вряд ли стоила затраченного на нее червя. Это была «сорная» рыба со множеством мелких костей. Мартин и полковник Уорд чуть не подрались, когда спорили, кому снимать ее с крючка. Завоевал эту честь Мартин, хотя вполне возможно, полковник добровольно уступил ему после того, как посмотрел на рыбу, напоминавшую какое-то доисторическое существо, хрюкавшее, обхватившее леску зубами и скрежетавшее, как поперечная пила. Пока Мартин освободил крючок и леску, он взмок, вышел из себя и изругался. Он забросил ильную рыбу, к тому времени уже дохлую, в кусты.
   Через некоторое время из кустов донеслось громкое похрюкивание и повизгивание.
   Летти обернулась и широко раскрытыми глазами посмотрела на Рэнни.
   — Что это?
   — Это не рыба, — он даже не оторвал глаз от поплавка.
   — Что же тогда?
   — Свиньи.
   — Свиньи?
   — Они поедают падаль. Они любят рыбу. Да и все остальное.
   — Тьфу!
   Он пожал плечами и улыбнулся ей:
   — Это лучше, чем если бы она осталась там и воняла. Он был прав. Любая рыба, которую не держали в воде, тут же на жаре портилась.
   Свиньи убежали. Возвратилась тишина. Рэнни поймал рыбу, которая отливала и красным, и голубым, и серым. Летти вытащила крючок и посмотрела на червя. Он был все еще там. Рэнни поймал еще одного окуня.
   Летти нахмурилась:
   — Почему у вас ловится рыба, а у меня нет?
   — Вы утопили своего червяка.
   Это звучало, как обвинение в ужасном преступлении, хотя было непонятно, что же в этом такого, ведь все равно бедолаге предстояло быть съеденным рыбой.
   — Ну и что?
   — Насадите другого.
   — Да и этот пока еще, по-моему, выглядит прилично.
   — Вы же не рыба, — сказал он важно. — Червяк должен извиваться.
   — Это похоже на пытку.
   — Так оно и есть. Вы что, никогда раньше не ловили рыбу?
   — Нет, — ответила она, оправдываясь. Он чуть улыбнулся ей.
   — Почему же вы не сказали? Насаживайте нового червя.
   Летти, сжав губы от отвращения, стянула дохлую наживку и осторожно насадила на крючок нового, отчаянно извивающегося червяка. Удерживая его пальцами, она с мукой в глазах взглянула на своего учителя.
   — Ну, и что теперь?
   — Опускайте его в воду.
   — Сделано. — Она забросила наживку в реку.
   — Давайте ему время от времени немного подышать, подергивайте леску.
   Она выполнила эти указания и другие, которые он давал ей с небольшими перерывами. Но ничего не помогало. Через некоторое время она продвинулась по берегу ближе к Мартину. О'Коннору, похоже, везло так же, как и ей. Он тоже перешел по берегу и забросил крючок между ней и Мартином.
   Тетушка Эм издала торжествующий возглас. Летти вытянула шею в ее направлении. Пожилая женщина поймала огромную гладкую серебристо-серую рыбину, у которой оказались усы.
   — Это сом, — откликнулась тетушка на прозвучавший откуда-то сзади вопрос. Юбка тетушки Эм поднялась почти до колен, когда она согнулась на своем перевернутом ведре. Под юбкой у нее были мужские брюки, а на голове — старая потертая мужская шляпа. Костюм был чрезвычайно практичен и столь же удобен.
   Летти надела свои самые старые юбку и блузку, самые потрепанные туфли и все же чувствовала себя по сравнению с другими разодетой. Даже на Салли Энн было выцветшее и залатанное платье, едва доходившее ей до щиколоток.
   Оглядевшись, не смотрит ли кто, Летти закатала рукава выше локтей и пошире расстегнула воротник для большей прохлады. Она отбросила туфли, стянула чулки, скатала их в клубок и опустила в карман. Потом снова надела туфли.
   Река бежала мимо, солнце отражалось на ее поверхности миллиардами крошечных сверкающих зеркал. Иногда вода с тихим журчанием закручивалась в небольшие водовороты. По ней плыли куски коры, листья, лепестки упавших с деревьев цветов. Стрекоза, красивое насекомое, переливавшееся голубым и зеленым цветом, с темными прозрачными крылышками, уселась на конец удочки Летти. Огромный белый журавль удилища, над которым медленно и чудесно трепетали легкие крылышки. В окружавших их деревьях сновали птицы. Было тихо, спокойно и мирно. Нужно было только сидеть и смотреть на торчавший из воды поплавок.
   Ее поплавок! Он исчез. Она сжала удочку и дернула ее вверх. Леска на мгновение натянулась, потом, когда рыба сорвалась с крючка, взлетела из воды вверх, все выше и выше. Конец лески с крючком обмотался вокруг ветки высоко на дереве и зацепился там.
   То, что крючок зацепился, не показалось Летти чем-то необычным. Но она не видела, чтобы у кого-нибудь, даже у Питера, крючок цеплялся за верхушку дерева. Покраснев от досады и разочарования, Летти дергала удочкой. Ничего не выходило. Она дергала удочку и влево и вправо. Леска щелкала и вибрировала, ветка раскачивалась, как в бурю, но крючок не хотел отцепляться. Обрывки листьев и коры посыпались на О'Коннора. Он посмотрел на запутавшуюся над ним леску и засмеялся.
   — Мы же ловим рыбу, мисс Мейсон, а не птиц.
   Через плечо Летти бросила взгляд на Рэнни, находившегося дальше по берегу. Он был поглощен тем, что снимал с крючка очередную рыбу. Ждать помощи было неоткуда. Развернувшись, она взяла удилище обеими руками и сильно дернула. Неожиданно с громким треском крючок освободился. Что-то длинное, толстое и извивающееся свалилось с дерева, ударилось в плечо О'Коннору, съехало вниз у него по груди и тяжело шлепнулось на землю. Сборщик налогов издал хриплый крик.
   — Змея!
   О'Коннор отскочил назад, спотыкаясь и ругаясь, бросил удочку. Змея распрямилась и с тихим всплеском исчезла в воде. О'Коннор повернулся к Летти.
   Вначале белый как мел, О'Коннор стал красным от злости. Он шагнул к Летти.
   — Какого черта! Вы соображаете, что делаете?
   — Простите меня! Я же не знала, что она там. — В словах Летти звучало искреннее раскаяние.
   — Это же был водяной щитомордник. Я их видел раньше. Я был бы уже мертвым, если бы он укусил меня!
   О'Коннор налетел на нее. Глаза его сверкали, над верхней губой выступили крупные капли пота. Он схватил ее за плечо, и Летти почувствовала, как он трясется от ужаса.
   Неожиданно рядом оказался Рэнни. Он сжал своими крепкими пальцами запястье О'Коннора, оторвал его руку от плеча Летти и отбросил его.
   Мартин тоже подбежал, его симпатичное лицо было нахмурено.
   — Черт побери, О'Коннор, это же произошло случайно. Что вы так распалились?
   О'Коннор посмотрел на них и пробормотал:
   — Я не выношу змей.
   — И я их не выношу, если уж на то пошло, — сказал Мартин жестко и многозначительно.
   — Вы хотите сказать…
   — Я просто говорю, как есть. Не более того. Несмотря на примирительный тон, глаза Мартина
   сузились, он не собирался отступать перед вызовом, если сборщик налогов имел намерение его бросить.
   — Пожалуйста, я прошу прощения, — Летти попыталась замять конфликт, который вспыхнул так неожиданно.
   О'Коннор отвел глаза от Мартина и снова посмотрел на Летти.
   — Мне кажется, мисс Мейсон расположена к малодостойным компаниям. Я слышал, как-то ночью, не так давно, ее видели с человеком, который по описанию очень похож на нашего благородного Робин Гуда, Шипа.
   У Летти перехватило дыхание. Она почувствовала, как двое других мужчин напряглись, внимательно вглядываясь в сборщика налогов.
   — Кто это говорит? — спросил Мартин.
   — Я не скажу, но было бы очень забавно, если это оказалось бы правдой.
   Мартин быстро взглянул на Летти, потом снова повернулся к человеку, произнесшему обвинения в ее адрес.
   — Да Боже мой, ведь Шип убил ее брата. Если я еще услышу эту клевету, кто-то об этом очень пожалеет.
   — Вы мне угрожаете?
   — А что, вы один из тех, кто якобы ее видел?
   — Конечно, нет! — Ответ был скорым и смущенным.
   — Тогда вам нечего беспокоиться. Я все-таки думаю, для вас на сегодня рыбалки уже довольно. Вряд ли ваше общество придется по душе мисс Мейсон.
   Это заявление прозвучало довольно властно. О'Коннор сжался.
   — В любом случае и та и другая потеряли для меня привлекательность.
   Рэнни издал тихий звук и шагнул вперед. О'Коннор поспешно отступил, когда увидел выражение его лица, потом отошел еще на шаг. Он посмотрел на них троих и уродливо скривил толстые губы.
   — Я этого не забуду.
   Мартин сжал кулаки и медленно произнес:
   — Надеюсь, что нет.
   Эти слова были последними. О'Коннор только злобно посмотрел и отвернулся. Он потащился к своей коляске. Когда он скрылся за деревьями, Летти повернулась к Мартину.
   Раньше, чем она смогла заговорить, он произнес:
   — Я приношу извинения за те слова, которые только что прозвучали в присутствии дамы.
   — Уверяю вас, я не обратила на них внимания. Спасибо, что заступились за меня.
   — Не стоит благодарности, но Рэнни был здесь раньше меня.
   — Да, — согласилась Летти, улыбаясь, и повернулась, чтобы обратиться к Рэнни, но увидела только его спину.
   Он уже возвращался на свое место, чтобы опять заняться рыбалкой.
   Инцидент остался незамеченным. Никто, казалось, не увидел ничего, кроме отъезда О'Коннора. Раз или два его окликали, но Мартин все сгладил, крикнув в ответ, что сборщику налогов стало слишком жарко и он решил, что с него хватит. При этом известии никто не выразил сожаления.
   Из-за рывка крючок Летти разогнулся и червяк пропал. В сомнении она посмотрела на крючок, вытерла его об юбку, подражая движению, которое заметила у тетушки Эм. Потом зажала крючок зубами и осторожно прикусила. Получилось отлично. Крючок опять походил на крючок. Летти снова насадила наживку и забросила в воду.
   Усиленное изображение из себя бывалого рыбака не могло отвлечь ее мысли от вдруг возникшей проблемы. Ее видели с Шипом. Конечно, точно никто не мог сказать, но разговоры пошли. В городе ей перемывали кости. Как глупо было думать, что она сможет проехать через Накитош, не важно, что поздно, и уберечься от любопытных взглядов. Она пыталась убедить Шипа не провожать ее, но его беспокоила ее безопасность. Это было бы забавно, если бы не было так печально.
   Она была права. Ей нужно было вернуться домой.
   Из раздумий ее вывел вид вновь уходящего под воду поплавка. Секунду или две она позволила рыбе заглатывать наживку. Рыба пошла к коряге. Если она заплывет под нее, ее никогда не вытащить. Летти шагнула в сторону и резко подсекла. Нога попала на гнилой сук. Она слишком резко подвинулась, и в это время потянула рыба. Вдруг под ногами у нее оказался только скользкий глинистый берег. Летти поскользнулась, взмахнула руками и с приглушенным вскриком съехала в реку.
   Вода около берега едва доходила ей до колен. Летти закачалась, вытянув руки в стороны, но ноги слишком глубоко увязли в илистом дне, чтобы она могла упасть. Пробормотав проклятие, Летти стала поворачиваться к берегу, вытягивая ногу из хлюпающего, затягивающего ила и разворачивая отяжелевшую юбку, промокшую выше колен. С ноги соскочила туфля. Кое-как балансируя, она попыталась ее нащупать.
   — Требуется помощь?
   Это был Рэнни. Его исключительно лаконичные слова прозвучали успокаивающе. Он встал на колени, одной рукой схватился за дерево, а другую протянул ей.
   — Я никогда, — объявила Летти печально, — не стану рыбаком.
   — Рыбачкой.
   — Это все равно.
   Она протянула руку, но он вдруг убрал свою и показал ей на воду.
   — У вас уплывает удочка
   Рыба была все еще на крючке и тащила удочку к середине реки. Летти бросилась за ней, разбрызгивая воду и погружаясь по пояс. Схватив удочку, она закричала, увидев, как на крючке бьется здоровый окунь, подтянула рыбу к себе и взялась за леску у крючка. Обернувшись к Рэнни, она засмеялась:
   — Смотрите! Я поймала рыбу!
   Она раскраснелась и с трудом дышала, на лице грязная вода, шпильки вылетели из волос, и они ниспадали волнами. Но на душе было тепло, она была счастлива и прекрасна, широко улыбалась. Рэнсом ощутил, как сжалось у него сердце, как сидящая в нем боль стала еще глубже. Его охватила такая ревность, когда она благодарила Мартина несколько минут назад, что возникло желание сбросить своего друга в реку. А сейчас он всеми силами сдерживался, чтобы не вытащить Летти из воды и не наброситься на нее с объятиями прямо на илистом берегу. Он теряет контроль над собой, а дела идут и так все хуже и хуже с тех пор, как он ее увидел. Рэнни должен что-то предпринять, но что — он и понятия не имел.
   — Да, вы поймали рыбу, — сказал он, делая усилие, чтобы голос остался равнодушным. Ему захотелось разрыдаться, когда он увидел, как радость уходит с ее лица.
   Пойманную рыбу чистили и готовили здесь же, на берегу. Мама Тэсс развела костер и нажгла углей. Большой чугунный котел подвесили над угольями, положили туда топленый жир, который расплавился и пузырился.
   Первое блюдо, которое предстояло приготовить, называлось «щенячьи заглушки»: в комочки сырого кукурузного теста замешивались рубленые лук и острый перец, а еще немного свежих кукурузных зерен. В котле они вздувались, покрывались хрустящей корочкой, а внутри были сочными и острыми. Потом рыбу посыпали подсоленной кукурузной мукой и бросали сразу по нескольку штук в котел, в разогретый жир. Последней готовили картошку. Нарезанные ломтиками картофелины очень быстро становились золотистыми и нежными на вкус.
   Как раз когда поджаривали картофель, подъехало семейство Вуазен — месье, мадам, их дочь Мари и ее подруга Анжелика Ла Кур. Помимо набора для игры в крокет, для того чтобы легко влиться в компанию, они привезли два арбуза размером с пивные бочки, а полосы были такими темными, что казались почти черными. Однако вступительный взнос и не требовался — им в этом обществе всегда были рады, и еды хватало на всех. Привезенную провизию было просто некуда класть, и арбузы поместили в заполненную водой лохань, чтобы охладить.
   Наконец все было готово. Брезентовые чехлы расстелили в тени раскидистых дубов и ясеней. На чехлы поставили огромные блюда с едой, сложенной горками, наборы жестяных тарелок и вилок, кипу старых салфеток. По краям положили одеяла, чтобы удобно было сидеть и не лезли муравьи. Питеру и Лайонелу поручили раздавать лимонад, который наливали Летти и Салли Энн. Приготовленные тетушкой Эм маринованные огурцы и бутылки с томатной приправой передавались вместе с нарезанным луком.
   Запах дыма, восхитительные ароматы из чугунного котла вместе с утренней разминкой вызвали у всех волчий аппетит. Каждый наложил себе сам всего, чего хотел, и, устроив тарелки на коленях, начали пировать. Большинство отказались от вилок, разламывали рыбу руками, вынимали кости и брали «заглушки» руками. Приходилось часто обращаться к салфеткам, чтобы вытереть жирные пальцы и губы, но никто не жаловался. Наоборот, звучала хвала в адрес Мамы Тэсс, особенно со стороны воинов федеральной армии, которые впадали в крайность, заявляя, будто никогда и не подозревали, что такая вкусная еда существует.
   Наконец была съедена последняя «заглушка» и последняя картошка подхвачена с блюда. На десерт предложили оладьи, но никто уже не хотел есть. Путем голосования было решено сделать перерыв на час, а то и на два-три, прежде чем разрезать арбузы. Спешить было некуда. До темноты оставалось еще много времени.
   Грязная посуда была вымыта в реке с песком, завернута в чехлы и сложена в фургоны, чтобы не собирать мух. Женщины постарше двинулись вдоль дорожки «утрясти обед» и взяли с собой двух самых маленьких детей. Салли Энн, ее сестра, Мари Вуазен, Анжелика, полковник, Мартин и лейтенант из штата Мэн убрали с полянки ветки и листья и подготовили площадку для крокета. Остальные мужчины и дети лежали на одеялах и стонали, жаловались, что они слишком много съели, а кое-кто начал и похрапывать.
   Действительно, было очень трудно не задремать в столь жаркий день, да еще после такой еды. Приятно было в тени. Легкий ветерок шевелил листья над головой, а солнце разбрасывало через листву солнечные зайчики на одеяла и лица отдыхавших на них. Летти села на уголок одеяла и прислонилась спиной к стволу большого ясеня. Прикрыв глаза, она наблюдала через ресницы за остальными, слишком сонными и удовлетворенными, чтобы потрудиться занять более удобную позу.
   Рэнни был тут, же, неподалеку. Он лежал на спине, подложив руки под голову. Рядом с ним лежали Питер и Лайонел, в тех же позах. Улыбка тронула губы Летти, когда она заметила, как мальчишки обезьянничают.
   Ее взгляд вернулся к Рэнни. Спит ли он? Сказать это было невозможно. Его грудь равномерно вздымалась, веки неподвижны. Но когда он так же лежал на веранде, он иногда вдруг открывал глаза и улыбался ей, словно чувствовал, что на него смотрят. Последнее время его головные боли повторялись не очень часто, возможно, он теперь спал лучше.
   На нижнюю часть его лица падало неяркое пятно солнечного света размером с ее ладонь. В этом свете его бронзовая кожа выглядела полупрозрачной, и она могла видеть еле заметную щетину на его чисто выбритом подбородке. Казалось странным, что цвет бород и усов у мужчин часто отличается от цвета их волос, иногда бывает совсем другим.
   Мысленно Летти возвращалась к той ночи на пароме и к фальшивой бороде, которая была на Шипе. Она не могла понять, почему не сорвала с него бороду. Оправдания, которые она для себя придумывала, никуда не годились. Правдой было то, что, как бы она ни пыталась сейчас объяснить это, она струсила. Где-то в глубине души она боялась узнать, кто он, боялась того, что это знание могло означать для нее. Усы — вот о чем она думала.
   У большинства мужчин, которые сейчас лежали у нее перед глазами, усы были, и преимущественно темные. У Мартина Идена была в усах рыжина. Почему раньше она ее не замечала?
   Конечно, когда Шип был в костюме старухи, у него не было бороды. Не было ее и когда он предстал в облике священника. С тех пор у него, наверное, не было времени ее отрастить, к тому же борода растет постепенно, и это было бы заметно. Может, даже сейчас он ходит с приклеенными усами, дожидаясь, пока его настоящие усы отрастут до своего полного блеска? А может быть, у него никогда и не было своих усов, что обеспечивает большую гибкость в принятии новых образов? Наверное, ей следует искать человека, который постоянно гладко выбрит, или человека c приклеенными усами.
   Летти была такой сонной, что в размышлениях ее было мало смысла. Конечно же, ходить все время с приклеенными усами слишком опасно, разве их фальшивость не так уж и очевидна при свете дня? Или же это то, что все как раз и думают? А Шип возьмет и поступит наоборот? Он смел, умен и готов рисковать. Он мог бы так поступить. Боже правый, а он действительно смел. Нет, ей не нужно думать об этом, не нужно. Спать Летти больше не хотелось. Она встала так тихо, как только могла, и пошла подальше от разложенных одеял. Ее привлек блеск речной воды, и она направилась к реке. Голова ее была наклонена, руки сжаты за спиной. Она шла широкими шагами, подбрасывая юбки. На жаре они высохли быстро, но теперь были какими-то негнущимися у щиколоток, словно накрахмаленными. Подняв голову уже рядом с водой, она увидела лодку. Одним концом она была вытянута на песок, вокруг другого плескалась вода. Летти повернула и пошла к лодке.