Он обнял ее за талию и притянул к себе.
   – А я повторю еще раз: я полюбил тебя с того самого дня.
   – Наверное, я тоже сразу тебя полюбила. Но у меня был Деннис, он мешал моим чувствам к тебе, Джек.
   – Получается, что его отношения с Сарой Тиздейл могут сыграть нам на руку.
   Она взглянула в его красивое лицо с суровыми, мужественными чертами и улыбнулась.
   – Наши судьбы в руках богов, дорогой. Шахматная партия продолжается. Интересно, как на этот раз они передвинут фигурки?
   – Что ж, посмотрим, – начал рассуждать Джек, – какие есть варианты. Первое: вы с Деннисом воссоединяетесь, а меня убирают с поля. Второе: мы все вчетвером живем одной большой и счастливой семьей.
   Доун засмеялась:
   – Если честно, не представляю себя в постели с тремя партнерами.
   – И последнее, но не самое плохое: ты разводишься с Деннисом, и Сара становится его законной женой.
   – А я стану твоей законной женой. Да, пожалуй, последний вариант мне нравится. – Она обвила его шею. – Знаешь, любимый, я сейчас тебя поцелую так, как никто никогда не целовал. И мне плевать, если Ролли и Мэй увидят!
   Он оглянулся на большой особняк.
   – Это может привести к последствиям прямо здесь, на лужайке. У Мэй и Ролли от удивления слетят штанишки.
   – Это пойдет им на пользу. Пусть хоть раз порезвятся голыми.
   – Ты испорченная девчонка!
   – А ты мой единственный мужчина отныне и навсегда, и давай забудем про шлюх из Сагино.

Глава 6

   Недели, проведенные в консульстве, были для Доун временем приятного отдыха. Только сейчас, когда они с Джеком вырвались на свободу, она осознала всю степень физического и душевного напряжения, пережитого ею в плену у Ладронов. По утрам она спала допоздна, а днем загорала на залитой солнцем террасе или гуляла по прохладному ароматному саду. Она помогала хозяйке развлекать гостей на вечеринках с коктейлями, которые Дрейфусы устраивали три-четыре раза в неделю для коллег-дипломатов и западных коммерсантов. Вечерами Доун и Джек лежали на террасе и любовались темно-синим небом, усыпанным мерцающими бриллиантами. Иногда они видели мириады падающих звезд.
   – Индейцы в Сагино говорят, что падающая звезда – это душа только что умершего человека, которая отлетает на небеса, – сказала Доун.
   – Что ж, с этим трудно спорить, – скептически заметил Джек. – В мире каждую секунду обязательно кто-нибудь умирает.
   – А моя мама говорила нам в детстве, что когда падает звезда, надо загадывать желание. Я сейчас загадала.
   – И что же ты загадала?
   – Хочу, чтобы Деннис и его молодая жена поскорее вернулись и мы бы покончили с этой неопределенностью.
   – Аминь.
   На другой день Дрейфус примчался из порта в двуколке и влетел в столовую, где его жена, Доун и Джек пили чай.
   – Приехали! – крикнул он, запыхавшись. – «Индийская принцесса» только что вошла в гавань!
   – Ну и что? – спросил Джек.
   – Это корабль, на котором Деннис Прайс и его жена… – Он осекся и беспокойно взглянул на Доун. – То есть я хочу сказать, что они с мисс Тиздейл плывут на борту «Индийской принцессы».
   Доун побледнела. Сердце бешено застучало в ее груди.
   – Ну вот, мое желание исполнилось. Я рада. – Она стиснула руку Джека. – А еще мне страшно.
   – Все будет хорошо. Не бойтесь, дорогая, – сказала Мэй, пытаясь ее утешить.
   – Они сразу же отправятся в консульство? – поинтересовалась Доун.
   Дрейфус вытер лоб носовым платком.
   – Думаю, да. Я попросил таможенников передать мистеру Прайсу, чтобы он как можно скорее пришел в американское консульство.
   – Теперь нам остается только ждать, – проговорила Доун.
   И они стали ждать. Минуты медленно складывались в часы. В конце концов Доун стало казаться, что время остановилось. Она расхаживала взад-вперед по террасе, не спуская глаз с гавани внизу. Наконец ее терпение было вознаграждено. Маленькая двухместная коляска с красной бахромой на балдахине покинула пристань и двинулась вверх по извилистой дороге, ведущей в консульство. Дрейфус вышел из дома с подзорной трубой и направил ее на конный экипаж.
   – Это Прайс и мисс Тиздейл, – подтвердил он.
   От волнения у Доун свело скулы, а губы сжались в бескровную линию. Джек обнял ее за талию.
   – Успокойся, дорогая.
   – Мне кажется, вам и мистеру Макхью лучше вернуться в дом, милочка, – предложил Дрейфус. – Думаю, мистера Прайса надо заранее предупредить о том, что вы живы и находитесь здесь, в консульстве. Конечно, эта новость сильно потрясет его, но ему будет легче, если я переговорю с ним с глазу на глаз, до того, как он вас увидит.
   – Согласна. Пойдем, Джек.
   Она взяла его за руку и через застекленные двери увела с террасы в дом.
   Несколько минут спустя двуколка остановилась перед консульским домом. Дрейфус сошел по мраморным ступеням, чтобы встретить прибывших гостей.
   – Мистер Прайс… – Не зная, как назвать Сару, он просто кивнул. – Рад вас видеть. Как отдохнули?
   – Очень хорошо, спасибо, – ответила Сара.
   Деннис выглядел мрачным и напряженным.
   – Мне передали, что вы хотите срочно со мной поговорить. Это насчет Доун?
   – Да.
   – Нашли ее тело?
   – Миссис Прайс нашлась, – сказал Дрейфус и поспешно уточнил: – Не тело… Она сама нашлась… то есть не нашлась, а спаслась.
   – Говорите яснее, консул, – раздраженно потребовал Деннис. – Что значит спаслась?
   – Именно то и значит, сэр. Ваша жена не погибла. Сообщение о ее смерти было ложным. Сейчас она живет здесь, в консульстве, со мной и моей супругой.
   Деннис стал пепельно-серым и ухватился за край двуколки, чтобы не упасть. Сара превратилась в каменное изваяние. Слова консула не укладывались у нее в голове. Если Доун действительно жива, значит, вся ее собственная жизнь летит в пропасть!
   – Не может быть, – проговорил Деннис хриплым шепотом, – я не верю.
   – Зайдите в дом и увидите сами. Мы с Доун решили, что будет лучше предупредить вас заранее.
   Как лунатики Деннис с Сарой вышли из двуколки и направились следом за консулом по лестнице в дом. Встреча произошла в кабинете. Наконец-то они встретились лицом к лицу: Деннис и Сара, Доун и Джек. Долгую неловкую тишину прервала Доун. Она шагнула к Деннису.
   – Деннис, я понимаю, какое это для тебя потрясение.
   – Доун… потрясение – не то слово. Я будто встретился с призраком. – Он махнул рукой. – Доун, не могу выразить словами, как я счастлив видеть тебя живой и невредимой!
   Он невольно поднял руки и обнял ее. Они соприкоснулись щеками, но не поцеловались.
   – Деннис, Деннис, я растеряна не меньше тебя. Столько всего произошло! – Она взглянула на Сару Тиздейл.
   – Да, конечно. – Он смущенно кашлянул. – Доун, это Сара Тиздейл, моя…
   Деннис замолчал. До того как они вошли в эту комнату, Сара была его женой, но теперь он совершенно не знал, как ее представить.
   Доун высвободилась из объятий Денниса и подошла к Саре. Та испуганно попятилась, точно загнанная лань.
   – Успокойтесь, Сара, – ласково проговорила Доун. – Я знаю, вам сейчас так же тяжело, как нам с Деннисом, а может быть, даже больше.
   Она ободряюще улыбнулась и протянула руку в знак дружбы. Сара осторожно коснулась ее пальцев и произнесла тихим, почти детским голоском:
   – Не думайте, будто я расстроилась из-за того, что вы живы. Как раз наоборот. Когда я впервые увидела Денниса, он сильно переживал за вас. Он постоянно рассказывал мне о вас, и я узнала вас, хоть мы никогда не встречались. Я разделила его скорбь. Ваше возвращение было бы таким радостным событием, если бы только…
   Она не договорила, но Доун поняла ее.
   – Мы все жертвы переменчивой судьбы, Сара, – сказала она. – Я не корю вас за то, что вы вышли замуж за Денниса. Вы думали, что я умерла, и имели полное право так поступить. Вы с Деннисом вместе начали новую жизнь. – Она грустно улыбнулась. – Странно, но я чувствую себя виноватой. Своим неожиданным появлением я разрушила ваше счастье.
   В разговор вмешался Дрейфус:
   – Пожалуй, мы с Мэй выйдем, а вы наедине решите все вопросы.
   – Да, нам надо остаться с Доун. – Деннис взглянул на Сару и Джека. – Сара, Джек, вы не могли бы на время выйти? Нам с Доун будет проще поговорить с глазу на глаз.
   – Конечно, – согласились оба и вместе с Дрейфусами покинули кабинет.
   Доун подошла к стоявшему у стены серванту.
   – Хочешь выпить?
   – Очень хочу, спасибо.
   Она налила в два бокала виски, добавила из сифона газированной воды и протянула напиток Деннису. Несколько мгновений он беспокойно крутил в пальцах высокий бокал, потом наконец поднял его и сказал:
   – Я хочу предложить тост, Доун. За твое благополучное возвращение в мир живых! Я говорю это искренне. Все мы любим тебя… – Он помолчал, и глаза их встретились. – Да, Доун, все это время я не переставал любить тебя.
   Она положила руку ему на плечо.
   – Знаю, Деннис. Я тоже всегда любила тебя. Но, смирившись с мыслью о моей смерти, ты перенес эти сложные чувства на Сару. И я не осуждаю тебя, Деннис. Послушай, ведь мы с тобой не наивные юнцы, чтобы думать, будто счастье возможно только с одной женщиной или с одним мужчиной. В мире есть множество женщин, которые могли бы стать для тебя хорошими женами. То же самое и в отношении меня. Просто мы с тобой оказались в одно время в одном месте и обратили друг на друга внимание.
   – Наверное, ты права, любимая.
   Это ласковое слово больно кольнуло ее сердце.
   – Не называй меня так больше, Деннис. Теперь твоя любимая – Сара.
   – Как ты можешь быть такой спокойной, черт возьми? – не выдержал он. – Да, ты рассуждаешь очень разумно, Доун, но мы все попали в жуткий переплет – ты, я и бедная Сара. Ведь официально получается, что я до сих пор женат на тебе.
   – Я дам тебе развод, и ты женишься на Саре. Тогда она будет твоей законной женой.
   – Ты пойдешь на это ради меня?
   Она прямо смотрела ему в глаза.
   – Не думай, что я делаю это из альтруизма, Деннис. Когда мы с тобой разведемся, моя жизнь тоже изменится.
   Он вдруг догадался, что она имела в виду:
   – Я, кажется, понял: ты и Джек Макхью?..
   – Правильно, – честно призналась она, – у нас с Джеком любовь. Когда мы с тобой были вместе, я скорее отрубила бы себе руку, но не пошла бы на измену.
   – Я тоже.
   – Но в нашей жизни случилась неожиданная встряска, и мы стали новыми людьми. Деннис, ты всегда занимал в моем сердце особое место, но, по правде говоря, я не хочу бросать Джека и возобновлять нашу прерванную семейную жизнь. Скажи честно, Деннис, ты хотел бы бросить Сару?
   Он опустил глаза и медленно покачал головой:
   – Нет. Я полюбил ее.
   – А я полюбила Джека. Значит, нам остается только один разумный выход из положения: мы с Джеком как можно скорее вернемся в Штаты, и я подам на развод.
   Деннис подошел и взял ее за руки, потом нагнулся и нежно поцеловал в щеку.
   – Ты необыкновенная женщина, люби… то есть дорогая. Так тебя можно называть?
   Она улыбнулась.
   – Дорогая? Ну конечно. Надеюсь, я навсегда останусь для тебя дорогой. А теперь давай позовем Джека и Сару, расскажем им о наших планах.
   Сара и Джек сдержанно выслушали решение Доун и Денниса. Им не хотелось обострять неловкость момента, выказывая неприличную радость.
   – Мистер Дрейфус, когда ближайший морской рейс из Кантона в Соединенные Штаты? – спросила Доун у консула.
   – Сейчас посмотрю. Ага, клипер отходит в понедельник. Хотите заказать места?
   – Конечно! – Доун по-хозяйски взяла Джека под руку и обратилась к Саре и Деннису: – Пойдемте, молодожены! Мы с Джеком покажем вам чудесный консульский сад.
   Когда они выходили из дома, Мэй Дрейфус, крайне смущенная, обратилась к Деннису:
   – Вы остановитесь у нас, мистер Прайс, или на борту вашего судна?
   – Наш корабль простоит в порту еще два дня. Как ты считаешь, Сара? Каюты очень тесные.
   – Мы с радостью воспользуемся вашим гостеприимством, миссис Дрейфус, – сказала Сара почтенной даме.
   Лицо Мэй было свекольно-красным, она нервно теребила в пальцах носовой платочек. Наконец, набравшись мужества, она спросила:
   – Вы будете жить в разных комнатах?
   – Мэй! – воскликнул Дрейфус, шокированный нескромностью жены.
   Четверо молодых людей невольно расхохотались. Отсмеявшись, Доун обняла за плечи бедную растерянную женщину.
   – Дорогая миссис Дрейфус, вы просто очаровательны! Я понимаю, это оскорбляет ваши нежные чувства, но нет смысла запирать конюшню, если лошадь уже украли. И поверьте мне, милая, в данном случае лошадь точно украли.
   – Да, миссис Дрейфус, – торжественно подтвердил Деннис, – если вас не слишком огорчит, мы с Сарой, как и раньше, будем спать в одной комнате. Спасибо вам за заботу.
   Взявшись за руки, все четверо весело зашагали по террасе в сад.

Глава 7

    Дорогие Деннис и Сара!
    Мы с Джеком получили ваше письмо. Очень обрадовались и одновременно огорчились из-за того, что не смогли присутствовать на крестинах вашего сына. Примите наши сердечные поздравления! После двух замечательных девочек у вас родился долгожданный мальчик! Джек говорит, что вы должны быть безумно счастливы. Мой отец, царствие ему небесное, всегда мечтал о сыне, но мечты его так и не сбылись. Правда, перед самой смертью, оглядываясь назад, он сказал мне, что не променял бы меня и на десяток сыновей. Мне было приятно это слышать. Напомню, что нашему сыну Питеру уже десять. По всему заметно, что подрастает еще один Лесной Бык. Он на равных работает с верхолазами, и отруб у него почти такой же гладкий, как у его отца. Вот только жаль, что в современной лесозаготовительной промышленности подобное мастерство уже не в цене. Как давно предсказывали мой отец и Джек, дни лесорубов и сплавщиков сочтены. На смену ручному труду приходят логарифмическая линейка, бензопила и турбина.
    Теперь на болоте появилась новая порода людей. У них чисто выбритые лица. После рабочего дня они принимают ванну, переодеваются в добротные костюмы и белые рубашки, гладят брюки у лагерного портного. Вместо бараков появились аккуратные домики с заборами, лужайками и тротуарами. Там лесорубы живут со своими семьями. Они не курят – берегут здоровье. А когда в воскресенье идут в церковь, их нельзя отличить от местных банкиров, владельцев магазинов и учителей. В лагерях лесорубов больше не слышно ржания лошадей и мулов, теперь здесь ревут тракторы. А ритмичные удары топора быстро вытесняет вой бензопилы. Бирлинг стал исчезающим искусством. Правда, Джек настаивает, чтобы каждый, кого он принимает на работу, владел этим видом спорта.
    Кстати, о бирлинге. Расскажу вам одну интересную историю. Она случилась, когда мы с Джеком ездили на восток, на свадьбу моей сестры Люсиль. Она вышла замуж за Джека Иствика III, члена семейства Гарриманов. На их роскошной свадьбе в большой бальной зале отеля «Плаза» присутствовала почти вся аристократия Гудзона. Позже в тот же день родители жениха повезли нас с Джеком на экскурсию по Нью-Йорку, основным моментом которой стало посещение Центрального парка. Это просторный уголок нетронутой природы посреди уродливого скопления бетона и стали, составляющего самый большой город нашей страны. В глубине парка можно даже представить, что ты опять в мичиганском лесу. Так вот, именно там, в Центральном парке, и разыгралась весьма необычная сценка. Представьте себе, мы, четверо, как были после свадьбы в нарядной одежде, едем в экипаже вокруг живописного паркового пруда. Мэри Иствик и я – в бальных платьях, а Джек и Джон Иствик – в щегольских фраках, полосатых брюках и шелковых цилиндрах. Вдруг на берегу мы замечаем отдыхающих, которые…
 
   Джек схватил Доун за руку и взволнованно произнес:
   – А ну-ка взгляни на пруд. У меня что, галлюцинации?
   Глаза Доун удивленно расширились при виде двух мужчин, балансировавших на разных концах плавучего бревна. На них были красные рубахи лесорубов, рабочие штаны и сапоги, подкованные стальными шипами. Их занятие не вызывало сомнения.
   – Бирлинг в Центральном парке, в самом сердце Нью-Йорка! – вскричала она. – Просто невероятно!
   Иствики были в недоумении.
   – Что такое бирлинг? – поинтересовался Джон Иствик.
   – А вот что такое бирлинг! – воскликнул Джек, когда один из мужчин полетел с крутившегося бревна в воду. – Древнее занятие лесорубов, берущее начало с незапамятных времен. Цель его в том, чтобы столкнуть соперника в воду. Кучер, останови ненадолго, пожалуйста. Хочу выяснить, что здесь происходит.
   Когда экипаж остановился, Джек спрыгнул на дорожку и подошел к толпе зрителей.
   – Простите, – обратился он к коренастому парню в рубахе и сапогах лесоруба, – откуда вы, ребята?
   Парень недоверчиво оглядел шикарный костюм Джека.
   – Мы из Мэна. Здесь, в Нью-Йорке, проходит слет лесорубов нашего штата.
   Джек протянул руку.
   – Рад встрече с вами! У меня такое чувство, что я снова дома. Я Джек Макхью из Сагино, штат Мичиган. Тоже лесоруб.
   Остальные мужчины столпились вокруг, оценивающе разглядывая одежду Джека и его чистые, ухоженные ногти.
   – Ну да, оно и видно! – насмешливо бросил кто-то, и все захохотали.
   Джек тоже засмеялся.
   – Послушайте, я редко так одеваюсь. Просто сейчас я еду со свадьбы, – объяснил он.
   Один крепыш ткнул соседа локтем в бок.
   – Так ты лесоруб, парень? А бирлингом когда-нибудь занимался?
   – Вы шутите? Неужели в Мэне никогда не слышали про Сильвера Джека Макхью?
   Это хвастовство вызвало очередной взрыв смеха.
   – Так ты называешь себя Сильвером Джеком Макхью? – выкрикнул другой парень.
   Джек услышал шепоток в задних рядах:
   – Да он никак перебрал шипучей воды, что подают на этих богатых свадьбах!
   Не принять вызов Джек не мог. Улыбка сошла с его лица.
   – Буду очень признателен, джентльмены, если вы окажете мне честь и посоревнуетесь со мной в бирлинге.
   Летний воздух огласился громким свистом и улюлюканьем.
   – Да этот парень не только пьян. Он еще и спятил!
   – Эй, мистер, шутки закончены! Возвращайся к своим шикарным дружкам.
   – Нет, погодите! Пусть-ка этот щеголь покажет, на что способен.
   – А и впрямь, черт возьми! Почему бы не повеселиться? В каждом цирке должен быть свой клоун.
   – Ну хорошо, мистер Макхью, – уступил крепыш, – готовьтесь к своим похоронам. Будете участвовать в бирлинге в этих пижонских шмотках?
   Джек подмигнул.
   – А почему бы и нет? Я не собираюсь их мочить.
   – Йо-хо-о! – вскричал один старик, подпрыгивая на месте и шлепая себя руками по заду. – Ну, будет зрелище, ребятки!
   – Вот только мне придется одолжить у кого-нибудь сапоги. – Джек поднял ногу в лакированном башмаке. – Эта обувь не годится для бирлинга.
   – Так же, как и вы сами, мистер! Ладно, Сэм, у тебя лапа примерно того же размера, что и у него. Дай парню свои сапоги.
   Великан в красной рубахе, почти такой же огромный, как Джек, расшнуровал и снял сапоги. Джек отнес их к экипажу, где мистер и миссис Иствик, ошарашенные не меньше лесорубов странным поведением Джека, смотрели на него, удивленно раскрыв рты.
   Усмехнувшись, Джек снял цилиндр и свадебный фрак.
   – Это займет немного времени, – заверил он, закатывая рукава своей парадной плоеной рубашки и снимая галстук-бабочку.
   Потом он сел на ступеньку экипажа и переобулся в тяжелые сапоги лесоруба, подбитые стальными шипами.
   – Ради Бога, что вы собираетесь делать, мистер Макхью? – спросил Джон Иствик.
   – Хочу преподать этим парням из Мэна урок мичиганского бирлинга.
   Иствики испуганно переглянулись.
   – Он, наверное, чересчур много выпил? – спросила шепотом миссис Иствик у Доун.
   Но та от души расхохоталась:
   – Да нет, он выпил немного. И дело совсем не в этом. Мой муж в душе остался озорным мальчишкой. И знаете, я не хотела бы ни на йоту его изменить. Встанем поближе и посмотрим спектакль!
   Она подхватила длинную юбку и выпрыгнула из экипажа. Совершенно сбитые с толку Иствики спустились следом за ней и Джеком к кромке воды.
   Лесорубы из Мэна несколько поубавили спеси, увидев Джека без фрака и с закатанными рукавами. Когда он двигался, на его мощной бычьей груди под рубашкой перекатывались крепкие мышцы, а на руках играли огромные бицепсы.
   – Да может, он и впрямь лесоруб, – заметил один.
   – Ну что, кто хочет со мной сразиться? – подзадорил Джек. – Дайте мне самого лучшего бирлера.
   – Это Таг Фишер, – отозвался коренастый парень, к которому Джек обратился вначале. – Иди сюда, Таг!
   Таг Фишер напомнил Джеку Пига. Он был ниже Джека, с плоским лицом и волосами как стальная проволока, крепкими плечами и торсом.
   – Приятно познакомиться, Таг, – сказал Джек, протягивая руку.
   Таг ухмыльнулся, сверкнув кривыми зубами, и тоже протянул свою огромную лапу. Джек догадался, что парень намерен помериться силой, и приготовился. Таг сжимал его ладонь в кулаке, пытаясь расплющить пальцы. От напряжения у него вздулись вены на висках, но с лица Джека все это время ни разу не сошла улыбка.
   – Ну ладно, хватит волынить! – закричали лесорубы. – Мы не собираемся торчать здесь целый день. На бейсбольном поле нас дожидается бочка с холодным пивом.
   Джека и Тага отвезли к плавучему бревну в гребной лодке. Джек осмотрел дерево. Это была быстро крутящаяся сосна около двух футов диаметром. Они с Тагом заняли места на разных концах бревна и приготовились к началу игры.
   – Пошли! – скомандовал рефери.
   Джек давно не занимался бирлингом и решил отдать инициативу сопернику. Таг начал раскручивать бревно, перебирая ногами – сначала медленно, потом все быстрее. Наконец его мелькающие ноги стали казаться размытым пятном. Джек легко поспевал за ним, зацепив большими пальцами подтяжки.
   Лесорубы из Мэна не могли не оценить его ловкости:
   – Неплохо для нью-йоркского франта!
   – А парень не врал. Он уже бывал на бревне, это точно!
   Таг резко остановил бревно каблуками, и Джек без усилий завис на месте. Раздались громкие возгласы:
   – Ты здорово влип, Таг! Это муха, а не человек!
   Таг Фишер нахмурился, еле сдерживая злость. Он начал прыгать на бревне, со всего маху ударяя по нему ногами, так что оно заходило вверх-вниз, как водные качели. Джек стоял, свободно согнув колени, и с легкой небрежностью удерживал равновесие. Наконец Таг остановился, отдуваясь, как паровой двигатель.
   – Что, выдохся, сынок? – крикнул ему Джек.
   – Черта с два!
   Таг широко расставил ноги, зажав бревно с двух сторон шипами, и начал поворачивать его, как будто крутил педали велосипеда – влево-вправо, влево-вправо. Бревно бешено металось из стороны в сторону. Это был один из самых эффективных приемов в бирлинге, и Джеку потребовалась вся его сноровка, чтобы устоять.
   Лесорубы из Мэна подбадривали своего любимца криками и аплодисментами.
   – А ну покажи этому пижону, Таг! – крикнул кто-то.
   Таг заскрежетал зубами и удвоил старания. Он был уверен, что его соперник близок к поражению, и преждевременно расслабился. Неожиданным движением Джек застиг беднягу врасплох.
   Таг с силой ударил правой ногой по бревну, крутанув его в этом направлении, а Джек одновременно топнул левой ногой, добавив скорости. Таг сорвался и с громким всплеском упал в воду. Когда он вынырнул, его встретили свист и насмешки приятелей.
   Джек легко запрыгнул в ближайшую лодку и встал на носу, победно сцепив руки над головой. На берегу его окружила толпа лесорубов из Мэна, добродушно принявших свое поражение.
   – Пока жив, не забуду этого дня!
   – Подумать только, нашего Тага искупал какой-то городской хлыщ!
   – Вот услышат про это остальные ребята!
   – Да они нам не поверят!
   Джек пожал множество рук и направился к ждавшему его экипажу. Доун гордо шагала рядом, взяв мужа под руку. За ними шли Иствики, потрясенные увиденным.
   – Ты сильно промок? – спросила Доун.
   – На меня и капли не попало.
   Он надел фрак, галстук, шляпу и башмаки. Маленький мальчик подошел забрать сапоги лесоруба. Наконец Иствики и Макхью уселись в экипаж и поехали дальше.
   Вечером, лежа в постели гостиничного номера, Джек сказал:
   – Знаешь, дорогая, сегодняшний случай послужил мне уроком.
   – То есть?
   – Совет директоров настаивал на переносе нашего головного офиса в Нью-Йорк, и я всерьез обдумывал это предложение. В конце концов, это деловой центр мира. К тому же мне казалось, что Питеру и Люси будет лучше расти в большом городе, а не в захолустье, как мы с тобой. Я даже обсудил этот вопрос с Джоном Иствиком. Его компания уже начала строительство нового здания.
   Доун приподнялась в постели, опершись на локоть, и с любопытством взглянула на мужа.
   – Каким же образом сегодняшний день изменил твое решение?
   – Просто я понял, что Нью-Йорк сегодня, наверное, в первый и последний раз видел соревнования по бирлингу. Живя здесь, мы многого бы лишились: аппетитного дымка из лагерной столовой, который проникает в окно спальни перед рассветом, металлического звука, призывающего к еде, пения поваренка: «Бобы в тарелках на столе, а солнце над болотом. Эй, лежебока-дровосек, вставай, пора работать!» Мы бы не слышали грохота весеннего лесосплава. Черт возьми, сегодня эти парни из Мэна назвали меня пижоном! Если я останусь в Нью-Йорке, то и впрямь очень скоро превращусь в обыкновенного городского франта. Я не желаю такой участи ни себе, ни моему сыну. Я родился лесорубом и умру им. А ты что скажешь?
   Доун нагнулась и поцеловала мужа.
   – Я скажу, что ты самый лучший мужчина на свете. А сейчас докажи мне, милый, что тебя не зря прозвали Лесным Быком. Проиллюстрируй свои способности.
   – Проиллюстрировать? Черт! Сколько бы слов я ни выучил, ты всегда раскопаешь еще какое-нибудь, чтобы меня озадачить. А что касается быка, вот, смотри, как это делается.
   Он заключил жену в объятия и припал поцелуем к ее губам. Тем временем его руки стягивали с нее ночную рубашку вниз по плечам, обнажая грудь. Она сомкнула руки у него на затылке и уткнулась лицом в ложбинку под шеей.
   Желание Доун нарастало, и она неслась на крыльях блаженства все выше и выше, к самым небесам.
 
    …Так что теперь, Сара и Деннис, мы вернулись на свое родное болото и живем здесь счастливо. Механизация и промышленная революция изменили лесорубов, но не изменили нас. Как говорит Джек, можно увезти мальчика из леса, но лес навсегда останется в нем. После весеннего лесосплава на деревьях по берегам Сагино уже не висят сапоги со стальными шипами, но кое-кто из старожилов уверяет, что по ночам, когда над рекой сияет полная луна, а вода прибывает, можно увидеть призраки погибших сплавщиков, плывущих верхом на бревнах, как они делали в былые времена.
    На этом заканчиваю свое письмо. До свидания, дорогие Деннис и Сара. Приветы вам от всех нас.
    С любовью. Доун.
 
   Когда она запечатывала конверт, Джек и Питер вернулись с лесозаготовительного участка и остановились в музыкальной комнате послушать, как Люси упражняется на пианино.
   – Что ты играешь, малышка?
   – Моцарта. Тебе нравится, папа?
   – Очень мило, но мы с Питом любим музыку попроще. Верно, сын?
   – Верно, папа. Что скажешь, Люси?
   Доун улыбнулась, когда ее дочка резко перешла от Моцарта к разудалой песенке из злачных салунов Сагино. Ее чистый, как колокольчик, голосок затянул любимую балладу отца:
 
О да, ты точно лесоруб,
А не бездельник и нахал.
Ты, как заправский лесоруб,
Свой кофе пальцем помешал.