А у правого занавеса стоит Володя Петров в своей всегдашней выцветшей гимнастерке. Он поднимает сжатый кулак к плечу и кивает Никите.
Когда Никита пролетает над ним, ему слышно, как Володя негромко говорит:
- Ай, браво!
Вот уже совсем рядом желтые влажные опилки арены. Никита складывает руки, чуть подгибает ноги и, спружинив, опускается точно в середину. Он ступает два шага вперед, плавно разводит руками и делает комплимент.
Гремят, не смолкают аплодисменты...
После этой ночи страшные сны больше Никите не снились никогда.
Глава 30
АВРАЛ
После завтрака Володя собрал звеньевых за длинным обеденным столом.
- Ну, ребята, готовьтесь! - сказал он. - Тут такое серьезное дело намечается. Я вчера не стал вас пугать... Наши родители уже две недели штурмуют губком и райком... Требуют, чтобы их пустили в лагерь на вас посмотреть. Кричат в голос, что дети небось немытые, неетые, завшивели все. Вася Олишев сколько мог сопротивлялся. Но выдержать осаду нет у него больше сил. Он сейчас отбирает пять самых настырных матерей - на каждое звено по одной. Всех же нельзя, это ж не лагерь получится, а базар. Но пятерых надо принимать. Я сейчас снова еду в город. Попробую потянуть их приезд, сколько смогу. Может, до завтра удастся... А нет, так и сегодня к обеду ждите. Готовьтесь! Надо показать, что мы и без мам не лыком шиты. Одним словом, аврал! А я опять поехал. Никита вместо меня.
И он уехал. Аврал был объявлен по всем звеньям. Лагерь закипел, как муравейник. Ребята во главе с Ленькой взяли жидкое зеленое мыло, привезенное из города Володей, и отправились на Двину стирать простыни и наволочки под руководством двух девочек из звена Розы Люксембург. Звено имени Карла Либкнехта ушло в деревню за хлебом и молоком. Никита с четырьмя "чайками" пошел чинить переправу через ручей - пионеры, они и по жердочке могли перебежать, а для родителей надо было сделать настил и перила. "Красные моряки" дежурили на кухне с четырьмя девочками. Смешанная команда катера во главе с Маняшей драила медяшку.
Кто-то посыпал желтым речным песком дорожки между палатками, кто-то чистил до блеска черные кухонные кастрюли. Свободные от дежурства девчонки устроили индивидуальные постирушки, открыли парикмахерскую и подравнивали желающим космы.
Катастрофа разразилась неожиданно, как летняя гроза!
Казалось бы, пустяк... Во время дежурства по кухне Колька Степанов назвал Катьку Щеглову "поварешкой". Он сказал:
- Отойди-ка, поварешка, мне дров надо подбросить. - И слегка отодвинул ее от котла.
Катька, вместо того чтобы спокойно отодвинуться и дать возможность человеку сделать важное дело, вытащила из котла длинную деревянную ложку, искусно вырезанную Сережкой Тыровым, и треснула ею Кольку по лбу. У Кольки тут же вздулась здоровенная синяя шишка. А Катька заревела и убежала к себе в палатку.
Остальные девчонки, что дежурили вместе с Катькой, возмутились и набросились на "Красных моряков" с упреками.
- Как вам не стыдно! - кричали они. - Мы вам не кухарки, а такие же дежурные, как и вы... Не имеете права обзываться! У Катьки мать всю жизнь в кухарках у Гувелякиных прослужила. Ее, кроме как "поварешка", и не звали. А вы?
И тут Карпа совершил свою первую ошибку. Ему бы рассудить по справедливости, призвать Кольку к порядку и успокоить Катьку, а он решил отделаться шуткой.
- Подумаешь, поварешка, - сказал он. - Чего тут обидного? У нее поварешка, у Кольки топор. Ну и назови Кольку "топором". Он же за это по лбу обухом не залепит!
- Ах, так! - закричали девчонки. - Ну и варите обед сами!
И они ушли в девчачью палатку утешать рыдающую Катьку, захватив по дороге тех, кто занимался стрижкой и постирушками.
Карпа почуял, что дело плохо, и побежал искать Никиту, чтобы посоветоваться с ним.
А "Красные моряки" тем временем, растерявшись при виде кипящей в котлах воды и разбросанных по столу овощей и круп, которые должны были превратиться в суп и кашу, озлобились и решили отомстить. Они привязали кусок веревки к хвосту дохлой полевой мыши, которую накануне нашли в лесу, подкрались к палатке девчонок, приоткрыли полог и забросили туда мышь, раскачав ее за веревку.
Раздался ужасный визг.
Карпа, не ведая о подобном развороте событий, разыскал Никиту и рассказал ему про девчоночий бунт. Но, выкладывая Никите всю эту историю, Карпа изобразил дело так, будто Катька ни с того ни с сего треснула Кольку по лбу ложкой и все девчонки отказались дежурить на кухне. Это была его вторая ошибка. Потому что Никита не придал этому значения и не стал разбираться - у него много дел было с переправой. Он только сказал Карпе возмущенно:
- Ерунда какая-то! Что они, совсем сдурели? Вот-вот гости пожалуют. Беги скорей на катер, разыщи Машку. Пусть бросает драить медяшку - она и так сверкает, как самовар. Пусть срочно наведет порядок у себя в звене. Что за дисциплина, в самом деле!
И Никита продолжал строить с ребятами переправу.
Вернувшись в лагерь, Карпа с удивлением обнаружил, что около палатки звена имени Розы Люксембург идет настоящее сражение. Девчонки лупили "Красных моряков" полотенцами, тряпками и просто кулаками. Катька Щеглова наступала впереди, раскручивая над головой, как пращу, дохлую полевую мышь.
Вконец растерявшийся Карпа кинулся к катеру. Подбегая к берегу, он увидел, что Маняше что-то горячо шепчет на ухо Ритка Воскобойникова, первая болтушка в лагере, докладывает последние новости. И тут Карпа совершил третью ошибку. Он подбежал к борту и закричал Маняше:
- Машка! Никита приказал тебе не подходить к катеру, пока не уймешь своих девчонок. Все!
До катера уже доносился шум и крики битвы. "Красные моряки" позорно отступали к берегу безымянной речки, теряя бойцов. На пригорке уже показались первые бегущие.
- Так, да? - сказала Маняша. - А наоборот не хочешь? Девчонки, делай, как я!
С таким криком Маняша столкнула с борта Петьку Тихонравова. Петька шлепнулся в грязь и на четвереньках полез на берег.
Через минуту вся мужская часть команды катера "Будь готов!", не ожидавшая нападения, покинула борт не самым удобным для себя образом, а наступающая колонна объединилась с Машкиной группой.
* * *
Когда "чайки" вместе с Никитой, усталые, но довольные тем, что переправа стала надежной и прочной, как никогда раньше, возвратились в лагерь, их взорам представилось совершенно фантастическое зрелище. Звено имени Розы Люксембург почти в полном составе разместилось по обоим бортам катера. Девчонки твердо стояли на банках с длинными веслами в руках. Машка-моряк, стоя на корме, размахивала багром, ухватив его за острый конец, и отдавала короткие команды.
На катер бросались беспорядочной толпой "красные моряки" и "чайки", которые были до этого в команде катера. А девчонки веслами, как пиками, отталкивали их и не давали даже приблизиться к бортам. Карпа бегал по берегу и, как полководец, теряющий победу, выкрикивал бестолковые команды, которых никто не слушал. Все они, и девчонки и мальчишки, были мокрыми и грязными, как черти.
- Вы с ума сошли?! - закричал Никита, подбегая. - Сейчас же прекратите! Машка, ты что?
Маняша опустила багор и презрительно посмотрела на Никиту.
- Эх ты! - с горечью сказала она. - Мы тебе верили... А ты?
Она безнадежно махнула рукой, бросила багор и скомандовала своим девчонкам:
- Ладно, девочки, хватит! Ну их в болото...
Весла дружно опустились, и девчонки одна за другой стали сходить на берег с гордо поднятыми головами.
И тут Никита увидел, что на пригорке, замерев от изумления, стоят пять женщин с мешками и кошелками, а рядом с ними растерянный Володя.
- Боже, что здесь происходит? - с тоской спросила одна из женщин, всплеснув руками.
Наподающие и защитники катера увидели их и тоже замерли в растерянности. Так они стояли несколько мгновений и смотрели друг на друга, не произнося ни звука. Первым в этой безнадежной ситуации опомнился Карпа.
- Да вы не волнуйтесь, товарищи мамы! - закричал он. - Это у нас, товарищи мамы, игра, военная игра... Тренировка на силу, ловкость и выносливость...
Володя смотрел на своих пионеров такими отчаянными глазами, что никто из них не смог выдержать. Все опустили глаза в землю, даже Карпа.
- Лизочка! - вдруг закричала одна мама, узнав свое дитя. - Какой у тебя вид? Ты же вся мокрая! Тебя же узнать невозможно!
- Костик, Костик! - закричала другая. - Иди скорее сюда! Ты грязный. Дай я тебя почищу...
- Стоп! - сказал Володя, опомнившись. - Слушай мою команду! Сейчас первоочередная задача - накормить родителей обедом. А у вас огонь погас. За работу!
Через пять минут не осталось и следа жестокой битвы. Гроза прошла так же неожиданно, как и разразилась. Дежурные мальчишки и девчонки дружно варили обед, отвергая настойчивые попытки мам вмешаться. Под котлами гудело веселое пламя. "Серп и молотята" развешивали в стороне от палаток стираные простыни и наволочки. Володя водил матерей по лагерю, показывал его несложное хозяйство и терпеливо отвечал на бесконечные вопросы.
Обед получился на славу! Мамы все-таки уговорили дежурных и приготовили из привезенных свежих овощей вкусный винегрет, а после каши угостили всех яблоками и сливами.
Ужин они получили разрешение сделать сами. Марфа Гавриловна, мать Сережки и Галинки Тыровых, приготовила треску по-архангельски - с картошкой, луком и молоком - пальчики оближешь!
После ужина был устроен костер со стихами, плясками и песнями, которые вместе с пионерами неуверенно выпевали мамы. Осталось так и неясно, поверили ли они заявлению Карпы, что видели репетицию военной игры. Однако, судя по всему, делегаты от коллектива родителей остались довольны. Во всяком случае, прощаясь на пристани, куда их провожали всем отрядом, мамы восхищенно говорили Володе:
- Молодцы вы, ребята! Как дружно живете, прямо удивительно. И все сами, сами. Дома-то миску вымыть не допросишься. А тут надо же! Мы уж там, в городе-то, расскажем, чтоб не волновались понапрасну. Все хорошо у вас, все путем...
Пока "макарка" не скрылся за поворотом реки, они все стояли на корме и махали платочками.
Глава 31
ВОЕННАЯ ИГРА
Володя позвал Никиту в штабную палатку.
Они уселись на чурбаки, и Володя развернул на столе топографическую карту.
- Твои "чайки" закончили изучать дорожные знаки, - сказал он. - Леня и Карпа то же самое мне сказали про своих ребят. Хочу сделать вам проверку. Ты отправишься сейчас по этому маршруту, - он начал показывать карандашом по карте. - Выйдешь незаметно из лагеря к переправе, переправляйся на тот берег и иди вверх по речке. Вот здесь, у старой, разбитой молнией березы, скроешься в лес. Проберешься через чащу и дальше через ельник и овраг выйдешь к лощине, по ней вернешься в лагерь с другой стороны. По дороге будешь ставить путевые знаки. Через четверть часа после твоего ухода я подыму ребят по тревоге и направлю в погоню. Твой путь им неизвестен, его знаешь только ты да я. Победит то звено, которое раньше всех проследит и найдет тебя. Понял?
- Конечно! - сказал Никита. - Эта игра нам известна. Только мы играли в городе и стрелки ставили углем или бумажки бросали. "Казаки-разбойники" называется.
- Ну а теперь, в полевых условиях, используй ветки, камни, стволы деревьев, а в крайнем случае вот эти бумажки. - Володя протянул Никите холщовый мешочек с мелко нарезанной бумагой. - Вперед, разведчик!
Володя отогнул заднюю полу палатки. Никита выглянул наружу, прислушался. Со стороны кухни доносилось постукивание ложек, неясный говор и вдруг грянул дружный хохот.
"Карпа резвится", - подумал Никита и исчез между сосен.
Он быстро выбрался на опушку, огляделся. Внизу, у переправы, подставив солнцу измазанные речным илом живот и грудь, валялся Тодик. Тодик лежал совершенно неподвижно, и, если бы не песня, которую он напевал, можно было подумать, что он спит. Никита прислушался.
- Невыразимо хорошо... Невыразимо хорошо... - монотонно напевал Тодик.
- Хорош дежурный, - усмехнулся Никита. - Интересно, что ты запоешь, когда обнаружишь след у самого этого места, где тебе "невыразимо хорошо"?
Он достал щепотку бумажек, бросил их на траву и, пробравшись вдоль опушки, спустился к речке. Здесь он заломил ветку ивняка и направил ее конец в сторону сломанной березы. Дойдя до березы, Никита положил поперек тропы сложенные крест-накрест ветки, а на березовом стволе в сторону леса нацарапал тонкую стрелу.
В лесу стояла торжественная тишина. Только невидимые лесные птахи пересвистывались, пиликали, попискивали на разные голоса.
Оставляя знаки из веток и на стволах, Никита быстро продвигался по лесу.
Вид леса постепенно менялся. Среди сосен замелькали разлапистые ели. Между деревьев появились завалы сушняка. По мху на стволах, по густоте ветвей на отдельных деревьях, по солнцу Никита прикинул, что идет он в глубь леса, на юг, соблюдая направление, указанное Володей по карте.
Игра начинала увлекать Никиту. Он иногда отклонялся в сторону и возвращался назад, чтобы посмотреть, как выглядят знаки, оставленные им.
Впереди показалась сплошная еловая заросль. Никита бросил перед ней щепотку бумаги, раздвинул колючие лапы и выглянул.
В нескольких шагах спиной к нему сидел человек, прислонившись к высокому пню, и переобувал рыжие сапоги. Рядом на траве валялась кепка...
* * *
Когда в лагере прозвучал сигнал тревоги, Тодик только успел выйти из речки, где отмывал засохшую грязь. Он быстро натянул на мокрое тело трусы и взбежал по косогору.
Вдоль палаток поспешно выстраивались звенья. Володя, стоявший у штабной палатки, окликнул Тодика.
- Командуй звеном вместо Никиты! - приказал он.
Тодик подтянул трусы и скомандовал:
- Равняйсь! Смирно! Стоять вольно. - Он взял от палатки "чаек" посох с треугольным флажком и стал с правого фланга звена.
Ленька и Карпа, успевшие раньше построить ребят, с недоумением поглядывали то на Володю, то на мокрого Тодика.
Володя вышел перед строем, вынул из кармана часы.
- Сейчас вы отправитесь в погоню за Никитой. Вы должны разыскать его по путевым знакам, которые он будет оставлять по дороге. В лагере остается только дежурное звено.
- В каком направлении он ушел? - спросил Карпа.
Володя засмеялся.
- Хитер! В этом-то главная трудность. Свой первый след он оставит вот такими бумажками. - Володя достал щепотку обрезков, показал ребятами. Приготовились! - Володя поднял руку, сделал паузу. - Пошли!
- За мной! - одновременно скомандовали Ленька и Карпа, бросаясь в сторону леса.
Тодик замешкался. Он все еще смотрел на бумажки, брошенные Володей, и никак не мог сообразить, где он видел точно такие же совсем недавно. И вдруг вспомнил.
- За мной! - заорал он не своим голосом, устремляясь к опушке.
"Чайки" помчались за ним.
С тех пор как Тодик вступил в пионеры, он очень изменился. Может быть, потому, что перестал бояться Кости. Кроме того, он уже не пищал, что, по его мнению, объясняется переходным возрастом.
Поднявшись первым на косогор, Тодик подождал, пока подошли ребята, и показал на рассыпанные бумажки:
- Вот первый след!
Потом, подождав, пока все убедятся, что это такие же бумажки, какие показывал Володя, крикнул:
- Быстро туда, - и показал вдоль речки.
- А может быть, туда? - возразил Петька и показал в противоположную сторону.
- А может, на тот берег? - сказал маленький Серега.
- За мной! - решительно приказал Тодик. Не станет же он рассказывать, что, когда лежал измазанный грязью у переправы, ему виден был весь левый участок косогора и туда Никита незаметно пробежать не мог.
Повинуясь приказу, ребята наперегонки пустились по лугу.
- Знаки, знаки искать! - крикнул Тодик.
- Нашел! - крикнул Петька, показывая на перекрещивающиеся ветки, положенные на тропе.
- Сюда не ходить, - расшифровал знак Тодик и увидел стрелу на березе.
- Туда побежал! - указал он в сторону леса.
На опушке они столкнулись с Ленькиными ребятами.
- Нашли? - запыхавшись от бега, спросил Ленька.
Тодик кивнул и указал в сторону березы:
- Там!
- А почему сюда бежите?
- Вы сбегайте туда, посмотрите! - крикнул Тодик и, увлекая за собой "чаек", бросился в лес.
Ленька рассыпал свое звено цепочкой, и они углубились в лес рядом с "чайками". Между деревьев замелькали красные косынки.
Это очень здорово - бродить по лесу, обшаривать каждый куст, деревья, землю. Замечаешь многое, на что в другое время не обратил бы внимания.
Вот муравейник. Целый город муравьиный. От него и к нему деловито спешат быстроногие жители. Над муравейником нависла тяжелая еловая лапа. Что это? Еловые иглы пронзает тонкая ветка, направленная острием к скелету засохшей ели. Знак!
- Сюда, ребята.
Красные косынки сбегаются вместе. Ребята вертят головами.
- Рассыпьтесь! Ищите дальше, - командует Ленька, подпрыгивает и шлепает ладонью по голой ноге. - Кусаются, окаянные! - Это про муравьев. А ребята уже устремились вперед.
- Есть знак!
Снова сбегаются красные косынки. Вперед! Вперед!
- Стоп! - кричит Ленька. Он нагибается и рассматривает мох с белеющими на нем бумажками.
К нему подбегает Тодик со своими ребятами.
- Нашел?
- Нашел, - говорит Ленька. - А дальше куда?
- Ищите, ребята - кричит Тодик.
- Нашел! - отзывается маленький Сережка, показывая пальцем. На стволе отчетливо видна направленная вниз стрела. Вместо оперения на ее верхнем конце нацарапан прямоугольник, перечеркнутый крест-накрест.
- Письмо! Здесь письмо. Ищите!
Красные косынки окружают ель, и быстрые руки шарят у корней.
- Есть!
Глава 32
У ЛЕСНОЙ СТОРОЖКИ
Никита выпустил из рук ветки и отпрянул назад. Перед лицом качнулись зеленые лапы.
Что это? Ведь давно кончилась детская игра в сыщиков. И опять он! Поручик Любкин?
Человек на поляне вскинул голову и прислушался. Сквозь еловые иголки Никита видел, как он вскочил на ноги, подхватил кепку и исчез в зарослях по другую сторону поляны.
А может, и не он? Откуда здесь быть саратовскому поручику? Но что это тот же человек, который встречался со скаут-мастером на Зеленой Кошке, факт. Те же рыжие сапоги, зеленая кепка. Вот только не успел заметить, есть ли повязка на глазу.
Никита присел на поваленный ствол дерева, чтобы собраться с мыслями, и увидел рассыпанные по мху бумажки. Ага! Придумал. Он достал из кармана бумагу и огрызок карандаша. Прижав бумагу к стволу, написал:
"Видел дядьку с Зеленой Кошки. Ленька с Карпой знают. Сообщите Володе. Идите за мной по знакам. Н.".
Положив записку у корня дерева, Никита нацарапал на стволе знак, потом продрался сквозь заросли, перебежал прогалину и бросился вслед за незнакомцем. Теперь, стараясь его настигнуть, он быстрее продвигался вперед. Белые хлопья бумажек отмечали его путь.
Незнакомец, видимо, не торопился, вскоре между стволов мелькнула его спина. Никита убавил шаг и, стараясь не наступать на сухие ветки, пошел за ним.
Неожиданно спина человека исчезла и больше не показывалась. Никита осторожно шагнул вперед. Перед ним виднелся склон оврага, на нем никого не было. Никита испугался. Где же он?
Он отскочил назад и замер, почувствовав на плече тяжелую руку. Рванулся, стараясь освободиться, но рука стиснула плечо еще сильнее и не отпустила.
Он оглянулся. Из-под надвинутой на лоб кепки на него в упор смотрели два незнакомых глаза. Черной повязки не было, а была черная борода.
- Ты что здесь делаешь? - спросил бородатый.
- Грибы собираю, - не подумав, ответил Никита.
- Грибы? - усмехнулся незнакомец. - Ни туеса, ни корзины. Где они, грибы-то? Не вертись! - прикрикнул он. - Тебя кто послал?
"Это не Любкин, - подумал Никита. - Так зачем же я за ним слежу?"
Никита сказал на всякий случай:
- Павлик, наш скаут-мастер.
Бородатый шумно вздохнул, обдав Никиту табачным перегаром. Его рука, сжимавшая плечо, опустилась.
- Почему ты, а не тот длинный, Костя, что ли?
- А я знаю? Павлик послал, вот и все.
"Ага, Костя! Вот за какими грибами он сюда таскался".
Бородатый подтолкнул Никиту вперед:
- Пошли! - Он шел сзади и молчал.
Они перешли овраг и вскоре выбрались на большую поляну, поросшую высокой некошеной травой. На другой стороне поляны виднелась приземистая избушка.
- Зачем же он тебя послал?
"Вот и засыпался", - подумал Никита. Надо было что-то отвечать.
- Ну?
- Просил передать, что скоро сам придет...
Бородатый остановился, потом подтолкнул Никиту:
- Идем поговорим. Шагай.
"Смываться надо, - подумал Никита, тоскливо поглядывая по сторонам. Что-то не так я ляпнул".
- К избе шагай, - приказал голос сзади.
Никита прикинул расстояние от избушки до леса, и, когда до бревенчатого сруба оставалось несколько шагов, он прыгнул в сторону, думая скрыться за избой. Дядька ударил в спину, и Никита упал лицом в траву.
- Куда же ты? - раздался насмешливый голос. - Павлик послал, а ты убегаешь. А ну, садись!
"Теперь амба, попался", - подумал Никита. Опираясь руками, он медленно поднялся на колени и сел.
Они сидели друг против друга. Никита - на земле, поджав ноги и глядя исподлобья, незнакомец - на чурбаке у двери избушки.
- Что ж ты? Испугался? - сказал он добродушно.
Никита молчал.
Незнакомец не торопясь достал из кармана листок бумаги, быстрым движением загнул краешек, снова сунул руку в карман, насыпал на бумагу махорку и, не спуская колючих глаз с Никиты, свернул цигарку, лизнул, заклеил, подровнял трубочку пальцами и закурил.
- Значит, Павлик... Отсюда следует, что ты бойскаут. Прекрасно! - Он выпустил густую струю дыма над головой Никиты и хрипловато пропел:
Будь готов, разведчик, к делу честному,
трудный путь лежит перед тобой...
- А дальше? - Он смотрел на Никиту, чуть прищурив глаз.
Глянь же смело в очи неизвестному,
бодрый телом, мыслью и душой,
пробормотал Никита.
- Ну вот! И слова гимна знаешь. Ты, и верно, бойскаут. Чего же ты врешь? Нехорошо, брат. Ты не бойся меня.
"И верно, - подумал Никита, - чего это я испугался? Просто живет человек в лесу..."
- Вы охотник? - спросил он.
- Лесник. Живу в этой избушке, изучаю местную жизнь. Выбираю деревья для сплава. Зимой придут лесорубы, спилят деревья, весной сплавят по реке в город... Люди дома из них построят. Ну а ты?
- У нас тут лагерь недалеко. Возле Глубокого яра, знаете? Я просто ходил по лесу, наблюдал. И вдруг вас увидел.
Про военную игру Никита не сказал.
- Какой лагерь? - удивился бородатый. - Бойскаутов?
- Нет, пионеров. Теперь бойскаутов нет. Пионеры теперь.
- Ага, - сказал бородатый. - А Павлик?
- Да я не знаю, где он. Я его уже месяц не видел.
- Ах, мальчик, - сказал бородатый укоризненно. - Откуда же ты знаешь, что мы знакомы?
- Да я вас на Зеленой Кошке видел, как вы на лодке подъехали и с Павликом беседовали...
- Вот как! - Бородатый вскочил на ноги. Он вытащил из кармана револьвер и моток веревки. - Ты мальчик любопытный. Иногда это хорошо, иногда нет. Иногда очень нехорошо. Ты вот что, ты не бойся. Будешь сидеть смирно, я ничего не сделаю. Я только привяжу тебя. А мне нужно уходить.
Бородатый шагнул к нему. Никита увидел, как дверь избушки медленно открылась и в темном проеме появился человек. Никита узнал Гленарвана.
"Ну все, - подумал Никита. - Прощай, папа. Я погибаю за рабочее дело".
Гленарван вдруг бросился вперед, прыгнул на спину бородатому, и они упали. За ними из избушки появился еще один, в кожаной куртке. Он поднял револьвер, выпавший из руки бородатого, и подошел к лежащим на земле.
Гленарван поднялся. Бородатый остался лежать лицом в траве. Потом он повернулся и посмотрел на них из-под лохматых бровей.
- Встаньте, капитан Зыков, - сказал Кожаный.
- Не имею чести, - прохрипел бородатый и начал медленно подыматься.
Гленарван посмотрел на Никиту.
- Напугался? - спросил он. - Как это тебя сюда занесло. Ты нам чуть всю обедню не испортил.
Никита все еще не мог понять, что случилось. И не знал, отвечать или нет.
- Руки, - сказал Кожаный и показал револьвером, дескать, подними.
Бородатый поднял. Гленарван ощупал его одежду.
- Больше нет, - сказал он. - А меня вы тоже не узнаете, капитан?
- Не имею чести, - глухо пробормотал бородатый, глядя на зубчатый край колеса.
В это время за деревьями пронзительно крикнула чайка. Кусты шевельнулись, на поляну выскочил Володя и подбежал к Никите.
- Цел?
- Цел, - сказал Никита.
Володя повернулся к Гленарвану и удивленно сказал:
- Кузнецов! Каким это образом?
- У меня-то служба такая, а вот как вы сюда забрались?
- Военная игра у нас, - сказал Володя. Он поднял руку и крикнул: - Ко мне, ребята!
С шумом ломая ветки, выскочили на поляну все три звена: "Чайки", "Красные моряки" и "Серп и молот". Они сомкнулись плотным кольцом и смотрели во все глаза. Карпа и Ленька подбежали к Никите. Карпа молча, открыв рот, уставился на Гленарвана. По выражению его лица было видно, что в голове у него полный кавардак. Почему английский шпион мирно разговаривает с Володей? И кто же это стоит с поднятыми руками?
Глава 33
ТАЙНА ЗАРЫТОГО КЛАДА
- Погляди-ка еще за сторожкой, - сказал Гленарван Кожаному.
Тот ушел.
- Лорд Гленарван, - смущенно пробормотал Карпа и показал на бородатого. - Вы, значит, тоже ловите поручика Любкина?
Гленарван не успел ответить. Из-за избушки вышел Кожаный, неся круглую блестящую медяшку.
- Вот только эта штука, - сказал он. - Во мху прятали. Здесь стрелка. Написано чего-то...
Никита увидел, что по красной меди красивыми завитушками вилась надпись: "Святитель Михаил".
Когда Никита пролетает над ним, ему слышно, как Володя негромко говорит:
- Ай, браво!
Вот уже совсем рядом желтые влажные опилки арены. Никита складывает руки, чуть подгибает ноги и, спружинив, опускается точно в середину. Он ступает два шага вперед, плавно разводит руками и делает комплимент.
Гремят, не смолкают аплодисменты...
После этой ночи страшные сны больше Никите не снились никогда.
Глава 30
АВРАЛ
После завтрака Володя собрал звеньевых за длинным обеденным столом.
- Ну, ребята, готовьтесь! - сказал он. - Тут такое серьезное дело намечается. Я вчера не стал вас пугать... Наши родители уже две недели штурмуют губком и райком... Требуют, чтобы их пустили в лагерь на вас посмотреть. Кричат в голос, что дети небось немытые, неетые, завшивели все. Вася Олишев сколько мог сопротивлялся. Но выдержать осаду нет у него больше сил. Он сейчас отбирает пять самых настырных матерей - на каждое звено по одной. Всех же нельзя, это ж не лагерь получится, а базар. Но пятерых надо принимать. Я сейчас снова еду в город. Попробую потянуть их приезд, сколько смогу. Может, до завтра удастся... А нет, так и сегодня к обеду ждите. Готовьтесь! Надо показать, что мы и без мам не лыком шиты. Одним словом, аврал! А я опять поехал. Никита вместо меня.
И он уехал. Аврал был объявлен по всем звеньям. Лагерь закипел, как муравейник. Ребята во главе с Ленькой взяли жидкое зеленое мыло, привезенное из города Володей, и отправились на Двину стирать простыни и наволочки под руководством двух девочек из звена Розы Люксембург. Звено имени Карла Либкнехта ушло в деревню за хлебом и молоком. Никита с четырьмя "чайками" пошел чинить переправу через ручей - пионеры, они и по жердочке могли перебежать, а для родителей надо было сделать настил и перила. "Красные моряки" дежурили на кухне с четырьмя девочками. Смешанная команда катера во главе с Маняшей драила медяшку.
Кто-то посыпал желтым речным песком дорожки между палатками, кто-то чистил до блеска черные кухонные кастрюли. Свободные от дежурства девчонки устроили индивидуальные постирушки, открыли парикмахерскую и подравнивали желающим космы.
Катастрофа разразилась неожиданно, как летняя гроза!
Казалось бы, пустяк... Во время дежурства по кухне Колька Степанов назвал Катьку Щеглову "поварешкой". Он сказал:
- Отойди-ка, поварешка, мне дров надо подбросить. - И слегка отодвинул ее от котла.
Катька, вместо того чтобы спокойно отодвинуться и дать возможность человеку сделать важное дело, вытащила из котла длинную деревянную ложку, искусно вырезанную Сережкой Тыровым, и треснула ею Кольку по лбу. У Кольки тут же вздулась здоровенная синяя шишка. А Катька заревела и убежала к себе в палатку.
Остальные девчонки, что дежурили вместе с Катькой, возмутились и набросились на "Красных моряков" с упреками.
- Как вам не стыдно! - кричали они. - Мы вам не кухарки, а такие же дежурные, как и вы... Не имеете права обзываться! У Катьки мать всю жизнь в кухарках у Гувелякиных прослужила. Ее, кроме как "поварешка", и не звали. А вы?
И тут Карпа совершил свою первую ошибку. Ему бы рассудить по справедливости, призвать Кольку к порядку и успокоить Катьку, а он решил отделаться шуткой.
- Подумаешь, поварешка, - сказал он. - Чего тут обидного? У нее поварешка, у Кольки топор. Ну и назови Кольку "топором". Он же за это по лбу обухом не залепит!
- Ах, так! - закричали девчонки. - Ну и варите обед сами!
И они ушли в девчачью палатку утешать рыдающую Катьку, захватив по дороге тех, кто занимался стрижкой и постирушками.
Карпа почуял, что дело плохо, и побежал искать Никиту, чтобы посоветоваться с ним.
А "Красные моряки" тем временем, растерявшись при виде кипящей в котлах воды и разбросанных по столу овощей и круп, которые должны были превратиться в суп и кашу, озлобились и решили отомстить. Они привязали кусок веревки к хвосту дохлой полевой мыши, которую накануне нашли в лесу, подкрались к палатке девчонок, приоткрыли полог и забросили туда мышь, раскачав ее за веревку.
Раздался ужасный визг.
Карпа, не ведая о подобном развороте событий, разыскал Никиту и рассказал ему про девчоночий бунт. Но, выкладывая Никите всю эту историю, Карпа изобразил дело так, будто Катька ни с того ни с сего треснула Кольку по лбу ложкой и все девчонки отказались дежурить на кухне. Это была его вторая ошибка. Потому что Никита не придал этому значения и не стал разбираться - у него много дел было с переправой. Он только сказал Карпе возмущенно:
- Ерунда какая-то! Что они, совсем сдурели? Вот-вот гости пожалуют. Беги скорей на катер, разыщи Машку. Пусть бросает драить медяшку - она и так сверкает, как самовар. Пусть срочно наведет порядок у себя в звене. Что за дисциплина, в самом деле!
И Никита продолжал строить с ребятами переправу.
Вернувшись в лагерь, Карпа с удивлением обнаружил, что около палатки звена имени Розы Люксембург идет настоящее сражение. Девчонки лупили "Красных моряков" полотенцами, тряпками и просто кулаками. Катька Щеглова наступала впереди, раскручивая над головой, как пращу, дохлую полевую мышь.
Вконец растерявшийся Карпа кинулся к катеру. Подбегая к берегу, он увидел, что Маняше что-то горячо шепчет на ухо Ритка Воскобойникова, первая болтушка в лагере, докладывает последние новости. И тут Карпа совершил третью ошибку. Он подбежал к борту и закричал Маняше:
- Машка! Никита приказал тебе не подходить к катеру, пока не уймешь своих девчонок. Все!
До катера уже доносился шум и крики битвы. "Красные моряки" позорно отступали к берегу безымянной речки, теряя бойцов. На пригорке уже показались первые бегущие.
- Так, да? - сказала Маняша. - А наоборот не хочешь? Девчонки, делай, как я!
С таким криком Маняша столкнула с борта Петьку Тихонравова. Петька шлепнулся в грязь и на четвереньках полез на берег.
Через минуту вся мужская часть команды катера "Будь готов!", не ожидавшая нападения, покинула борт не самым удобным для себя образом, а наступающая колонна объединилась с Машкиной группой.
* * *
Когда "чайки" вместе с Никитой, усталые, но довольные тем, что переправа стала надежной и прочной, как никогда раньше, возвратились в лагерь, их взорам представилось совершенно фантастическое зрелище. Звено имени Розы Люксембург почти в полном составе разместилось по обоим бортам катера. Девчонки твердо стояли на банках с длинными веслами в руках. Машка-моряк, стоя на корме, размахивала багром, ухватив его за острый конец, и отдавала короткие команды.
На катер бросались беспорядочной толпой "красные моряки" и "чайки", которые были до этого в команде катера. А девчонки веслами, как пиками, отталкивали их и не давали даже приблизиться к бортам. Карпа бегал по берегу и, как полководец, теряющий победу, выкрикивал бестолковые команды, которых никто не слушал. Все они, и девчонки и мальчишки, были мокрыми и грязными, как черти.
- Вы с ума сошли?! - закричал Никита, подбегая. - Сейчас же прекратите! Машка, ты что?
Маняша опустила багор и презрительно посмотрела на Никиту.
- Эх ты! - с горечью сказала она. - Мы тебе верили... А ты?
Она безнадежно махнула рукой, бросила багор и скомандовала своим девчонкам:
- Ладно, девочки, хватит! Ну их в болото...
Весла дружно опустились, и девчонки одна за другой стали сходить на берег с гордо поднятыми головами.
И тут Никита увидел, что на пригорке, замерев от изумления, стоят пять женщин с мешками и кошелками, а рядом с ними растерянный Володя.
- Боже, что здесь происходит? - с тоской спросила одна из женщин, всплеснув руками.
Наподающие и защитники катера увидели их и тоже замерли в растерянности. Так они стояли несколько мгновений и смотрели друг на друга, не произнося ни звука. Первым в этой безнадежной ситуации опомнился Карпа.
- Да вы не волнуйтесь, товарищи мамы! - закричал он. - Это у нас, товарищи мамы, игра, военная игра... Тренировка на силу, ловкость и выносливость...
Володя смотрел на своих пионеров такими отчаянными глазами, что никто из них не смог выдержать. Все опустили глаза в землю, даже Карпа.
- Лизочка! - вдруг закричала одна мама, узнав свое дитя. - Какой у тебя вид? Ты же вся мокрая! Тебя же узнать невозможно!
- Костик, Костик! - закричала другая. - Иди скорее сюда! Ты грязный. Дай я тебя почищу...
- Стоп! - сказал Володя, опомнившись. - Слушай мою команду! Сейчас первоочередная задача - накормить родителей обедом. А у вас огонь погас. За работу!
Через пять минут не осталось и следа жестокой битвы. Гроза прошла так же неожиданно, как и разразилась. Дежурные мальчишки и девчонки дружно варили обед, отвергая настойчивые попытки мам вмешаться. Под котлами гудело веселое пламя. "Серп и молотята" развешивали в стороне от палаток стираные простыни и наволочки. Володя водил матерей по лагерю, показывал его несложное хозяйство и терпеливо отвечал на бесконечные вопросы.
Обед получился на славу! Мамы все-таки уговорили дежурных и приготовили из привезенных свежих овощей вкусный винегрет, а после каши угостили всех яблоками и сливами.
Ужин они получили разрешение сделать сами. Марфа Гавриловна, мать Сережки и Галинки Тыровых, приготовила треску по-архангельски - с картошкой, луком и молоком - пальчики оближешь!
После ужина был устроен костер со стихами, плясками и песнями, которые вместе с пионерами неуверенно выпевали мамы. Осталось так и неясно, поверили ли они заявлению Карпы, что видели репетицию военной игры. Однако, судя по всему, делегаты от коллектива родителей остались довольны. Во всяком случае, прощаясь на пристани, куда их провожали всем отрядом, мамы восхищенно говорили Володе:
- Молодцы вы, ребята! Как дружно живете, прямо удивительно. И все сами, сами. Дома-то миску вымыть не допросишься. А тут надо же! Мы уж там, в городе-то, расскажем, чтоб не волновались понапрасну. Все хорошо у вас, все путем...
Пока "макарка" не скрылся за поворотом реки, они все стояли на корме и махали платочками.
Глава 31
ВОЕННАЯ ИГРА
Володя позвал Никиту в штабную палатку.
Они уселись на чурбаки, и Володя развернул на столе топографическую карту.
- Твои "чайки" закончили изучать дорожные знаки, - сказал он. - Леня и Карпа то же самое мне сказали про своих ребят. Хочу сделать вам проверку. Ты отправишься сейчас по этому маршруту, - он начал показывать карандашом по карте. - Выйдешь незаметно из лагеря к переправе, переправляйся на тот берег и иди вверх по речке. Вот здесь, у старой, разбитой молнией березы, скроешься в лес. Проберешься через чащу и дальше через ельник и овраг выйдешь к лощине, по ней вернешься в лагерь с другой стороны. По дороге будешь ставить путевые знаки. Через четверть часа после твоего ухода я подыму ребят по тревоге и направлю в погоню. Твой путь им неизвестен, его знаешь только ты да я. Победит то звено, которое раньше всех проследит и найдет тебя. Понял?
- Конечно! - сказал Никита. - Эта игра нам известна. Только мы играли в городе и стрелки ставили углем или бумажки бросали. "Казаки-разбойники" называется.
- Ну а теперь, в полевых условиях, используй ветки, камни, стволы деревьев, а в крайнем случае вот эти бумажки. - Володя протянул Никите холщовый мешочек с мелко нарезанной бумагой. - Вперед, разведчик!
Володя отогнул заднюю полу палатки. Никита выглянул наружу, прислушался. Со стороны кухни доносилось постукивание ложек, неясный говор и вдруг грянул дружный хохот.
"Карпа резвится", - подумал Никита и исчез между сосен.
Он быстро выбрался на опушку, огляделся. Внизу, у переправы, подставив солнцу измазанные речным илом живот и грудь, валялся Тодик. Тодик лежал совершенно неподвижно, и, если бы не песня, которую он напевал, можно было подумать, что он спит. Никита прислушался.
- Невыразимо хорошо... Невыразимо хорошо... - монотонно напевал Тодик.
- Хорош дежурный, - усмехнулся Никита. - Интересно, что ты запоешь, когда обнаружишь след у самого этого места, где тебе "невыразимо хорошо"?
Он достал щепотку бумажек, бросил их на траву и, пробравшись вдоль опушки, спустился к речке. Здесь он заломил ветку ивняка и направил ее конец в сторону сломанной березы. Дойдя до березы, Никита положил поперек тропы сложенные крест-накрест ветки, а на березовом стволе в сторону леса нацарапал тонкую стрелу.
В лесу стояла торжественная тишина. Только невидимые лесные птахи пересвистывались, пиликали, попискивали на разные голоса.
Оставляя знаки из веток и на стволах, Никита быстро продвигался по лесу.
Вид леса постепенно менялся. Среди сосен замелькали разлапистые ели. Между деревьев появились завалы сушняка. По мху на стволах, по густоте ветвей на отдельных деревьях, по солнцу Никита прикинул, что идет он в глубь леса, на юг, соблюдая направление, указанное Володей по карте.
Игра начинала увлекать Никиту. Он иногда отклонялся в сторону и возвращался назад, чтобы посмотреть, как выглядят знаки, оставленные им.
Впереди показалась сплошная еловая заросль. Никита бросил перед ней щепотку бумаги, раздвинул колючие лапы и выглянул.
В нескольких шагах спиной к нему сидел человек, прислонившись к высокому пню, и переобувал рыжие сапоги. Рядом на траве валялась кепка...
* * *
Когда в лагере прозвучал сигнал тревоги, Тодик только успел выйти из речки, где отмывал засохшую грязь. Он быстро натянул на мокрое тело трусы и взбежал по косогору.
Вдоль палаток поспешно выстраивались звенья. Володя, стоявший у штабной палатки, окликнул Тодика.
- Командуй звеном вместо Никиты! - приказал он.
Тодик подтянул трусы и скомандовал:
- Равняйсь! Смирно! Стоять вольно. - Он взял от палатки "чаек" посох с треугольным флажком и стал с правого фланга звена.
Ленька и Карпа, успевшие раньше построить ребят, с недоумением поглядывали то на Володю, то на мокрого Тодика.
Володя вышел перед строем, вынул из кармана часы.
- Сейчас вы отправитесь в погоню за Никитой. Вы должны разыскать его по путевым знакам, которые он будет оставлять по дороге. В лагере остается только дежурное звено.
- В каком направлении он ушел? - спросил Карпа.
Володя засмеялся.
- Хитер! В этом-то главная трудность. Свой первый след он оставит вот такими бумажками. - Володя достал щепотку обрезков, показал ребятами. Приготовились! - Володя поднял руку, сделал паузу. - Пошли!
- За мной! - одновременно скомандовали Ленька и Карпа, бросаясь в сторону леса.
Тодик замешкался. Он все еще смотрел на бумажки, брошенные Володей, и никак не мог сообразить, где он видел точно такие же совсем недавно. И вдруг вспомнил.
- За мной! - заорал он не своим голосом, устремляясь к опушке.
"Чайки" помчались за ним.
С тех пор как Тодик вступил в пионеры, он очень изменился. Может быть, потому, что перестал бояться Кости. Кроме того, он уже не пищал, что, по его мнению, объясняется переходным возрастом.
Поднявшись первым на косогор, Тодик подождал, пока подошли ребята, и показал на рассыпанные бумажки:
- Вот первый след!
Потом, подождав, пока все убедятся, что это такие же бумажки, какие показывал Володя, крикнул:
- Быстро туда, - и показал вдоль речки.
- А может быть, туда? - возразил Петька и показал в противоположную сторону.
- А может, на тот берег? - сказал маленький Серега.
- За мной! - решительно приказал Тодик. Не станет же он рассказывать, что, когда лежал измазанный грязью у переправы, ему виден был весь левый участок косогора и туда Никита незаметно пробежать не мог.
Повинуясь приказу, ребята наперегонки пустились по лугу.
- Знаки, знаки искать! - крикнул Тодик.
- Нашел! - крикнул Петька, показывая на перекрещивающиеся ветки, положенные на тропе.
- Сюда не ходить, - расшифровал знак Тодик и увидел стрелу на березе.
- Туда побежал! - указал он в сторону леса.
На опушке они столкнулись с Ленькиными ребятами.
- Нашли? - запыхавшись от бега, спросил Ленька.
Тодик кивнул и указал в сторону березы:
- Там!
- А почему сюда бежите?
- Вы сбегайте туда, посмотрите! - крикнул Тодик и, увлекая за собой "чаек", бросился в лес.
Ленька рассыпал свое звено цепочкой, и они углубились в лес рядом с "чайками". Между деревьев замелькали красные косынки.
Это очень здорово - бродить по лесу, обшаривать каждый куст, деревья, землю. Замечаешь многое, на что в другое время не обратил бы внимания.
Вот муравейник. Целый город муравьиный. От него и к нему деловито спешат быстроногие жители. Над муравейником нависла тяжелая еловая лапа. Что это? Еловые иглы пронзает тонкая ветка, направленная острием к скелету засохшей ели. Знак!
- Сюда, ребята.
Красные косынки сбегаются вместе. Ребята вертят головами.
- Рассыпьтесь! Ищите дальше, - командует Ленька, подпрыгивает и шлепает ладонью по голой ноге. - Кусаются, окаянные! - Это про муравьев. А ребята уже устремились вперед.
- Есть знак!
Снова сбегаются красные косынки. Вперед! Вперед!
- Стоп! - кричит Ленька. Он нагибается и рассматривает мох с белеющими на нем бумажками.
К нему подбегает Тодик со своими ребятами.
- Нашел?
- Нашел, - говорит Ленька. - А дальше куда?
- Ищите, ребята - кричит Тодик.
- Нашел! - отзывается маленький Сережка, показывая пальцем. На стволе отчетливо видна направленная вниз стрела. Вместо оперения на ее верхнем конце нацарапан прямоугольник, перечеркнутый крест-накрест.
- Письмо! Здесь письмо. Ищите!
Красные косынки окружают ель, и быстрые руки шарят у корней.
- Есть!
Глава 32
У ЛЕСНОЙ СТОРОЖКИ
Никита выпустил из рук ветки и отпрянул назад. Перед лицом качнулись зеленые лапы.
Что это? Ведь давно кончилась детская игра в сыщиков. И опять он! Поручик Любкин?
Человек на поляне вскинул голову и прислушался. Сквозь еловые иголки Никита видел, как он вскочил на ноги, подхватил кепку и исчез в зарослях по другую сторону поляны.
А может, и не он? Откуда здесь быть саратовскому поручику? Но что это тот же человек, который встречался со скаут-мастером на Зеленой Кошке, факт. Те же рыжие сапоги, зеленая кепка. Вот только не успел заметить, есть ли повязка на глазу.
Никита присел на поваленный ствол дерева, чтобы собраться с мыслями, и увидел рассыпанные по мху бумажки. Ага! Придумал. Он достал из кармана бумагу и огрызок карандаша. Прижав бумагу к стволу, написал:
"Видел дядьку с Зеленой Кошки. Ленька с Карпой знают. Сообщите Володе. Идите за мной по знакам. Н.".
Положив записку у корня дерева, Никита нацарапал на стволе знак, потом продрался сквозь заросли, перебежал прогалину и бросился вслед за незнакомцем. Теперь, стараясь его настигнуть, он быстрее продвигался вперед. Белые хлопья бумажек отмечали его путь.
Незнакомец, видимо, не торопился, вскоре между стволов мелькнула его спина. Никита убавил шаг и, стараясь не наступать на сухие ветки, пошел за ним.
Неожиданно спина человека исчезла и больше не показывалась. Никита осторожно шагнул вперед. Перед ним виднелся склон оврага, на нем никого не было. Никита испугался. Где же он?
Он отскочил назад и замер, почувствовав на плече тяжелую руку. Рванулся, стараясь освободиться, но рука стиснула плечо еще сильнее и не отпустила.
Он оглянулся. Из-под надвинутой на лоб кепки на него в упор смотрели два незнакомых глаза. Черной повязки не было, а была черная борода.
- Ты что здесь делаешь? - спросил бородатый.
- Грибы собираю, - не подумав, ответил Никита.
- Грибы? - усмехнулся незнакомец. - Ни туеса, ни корзины. Где они, грибы-то? Не вертись! - прикрикнул он. - Тебя кто послал?
"Это не Любкин, - подумал Никита. - Так зачем же я за ним слежу?"
Никита сказал на всякий случай:
- Павлик, наш скаут-мастер.
Бородатый шумно вздохнул, обдав Никиту табачным перегаром. Его рука, сжимавшая плечо, опустилась.
- Почему ты, а не тот длинный, Костя, что ли?
- А я знаю? Павлик послал, вот и все.
"Ага, Костя! Вот за какими грибами он сюда таскался".
Бородатый подтолкнул Никиту вперед:
- Пошли! - Он шел сзади и молчал.
Они перешли овраг и вскоре выбрались на большую поляну, поросшую высокой некошеной травой. На другой стороне поляны виднелась приземистая избушка.
- Зачем же он тебя послал?
"Вот и засыпался", - подумал Никита. Надо было что-то отвечать.
- Ну?
- Просил передать, что скоро сам придет...
Бородатый остановился, потом подтолкнул Никиту:
- Идем поговорим. Шагай.
"Смываться надо, - подумал Никита, тоскливо поглядывая по сторонам. Что-то не так я ляпнул".
- К избе шагай, - приказал голос сзади.
Никита прикинул расстояние от избушки до леса, и, когда до бревенчатого сруба оставалось несколько шагов, он прыгнул в сторону, думая скрыться за избой. Дядька ударил в спину, и Никита упал лицом в траву.
- Куда же ты? - раздался насмешливый голос. - Павлик послал, а ты убегаешь. А ну, садись!
"Теперь амба, попался", - подумал Никита. Опираясь руками, он медленно поднялся на колени и сел.
Они сидели друг против друга. Никита - на земле, поджав ноги и глядя исподлобья, незнакомец - на чурбаке у двери избушки.
- Что ж ты? Испугался? - сказал он добродушно.
Никита молчал.
Незнакомец не торопясь достал из кармана листок бумаги, быстрым движением загнул краешек, снова сунул руку в карман, насыпал на бумагу махорку и, не спуская колючих глаз с Никиты, свернул цигарку, лизнул, заклеил, подровнял трубочку пальцами и закурил.
- Значит, Павлик... Отсюда следует, что ты бойскаут. Прекрасно! - Он выпустил густую струю дыма над головой Никиты и хрипловато пропел:
Будь готов, разведчик, к делу честному,
трудный путь лежит перед тобой...
- А дальше? - Он смотрел на Никиту, чуть прищурив глаз.
Глянь же смело в очи неизвестному,
бодрый телом, мыслью и душой,
пробормотал Никита.
- Ну вот! И слова гимна знаешь. Ты, и верно, бойскаут. Чего же ты врешь? Нехорошо, брат. Ты не бойся меня.
"И верно, - подумал Никита, - чего это я испугался? Просто живет человек в лесу..."
- Вы охотник? - спросил он.
- Лесник. Живу в этой избушке, изучаю местную жизнь. Выбираю деревья для сплава. Зимой придут лесорубы, спилят деревья, весной сплавят по реке в город... Люди дома из них построят. Ну а ты?
- У нас тут лагерь недалеко. Возле Глубокого яра, знаете? Я просто ходил по лесу, наблюдал. И вдруг вас увидел.
Про военную игру Никита не сказал.
- Какой лагерь? - удивился бородатый. - Бойскаутов?
- Нет, пионеров. Теперь бойскаутов нет. Пионеры теперь.
- Ага, - сказал бородатый. - А Павлик?
- Да я не знаю, где он. Я его уже месяц не видел.
- Ах, мальчик, - сказал бородатый укоризненно. - Откуда же ты знаешь, что мы знакомы?
- Да я вас на Зеленой Кошке видел, как вы на лодке подъехали и с Павликом беседовали...
- Вот как! - Бородатый вскочил на ноги. Он вытащил из кармана револьвер и моток веревки. - Ты мальчик любопытный. Иногда это хорошо, иногда нет. Иногда очень нехорошо. Ты вот что, ты не бойся. Будешь сидеть смирно, я ничего не сделаю. Я только привяжу тебя. А мне нужно уходить.
Бородатый шагнул к нему. Никита увидел, как дверь избушки медленно открылась и в темном проеме появился человек. Никита узнал Гленарвана.
"Ну все, - подумал Никита. - Прощай, папа. Я погибаю за рабочее дело".
Гленарван вдруг бросился вперед, прыгнул на спину бородатому, и они упали. За ними из избушки появился еще один, в кожаной куртке. Он поднял револьвер, выпавший из руки бородатого, и подошел к лежащим на земле.
Гленарван поднялся. Бородатый остался лежать лицом в траве. Потом он повернулся и посмотрел на них из-под лохматых бровей.
- Встаньте, капитан Зыков, - сказал Кожаный.
- Не имею чести, - прохрипел бородатый и начал медленно подыматься.
Гленарван посмотрел на Никиту.
- Напугался? - спросил он. - Как это тебя сюда занесло. Ты нам чуть всю обедню не испортил.
Никита все еще не мог понять, что случилось. И не знал, отвечать или нет.
- Руки, - сказал Кожаный и показал револьвером, дескать, подними.
Бородатый поднял. Гленарван ощупал его одежду.
- Больше нет, - сказал он. - А меня вы тоже не узнаете, капитан?
- Не имею чести, - глухо пробормотал бородатый, глядя на зубчатый край колеса.
В это время за деревьями пронзительно крикнула чайка. Кусты шевельнулись, на поляну выскочил Володя и подбежал к Никите.
- Цел?
- Цел, - сказал Никита.
Володя повернулся к Гленарвану и удивленно сказал:
- Кузнецов! Каким это образом?
- У меня-то служба такая, а вот как вы сюда забрались?
- Военная игра у нас, - сказал Володя. Он поднял руку и крикнул: - Ко мне, ребята!
С шумом ломая ветки, выскочили на поляну все три звена: "Чайки", "Красные моряки" и "Серп и молот". Они сомкнулись плотным кольцом и смотрели во все глаза. Карпа и Ленька подбежали к Никите. Карпа молча, открыв рот, уставился на Гленарвана. По выражению его лица было видно, что в голове у него полный кавардак. Почему английский шпион мирно разговаривает с Володей? И кто же это стоит с поднятыми руками?
Глава 33
ТАЙНА ЗАРЫТОГО КЛАДА
- Погляди-ка еще за сторожкой, - сказал Гленарван Кожаному.
Тот ушел.
- Лорд Гленарван, - смущенно пробормотал Карпа и показал на бородатого. - Вы, значит, тоже ловите поручика Любкина?
Гленарван не успел ответить. Из-за избушки вышел Кожаный, неся круглую блестящую медяшку.
- Вот только эта штука, - сказал он. - Во мху прятали. Здесь стрелка. Написано чего-то...
Никита увидел, что по красной меди красивыми завитушками вилась надпись: "Святитель Михаил".