Страница:
Но давать задний ход было уже невозможно.
— Я держал это событие в секрете, выбирая подходящий момент, чтобы представить вам мою прелестную жену. И вот сегодня такой момент настал.
Все завертели головами, ища в зале незнакомое лицо. Мейсон уставился на Кристину, мысленно умоляя ее не дрогнуть. Ей предоставлялась великолепная возможность утереть нос наглецам и задавакам. Неужели она упустит свой шанс?
— По моей просьбе жена оделась сегодня в красное.
Луч прожектора медленно, театрально скользнул по залу и выхватил фигуру Крис. Оркестр заиграл вальс.
— Дамы и господа! Друзья! Для меня честь представить вам мою жену, миссис Кристину Уинтер.
Мейсон восхищенно отметил, что Крис не только не спасовала, но, наоборот, гордо расправила плечи и вздернула подбородок, приготовившись выдержать все, любую подлость с его стороны. Свет бил ей прямо в глаза, и она физически не могла смотреть на него, но все равно он чувствовал на себе ее вызывающий взгляд.
Когда аплодисменты стихли, Мейсон опять поднес ко рту микрофон.
— Надеюсь, я тебя не очень смутил, Крис? — интимным полушепотом спросил он, обращаясь к ней через весь зал. — Если нет, то у меня к тебе еще одна просьба. Ты не откажешься потанцевать со мной, дорогая?
Снова раздались аплодисменты.
Мейсон выжидательно замер.
Хлопки зазвучали еще громче, но он не трогался с места, напряженно ожидая, подаст ли она ему хоть какой-то знак.
Наконец Крис еле заметно кивнула.
Мейсон сошел со сцены и медленно двинулся к ней. На полпути ему стало ясно, что она не собирается идти ему навстречу.
Он улыбнулся.
Пусть будет так! Она это заслужила. И не только это, но и многое другое.
Стоявшие в зале люди расступались, давая ему пройти. Мейсон не торопился. Ему хотелось, чтобы Крис подольше оставалась в центре внимания. Пусть те, кто ее игнорировал, теперь ей позавидуют.
Приблизившись к Кристине, Мейсон остановился, как бы предоставляя ей право выбора.
Она на мгновение дрогнула, на ее лице промелькнул испуг. Однако Мейсон поспешил успокоить Кристину взглядом, и она протянула ему руку.
Мейсон перевернул ее ладонью вверх и поцеловал. Послышались восхищенные голоса.
Мейсон молча вывел Крис на середину зала, и оркестр заиграл «Даму в красном».
Они закружились под музыку. Шелковистые волосы Крис касались его щеки, легкий аромат незнакомых духов кружил голову.
Мейсон посмотрел по сторонам и, убедившись, что их никто не подслушивает, прошептал на ухо Крис:
— Мне очень стыдно. Простите.
Она вдруг сразу как-то обмякла, и в ее глазах сверкнули слезы.
— Я не могу больше так жить, Мейсон, — сказала Крис. — Давайте разведемся.
Глава 29
Глава 30
— Я держал это событие в секрете, выбирая подходящий момент, чтобы представить вам мою прелестную жену. И вот сегодня такой момент настал.
Все завертели головами, ища в зале незнакомое лицо. Мейсон уставился на Кристину, мысленно умоляя ее не дрогнуть. Ей предоставлялась великолепная возможность утереть нос наглецам и задавакам. Неужели она упустит свой шанс?
— По моей просьбе жена оделась сегодня в красное.
Луч прожектора медленно, театрально скользнул по залу и выхватил фигуру Крис. Оркестр заиграл вальс.
— Дамы и господа! Друзья! Для меня честь представить вам мою жену, миссис Кристину Уинтер.
Мейсон восхищенно отметил, что Крис не только не спасовала, но, наоборот, гордо расправила плечи и вздернула подбородок, приготовившись выдержать все, любую подлость с его стороны. Свет бил ей прямо в глаза, и она физически не могла смотреть на него, но все равно он чувствовал на себе ее вызывающий взгляд.
Когда аплодисменты стихли, Мейсон опять поднес ко рту микрофон.
— Надеюсь, я тебя не очень смутил, Крис? — интимным полушепотом спросил он, обращаясь к ней через весь зал. — Если нет, то у меня к тебе еще одна просьба. Ты не откажешься потанцевать со мной, дорогая?
Снова раздались аплодисменты.
Мейсон выжидательно замер.
Хлопки зазвучали еще громче, но он не трогался с места, напряженно ожидая, подаст ли она ему хоть какой-то знак.
Наконец Крис еле заметно кивнула.
Мейсон сошел со сцены и медленно двинулся к ней. На полпути ему стало ясно, что она не собирается идти ему навстречу.
Он улыбнулся.
Пусть будет так! Она это заслужила. И не только это, но и многое другое.
Стоявшие в зале люди расступались, давая ему пройти. Мейсон не торопился. Ему хотелось, чтобы Крис подольше оставалась в центре внимания. Пусть те, кто ее игнорировал, теперь ей позавидуют.
Приблизившись к Кристине, Мейсон остановился, как бы предоставляя ей право выбора.
Она на мгновение дрогнула, на ее лице промелькнул испуг. Однако Мейсон поспешил успокоить Кристину взглядом, и она протянула ему руку.
Мейсон перевернул ее ладонью вверх и поцеловал. Послышались восхищенные голоса.
Мейсон молча вывел Крис на середину зала, и оркестр заиграл «Даму в красном».
Они закружились под музыку. Шелковистые волосы Крис касались его щеки, легкий аромат незнакомых духов кружил голову.
Мейсон посмотрел по сторонам и, убедившись, что их никто не подслушивает, прошептал на ухо Крис:
— Мне очень стыдно. Простите.
Она вдруг сразу как-то обмякла, и в ее глазах сверкнули слезы.
— Я не могу больше так жить, Мейсон, — сказала Крис. — Давайте разведемся.
Глава 29
Музыка продолжала звучать. Мейсон молча посмотрел Кристине в глаза, увидел в них боль и растерянность и тоже растерялся. Если бы она на него злилась, он бы знал, как на это реагировать. Порой ему даже казалось, что он получает какое-то необъяснимое удовольствие от постоянных стычек с Кристиной. Но сейчас было совсем другое. Он, мужчина, сознательно унизил женщину. Он незаслуженно обидел Крис, и даже то, что ее поступки злили и раздражали его с первого дня их знакомства, не могло послужить оправданием.
Да, собственно, почему он всегда так взвивался, сталкиваясь с Крис?
Честно говоря, Мейсон и сам этого не понимал. Во всяком случае, различие взглядов и мелкие бытовые разногласия были тут ни при чем. О подобных пустяках он забывал моментально, да и всегда умел находить с людьми общий язык. Особенно с теми, на кого ему было наплевать. Вот тут-то, пожалуй, и коренилась загадка. Если он может ладить с самыми разными, порой довольно неприятными людьми — с халтурщиками-прорабами, например, или со светскими дурами, главное достояние которых скрыто у них под лифчиками, то почему он не может найти общего языка с матерью своего ребенка? Он что, нарочно ее отпугивает?
— Давайте поговорим об этом позже, — предложил Мейсон, выгадывая время.
Он пока и сам не понимал, что ему от нее нужно, однако разводиться он не хотел, это точно.
Крис прикрыла глаза и положила голову ему на плечо. Мейсон испугался, что она упадет в обморок, но этого, слава Богу, не произошло. Просто она вдруг сникла, у нее не осталось сил с ним сражаться. Какое-то время они молча двигались под музыку.
Затем Мейсон сказал:
— Теперь эти люди в ваших руках. И от вас зависит, как с ними поступить. Вы можете их приблизить к себе, а можете оттолкнуть.
— Но я говорила не о них, а о вас, — возразила Крис. — Как мне быть с вами?
— Надо дать мне еще один шанс. Не потому, что я его заслужил, а потому, что вы… такая.
Она подняла на него глаза.
— Откуда вы знаете, какая я на самом деле?
Мейсон пожал плечами.
— Знаю — и все.
Музыка прекратилась. Мейсон подумал, что с ним весь вечер творится что-то странное. Сейчас, например, ему отчаянно захотелось, чтобы Крис его простила. Он взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза.
— Пожалуйста, не торопитесь. Мы все уладим, Крис. Вот увидите.
По щеке Крис покатилась одинокая слеза.
— Вы не понимаете, о чем просите…
Мейсону вдруг неудержимо захотелось ее поцеловать, прикоснуться губами к нежной коже, насладиться ароматом ее духов… Потрясенный этим неожиданным порывом, он невольно отступил на шаг.
Кто-то тронул его за плечо.
— А я и не подозревал, что в нашем городе можно от кого-то что-то утаить, — послышался басовитый мужской голос. — Интересно, какие у тебя еще для нас сюрпризы?
Очарование было нарушено.
На губах Мейсона снова заиграла дежурная улыбка.
— Пожалуйста, познакомь меня с удивительной женщиной, которая сумела добиться невозможного, — попросил Феликс Шреджер, генеральный директор крупнейшего банка Сакраменто.
Мейсон вопросительно посмотрел на Крис, предоставляя ей право выбора. Она могла послать Феликса к черту, а могла остаться и поддержать игру.
Как она скажет — так и будет.
Крис колебалась. На лице ее отразилась гамма противоречивых чувств, но в конце концов она все-таки протянула Феликсу руку и, улыбнувшись, сказала:
— Кристина Тейлор… Уинтер. Она поправилась, но Феликс этого не понял и глубокомысленно заметил:
— Двойные фамилии снова входят в моду. Что ж, я рад с вами познакомиться, Кристина Тейлор-Уинтер. Меня зовут Феликс Шреджер. Надеюсь, мы теперь часто будем встречаться. Вы даже не представляете, как приятно в кои-то веки увидеть в нашей среде новое лицо.
Около них уже собралась небольшая группа людей. Те же самые люди, которые совсем недавно не желали принимать Кристину в свой круг, теперь рвались с ней познакомиться и подружиться.
Мейсон положил Кристине руку на плечо, но в этом объятии не было ни капли чувственности, а только желание защитить ее от посторонних.
— Вы готовы выдержать их натиск? — прошептал он ей на ухо.
На лице Крис застыла улыбка, однако глаза не улыбались.
— Мы можем вежливо проститься и уйти?
— Можем, но минут через пятнадцать.
Она кивнула. Вокруг них собиралось все больше людей.
Знакомство растянулось на целый час. А могло бы и на всю ночь, но Мейсон решительно положил этому конец.
— Нужно было сказать, что нас ждет дома Кевин, — сообразила по дороге домой Крис. — Тогда бы нас не удерживали.
— Я не хочу, чтобы эти люди знали о моем сыне, — твердо сказал Мейсон.
— Вы что, будете его всю жизнь скрывать? — недоуменно спросила Крис.
— Нет, но я хочу, чтобы он держался подальше от этой публики. Вы теперь тоже знаете ей цену. Мне не хочется, чтобы Кевина окружали лицемеры.
— Но он же сам всем расскажет, что он ваш сын! Кевин вами гордится и готов на весь мир растрезвонить, что у него теперь есть отец.
— Вот и хорошо. Пусть рассказывает. Что тут такого?
— Вы сами знаете что.
Крис посмотрела в окно. Тучи, сгущавшиеся на небе с самого утра, наконец пролились дождем, и в свете фонарей улицы блестели, словно посыпанные брилиантами.
— Сегодня я на собственном опыте убедилась в том, что ваше влияние в городе огромно, — после паузы продолжила Крис. — Они со мной даже разговаривать не хотели, пока не узнали, что я ваш придаток.
— Вы не придаток! — возмутился Мейсон. — И уж тем более не мой.
Крис не стала возражать. Сначала ей самой надо было разобраться в своих чувствах.
— А что за женщина была с вами в начале вечера? — спросила она, спеша перевести разговор на другую тему, и лишь потом сообразила, что ее вопрос может быть истолкован как проявление ревности.
Но — слово не воробей…
— Это Келли Уайтфилд. — Мейсон сразу понял, о ком речь, хотя женщин на балу было не менее двухсот. — Мы с ней давние друзья.
— Зря вы не предупредили меня, что договорились с ней встретиться. Мы бы не попали в неловкую ситуацию. А теперь вам придется с ней объясняться.
— Я не считаю нужным оправдываться перед кем бы то ни было.
Крис невесело усмехнулась.
— Я бы на ее месте думала иначе.
— Мы с ней друзья. Просто друзья! — упрямо повторил Мейсон.
Крис заметила, что одна из блесток, которыми было украшено платье, готова отвалиться, и подумала, что когда они приедут домой, нужно будет ее закрепить. Но тут же спохватилась. Зачем? Все равно она больше не наденет это платье.
— Мужчины всегда говорят про своих любовниц, что они «просто друзья». — Голос ее звучал тускло и невыразительно.
— С чего вы взяли, что она моя любовница? — продолжал упираться Мейсон-.
Крис понимала, что она лезет на рожон: во-первых, личная жизнь Мейсона ее не касается, а во-вторых, он может подумать, что она задета. Но остановиться уже не получалось.
— Вы хотите сказать, что я не права?
— Нет. Мне интересно, как вы догадались.
— Очень просто. Она на вас так смотрела… На вас и на меня…
Черт возьми! Мейсона обмануть, наверное, можно. Но себя-то не провести… Ей небезразлично, что у него есть любовница! Совсем небезразлично, сколько бы она ни притворялась…
Господи, какой кошмар!
Крис снова отвернулась к окну.
— Она красивая. — На стекле от ее дыхания оставались влажные пятна.
— Келли непохожа на других женщин. Она… — Мейсон замялся, — она… особенная.
Очень мило! Не хватало только слушать, как он поет дифирамбы своим любовницам!
— Не надо было на мне жениться. Тогда бы вы ее не потеряли, — тихо сказала она.
— А я ее не потеряю, — спокойно возразил Мейсон.
Крис вздрогнула и сжалась в комок, но потом все-таки заставила себя посмотреть Мейсону в глаза. Она ожидала увидеть плохо скрываемое торжество, но он был явно смущен и расстроен.
— Нельзя потерять то, чего никогда не имел, — тихо промолвил Мейсон. — Мы с Келли действительно дружим… хотя порой наши отношения перерастают в интимные.
Крис промолчала, боясь себя выдать. Больше за всю дорогу они не произнесли ни слова.
Но когда они вошли в дом, Мейсон сказал:
— Я хочу, чтобы вы знали… я вами сегодня искренне гордился.
В душе Крис снова всколыхнулась обида.
— Интересно, по какому праву?
Но он не стал вступать в пререкания, а примирительно произнес:
— Не сердитесь. Я действительно восхищен вашим мужеством.
Поняв, что он над ней не смеется, Крис смущенно улыбнулась.
— А если я скажу, что осталась из трусости? Я ведь не умею водить такие машины, как у вас…
Мейсон прищурился.
— Разрешите вам не поверить.
Каминные часы пробили два раза.
— Уже очень поздно, — пробормотала Крис.
Ей вдруг стало не по себе, захотелось побыть одной, подумать о случившемся, разобраться в своих чувствах и решить, что делать дальше…
— Мне завтра рано вставать…
— Не уходите, — попросил он.
Она медленно обернулась. Что-то в его голосе ее насторожило.
— Мне больше вам нечего сказать, Мейсон, — тихо, но твердо произнесла Крис. — И потом… вам не кажется, что вы должны были бы объясниться сегодня не со мной, а с Келли?
Он опустил глаза.
— Вы правы. Хотя, ей-богу, она этого не ждет! — Мейсон нехотя взял пальто и поплелся к двери. — До свидания. Увидимся завтра утром.
Крис с трудом подавила вздох разочарования. Но не подала виду и небрежно заметила:
— Когда вы вернетесь, меня не будет. Я пойду к Мэри за Кевином.
— Ночью? — изумился Мейсон.
— Почему ночью? Утром.
До него наконец дошло.
— Так я же не собираюсь оставаться там до утра.
У Крис гора с плеч свалилась. Но она опять-таки не подала виду!
— Можете не торопиться. Во всяком случае, из-за меня. Мы же договорились, каждый из нас имеет право на личную жизнь.
— Я бы не поехал, если бы не…
Крис стиснула руки. А если попросить его остаться? Что тогда? Что?
— Пожалуйста, уходите. Я устала, мне надо прилечь.
Мейсон повернулся к ней спиной и взялся за дверную ручку.
— Крис…
— Да?
— Еще два слова насчет развода…
— Я вас слушаю.
— Давайте подождем хотя бы месяц. Если у нас ничего не получится… если вы по-прежнему будете недовольны, я не стану вас удерживать.
Наступило долгое молчание.
Потом Мейсон добавил:
— Поверьте, я действительно не хочу терять Кевина.
— Ну хорошо. На месяц вас, может, и хватит. А потом что?
Крис чувствовала себя припертой к стенке. Когда Мейсон бывал дома, они с Кевином были неразлучны, и если сейчас нарушить их идиллию, сын никогда ей этого не простит.
— Потом вы сами решите, — сказал он, по-прежнему стоя к ней спиной.
Все! Передав ей инициативу, он выбил почву у нее из-под ног.
У Кристины захватило дух от ужаса. Но отступать было поздно.
— Хорошо, — кивнула она. — Но ни на какие вечеринки я больше не пойду.
Он вышел за порог, и из темноты до нее донесся то ли его облегченный вздох, то ли шелест ветра.
Да, собственно, почему он всегда так взвивался, сталкиваясь с Крис?
Честно говоря, Мейсон и сам этого не понимал. Во всяком случае, различие взглядов и мелкие бытовые разногласия были тут ни при чем. О подобных пустяках он забывал моментально, да и всегда умел находить с людьми общий язык. Особенно с теми, на кого ему было наплевать. Вот тут-то, пожалуй, и коренилась загадка. Если он может ладить с самыми разными, порой довольно неприятными людьми — с халтурщиками-прорабами, например, или со светскими дурами, главное достояние которых скрыто у них под лифчиками, то почему он не может найти общего языка с матерью своего ребенка? Он что, нарочно ее отпугивает?
— Давайте поговорим об этом позже, — предложил Мейсон, выгадывая время.
Он пока и сам не понимал, что ему от нее нужно, однако разводиться он не хотел, это точно.
Крис прикрыла глаза и положила голову ему на плечо. Мейсон испугался, что она упадет в обморок, но этого, слава Богу, не произошло. Просто она вдруг сникла, у нее не осталось сил с ним сражаться. Какое-то время они молча двигались под музыку.
Затем Мейсон сказал:
— Теперь эти люди в ваших руках. И от вас зависит, как с ними поступить. Вы можете их приблизить к себе, а можете оттолкнуть.
— Но я говорила не о них, а о вас, — возразила Крис. — Как мне быть с вами?
— Надо дать мне еще один шанс. Не потому, что я его заслужил, а потому, что вы… такая.
Она подняла на него глаза.
— Откуда вы знаете, какая я на самом деле?
Мейсон пожал плечами.
— Знаю — и все.
Музыка прекратилась. Мейсон подумал, что с ним весь вечер творится что-то странное. Сейчас, например, ему отчаянно захотелось, чтобы Крис его простила. Он взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза.
— Пожалуйста, не торопитесь. Мы все уладим, Крис. Вот увидите.
По щеке Крис покатилась одинокая слеза.
— Вы не понимаете, о чем просите…
Мейсону вдруг неудержимо захотелось ее поцеловать, прикоснуться губами к нежной коже, насладиться ароматом ее духов… Потрясенный этим неожиданным порывом, он невольно отступил на шаг.
Кто-то тронул его за плечо.
— А я и не подозревал, что в нашем городе можно от кого-то что-то утаить, — послышался басовитый мужской голос. — Интересно, какие у тебя еще для нас сюрпризы?
Очарование было нарушено.
На губах Мейсона снова заиграла дежурная улыбка.
— Пожалуйста, познакомь меня с удивительной женщиной, которая сумела добиться невозможного, — попросил Феликс Шреджер, генеральный директор крупнейшего банка Сакраменто.
Мейсон вопросительно посмотрел на Крис, предоставляя ей право выбора. Она могла послать Феликса к черту, а могла остаться и поддержать игру.
Как она скажет — так и будет.
Крис колебалась. На лице ее отразилась гамма противоречивых чувств, но в конце концов она все-таки протянула Феликсу руку и, улыбнувшись, сказала:
— Кристина Тейлор… Уинтер. Она поправилась, но Феликс этого не понял и глубокомысленно заметил:
— Двойные фамилии снова входят в моду. Что ж, я рад с вами познакомиться, Кристина Тейлор-Уинтер. Меня зовут Феликс Шреджер. Надеюсь, мы теперь часто будем встречаться. Вы даже не представляете, как приятно в кои-то веки увидеть в нашей среде новое лицо.
Около них уже собралась небольшая группа людей. Те же самые люди, которые совсем недавно не желали принимать Кристину в свой круг, теперь рвались с ней познакомиться и подружиться.
Мейсон положил Кристине руку на плечо, но в этом объятии не было ни капли чувственности, а только желание защитить ее от посторонних.
— Вы готовы выдержать их натиск? — прошептал он ей на ухо.
На лице Крис застыла улыбка, однако глаза не улыбались.
— Мы можем вежливо проститься и уйти?
— Можем, но минут через пятнадцать.
Она кивнула. Вокруг них собиралось все больше людей.
Знакомство растянулось на целый час. А могло бы и на всю ночь, но Мейсон решительно положил этому конец.
— Нужно было сказать, что нас ждет дома Кевин, — сообразила по дороге домой Крис. — Тогда бы нас не удерживали.
— Я не хочу, чтобы эти люди знали о моем сыне, — твердо сказал Мейсон.
— Вы что, будете его всю жизнь скрывать? — недоуменно спросила Крис.
— Нет, но я хочу, чтобы он держался подальше от этой публики. Вы теперь тоже знаете ей цену. Мне не хочется, чтобы Кевина окружали лицемеры.
— Но он же сам всем расскажет, что он ваш сын! Кевин вами гордится и готов на весь мир растрезвонить, что у него теперь есть отец.
— Вот и хорошо. Пусть рассказывает. Что тут такого?
— Вы сами знаете что.
Крис посмотрела в окно. Тучи, сгущавшиеся на небе с самого утра, наконец пролились дождем, и в свете фонарей улицы блестели, словно посыпанные брилиантами.
— Сегодня я на собственном опыте убедилась в том, что ваше влияние в городе огромно, — после паузы продолжила Крис. — Они со мной даже разговаривать не хотели, пока не узнали, что я ваш придаток.
— Вы не придаток! — возмутился Мейсон. — И уж тем более не мой.
Крис не стала возражать. Сначала ей самой надо было разобраться в своих чувствах.
— А что за женщина была с вами в начале вечера? — спросила она, спеша перевести разговор на другую тему, и лишь потом сообразила, что ее вопрос может быть истолкован как проявление ревности.
Но — слово не воробей…
— Это Келли Уайтфилд. — Мейсон сразу понял, о ком речь, хотя женщин на балу было не менее двухсот. — Мы с ней давние друзья.
— Зря вы не предупредили меня, что договорились с ней встретиться. Мы бы не попали в неловкую ситуацию. А теперь вам придется с ней объясняться.
— Я не считаю нужным оправдываться перед кем бы то ни было.
Крис невесело усмехнулась.
— Я бы на ее месте думала иначе.
— Мы с ней друзья. Просто друзья! — упрямо повторил Мейсон.
Крис заметила, что одна из блесток, которыми было украшено платье, готова отвалиться, и подумала, что когда они приедут домой, нужно будет ее закрепить. Но тут же спохватилась. Зачем? Все равно она больше не наденет это платье.
— Мужчины всегда говорят про своих любовниц, что они «просто друзья». — Голос ее звучал тускло и невыразительно.
— С чего вы взяли, что она моя любовница? — продолжал упираться Мейсон-.
Крис понимала, что она лезет на рожон: во-первых, личная жизнь Мейсона ее не касается, а во-вторых, он может подумать, что она задета. Но остановиться уже не получалось.
— Вы хотите сказать, что я не права?
— Нет. Мне интересно, как вы догадались.
— Очень просто. Она на вас так смотрела… На вас и на меня…
Черт возьми! Мейсона обмануть, наверное, можно. Но себя-то не провести… Ей небезразлично, что у него есть любовница! Совсем небезразлично, сколько бы она ни притворялась…
Господи, какой кошмар!
Крис снова отвернулась к окну.
— Она красивая. — На стекле от ее дыхания оставались влажные пятна.
— Келли непохожа на других женщин. Она… — Мейсон замялся, — она… особенная.
Очень мило! Не хватало только слушать, как он поет дифирамбы своим любовницам!
— Не надо было на мне жениться. Тогда бы вы ее не потеряли, — тихо сказала она.
— А я ее не потеряю, — спокойно возразил Мейсон.
Крис вздрогнула и сжалась в комок, но потом все-таки заставила себя посмотреть Мейсону в глаза. Она ожидала увидеть плохо скрываемое торжество, но он был явно смущен и расстроен.
— Нельзя потерять то, чего никогда не имел, — тихо промолвил Мейсон. — Мы с Келли действительно дружим… хотя порой наши отношения перерастают в интимные.
Крис промолчала, боясь себя выдать. Больше за всю дорогу они не произнесли ни слова.
Но когда они вошли в дом, Мейсон сказал:
— Я хочу, чтобы вы знали… я вами сегодня искренне гордился.
В душе Крис снова всколыхнулась обида.
— Интересно, по какому праву?
Но он не стал вступать в пререкания, а примирительно произнес:
— Не сердитесь. Я действительно восхищен вашим мужеством.
Поняв, что он над ней не смеется, Крис смущенно улыбнулась.
— А если я скажу, что осталась из трусости? Я ведь не умею водить такие машины, как у вас…
Мейсон прищурился.
— Разрешите вам не поверить.
Каминные часы пробили два раза.
— Уже очень поздно, — пробормотала Крис.
Ей вдруг стало не по себе, захотелось побыть одной, подумать о случившемся, разобраться в своих чувствах и решить, что делать дальше…
— Мне завтра рано вставать…
— Не уходите, — попросил он.
Она медленно обернулась. Что-то в его голосе ее насторожило.
— Мне больше вам нечего сказать, Мейсон, — тихо, но твердо произнесла Крис. — И потом… вам не кажется, что вы должны были бы объясниться сегодня не со мной, а с Келли?
Он опустил глаза.
— Вы правы. Хотя, ей-богу, она этого не ждет! — Мейсон нехотя взял пальто и поплелся к двери. — До свидания. Увидимся завтра утром.
Крис с трудом подавила вздох разочарования. Но не подала виду и небрежно заметила:
— Когда вы вернетесь, меня не будет. Я пойду к Мэри за Кевином.
— Ночью? — изумился Мейсон.
— Почему ночью? Утром.
До него наконец дошло.
— Так я же не собираюсь оставаться там до утра.
У Крис гора с плеч свалилась. Но она опять-таки не подала виду!
— Можете не торопиться. Во всяком случае, из-за меня. Мы же договорились, каждый из нас имеет право на личную жизнь.
— Я бы не поехал, если бы не…
Крис стиснула руки. А если попросить его остаться? Что тогда? Что?
— Пожалуйста, уходите. Я устала, мне надо прилечь.
Мейсон повернулся к ней спиной и взялся за дверную ручку.
— Крис…
— Да?
— Еще два слова насчет развода…
— Я вас слушаю.
— Давайте подождем хотя бы месяц. Если у нас ничего не получится… если вы по-прежнему будете недовольны, я не стану вас удерживать.
Наступило долгое молчание.
Потом Мейсон добавил:
— Поверьте, я действительно не хочу терять Кевина.
— Ну хорошо. На месяц вас, может, и хватит. А потом что?
Крис чувствовала себя припертой к стенке. Когда Мейсон бывал дома, они с Кевином были неразлучны, и если сейчас нарушить их идиллию, сын никогда ей этого не простит.
— Потом вы сами решите, — сказал он, по-прежнему стоя к ней спиной.
Все! Передав ей инициативу, он выбил почву у нее из-под ног.
У Кристины захватило дух от ужаса. Но отступать было поздно.
— Хорошо, — кивнула она. — Но ни на какие вечеринки я больше не пойду.
Он вышел за порог, и из темноты до нее донесся то ли его облегченный вздох, то ли шелест ветра.
Глава 30
Утром Мейсон уехал на работу очень рано. Накануне он почти не ел — наскоро перекусил днем, а про ужин и вовсе позабыл, почувствовал, как сильно он проголодался, только когда проезжал мимо пекарни и уловил запах свежеиспеченного хлеба.
Мейсон вообще особенно чутко реагировал на запахи — они пробуждали в его душе воспоминания гораздо чаще, чем звуки или даже зрительные образы.
Он вспомнил, как любила свежеиспеченный хлеб Диана, она и его заразила этой страстью. Она пол-утра месила тесто, потом наконец ставила его в духовку и терпеливо ждала, пока булка покроется румяной корочкой. Веки ее были чуть опущены, на губах блуждала довольная улыбка.
Он на всю жизнь запомнил, как однажды она сказала:
— Если рай существует, я уверена, что там пахнет свежим хлебом!
Но оказалась ли она права, было неизвестно.
Вынув хлеб из формы и положив его охлаждаться на дощечку, Диана брала нож и аккуратно обрезала горбушки, стараясь не помять мягкие, воздушные куски. Потом намазывала их маслом — не скупо, как в ресторане, а от души, так что оно пропитывало хлеб и даже попадало на пальцы.
И вот наступало время отведать плоды ее четырехчасовых трудов. Диана с замиранием сердца ждала, что скажет Мейсон. И если он одобрял, была на верху блаженства.
Признаться, поначалу Мейсон не понимал ее любви к домашнему хлебу. Но потом пристрастился, и с тех пор для него не было ничего вкуснее домашнего хлеба. Они оба много работали, и Диана баловала его домашней стряпней только по выходным. Обычно по воскресеньям, но иногда и по субботам.
Он не знал, почему так получалось, но в уголках Дианиного рта всегда оставались капельки масла, и он спешил стереть их языком. Иногда шутливые поцелуи перерастали в страстные, и тогда они снова ложились в постель. А порой просто сидели, держась за руки, и болтали о самых разных вещах. Но в любом случае утро, проведенное вместе, давало им заряд радости на целый день.
Теперь от этого остались одни лишь воспоминания, и былое счастье обернулось страданием. Горечь утраты омрачала все, даже любовь к Кевину. Он не мог всецело предаться радости отцовства, потому что она стала возможна лишь благодаря самопожертвованию Дианы. Но, с другой стороны, она ведь хотела, чтобы он стал отцом. И просила его любить Кевина…
Мейсон остановился у светофора и устало потер глаза. Даже воспоминания порой бывают нам в тягость.
И тут же ему, как всегда, стало стыдно. Пока в наших сердцах жива память о мертвых, они не умирают. А кто, кроме него, сохранит память о Диане и Сюзанне?
И вообще, разве он имеет право жаловаться? Он жив, у него растет сын!
«Да, жив, но какова цена твоей жизни? — тут же спросил внутренний голос. — Ты столько страдал… Хотя… это не оправдание для того, чтобы мучить других. Особенно Крис. Она ни в чем перед тобой не провинилась. Почему ты так жестоко с ней обошелся вчера?»
Ответ был прост: Крис дерзнула к нему приблизиться, и он дал ей понять, что не желает принимать чьи бы то ни было милости. Он — сам по себе, и никто не может навязывать ему свою волю.
Однако все можно сделать тактично. Зачем грубить, зачем на каждом шагу портить этой женщине жизнь? Она ведь столько сделала для его сына! Дружит же он с Ребеккой — и при этом ухитряется держать ее на известном расстоянии. Почему бы и с Крис не придерживаться подобной тактики?
И как только Мейсон об этом подумал, ему неудержимо захотелось сделать для Крис что-нибудь приятное.
Поэтому едва зажегся зеленый свет, он повернул назад, остановился возле булочной и торопливо, боясь передумать, купил коробку свежих пирожных. А через пятнадцать минут уже был дома.
Крис еще не просыпалась.
«И действительно, куда ей спешить? — подумал Мейсон. — Кевина и Трейси в школу отвезет Мэри. А без Кевина для нее дом пуст. К тому же тягостные воспоминания о вчерашнем вечере…»
Мейсон включил кофеварку, выложил пирожные на блюдо и достал из кухонного шкафа большой поднос. Ему вдруг пришла в голову нелепая мысль — отнести завтрак для Крис прямо в ее спальню. А почему бы и нет? В знак примирения — пусть видит, что он раскаивается.
Наливая кофе в чашку, Мейсон случайно посмотрел в окно и вдруг увидел в саду нарцисс. Первый нарцисс в этом году! Он улыбнулся и вынул из ящика нож. Диана обожала нарциссы. Может, и у Крис это любимый цветок?
Вазы он не нашел и поставил нарцисс в высокий бокал. Получилось очень изысканно. Мейсон почувствовал, как радостное возбуждение охватывает его все больше.
Поставив на поднос кофе, пирожные и цветок, Мейсон вышел из кухни и направился к Кристининой спальне.
Настроение у него было отличное. Даже слишком.
Мейсон уже взялся за дверную ручку и… замер на пороге. Взгляд его скользнул по аккуратно сложенным на подносе салфеткам, по кофейным чашечкам и пирожным, задержался на желтом нарциссе, гордо торчащем из бокала, и… Мейсон оторопел. Что он затеял? Это же чистое безумие!
Он покосился на дверь. Что там, за ней? И… неужели его и вправду тянет туда?
«Не смей! Тебе что, мало того, что уже случилось в твоей жизни?! Защити себя, пока не поздно!»
Но… от кого себя защищать? От Крис? Что за нелепость! Ему просто перед ней неудобно, и потом… потом он ей благодарен за Кевина. И ничего больше!
«Хорошо, тогда что тебя останавливает, почему ты так волнуешься?» — ехидно спросил голос.
«А потому, что она может меня неправильно понять! — мгновенно нашелся Мейсон. — И что тогда?»
Он повернулся и, стараясь не шуметь, вернулся в кухню. Расставить все по местам и сложить пирожные обратно в розовую коробочку было минутным делом. Джанет, конечно, удивится, когда он попросит ее отнести пирожные сотрудникам, но слава Богу, она не задает лишних вопросов.
В машине Мейсон с облегчением вздохнул, наконец почувствовав себя в безопасности. Хотя при этом настроение почему-то было безнадежно испорчено. Ощущение было такое, словно он что-то потерял.
А через несколько минут мысли его вновь унеслись в спальню Кристины.
Интересно, как бы она отнеслась к его появлению на пороге с подносом в руках?..
Наверное, запустила бы в него чем-нибудь тяжелым. Или нет?
«Хватит заниматься ерундой! — сердито одернул себя Мейсон. — Лучше думай о работе».
Но, как выяснилось, это было легче приказать себе, чем выполнить.
Услышав шум отъезжавшей машины, Крис повернулась на бок и посмотрела на часы. Что-то Мейсон сегодня припозднился.
«Видно, вернулся очень поздно. Еще бы — не мог оторваться от этой красотки!» — подумала Крис и тут же разозлилась на себя за свои дурацкие мысли.
Какое ей дело до того, где Мейсон провел ночь?
«Но ведь у него сын! — возразил внутренний голос. — Мейсон должен поддерживать свой авторитет, а не вести себя как какой-нибудь плейбой».
Она пошла в ванную и, подняв глаза на свое отражение в зеркале, потрясенно застыла.
Господи, да при чем тут Кевин? Она ведь не из-за него переживает… Только сейчас с пугающей ясностью Крис это осознала.
У нее подкосились ноги; она, наверное, упала бы, если бы не схватилась за раковину.
Как же теперь быть? Ну, почему, почему она влюбилась в человека, который ее терпеть не может? Мало ей в жизни горя, что ли?
В каких потаенных закоулках ее души родилось это безумное чувство? Ей ведь никогда не нравились самовлюбленные эгоисты вроде Мейсона Уинтера!
Когда она угодила в эту ловушку?
И снова внутренний голос подсказал Крис:
«С тех пор, как ты заподозрила, что существует другой, настоящий Мейсон. С того самого злополучного дня…»
Да, действительно… Крис вынуждена была со вздохом признать, что это правда.
Ведь то, что Мейсон богат, влиятелен и красив, как киноактер, на Кристину не действовало. И даже его равнодушие к своей внешности ее не трогало. Равно как и то, что он, казалось, не замечал восхищенных женских взглядов и не реагировал на женское кокетство.
На все это Крис было глубоко наплевать. Если б не Кевин, она бы вообще не обратила внимания на Мейсона Уинтера. Но, наблюдая, как он возится с сыном, Крис открыла для себя удивительную истину: оказывается, в мужчине, который способен так самозабвенно любить ребенка, есть что-то необычайно притягательное. И это что-то перевешивает все остальное!
Общаясь с Кевином, Мейсон становился другим человеком. Он оживал, становился естественным и искренним. Только в присутствии Кевина лицо Мейсона озарялось такой доверчивой детской улыбкой. А порой, когда он думал, что их никто не видит, в глазах его появлялась отчаянная жажда счастья, и у Крис сжималось сердце от необъяснимой жалости к этому зрелому и уверенному в себе мужчине.
Потом еще эта история с домом… О людях надо судить не по словам, а по делам, считала Крис. И когда Мейсон купил дом, не посоветовавшись с ней, она, конечно, разобиделась. И, как выяснилось, зря.
А вчера… вчера он помог ей с честью выйти из положения, хотя вообще-то мог и не делать этого. Они же договорились, что каждый будет жить сам по себе, а она эту договоренность нарушила.
Да… она долго отказывала Мейсону в каких бы то ни было положительных качествах. Наверное, из чувства самосохранения. А впрочем, какая разница почему? Гораздо важнее решить, что ей теперь делать…
Положив зубную щетку обратно в стакан, Крис ополоснула раковину и пошла в кухню. На кухне пахло кофе. Крис заглянула в кофейник.
Пусто.
Она посмотрела по сторонам. Все вещи лежали там, где она их оставила с вечера, но ее не покидало ощущение, что Мейсон был здесь буквально несколько минут назад.
Крис пожала плечами и включила кран, чтобы налить в кофейник воды. Из мусорного ведра что-то торчало. Крис наклонилась. Свежий нарцисс? Господи, откуда он тут взялся? Недоумевая, Крис застыла на месте с цветком в руках.
Во время обеденного перерыва Мейсон вышел из кабинета и, направляясь к лифту, увидел Ребекку, которая тоже собиралась спуститься вниз. Он придержал лифт рукой и подождал ее.
— А почему тебя утром не было на совещании? Мы по тебе скучали…
Она бросила на него косой взгляд.
— Я решила, что раз я вам не очень нужна, то и приходить незачем.
Мейсон поднял брови. Ребекка никогда не пренебрегала своими обязанностями.
Она почувствовала его недоумение и сухо признесла:
— Я решила, что нам с тобой сегодня лучше поменьше пересекаться.
«Ах, вот оно что! — понял Мейсон. — Она боится, что я буду ругать ее из-за бала!»
И поспешил ее успокоить:
— Ладно! Я уже не злюсь!
— Очень мило с твоей стороны, — ледяным тоном сказала Ребекка.
Мейсон удивленно смотрел на Ребекку.
— Да что случилось, в конце концов?
— Ничего особенного, — по-прежнему холодно ответила она. — По крайней мере, я надеюсь, что, если вовремя извиниться, все будет нормально.
— Можешь не извиняться. Я тебя и так уже простил, — великодушно заявил Мейсон.
Ребекка сверкнула глазами.
— Ты тут ни при чем! Перед тобой я извиняться не собираюсь.
— Тогда, может, ты соизволишь мне объяснить, о чем вообще речь? — потерял терпение Мейсон.
— Не о чем, а о ком. Я иду встречаться с Крис, — многозначительно заявила Ребекка.
— З-зачем? — опешил Мейсон.
— Хочу убедить ее, что я к вчерашнему свинству отношения не имею!
Мейсон засунул руки в карманы и сосредоточенно уставился на табло, где загорались номера этажей. Лифт стремительно несся вниз.
— Крис тебя ни в чем не обвиняет. — Пауза получилась довольно долгой.
— Она что, прямо так и сказала?
— Нет, но с какой стати ей тебя обвинять?
— Ты сам знаешь.
— Послушай, ты можешь мне не верить, но даже я тебя не обвиняю. Я сам во всем виноват, — выпалил Мейсон.
Мейсон вообще особенно чутко реагировал на запахи — они пробуждали в его душе воспоминания гораздо чаще, чем звуки или даже зрительные образы.
Он вспомнил, как любила свежеиспеченный хлеб Диана, она и его заразила этой страстью. Она пол-утра месила тесто, потом наконец ставила его в духовку и терпеливо ждала, пока булка покроется румяной корочкой. Веки ее были чуть опущены, на губах блуждала довольная улыбка.
Он на всю жизнь запомнил, как однажды она сказала:
— Если рай существует, я уверена, что там пахнет свежим хлебом!
Но оказалась ли она права, было неизвестно.
Вынув хлеб из формы и положив его охлаждаться на дощечку, Диана брала нож и аккуратно обрезала горбушки, стараясь не помять мягкие, воздушные куски. Потом намазывала их маслом — не скупо, как в ресторане, а от души, так что оно пропитывало хлеб и даже попадало на пальцы.
И вот наступало время отведать плоды ее четырехчасовых трудов. Диана с замиранием сердца ждала, что скажет Мейсон. И если он одобрял, была на верху блаженства.
Признаться, поначалу Мейсон не понимал ее любви к домашнему хлебу. Но потом пристрастился, и с тех пор для него не было ничего вкуснее домашнего хлеба. Они оба много работали, и Диана баловала его домашней стряпней только по выходным. Обычно по воскресеньям, но иногда и по субботам.
Он не знал, почему так получалось, но в уголках Дианиного рта всегда оставались капельки масла, и он спешил стереть их языком. Иногда шутливые поцелуи перерастали в страстные, и тогда они снова ложились в постель. А порой просто сидели, держась за руки, и болтали о самых разных вещах. Но в любом случае утро, проведенное вместе, давало им заряд радости на целый день.
Теперь от этого остались одни лишь воспоминания, и былое счастье обернулось страданием. Горечь утраты омрачала все, даже любовь к Кевину. Он не мог всецело предаться радости отцовства, потому что она стала возможна лишь благодаря самопожертвованию Дианы. Но, с другой стороны, она ведь хотела, чтобы он стал отцом. И просила его любить Кевина…
Мейсон остановился у светофора и устало потер глаза. Даже воспоминания порой бывают нам в тягость.
И тут же ему, как всегда, стало стыдно. Пока в наших сердцах жива память о мертвых, они не умирают. А кто, кроме него, сохранит память о Диане и Сюзанне?
И вообще, разве он имеет право жаловаться? Он жив, у него растет сын!
«Да, жив, но какова цена твоей жизни? — тут же спросил внутренний голос. — Ты столько страдал… Хотя… это не оправдание для того, чтобы мучить других. Особенно Крис. Она ни в чем перед тобой не провинилась. Почему ты так жестоко с ней обошелся вчера?»
Ответ был прост: Крис дерзнула к нему приблизиться, и он дал ей понять, что не желает принимать чьи бы то ни было милости. Он — сам по себе, и никто не может навязывать ему свою волю.
Однако все можно сделать тактично. Зачем грубить, зачем на каждом шагу портить этой женщине жизнь? Она ведь столько сделала для его сына! Дружит же он с Ребеккой — и при этом ухитряется держать ее на известном расстоянии. Почему бы и с Крис не придерживаться подобной тактики?
И как только Мейсон об этом подумал, ему неудержимо захотелось сделать для Крис что-нибудь приятное.
Поэтому едва зажегся зеленый свет, он повернул назад, остановился возле булочной и торопливо, боясь передумать, купил коробку свежих пирожных. А через пятнадцать минут уже был дома.
Крис еще не просыпалась.
«И действительно, куда ей спешить? — подумал Мейсон. — Кевина и Трейси в школу отвезет Мэри. А без Кевина для нее дом пуст. К тому же тягостные воспоминания о вчерашнем вечере…»
Мейсон включил кофеварку, выложил пирожные на блюдо и достал из кухонного шкафа большой поднос. Ему вдруг пришла в голову нелепая мысль — отнести завтрак для Крис прямо в ее спальню. А почему бы и нет? В знак примирения — пусть видит, что он раскаивается.
Наливая кофе в чашку, Мейсон случайно посмотрел в окно и вдруг увидел в саду нарцисс. Первый нарцисс в этом году! Он улыбнулся и вынул из ящика нож. Диана обожала нарциссы. Может, и у Крис это любимый цветок?
Вазы он не нашел и поставил нарцисс в высокий бокал. Получилось очень изысканно. Мейсон почувствовал, как радостное возбуждение охватывает его все больше.
Поставив на поднос кофе, пирожные и цветок, Мейсон вышел из кухни и направился к Кристининой спальне.
Настроение у него было отличное. Даже слишком.
Мейсон уже взялся за дверную ручку и… замер на пороге. Взгляд его скользнул по аккуратно сложенным на подносе салфеткам, по кофейным чашечкам и пирожным, задержался на желтом нарциссе, гордо торчащем из бокала, и… Мейсон оторопел. Что он затеял? Это же чистое безумие!
Он покосился на дверь. Что там, за ней? И… неужели его и вправду тянет туда?
«Не смей! Тебе что, мало того, что уже случилось в твоей жизни?! Защити себя, пока не поздно!»
Но… от кого себя защищать? От Крис? Что за нелепость! Ему просто перед ней неудобно, и потом… потом он ей благодарен за Кевина. И ничего больше!
«Хорошо, тогда что тебя останавливает, почему ты так волнуешься?» — ехидно спросил голос.
«А потому, что она может меня неправильно понять! — мгновенно нашелся Мейсон. — И что тогда?»
Он повернулся и, стараясь не шуметь, вернулся в кухню. Расставить все по местам и сложить пирожные обратно в розовую коробочку было минутным делом. Джанет, конечно, удивится, когда он попросит ее отнести пирожные сотрудникам, но слава Богу, она не задает лишних вопросов.
В машине Мейсон с облегчением вздохнул, наконец почувствовав себя в безопасности. Хотя при этом настроение почему-то было безнадежно испорчено. Ощущение было такое, словно он что-то потерял.
А через несколько минут мысли его вновь унеслись в спальню Кристины.
Интересно, как бы она отнеслась к его появлению на пороге с подносом в руках?..
Наверное, запустила бы в него чем-нибудь тяжелым. Или нет?
«Хватит заниматься ерундой! — сердито одернул себя Мейсон. — Лучше думай о работе».
Но, как выяснилось, это было легче приказать себе, чем выполнить.
Услышав шум отъезжавшей машины, Крис повернулась на бок и посмотрела на часы. Что-то Мейсон сегодня припозднился.
«Видно, вернулся очень поздно. Еще бы — не мог оторваться от этой красотки!» — подумала Крис и тут же разозлилась на себя за свои дурацкие мысли.
Какое ей дело до того, где Мейсон провел ночь?
«Но ведь у него сын! — возразил внутренний голос. — Мейсон должен поддерживать свой авторитет, а не вести себя как какой-нибудь плейбой».
Она пошла в ванную и, подняв глаза на свое отражение в зеркале, потрясенно застыла.
Господи, да при чем тут Кевин? Она ведь не из-за него переживает… Только сейчас с пугающей ясностью Крис это осознала.
У нее подкосились ноги; она, наверное, упала бы, если бы не схватилась за раковину.
Как же теперь быть? Ну, почему, почему она влюбилась в человека, который ее терпеть не может? Мало ей в жизни горя, что ли?
В каких потаенных закоулках ее души родилось это безумное чувство? Ей ведь никогда не нравились самовлюбленные эгоисты вроде Мейсона Уинтера!
Когда она угодила в эту ловушку?
И снова внутренний голос подсказал Крис:
«С тех пор, как ты заподозрила, что существует другой, настоящий Мейсон. С того самого злополучного дня…»
Да, действительно… Крис вынуждена была со вздохом признать, что это правда.
Ведь то, что Мейсон богат, влиятелен и красив, как киноактер, на Кристину не действовало. И даже его равнодушие к своей внешности ее не трогало. Равно как и то, что он, казалось, не замечал восхищенных женских взглядов и не реагировал на женское кокетство.
На все это Крис было глубоко наплевать. Если б не Кевин, она бы вообще не обратила внимания на Мейсона Уинтера. Но, наблюдая, как он возится с сыном, Крис открыла для себя удивительную истину: оказывается, в мужчине, который способен так самозабвенно любить ребенка, есть что-то необычайно притягательное. И это что-то перевешивает все остальное!
Общаясь с Кевином, Мейсон становился другим человеком. Он оживал, становился естественным и искренним. Только в присутствии Кевина лицо Мейсона озарялось такой доверчивой детской улыбкой. А порой, когда он думал, что их никто не видит, в глазах его появлялась отчаянная жажда счастья, и у Крис сжималось сердце от необъяснимой жалости к этому зрелому и уверенному в себе мужчине.
Потом еще эта история с домом… О людях надо судить не по словам, а по делам, считала Крис. И когда Мейсон купил дом, не посоветовавшись с ней, она, конечно, разобиделась. И, как выяснилось, зря.
А вчера… вчера он помог ей с честью выйти из положения, хотя вообще-то мог и не делать этого. Они же договорились, что каждый будет жить сам по себе, а она эту договоренность нарушила.
Да… она долго отказывала Мейсону в каких бы то ни было положительных качествах. Наверное, из чувства самосохранения. А впрочем, какая разница почему? Гораздо важнее решить, что ей теперь делать…
Положив зубную щетку обратно в стакан, Крис ополоснула раковину и пошла в кухню. На кухне пахло кофе. Крис заглянула в кофейник.
Пусто.
Она посмотрела по сторонам. Все вещи лежали там, где она их оставила с вечера, но ее не покидало ощущение, что Мейсон был здесь буквально несколько минут назад.
Крис пожала плечами и включила кран, чтобы налить в кофейник воды. Из мусорного ведра что-то торчало. Крис наклонилась. Свежий нарцисс? Господи, откуда он тут взялся? Недоумевая, Крис застыла на месте с цветком в руках.
Во время обеденного перерыва Мейсон вышел из кабинета и, направляясь к лифту, увидел Ребекку, которая тоже собиралась спуститься вниз. Он придержал лифт рукой и подождал ее.
— А почему тебя утром не было на совещании? Мы по тебе скучали…
Она бросила на него косой взгляд.
— Я решила, что раз я вам не очень нужна, то и приходить незачем.
Мейсон поднял брови. Ребекка никогда не пренебрегала своими обязанностями.
Она почувствовала его недоумение и сухо признесла:
— Я решила, что нам с тобой сегодня лучше поменьше пересекаться.
«Ах, вот оно что! — понял Мейсон. — Она боится, что я буду ругать ее из-за бала!»
И поспешил ее успокоить:
— Ладно! Я уже не злюсь!
— Очень мило с твоей стороны, — ледяным тоном сказала Ребекка.
Мейсон удивленно смотрел на Ребекку.
— Да что случилось, в конце концов?
— Ничего особенного, — по-прежнему холодно ответила она. — По крайней мере, я надеюсь, что, если вовремя извиниться, все будет нормально.
— Можешь не извиняться. Я тебя и так уже простил, — великодушно заявил Мейсон.
Ребекка сверкнула глазами.
— Ты тут ни при чем! Перед тобой я извиняться не собираюсь.
— Тогда, может, ты соизволишь мне объяснить, о чем вообще речь? — потерял терпение Мейсон.
— Не о чем, а о ком. Я иду встречаться с Крис, — многозначительно заявила Ребекка.
— З-зачем? — опешил Мейсон.
— Хочу убедить ее, что я к вчерашнему свинству отношения не имею!
Мейсон засунул руки в карманы и сосредоточенно уставился на табло, где загорались номера этажей. Лифт стремительно несся вниз.
— Крис тебя ни в чем не обвиняет. — Пауза получилась довольно долгой.
— Она что, прямо так и сказала?
— Нет, но с какой стати ей тебя обвинять?
— Ты сам знаешь.
— Послушай, ты можешь мне не верить, но даже я тебя не обвиняю. Я сам во всем виноват, — выпалил Мейсон.