Болдуин Билл. Осада (Рулевой - 6)

   - Нет проблем, - заверил он. - Эти А-39 всегда запаздывают.
   И верно - генераторы заворчали, кашлянули и набрали скорость, выбросив целое облако гравитонов.
   Дыхание у Брима восстановилось. Он посмотрел на хитроумный указатель дальности, произвел расчет - без всякого успеха - и прикинул расстояние на глаз. Осторожно пользуясь рулевым двигателем, демпфером и гравитормозами, он развернулся носом к причалу и начал подход. На первой отметке он немного превысил скорость, чтобы обеспечить себе максимальный контроль, и ЗБЛ-4, как и следовало ожидать, вильнул носом, но Брим удержал его на курсе при минимуме тангажа и рыскания. Под дружное "ура" всего мостика он завис у самого причала, и швартовая команда подсоединила к ним шлюз. Брим перевел генераторы на нейтральный режим и с улыбкой сказал Симоновику:
   - Корабль ваш. - Он выполнил свою работу хорошо и знал об этом.
   - С вашим умением можете взять его опять, когда хотите, - заявил Симоновик, выставив ладони перед собой.
   Брим со смехом отсоединил ремни безопасности.
   - Когда-нибудь я поймаю вас на слове. Впечатляющий кораблик - я говорю это как пилот, а не как дипломат. Мне редко доводилось летать на чем-то столь же маневренном.
   - В следующий раз испытаем гипердвигатель, - пообещал Симоновик. - Вот увидите: на сверхсветовой он не менее впечатляет.
   - Мне уже не терпится, - вполне искренно ответил Брим.
   ***
   Урсис и Бородов встретили его у внутреннего конца трапа с озабоченным видом.
   - Ну как он? - нетерпеливо спросил Урсис.
   - Все прошло прекрасно, Ник, - поддразнил его Брим. - Никаких проблем. Урсис закатил глаза к небу.
   - Корабль, Вилфушка. Что ты о нем скажешь?
   - Давай отвечай своему другу, - улыбнулся Бородов, но Брим понимал, что оба медведя предельно серьезны.
   - Простите, - покаянно сказал он. - Я знаю, как это важно для вас.
   - Не только для нас, - с жаром ответил Урсис, - но и для Ворустии - для нашей родины.
   - Могу поручиться, - подумав немного, сказал Брим, - что это хороший корабль - он может потягаться с любым известным мне боевым звездолетом Лиги, а я со многими сталкивался. Он хорошо управляется, очень маневренный - лучше даже, чем последний "Звездный Огонь", на котором я летал... и мне понравилась жесткая фиксация разлагателей на носу. Отличный способ концентрации огня.
   - Стало быть, ты им доволен.
   - Очень даже доволен. Еще немного практики - и я охотно повел бы его в бой. Но вы должны помнить, что по-настоящему он проявит себя не на словах, а в пространстве, полном "Горн-Хоффов", а это зависит столько же от экипажа, сколько и от корабля.
   - Это верно, Вилфушка, - протянул Урсис, задумчиво глядя в пол, и тут же вскинул голову. - Ну ладно, хорошие новости ты нам уже сообщил, а где же плохие?
   Брим, вздохнув, посмотрел сначала на него, потом на Бородова.
   - Может, они и не плохие, но подумать над этим стоит.
   - Давай говори, - поторопил Бородов. Брим помолчал, подбирая слова.
   - Как бы ни был хорош ваш новый ЗБЛ, в целом он не превосходит мой новейший "Звездный Огонь". А "Звездный Огонь" ненамного превосходит своих лигерских противников. Исход битвы за Авалон решили много фактов: пилоты, налаженное производство, хорошо организованный ремонт, храбрость, упорство - и наконец, немалая помощь со стороны Леди Удачи.
   - Ну и что же? - прервал Урсис. - Наши пилоты отлично подготовлены, по крайней мере так должно быть. Мы копируем ваши методы обучения.
   - И я ни разу не встречал трусливого медведя, - добавил Брим. - А уж упрямством своим вы славитесь на всю галактику.
   - Но производство новых кораблей у нас в зачаточном состоянии, нахмурился Бородов. - То, на чем ты летал, - это опытный образец.
   - А ремонт мы организуем с нуля, - сказал Урсис, - хотя можно было бы просто снять ремонтные команды с более старых кораблей.
   - И нам, как и вам, потребуется большая помощь Леди Удачи - если, конечно, Негрол Трианский не решит подождать эдак с пять стандартных годков, прежде чем прикажет ноф Вобоку начать наступление.
   - А скальные волки не станут ручными. Но я чувствую, Вилф Анзор: ты сказал нам не все, что хотел.
   - Не все, - признался Брим, и они медленно двинулись к входу в собственно лабораторию. - Есть то, что беспокоит меня даже больше, чем отсутствие готовых кораблей. Ваш славный маленький ЗБЛ-4 находится на той же стадии разработки, что и следующее поколение кораблей Лиги - и, к слову сказать, новая продукция нашего "Шеррингтона". И если ваши новые корабли, появившись на фронтах, не отстанут на целое поколение от своих противников сразу, то это случится очень скоро.
   Урсис, явно пораженный словами Брима, молча подошел к светящейся транспортной трубе и набрал код на стенной панели.
   - Ты прав, как всегда, когда речь идет о космических кораблях, Вилф Анзор, - вздохнул "наконец он. - Технический прогресс подчиняется только собственному ритму и ничьему больше, а экстренные ситуации наподобие войны еще и ускоряют этот ритм. - Все трое смотрели в дальний конец трубы, ожидая вагонетку. - К сожалению, при всей нашей озабоченности в ближайшем будущем мы ничего не сможем с этим поделать. Если бы ты не присутствовал на недавней "военной игре", ты вообще не понял бы, чего нам стоило выпустить даже эти считанные образцы и подготовить их производство. На данный момент ЗБЛ - лучшее, что у нас есть.
   - Это тытьчертовски хороший корабль, - примирительно сказал Брим.
   - Мы в это верим, - улыбнулся Бородов, - хотя мы с Николаем Януарьевичем инженеры, а не пилоты.
   - И все же Вилф Анзор говорит правду, - сказал Урсис. - Этот корабль, как бы он ни был хорош, скоро отстанет на целое поколение - возможно, еще до того, как успеет нам послужить... - Но тут из-за поворота вылетела открытая вагонетка и остановилась перед ними. Все места в ней были свободны. Друзья молча расселись, и Урсис набрал код места их назначения. Вскоре их "остановка" исчезла за краем спутника, и они понеслись к причалу, где ждал НЖХ-26, чтобы вернуть их в Громкову. Урсис внезапно продолжил с того же места:
   - К счастью, Вилфушка, - он наставительно поднял палец, - у нас уже идет работа над новым проектом. Новые модели уже строятся и испытываются в глубинке Содески, где враг им не грозит.
   Брим нахмурился. За свою жизнь он не раз уже слышал о новых кораблях, обещавших повышенную маневренность и огневую мощь - но они, как правило, так и не поступали в производство. А те немногие, что поступали, уже изначально отставали от графика.
   - Это хорошо, - сказал он, - но вам лучше сосредоточить все усилия на выпуске ЗБЛ-4, по крайней мере в обозримом будущем. У меня такое чувство, что скоро вам представится случай испытать все, что у вас построено. Очень скоро.
   Глава 3
   НАСТОЯЩИЕ МЕДВЕДИ И "РОСТОВИКИ"
   На следующей неделе граф Орловский, младший брат великой княгини Катерины, устраивал свой ежегодный бал в честь содескийского праздника Ориоль - в этот день доминион приобщился к сверхсветовым перелетам, а позднее и к галактической цивилизации. По словам Бородова, Орловский собрался было отменить свое торжество из-за грозящего нашествия, но потом передумал, решив, что нужно хоть чем-то развеять мрачное настроение столичных жителей, приготовившихся к неизбежному.
   Барбюс поднес роскошное приглашение к высокому хрустальному окну и покачал головой. Надпись на старинном пергаменте была сделана золотом - от такого не отказываются.
   - Если уж эти медведи устраивают праздник, так устраивают. Да не где-нибудь, а в новом Елизаветинском дворце.
   Брим посмотрел на маленькое замерзшее озеро, окаймлявшее бородовские сады. Зимний день клонился к вечеру, и крестьяне в теплых пестрых одеждах уходили со льда, таща связки выловленной за день рыбы. Брим вздрогнул, несмотря на огонь, гудящий в камине, и большую кафельную печь, обогревавшую каждый уголок его гардеробной. Похоже, медведям содескийские зимы докучали не так, как людям, возможно, потому, что последние не имели естественных меховых шуб, а носить чужой мех на содескийских планетах никто бы не посмел.
   - Ты что, бывал там? - спросил адмирал рассеянно.
   - В Елизаветинском дворце? А то как же, адмирал. - Барбюс помог Бриму надеть парадный китель с орденами и медалями. - Вот вам одно из преимуществ отказа от офицерского звания. У адмирала весь день расписан по минутам, зато у меня останется время посмотреть город - а тут есть на что посмотреть, хотя холод стоит собачий.
   Брим улыбнулся. Барбюс с незапамятных времен отказался от многочисленных предложений повысить его в звании, предпочитая оставаться при Бриме, потому что, как говорил он, "ни с кем больше не представляется столько возможностей влипнуть в историю". Кроме того, Барбюс был величайшим жуликом во Вселенной и мог достать все в любое время и при любых условиях. Несколько лет назад император - тогда еще принц - Онрад - назначил Барбюса постоянным вестовым Брима на том веском основании, что большего ущерба Лиге причинить невозможно.
   Брим отступил назад, чтобы посмотреть на себя в зеркало, и застонал. Золотой аксельбант, болтающийся на правом плече, целая выставка побрякивающих медалей и пересекающий грудь багровый кушак с двумя Имперскими Кометами высшей военной наградой Империи - все это крайне стесняло его. Форма, считал он, должна быть шикарной, но функциональной - пригодной для боя, если в том возникнет необходимость. Сейчас он чувствовал себя, как дешевая лавочка на авалонском Илингском проезде в праздничный сезон.
   - Что ж, авось и я нынче вечером что-нибудь увижу - по крайней мере бальный зал.
   Барбюс, прищурясь, поправил на Бриме перевязь и нахмурился.
   - Прошу прощения, адмирал, но мне сдается, вам сегодня не "до веселья.
   - Какое уж тут веселье, когда Родеф ноф Вобок заглядывает через плечо. Этот поганый жукид может начать вторжение в любой момент, насколько нам известно. - Брим действительно думал об этом в течение короткого содескийского дня, но сейчас он говорил не всю правду. Что - вернее, кто по-настоящему не давал ему покоя, так это Марго Эффервик, самая жизнь которой находилась теперь под угрозой. За эти годы Брим сменил множество великолепных любовниц, но она всегда оставалась той, единственной, и всякий раз, бывая на балу или приеме, он не мог не вспомнить о ней.
   Он грустно улыбнулся, глядя на густеющие сумерки за окном. Вот уже семнадцать лет минуло с той ночи, когда он впервые встретил ее светлейшее высочество, принцессу Эффервикского доминиона и кузину принца Онрада. Это произошло на одной из флотских вечеринок, когда Брим служил на своем первом корабле, эсминце "Свирепый". Марго присутствовала там в качестве простого лейтенанта, и, как скоро убедился Брим, к службе она относилась всерьез. Высокая, прекрасно сложенная, она была одной из самых красивых женщин, которую он знал, но не одна красота влекла его к ней. Он до сих пор представлял ее себе такой, какой она была в ту ночь: пышные золотые локоны и мягкие, выразительные голубые глаза, светящиеся живым умом. Ее кожа, почти болезненно бледная, слегка розовела на щеках, а когда она улыбалась, то ужасно мило морщила лоб. Влажные губы, длинные красивые ноги, маленькая грудь... Брим прикусил губу.
   Они влюбились друг в друга, а через некоторое время стали любовниками. Она была принцессой Эффервика, самого влиятельного доминиона Империи, он простолюдином из Карескрии, самого захолустного из всех секторов. На время абсурдная реальность галактической войны стерла все различия между ними - но только на время. Марго навязали династический брак с Роганом Ла-Карном, бароном Торонда - этим предполагалось скрепить союз его внушительной державы с Империей.
   Однако звездные любовники продолжали свой роман, где нескончаемые периоды разлук перемежались яркими вспышками свиданий. Какое-то время это у них получалось - даже когда суррогатный мир заставил всех вернуться к "нормам" социальной жизни. Но постепенно расстояние, родившийся у Марго ребенок и ее пристрастие к губительному лигерскому наркотику, тайм-траве, разрушили их связь, и от нее осталась только тоска, которую Брим прятал глубоко в себе.
   Меньше стандартного года назад он, потерпев катастрофу, оказался в оккупированном Эффервике - и, сам того не ведая, был так близко от Марго, что мог бы прикоснуться к ней... А теперь он не знает, жива она или нет...
   - Время идти, адмирал, - мягко напомнил Барбюс, подавая Бриму флотский плащ. - Доктор Бородов и доктор Урсис, кажется, уже спустились в холл...
   - Спасибо. - Брим повернулся, и вестовой набросил тяжелый плащ ему на плечи.
   - Знаете, адмирал...
   - Да, старшина?
   - Не мое это, конечно, дело.., но у нее все хорошо. Я знаю.
   - У кого это? - нахмурился Брим.
   - У принцессы Марго Эффервик, адмирал.
   - Почем ты знаешь, что я думаю о ней? - с некоторой долей раздражения спросил Брим.
   - Да так, догадался. Вот уж сколько лет я подаю вам плащ перед такими вот выездами в свет - и кто бы вас, скажем так, ни интересовал в это время, выражение лица у вас всегда одинаковое.
   Брим хотел было прочитать своему старому другу нотацию на предмет того, что не надо соваться в чужие дела, но подумал, что Барбюс и правда знает его лучше, чем кто бы то ни было во Вселенной. "Объекты интереса" приходили и уходили, но только Марго и Барбюс оставались неизменными в его жизни - химера и реальность.
   - Пожалуй, ты прав, дружище. Ты ведь знаешь меня, как никто. И спасибо, что веришь в нее. Это нелегко - даже я на время потерял веру.
   - Не вы один, - серьезно сказал Барбюс. - Многие разуверились в ней, когда ее выдали за этого жукида Ла-Карна - уж извините за выражение. И я все еще думаю, что она замышляла убить вас тогда ночью во Флюванне - да только действовала она не по своей воле. И, как-никак, она спасла наши шкуры в битве при Зонге. Вы сами знаете, адмирал, что она сделала это ради вас. Это чуть не стоило ей жизни - и ее сынишке тоже.
   - Спасибо вам, старшина. Не знаю, что и сказать...
   - Да и некогда уже говорить, - усмехнулся Барбюс. - Пора вам отправляться. Доктор Бородов и генерал Урсис ждут вас внизу.
   Брим хлопнул его по плечу.
   - Ладно, утром увидимся.
   - Э.., я прошу разрешения явиться завтра попозже, адмирал. Срочное дело.
   - Как она, хорошенькая? - спросил Брим через плечо, направляясь к лестнице.
   - Что вы, адмирал, как можно!
   - За эти годы, старшина, я тоже неплохо тебя изучил.
   Елизаветинский дворец сиял огнями, когда личный лимузин Бородова прибыл к его воротам. Казалось, что этому зданию нет конца. Пятьдесят окон в фантастических лепных наличниках простирались ввысь на десять этажей по обе стороны от главного входа, который мог сойти за триумфальную арку в дюжине крупных городов галактики. Трое друзей миновали целых четыре караульных поста, прежде чем шофер подвез их к широкой дворцовой лестнице с изваяниями двухголовых скальных волков по бокам.
   Снег кружился в лучах прожекторов, превращая скованные зимой сады в декорацию из волшебной сказки. Княжеские гвардейцы в багряных парадных мундирах, черных сапогах и высоких меховых шапках стояли в шесть рядов вдоль красной ковровой дорожки, которая вела к резным двустворчатым дверям. По словам Бородова, эти двери украшали еще первый Елизаветинский дворец, стоявший на этом месте почти пятнадцать веков назад. Гренадеры, знаменитые своей выправкой, застыли неподвижно, держа лучевые пики под одним и тем же углом словно они, как и скальные волки, были изваяниями, способными пережить даже прославленные двери. Брим улыбнулся. Он одобрял такие традиции, хотя войска, подобные этим, относились к тем временам, когда медведи еще и в космос не выходили.
   - Умеем мы пускать пыль в глаза, а, Вилф Анзор? - сказал Урсис.
   В это время громадный медведь в багряной ливрее до пят с золотыми позументами открыл дверцу лимузина и низко поклонился.
   - Князь Бородов... Генерал Урсис... Адмирал Брим... - произнес он по-авалонски, исключительно ради Брима. - От имени великой княгини, ее величества Катерины, приветствую вас в Елизаветинском дворце. - Его перчатки были столь белоснежны, что он, должно быть, менял их после открытия каждой дверцы.
   Бородов, по своему титулу принадлежащий к высшим кругам общества, ответил за всех троих, тоже по-авалонски:
   - Прошу передать ее величеству княгине, что она оказала нам большую честь, пригласив сюда.
   Брим, как низший по рангу, вышел из машины первым, Урсис и Бородов за ним. Шофер тут же отъехал, освобождая место следующему лимузину, а паж, снова поклонившись, сказал:
   - Не угодно ли пройти далее по ковру. - На этот раз авалонский исполнял, помимо почетной, и практическую функцию - ведь первым должен был идти Брим. Но слова, хоть и предназначались для него, были обращены к Бородову, как самому высокому гостю.
   За дверьми - и тонкой завесой теплого ароматного воздуха, не пропускающей мороз внутрь, - начиналась самая великолепная двойная лестница, которую Бриму доводилось видеть в галактике. Обводящая полукружием вестибюль высотой в пять этажей, украшенная зеркалами и лепниной, она двумя крыльями взбегала на балкон второго этажа. Под балконом помещался альков в форме морской раковины, где стояла (как объяснил Бородов) статуя героического великого князя двенадцатого века, Сергия Девятнадцатого, верхом на Базарове, мифическом предводителе всех скальных волков.
   Пажи в багряных ливреях, встречая гостей у мраморных перил гардероба, принимали у них верхнюю одежду, вручая взамен увесистые золотые номерки, а после указывали на одно из крыльев лестницы. Так они регулировали людской поток, поднимающийся на балкон, откуда четыре двустворчатые двери вели куда-то еще. Брим догадывался, что там, внутри, происходит прием, ибо сквозь гул и суету слышался звучный голос, выкликающий содескийские имена. Выключив термостат, он передал плащ пажу, сунул в карман номерок и вместе с Урсисом и Бородовым зашагал по правой лестнице.
   Каждая ступень, по всей видимости, была высечена из цельной глыбы великолепного содескийского гранита, как и промежуточная площадка, где была выложена мозаикой Большая Содескийская Печать. Следующую площадку украшало изображение печати города Громковы, а пол балкона представлял собой картину с процессией медведей-священников из династии Кевианов, на что указывали их золотые одежды. Брим, точно попавший в музей, с облегчением прошел в двухстворчатую дверь на антресолях и меж двух грациозных колонн вступил в дымчатую, душистую атмосферу бального зала, почти не поддающегося описанию.
   Больше двухсот иралов в длину и ста в ширину, Смольный Зал Елизаветинского дворца вполне оправдывал свою громкую славу - по крайней мере в глазах Брима. Вдоль продольных синевато-зеленых стен выстроились двадцать алебастровых колонн. Почти пятидесяти иралов высотой, они поднимались от великолепного паркетного пола до жемчужного багета, обегавшего весь зал, и тянулись еще на двадцать иралов до сводчатого потолка. Сам потолок, обведенный причудливым мозаичным бордюром, украшали живописные плафоны с растительным орнаментом листьями, шишками, ветками и прочим. Вся эта зелень произрастала на содескийских планетах, достаточно теплых, чтобы похвалиться "летом".
   На закругленных краях трапециевидного зала располагались восемь высоких, с круглыми фронтонами окон в мельчайших переплетах с хрустальными стеклами - они выходили в огромный заснеженный сад с аллегорическими ледяными скульптурами, которые могли выйти только из богатейшего содескийского фольклора. Восемь громадных четырехъярусных хрустальных люстр с тысячами свечей свисали в ряд с потолка, окутывая весь зал теплым мерцающим светом и блеском своих подвесок. Бессчетные свечи затуманивали воздух и придавали легкую чувственную ауру ярким нарядам танцоров. Медведи, люди, крылатые азурнийцы, даже горсточка тихих полупрозрачных Ночных Торговцев, только недавно вступивших в деловые отношения со сверхсветовой галактической цивилизацией, - все кружились по паркету под звуки новомодной авалонской "волновой" музыки, которую исполнял оркестр с многоступенчатой эстрады в конце зала.
   Сразу за дверью величественный мажордом - тот самый, которого Брим слышал внизу, - с низким поклоном дунул в серебряный свисток и объявил что-то по-содескийски, упомянув "Вилфа Анзора Брима", "Николая Януарьевича Урсиса" и "Анастаса Алексия Бородова". Это вызвало аплодисменты у тех, кто стоял поближе и мог что-то расслышать сквозь музыку, смех и болтовню на дюжине языков. Трое друзей заняли место на конце очереди ожидающих приема. Вытянув шею, Брим разглядел вдали внушительную фигуру Катерины. В белоснежном платье, усеянном драгоценными камнями со всей Г.Ф.С.Г., она являла собой весьма представительную медведицу, чтобы не сказать больше.
   Урсис шутливо облизнулся:
   - Только Катерина и этот дурацкий прием отделяют нас от океана превосходнейшего логийского.
   - Стало быть, танцевать ты не собираешься? - весело осведомился Брим.
   - А-а! Вот, значит, что они все делают!
   - Я не уверен, дружище. С этими новыми авалонскими па не понять, то ли они так пляшут, то ли просто пьяны в стельку.
   - Что бы они ни делали, скромными их движения не назовешь, - засмеялся Бородов.
   - На этих зимних вечерах скромность - последнее дело, - заметил Урсис. Особенно теперь, когда у каждого появилась реальная возможность пасть на войне. Моральные устои такой ситуации не выдерживают.
   Паж в алой ливрее, золотом жилете, коротких белых панталонах и чулках подвел Брима к первому сановнику из тех, что принимали гостей, - седому адмиралу Содескийского торгового флота. От его рукопожатия Брим чуть не крякнул. Жена адмирала, величественная медведица с коровьими глазами, благосклонной улыбкой и совершенно седой мордой, была столь же мила, как ее супруг груб. Далее следовал армейский генерал, которого Брим уже встречал на маневрах. Затем трое князей с княгинями; затем флювийский, азурнийский, ликсорианский и эффервикский послы со своими женами. Последним в ряду, ближе всех к великой княгине, как подобало ближайшему и самому могущественному союзнику Содески, стоял авалонский посол, С. Креллингхем Браунинг, видная фигура при дворе императора Онрада. Высокий, аристократический, с тонкими усиками и гордым взглядом. Он с легкой улыбкой посмотрел на Брима сверху вниз.
   - Кажется, я видел вас на содескийских маневрах, адмирал. Вы ведь карескриец, верно?
   Брим внутренне ощетинился. Карескрия была беднейшим сектором Империи, и всю свою карьеру ему приходилось преодолевать связанные с этим предрассудки. В последние годы, правда, император все больше опирался на огромный промышленный потенциал этого региона и на его трудолюбие, выносливое население. Все больше карескрийцев, подобно Бриму, занимали места на бастионах Империи.
   - Верно в обоих отношениях, господин посол, - сказал он, прищурив глаза. Вы действительно видели меня на Воркуте - и я действительно карескриец.
   Посол понимающе кивнул.
   - Горжусь возможностью познакомиться с вами, адмирал. Я с интересом слежу за вашей блестящей карьерой. Такие карескрийцы, как вы и адмирал Колхаун, оказывают большие услуги Империи.
   Брим, приятно удивленный, пробормотал:
   - В-вы мне льстите, господин посол.
   - Правда лестью не является, - покачал головой тот. - Дорогая, - сказал он, повернувшись направо, - позволь представить тебе адмирала Вилфа Брима из нашего Имперского Флота, героя битвы за Авалон, если меня правильно информировали.
   Брим, весь красный, повернулся к статной, нарядной женщине.
   - Вилф Брим? - с безграничным удивлением повторила она. В этот миг он тоже узнал ее и, покраснев еще пуще, промямлил:
   - Марша Браунинг. - Почему, ну почему он не открылся ей тогда, в посольстве?
   - Я вижу, вы знакомы, - сказал посол.
   - Да.., мы встречались не так давно в посольстве, - ответила женщина, но краска на лице выдала ее замешательство.
   - Вот и прекрасно, - произнес посол и отвернулся, чтобы пожать руку Урсису.
   - Хорош инвентаризатор, - прошептала она, растерянно взирая на золотые эполеты Брима. Потом ее охватил гнев. - Должно быть, ваша маленькая шутка вас очень позабавила.
   - М-марша, - пробормотал Брим, - пожалуйста, позвольте мне объясниться.
   Мимолетная улыбка тронула ее губы, и она кивнула.
   - Да. Мне думается, я заслуживаю объяснения. Только позже - когда я закончу прием.
   - Быть может, я все-таки смогу угостить вас кф'кессом?
   - Даже логийским - его здесь раздают даром.
   - Тогда за мной два бокала.
   - Я вас найду, - пообещала она и обратилась к важному медведю рядом с собой:
   - Барон Уйловский, позвольте представить вам адмирала Имперского Флота Вилфа Брима...
   За Уйловским последовали бароны Таснович, Горогорд, Кравинский и Ворно. В конце концов Брим обменялся рукопожатием с самим Орловским.
   - Адмирал, - произнес граф высоким манерным голосом, - я счастлив познакомиться с вами. - Его рука напомнила Бриму теплого, но безнадежно дохлого лосося. - Вы ведь имперский гость Анастаса Алексия, не так ли? Желаю вам приятно провести время в Содеске. - Не успел Брим и слова вымолвить, как граф передал его великой княгине. - Ваше величество, представляю вам адмирала Вилфа Брима, одного из приближенных Онрада.