Больных Александр. Смарагдовые звезды

   — Просто знаю — и все.
   Начальник стражи подозрительно уставился на Александра, тот безмолвно пожал плечами в знак того, что и сам недоумевает.
   — Помалкивай, пророк! — грубо крикнул аримасп. — Нам нет дела до леса, мы не вмешиваемся в его жизнь. Наш караван идет своей дорогой.
   — Какой же? — лукаво спросил Александр.
   Гелайм в ответ ухмыльнулся и поднял левую руку. На среднем пальце блеснул массивный золотой перстень со странным красно-зеленым переливчатым камнем. В лучах солнца он играл одним цветом, попадая в тень сразу менял окраску. Александру все время казалось, что вместе с ним меняется и обличье Гелайма. Иногда ему мерещилось, что рядом с ним едут два совершенно разных человека: хитромудрый коварный аримасп и беспощадный лютый воин. Но мгновенно видение таяло, и Александру оставалось лишь гадать: пригрезилось ему, или он видел этих двоих наяву.
   Путешествие по лесу казалось бы монотонным, если бы не угнетающий страх, постоянно витавший над караваном. Все постоянно озирались, поминутно хватались за оружие, хотя по мнению Александра единственной опасностью для аримаспов было: в панике перебить самих себя. Сначала он посмеивался над ними, но постепенно это настроение передалось и ему. Однажды вечером он метким броском ножа пригвоздил к дереву балахон Манайи, имевшего неосторожность подойти сзади.
   Постепенно лес становился все глуше. Ели, вначале стройные и ярко-зеленые, как-то погрузнели, раздались вширь, хвоя приобрела густой малахитовый оттенок, слегка припорошенный белесоватым налетом, похожим на пепел. Все чаще полосы белого хрупкого мха протягивались поперек дороги. Да и сама дорога напрочь потеряла право называться так. Теперь караван двигался по обычной звериной тропе.
   Вскоре им пришлось убедиться, что иногда беспочвенные опасения тоже сбываются. Ехавший во главе каравана Гелайм резко осадил коня, разорвав ему рот удилами. Жестом он подозвал к себе охрану. Когда встревоженный Александр подъехал, то увидел дорогу истинного хозяина местных лесов. Их тропа пересекалась с другой, испещренной следами размером с большую сковороду. Кому они принадлежали? Никто не захотел проверять. Следы походили на медвежьи, но ведь не бывает медведей размером со слона… Кони тревожно фыркали, мотали головами, и всадникам приходилось напрягать все силы, чтобы удержать их на месте. Гелайм внимательно прислушался. Однако из чащи не доносилось ни звука, только в воздухе витал густой звериный дух.
   — Кто это? — тревожно спросил Гелайм у Александра. — Ты должен знать зверей, обитающих в вашей стране.
   Александр еще раз внимательно осмотрел следы.
   — Если бы они были вдвое меньше, я сказал бы, что это медведь. Но кому принадлежат эти лапы, я не знаю.
   Начальник стражи нервно оглянулся и положил ладонь на меч.
   — Не надо, — остановил его Александр. — Не делай новых глупостей. Даже на медведя ходят с рогатиной, а меч… Он погубит лишь тебя самого. Против же этого чудища, мне кажется, оружие вообще бесполезно.
   — Я не боюсь опасностей, — заносчиво возразил Гелайм.
   — Вот именно.
   С минуту аримасп внимательно смотрел на Александра, потом заскрипел зубами и сжал рукоять меча. Однако грозный предостерегающий рев заставил его испуганно вскинуться. Тут же его конь тревожно захрапел, поднялся на дыбы и поскакал назад. Все старания Гелайма остановить его были напрасны.
   Дальнейшее запомнилось Александру неотчетливо. Всегда невозмутимый Гром опасливо запрядал ушами. Мулы точно взбесились, в одно мгновение стройная цепочка каравана превратилась в охваченное паникой стадо. Они ринулись наутек как раз в тот момент, когда из-за деревьев, словно ожившая гора, выкатился хозяин тропы. Это был все-таки медведь, однако даже всадник верхом на коне не достал бы головой его холки. И шерсть была необычного, светло-серого цвета.
   Увидев караван, медведь вновь зарычал. Все, кого не парализовал страх, бросились спасаться бегством. Александр увидел, что Ратибор замешкался, и медведь уже совсем рядом с ним. Пришлось отчаянно пришпорить Грома, но конь тонко заржал, дико брыкнул задом, и Александр мешком вылетел на землю. Но времени на лежание судьба не отпустила, Александр вскочил и, не мешкая, кинулся на выручку Ратибору.
   Медведь подобрался совершенно вплотную, однако Ратибор не чувствовал опасности. Его лицо оставалось совершенно спокойным. Александр дико закричал, надеясь отвлечь внимание зверя на себя, но тот сунулся носом в щеку Ратибора. Юноша хладнокровно оттолкнул огромные желтоватые клыки, и медведь не возмутился, только растерянно заморгал. Александр хлестнул себя по щеке, отгоняя морок. Ратибор потрепал медведя по уху, и тот хрюкнул точно поросенок.
   Александр остановился, как вкопанный. Что делать? Спасать вроде некого, только раздразнишь чудовище. Оставить все как есть? Но медведь он и есть медведь, кто знает, что взбредет ему в башку в следующий миг.
   Все сомнения разрешил сам зверь. Он фыркнул, невнимательно повернулся к Александру задницей и спокойно затрусил по своим делам. Только теперь Александр заметил бьющуюся от напряжения жилку на виске Ратибора и понял, что тот совсем не так спокоен, как показалось вначале. Здесь силы оставили Александра, и он опустился на землю, слыша замирающий звон струн-лучей щита Ратибора. И еще запомнились белые лица аримаспов.
 
   Река была настолько широка, что противоположный берег терялся в голубоватой дымке.
   — Ну, вот мы и пришли, — Айзия удовлетворенно потер руки.
   Александр, оглядев пустынные болотистые берега, с ехидством заметил:
   — Для этого безусловно следовало проделать столь долгий путь.
   Стоящий рядом Гелайм криво усмехнулся.
   По знаку Айзии слуги принялись сноровисто разгружать мулов. На топкой глинистой лужайке выросла большая куча тюков и свертков. Айзия что-то посчитал, загибая пальцы, и удовлетворенно сказал:
   — Быстро управились. Манайя, вызывай.
   Колдун откинул черный капюшон, поскреб лысую макушку.
   — Кого?
   Айзия весело подмигнул.
   — Обоих.
   — Ты твердо уверен, что мы получим от марг-кока то, что нам нужно?
   — Я уверен, что получим. А уж от кого именно — мне не столь важно.
   — Я не уверен, что ярл легко выпустит из рук хоть что-либо. Брать он может, но вот отдавать…
   Айзия холодно заметил:
   — Вызывай!
   Александр слушал и ничего не мог понять. Айзия, заметив его внимание, недовольно хрюкнул, однако возражать не стал. Но зато Ратибор предупредил Александра:
   — Теперь остерегайся. Ты услышал то, чего слышать тебе не положено, и одноглазый затаил недоброе. Он не из тех, кто забывает или прощает хоть малость.
   Александр мрачно усмехнулся.
   — Помаленьку ты становишься настоящим провидцем. Но предсказания твои уж очень невеселы.
   Ратибор долго молчал, потом глухо произнес:
   — Каждому свое. Я вижу будущее, но изменить его так, как хотелось бы, не могу. Есть силы и силы.
   Александр не понял, о чем он говорит, смутился и отошел.
 
   Когда Александр проснулся, первое, что он увидел — десять больших берестяных лодок, вытащенных на берег. Его рука невольно метнулась к сабле: до сих пор все неожиданности сулили лишь опасные испытания. Однако он одернул себя — откуда в глубине диких лесов могут взяться степняки? Ведь не променяют же они своих коней на утлые лодчонки. Приглядевшись повнимательней, он окончательно убедился в ошибке.
   Новоприбывшие только на первый небрежный взгляд напоминали степняков. Они были выше и плотнее, их кожа не знала жаркого степного солнца и буйного ветра и была значительно светлее. Меховые парки и штаны тоже совершенно не подходили для путешествий по степям. Напевный протяжный говор не имел нечего общего с хриплым карканьем бусурман.
   — Кто это? — спросил Александр Айзию.
   — Наши хозяева, — ухмыльнулся аримасп. — Собирайся, мы отправляемся вместе с ними.
   — На этих посудинках? Мне абсолютно не хочется купаться, вода слишком холодна.
   — Что поделаешь, — Айзия развел руками. — Мне они тоже не внушают доверия, но выбирать не приходится. В селение ойков можно попасть не иначе как по реке. И хозяева требуют, чтобы все купцы плыли только на их лодках. Ни один чужак не имеет права показываться на Великой Реке, его немедленно топят. — Единственный глаз Айзии странно сверкнул. — Как им это удается — неведомо.
   — Но для чего такие предосторожности? — не понял Александр. — Если они могут потопить любой корабль, чего же боятся?
   Буквально кожей он ощутил, что над ним смеются, и резко обернулся. За спиной стоял предводитель лесных людей.
   — Глупый ойка, ты плывешь и не знаешь куда?
   Александр предпочел сделать вид, что не замечает презрения.
   — Нет.
   — Ты ничего не сказал ему? — обратился предводитель к Айзии.
   — Конечно нет. С какой стати я буду рассказывать простому стражнику куда и зачем идет караван? Вполне достаточно, что это знаю я, старшина каравана.
   — Тогда скажу я, Тайша, мюты-кок, малый князь.
   Александр проглотил едва не вылетевший смешок. Тоже мне, князь. Кикимора лесная скорее за благородного сойдет. Однако он почтительно склонил голову, что явно произвело впечатление на Тайшу, не избалованного знаками внимания.
   — Достопочтенный Айзия направляет свой путь в грозный Ит-Самарг, город могучего и славного марг-кока Эрьты, крепость Изумрудной горы.
   Александру сразу все стало ясно. Как бы ты ни был могуч, если живешь рядом с изумрудными копями, лучше действительно скрывать, где они расположены. Однажды найдется гость достаточно сильный, чтобы одолеть тебя.
   Тень неудовольствия проскользнула по лицу Айзии, но он и слова не проронил.
   — Конечно, такой город следует надежно охранять.
   — Мы не боимся никого, — Тайша уловил нотку ехидства, — но почтенные предки завещали нам старательно хранить древние обычаи. Лишь десять человек имеют право ехать с нами. И они сядут в лодки только после того как мои воины завяжут им глаза.
   У Александра кровь вскипела.
   — Нет!
   Тайша равнодушно ответил:
   — Тогда ты останешься здесь с остальными. А если будешь упрямствовать, твои кости обгложут речные раки.
   — Действительно, тебе лучше остаться, — вмешался Айзия, которому явно не хотелось посвящать Александра в свои тайны.
   — Не соглашайся, — вмешался вдруг Ратибор. — Наша дорога идет через Ит-Самарг.
   — Это ты тоже увидел? — недружелюбно огрызнулся Александр, которому начало надоедать постоянное вмешательство Ратибора.
   — Да, увидел, — спокойно ответил юноша.
   И Александр ощутил, что его раздражение угасает под волнами доброжелательного спокойствия и уверенности, исходящими от Ратибора.
   — Я передумал, уважаемый мюты-кок, — смиренно промолвил Александр. — Я согласен, чтобы мне завязали глаза.
   Айзия весь скривился. Но вспомнил о поединке с Гелаймом и возражать не посмел.
   — Поторопись, старшина, — бросил Тайша, — поклажу мы уже собрали. Назови девять человек, мы отплываем.
   Аримасп с шумом втянул воздух сквозь зубы и подозвал Манайю и семерых стражников, после чего приказал Гелайму тщательно охранять лагерь до их возвращения. Айзия воздел руки и напомнил, что оставляет много дорогих товаров, до которых наверняка найдутся охотники в здешних диких лесах.
   При этих словах уже Тайша недовольно поморщился.
   Когда Айзия увидел, что Александр ведет с собой Ратибора, он холодно осведомился:
   — Ты не умеешь считать до десяти?
   Александр упрямо набычился.
   — Он едет вместе со мной.
   Айзия вздохнул.
   — Зачем ты мучаешь его? Ведь дорога трудна и для здорового воина, а уж для слепца подавно. — Аримасп говорил намеренно громко, чтобы Ратибор слышал его. — Я не говорю о подстерегающих нас опасностях. Что случится, если, не приведи Молох, лодка опрокинется?
   Имя кровавого бога резануло слух, и рука невольно потянулась положить крестное знамение, но ведь требовалось не подать виду, что аримасп разоблачил себя. Теперь Александр вполне отчетливо представил, что за попутчиков подсунул ему леший.
   — Мне почему-то кажется, что, несмотря на все опасности дороги, Ратибору с нами будет гораздо спокойнее, чем здесь.
   Пусть Айзия считает, что недовольство Александра вызвано только опасениями за юношу.
   Аримасп поджал пухлые губы.
   — Должен тебе напомнить, что старшиной каравана являюсь все-таки именно я. И потому только я имею право распоряжаться здесь. Если ты недоволен, я могу в любое мгновение отказаться от твоих услуг. Ведь это я нанял тебя, а не наоборот!
   Александр понял, что сумел нажить себе еще одного врага. Раздражение заставило аримаспа забыть даже о знаке власти. Хорошо хоть Айзия не догадывается об истинных чувствах Александра. Но его горячность уже сыграла недобрую службу, и витязь постарался смягчить резкость ситуации.
   — Безусловно ты прав, достопочтенный Айзия. Но я прошу тебя войти в мое положение. Этот юноша дорог мне, я обязан заботиться о нем. Я просто не могу позволить себе хотя бы на миг упустить Ратибора из виду. Ведь если с ним что-либо случится, я не прощу себе этого до конца жизни. Поэтому и только поэтому я прошу тебя позволить ему ехать с нами.
   Но Айзия уже закусил удила.
   — Нет! — отрезал он. — Ты едешь, он остается!
   — Я прошу…
   — Нет!
   Александр глубоко вздохнул, чтобы успокоиться и по возможности ровным голосом сказал:
   — Я не хотел вынуждать тебя, Айзия, и до последнего надеялся, что ты прислушаешься к моим словам, ведь я не просил ничего особенного. Не получилось. Что ж, это не моя вина. Ты не пожелал разговаривать по-доброму. Тогда подчиняйся. Ибо моимиустами повелевает закон!
   Александр поднял над головой золотую тамгу с изображением рычащего тигра.
   Айзия побледнел и попятился. Гелайм схватился за горло, точно подавился чем-то. Лишь Манайя остался спокоен. На мгновение воцарилась тишина. Кажется Древолюб немножко поколдовал, когда уговаривал Айзию взять Александра с собой. Во всяком случае Айзия ожидал увидеть самое большое серебряную тамгу с соколом, но уж никак не золотую…
   Полусогнувшись, дрожащим от сдерживаемой ярости голосом, Айзия почтительно произнес:
   — Повинуюсь, мой господин. Будут ли еще какие приказания?
   — Нет, — сухо ответил Александр. — Пусть все идет как намечено.
   Еле заметным жестом Айзия отправил одного из стражников прочь, униженно поклонился и предложил:
   — Не угодно ли будет господину пройти в лодку?
   — Я уже сказал: не следует привлекать лишнего внимания.
   — Как будет угодно господину.
   И Александр понял, что Айзия постарается при первой же возможности воткнуть ему нож в спину.
   Берестяные лодчонки не внушали Александру ни малейшего доверия, и он взошел борт «корабля» с величайшей опаской. Действительно, утлое суденышко под ногами так и заходило. Александр увидел враз посерьезневшие лица ойков и поспешно рухнул на дно лодки, едва не проломив его.
   — Медведь, — укоризненно бросил ему один из воинов.
   Александр хотел было оскорбиться, но приходилось признать, что сие прозвище он вполне заслужил.
   Двое ойков осторожно, под руки, привели Ратибора. Александр без удовольствия увидел, что Айзия, Манайя и шестеро стражников тоже рассаживаются по лодкам. Он заметил также и таинственные знаки, которые Айзия подавал Гелайму. Начальник стражи понимающе кивал. Затевалось что-то недоброе, но что?
   Ойки чистой белой тряпочкой завязали ему глаза, и мир пропал. Александру оставалось лишь по слуху попытаться сориентироваться, куда его везут. Немного помогло солнце — оно светило прямо в лицо, и Александр определил, что они плывут на юг. Гребцы сменяли друг друга, и лодки не останавливались даже для ночлега. На коротких привалах снимать повязки не разрешали… На следующий день они свернули в один из притоков Великой реки. Александр определил это, когда мерный плеск волн сменился журчанием быстрого потока. И лишь на третий день они прибыли в Ит-Самарг.
 
   Какой именно из притоков Большой реки выбрали ойки для своего городища — оставалось только гадать. Река была гораздо уже, хотя и ее Александр не стал бы пытаться переплыть. То, что он принял за шум течения, оказалось клокотанием воды на каменных зубьях, поднимающихся над поверхностью воды. Деревья подступали к самым береговым обрывам, и потому городище открывалось совершенно внезапно. Один небольшой просвет в зеленой зубчатой стене — и только. Не зная о его существовании можно было легко проскочить мимо.
   Ит-Самарг стоял на высоком обрывистом берегу. Склоны холма были специально обкопаны и вздымались совершенно отвесно. Они были настолько круты, что и белка не сумела бы вскарабкаться по ним, а потому ров не окружал крепостной стены. Лишь в одном месте холм был чуть менее пологим, по нему петлями поднималась узкая тропинка… и упиралась в глухую стену. Ни ворот, ни даже крошечной калитки — ничего. Зато со стены было куда как удобно швырять камни в поднимающихся по тропинке. И лететь любому сорвавшемуся вниз пришлось бы никак не меньше саженей сорока. А внизу известняковые плиты. Стена состояла из толстенных пихтовых кряжей, почернелых от времени, и поднималась над обрывом еще саженей на пять. Башен Александр не увидел, да и не нужны они были практически неприступному городищу. Лишь три сторожевые вышки вздымались над частоколом.
   Александр, задрав голову, с нескрываемым восторгом разглядывал город. Он был построен весьма просто, но удачное положение и естественная сила укреплений позволяли отбить любой приступ. Единственное, что могло помочь осаде — голод. Маленькие размеры столицы великого и могучего марг-кока явно не позволяли держать в ней стада, как то обычно практиковалось в Европе.
   Александр прошелся по берегу, с наслаждением разминая затекшие руки и ноги, попрыгал, с неудовольствием отметив, что три дня сидения на месте сказались — суставы громко трещат. И гораздо сильнее обычного ноет укус мантикоры.
   Подошел Ратибор.
   — Остерегайся предательства, — тихо сказал он.
   Александра это взорвало.
   — Хватит тебе каркать. Тоже мне, Кассандра нашлась.
   — Ты сам упомянул Кассандру, — обиженно бросил Ратибор.
   Александр так и замер с раскрытым ртом. Действительно, ведь все пророчества Кассандры исполнялись, хотя глупцы упрямо ей не верили. Вспомнились собственные подозрения. И чтобы скрыть замешательство, он крикнул Тайше:
   — Когда мы пойдем в город?!
   Малый князь холодно посмотрел на него.
   — Сразу видно, что ты здесь впервые.
   — То есть?
   — Любой чужеземец, ступивший за стену Ит-Самарга, будет убит немедленно.
   Второй раз Александр остался стоять с открытым ртом.
 
   Разбить лагерь аримаспам пришлось невдалеке от городка. Точнее ойки поселили их в заброшенном старом городище, расположенном у подножия холма. Вросшие в землю полузасыпанные землянки, таинственная деревянная фигура с неразличимыми уже чертами лица, седые от старости ели. Жутковато там было. А если добавить подступавшее к самым землянкам непроходимое болото, которое уже затопило несколько срубов… Сам Александр ни за что не рискнул бы поселиться здесь. Он так и сказал Айзии.
   Старшина каравана согласно закивал.
   — Я тоже. Но ведь не мы выбираем. Эти лесные дикари не разрешают строить здесь никаких жилищ. Впрочем, торг долгим не будет. Отмучаемся дня за три-четыре, и скорее назад. Кроме того здесь находится единственное место, где можно причалить.
   Александру показалось, что аримасп вкладывает в эти слова особый смысл. Действительно, небольшая песчаная пролысинка, зажатая между скалистыми кручами с одной стороны и непроходимыми дебрями с другой не оставляла никакого выбора. Оставалось лишь пожалеть, что этот песчаный островок был так мал.
   — И что же ойки будут нам продавать?
   — Не торопись, увидишь.
   Вечером, когда уже стемнело, на площадке перед истуканом развели большой костер. Однако и он не рассеивал темноту, а скорее наоборот, сгущал ее. Угрюмые ели шевелили мохнатыми лапами, примериваясь, как ловчее схватить тебя. И аримаспы, и Александр чувствовали себя неуютно. Лишь двое
   — Ратибор и Манайя — не ощущали волн ужаса, лившихся из темноты.
   — Кажется любезные хозяева забыли про нас, — чуть дрогнувшим голосом сказал Александр, только чтобы прогнать вязкую тишину. Даже звона комаров, обычных болотных жителей, не было слышно.
   — Напрасно ты так плохо о нас думаешь, — раздалось у него над самым ухом.
   Хватаясь за сердце, Александр вскочил. Но это оказался всего лишь Тайша. Как он сумел бесшумно подкрасться к костру? Не на крыльях же прилетел?
   — Не пугай моих людей, уважаемый, — взвинченно сказал Манайя, сам изрядно перепугавшись. — Каждый раз, когда я уезжаю от вас, я недосчитываю двоих-троих стражников.
   — Зачем ты набираешь таких пугливых? Это уже не стражники.
   — Они не приучены бороться с колдовством.
   — Тогда им нечего делать в наших краях.
   — Я учел это.
   Тайша прищурился.
   — Погибшие виноваты сами. Нельзя желать запретного. И если твой колдун…
   — Я тоже не жалею их, — согласился Айзия. — Но я не желаю больше попусту терять людей, запомни это. Смерть от страха… Это лишнее.
   Александр метнул в него злобный взгляд. Тайша искренне расхохотался.
   — Таких тоже не жалко, согласись, купец.
   Айзия приятно улыбнулся и промолчал.
   — Впрочем… — Тайша вдруг стал серьезным. — Выразите почтение! Большой князь Эрьта!
   Айзия торопливо встал и сдержанно поклонился. Александр на всякий случай сделал то же, хотя остальные стражники не торопились выражать почтение владыке лесного края. Эрьта возник так же внезапно, как и малый князь. Если бы Тайша не предупредил, Александр ни за что не угадал бы в дряхлом старике хозяина города. Не слишком новые и не слишком опрятные шкуры не внушали почтения. Единственное, что отличало марг-кока от остальных ойков — массивное золотое ожерелья со вправленными искрящимися зелеными камнями.
   — Приветствую тебя, марг-кок, — единственный глаз Айзии хитро блеснул.
   — И я рад видеть тебя купец, — безразлично ответил Эрьта, усаживаясь возле костра.
   — Процветает ли твой город?
   — Как и твоя торговля.
   Разговор явно не клеился. Александр чувствовал, что неприязнь была обоюдной, но что-то все-таки связывало этих людей, не давало им порвать друг с другом.
   — Принес ли ты что я просил? — осведомился аримасп.
   — Да.
   — Покажи.
   Тайша сунул руку за пазуху и достал небольшой кожаный мешочек. Развязал его и высыпал содержимое на ладонь. Сдавленный крик вырвался у Александра. В тусклом свете костра сверкала и переливалась кучка зеленых камней. Еще никогда не приводилось Александру видеть такого количества крупных нешлифованных изумрудов. Александр как-то сумел убедить себя, что камни в ожерелье марг-кока хризопразы, но теперь сразу поверил, что даже огромный, размером с кулак, камень густого травяного оттенка тоже изумруд.
   Большой князь остался явно доволен произведенным впечатлением.
   — И не боится князь ходить один с таким сокровищем? — спросил Александр.
   Эрьта повернулся к нему и долго смотрел прямо в глаза. Александра пробрала жуть, так черен и пуст был взгляд марг-кока. Не глаза, а два бездонных колодца, кричи — даже эхо не ответит. Айзия непонятно хрюкнул. Услышанное не то развеселило, не то наоборот разозлило его. Эрьта криво усмехнулся и вместо ответа вскинул свободную руку, тотчас две длинные стрелы впились в землю у ног Александра. Он опасливо посмотрел на их дрожащие перья и поспешно сказал:
   — Большой князь предусмотрителен. С такой охраной действительно ничего не страшно.
   Однако Эрьта уже забыл про него и повернулся к Айзии.
   — А ты принес свой товар, купец?
   — Да, марг-кок.
   — Покажи и ты.
   Айзия засуетился, схватил дорожную суму и достал четыре небольших мешочка. Протянул их большому князю. Тот, не глядя, кивнул Тайше.
   — Мюты-кок, попробуй.
   Тайша взял мешочки, наугад выбрал один, развязал и принюхался. По скуластому лицу поползла блаженная улыбка. Он поднял растопыренные пальцы, к которым прилипли белые крупинки. Сунул пальцы в рот и сладко зачмокал. Улыбка стала еще шире.
   — Хорошее зелье, одноглазый не обманул… — заплетающимся языком пролепетал Тайша.
   — Как и договаривались, четыре меры за одну, — торопливо вставил Айзия.
   Марг-кок снисходительно кивнул.
   — Но я готов заплатить еще, заплатить много больше, если ты предложишь мне крупные камни. Я смогу дать тебе шесть мер порошка за меру камней, — вкрадчиво зажурчал аримасп.
   Эрьта с досадой глянул на него, как на докучливого комара.
   — Почему ты так торопишься умереть, одноглазый?
   Айзия подавился собственными словами. Не было для аримаспа худшего оскорбления, чем кличка «одноглазый». Он уже дернулся было, чтобы ответить резкостью на резкость, однако взгляд его невольно уперся в длинные стрелы, торчащие из земли, и он вежливо промолвил:
   — Пойми меня правильно, уважаемый князь. Дорога длинна и опасна, расходы растут не по дням, а по часам, одна охрана чего стоит… Торговля становится невыгодной. Сейчас все больше появляется крупных изумрудов из заморских краев с острова Ланка, и мне все труднее убеждать людей покупать твои. Я даже не знаю, сумею ли в следующий раз снарядить караван и прибыть сюда.
   — Это твои заботы, купец, — неприязненно ответил марг-кок. — Уже несколько твоих людей жизнями заплатили за жадность и чрезмерное любопытство. Запомни, то же самое случится и с тобой. Лишь милостью моей ты жив до сих пор. Есть два сокровища нашего народа, которые может осквернить прикосновение одного взгляда чужеземца, это небесные изумруды и серебряная гора Йомаля. Если ты хоть раз еще заговоришь об этом, моя милость оставит тебя.