Больных Александр. Смарагдовые звезды

   — Неделя, — внушительно произнес аримасп.
   — Не может быть!
   — Очень даже может. Ты в конце концов бревном укатился под стол, и мы оставили тебя лежать там до утра. Утром… Что ты принялся вытворять наутро, я тебе уже сказал. Ты и вправду ничего не помнишь? — Александр заметил тень опасения в глазу аримаспа.
   — Нет.
   — Как тебя везли в лодке, как прощались с ойками, как взвалили тебя на твоего же коня, пересекли Дикий Лес, добрались до Рифейских гор и двинулись дальше… Ничего не вспоминаешь?
   — Совсем ничего, — убито подтвердил Александр.
   Злая радость проступила на лице аримаспа.
   — Но теперь ты пришел в себя?
   — Да. Развяжите меня.
   — Мы не будем спешить с этим. Кто знает, может на тебя накатит снова. Уж больно трудно пришлось нам тогда. Ничего, потерпи еще немного — денька два-три.
   Александр рывком сел, хотя со связанными за спиной руками сделать это было непросто, и еще раз осмотрелся.
   Судя по долетающим звукам, караван расположился на отдых невдалеке, возможно за соседним холмом. Но почему-то Айзия предпочел сбросить его именно здесь. Что задумал лукавый старшина каравана? В одно мгновение Александру вспомнились все ненавидящие взгляды, которыми часто одаривали его аримаспы. Подумалось невольно, что сейчас Айзия расквитается за прошлое. Александр постарался скрыть, что он не на шутку перепугался, потянулся и лениво зевнул.
   — Ладно. Еще день — так еще день. После целой недели это уже не страшно. Я только прошу посадить меня на коня нормально.
   — Это я тебе обещаю, — осклабился Айзия. — Такую малую услугу мы тебе окажем.
   — К стати, — перебил его Александр, — а где Ратибор?
   — Можешь не беспокоиться, снами, — Айзия старательно выделил эти слова. — Ему ничто не грозит, он под надежной охраной. — Фраза прозвучала достаточно двусмысленно, но Айзия этого не заметил. — Хотя не для всех этот поход кончится благополучно…
   Послышался дробный конский топот, из-за пригорка на взмыленном коне выскочил Гелайм.
   — Там… — задыхаясь, промолвил он, — там…
   — Что?! — взвился Айзия.
   — Приближается большой отряд, мне кажется, это бусурманы.
   — Вот как, — Айзия задумался, уставившись в небо. Конь начальника стражи нетерпеливо танцевал на месте.
   — Что делать? — прервал затянувшееся молчание старшины каравана Гелайм. — У меня осталось слишком мало людей, и нам не отбить нападения. Особенно если он останется связанным, — Гелайм мотнул головой в сторону Александра.
   — Он останется связанным, — огрызнулся Айзия. — Передай Манайе, чтобы он постарался удержать степняков подольше, хотя бы один день. Я сам поеду к ним договариваться.
   Однако Гелайм не торопился выполнять приказ.
   — Освободи его, — вдруг потребовал он у Айзии. У того челюсть отвисла.
   — Ты в своем уме?
   — Зато ты потерял его, — ответил начальник стражи.
   Александр ничего не мог понять. Он точно знал, что Гелайм ненавидит его ничуть не меньше, чем Айзия. Так почему вдруг начальник стражи вступается за своего врага?
   Айзия медлил.
   — Ну! — прикрикнул Гелайм, кладя ладонь на рукоять сабли.
   Айзия достал нож и с видимой неохотой перерезал веревки на руках и ногах Александра.
   — Ты еще пожалеешь об этом, — посулил он начальнику стражи.
   — Это мы посмотрим, — презрительно бросил тот, разворачивая коня.
   — Да-да, посмотрим. Причем именно он заставит тебя пожалеть о своей опрометчивости, — криво ухмыльнулся Айзия.
   Однако Гелайм не ответил, он сразу послал коня в галоп, только клочья мха взлетели из-под копыт.
   — Вставай, чего расселся, — недовольно пробурчал Айзия Александру.
   Озадаченный, тот послушно поднялся.
 
   Как то удалось Манайе — неведомо, только бусурманы даже близко не показались возле стоянки каравана. Облегченно вздохнув — одной заботой меньше — Александр кинулся разыскивать Ратибора. У него отлегла на сердце, когда он увидел юношу. Объятия получились жаркими. Александр немедленно принялся выспрашивать юношу, что же случилось за эти дни. Конечно, сообщить все, что интересовало Александра, Ратибор не мог. Например, он остался в неведении, что творилось на пиру и сразу после него. Однако Ратибор подтвердил, что Александр действительно провалялся в беспамятстве целую неделю, не приходя в сознание. Его кормили, поили и обихаживали полусонного.
   Александру оставалось только одно — пожать плечами. Тайна упрямо не давалась. Невнятное предчувствие опасности подсказало ему не ходить к кострам аримаспов, они с Ратибором расположились чуть поодаль. И когда вдруг появился Манайя, Александр демонстративно пододвинул к себе ножны, показывая, что не верит колдуну ни на грош. Даже чуть выдвинул саблю, чтобы легче было выхватить ее.
   Манайя предпочел не заметить враждебного жеста. Его лунообразная физиономия расплылась еще шире, когда он подсел к костру.
   — Наше странствие по диким чащобам подходит к концу, — аримасп не скрывало своей радости. — Больше не нужно вздрагивать при каждом шорохе, никто не бросится на тебя из-за дерева. Дня через три-четыре мы выйдем на большой торговый тракт, а там… — Аримасп зажмурился, как сытый кот, — скоро начнутся земли уважаемого тирана.
   — Однако какая нужда привела тебя к моему костру, почтенный? — неприветливо спросил Александр.
   — Это верно, нужда, — устало согласился колдун. — Чем дальше от опасностей, тем больше забот.
   — Темен смысл твоих слов, почтенный.
   Манайя воровато оглянулся, убедился, что их никто не подслушивает, и полушепотом спросил:
   — Чем занят Гелайм? Что он тебе говорил?
   — Не мое это дело, следить за начальником стражи, — уклончиво возразил Александр. — Да и как понять твои слова? Ты ему не веришь?
   Манайя рыдающе вздохнул.
   — Мы боимся, что наш поход к ойкам станет последним. Ведь покойный Торгейр осквернил их святилище, вырвав глаза каменным кошкам. Ойки не простят нам этого, если мы не вернем изумруды на место. Марг-кок уже сказал, чтобы мы больше не смели показываться в Ит-Самарге. Но Айзия надеется, что он сменит гнев на милость, если мы вернем похищенное сокровище. Ведь ты же знаешь, что глазами статуи служили не простые камни, а небесные смарагды. Они стоят больших денег, но никто ради единичной выгодной сделки не станет рушить налаженную торговлю.
   — Почему ты спрашиваешь об этом у меня?
   — Выяснить все, касательно смарагдов мне поручил Айзия. Кроме тебя и Гелайма из похода к серебряной горе больше никто не вернулся.
   — Ты полагаешь, что их похитил Гелайм?
   — Да.
   Александр вспомнил, что начальник стражи действительно перехватил кожаную сумку Торгейра. Но вот лежали там смарагды или нет? В этом не было ни малейшей уверенности. И вообще, стоит ли вмешиваться в дела аримаспов, которые Александра совершенно не касаются? С недавних пор он начал серьезно жалеть, что послушался Древолюба и связался с этими сомнительными торговцами. А здесь еще человек с двумя лицами Гелайм. Кто же он такой? И он заступался за Александра… Единственное, что Александр решил для себя совершенно определенно — помогать Манайе не следует ни при каких обстоятельствах. Чем больше у него хлопот, тем лучше для Александра.
   И он решительно ответил:
   — Я ничего не знаю и ничего не видел. Но вполне допускаю, что Гелайм мог их похитить, однако утверждать это категорически не рискну.
   — Жаль, — вздохнул Манайя. — Мы очень рассчитывали на твою помощь.
   — Сожалею, что не оправдал ваших надежд, — лицемерно посокрушался Александр.
   Он заметил, что Ратибор сидит, завернувшись в плащ, и внимательно прислушивается к разговору.
   — Какое еще у тебя дело ко мне? — поинтересовался Александр, видя, что Манайя не намерен уходить.
   — Не к тебе, а к твоему попутчику.
   Если бы Александр не сидел, он определенно рухнул бы наземь от неожиданности.
   — К Ратибору?!
   — Да.
   — Можешь не утруждать себя, — вмешался Ратибор. — Ведь ты заранее знаешь мой ответ.
   — Но ведь я и спросить-то ничего не успел, — заюлил Манайя.
   — Я превосходно знаю, что тебя интересует.
   — Тогда почему ты отказываешься?
   — У нашей земли своя дорога.
   Александр растерянно хлопал глазами, ничего не понимая. Сейчас он казался себе слепым, которого не слишком заботливо ведут по лесу, где он то и дело налетает лбом на деревья.
   Аримасп картинно воздел руки к небу.
   — Это безумие! Это просто безумие! Почему ты отталкиваешь руку друга? Сейчас вашей земле со всех сторон грозит множество напастей. Бусурманы, варяги, турский султан и немчины… Не пересчитать всех, имя им легион! Разве не следует в судьбоносный момент слить воедино силу меча и силу золота?
   — Этот сплав не будет обладать ни крепостью булата, ни блеском монет. Ничего хорошего из твоей затеи не получится.
   — И все-таки трижды подумай, прежде чем отвергнуть помощь, предложенную вовремя. Ваша земля лежит в самой середине мира, в его сердце, и судьба Рутении определяет судьбы всего мира. Нет ничего важнее для Поднебесной, чем спокойствие и процветание этой земли. Все металлы и камни лежат в ней, она столь велика и обильна…
   — Вот именно! — отрезал Ратибор.
   Манайя звучно захлопнул рот и умолк. Потом грузно встал.
   — Ты еще пожалеешь об этом, щенок! — бросил он, уходя.
   Александр немного подождал, потом осторожно заметил:
   — Мне кажется, что тебе не следовало отталкивать его так резко. Можно было поиграть, поводить его за нос.
   — Ты хоть понимаешь, о чем идет речь?
   — Примерно догадываюсь.
   — Примерно… — Ратибор сплюнул в огонь. — Этот негодяй хочет купить мечи наших витязей. Он знает, что после возвращения в Словенск Великий, друзья отца придут ко мне. Одноглазый хотел, чтобы я уговорил их пойти на службу к аримаспам. Тогда-де они отведут все опасности от нашей земли. И сами будут сосать нашу кровь! Пауки!
   Александр не согласился:
   — В том, чтобы обмануть врага, нет бесчестья. Ты сам утверждал, что с хитрецом нужно сражаться его же оружием. Нельзя с ядовитой змеей драться так же, как с благородным львом.
   — Я знаю, — досадливо ответил Ратибор. — Неужели ты не понимаешь, почему они так возятся со мной? Очень им нужен слепой и беспомощный. Они надеются, что в благодарность я помогу им договориться с витязями.
   Из темноты неслышно возник Гелайм.
   — Поистине, сегодня вечер гостей, — весело воскликнул Александр. Всех так и тянет к нашему костру.
   — Кого это «всех»? — насторожился Гелайм.
   — Например Манайю.
   — Проклятая змея! — вспыхнул начальник стражи. — Что он искал?
   Александр ядовито ухмыльнулся.
   — То же самое, что и ты. Но только тебе повезло чуть больше, чем колдуну?
   — Ты о чем? — встревожился Гелайм.
   — О небесных смарагдах!
   Гелайм резко бросил руку к мечу, но Александр предостерегающе показал полуобнаженную саблю. Аримасп криво усмехнулся и сдержал порыв.
   — Ты прав, эти четыре камня у меня. Однако они мне не так уж и нужны. Я искал не их!
   — Но все-таки прихватил с собой.
   — А почему бы и нет? Если что-то само валится тебе в руки, лишь дурак разожмет пальцы.
   — Мне нет дела до ваших интриг, — тряхнул головой Александр. — Но ты попросту ограбил ойков. Ведь для них смарагды священны.
   — Грязные дикари, — с нескрываемым отвращением бросил Гелайм. — Они могут поклоняться и раскрашенному пню, не то что камням.
   — Но этим же камням поклоняются и аримаспы.
   — Аримаспы — да. Я — нет.
   Александр прищурился.
   — Кто ты?
   Гелайм поднял левую руку, любуясь игрой пламени на своем перстне.
   — Кто я? Твой друг. Ты помнишь, как Айзия хотел убить тебя? Я помешал, потому что рыцари обязаны помогать друг другу. Я не могу допустить, чтобы какой-то поганый торгаш поднял лапу на воина. Тем более, что наши страны всегда хранили дружбу.
   — Господи, сколько у нас друзей вдруг отыскалось, — вскользь заметил Ратибор.
   — Вы полагаете, что я ввязался в этот поход ради камней?! Ничуть. Держите! — Гелайм рванул завязки сумки и выхватил оттуда два громадных искристых смарагда. Пламя костра, коснувшись камней, исторгло из них пронзительные зеленые лучи, ударившие в небо. — Лови! — Гелайм кинул камни Александру, и тот машинально прижал их к груди, укрыв плащом.
   — Тогда ради чего ты рисковал головой? — спросил Александр. — Вернуться из такого путешествия куда труднее, чем погибнуть.
   — Мне требовалось только это! — Гелайм торжествующе поднял над головой железный обруч, подаренный ему марг-коком. Аримасп немало потрудился, выправляя его, и теперь стало ясно видно, что это грубая железная корона. — Я похитил камни, собираясь выменять на них эту корону, однако она досталась мне просто так. Жалкие глупцы! Они не подозревали, какое сокровище держат в собачьей конуре. Безропотно отдать корону власти,
   — он расхохотался.
   — Сокровище? — недоверчиво переспросил Александр.
   — Конечно! Ты же слышал рассказ на пиру. Эта корона принадлежала покойному владетелю полумира кенигу Эрманариху. Тот, кто завладеет этой короной, сможет восстановить империю Эрманариха в прежних границах и владеть ею.
   — Но Тайша знал о ней, — вставил Александр.
   — Это новость… — Гелайм посерьезнел. — Интересно, кто мог рассказать ему? Уж не наши ли друзья-викинги? Точнее, Торгейр…
   — Вполне вероятно. Эрьта действительно ничего не подозревал. Но при чем здесь ты? Корону царей может носить только царь, — спокойно произнес Ратибор.
   Распаленный Гелайм вскочил, потрясая в воздухе короной. Он потерял всякую осторожность и кричал в полный голос.
   — При чем?! Я прямой потомок и наследник Эрманариха!
   — Это уж слишком, — Александр не смог удержать смеха.
   Гелайм побагровел и надулся. Потом стремительно сорвал перстень с пальца и отшвырнул его прочь. Прозвучал звонкий удар огромного бронзового гонга, мигнуло синее пламя — и перед Александром стоял высокий белокурый гигант со всклокоченными волосами и бородой. Он был одет в кожаный костюм со следами ржавчины от доспехов и высокие сапоги. На куртку были нашиты золотые бляшки с изображением орла, на боку висел короткий прямой меч, а шею обвивала золотая гривна — тот же орел с распростертыми крыльями.
   — Да ты знаешь, кто я?! — взревел гигант. — Я рекс вандалов Гелимер! Подобно тому, как сам обманный камень каждую минуту меняет цвет, так и перстень с александритом помогает его владельцу скрыть свою истинную внешность. Только так я мог попасть в караван к одноглазым чудовищам и достичь своей цели. Я получил то, чего вожделел! Сейчас я предлагаю вам, воинам Рутении присоединиться ко мне в борьбе за восстановление великого трона!
   — Твой трон? Что нам до него, — возразил Александр.
   — В нашей стране служит немало ваших соотечественников. Многие из них достигли великой чести. Например Элиас фон Рюйтцен, дядя короля лангобардов Ортнета.
   Александр уже открыл рот, чтобы ответить Гелимеру, но здесь из темноты долетел истошный вопль Манайи:
   — Вот он! Хватайте его!
   Стражники-аримаспы ринулись на своего бывшего начальника, сбросившего обманную личину. Однако схватить Гелайма-Гелимера оказалось совсем непросто. Разъяренный гигант расшвырял стражников, точно котят. Он даже не достал меча, но те из аримаспов, кому достался удар могучего кулака по голове, уже не вставали.
   Манайя что-то лихорадочно забормотал. Колдун выбежал в круг света, обрисованный котором и начал делать судорожные пассы руками. Гелимер в ответ издевательски захохотал.
   — Не трудись, почтенный! У меня есть то, что делает твое колдовство безвредным.
   В небо вновь ударил прозрачный зеленый столб. Александр понял, что Гелимер неспроста отдал ему только два смарагда. Не столь уж бесхитростен был рекс вандалов.
   Тем временем Гелимер решил, что достаточно испытывал судьбу и огромными прыжками ринулся в сторону лагеря. Немедленно оттуда донеслись возбужденные крики, звон стали, потом — громкий стук копыт.
   И все стихло.
   Огорченный и взбешенный Манайя, бормоча проклятия, поплелся в лагерь. На прощанье он погрозил кулаком не то ночному небу, не то Александру.
   — Что ты на все это скажешь? — спросил Александр, когда суматоха, вызванная бегством Гелимера, немного утихла.
   — Это серьезный противник, — грустно ответил Ратибор, — и нам следовало бы остановить его раньше. Ведь ты не хочешь, чтобы он действительно восстановил империю Эрманариха? Не собираешься стать подданным кенига Гелимера?
   — Конечно нет.
   — Значит придется драться с ним, как я и предсказывал.
   — Надеюсь, ты не предлагаешь немедленно броситься в погоню? — вспылил Александр, уязвленный напоминанием о собственной недальновидности.
   — Следовало бы. Чем раньше мы его остановим, тем лучше.
   Александр только фыркнул.
   — Давай спать, — предложил Ратибор.
   — Давай. Утро вечера мудренее.
   Александр вдруг заметил красную искру в траве. Подозревая недоброе (с аримаспов станется и ядовитую змею подбросить), он выхватил саблю. Но это оказался выброшенный Гелимером перстень. Александр подобрал его. Рекс в запале обронил очень ценную вещь, не следует так запросто разбрасываться волшебными перстнями.
 
   Утром Айзия призвал Александра к себе. Старшина каравана делал вид, что решительно ничего не произошло. Ведь все случившееся пошло исключительно на пользу Айзии, и он был вполне доволен. Но Александра сразу встревожили гости аримаспа. В шатре старшины каравана сидели двое степняков. Александра невольно передернуло, когда он увидел полосатые халаты и отороченные мехом шапки. Сразу заныли старые раны, там, где его тела касалось раскаленное железо. Но приходилось притворяться, что ты ничего не помнишь и не знаешь.
   Когда Александр уходил, Ратибор сумрачно предостерег:
   — Не сомневаюсь, что и этот будет предлагать тебе свою любовь, точно ты продажная девка. Но не могу угадать, что он сможет добавить к уже сказанному Манайей.
   — Что все они вдруг так резко зауважали нас? — вяло удивился Александр.
   — При странствиях по Диким землям мы им были не особо нужны. А сейчас караван вступает на землю Рутении. Они готовы ковром лечь нам под ноги, только чтобы заполучить мечи наших витязей.
   — Это такая большая сила?
   — Конечно. Византийские кесари и северные конунги, дикие степные ханы и кичливые крестоносные магистры склонялись перед ней. Под сенью креста святого Георгия-Победоносца наши витязи отбили все нашествия. Манайя сказал правду — наша земля суть опора мира и его сердце. Чинские богдыханы в ослеплении суетного тщеславия называют свои империю Поднебесной. Но ведь это всего лишь задворки Великой Рутении! Настали трудные времена, рознь и свара раскололи единую державу. Князья начали усобицы, от зависти готовы жить в пустом амбаре, лишь бы сосед вообще под кустом ночевал. За мешок золота мать родную продадут. Нет единого правителя, нет единой веры. Каждый своего идола вытесал, ему молится. Всякая тварь и осмелела, норовит по кусочку со своей стороны отщипнуть. А ранее без позволения Государей Росских пискнуть не смели…
   — Невесело.
   — Куда как. Дожили — что наши богатыри по чужим землям разбрелись. Неспроста Гелимер напомнил, рекс лангобардов Ортнет везде похваляется, что он племянник самого Элиаса фон Рюйтцена, — Ратибора передернуло.
   — Кто это?
   — Отступник, — коротко ответил Ратибор, явно не желая много распространяться на эту тему.
   — Ладно. Пойду, раз зовут.
   Однако на всякий случай Александр отдал Ратибору смарагды, полученные от Гелайма-Гелимера. У тебя, мол, сохраннее будут. Не куда-нибудь иду — во дворец. Только невеселой получилась шутка.
   Айзия встретил его приторными улыбками и несчетными поклонами. Но сидевший подле него Манайя был молчалив и угрюм, как голодный сыч. Да и раскосых глазах степняков Александр прочел только ненависть и злобу. На всякий случай он как можно незаметнее дотронулся до ножен, проверяя, свободно ли ходит сабля.
   Айзия или действительно ничего не заметил, или предпочел сделать вид, что ничего не замечает.
   — Проходи, проходи, — суетился он. — Садись.
   Александр сдержанно кивнул и присел на ковер, напрягшись, как тетива лука. Айзия почти незаметно перемигнулся со степняками и, притворно сокрушаясь, сказал:
   — Как мы все недоглядели! Пригрели змею на груди! Хорошо еще ужалить не успела.
   — Увы, — согласился Александр так, что осталось непонятным, по какому именно поводу он сожалеет. — Кто мог знать, что Гелимер таит столь черные мысли.
   — Однако наше путешествие не закончено. Нам предстоит заглянуть в становище наших друзей, потом мы посетим горы Хинда и уже через южные границы вернемся в пределы Рутении.
   — Мне ты об этом ничего не говорил, — встревожился Александр. — Я намеревался сопровождать караван до Дикого Леса, не далее.
   — Ай-яй-яй, — запричитал старшина каравана, — неужели я забыл предупредить тебя об этом? Но я надеюсь, что доблестный витязь не бросит нас на полдороге? После бегства Гелимера и после приключений в землях ойков у нас на счету каждый меч. — Александр хотел вставить, что никто не волок Айзию на аркане в эти земли, никто не вынуждал следовать за Ингваром и Торгейром, но промолчал. — Мы просим тебя остаться и хорошо заплатим. Очень хорошо.
   Александр качнул головой.
   — Мне не нужны деньги.
   — Тысяча имперских золотых солидов!
   — Нет.
   — Еще бы, — завистливо вздохнул Манайя. — Два сорока черных соболей.
   — Я сделаю тебя начальником стражи, — продолжал уговаривать Айзия.
   — Я должен показать Ратибора лекарям.
   Айзия всплеснул руками.
   — Вот именно! Тогда тебе просто обязательно нужно ехать с нами. Кто лучше восточных мудрецов умеет врачевать раны?
   — Нет! — отрезал Александр.
   — Что ж, очень жаль, — вздохнул Айзия. — Значит наши пути разойдутся. Мы выполнили повеление золотой тамги, взяли тебя с собой. Сейчас ты всего в двух днях езды от караванной дороги, где всегда можно найти помощь и отдых. Наш долг исполнен и завтра мы поворачиваем на юг. А тебе надлежит двигаться по-прежнему на запад. Жаль. Выпьем на прощание.
   И он протянул Александру чашу, полную ароматного рубинового вина. Тот взял чашу, поднес к губам… И почувствовал неприятный пряный запах. Почему-то вспомнился пир, после которого он так долго путешествовал в путах. И если бы не Гелимер, в котором заговорил рыцарский дух…
   — Пей же, пей, — поторопил Айзия.
   Александр уловил напряженное внимание, с которым все следили за ним, и резко поставил чашу, расплескав вино.
   — Извини, но для меня одно пиршество уже закончилось очень печально. Говорят, я оказался крайне буен. Не хочу тревожить тебя и твоих уважаемых гостей, вдруг снова опьянею и разойдусь.
   — Ты обижаешь хозяина, — нетерпеливо заметил Манайя.
   Такая настойчивость окончательно убедила Александра, что пить не следует, и он твердо ответил:
   — Нет.
   Айзия на мгновение растерялся, но тут же, осененный новой идеей, ласково зажурчал:
   — Я ничуть не сержусь на тебя, витязь. Действительно, если слаба голова, лучше воздерживаться от хмельного. Но в воздаяние твоих многочисленных заслуг я просто обязан поднести хоть какой-то подарок. Смотри!
   Он пошарил за спиной и протянул Александру два браслета, украшенных густо-зелеными, почти черными, изумрудами. Александр повертел их, рассматривая.
   — Отличная работа, — не смог не похвалить он.
   — О да, их сделали древние мастера. Примерь их.
   — Но ведь они больше похожи на женские украшения, — удивился Александр.
   — Ничуть. Мы носим такие же, — Айзия поднял руку, показывая.
   Александр надел браслеты, они пришлись впору.
   — Смарагдов есть двенадцать сортов. Знатнейший из них скифский, названный так по имени народа, у коего их покупают, — улыбнулся Манайя. — Сейчас у тебя на руках два конских табуна, никак не меньше.
   — Я благодарен вам, — кивнул Александр.
   Вдруг Айзия торжествующе осклабился и громко приказал:
   — Слуги мои, держите его!
   Рука Александра сама рванулась к сабле, однако неодолимая сила отбросила ее назад. Изящные золотые безделушки превратились в массивные бронзовые кольца, позеленевшие от старости. Кольца соединяла толстая палка. Александр оказался закованным в кандалы!
   Он вспомнил превращения, происходившие с Ингваром под влиянием отравленных изумрудов и застонал сквозь зубы. Попасться так глупо! Как он мог не узнать характерный отблеск колдовских камней и угодить в ту же ловушку!
   Манайя довольно ухмыльнулся.
   — Ты угадал. На сей раз ты попался крепко! Уж теперь мы не упустим зверя из капкана.
   Проклятье! Как раз перед тем, как идти сюда, он отдал небесные смарагды Ратибору. Ведь только они разрушают чары отравленных камней. И что самое скверное — Ратибор тоже может попасться в лапы этих же негодяев.
   Айзия, видя его помертвевшее лицо, истолковал страх Александра по-своему.
   — Бойся, трепещи. Мы отдадим тебя бусурманам. Не даром же пресветлый тэйн пообещал заплатить за тебя золотом вес к весу! Он разыскивает людей, погубивших Ослепительного, чтобы содрать с них кожу.
   Один из степняков махнул рукой и каркнул:
   — Нет. Великий тэйн передумал. Он милостив и просто отдает этого человека брату Ослепительного. Если почтенный вождь будет добр и отпустит своего врага, то пресветлый тэйн не станет вмешиваться.