Больных Александр. Смарагдовые звезды

   Александр оглянулся. Тропа, по которой они прошли вчера через топи, начала медленно растворяться. А на берегу… Никого не было. Чудовищные звери пропали. Только шесть огромных глыб светло-серого известняка нивесть откуда взялись среди перепаханной глины.
   — А как с ним? — он кивнул в сторону Торгейра.
   — Поможем.
   Они подхватили измученного колдуна на руки и побрели по прогибающейся грязевой корке. Трясина буквально хватала их за ноги, заставляя временами переходить на неуклюжую рысь.
   Наконец они вылетели на опушку леса и без сил повалились в густую траву, запаленно дыша. И тотчас позади тяжко громыхнуло. Над болотом заплясали мириады прозрачных голубоватых огней, в воздухе резко запахло грозовой свежестью.
   — Нас предостерегают, чтобы мы не вздумали возвращаться туда, — невесело усмехнулся Ингвар.
   — Будь я проклят, если собираюсь сделать это, — в тон ему ответил Гелайм.
   Александр перевернулся на спину, раскинул руки и с наслаждением потянулся.
   — Больше всего меня удивляет та мягкость, которую проявили к нам. Я думаю, если у хозяев этой земли было бы намерение погубить нас, ни один бы не сумел вырваться.
   — Не торопись, — проворчал Ингвар. — Мы еще не взошли на борт «Морского коня». Впереди глухой лес и неделя пути. А нас осталось только четверо.
   — Смотри, напророчишь, — предупредил Гелайм. — Обязательно стрясется что-нибудь.
   Лежавший до того неподвижно Торгейр пошевелился. Все трое умолкли, с интересом глядя на него. Торгейр застонал и сел. Склеенные тиной рыжие волосы торчали подобно иглам дикобраза. Когда он повернулся лицом к ним, они невольно отшатнулись. Глаза колдуна налились кровью и выкатились из орбит. Александр уже хорошо знал, что за этим следует огненный удар. Но гораздо страшнее было ясно читаемое во взгляде колдуна безумие. Торгейр не выдержал испытания.
   На сей раз их выручил Гелайм. Оказалось, что на шее у аримаспа висит маленький кожаный мешочек с белым порошком. Гелайм размешал его в затхлой болотной воде и поднес Торгейру. Тот выпил и сразу впал в забытье. Александру вспомнились переданные ойкам тюки. Что ж, аримаспы верны себе. Но сейчас наркотик спас их, можно не опасаться, что обезумевший внук Локи сожжет их.
   Склад с провизией, который они соорудили, уходя в болото, оказался цел. Александру начало казаться, что удача, наконец, соизволила-таки повернуться к ним лицом. Та же самая мысль проступила и на лицах его спутников. Несмотря на глодавшее их желание поскорее унести ноги из негостеприимных краев, они целый день оставались на месте, отдыхая и отъедаясь. Правда Гелайм озабоченно предупредило, что белого снадобья может не хватить, если они задержатся еще на день-другой. Ведь им придется каждое утро поить Торгейра сонным зельем, чтобы он не вышел из полудремы и не натворил бед.
   Поэтому на следующее утро они двинулись к лесу… и тут же начались неприятности. Оказалось, что просека, выжженная Торгейром, уже успела зарасти кустами шиповника и можжевельника. Их колючие ветки переплелись, образуя непроходимую стену. Исколотые в кровь, исцарапанные и злые, они были вынуждены сдаться и повернуть в лес. Скорость, с которой двигался небольшой отряд, внушала тревогу. Приходилось продираться сквозь сквозь завалы сушняка, обходить глубокие овраги, на дне которых журчали невидимые под пологом ветвей ручьи. Неясные серые тени появлялись у них на пути, и глухое предостерегающее рычание заставляло испуганных людей хвататься за оружие.
   Вконец измученные и издерганные, они уже начали отчаиваться. Вновь Гелайм начал тревожно бормотать во сне, что не может погибать под чужим именем. Больная нога Александра вспухла и покраснела, он почти не мог ступать на нее. Волочь Торгейра приходилось Ингвару и Гелайму. Если бы не железный ярл, они наверняка погибли бы. Он осунулся, воспаленные глаза обвели черные круги, однако он продолжал подгонять Александра и Торгейра.
   Но вот наступил день, когда и у него не осталось сил. Александр давно перестал считать, сколько они блуждают по лесным чащобам. Он помнил только, что утром Ингвар подошел как обычно к носилкам из жердей, на которых лежал Торгейр, взялся было за ручки, но тут же с проклятием бросил.
   — Все. Больше не могу… — простонал ярл.
   Отощавший и заросший клочковатой бородой Гелайм, в глазу которого тоже начал разгораться огонек безумия, не поднимая головы, сказал:
   — Либо мы пытаемся тащить его дальше, либо… Пришло время решать.
   — Либо что? — вскинулся Александр.
   — Мы должны дать себе отчет, чего хотим, — голос аримаспа внезапно окреп. — Желаем ли мы добраться до реки, где нас ждем корабль, пусть и не все. Либо хотим лечь рядом костьми.
   — То есть ты предлагаешь бросить его? — в упор спросил Ингвар.
   — Я предлагаю решить, чего мы хотим, — Аримасп не опустил взгляда. — Что мы считаем более выгодным.
   — Не знаю, что и сказать, — Александр почесал в затылке. — Мне кажется, что здесь не все так просто. Торгейр оскорбил чужую землю, и она ему отомстила. Может быть за нами продолжают следить и только дожидаются, чтобы мы совершили какой-то опрометчивый поступок. Вот тогда, мол, с нами и расквитаются за все зло, принесенное нами.
   — Тогда наши жизни не будут стоить и ломаного гроша, — вздохнул Ингвар.
   — Ты полагаешь, что сейчас они стоят дороже? — съехидничал Гелайм.
   — Все-таки немного больше, — ответил Александр. — Но здешние хозяева желают отомстить.
   — Ты предлагаешь помочь им? — спросил Гелайм.
   — Не знаю.
   — Все это пустые слова, — сказал аримасп. — Я могу предложить только одно. Торгейр приплыл вместе с Ингваром, пусть сам ярл и решает судьбу своего человека. Если он решит все-таки нести безумца — что ж… Я тоже понесу его дальше, не говоря ни слова. Хотя, признаться честно, плохо представляю, что он будет делать в Ит-Самарге. Мне становится страшно при мысли, что сумасшествие окончательно завладеет им.
   — В этом весь аримасп, — скривился Ингвар. — Разжевал, разложил по полочкам, объяснил почему нельзя решить иначе, но само решение за него должен принять ты. Сам он останется в стороне, чистенький и невинный.
   — Мне кажется, я не заслужил таких упреков, — обиделся Гелайм.
   — Не надо спорить, — вмешался Александр. — В одном он прав: решать следует сегодня. Завтра все решится уже без нас.
   Ингвар задумался, потом криво улыбнулся.
   — Хорошо. Мы поступим так, что у каждого из нас будет возможность гордиться собственным благородством. Сейчас каждый возьмет по еловой лапке и бросит ее под мой плащ. Если лапки будут с иголками — значит бросивший хочет нести Торгейра. Если иголки будут сорваны… Мы решим, как поступить.
   Однако они не успели ничего сделать. Хриплый каркающий смех заставил их вскочить, позабыв про усталость. Торгейр, приподнявшись на локтях, судорожно смеялся, глядя на них.
   — Хотите избавиться от меня?
   На лбу Гелайма выступила испарина. Александр почувствовал внезапное облегчение. Аримасп ударил сильно и точно. Александр совсем не был уверен, какую именно ветку он бросит, приведись решать. Правильно говорят: на миру и смерть красна. А в зарослях, где кроме волков твое мужество не оценит никто… В том, что Гелайм нашел их слабое место, сомнений не оставалось — Ингвар тоже залился краской.
   — Ладно, я помогу вам, — прокаркал Торгейр. — Напрасно вы так боялись меня. Потомок богов не может погибнуть столь глупо. И сейчас я сам прошу вас, слышите, сам. Сложите костер побольше и сожгите меня.
   — Но… — попытался было вставить хоть слово в горячечную скороговорку Ингвар.
   — Не бойся убить меня, ярл. Не забывай, ведь я внук бога огня. Как раз огонь мне и не страшен. Я только потеряю измученную и больную телесную оболочку, чтобы улететь к берегам родных фиордов. Там я воскресну заново, сильным и здоровым. Я уже сжигал себя семнадцать раз. Как видишь жив.
   — Однако… — промямлил Александр.
   — Поторопитесь! — рявкнул Торгейр. — Иначе я действительно рассвирепею! Тогда вам придется плохо.
   Черный косматый столб дыма был виден очень долго. Еще три дня он преследовал их, подобно неукротимой фурии.
 
   Ингвар недовольно поморщился и с укоризной поглядел на замотанную левую руку. По белой тряпице расползалось влажное красное пятно. Он и сам не заметил, когда напоролся на сук при возвращении, но сухое дерево проткнуло руку не хуже стилета. Рану жгло, словно кто-то засунул под повязку пригоршню горячих углей. Однако недостойно викинга проявлять женскую слабость да еще перед презираемыми одноглазыми. Поэтому Ингвар заставил себя зевнуть и лениво поворошил угли в костре.
   На душе было муторно. Поход к серебряной горе закончился оглушительным провалом. Пропал без вести Лютинг (Ингвар упрямо отказывался верить, что он погиб), сгинул в огне погребального костра Торгейр. Чего доброго мрачные леса Биармии станут кладбищем для всех. Но что гораздо тяжелее — он ни на шаг не приблизился к краю земного диска, теперь это стало очевидным. Приходится возвращаться… Цель так же далека, как в начале путешествия.
   Александр едва не рассмеялся при виде удрученного ярла. Его мысли настолько отчетливо проступали на простодушном лице, что из Ингвара никогда не получился бы дипломат.
   — Спокойной ночи, — пожелал Александр, вставая.
   Ингвар молча кивнул.
   — Наконец-то убрался, — прошипел Айзия, когда Александр скрылся в своем шалаше.
   — Чем он тебе досадил? — недовольно буркнул Ингвар.
   По лицу аримаспа поползла масляная ухмылка.
   — Тем, что всегда появляется не вовремя.
   — Как сказать…
   — Это определенно. — Айзия поспешил сменить тему разговора. — Поправляется ли почтенный ярл?
   Варяг в ответ только яростно рявкнул. Айзия сочувственно поцокал языком, а потом вкрадчиво спросил:
   — Удачен ли был поход к серебряной горе?
   — Можно подумать, что Гелайм ничего не сказал тебе.
   — Рассказ Гелайма — одно дело, твой — другое.
   — Ты не веришь собственному начальнику стражи?
   — Я не верю никогда и никому.
   — Это точно! — хмыкнул ярл.
   Айзия нервно потер руки.
   — Я не верю, что вы не принесли от серебряной горы никаких сокровищ!
   — Хорошо, что мы сумели принести оттуда свои головы! — огрызнулся Ингвар. — Да и то неизвестно… Эрьта явно не поверил рассказанной сказке о гибели лодок. И чем все кончится — пока я не берусь предугадать.
   — Значит, твое дело оказывается полностью убыточным?
   — Мне не пристало заниматься низменными подсчетами, — гордо ответил Ингвар. — Я ищу славы!
   — Но ее ты тоже не нашел.
   — К сожалению…
   — Но бывает разная слава. Помимо славы открывателя земель существует и военная.
   — Вряд ли я сумею добавить хоть что-то к ней. Мое имя и так гремит по всему побережью.
   Ядовитая усмешка тронула губы аримаспа.
   — Покорители диких племен известны не меньше знаменитых путешественников.
   Ингвар долго молчал, потом так посмотрел на аримаспа, что того отшатнуло.
   — Ты предлагаешь мне напасть на хозяев?
   — Какое тебе до них дело? — развел руками Айзия. — Ведь ты отправился в поход за добычей и неважно, как ты ее получишь. Рабы ценятся дорого. Помоги мне захватить их, и я заплачу тебе золотом.
   — Это противно моей чести!
   — Она не стоит и гнутого медяка. А я плачу полновесными золотыми солидами.
   Ингвар стукнул кулаком по колену.
   — Но мы сейчас так далеко, что любой может пропасть без вести… Даже старшина каравана. Тем более, что с тобой остались, кажется, всего три человека?
   Аримасп зашипел, как рассерженная кошка и хлопнул в ладоши. Тотчас рядом с ним вырос Манайя. Ингвар выхватил меч и бросился на аримаспов, но Манайя поднял на вытянутой руке большой изумруд и торопливо прочитал заклинание. Из камня вылетел темно-зеленый луч и ударил Ингвару прямо в глаза. Одновременно из-за воротника выглянула золотая змейка и укусила ярла в шею. Он вскрикнул от внезапной жгучей боли и выронил меч.
   — Слышишь ли ты меня? — спросил Айзия окаменевшего викинга.
   — Слышу, — покорно ответил Ингвар.
   Манайя снова хлестнул его зеленым лучом, как плетью.
   — Готов ли ты повиноваться мне?
   — Готов.
   Айзия усмехнулся.
   — Тогда завтра ты поступишь так…
 
   Аримаспы начали собираться в дорогу. Эрьта, вежливости ради, уговаривал их остаться, но Айзия только отмахивался от него. Поклажа уже была погружена в лодки, когда к Александру подошел Ратибор.
   — Я чую недоброе, — прошептал он.
   — Брось ты… Мы уезжаем и через день и думать забудем про стойбище, серебряную гору и Торгейра.
   — Будь настороже.
   — Хорошо, — загнав недовольство поглубже, терпеливо произнес Александр. — Я буду внимательно следить за аримаспами.
   — Нет. Смотри за Ингваром.
   — На тебя, братец, не напасешься. То ты указываешь на одноглазых, то на варяга… Определись поточнее, кто же из них наш враг.
   Ратибор провел дрожащей рукой по лбу.
   — Опасны все. Но меняется ситуация, меняются враги. Я вижу, что ярлу подменили душу. Теперь это не Ингвар, это зло в теле Ингвара. Ты просто слеп, если не видишь происшедших в нем перемен. Вспомни получше путешествие.
   — Ладно, — сдался Александр. Тревога Ратибора передалась ему, но не настолько, чтобы начать всерьез подозревать ярла. Александр потрогал ладонью саблю, и та в ответ тихонько звякнула. Но ведь это означало, что рядом опасность!
   Погрузка закончилась, все собрались на берегу возле лодок: и ойки, и варяги, и аримаспы. Хотя теперь гостей можно было пересчитать по пальцам.
   — Вяжите их! — вдруг пронзительно крикнул Ингвар. — Хватайте!
   Из леса выскочили варяги и кинулись на ничего не подозревавших ойков. Когда только люди Ингвара успели переправиться через реку? Ведь драккаров не было видно. Александр выхватил саблю и приготовился защищаться. Варяги принялись хватать ойков и сноровисто вязать сыромятными ремнями. Деловито, без лишней жестокости, но так, что жертва не могла шевельнуться.
   — Что ты делаешь, ярл?! — крикнул Александр.
   Но Ингвар не обратил на него ни малейшего внимания. Он сам ударил марг-кока по голове рукоятью меча. Эрьта без звука рухнул на песок.
   — Остановитесь! — Александр бросился на варягов, опрокинул двоих, третьего зарубил.
   — Не мешай! — рявкнул Ингвар. — Иначе тебе придется плохо!
   Но Александр, не отвечая, кинулся на него. Змеей свистнул кожаный аркан, петля прочно охватила плечи, и Александр свалился наземь.
   — Вяжите рабов покрепче, — деловито распорядился Ингвар.
   Рабов?! Кровь ударила в голову Александру. Он вскочил и словно гнилую веревку разорвал прочный аркан.
   — Беги! — услышал он хриплый голос голос Эрьты. Залитый кровью марг-кок приподнялся на локте и протягивал дрожащую руку. — Спасайся! Беги в лес и найди сенг-ира, наших костяных богатырей. Пусть они покарают предателей, не заботься о нас.
   По знаку Ингвара пять варягов бросились на Александра. Тот зарычал от бешенства и одним взмахом сабли снес две головы. Остальные отшатнулись. Однако, видя, что на него двинулись еще человек десять, Александр почел более разумным отступить. Сильно припадая на больную ногу, он побежал к лесу. Варяги преследовали его не слишком рьяно — три трупа говорили сами за себя.
   На опушке Александр обернулся и погрозил саблей Ингвару.
   — Мы еще встретимся, Иуда! Ты пожалеешь о своем предательстве!
 
   В первое мгновение Александру показалось, что на него напала рысь. Что-то тяжелое и шумно сопящее рухнуло ему на плечи и опрокинуло на землю. Он растерялся. Стальные клещи захватили горло и сдавили так, что перед глазами поплыли радужные круги. Александр захрипел. Но именно попытка задушить его оказалась для нападающего роковой. Александр очнулся и нанес страшный удар локтями назад. Ему показалось, что он ударил по каменной стене — такая резкая боль пронизала локти. Но все-таки руки противника соскользнули, в кровь расцарапав Александру горло. Он вскочил, одновременно выхватывая саблю, и замер. Перед ним стояли те самые костяные богатыри, которых так часто поминал Эрьта.
   Разгадка оказалась до обидного простой. Александр ожидал увидеть неведомое чудо, но… Перед ним стояли обычные люди в блестящих панцирях, похожих на полированную кость. Кожаные шлемы с приклепанными железными пластинами защищали головы. Единственное отличие от привычного Александру вооружения — отсутствие щитов. И оно понятно — зачем щит в лесных дебрях, только мешается.
   Сброшенный Александром воин ворочался на земле и хрипел. Двое других вскинули луки, целясь ему прямо в грудь.
   — Стойте! — отчаянно вскрикнул Александр.
   Как ни странно, они послушались.
   — Говори, бородатый, — приказал один из сенг-ира.
   — Марг-кок попросил меня найти в лесу костяных богатырей и привести их на выручку. Он сказал, что Пайпын поможет…
   — Что ты плетешь, бородатый? — раздраженно спросил воин. — Какая выручка? Зачем ты пришел в наши леса?
   — Меня прислал Эрьта.
   — Вот оно что, — усмехнулся воин. — Старикашка опять вспомнил о нас. Лучше бы он подумал своей дырявой головой чуть раньше, когда выгонял нас из города. Пайпын это я.
   Оказалось, что нравы лесного края более чем своеобразны. Александр и раньше удивлялся полному отсутствию воинов в Ит-Самарге, но думал, что это просто случайное стечение обстоятельств. Они отправились в поход. Нет, все шло именно так, как и должно. Ойки отличались миролюбием и совсем не стремились что-либо делить с помощью оружия. Тайга велика, зверя много, зачем ссориться? Но появлялись люди со скверным характером, которых хлебом не корми… Они становились бродячими «рыцарями». Александр невольно усмехнулся такой аналогии. Во всяком случае другого перевода для слова «сенг-ира» он найти на смог. Чаще всего богатыри не могли ужиться в городках и уходили сами. Или же их прогоняли. Они селились в небольших деревушках группами по десять-двадцать человек и жили довольно свободно, не утруждая себя лишней работой. Городки кормили их, за это богатыри обязаны были отражать набеги разбойников, подобные нынешнему. Чтобы не терять боевых навыков и от чрезмерной склочности время от времени сенг-ира затевали небольшие междоусобицы. Что, кстати, совсем не прибавляло им любви ойков.
   После этого Александр рассказал, что стряслось в Ит-Самарге. Выслушав его, Пайпын заметно помрачнел.
   — Сколько людей у нурманнов?
   — На двух драккарах, я полагаю, около шести десятков.
   — А нас всего двадцать пять. И еще бородатых поддерживает сильный колдун. Наш шаман уехал далеко…
   — Как раз его нам опасаться не следует, — успокоил Александр. — Торгейр погиб при возвращении от серебряной горы.
   Воин вспыхнул.
   — Они нашли серебряную гору?!
   — Да, — кратко ответил Александр, успев сообразить, что не следует хвалиться собственным участием в походе к капищу бога Йомаля.
   — Тогда решено. Мы нападем этой же ночью.
   — Ночью? — удивился Александр. — Но ведь нападать на спящего врага неблагородно.
   Пайпын злобно потряс кулаком.
   — Я не могу выслушивать призывы к благородству от бородатых! Напасть на безоружных, схватить их, продать в рабство, очевидно и является истинным благородством?
   На это Александр не смог возразить ничего.
   — Только постарайтесь не перебить под горячую руку купцов. Они-то ни в чем не виноваты и сами пострадали от разбойников.
   — Купцы, — воина всего передернуло. — От них исходит самое главное зло. Словно ползучая зараза они проникают в самую малую щель, чтобы ограбить и обобрать. Сладкими словами они туманят разум, и человек в их руках делается мягче воска. А следом за купцом приходит воин! Нет, купцы еще большее зло, чем разбойники. Они подобны ядовитым змеям и жалят исподтишка.
   Александр подумал, что Древолюб с большой радостью обнял бы этого противника купечества. Но вслух сказал лишь:
   — Пощадите невиновных.
   — Невиновных? Пощадим, — зловеще посулил Пайпын.
   На бордовом от вечерней зари небосклоне Александр увидел знакомый белый крест. Как перед битвой с бусурманами. Небо благословляло их, но крови прольется много…
 
   Варяги проявили совершенно непонятное Александру легкомыслие. Конечно, они разгромили стойбище ойков, все оставшиеся в живых были связаны и валялись на берегу, словно овцы, ожидающие ножа мясника. Но ведь не был же Ингвар настолько глуп, чтобы полагать, будто разбил единственную рать лесного края.
   Сначала Александр заподозрил ловушку. Однако чем дольше он вглядывался в безмятежно спящий лагерь, тем все вернее убеждался — на варягов накатило всеобщее безумие. Догорали костры, возле которых сонно копошились темные фигуры. При желании их можно было перестрелять из луков, как куропаток. По берегу, пошатываясь, слонялись двое или трое часовых, которые меньше всего были озабочены охраной лагеря. Они лишь старались сами не уснуть.
   Пайпын недоуменно поглядел на Александра. Вместо ответа тот лишь пожал плечами. Пайпын прошипел, обращаясь к своим воинам:
   — Начинайте! Только тихо, чтобы было слышно, как комар летит!
   Александр немного нерешительно повторил:
   — Убивать спящих нет чести.
   Пайпын пригрозил:
   — Если попробуешь их разбудить, то ляжешь рядом.
   — Нет-нет, — поспешно заверил Александр, — я не собираюсь делать это.
   — Мы идем не за честью. Иначе одолеть разбойников, полонивших наше племя невозможно. Или ты хочешь поговорить о чести с работорговцами?
   Александр смешался.
   — Нет.
   — Тогда помалкивай, — нелюбезно предложил воин. Он прислушался в последний раз. Тихо. Только где-то вдалеке заунывно ухает сова. — Вперед!
   — скомандовал он. — Пусть радужно отливающие головные кожи украсят стены жилищ доблестных сенг-ира.
   Что означали эти слова, выяснилось позднее.
   Воины неслышными тенями скользнули в ночь. Александр из-за своей больной ноги немного отстал и увидел первые действия ойков со стороны. Беспечные часовые в мгновение ока были повергнуты на землю. Стремительный взмах ножа — и черная кровь беззвучно пузырится на холодном песке. А потом началось убийство. Прямые короткие мечи поднимались и опускались, поражая спящих варягов. Если бы дела пошли так, как наметил Пайпын, никому из пришельцев не увидеть бы рассвета. Но кто-то немного поторопился, у кого-то не хватило выдержки… Дикий вопль переполошил безмятежно спящий лагерь. Морские разбойники спали чутко и в один миг все оказались на ногах.
   Тут Александр невольно восхитился самообладанием и обученностью варягов. Считанные мгновения длилась растерянность, и в свете костров засверкали мечи, зазвенела сталь. Теперь бой шел на равных. Напору и умению сенг-ира варяги противопоставили упорство и умение. И те, и другие всю жизнь проводили в походах и боях. Но если для костяных богатырей стычки часто принимали характер своеобразных рыцарских турниров, то для варягов убийство стало профессией. Александр, до сих пор нарочно не вмешивавшийся в схватку, приметил, что варяги начали медленно, но верно одолевать. Особенно отличался Лютинг. Его башнеподобную фигуру Александр увидел сразу. Берсерк раскидывал нападающих словно малых детей. Александр заковылял на помощь ойкам.
   На него напали сразу двое. Отбив щитом удар одного, Александр стремительным выпадом в живот проткнул другого. Если бы на варяге была кольчуга, удар оказался бы напрасным, но для вскочившего с постели человека он стал смертельным. Расправа со вторым противником не заняла много времени. Но здесь Александра заметил Лютинг.
   — Вот ты где, предатель! — взревел берсерк. Меч в его руках заходил словно молот кузнеца, от страшных ударов не спасали костяные доспехи. Берсерк крушил и своих, и чужих, стремясь добраться до Александра.
   Тот почувствовал, как его подхватывает и несет жаркая волна. Опомнился он столкнувшись лицом к лицу с Лютингом.
   — Берегись! — зарычал берсерк. — Сейчас ты заплатишь за измену!
   — Мерзавец! — ответил Александр. — Это твой час настал!
   Меч берсерка, ударившись о саблю Александра, высек сноп искр. И Александр сразу ощутил звериную силу противника. При каждом ударе саблю отбрасывало, словно на нее падало тяжелое бревно. Не спасало ни умение, ни ловкость. А кроме того больная нога… Не очень попрыгаешь.
   Александр начал медленно отступать. Заметив это, берсерк еще усилил напор. Александр понял, что долго ему не продержаться. Но за спиной Лютинга возник неясный силуэт. Человек согнулся втрое и припал к земле, стараясь остаться незамеченным. Улучив момент, он кошачьим прыжком бросился на спину берсерка, взмахнул рукой и вонзил нож между лопаток, спрыгнул и кинулся наутек.
   Лютинг взревел как раненый медведь, мощным ударом опрокинул Александра навзничь, высоко поднял меч, готовясь нанести последний удар. Александр закрыл глаза… И ничего не случилось. Он осторожно приоткрыл правый глаз. Лютинг с перекошенным от боли лицом стоял неподвижно, из груди у него торчали две стрелы. Три смертельные раны не мог вынести даже исполин-берсерк. Он рухнул, словно подрубленное дерево.
   Гибель Лютинга сломила сопротивление варягов. Они были застигнуты врасплох, почти половина отряда погибла прежде чем начался бой. Варяги принуждены были сражаться без доспехов, каждый удар противника становился для них роковым. Такого испытания они не выдержали. Последняя ожесточенная схватка разгорелась возле драккаров. Ведь их вытащили на песок! Столкнуть на воду варяги сумели только один. Второй был подожжен, и пламя быстро охватило его, вынудив варягов спасаться вплавь. Воспользовавшись тем, что ойки собрались вокруг пылающего драккара, второй корабль, на котором не хватало половины весел, неуклюже, словно прихрамывая, отошел от берега и скрылся в темноте.