Страница:
* * *
В воздухе что-то изменилось: потянуло то ли корой, то ли плесенью, то ли чем-то горелым. Он сморщил нос. Пахло неприятно. Лизнув палец, он смочил ноздри и принюхался.Это был запах сигарет. Он вспомнил пожелтевшие ногти Морта, вонь окурков в апартаментах «Мирабо» в гостинице «Де Терм». Он отчетливо услышал, как где-то наверху треснула ветка. Фыркнула лошадь. Поднявшийся ветер зашумел деревьями, разнося запах навоза и пронизывавший холод Хантсмэн Ридж.
Из-за дальних осин на лошади появился Морт, он ехал по тропинке на уровне ниши. Закричала сова.
– Это он? – прошептала она.
Скатившись кубарем в нишу, он схватил ее.
– Меньше чем через пять минут он проедет прямо здесь. – Он подскочил к краю ниши. Слишком крутой обрыв. Он попробовал выползти с одного бока. – Забирайся ко мне на спину! – прошептал он.
– Ты же не сможешь нести...
– Забирайся на спину. Пусть он подумает, что я один.
Она обхватила его шею. Закусив губу, он глубоко вздохнул и встал. И тут же присел от резкой боли в ноге. На снег упали теплые капли свежей крови. Он опять встал, прижав ее ноги к своим бедрам, и, шатаясь, пошел по краю крутого склона в противоположную от Морта сторону. Пульс тяжелыми ударами отдавался в голове. Не чувствуя своего дыхания, он словно слышал его со стороны. Между склоном и поднимавшимися напротив горами крутая лощина резко уходила вниз к шумному горному потоку. Он сполз с края и стал спускаться в лощину, каждый резкий шаг вниз болью прорезывал ногу. Запыхавшись, он остановился и посмотрел назад. Сзади оставался отчетливый след с черневшей на снегу кровью, было видно, что одна нога волочилась.
– Прошу тебя, дай я пойду сама.
– Ни в коем случае. – Повернувшись, он продолжил свой спуск и вскоре добрался до кучки кедров. Он опять оглянулся. Морта в лощине еще не было. Он взглянул на луну. Было далеко за полночь. Шум воды становился громче и был похож на рев ветра в тоннеле.
Он побежал, не обращая внимания на боль в ноге и на нелегкую ношу на спине, нарушавшую его равновесие. Спустившись на полмили, он добрался до гранитного русла горного потока. В освещенном луной ущелье над застрявшими поперек сучьями в воде кружились кленовые и осиновые листья, водяной паук прочертил свой одинокий след в окаймленной льдом лужице.
Он опустил ее посередине ручья и, взяв за плечи, посмотрел ей в глаза.
– Ты сделаешь так, как я тебе скажу.
– Я всегда говорила, что тебе нужна покорная жена.
– Не валяй дурака. Через десять минут Морт будет здесь. Я прошу тебя идти вверх по ручью, не выходя из воды, пока ручей не кончится. Ты окажешься на склоне Хантсмэн Ридж, где сможешь спрятаться в густом ельнике. Я уведу его вниз по ручью в каньон, там я смогу напасть на него сверху. Он не ожидает этого. Потом я возьму его лошадь, поднимусь к тебе, и мы будем свободны.
– Ты можешь погибнуть. Я хочу умереть с тобой.
– Чушь. – Он вложил ей в руку охотничий нож. – Я не думаю, что он тебе понадобится, но мне спокойнее, если он будет у тебя. Если к полудню меня не будет, иди на восток вдоль склона Хантсмэн Ридж. Через десять миль трудного пути ты доберешься до дороги Гленвуд Спринте, где сможешь уехать на попутке подальше от всего этого.
Она прижалась к нему.
– Пойдем вместе.
– Не могу. Если я не оставлю следов вниз по ручью, Морт сразу же найдет нас. – Он оттолкнул ее от себя. – Иди. – Потом схватил ее за плечо. – Не смей выходить из воды, как бы ни было ногам холодно, ни шагу. Ни одного следа!
Она растворилась в темноте, плеск воды заглушил звук ее шагов. Он вышел на берег и пошел вдоль ручья вниз, оставляя большие кровавые следы. Каньон сужался, становясь похожим на высокую гранитную коробку, где можжевельник едва цеплялся корнями за трещины вдоль отвесных стен, узкие выступы которых, как и покрытые снегом камни вдоль ручья, были сплошь усыпаны коричневыми иголками. Миновав это место, он спустился ниже и зашел в воду. Ноги обожгло холодом, от боли в бедре перехватило дыхание. С трудом удерживая равновесие, он прошел по воде назад, затем, не выходя из ручья, дотянулся до стены и, ухватившись за выступ, подтянулся вверх. Коричневые иголки посыпались с выступа вниз на следы. Выругавшись, он оттолкнулся от уступа и встал одной ногой в воду, стараясь приземлиться как можно осторожнее, чтобы не забрызгать снег. Оперевшись рукой о стену, он наклонился и, собрав все коричневые иголки из следов, бросил их в воду. Затем он снова подтянулся, стараясь не касаться обсыпанного иголками выступа, и осторожно вытянулся в трещине над ним. Его пальцы нащупали косой шов, зацепившись за который, он забрался на неровный уступ, с торчавшими на нем кустами можжевельника. Там, где уступ расширялся до ширины ладони, ему удалось встать и спрятаться за можжевельник.
Пожевав снега, он попытался унять дрожь. В залитом лунным светом заснеженном каньоне темными тенями выделялись стволы осин; каменные стены казались пепельными, а ручей и можжевельник – черными. Его следы внизу тянулись неровной линией вдоль берега ручья.
Послышался стук подковы о камень. Из-за поворота скалистой стены показался человек на лошади. Морт с пистолетом в руке сидел в седле, слегка наклонившись, разглядывая следы Коэна. Отпустив поводья, он спрыгнул с лошади и присел возле следов. Он потрогал кусочек снега и, откинув его в сторону, посмотрел на каньон. Он приближался, осматривая стены. Лошадь фыркнула. Морт уже был под можжевельником. Коэн приготовился к прыжку. Послышался звук шаркнувшего по камню ботинка.
Морт возвращался к лошади. Она заржала, навострив уши и повернув голову в ту сторону, где был Коэн. Морт переложил пистолет в другую руку, похлопал лошадь по шее и, перебросив поводья, вскочил в седло. Коэн напрягся в ожидании, однако Морт, натянув поводья, повернул лошадь и поехал вверх по ручью.
Коэна охватил страх. Почему он остановился? Он заметил меня? Тогда почему же он не стрелял? Или он отправился вверх за Клэр? Камень размером с кулак скатился по стене каньона и плюхнулся в ручей. Осыпавшийся снег, падая, зашелестел по воде.
«Он, видать, решил обойти каньон сверху. Ему понадобится около часа, чтобы добраться до нижнего конца. Там он увидит, что следов нет, быстро сообразит, в чем дело, и поедет вверх по ручью. Этот выступ не укроет меня, если он поедет таким путем».
Опять стараясь не касаться иголок и снега, он спустился пониже и спрыгнул в леденящую воду. «Тащиться вверх по ручью за Клэр, укрыться с ней до рассвета в надежде найти другое место, где можно было бы подкараулить Морта днем? Бред какой-то». Перепрыгнув через камень, он побрел вниз по ручью, оглядывая темные высокие стены. Он вдруг упал, и течение подхватило его, ударяя о камни.
У нижнего конца каньона по западной стене проходила раздваивавшаяся кверху трещина. Отколовшийся кусок скалы наполовину перегораживал ручей. Оставшаяся от него выемка могла бы скрыть его в том случае, если Морт поедет снизу. Но берег здесь был слишком широким, чтобы перешагнуть через него к стене. Ниже по ручью за каньоном склон, расширяясь, становился более отлогим и был утыкан осинами, словно исчерчен карандашными линиями.
Он внимательно осмотрел стену, от которой отвалился кусок. Вверх по ней уходила тонкая извилистая трещина. Встав на единственный не покрытый снегом камень, он просунул окоченевшие кончики пальцев в трещину и подтянулся. В десяти футах от земли он, изогнувшись, протиснулся в углубление, оставленное отколовшейся глыбой, и стал ждать. Вода замерзала на его волосах и одежде, и он дрожал все сильнее. Он сжал зубы. «Сейчас Клэр уже на полпути к вершине хребта. Скоро она будет в безопасности».
Лунный свет на противоположной стене каньона тускнел. «Ну давай, толстый ублюдок, иди сюда. Не ходи за ней». Он обхватил свое трясущееся под разорванной заледеневшей рубашкой тело. «Одежонка-то неподходящая для такого дела. Совсем неподходящая».
* * *
По камню застучали подковы. Футах в шести от него показалась голова лошади. Учуя его, она дернулась назад. По ее бокам щелкнули поводья. Она подчинилась, послышался треск льда под ее копытами у кромки ручья.Лошадь увидела Коэна, когда он прыгнул со стены. Заржав, она шарахнулась в сторону к противоположной стене каньона и с невероятной силой ударила всадника о скалу. Коэн поковылял за ней, но она, брыкаясь, потащила своего наездника, застрявшего одной ногой в стремени, волоком по воде, камням и порогам.
Морта не было видно. Коэн выбрался из ручья и, шатаясь, пошел за лошадью, глядя на мокрое безжизненное тело, застрявшее одной ногой в стремени. Лошадь со своей ношей добралась до низины, Коэн старался держаться вне досягаемости пистолетного выстрела. Тело оставило в снегу темную борозду. На опушке в молодом дубняке лошадь успокоилась. Наездник неподвижно висел с противоположного бока лошади. Лошадь порылась носом в снегу, седло было сбито набок.
Он посвистел. Звякнув уздечкой, лошадь подняла голову. Он еще посвистел и похлопал себя по здоровой ноге. Лошадь посмотрела на него и шагнула в его сторону. Прищурившись, он тихо позвал ее. Лошадь направилась к нему. Он скрылся в осинах. Лошадь прошла мимо, волоча за собой всадника, висевшего вниз лицом с раскинутыми руками.
Фыркнув, она отошла еще на несколько футов, таща свою неподвижную ношу. Не в силах больше опираться на больную ногу, он в изнеможении сел на поваленную осину. Шумно выдохнув воздух, лошадь потерлась головой о плечо, затем подняла голову и заржала в темноту. «Зачем?» – спросил Коэн, но тело не отвечало. Он прислонился спиной к стволу, слезы потекли по его щекам, он плакал по Алексу, по дочери Клэя, оставшейся без отца. Один за другим перед ним проходили убитые, заглядывая ему в глаза: Ким, Гоутин, Фу Дордже со своей женой и детьми, окоченевшая и обезглавленная Мария на Сен-Виктуаре.
«И ты. Пол, – если бы мы бросили все это в Париже, ты бы сейчас был жив. Вот и нет Морта и еще нескольких мерзавцев, но стал ли мир от этого лучше? Ведь тебя тоже нет, Пол, убит и ты. И мир стал неизмеримо хуже».
Он вытер щеки и посмотрел на верхушки деревьев. Сквозь листья мерцала звезда. Вдруг он увидел себя со стороны: поникший ссутулившийся человек в темноте среди весенних побегов. Он стал как бы подниматься вверх и еще отчетливее увидел поникшую фигуру, лежавший неподалеку труп и терпеливо стоявшую рядом лошадь с настороженными ушами и перекошенным седлом.
– Смотри! – сказал голос. – И слушай!
Ссутулившаяся фигура человека и терпеливо ожидавшая лошадь скрылись за освещенным луной сводом верхушек осин, с темневшей среди них прорезью Клир Форк. Он увидел смутно вырисовывавшиеся волнистые склоны Хантсмэн Ридж. Он поднимался все выше, и Клир Форк был уже едва различим в простиравшемся под ним океане гор. На севере и востоке тускло светились точки огоньков – Глинвуд Спринте и Эспен. Он посмотрел назад, но Клир Форк уже исчез и на востоке вырос туманный Денвер.
Континент заканчивался серебристой кромкой, скоро показались контуры земного шара, окруженного чернотой. Неподалеку со своей орбиты мрачно взирал Марс. Солнце было совершенно круглым и совершенно белым. Он потерял Землю, но все еще видел Марс, узнавая его по красноватому свечению. Солнце было больше других звезд, но вдруг оно упало в Большую Медведицу; Медведица поднялась и неуклюже удалилась. Наконец и Орион стал уменьшаться под ним, повернулся на бок и уплыл в ночь.
Он несся в черном безмолвии галактик. Его охватил ужас; он начал падать. Постепенно осознав, что падать было некуда, он раскинул руки и поплыл среди светящихся точек, как дельфин в полуночном море.
Колонны осин сомкнулись над ним, словно привидения. Глубоко вздохнув, Коэн захромал по снегу к терпеливо стоявшей лошади со свалившимся наездником. Он перевернул покорное тело. На него смотрело безжизненное лицо Уолта. Присев, Коэн дотронулся до него. От страха по спине пробежала нервная дрожь.
– Долгим был путь, а? Сэм?
Коэн медленно встал и повернулся туда, откуда раздавался этот ненавистный гулкий бас. Морт стоял футах в десяти, в его руках тускло поблескивал карабин.
– Ты, должно быть, думал, что Уолт мертв, – усмехнулся он. – Не так просто задушить человека насмерть. Однако он очухался. Пришел в себя и страшно рассердился...
– Ладно, твоя взяла, – сказал Коэн, – сдаюсь.
– Где Пол?
– Я сам бы хотел знать.
– Я больше не собираюсь ждать. Кончено. Я только хочу, чтобы ты знал, что я отдаю тебе должное. Ты самый крепкий из всех, с кем я сталкивался.
– Я все-таки не могу понять...
– Я тоже. – Морт сделал шаг вперед. – Она мертва?
– Ты попал в нее с первого выстрела. – Коэн показал в сторону лагеря. – Она где-то там, под снегом.
– Это не имеет значения. Она не так много знает, чтобы доставить какие-то неприятности. Если она жива, мы убьем ее, как только она объявится.
Коэн старался не дрожать. Не сводя глаз с Морта, он молил Бога о ее спасении: «Боже милостивый, помоги ей уйти. В моих последних мыслях я молюсь за нее».
Позади Морта на поросшем осинами склоне медленно пробиралась между деревьев какая-то фигура. «Твоя подмога...»
– Они еще далеко. Здесь только мы с тобой. И я больше не могу оставлять тебя в живых. Ты слишком опасен.
– Возьми меня в свою... компанию. – Коэн попытался улыбнуться.
Фигура быстро приближалась к ним.
– Я не смогу тебе доверять. – Морт поднял карабин.
– Я мог бы дать тебе слово.
– Так же, как о месте встречи с Полом? Может, я и мог бы тебе поверить: Но в один прекрасный день, когда я перестану сомневаться, ты выпустишь в меня пулю, разве нет?
Коэн кивнул.
– Тебе ни за что не добраться до Пола.
– Я думаю, он мертв. В любом случае, ты бы никогда не вывел нас на него. Ты слишком смел, чтобы пойти на это. Жаль, что я вынужден убить тебя.
Фигура была еще футах в ста от Морта.
– Прежде чем я умру, расскажи мне, пожалуйста, о бомбе, – произнес Коэн.
– Я не делаю политику, а только выполняю приказы. Я знаю немногим больше тебя. Как бы там ни было, операция провалилась. Все улики уничтожены. Это вычеркнутая страница истории.
Фигура была на холме позади Морта. Задержавшись у длинного завала, она стала обходить его сбоку.
– Что тебе, Сэм?
– Прошу тебя, когда найдешь Клэр, похорони ее здесь в лесу вместе со мной. – Коэн старался не смотреть на фигуру, неслышно хромавшую прямо над Мортом.
– Хорошо, – ответил Морт.
– Она где-то там, над каньоном, – Коэн показал в сторону, стараясь отвести глаза Морта от холма. В этот самый момент человеческая фигура прыгнула ему на спину, охотничий нож блеснул в ее руке, когда она вонзила его в шею над воротником толстой куртки Морта. Он упал, задыхаясь, его красные толстые щеки исказились от боли и ярости. Он пытался поднять карабин, чтобы выстрелить назад, но Коэн был уже на нем, пригвоздив его к земле, пока она пилила ножом его толстую выпуклую шею.
Опустившись на колено, Клэр вытерла руки о снег. Кровь Морта растекалась большим темным кругом. По хрустящему снегу Коэн подошел к спокойно стоявшей лошади, возле которой лежало уже остывшее и окоченевшее тело Уолта. Он высвободил ботинок из стремени. Лошадь пугливо отшатнулась.
– Спокойно, – прошептал он. – Все уже позади. – Держа лошадь за поводья, он подвел ее к Клэр. – Откуда ты взялась?
Она осторожно встала.
– Я немного прошла вверх по ручью, но потом меня взбесило то, что ты учишь, что мне делать. И я спряталась там в кустах, пока Морт не появился у ручья. Он было начал спускаться, но потом вернулся и поехал верхом. Я последовала за ним в надежде, что мне удастся убить его. Затем сверху появился Уолт – я думала, ты убил его! Он чуть не увидел меня! – Она передернула плечами. – Я так испугалась. Уолт поехал по каньону снизу, а Морт остался в деревьях. Я пыталась подойти поближе, чтобы можно было его зарезать. Но потом из каньона появились вы с Уолтом, Морт слез с лошади и стал спускаться за тобой.
На фоне угасавших звезд покачивались теперь уже различимые листья. Коэн сложил охотничий нож и протянул Клэр руку, помогая ей сесть в седло лошади Уолта. Она молча ехала рядом с ним, хромавшим между деревьев к тому месту, где стояла лошадь Морта. Он сел на нее, и они стали подниматься по каньону к бобровым запрудам.
– Подожди, – сказал он и въехал в лагерь один.
* * *
Костер и тело Лу были покрыты снегом. Из-за деревьев слышалось ржание голодных остававшихся в лагере лошадей. Спрыгнув с лошади, он осмотрел палатки. В одной в окровавленном спальном мешке лежал замерзший Линк; в другой было пусто. Он позвал Клэр. Переодевшись в теплую одежду, они поели на скорую руку и, прихватив палатку, спальные мешки, патроны и всю оставшуюся еду, погрузили это на двух лошадей. Вытащив из снега вторую винтовку и двое ножен, они нагрузили вьючную лошадь и, отвязав остальных, поехали через светлеющий лес в сторону Клир Форк.Повернув лошадей, они направились вверх по течению, стараясь ехать по воде. Через час они свернули на запад и поехали по притоку. Проехав полмили, они вышли на берег на протоптанную лосиную тропу. Небо на востоке зарумянилось, когда они оказались на длинном хребте, восходившем к северным вершинам гор, которых он еще никогда не видел. Они дали лошадям отдохнуть на свежем ветру.
«Я ухожу от всего этого. Пол. Я оставляю и тебя, и Алекса, и всех погибших. Я делаю это не с радостью и примирением, а с чувством боли и уверенности в том, что никогда не смогу это забыть. Я ухожу, чтобы прожить каждый свой день, как Исаак, но не как Авраам. Чтобы уехать с ней, если она захочет, куда-нибудь в Мексику. Чтобы залечить раны и думать. Чтобы написать книгу, о которой ты просил».
Насколько он мог охватить взором, перед ним волнистым лесным морем раскинулись горы с белевшим на них снегом. На юго-западном горизонте тускнел Орион, его кинжал померк. Румянец на востоке становился ярче, обрисовывая верхушки елей на ближайших вершинах. Снизу из лощин доносился оживленный лай койотов. Он подвел свою лошадь вплотную к ее.
– Мы похожи на тех койотов, – сказал он. – Мы, как звери, свободны.
– Но на них тоже охотятся. Их травят, ставят капканы, отстреливают с самолетов...
– И все же, слышишь, как они ликуют! Благодарные за счастье жить!